, поправляя на ходу наспех надетый деловой костюм, со всех ног мчалась по едва освещённому коридору главной резиденции Портовой мафии. Она спешила в кабинет босса, куда её срочно (и почему-то среди ночи, к неимоверному её удивлению, поскольку босс любил поспать) вызвали. Эспер уже терялась в догадках, обдумывая по дороге, что же начальнику может быть нужно от неё, рядового, так срочно, да ещё и в такое время. И без её напарника? Ну не сообщить же о повышении её вызвали…

«Может, я в чём-то провинилась, и Мори-сама хочет вынести предупреждение или выговор? И специально решил сделать это лично, чтобы это большее влияние оказать?» — пришла в голову невероятно пугающая мысль. Т/и стала панически перебирать в памяти все недавние дни на предмет каких-либо нарушений гласных и негласных правил Мафии. «Что это я такое могла натворить? Вроде бы никого не предавала, ни буквально, ни фигурально, своих, боже упаси, не убивала, проблем особых не создавала, никаких провинностей и жалоб тоже не было, иначе бы мне раньше это сообщили. И стукнули по темечку заодно. А что, если…» Вдруг её прошиб холодный пот, а воздух в груди как-то резко закончился. «Что, если босс узнал, что он мне не безразличен?! Конечно, я всё сделала, чтобы не попасться, особенно с тем шоколадом на День святого Валентина, но мало ли, что могло…»

Додумать эту мысль она не успела, поскольку впереди уже виднелись двери заветного кабинета. Понять, что двери начинаются именно там, и что это не просто продолжение безликого полумрака коридора, можно было только по белеющим всего в нескольких метрах впереди лицам охранников. Подбежав к ним, Т/и остановилась, отчаянно пытаясь отдышаться. Наконец, полностью успокоившись и собравшись с силами, она приняла самый непринуждённый вид, как будто её вовсе не будили в заслуженное время отдыха после рабочего дня, и осторожно постучала в двери. Пусть звук и был тихим, очевидно, её услышали, ибо двери распахнулись. Войдя в кабинет босса, больше напоминавший размерами бальный зал — такое впечатление усиливали огромные панорамные окна, которые, как она помнила, закрывали чем-то вроде очень плотных штор, когда шли важные беседы и переговоры, — Т/и прошла к креслу и остановилась на предписанном этикетом расстоянии чуть больше пары метров от него. Мори-сама, как часто бывает, сидел в мягком кресле напротив стеклянной стены и любовался на ночную Йокогаму. «Окна не закрыты, значит, разговор 

 и вряд ли о чём-то важном», — мимоходом отметила девушка. После того, как она вошла, босс кивнул охранникам за её спиной, и те вышли, оставив их наедине. Чуть поклонившись, она вопросительно взглянула на босса. Тот обернулся к ней, приветственно кивнул, и вновь откинулся в кресле, устремив взгляд в ночное небо за окнами, не спеша начинать разговор.

Пока Мори Огай, вероятно, о чём-то думал и любовался на город, Т/и откровенно любовалась им. Мужчина и вправду был очень красив: точёный профиль, аристократическая бледность кожи, чёрные, немного растрёпанные волосы («Наверное, они на ощупь как шёлк… И как же хочется убрать вот эту непослушную прядку с его лица», — промелькнуло в голове). Но, устыдившись своих мыслей, она резко отвернулась и, тоже глядя в огромное окно, неуверенно позвала, прерывая неловкое молчание:

Мужчина вздрогнул, как будто очнувшись от глубоких размышлений. Его лицо, до этого выражавшее какую-то непонятную печальную задумчивость, стало почти по-детски беззаботным. Т/и едва удержалась, чтобы не поинтересоваться, всё ли у него хорошо (

и не принял ли он что-нибудь психотропное

), ибо такое поведение её боссу, насколько она успела его изучить, было совсем не свойственно. Всегда собранный и предельно серьезный, Огай теперь вёл себя так, будто это не он срочно вызвал рядовую подчинённую во втором часу ночи, а она зашла к нему поболтать за чашкой чая. Кстати, чашка именно с этим напитком, кажется, как раз стояла на небольшом столике рядом с креслом босса. Правда, всего одна. «Вот и славно. Не знаю уж, что там за чай такой, в любом случае, пусть пьёт эту подозрительную жидкость сам», — с облегчением подумала Т/и.

— Красивый город эта Йокогама, особенно ночью, верно?

Неожиданный вопрос вырвал из размышлений, поэтому ответила она немного заторможенно:

— Да, Мори-сама, вы, как и всегда, правы.

— О боже, Т/и, — мужчина досадливо поморщился. — Опусти это «сама» и хватит мне выкать, я за день и так достаточно раз это слышу. Обращайся ко мне просто по имени. После, на секунду замешкавшись, он спросил совершенно нейтральным тоном, продолжая смотреть прямо перед собой:

— Как прошёл твой день?

Т/и застыла в крайнем изумлении, не решаясь поверить своим ушам. Это что, ей правда не послышалось? 

 спросил, как у неё прошел день? 

Нехорошие подозрения о запрещённых веществах в крови бледного, как смерть, босса постепенно крепли. На всякий случай принюхавшись («А не пьян ли он случайно? Да нет, перегаром вроде бы не тянет»), эспер всё же ответила:

— Прекрасно, Огай-са… Огай.

И вдруг, не удержавшись, она выпалила:

— А с вами всё в порядке? Ничего не болит? — «голова, например».

