Шел четвертый год обучения Гарри и его друзей в школе магии и волшебства "Хогвартс". В этом году союзом трех школ — еще французской школой "Шармбатон" и болгарской "Дурмстранг" — было решено провести Турнир Трех Волшебников. К участию допускались только ученики от семнадцати лет и старше. И теперь старшеклассники от обеих чужестранных школ приехали в Хогвартс.

Гарри подошел к Гермионе, когда та, облокотившись на балюстраду, наблюдала за чем-то — точнее, за кем-то, — на квиддичном поле. Лицо девушки было грустным, руки нервно мяли ткань рукава на предплечье.

— О, Гермиона! А я везде тебя ищу. И Рон тоже. Нам пора идти на занятия к профессору Стебель, — сказал Гарри. Девушка не ответила. — Гермиона?

— Ох, прости! — она вздрогнула и посмотрела на друга. — Совсем задумалась. Уже пора? Я иду... — Взгляд лучшей ученицы Хогвартса, тем не менее, так и остался рассеянным.

Видя это, Гарри скинул рюкзак с плеча и взял подругу за руки.

— Гермиона, — он посмотрел ей в глаза, — Скажи мне, что ты такого узрела на поле для квиддича, если даже об уроках думать не хочешь. Это на тебя не похоже.

Шатенка шмыгнула носом, стараясь сделать это как можно тише, и выдохнула только: "Крам..."

Гарри посмотрел туда, куда еще недавно глядела Гермиона. Действительно, там был Виктор Крам. На поле для квиддича. Но и не только он, еще какая-то девица. Они наскакивали друг на друга, махали кулаками и ногами. Но, судя по всему, это была не драка, а тренировка.

— Иди в класс. Я узнаю, кто это такая, и что между ними, — пообещал Гарри, — передай профессору, что у меня... м-м-м, несварение желудка.

Парень ободряюще похлопал подругу по плечу.

— Ну, иди же. Возможно, не все так плохо.

Гарри подошел к полю для квиддича. Посмотреть было на что! Он так и замер.

Крам и его партнерша рычали, набрасываясь друг на друга, умело защищались и парировали наносимые удары... Длилось это около получаса. Наконец, устав, они отошли друг от друга. Девушка с улыбкой что-то крикнула Краму и недавние партнеры направились в разные стороны.

При выходе с поля Гарри поймал девицу за локоть.

— Привет, ты из Дурмстранга, верно? — спросил парень.

— Да, — девушка улыбнулась, — Николина Любчева, прошу любить и жаловать. А чем же я вызвала интерес самого Гарри Поттера?..

Гарри замялся. Ему не очень-то понравилось, что Николина в первую же минуту разговора прочертила между ними межу социального, если так можно было выразиться, неравенства.

— Дело в том, что меня интересует Виктор Крам.

— О, понятно, — Николина вскинула руку, — ну а как же иначе, знаменитости интересуются только знаменитостями. Но я — простая девушка, к тому же, не склонная к сплетням, — болгаринка подняла руки в примирительно-отстраняющем жесте, — всего хорошего, парень. Если хочешь, найди и расспроси Виктора сам.

И девица мгновенно ретировалась. Гарри осталось только вздохнуть, глядя ей вслед. Обещание, данное Гермионе, он не выполнил.

Однако Гермиона не зря была лучшей ученицей Хогвартса. Кое-какую информацию о сопернице она все же получила, и теперь могла просто спросить, не видел ли кто-нибудь Николину Любчеву. Как показал опыт, ее видели редко и мало кто. Девушка будто бы избегала большого скопления людей и контактов с кем бы то ни было.

Однако, как говорится, кто ищет, тот всегда найдет. Иногда этому сопутствует сама Судьба.

Гермиона столкнулась с Николиной, когда вновь пришла посмотреть на квиддичное поле. Гриффиндорка надеялась, что Крам (о котором, в отличие от "простой девушки" Любчевой, у каждого встречного спрашивать было неудобно и слишком смущающе) снова на поле и за ним можно будет понаблюдать.

— Это ты была с утра с Крамом? — в лоб спросила Гермиона, едва завидев болгаринку. Руки шатенки сами собой угрожающе уперлись в бока, хоть гриффиндорка и старалась не кипятиться. В ней боролись природное воспитание и жгучая ревность.

Николина в ответ вздернула бровь.

— Я. Но в чем дело? Еще одна тайная поклонница Виктора?

— А если и так? — чувствуя, что уже плохо владеет собой, выпалила Гермиона.

