Фаталисты верят, что человеческая жизнь предрешена с самого начала. Судьбе нельзя противиться, а со злым роком проще смириться и шагать вперёд, пытаясь принять предначертанное, как данность. Решения людей и их принципы — слабая попытка оборвать прочные нити, связывающих их с судьбой, ведь человек не Бог, и ему не дано влиять на замысел вечного и тайного.

Только если само мироустройство не пожелает, чтобы среди живых появился избранный, стоящий выше земли, но ниже неба. И судьбой ему будет уготовано менять само существование, ведь по праву рождения такой человек обязан называться достойным. Достойным нести тот крест безумства и власти, сочащихся на кончиках пальцев. И лишь он может потрясти вековое равновесие бытия.

Сатоко заметила, что машина выехала за пределы Токио, когда начали исчезать огни, яркие вывески, а шум толпы утихал. Она посмотрела на мрачный пейзаж за окном, разглядывая среди лесов очертания посёлков с небольшими домами и святилищами у дороги, и вспомнила, что во многих провинциях Японии люди до сих пор верили в духов и богов. Хотя Сатоко была уверена, что в Японии все считались атеистами, однако именно в глубинках старшее поколение по сей день чтило традиции своих предков: зажигали свечки в алтарях и приносили с собой еду, надеясь таким образом задобрить высшие силы.

— Приехали, — объявил таксист. Сатоко расплатилась с ним, поблагодарила за поездку и вышла из машины. Надо отдать должное: за всё время он ни разу не спросил, зачем ей, очевидной иностранке с акцентом и слишком белыми для азиатки волосами, ближе к полуночи понадобилось срочно ехать за город. Да ещё в такое странное место: окраина, где находился старый заброшенный храм, в котором уже никто не служил. Она уверена, что в Германии её бы спросили об этом. И даже не ради вежливости.

Сатоко проводила тоскливым взглядом уезжающее такси и в тот же миг почувствовала, как страх расползается по коже. Птица сорвалась с ветки, разрезав ночную тишину хлопанием крыльев, лёгкий ветер едва-едва качал деревья. Райхенбах прижала сумку к себе, будто кто-то в такой глуши попытался бы её отобрать, и огляделась. В радиусе пары километров — ни души. Последнюю деревню они проехали ещё полчаса назад, и вот тут она поняла, что её изначальный план был, мягко говоря... неважным. Но теперь уже поздно, и пришлось себя приободрить: сегодня буквально сошлись все звёзды, гороскоп твердил о благоприятном стечении обстоятельств, и Сатоко была уверена, что это определённо знак судьбы. Всё пройдёт удачно. Она обязательно найдёт ответ.

Глаза привыкли к темноте, и Сатоко прошла вглубь леса, с трудом найдя протоптанную дорогу, уходящую в мрачные владения рощи. Тропинка уходила под разными углами, виляла и терялась среди густой растительности, а колючки так и норовили оставить на кофте некрасивые дырки. Райхенбах уже три раза пожалела, что не надела более старую одежду, не убрала волосы, которые теперь неприятно цеплялись за ветки, и даже сняла родной берет, опасаясь, что головной убор останется висеть где-нибудь по чистой случайности.

Сатоко не пугалась темноты, не страшилась звуков вокруг себя — подобного перестаёшь бояться, когда осознаёшь, что и монстры, и призраки, и прочие духи действительно существуют. Вот только для простого человека они оставались невидимыми.

Она выросла далеко от магической суеты и мира «шаманства» — понятие, которым вечно оперировал отец, когда объяснял основы так называемых «техник». Узнала маленькая Сатоко об этом не из письма от совы, прилетевшей из Хогвартса, да и Гарри Поттером никогда не была... Реальность оказалась очень паршивой на вкус.

С самого детства её можно было назвать «особенной». Она с удивительной точностью ещё в пятилетнем возрасте предсказывала погоду или сразу угадывала человека, пришедшего в гости, даже не увидев его. Мать смеялась и называла это хорошей интуицией, но вот отец всегда лишь молчал, когда она что-то видела. И видения всегда сбывались. Все стало хуже, когда Сатоко, словно наяву, увидела смерть незнакомой женщины. Это была страшная, пугающая, зловещая картина... девочка долго плакала и не могла выбросить из головы ужасный образ, словно написанный кровью, но мать повторяла, что это был просто кошмар, который ей запомнился из страшилок и кино. А через неделю маленькая Сатоко увидела ту незнакомку возле пешеходного перехода. И осознала: этой женщине не жить. Её звали Луиза Рауш, и она была очень недовольна, когда странная малышка дёрнула её за край пальто, пытаясь остановить от перехода на другую сторону. А потом — смерть. Нетрезвый водитель и скользкая от гололёда дорога. Рауш умерла практически мгновенно. А спустя пару минут на её теле стали ползать странные существа, похожие на насекомых. Они ползали по её ногам и рукам, царапали лицо и вырывали волосы. Сатоко не кричала, не плакала — только смотрела. Тогда она в первый раз увидела 

Видения не прекращались. В основном Сатоко видела крошечные фрагменты, но иногда — целые картины. Мать поначалу списывала всё на стресс, водила к психиатру и совершенно не представляла, что произошло с её дочерью, а вот отец словно понял всё сразу... И начал посвящать её в шаманство.