Т/и тут же очень захотелось зашить себе рот, а потом с треском провалиться под землю… Хотя порядок был уже не важен. Но, увы, было поздно: злополучная, такая вопиюще наглая, наивная и в общем-то бессмысленная фраза уже слетела с её губ. «Вот угораздило же меня ляпнуть! Правду говорят: язык мой — враг мой! Мамочки! И что теперь делать? Босс сильно разозлился? Или нет? Интересно, он меня сам и сейчас пристрелит, или исполнителям отдаст? Ох, только бы не Дазаю…» — мысли одна другой хуже мгновенно сменяли друг друга. Эспер уже зажмурилась в ожидании выстрела или приказа «увести её», как вдруг ушей её достиг вовсе не он, а… смех. Красивый мужской смех, обладатель которого сейчас, судя по звуку, сидел, обернувшись к девушке и от души веселился. Т/и, поняв, что карать и убивать её почему-то пока не собираются, рискнула открыть глаза… И тут же наткнулась на полный смеха взгляд Огая.

Наткнулась — и снова забыла, как дышать, утопая в чарующем пурпурном взгляде. «Какие же удивительные у него глаза», — промелькнула совсем невпопад восторженная мысль. Омут совершенно волшебных глаз с чёрным островком зрачка манил, притягивал, сверкая на дне удивительными искорками веселья, игривости и… предвкушения?

Сама того не ожидая, Т/и подошла и встала почти вплотную к креслу. Вдруг осмелев, она протянула руку и осторожно дотронулась до волос босса. «И правда, на ощупь словно шёлк», — посетила её восторженная мысль. Все внутренние запреты, кажется, дали внушительную трещину…

Тем временем Огай чуть прикрыл глаза, наслаждаясь прикосновением, ибо убирать чужую руку он не спешил. Наоборот — положил поверх хрупкой ладони свою, накрыв ту целиком и мешая убрать. «Неужели ему это нравится? Раз так, можно попробовать…» — пришла в голову шальная мысль, заставляя щёки покраснеть. Но тут осознание того, что она делает, ледяной волной окатило Т/и. «Ой, что это я творю?! Какое-то наваждение! Так, надо живо убираться отсюда, пока он в хорошем настроении и не…»

T/и нервно и фальшиво широко улыбнулась, набрала в грудь воздуха, собираясь с силами, и, резко выдернув руку, уже хотела отшатнуться и побежать максимально быстро, насколько только хватит сил, но, увы, не успела. В ту же секунду, мгновенно угадав намерения, её схватили за только что освобожденную руку и дернули на себя, усаживая на колени лицом к огромным окнам и обнимая свободной рукой за талию. Она рефлекторно попыталась вырваться из объятий Огая, но он лишь сильнее сжал руки.

— Ну-ну, не порть момент.

Не сразу поняв, что он имеет в виду, Т/и подняла голову… и замерла от восхищения. В окнах был виден великолепный фейерверк. Казалось, что разноцветные диковинные бутоны раскрывались прямо перед глазами, протяни руку и дотронешься до них рукой. Всё вокруг утопало в красках и цветах, постоянно сменяющих друг друга: вот сразу несколько изумрудных вспышек вдалеке, вот одна золотая — поближе, а вот и сиреневая… «Ого! А вон та ярко-жёлтая вспышка похожа на цветок химавари

Пока салют сверкал и переливался разноцветными огнями, Т/и старалась даже не дышать, чтобы случайно не разрушить такую неземную и, кажется, такую хрупкую красоту. «Точно! Сегодня же День весеннего равноденствия

! Потому и устроили фейерверк», — подумала она, припомнив, что и сама собиралась сходить посмотреть на него, но уснула, вымотавшись за прошедший день сильнее, чем рассчитывала. Выходит, если бы не этот непонятный внезапный вызов ночью, она бы такую красоту сегодня пропустила!

Когда огненное шоу завершилось, тьма в помещении, казалось, стала абсолютной — салют был настолько ярким, что глаза успели привыкнуть к нему и сильно отвыкнуть от полумрака комнаты. Девушка поднесла руку к лицу, но не смогла увидеть даже её. Однако в этой темноте взамен утраченного зрения невероятно обострились остальные чувства…

Т/и, на время фейерверка забывшая обо всём на свете, внезапно осознала, что всё ещё находится в тёплых полуобъятиях Огая, к которым она, кажется, успела привыкнуть. Теперь ей не хотелось из них выбираться: в кабинете стало прохладно — да нет, не прохладно, а очень даже холодно, а от мужчины исходил такой приятный жар, что почти замёрзшей девушке хотелось только прижаться к нему как можно ближе, хотя бы из практических соображений. Мёрзнуть не хотелось. «Да, я не должна так поступать, да, он — мой босс, 

…» — казалось, даже мысли в голове были вялыми и ленивыми, как будто тоже разомлели в чьих-то руках.

Тем временем Мори, видимо, тоже забыв, кто есть кто и всё так же сжимая талию Т/и, провёл носом от середины изящной спины до шеи, едва касаясь носом тонкой ткани одежды и вдыхая дурманящий запах. 

 запах. Обычно она перебивала его лёгким, но стойким ароматов духов, не давая почувствовать, но теперь из-за спешки не успела, да и не подумала это сделать. Огай машинально отметил про себя, что хотя бы ради этого можно было бы вызывать подчинённую среди ночи и почаще, и вообще заканчивать с этой мальчишеской робостью. Он блаженно вздохнул, пустив своим дыханием целый табун мурашек по ощутимо напрягшейся спине Т/и, после чего уткнулся лбом в основание её шеи и неожиданно глухо произнёс:

— Прекрасна, как и всегда, дорогая… 

. Знаешь, когда я вижу тебя — каждый раз, каждый день, я желаю, чтобы ты была только моей. А ещё 

 всех, кто крутится рядом, начиная с твоих коллег, у которых ещё молоко на губах не обсохло, и заканчивая боссами подконтрольных группировок, окидывающих тебя… Впрочем, далеко не только тебя, сальными взглядами. Забыв о рациональности и дипломатии. Забавно, а?