— Тогда расслабься, — Николина оперлась спиной и локтями на балюстраду, чуть запрокинув голову. — У тебя высокие шансы завоевать его внимание. Виктору уже давно поперек горла дурные девки из Дурмстранга, лбом ломающие кирпичи. У нас в школе культ силы, не ума. Даже академические знания природной живости разума не заменят, — болгаринка постучала себя по виску. — А ты, по слухам, лучшая ученица школы.

Гермиона смутилась. Даже руки расслабленно опустились.

— Вот как... — задумчиво протянула гриффиндорка, — но вы... не встречаетесь?

— Встречаться с Крамом — это как... как с братом. Боже мой, да я знаю о нем слишком много, чтобы влюбиться.

Гермиона улыбнулась, подошла ближе и тоже облокотилась на перила.

Болгаринка молча кивнула, затем достала из кармана пачку сигарет и прикурила от палочки, вполголоса шепнув заклинание.

— Дурные девки из Дурмстранга, — подмигнула она гриффиндорке.

Дурная девка из Дурмстранга

gloria

Мир и герои - Роулинг, Мэри Сью и трава - мои.

Роулинг Джоан «Гарри Поттер»

Один из канонных персонажей/Мэри Сью, Крам/Гермиона и проч. на фоне

Гермиона Грейнджер/Виктор Крам

ОЖП/Бартемиус Крауч-мл.

Гермиона Грейнджер

Бартемиус Крауч-мл.

Виктор Крам

ОЖП

Everybody Loves Somebody

Ранним утром, когда еще в Хогвартсе все спали — абсолютно все, даже Аргус Филч и его вредная кошка — в кабинете Аластора Грюма загорелся камин. Огонь становился все ярче и ярче, и наконец сквозь него стало можно различить мрачное одутловатое лицо. То был приспешник Волан-де Морта, Питер Петтигрю по кличке Хвост.

— Проснись, Крауч! — рявкнул Петтигрю. В лицо сумасшедшему волшебнику он, пожалуй, и не рискнул бы сказать что-либо таким тоном, но мысль, что в комнате учителя Защиты от Темных Искусств он присутствует нематериально, прибавляла Питеру наглости. — Проснись же!

Лежащий на кровати человек сбросил одеяло с головы и сел. Это, абсолютно точно, был не бывший мракоборец Аластор Грюм.

Скорее, о растрепанном заспанном мужчине в полосатой пижаме можно было сказать, что он больше похож на беглого Пожирателя Смерти, Бартемиуса Крауча-младшего.

— Чего тебе? — мрачно осведомился мужчина, спуская ноги с кровати. Если с самим Темным Лордом он всегда вел себя подчеркнуло вежливо, даже подобострастно, то Хвоста ни во что не ставил, надеясь, что к концу года займет его место подле Волан-де-Морта.

— Ты видел приехавших учеников из Дурмстранга? Надеюсь, там есть дамы, — сказал Петтигрю.

— Две или три, — Крауч зевнул. — Но девиц навалом в Шармбатоне. А меня не очень-то интересует болгарская команда, поверь. Я их не разглядывал.

— Теперь придется, — усмехнулся Хвост, — Темному Лорду нужна девушка.

— Девушка? Из Дурмстранга? В силах Темного Лорда получить любую женщину Земли, самую красивую и самую искушенную в любви, а он хочет желторотую семнадцатилетнюю идиотку?

— Вот остолоп. Не для этого! Знаешь ли ты, насколько сильна славянская женская магия?  Нам нужна девица, достаточно глупая, чтобы не понадобилось много времени переманить ее на нашу сторону, а также достаточно подкованная в этой самой славянской магии. Особенно хорошо, если ты сможешь настроить ее против, — тут лицо Петтигрю перекосило, как от зубной боли, — Гарри Поттера и его шайки. Она нужна нам как союзница, а не рабыня. А теперь — всего хорошего, удачи, искуситель. И не забудь, что Темному Лорду очень не понравится, если ты сделаешь неудачный выбор.

И тотчас же огонь начал затухать — Хвост поспешил скрыться. Ему всегда было неуютно разговаривать с этим психом, даже если фактически их разделяли сотни километров. Именно поэтому любимая шестерка Темного Лорда и забыл упомянуть, что выбранная Краучем девушка обязательно должна была быть девственницей.

Ососбенно долго выбирать Краучу не пришлось. С одной из двух девиц, входящих в команду Дурмстранга, он уже был смутно знаком. Если можно так выразиться.