Мама быстро поняла, что муж скрывал от неё долгое время то, кем являлся, и затаила обиду. Ей хотелось спокойствия и карьеры, без сумасшествия в виде неожиданной магии, которую она по сей день не понимала, а тот просто принял решение жены. И после того случая родители развелись. Сатоко было десять. Для неё это стало серьёзным ударом, она боялась жуткого слова на букву «р», не понимая, как родители могут взять — и в один миг разойтись, как будто никогда и не были близкими людьми. Больше не было похода в кино по воскресеньям и прогулок по паркам в субботу. Девочка осталась жить с матерью, но виделась с папой каждые выходные. Её отца звали Йошито, и он сказал ей ни в коем случае не делать двух вещей: колдовать при других людях и менять будущее. Какое бы видение не пришло, оно сбудется, и как бы Сатоко не старалась его менять, судьбу нельзя переломить. Рассказывал ей о разных существах и тех, кого она видела на дороге. Тыкая в лоб, пояснял, что она родилась с особым даром предвидения, который можно развивать. Учил сражаться, использовать магию, ориентироваться в бою. Отец был отстранённым, очень умным человеком, который в глубине души казался ей невероятно одиноким даже несмотря на наличие семьи.

А потом он исчез. Без следа, без записки, без возможности связаться — просто пропал со всех радаров, как делают самые отвратительные отцы в мире, но Сатоко знала, что он не был таким... Папа бы обязательно сказал ей, что поедет куда-то! Обязательно предупредил или оставил бы чёртово сообщение! В полиции им не ответили ничего явного: мужчина исчез, не взял с собой, кажется, ничего, кроме документов и каких-то денег, на звонки не отвечал. Вскоре Райхенбах почувствовала себя преданной.

Шли годы, и мать со временем совсем отстранилась от неё. Возможно, она злилась из-за того, что Сатоко много времени уделяла отцу вместо того, чтобы общаться с ней или всё ещё не хотела связываться со всей этой «бесовской» культурой, которой увлекалась дочь. На пропажу отца реагировала холодно: мол, он всех обманывал всю жизнь — теперь солгал дочери, чего удивляться? И всё же Сатоко мечтала найти его уже несколько лет, но безрезультатно. Взывала к магическим силам — нет толка, её дар оказался вдруг бесполезным. И лишь спустя несколько лет, когда она стала достаточно взрослой, чтобы лучше понять мир магов… ей пришло 

. Оно было коротким, бесцветным, но она отлично помнила, что живой отец стоял на пороге пустого храма без жриц и посетителей. Святилище показалось ей пустым, покинутым... и Сатоко поняла, что она обязана начать поиск отца с его родины — Японии. И Токио, где он вырос.

Сатоко поморщилась, когда, задумавшись, наступила в какую-то грязь. Перспектива идти ночью в заброшенный храм ей не нравилась изначально, но в видении было именно святилище, и она решила проверить все подозрительные места... Выбора-то у неё всё равно не было, а вот надежда — да. Из новостей узнала, что в некоторых деревнях к югу от Токио начали пропадать дети. Младенцы, если быть точнее. Наверняка дело в каком-то проклятии, коих в Японии оказалось гораздо больше, чем во всех остальных странах мира. Стало ли совпадением, что последний ребёнок пропал как раз недалеко от святилища, в которое она сейчас направлялась?.. Храбрясь, Райхенбах выбросила из головы любые дурные мысли. Она же не слабая и уж совсем не трусливая. Уж с каким-нибудь духом второго уровня справится. Как на зло, луна и звёзды не светили — вместо этого небо заволокли непонятные тучи. Над головой непрерывно трещали цикады, но даже их становилось с каждой секундой всё меньше, как Сатоко уходила вглубь леса. Она проверила энергию вокруг — пусто... и все равно волнение её не покидало. Интернет перестал ловить.

На подъёме в холм стояли часовенки — домики для богов, — покрытые многолетним мхом и лишайником. Одичалый мостик через тонкую реку вёл ко входу в святилище, где её ждали врата тории

, приглашая войти в сакральное пространство. Каменные львы с грозным профилем, словно бы сохраняющие покой этого места. Сатоко не знала, почему храм больше не действует. По сравнению со всеми, в которых ей довелось побывать в Японии, этот можно назвать даже скромным... Возможно, у него банально не самая лучшая история.