Неожиданное признание застало Т/и врасплох. Все мысли в очередной раз за вечер спутались, стремясь осознать, 

что это сейчас такое было

. То ли она с ума сошла, и ей теперь мерещится всякое, то ли её пожелания насчёт снов наконец-то были услышаны каким-то божеством, то ли босс наконец спятил настолько, что говорит такие вещи всем подряд. В то, что она единственная, кто слышал эти слова, и что она так уж важна для него, ей почему-то не верилось. Внезапно на неё накатила удивительная злость: «Да с чего я вообще взяла, что он это говорит искренне?! Может, это у нашего Мори Огая такая форма недержания! Интересно, у него новые «девушки на ночь» в публичных домах закончились, или экзотики захотелось? Хороша идея: наговорил кому угодно комплиментов, облапал, показал что-нибудь красивое, запудрил на фоне этого мозги окончательно — и вуаля! Любая твоя, какая хочешь! Но на мне такое не сработает, дорогой 

, я хоть и влюблённая, но не совсем дура!»

, но я вам не верю, — постаралась произнести Т/и максимально холодно и… Внушительно. — Я всё понимаю, на самом деле, всякое ведь случается… — удержаться от замечания про недержание и бордели было сложно, но Т/и справилась. — Поэтому давайте вы меня сейчас просто отпустите, мы разойдёмся и сделаем вид, что этого разговора не было. От этого всем будет только лучше, не так ли? — выпалила девушка на одном дыхании, а затем, неожиданно для себя, тихо всхлипнула, и стала вырываться, стремясь поскорее покинуть этот кабинет вместе с не совсем вменяемым боссом. «Лучше уйти сейчас, чем завтра с утра осознать, что была всего лишь ещё одной подстилкой! Я и так сильно заигралась, позволила себе больше, чем следует, пора прекратить этот фарс и вернуться в реальность. С меня достаточно и того, что уже случилось!»

Однако в этот раз, похоже, Огай решил не церемониться. Он резким движением завёл руки Т/и за спину, прижал к её горлу непонятно откуда взявшийся скальпель и одним рывком развернул её так, чтобы она сидела верхом на его коленях к нему лицом. Одной рукой придерживая запястья у неё за спиной и другой держа оружие у шеи эспера, он произнёс, гневно сверкая уже значительно потемневшими глазами:

— А теперь послушай меня, Т/и. Во-первых, я тебя 

, а если не веришь — скоро почувствуешь это на себе, поверь мне. Я не бросаюсь такими словами. Во-вторых, если я ещё раз услышу, как ты называешь меня на «вы», или сомневаешься в моих чувствах, то я…

Тут Огай притянул её лицо к своему почти вплотную, и прошептал прямо в губы:

После чего скальпель со звоном отлетел в сторону, а Мори впился в губы Т/и властным, дурманящим и не признающим отказа поцелуем. Не дожидаясь согласия или ответа, он до крови прикусил верхнюю губу девушки, и воспользовавшись тем, что Т/и немного приоткрыла свой 

 ротик от боли, его язык приник к её и сплёлся с ним, побеждая, одерживая верх и окончательно подчиняя. Девушка тихонько простонала сквозь поцелуй, отвечая неумело и пылко.

Но, ненадолго оторвавшись от столь желанных губ и заставив на время заткнуться разбушевавшиеся гормоны, Т/и всё же нашла в себе силы задать так интересовавший её вопрос, закусив губу:

— А зачем ты всё-таки меня так поздно вызвал?

И когда Мори попытался расстегнуть её пиджак, она нарочно подалась назад, не желая продолжать, пока не получит ответ на свой вопрос. Возбуждённо выдохнув, босс с явным трудом ответил, на последних словах сорвавшись окончательно:

— Я думал… Красиво признаться тебе в… 

… во время этого фейерверка. Но, глядя на восхищённую тебя, я… совсем… потерял голову!

И, не в силах больше медлить, он просто рванул ткань в разные стороны. Пуговицы застучали по полу, а вскоре к ним присоединилась и мужская рубашка… А что, Т/и тоже 

 долго этого ждала, имеет право!

В конце концов, для них ночь только начинается.

Пьяняще. Мори Огай

Л-И-Р-А

Любовь нечаянно нагрянет, когда её совсем не ждёшь... Или о том, как необычные люди необычно встречают свою половинку. Как именно? О, каждый увидит это по-своему.

Bungou Stray Dogs

Фрэнсис Скотт Кей Фицджеральд/ОЖП

Чуя Накахара/ОЖП

Фёдор Достоевский/ОЖП

Сакуноске Ода/ОЖП

Рюноске Акутагава/ОЖП

Рампо Эдогава/ОЖП

Осаму Дазай/ОЖП

Огай Мори/ОЖП

Это было так...

Гневный вопль пронёсся по всему офису Вооружённого Детективного Агентства, заставив всех, кто в этот момент находился там, вздрогнуть и чем-нибудь поперхнуться.

Секунду спустя дверь распахнулась, и в помещение ворвался обладатель имени и по совместительству самоубийца со стажем, держа в руках пёстрый, очень красивый и явно не мужской шарфик. Осаму заметался в поисках места, где можно было бы спрятаться, выбирая между двумя огнями — кабинетом Фукудзавы и огромным письменным столом Куникиды, и наконец залез за книжный шкаф, где оставался небольшой зазор между мебелью и стеной, пытаясь слиться с оной и стать как можно незаметнее… Всё агентство дружно покосилось в его сторону, однако никто не произнёс ни слова.

В следующий миг всё их внимание переключилось на девушку по имени Т/и, формально — одну из своих коллег, которая вломилась (по-другому и не скажешь) в офис и со всей силы пнула многострадальную дверь, да так, что от удара об стену у последней чуть стёкла не вылетели.

— Где Дазай?! Я точно видела, он побежал сюда! А НУ, ВЫЛЕЗАЙ СЕЙЧАС ЖЕ, ТЫ, КРЕТИН!