Этим же летом, месяц назад, на развалинах того, что еще не так давно было палаточным городком, пробираясь меж обломков, Крауч едва не наступил на девушку. Мертвую, как ему тогда показалось. Барти мысленно отметил вскользь умиротворенность бледного лица юной леди и, перешагнув через покойницу, тотчас же забыл о ней.

Однако Ника Любчева оказалась живее всех живых. И, больше того, не Крауч выбрал ее.

Она сама подошла к нему.

Найти и приручить

Она сама подошла к нему. Еще разгоряченная, с румянцем на щеках, едва-едва с квиддичного поля (где Ника снова тренировалась с Крамом). Осторожно придержала за локоть и, спрятав взгляд под челкой, негромко сказала:

— Сэр, я так давно хотела с Вами познакомиться. Я Ваша давняя поклонница, мистер Грюм! Я и не думала, что когда-нибудь смогу увидеть Вас воочию. Я...

— Дитя, — он перебил ее, — не смущайся. Как тебя зовут?

— Николина, — она вскинула голову и Крауч понял, что болгаринка вовсе не смущена. Во всяком случае, не настолько, чтобы трепетать перед своим кумиром. Но она была в восхищении.

И не только она. Он тоже.

Невысокая, крепкая, вся такая... ладная. Черные длинные волосы, густая челка, на ногах полусапожки, одежда — простая водолазка и брюки. Все абсолютно черное. И только губы — маняще-карминные, а глаза льдисто-голубые, пронзительные, как у Роланда, того, что хорошо помнил лицо своего отца.* От Николины одуряюще пахло. Не только духами и чем-то неуловимо женским, но и той исконной славянской магией, за которой гнался Темный Лорд. Крауч даже сморгнул настоящим глазом, пытаясь отогнать возникшее в подсознании видение, в котором эта болгарская студенточка стояла в белой длинной рубахе по колено в воде.

— Я ожидал услышать Вашу фамилию, мисс... — наконец произнес преподаватель.

— Любчева, — карминные губки двинулись, вытянувшись на букве "ю", как для мимолетного поцелуя.

"У меня давно не было женщины, — подумал Крауч, — Очень давно не было."

— Могу я посещать Ваши лекции? — спросила Николина. — Не должна же я, в конце концов, тренироваться изо дня в день! Кубок выберет одного, и если это буду не я, то что мне делать все это распроклятое время? — Девушка выразительно подняла брови.

Лже-Грюм усмехнулся и, приобняв студентку за плечо, отвел в сторону.

— Само собой, Вы можете приходить на мои уроки. Что же касаемо Турнира Трех Волшебников, то я бы не советовал Вам даже пытаться бросить записку со своим именем в кубок. Это слишком опасно для девушки. Вы не можете быть уверены, что пройдете все испытания.

Николина вспыхнула, успокоившийся было румянец на ее щеках снова заалел.

— Я в себе уверена, сэр, — жестко произнесла болгаринка, — тем не менее, благодарю Вас.

И на том они распрощались. Николина отправилась в гостиную Слизерина, где квартировалась команда Дурмстранга, а лже-Грюм — в свой кабинет.

Тем не менее, стоило ли надеяться, что своевольная болгаринка, пусть и получив совет от человека, авторитет которого был для нее невообразимо значим, не поступит по-своему? Зная, что это девушка из Дурмстранга, все чаянья можно было сразу отринуть.

Однако, Николина не хотела встречаться с Грюмом по пути к залу, где стоял кубок, а потому дождалась позднего вечера, того часа, когда по коридорам уже никто не гулял, все сидели по гостиным и кабинетам, но и отбоя — официально — еще не было, так что сказать, что болгаринка покинула спальню в неурочный час, никто не мог. Ника рассчитала время так, чтобы ей как раз хватило быстрым шагом дойти до зала с кубком, бросить записку и тут же бегом вернуться в гостиную Слизерина.

Однако, план мог быть хорош, если бы Николина знала Хогвартс так же, как родной Дурмстранг. Но английская школа была одним большим сюрпризом, коридоры каждый час двигались, словно гигантские змеи, и лестницы вели уже не туда, куда раньше.

Ободренная осознанием, что выдумала такой хитрый план, Ника не сразу заметила, что заблудилась. Когда же она это поняла, то почувствовала столь горькое разочарование — в первую очередь, в себе, — что у нее защипало глаза, а от сдерживаемых слез заболела голова. После случая на Кубке Мира по Квиддичу, где Николину шарахнуло по голове обломком чего-то, так, что девушка потеряла сознание, голова болела чаще обычного.