Она прошла по территории храма и осмотрелась: как обычно. Сатоко даже не представляла, что именно должна искать и каким образом. Из полезного у неё было только видение и хороший гороскоп на сегодня. Вдруг завыл ветер — и в этом ветре ей чётко почудилось нечто странное, будто сама стихия предупреждала её об опасности. И осознала, что здесь поселилась 

. Такие знаки судьбы она улавливала хорошо. Это было ясным по шуршащим проклятиям на крышах, которые, как крысы, перебирались от строения к строению и огромными глазам глядели на неё. Они были совершенно слабыми, почти что ничтожными по своей природе... но здесь точно должно быть что-то ещё. Иное проклятие, куда более злобное и мощное. Сатоко не ощущала его проклятую энергию, но знала, и, более того, никогда не была ни в чём так уверена как в том, что оно тут есть. Для этого ей даже не надо видеть суть вещей.

Внутри почти разрушенного святилища она огляделась и подошла к ящику с приношениями, на котором сидело проклятие мухи. Сдула её, отгоняя от крышки. Предчувствие никогда не подводило её, поэтому Сатоко открыла ящик… и моментально отпрянула, прикладывая руку ко рту. В ящике лежали кости и черепа.

Они были намного меньше, чем у обычного взрослого человека, и сразу стало ясно, что они принадлежали детям. Скрипнула доска, и Сатоко чуть не провалилась под пол, хватаясь за перила от ужаса. Задышала чаще, а губы задрожали. Вот они, пропавшие деревенские малыши. Вероятно, дух питался ими и складывал остатки в одно место… Но почему тогда шаманы до сих пор не нашли его?.. Сатоко пришлось приложить все усилия, чтобы её не стошнило от этого зрелища, и хотя она и видела раньше трупы, видела торчащие кости, видела внутренности… но это было слишком. Слишком даже для неё.

Мелкие проклятия вдруг разбежались, попрятались по своим норам, словно пугаясь чего-то. Сатоко вздрогнула, когда на щёку упала капля, а за ней ещё одна. Просмотрела на повреждённую крышу храма, из дыр которой текла вода, придержала берет. Дождь?.. Она не могла вспомнить, чтобы в прогнозе вообще что-то говорили про него. Сконцентрировалась, чувствуя неладное, попыталась разглядеть во тьме заброшенного храма хоть что-то — пустота. Со светлых прядей капнуло пару раз на пол, рубашка уже начала неприятно прилипать к телу. И откуда-то… появилась эта чудовищная… слабость. Организм будто разом наполнился свинцом.

Райхенбах уже изгоняла проклятия в Германии под руководством отца. Пару раз делала это в одиночку, но немецкие духи были слабыми в силу хорошего уровня жизни граждан, поэтому и шаманы там чаще всего не требовались. Вот только Япония — абсолютно другой случай, и Йошито предупреждал об этом. И как только она подумала об этом, то резко повернулась. И столкнулась лицом к лицу с отвратительным трупом старухи.

От неожиданности Сатоко вскрикнула, упала со ступеней, больно ударяясь поясницей о пол, и отползла назад. Сердце бешено застучало, ладони вспотели... Конечно, она видела разных проклятий, которые могли и быть бесформенной массой, и имеющими какие-то очертания, и даже принимать облик животного или насекомого. Только ни разу в жизни не видела проклятых духов, насколько сильно похожих на людей! Райхенбах побледнела. У старухи были спутанные седые волосы, наружу торчали рёбра, плохо прикрытые остатками кимоно, отсутствовал один глаз. Будто восставший мертвец.

Дух не двигался, смотрел на неё изучающим взглядом, оценивал... Сатоко понимала, что если хоть раз дёрнется, то проклятие нападёт... сомнений не было. Изгнать, изгнать, изгнать! Ну же!.. Она мигом встала, принимая защитную стойку, и существо напало мгновенно и оттолкнуло её с такой силой, что Сатоко отлетела в ближайшее деревце. Так быстро? Почему она не среагировала?.. Удар отозвался тупой болью, но у неё не хватило даже секунды, чтобы осознать это: дух двигался с чудовищной скоростью. Райхенбах понятия не имела, каким чудом уклонялась и не давала снести себе голову... Нужна стратегия! Думай же! Как там учили оценивать обстановку?! Из-за темноты и дождя Сатоко едва ли могла разглядеть седые волосы, каждый раз уходя исключительно в защиту, блокируясь проклятой энергией. Она никогда не видела настолько быстрых проклятий. Выше второго уровня! Но не первый, это точно. И откуда такая слабость?!..