Разъярённая Т/и походила на валькирию, и это сходство усиливалось зажатой в её руке шваброй, которую та держала на манер копья и явно не с мирными намерениями. Она обвела помещение внимательным взглядом, ища место, куда бы мог спрятаться неприятель. С первого раза такового не находилось, и она стала обходить офис, сосредоточенно проверяя каждый закуток и бормоча что-то про её любимый шарф и какого-то идиота, который имел несчастье его стащить.

Все работники агентства, не сговариваясь, следили за этакой своеобразной игрой в прятки, которая для проигравшего заканчивалась весьма плачевно. Даже Куникида, обычно рьяно следящий за тем, чтобы все «работали, работали и ещё раз работали», всё-таки отвернулся от монитора компьютера и с интересом наблюдал за действиями Т/и, испытывая смешанные чувства: с одной стороны ему 

 хотелось, чтобы неугомонного Дазая таки поймали и, может, хоть немного мозги ему вправили. С другой — кровь на стенах и поломанная мебель — это довольно внушительные расходы для бюджета, которых и так хватает… Но, пожалуй, ради такого дела ему ничуть не жалко потратиться!

Глядя на девушку, которая с видом берсерка, желающего только убивать, обследовала комнату, все понимали, что как бы хорошо ни умел прятаться Дазай, его скоро обнаружат, и уж тогда ему, цензурно и мягко говоря, 

. Но это будет после, а пока можно наслаждаться зрелищем и уповать на то, что их коллегу найдут не скоро…

Вообще, нельзя сказать, что Дазай Т/и очень уж не нравится. Даже совсем наоборот — она испытывала к нему нежные чувства, но ни в какую не хотела это признавать, утверждая, что, мол, «он меня бесит из-за того, что таскает мои вещи и лезет ко мне с предложениями двойного самоубийства, только и всего!» Почему — одной ей известно. А вот как относится к 

 он сам, замечали все — даже его бывшие сослуживцы из Портовой мафии, которые с недавних пор старались (от греха подальше) обходить эту особенную для него девушку стороной, но только не та, на кого были направлены его чувства. Т/и видела в его ухаживаниях только стремление её поддразнить и просто тягу к коротким и беспорядочным отношениям с девушками, и никак не связывала этот факт с тем, что все её поклонники таинственным образом куда-то исчезали, только появившись…

Однако до того места, куда втиснулся Дазай, оставалось всего несколько метров. Т/и, хищно и по-настоящему страшно улыбнувшись, направилась к соседнему от «укрытия» шкафу, думая, что нашла-таки его убежище, как вдруг раздалось оглушительное «АПЧХИ!», заставившее её мгновенно обернуться в нужную сторону.

Как и ожидалось, она метнулась прямиком туда, и через несколько секунд уже вытаскивала из-за шкафа Дазая, который яростно (пусть и не очень натурально) сопротивлялся. Схватив за шиворот, девушка потащила его из комнаты вместе с шарфиком, который тот упорно не отпускал, и попутно извиняясь перед коллегами за доставленные неудобства с самой милой из всех возможных улыбок на лице. Её провожали испуганными взглядами, а Осаму — сочувствующими. Все знали, что злить Т/и чревато… Неприятностями.

Эспер протащила своего пленного до самого общежития агентства, всё ещё не отпуская ворот его плаща, чтобы избежать посторонних зрителей и слушателей во время их разговора. Во внутреннем дворе редко кто-то бывал, да и сейчас почти все находятся в офисе, так что их разговор точно останется приватным. Подойдя к одной из стен, она отпустила Дазая и прислонилась к ней, скрестив руки на груди, и, не дожидаясь, пока тот твёрдо встанет на ноги, начала такое ответственное дело, как выяснение отношений. «Не иначе как желая меня добить», — обречённо отметил несчастный.

— Дазай, я же столько раз говорила тебе не брать мои вещи! Мне всё равно, что ты с ними делаешь, но потрудись их хотя бы возвращать в целости и сохранности! И вообще, зачем тебе понадобился мой шарф на этот раз?! — сердито спросила Т/и, прожигая виновника ссоры раздражённым взглядом.

Сам же Осаму пропустил её слова мимо ушей, откровенно засмотревшись на неё. «А злость ей очень к лицу», — подумал он, любуясь. Обычно аккуратно собранные в причёску, из-за быстрого бега её каштановые волосы растрепались, щёки покраснели, а в глазах светились уже утихающий азарт от погони и искреннее возмущение пополам с… Тревогой?

— Дазай! Ты вообще меня слушаешь?!

Видимо, девушка пыталась уже в который раз докричаться до него.

— Да, Т/и-тян?.. — отрешённо отозвался он, глядя на ещё более яркий румянец, вспыхнувший на щеках 

— Ах, ты про это! Видишь ли, твой прелестный шарфик был нужен мне для того, чтобы лишиться жизни 

. Ведь на таком аксессуаре повеситься гораздо приятнее, чем на простой верёвке, понимаешь? — Т/и покрутила пальцем у виска, раздражённо фыркнув.

— Ты чего, совсем с ума сошел с этим своим извращённым хобби?! Я же тебе столько раз говорила — хватит пытаться себя убить! Тем более с помощью 

— Ах, неужто ты за меня волнуешься, Т/и-тян? А может… — Осаму наигранно удивился, — я тебе даже 

Щёки девушки стали совсем пунцовыми от смущения и опасения, что её сейчас раскроют, и, стремясь это скрыть, она даже забыла о том, что злится на этого невыносимого Осаму Дазая.

— Г-глупость полнейшая! Вовсе ты мне не нравишься! Выдумал тоже, ага…

— А вот это мы сейчас и проверим… — на его устах расцвела хитрая улыбка, и Дазай резко схватил Т/и за запястья, прижимая к стене дома. Девушка даже не успела понять, что произошло, как мужчина быстро нагнулся и поцеловал её в губы.