"Ну, хватить хныкать! — одернула себя болгаринка. — Сейчас я пойду и разыщу комнату с Кубком, вот и все. Просто потрачу на это чуть больше времени, чем рассчитывала. Просто буду осторожна на пути назад. В самом деле, я что, ночью по Дурмстрангу не гуляла?"

И, снова полная решимости, Николина развернулась и пошла, озираясь, мысленно прикидывая, где же искомый зал, если тут коридор раньше изгибался... налево, а теперь — направо. А затем — снова налево, но не так резко, как теперь...

Болгаринка была так увлечена своими мыслями, что не заметила, как за ней кто-то идет. И то, что ее схватили за руку, стало полной неожиданностью для Николины.

"Грюм!" — в ужасе подумала девушка. Чье-то дыхание щекотало затылок. Ее кулак сам собой разжался, бумажка с именем спланировала на пол. Николина сделала над собой усилие и посмотрела через плечо, замирая от страха в ожидании крепкого разноса.

Но за ее плечом стоял не Грюм.

* Это отсылка сразу к двум книгам: роману «Нопэрапон, или По образу и подобию» Г. Л. Олди, где дается близкая цитата, а также главному герою цикла "Темная башня", написанному Стивеном Кингом, о котором и упоминает Олди.

Непокорная болгаринка

Названием к главе послужили строки из песни Йовин "Принц роз"

"Кто это?.. — озадаченно подумала Николина, рассматривая схватившего ее за руку мужчину, — Я его раньше здесь не видела... Тем более, за преподавательским столом..."

Незнакомцу на вид было лет тридцать-тридцать пять. Растрепанные темно-русые волосы, изогнутые в легкой улыбке губы. И ни намека на какую-то официальность в одежде, которую можно было ожидать от преподавателя. Если бы Николина училась не в Дурмстранге, где ставка всегда делалась на силу, а не на интеллект, если бы Николина читала газеты, если бы Николина не потеряла сознание на Кубке Мира по Квиддичу... то сейчас она бы узнала в русоволосом незнакомце Бартемиуса Крауча-младшего.

— Кто Вы? И по какому праву меня задерживаете? — Недружелюбно осведомилась болгаринка, пытаясь высвободить руку. Когда девушка поняла, что перед ней не профессор, место страха заняло негодование.

— Не ищи кубок. Тебе не нужно участвовать, — вполголоса произнес мужчина и, доказывая, что не желает студентке ничего плохого, разжал стискивавшие ее запястье пальцы, поднял руки с раскрытми ладонями вверх.

Николина нахмурилась. Еще часов шесть назад она слышала то же самое от профессора Грюма. Если уж кто-то считает также, то, возможно, в этих словах есть разумное зерно... Однако, госпожа Любчева была слишком своевольной девушкой, чтобы серьезно над этим задуматься. Ника вздохнула и хотела было ответить, что, разумеется, спасибо за совет, но она не собирается выслушивать что-либо от незнакомцев, которые даже не потрудились как следует побриться... однако, не успела. Из дальнего конца коридора раздалось старческое кряхтение и шаги.

— Завхоз! — Ахнула Николина. Гости болгары или нет, но когда тебя после отбоя ловит завхоз — жди неприятностей.

— Кто там? Ну, я до вас доберусь! — Хрипло заорал Филч, рассмотрев в глубине коридора два темных силуэта. — И накажу! Кто бы вы ни были!

Последняя фраза Николине особенно не понравилась.

Еще меньше обрадовался появлению завхоза Крауч. Если у него и был шанс, что в полутьме семнадцатилетняя болгаринка не разглядит в нем беголого Пожирателя Смерти, то уж персонал школы не будет столь беспечен. Даже если его не узнают сразу (в Азкабан он попал двадцатилетним юношей), то уж точно не поленятся установить его личность.

Теплые пальцы вновь сомкнулись на руке Николины и Крауч бросился бежать, увлекая болгаринку за собой.

Они бежали, хохоча и топая, оба с бешено колотящимися сердцами, в лихом опьянении опасностью. Хогвартс спал, они — Пожиратель смерти и студентка — не боялись потревожить чей-то покой. А уж убежать от медлительного Филча не составляло труда.

Они с разбегу влетели в какую-то комнату, Николина мгновенно захлопнула за собой дверь и прислонилась к ней спиной, пытаясь успокоить дыхание. Крауч же присел на софу, тоже переводя дух и осматриваясь.

— Занятная комната, да? — спросил он. И, вздохнув, облизал губы.

Николина вздрогнула, вжимаясь спиной в дверь. Черт побери, как это выглядело... маняще. Завлекающе.

— Да, очень... красивая меблировка, — девушка улыбнулась. А Крауч показал ей большой палец в знак одобрения.

Он начал говорить, все еще озираясь, комментируя то их сегодняшнюю пробежку, то обстановку их убежища, с жаром, возбужденно жестикулируя. И время от времени торопливо облизывал губы.

Николина вжималась в дверь спиной все плотнее и плотнее, не в силах оторвать взгляда от этого стремительного, как у ящерки, розового языка. Девушке стоило больших сил не постанывать, наблюдая за мужчиной.

Они, черт побери, были знакомы всего минут десять. Она даже не знала, кто это такой, но он... к нему тянуло как магнитом.

Николина вздохнула. Девушки в Дурмстранге решительные. В три шага преодолев разделявшее их расстояние, Любчева схватила Крауча за воротник, дернула на себя и поцеловала его в еще влажные от недавнего облизывания губы.

Принимай его имя устами из уст

С утра в Большом Зале царило небывалое оживление. В этот день должны были уже объявить имена тех, кто будет участвовать в Турнире. Ученики шушукались, спорили, делали ставки (последним, разумеется, заведовали близнецы Уизли). Можно было смело предположить, что учиться сегодня никому не хочется — всех интересовал только Турнир.

Однако Николину Любчеву занимали совершенно иные мысли. Она сидела за столом Слизерина в кругу студентов Дурмстранга и задумчиво бросала сахар в чай.

— Это уже седьмой кубик рафинада, Ника, — сказал Крам. — Что с тобой?

— Да-а? — Николина задумчиво уставилась к себе в чашку. — Седьмой?..

— Никак влюбилась? — Усмехнулась сидевшая неподалеку Петра Нович, вторая студентка из Болгарии, приехавших в Хогвартс.

— Ничего подобного, — отмахнулась Ника и попробовала отхлебнуть чая. — Фу, ну и гадость!

Однако переслащенный напиток будто вернул девушке чувство реальности.

"Боже мой, я же обещала посещать лекции профессора Грюма! — болгаринка едва не хлопнула себя ладонью по голове. — И мне сейчас стоит поторопиться, если я все еще тверда в своем решении!"

По пути к кабинету Защиты от Темных Искусств Ника подумала, что выглядит слишком... вызывающе. Но яркий свитер сменить на что-то более темное уже не было времени. Девушка только стянула с волос ленту цвета фуксии и спрятала ее в карман.

Стучаться не пришлось — в аудитории были только студенты, преподаватель еще не пришел.

Николина хлопнулась за парту рядом с Гермионой Грэйнджер.

Гриффиндорка покачала головой.

— М-м, — Ника чувствовала, что сейчас не лучшее время спрашивать, но девушке внезапно стало любопытно, — а как там у тебя дела с Виктором?..

Гермиона вспыхнула и отвела взгляд.

— У меня нет никаких дел с мистером Крамом.

Николина пожала плечами.

— Но тебя это, кажется, печалит...

Гермиона вздохнула, но ответить не успела — в кабинет вошел Грюм.

Урок оставил в умах учеников неизгладимый отпечаток — Грюм говорил о непростительных заклятиях. Больше того, он демонстрировал их! На пауке, но все равно, это было... впечатляюще. Пугающе. Какой-то мальчик из Гриффиндора, наблюдая за учителем, побледнел настолько, что окружающие начали опасаться, нет ли надобности отвести его к мадам Помфри. Когда лекция закончилась, Гарри и Рон подхватили беднягу под руки и повели... видимо, действительно в медпункт.

Николина прекрасно себе представляла, насколько шокирующим вышел урок: сама она узнала о Непростительных заклятиях только в прошлом году. А уж их действие и вовсе не видела. До сегодняшнего дня.

За последние сутки произошло так много всего, что девушка почувствовала себя полностью сбитой с толку. Она медленно встала и хотела было уже идти, как ее окликнул Грюм.

В кабинете кроме них двоих уже никого не осталось.

— Николина, — преподаватель улыбнулся, — ты не торопишься? Может быть, выпьем чаю?.. Тыквенного сока?..