Внутренняя маска, за которой Т/и упорно скрывала свои чувства, и так сегодня почему-то дала ощутимую трещину, а под властным напором удивительно мягких губ и вовсе разлетелась на кусочки. Та любовь, что была засунута куда подальше хозяйкой, вырвалась наружу, спеша восполнить всё, что упустила. Сама того не осознавая, девушка, раньше стоявшая столбом, теперь начала отвечать. Вопреки её ожиданиям, поцелуй был очень мягким и нежным. Осаму словно спрашивал, любит ли она его так, как он любит её, и Т/и своими действиями отвечала ему твёрдым «да».

Наконец новоявленным влюблённым пришлось оторваться друг от друга. Дазай отпустил возлюбленную и прищурился:

— Ну что? Станешь снова ругаться на меня? Или, может, ты меня 

Т/и сделала вид, что не поняла намёка, и, нахмурившись, ответила:

— Если будешь дальше пытаться свести счёты с жизнью, то да, буду.

Она смущённо отвернулась и тихо сказала:

— А вообще… Извини меня, что я столько времени вела себя как идиотка и не замечала, что ты любишь меня… Тебе, наверное, было плохо, а я…

Осаму рассмеялся и запустил руку в волосы девушки, прижимаясь к ней ещё ближе.

— Ну зато теперь у нас с тобой много времени, так ведь? Но имей ввиду, сегодня я тебя на работу не отпущу, — прошептал он на ухо Т/и и вновь прильнул к её губам, заставляя забыть и былые разногласия, и то, что они всё ещё на улице, поддаться ему и исчезнуть в мире страсти и наслаждения…

Успеть бы до его комнаты добраться.

Горячо. Дазай Осаму

Т/и кралась по широкому тёмному коридору, находившемуся в подвале старого заброшенного дома, стараясь производить как можно меньше шума. Было предположение, что именно здесь расположена база новой, пока ещё малоизвестной для Портовой мафии организации — Крыс Мёртвого Дома. Босс, когда вручал ей задание — разведать, что в принципе представляет из себя эта организация — очень прозрачно намекнул, что дело серьёзное, из-за противостояния с Гильдией свободных рук в мафии нет, поэтому справиться, и желательно самостоятельно в 

 интересах. Награда за успешную операцию была солидная, наказание за провал — максимально жёсткое. Выбор ведь очевиден, не так ли?

Поиск информации в общем доступе интернета, даркнете, различных форумах и даже в обширной базе данных правительства почти ничего не дал. Единственный более или менее достоверный файл с упоминаем Крыс мёртвого дома, который удалось найти, содержал в себе только крайне примерное расположение их предполагаемой базы. Конечно, сведения очень расплывчатые и неточные, но это была единственная зацепка, и Т/и на следующее же утро выдвинулась в указанное место на поиски.

Она поспрашивала у жителей посёлка неподалёку о просто подозрительных и местах с дурной славой поблизости, выслушала часто весьма странные ответы и решила начать расследование с проверки наиболее «популярных» среди людей мест. Это оказались давно заброшенные дома; в то время как по одним приходилось походить, от других остались одни давно заросшие руины, в которых, очевидно, искать было нечего от слова «совсем». Но все места, как назло, были пустыми: в них не было никаких следов пребывания людей, а полы покрывал идеально равномерный и густой слой пыли.

Но в последнем из длинного списка месте Т/и таки повезло. Обследуя обнаружившийся подвал с хитро замаскированным входом, она услышала тихие голоса, доносившиеся из глубины катакомб, и теперь шла на цыпочках, прижимаясь к стенке и стараясь идти так, чтобы её лёгкие шаги не отдавались ни малейшим эхом в пустом коридоре. Пусть у неё и было при себе оружие, но ведь задание-то — разведка, и в идеале о её присутствии вообще никто не должен узнать, так что пускать его в ход Т/и собиралась в последнюю очередь.

Девушка очень осторожно выглянула из-за поворота коридора, готовясь в любую секунду отдёрнуть голову обратно в спасительную тьму. Человеческие голоса доносились из чуть приоткрытой деревянной двери примерно в трёх метрах от того угла, где стояла Т/и, оттуда же лился едва различимый и дрожащий (похоже, всего от нескольких свечей) свет. Решив не рисковать и не подходить ближе, она прислушалась.

Те голоса, которые она слышала раньше — или это были не они? — стали приближаться к двери с обратной стороны. Очевидно, эти люди собирались выйти из какого-то помещения за ней, и их явно было никак не меньше двух. Т/и не то чтобы было очень любопытно — интересоваться чем-то 

 её обязывало задание, но она не спряталась за угол, говоря себе, что всегда успеет это сделать, а вот увидеть, возможно, тех, кого и искала, — нет!

Первый, вышедший из-за двери, был одет в длинный чёрный балахон до пола, с объёмистым капюшоном, полностью скрывавшим его голову и лицо. Он держал в руках две свечи, от которых исходил слабый свет, достаточный лишь для того, чтобы более-менее осветить себе дорогу на метр вперёд, не больше. Судя по голосу, которым он обратился ко второму человеку, передавая тому вторую свечу, первый точно являлся мужчиной.

Его спутник также оказался парнем, только одет он был более 

: брюки в чёрно-белую полоску, белый с чёрными пуговицами пиджак и, судя по всему, белую рубашку с красивым кружевным воротником, видневшимся из-под пиджака. Кроме того, на нём были также белый плащ и белый цилиндр, а также маска в виде… Игральной карты, наверное, закрывающая один глаз. Волосы того белого человека тоже были светло-пепельными. «Как будто в кадку с муко́й свалился!» — промелькнула насмешливая мысль в голове у Т/и, и она едва сдержалась, чтобы не хихикнуть. «А может, это у него скорбь какая-нибудь вечная? Очень уж на траурные одежды похоже. Этакий одинокий молодой вдовец, который был бы не против встретиться с одинокой молодой вдовушкой исключительно для процесса совместной скорби! Ха-ха…»

Но тут же вся весёлость, вызванная внешним видом парня, исчезла. Сердце упало, на лбу и спине выступил холодный пот.