— Нет, спасибо, — Ника смутилась, — была очень интересная лекция. Спасибо, что разрешили поприсутствовать.

— Приходи, когда захочешь, — ответил учитель и заковылял к болгаринке, опираясь на палку. Девушка подумала, что, наверное, лет тридцать назад он был совсем другим. И, черт возьми, знай она его тогда, непременно бы влюбилась. Какая харизма! Что за человек!

Видимо, какая-то часть мыслей отразилась на лице Николины, потому что Грюм взял ее за подбородок и погладил по щеке большим пальцем, шершавым нао щупь:

— Ты такой невинный цветочек, Ника. Смотри, чтобы ни у кого не возникло желания тебя сорвать.

Любчева покраснела. Рука Грюма скользнула по ее шее, огладила ворот свитера... совсем не по-отечески.

— Простите, мне, кажется, пора, — пискнула болгаринка и поспешила уйти.

Ее кумир потихоньку начинал пугать девушку.

Она же весь день, весь день думала о том загадочном мужчине, с которым они вчера бегали по гулким коридорам. О поцелуе с ним.

Николина закусила губу и вздрогнула — зубы попали на больное место. Там, где он вчера так чувствительно ее укусил.

Черт возьми, он целовался так отчаянно и жадно, будто первый и последний раз в жизни, но руки, тем не менее, не распускал — только поглаживал девушку легко по талии.

"Кто он? Как его зовут? Откуда он здесь?.. — недоумевала болгаринка, — Может быть, это все мне приснилось?.."

Но припухшие раскусанные губы говорили об обратном.

"Сегодня ночью я снова выйду из спальни после отбоя, чтобы поискать того загадочного незнакомца... Я должна его увидеть! Хотя бы еще раз!"

Я снова хочу его... увидеть

И вот — судьбоносный вечер. Все ученики Хогвартса собрались в Большом Зале. Тысяча сердец* учащенно билась, предвкушая раскрытие тайны, кого же выберут участниками Турнира.

Вот Дамблдор медленно и торжественно подошел к Кубку, из которого вырываются языки синего пламени, вскинул руки, призывая к тишине.

— Сейчас мы узнаем имена трех чемпионов Турнира! — сказал директор и протянул руку. На его раскрытую ладонь из Кубка поочередно спланировали три записки.

"Флер Делакур", гласила первая.

Сидевшие за столом Когтеврана француженки восторженно завизжали (хотя некоторые подносили к глазам платки вовсе не от умиления, это было очевидно). Флер, определенно, самая красивая из приехавших студенток, направилась в комнату, отведенную для чемпионов Турнира.

Вторая же записка содержала в себе имя участника от команды Болгарии — "Виктор Крам".

Болгары вскочили, зааплодировали и затопали. Пробирающегося меж рядов Крама одобрительно хлопали по плечу, а Петра даже чмокнула в щеку.

— Удачи, — сказала Николина, когда болгарин проходил мимо нее. В таком шуме ей не пришлось даже понижать голоса.

На третьей же бумажке было имя чемпиона Хогвартса. "Седрик Диггори".

Из-за стола Пуффендуя поднялся высокий симпатичный парень. Девушки трех факультетов (кроме Слизерина), а также француженки, синхронно вздохнули, провожая его взглядами.

Однако на том церемония не закончилась. Кубок выбросил еще одно имя.

В гостиной Слизерина все еще было шумно и многолюдно, словно воскресным днем, хоть и близилось время отбоя. Все обсуждали выбор Кубка, многие выкрикивали оскорбления в адрес Гарри Поттера, обзывали его лжецом и пройдохой.

Ника сидела на подлокотнике кресла и мрачно смотрела на огонь в камине. Она надеялась, что все разойдутся по спальням и будет можно выйти в коридор, поискать незнакомца, с которым они в прошлый вечер убегали от Филча. Но, похоже, ее планам было не суждено сбыться — возбужденные ученики то и дело выходили из гостиной, по-видимому, не страшась завхоза. Разумеется, так было бы проще пройти пол-школы и не попасться, или, в крайнейм случае, не в одиночку, но Николина подозревала, что кем бы ни был ее новый знакомый, в эту ночь он не решится пройти по коридорам Хогвартса. И она была права.

Рядом с болгаринкой в кресле сидел Крам с кубком чего-то резко пахнущего и, вероятно, крепкого (Каркаров считал Виктора уже взрослым, и потому парню позволялось много такого, о чем его одногодки могли только мечтать) и мрачно смотрел в огонь. Многие хотели бы подойти к участнику от команды Болгарии и поздравить его, но не решались — такое суровое было у парня лицо.