Эти двое определённо обернулись в её сторону.

Благодаря своей реакции Т/и всё же успела вовремя спрятаться, но не была полностью уверена, что её не заметили. «Э-эх, а засматриваться на того парня, 

Вдруг послышались негромкие шаги по направлению к ней. Т/и закрыла себе рот рукой и постаралась дышать через раз, надеясь, что никто не догадается заглянуть за угол. Или этому кому-то будет жутко лень. Или, может быть, его отвлекут? Судьба, провидение, боги, Будда, кому бы ещё помолиться…

Похоже, шёл к ней только один из двух. Уже легче, надурить одного проще, чем двоих. «Интересно, кто? Одетый во всё белое парень или тот, что в балахоне?» — подумалось Т/и. «Всё же, когда тебя убивает кто-то симпатичный, это не так уж и страшно…»

Внезапно снова прозвучал тот голос, который она уже слышала совсем недавно от закутанного в балахон, но всё так же далеко:

— Гоголь! Идём же, у нас ещё есть дела.

Ему ответил другой голос, совсем рядом с Т/и (вероятно, это был тот самый человек в белом):

— Да иду я, что это ты так распереживался, Нат? Просто мне послышалось… А впрочем, неважно. Идём.

Теперь двое направились в противоположную от дрожащей девушки сторону. Дождавшись, пока их голосов и шагов совсем не будет слышно, она испустила вздох облегчения и сползла по стенке. Кое-как придя в себя, Т/и мысленно отметила, что стоит внести имена этих людей (теперь она уже не сомневалась, что это были члены Крыс Мёртвого Дома) в свой отчёт. Ещё раз: Гоголь — это фамилия, наверное, и некий Нат. Натаниэль?..

Всё ещё немного нервничая, она прошла по коридору дальше, быстро юркнула в ту комнату, откуда вышли Крысы, и закрыла за собой дверь, полностью уверенная, что здесь пусто. Потом развернулась, и… Её чуть второй раз за день не хватил удар. За столом напротив двери кто-то сидел. И этот кто-то явно заметил Т/и, ибо когда она попыталась рассмотреть этого человека, почти сразу же натолкнулась на внимательный изучающий взгляд цвета тёмной орхидеи.

Человек медленно встал из-за стола и зажёг ещё несколько свечей кроме той, что стояла у него на столе. Когда он (а это несомненно был мужчина, хотя и удивительно хрупкого телосложения) закончил, вошедшая смогла его как следует рассмотреть.

Неудивительно, что она сразу смогла его вполне чётко разглядеть даже при таком скудном освещении. Бледное, словно сделанное из воска лицо и такие яркие на его фоне глаза, белая шапка-ушанка («Кажется, этот 

 головной убор так называется», — подумала девушка) сильно контрастировали с чёрными волосами. Костюм тоже состоял из контрастных цветов: белая рубашка с сиреневыми полосами, чёрный плащ, подбитый светлым мехом, белые брюки и тёмно-бордовые сапоги до колена.

Мужчина был, без сомнений, красив, но было в его чертах что-то хищное, угрожающее и явно 

. Однако, несмотря на это, отталкивающего впечатления он по каким-то причинам всё же не производил. Незнакомец тем временем разглядывал Т/и, как будто проникая ей в душу фиолетовым взглядом. И она забарахталась в нём, как бабочка в блестящих и до одури 

 сетях паука. Он всё так же медленно, не торопясь, потянулся к своему бедру, не отводя своего гипнотического взгляда…

Но тут Т/и отпрыгнула, резко стряхивая с себя оцепенение и пытаясь выхватить свой пистолет, но в лоб ей уже смотрело дуло такого же.

— Кто ты такой? — резко спросила она, раздосадованная поражением. Вряд ли она теперь выберется отсюда живой, так что если уж помирать дуре, так громко и с музыкой... И не дожидаясь приговора босса. — Ты ведь один из тех самых Крыс Мёртвого Дома, о которых теперь все говорят?

Мужчина усмехнулся и сказал:

— Дерзить в лицо тому, кто держит тебя на прицеле… Для этого нужно иметь определённую смелость. В награду за неё я с тобой даже, пожалуй, поговорю. И да, я из Крыс. Скажу даже больше: 

Незнакомец опустил пистолет и стал приближаться. Т/и, словно в трансе, замерла на месте. Себя и этого человека она мысленно сравнила с питоном Каа и каким-нибудь на редкость невезучим бандерлогом. Уж слишком похожая ситуация: она всё понимает, но двинуться из-за чего-то не в силах. Может, это… Страх? Или же что-то ещё? Чёрт, как же там это в психологии-то называется…

Тем временем лидер… Лидер Крыс Мёртвого Дома (во что до сих пор сложно было поверить) стал медленно обходить Т/и по большому кругу, разглядывая так, словно старался запомнить каждую деталь, каждую складку на ткани одежды и каждый уголок кожи. А мафиози в это время отрешённо пыталась определить причину, почему этот странный человек так с ней себя ведёт. «Может, он фетишист? Так ведь себя только они и ведут. Хотя нет; судя по внешности и акценту, он из России, а это хороший повод задуматься о «втором дне» этого поступка, оно наверняка есть. А то и о третьем!»

— Что касается моего имени, 

… — завораживающим голосом продолжил лидер Крыс, вырывая из любых размышлений. Он, оказывается, уже остановился, пользуясь задумчивостью своей «жертвы», сократил расстояние между ними до минимума и теперь медленно приближался своим лицом к лицу Т/и. «Чёрт, когда же он успел?!»