— Ты что, не рад? — осторожно спросила Николина, тронув друга за плечо. Виктор вскинулся, будто не ожидал прикосновения и посмотрел на девушку сонными глазами.

— Не знаю. Это большая ответственность. А ты... не расстроена, что кубок выбрал не тебя?

Николина прикусила уже начавшую подживать губу.

— Моего имени не было в Кубке. Я... его так и не бросила.

Крам изумленно приподнял брови, что для малоэмоциональнго болгарина было просто верхом проявления чувств.

Николина не ответила. Подумала, покусала нижнюю губу и неожиданно спросила:

— Что ты думаешь о Гермионе Грэйнджер из Гриффиндора? По-моему, она весьма умна.

Где-то в глубине темных глаз Крама загорелся огонек интереса.

— Она хорошо учится, еще лучше себя ведет, и я, кажется, даже пару раз видела ее в юбке, — Ника знала, чем можно покорить Виктора.

— Я обращу на нее внимание, — серьезно ответил Крам. Затем резко поднялся и, сдвинув брови, направился в спальню мальчиков.

Ника проводила его взглядом. Уж если Виктор сказал, что сделает что-то, будьте уверены — он свое обещание сдержит.

Крауч сидел, скорчившись, на своей постели. Точнее, на постели Аластора Грюма. И размышлял.

Ника Любчева манила его так, как никто другой. Конечно, можно было сослаться на то, что у Крауча больше десяти лет не было женщины. Это, конечно, факт. Можно было сослаться на то, что она невольно приворожила его своей славянской магией. Это тоже звучало правдоподобно: от болгаринки исходили такие сильные призывные флюиды, что только держись.

Мужчина ткнулся лбом в подтянутое к груди колено.

Темный Лорд хочет ее. Ее силу.

Но он сам хочет ее не меньше. Ее тело.

И если Крауч сможет убедить болгаринку примкнуть к Пожирателям, оба они получать то, что хотят. Если Темному Лорду достанется сила славянской магии, то разрешить тому, кто достал столь ценный приз, иногда пользоваться его притягательной оболочкой... ничего не стоит. Ведь правда?

Однако, нельзя было исключать и того, что самому Темному Лорду может понравиться ладная крепкая студентка. И он захочет оставить ее подле себя. Не деля ни с кем.

Бартемиус взвыл и откинулся на кровать, раскинув руки в стороны. Эта мысль разрывала ему мозг. Преданность господину, доходившая у Крауча до бессознательности вступала в противоборство с жгучим желанием обладать. Барти уже давно не получал того, что хотел. Он только ждал, терпел и смирялся. Но он хотел иного! Он — Пожиратель смерти! И когда он приведет к Темному Лорду его славянку, тот сделает его своей правой рукой вместо отвратительного Хвоста. Лорд станет королем мира, темным королем. Барти же будет его любимцем. А Николину Лорд назначит темной принцессой.

Бартемиус улыбнулся своим грезам, не догадываясь, насколько смешны и утопичны его мечты.

Крауч плохо представлял себе, что такое любовь, даже в теории. Однако он очень четко представлял, что значит "испепеляющее желание". Желание обладать.

Он жаждал Николину, как путешественник, прошедший пол-пустыни и увидевший оазис.

И Барти четко решил — как только суматоха в школе уляжется, он выйдет на охоту.

А уж своевольная болгаринка сама попадется ему в руки, об этом можно было догадаться.

Она же, в конце концов, поцеловала его.

* Я предположила, что в каждом классе около тридцати учеников. Четыре факультета, семь классов, плюс — по тридцать учеников семнадцати и восемнадцати лет от Шармбатона и Дурмстранга. Итого — около тысячи.

День кристальной ясности

Вопреки ожиданиям Николины, после того, как стали известны имена участников Турнира Трех Волшебников, ей стало почти невыносимо находиться в Хогвартсе. Да, как она и надеялась, всеобщего возбуждения уже не наблюдалось, никто не вопил, не шалил и не хулиганил, но дни стали какими-то серыми и пронзительно тоскливыми. Болгаринку томили скука и уныние.

С Крамом они больше не тренировались — болгарин делал это в одиночестве, к тому же, отдавая предпочтение метле. Закончилось бабье лето, началась настоящая осень, зарядили дожди. Квиддичное поле размыло и теперь Николина разве что могла посмотреть из окна школы на то, как тренируется ее друг. А вот Гермиона больше не приходила понаблюдать за болгарином. И кто знал, почему?..