— Зови меня Фёдор, — выдохнул он ей прямо в губы и поцеловал.

Поцелуй, сначала нежный и осторожный, как будто он не хотел спугнуть её, перерос в страстный. Теперь Фёдор стремился подчинить себе и 

. Заклеймить так, чтобы отныне всем, и в первую очередь самой Т/и, было понятно, 

. Отныне и... Насколько? Пока не надоест?

Одной рукой он обнимал свою новую «жертву» за талию, вторую положил ей на затылок, чтобы она не смогла отстраниться в любом случае. Однако ей этого почему-то делать не хотелось: то ли инстинкт самосохранения голову поднял, намекая, что таким мужчинам хотя бы из соображений собственной же безопасности не отказывают, то ли гормоны разыгрались, как у шального подростка. Т/и, впрочем, оба варианта, как и само это положение, не устраивали совсем. Но не признать, что русский, незнакомый и явно 

 мужчина не лишён того самого особого магнетизма, она не могла.

А вообще, случись эта встреча при других обстоятельствах, возможно, она вполне могла бы…

— Отныне ты только мой мышонок, и я обещаю тебе, мы ещё непременно встретимся… Так что дождись, — прошептал он, и…

И всё вдруг погрузилось во тьму.

Навязчивый звон будильника разбудил Т/и. Она нехотя, с тяжёлой головой встала и, отключив его, пошла умываться, устраивать обыкновенные утренние процедуры и на скорую руку готовить завтрак.

Неужели это всё было сном?

Нет, задание — это точно реальность. Вот он, конверт со всеми подробностями по этому делу, что ей выдал босс. А вот всё остальное…

Только сейчас Т/и вспомнила, что сразу после получения дела отправилась домой, ведь был уже поздний вечер. Значит, расследование, тот человек, представившийся Фёдором, некий Гоголь, база Крыс Мёртвого Дома — это что, всё сон?..

Т/и позавтракала и вышла из дома, намереваясь посетить ту деревушку, которую видела во сне. Мало ли, может, и повезёт. «И вообще, может, это вещий сон был. Вдруг я как-то моё ближайшее будущее увидела?» — думала она, идя к автобусной остановке. Но внезапно остановилась, будто врезавшись в невидимую стену.

По улице навстречу ей шёл ОН. Чёрный плащ, подбитый бежевым мехом, белая шапка-ушанка, серьёзный пронизывающий взгляд цвета тёмной орхидеи.

«Да это же человек из моего сна! Как же похож, чёрт побери», — проскочила восторженная мысль. «Хотя вряд ли такое и вправду может быть… Вот, что хронический недосып с людьми делает. Померещится же такое!» «А даже если вдруг, ну, предположим, сон вещий, то вряд ли он вообще тебя знает», — утверждала другая.

Но, поравнявшись с ней, мужчина остановился и, не глядя на девушку, с ухмылкой сказал:

— Здравствуй… Мышонок.

Страшно. Фёдор Достоевский

Опустив руки в карманы дорогого сюртука, светловолосый мужчина стоял на носу небольшой частной яхты и смотрел на город впереди. Со стороны могло бы показаться, что он любуется видом Йокогамы, на которую уже начала спускаться ночь, но глаза его были словно стеклянными. 

. В следующее мгновение он полностью отдался во власть воспоминаний, накативших словно морской прибой на песок пляжа, как наяву видя то, что произошло много лет назад. Возможно, это самые лучшие моменты его жизни…

— Фрэнс! Ха-ха-ха, прекрати! Слышишь, перестань, я больше не могу! Аха-х…

Красивая девушка с бледной кожей и золотистыми волосами, в которых яркими пятнами выделялись летние цветы, сидела на коленях у своего русоволосого возлюбленного и извивалась от безудержного смеха, пытаясь вырваться из его рук. Но парень специально держал её как можно крепче, явно не желая «проигрывать», и продолжал щекотать, наслаждаясь звонким смехом и беззаботно смеясь в ответ.

— Т/и, ты как ребёнок, честное слово! А ну признавайся, куда это волшебным образом подевался мой новый пиджак? Мне через час нужно уже быть на той встрече с торговыми партнёрами, хулиганка ты маленькая…

— Ничего не знаю, ха-ха… Я — твоя невеста, а тебя дома вечно нет, так что никуда ты не пойдёшь… А-ха-ха! Уф…

Фрэнсис наконец отпустил Т/и. Он по-прежнему немного хмурился, пытаясь выглядеть 

, но вся эта серьёзность на его лице тут же превращалась в смех и шутливость, растворяясь в веселье возлюбленной. Он откинулся на спинку мягкого кресла, и девушка сразу же устроила голову на его груди, переложив мужскую руку себе на талию, и расслабилась. Что же, 

— Любимая… — более мягко позвал он. — Я ведь говорил тебе, что со следующей недели беру отпуск на нашу свадьбу. И потом, после неё у нас впереди целый медовый месяц. Я ещё успею тебе надоесть, дорогая! Так что отдавай мне пиджак по-хорошему, и я пойду…

Но Т/и не собиралась отпускать жениха так быстро и признавать поражение. Поэтому она с удивительной быстротой снова выпрямилась и, притянув Фицджеральда к себе за воротник, прижалась своими губами к его.

Парень, сначала немного опешивший от такой наглости, опомнился и перехватил инициативу, углубляя поцелуй. Одна рука на талии сжалась ещё сильнее, а вторая обняла девушку за спину, прижимая к себе и поглаживая… Пока сквозь одежду.

Прервав поцелуй, Фрэнсис прошептал заметно охрипшим голосом:

— Пожалуй, меня подождут, раз моя невеста не хочет подчиниться мне 

, не правда ли? Похоже, придётся провести 

серьёзную воспитательную беседу

И в этот момент снять и запрятать куда подальше всю их одежду захотел и он сам.