Однако саму гриффиндорку Николина видела гораздо чаще, чем раньше. В библиотеке. Измученная скукой, болгаринка читала все, что попадалось под руку, от "Истории Хогвартса" до старых номеров "Проныры". Тренироваться было негде, к Грюму на занятия девушка больше не ходила (щека и шея горели от одного воспоминания о его грубых пальцах), незнакомец, с которым они бегали от Филча, больше не давал о себе знать, хоть Ника и искала его каждую ночь...

Поэтому девушка все свое время проводила за книгами, пусть это и было для нее несколько непривычным занятием. Компанию же в этом ей время от времени составляла Гермиона. И вот, в один из вечеров, всегда собранная мисс Грэйнджер внезапно разоткровенничалась.

— У меня стало гораздо больше времени на книги, — грустно произнесла гриффиндорка, глядя на болгаринку поверх корешка толстого тома, — Гарри полностью занят подготовкой к первому состязанию, а с Роном они поссорились. Очень не хочется во все это ввязываться.

Ника подняла взгляд от "Ста великих мракоборцев" и невесело усмехнулась:

— Могу представить. А Виктор?..

— У меня как не было отношений с мистером Крамом, так и нет, — гордо ответила гриффиндорка. Но где-то в глубине ее глаз блеснула надежда. — Он много тренируется. Ему сейчас точно не до девушек.

— Думаю, после первого же испытания он поверит в свои силы и будет меньше времени проводить на поле, — Николина подмигнула. Затем захлопнула книгу и поднялась. — Ну, мне пора. Скоро отбой, а мне что-то совсем не хочется злить ни вашего завхоза, ни декана Слизерина.

Гермиона вежливо и устало улыбнулась, снова утыкаясь в книгу. А направившаяся к выходу из библиотеки Ника подумала, что пора напомнить Виктору, что в Хогвартсе он только до окончания турнира, а потом — обратно, в Дурмстранг, к грубым эмансипированным болгаринкам.

Николина шла по коридору, напряженно вслушиваясь в гулкий звук своих цокающих по каменным плитам каблуков, потому что единственное, к чему она сейчас могла вернуться мыслями, так это к таинственному незнакомцу, уговорившему ее не бросать свое имя в кубок. По сути, Ника думала о нем все двадцать четыре часа в сутки, но манящий образ витал где-то на задворках сознания и не бередил сердце. Сейчас же, взбудораженная разговором о Краме, болгаринка боялась, что если отвлечется хоть на что-то, перестанет вслушиваться в звук своих шагов, ее накроет с головой леденящая душу тоска. Гермиона же дала ей понять, что одиночество и нереализованные мечты гложут не только Нику. И с этим что-то надо было делать. Правда, как это относится к Виктору, Николина могла себе представить очень хорошо: девушка собиралась напомнить болгарину, как только вернется в гостиную, что кто-то еще полгода назад жаловался на нехватку нормальных девушек вокруг — либо сумасшедшие дурмстрангские студентки, либо уж совершенно чокнутые квиддичные фанатки. А вот что делать ей самой, изнывающей от одиночества, было решительно непонятно.

Однако не одна она жаждала встречи, у кое-кого были те же мысли. И этот "кое-кто" не привык действовать медленно или нерешительно.

Сильная рука зажала Николине рот, девушку перехватили другой рукой за плечо и увлекли в нишу в стене. Болгаринка не успела даже вздохнуть, не говоря уж о крике, только подумала: "Ну вот! Все-таки замечталась!"

Но когда девушка перехватила руку похитителя за запястье, намереваясь укусить недруга в ладонь и вывернуться, пока тот будет выть от боли, на ухо ей зашептал знакомый голос, а от горячего дыхания по телу Ники прошла сладкая дрожь.

Everybody Loves Somebody

Содержание

Дурная девка из Дурмстранга

Найти и приручить

Непокорная болгаринка

Принимай его имя устами из уст

Я снова хочу его... увидеть

День кристальной ясности

Мое сердце бьется у тебя в руках

Много лишних разговоров и один нужный поцелуй

Call me, my love, you can call me any day or night

Колесо событий уже не остановить

Святочный бал

Think twice before you touch my girl

И еще одно испытание

Eyes on Me

Маггловское вино слишком крепкое

Black Black Heart

Beautiful nightmare

Тьма сгущается

О, Дискордия!

Комментарии (0)