Огромный зал, украшенный в бело-золотых тонах, поражал своим великолепием. Хрустальные люстры с лампами вместо свеч сверкали и переливались, да так, что на них было больно смотреть, а многочисленные подвески на них чуть покачивались, казалось, даже в такт торжественной музыке. Красная ковровая дорожка проходила через всё помещение, начинаясь у массивных белых дверей и заканчиваясь у алтаря, обильно украшенного белоснежными цветами и лентами. Гости стояли по бокам от дорожки. Их было очень много, но отнюдь не все разделяли радостное настроение всего зала; лица некоторых, вопреки всеобщему празднику, искажали непомерная зависть и злоба.

Больше всего в глаза бросалась прекрасная девушка в белом свадебном платье, скромном по фасону, но сияющем вместе с ней самой не хуже звёзд, чьё лицо лучилось счастьем. Рядом с ней не менее красивый и счастливый жених, облачённый в изысканный серо-белый костюм с сияющим чистотой белоснежным шейным платком, элегантно повязанным вместо галстука, как это было принято у аристократов.

Старик-священник, стоящий между ними с книгой в руках, тоже улыбался. Про себя он отметил, что это одна из самых запоминающихся свадеб в его жизни, не столько из-за роскоши, сколько из-за того, что было видно с первого взгляда — эти молодые люди искренне любят друг друга, что в сочетании с редким богатством одного из них создавало просто невообразимое впечатление. Тихо прокашлявшись, священник прочитал весь положенный текст, после чего перешёл к самому главному вопросу.

— Итак, мистер Фрэнсис Скотт Кей Фицджеральд. Согласны ли вы взять в жёны мисс Т/и Т/ф и быть вместе с нею и в горе, и в радости, пока смерть не разлучит вас?

Парень, несколько заторможенный от осознания своего счастья, ответил:

— Хорошо. А теперь вы, госпожа Т/и Т/ф. Согласны ли вы взять в мужья господина Фрэнсиса Скотта Фицджеральда, и быть с ним вместе и в трудностях, и в радостях до самой смерти?

Сияющая Т/и тут же выпалила, ни на секунду не усомнившись в ответе:

— Тогда отныне, — священник сделал небольшую паузу, давая насладиться моментом, и затем торжественно продолжил, — я нарекаю вас мужем и женой!

Фрэнсис одел своей невесте изящное и очень нежное кольцо в виде двух переплетающихся стебельков с цветком, в сердцевине которого переливался чудесный багряный камень. Она же в ответ одела ему на руку кольцо-отражение своего, только в мужском стиле. Два рубина в кольцах сверкнули, словно подтверждая обмен и закрепляя этот договор.

Держась за руки, теперь уже молодожёны соединили губы в поцелуе; он вышел по-детски невинным, почти невесомым, показывая настоящую искренность их чувств. Но вспыхнувший на мгновение огонёк в глазах 

 обещал, что всю свою страсть и любовь он непременно покажет ночью. 

Встав на приличное расстояние друг от друга, муж и жена вышли в зал, к гостям. Их тут же окружили, заваливая поздравлениями, объятиями и пожеланиями счастья в супружеской жизни.

Позже банкет продолжился. Новоявленная чета Фицджеральдов в основном разговаривала с ближайшими друзьями и роднёй, избегая много пить и есть. Оба не могли дождаться, когда же наконец закончится торжество, и они смогут уединиться и окунуться в море счастья и страсти, ведь главное-то в свадьбе что? Правильно, первая брачная ночь!

И они никому не позволят себя её лишить.

Фрэнсис и Т/и сидели за большим обеденным столом. С момента той 

 свадьбы прошло уже несколько лет, но детей всё ещё не было. Однако, в отличие от девушки, её мужа это не сильно огорчало, так как «ты же полностью здорова, а значит, они всё равно появятся. В любом случае, нам пока стоит до конца свыкнуться с тем фактом, что мы теперь супруги».

Фицджеральд, одетый в домашнюю одежду, доедал изысканный луковый суп по какому-то там редкому рецепту, приготовленный любящей и 

 изобретательной женой. Когда же он допил и чай, Т/и, которая за всё время обеда не проронила ни слова, быстро убрала тарелки и снова села напротив мужчины.

Нервно сжав подол платья в руках, она произнесла чуть подрагивающим голосом:

— Фрэнс, нам нужно серьёзно поговорить.

 муж, до этого сидевший расслабленно, ощутимо напрягся. Голос его наполнился неподдельной тревогой, и Фицджеральд принялся засыпать жену вопросами один другого нелепее, категорически не понимая, в чём дело:

— Что случилось? С тобой всё хорошо, никто не обижал? Если что, только скажи, и я… А может, ты потеряла что-то важное? Или ты… ты меня больше не любишь?

Т/и покраснела, и заикаясь от волнения ответила:

— Конечно, л-люблю. И ничего не теряла. Со мной всё в порядке, ну, почти. Понимаешь, я… Я сегодня узнала, что б-беременна. Вот.

Лицо Фицджеральда сначала отразило крайнее недоумение, как будто он не понял смысла фразы, сказанной только что. Но мгновением позже оно выразило всю гамму эмоций, начиная с поистине безграничного счастья и заканчивая лёгким помешательством; по крайней мере, выглядел он в этот момент не совсем адекватно.

Это было так...

Содержание

Пьяняще. Мори Огай

Горячо. Дазай Осаму

Страшно. Фёдор Достоевский

Давно. Фрэнсис Скотт Кей Фицджеральд

Обычно и необычно. Чуя Накахара

Незабываемо. Рюноскэ Акутагава

Солнечно. Рампо Эдогава

Нежно. Ода Сакуноске

Комментарии (0)