Райхенбах использовала крошечную «вспышку», и старуха отвлеклась на незнакомый свет. Сатоко тут же с силой ударила её, и дух врезался в колонну храма, которая тут же стала трещать. Райхенбах почувствовала боль и тяжесть в ногах, но пыталась соображать. Отец учил её, прежде всего, смотреть на окружающий мир, чтобы не попасть под воздействие чьей-то техники... техника!.. А почему проклятая энергия духа появилась только при дожде? Это ведь странно. Она бы ощутила её ещё у подножия холма. Может ли ливень ослабевать противника и усиливать проклятие? Такое же определённо возможно. Сатоко взглянула на дождь, придержав головной убор. Бежать не вариант, даже если это был бы объективно хороший план для сохранения жизни. Придётся изгонять любым способом и ускориться.

Старуха быстро пришла в себя и напала вновь, занося руку над её головой, но Райхенбах на этот раз пригнулась, сделала подсечку и буквально перебросила тело через плечо. Дух практически ничего не весил. Да, Сатоко не была мастером рукопашного боя, совсем нет, да ещё и еле на ногах стоит... так что в бою с другим противником сразу бы проиграла. Но ей нужна дистанция, если хочет использовать свою технику. Нельзя же бегать от этой твари вечно!..

Сатоко разом отскочила назад, складывая печать и концентрируясь. Пора действовать иначе. Проклятая энергия родилась в солнечном сплетении, поползла по телу и отозвалась знакомым теплом в руках. Золотая цепочка тихо звякнула на шее. Лёгкий шаг сделан с почти ювелирной аккуратностью, будто Сатоко собралась исполнить какой-то танец. Она закрыла глаза, полностью отдаваясь своим ощущениям, и представила бескрайнее «ничто», наполненное неожиданными вспышками гигантского света. Всё как её учили: руки, шаг, концентрация.

Мощная ударная волна прошлась по территории храма, озаряя мир настолько ярким белым светом, что даже небо меркло... Ближайшие деревья повалились, а старая колонна святилища наконец-то упала. Весь храм был готов рухнуть к чёртовой матери. Сатоко поднялась на ослабевших ногах, кашляя от обилия пыли, заметила, что дождь прекратился. Неужели… это всё? Но не успела она порадоваться, как увидела, что проклятая старуха продолжала шевелиться из-под завалов, пытаясь убрать от себя камни. Сатоко пошатнулась. Нет-нет-нет... невероятно!.. Эта тварь пережила её самый сильный удар! Как же так?!

Она застонала, почувствовав боль в правом боку. Прикоснулась ладонью и ощутила влагу на пальцах. Кровь. Старуха успела ранить её, и достаточно серьёзно. Может быть, перелом при падении… о своей спине Сатоко даже боялась думать. У неё совсем не осталось сил для какого-то другого удара. У неё не осталось ничего! Она уже использовала свою мощную технику, на которую потратила большое количество сил, так ещё и была ранена. Но всё не может закончиться вот так... ей придётся добить духа любой ценой.

Острую доску, которую Сатоко увидела перед собой, она подняла с земли, но та оказалась слишком тяжёлой. Всякий шаг давался с огромной болью, из носа потекла кровь. Райхенбах поняла, что упала, только в тот момент, когда колени обожгло болью, и вцепилась в землю, моля саму себя встать. Ну нельзя ведь так проиграть! Так просто умереть! Старуха же, окончательно выбравшись из каменной тюрьмы и потеряв целую руку вместе остатком собственного лица, уже брела к ней. Ближе, ближе, ближе… В отчаянии глядя на неё, Сатоко задержала дыхание и зажмурилась, но…

Вспышка, странный звук и луч неизвестного света атаковал духа прежде, чем тот успел напасть, и буквально испарился. Сатоко вздрогнула и резко вскинула голову, опираясь о землю ладонями. Перед ней стоял мужчина в странной тёмной форме. Ей сразу бросились в глаза его белые, неестественно белые волосы и плотная повязка, полностью скрывающая глаза. Он лениво осмотрел обстановку, повернулся к ней, и только теперь Райхенбах ощутила, как начал колебаться воздух с его появлением. Невозможно было описать это, невозможно передать взглядом — только прочувствовать на себе. 

Сатоко вздрогнула, когда незнакомец присвиснул:

— Ну и погром ты здесь устроила!

Она внутреннее задрожала от этой кошмарной ауры, исходящей от него, да и настолько была шокирована, что даже не сразу осознала его слова. Всё тело болело, а адреналин больше не помогал.

— Ты же Райхенбах, да? — склонившись, расслабленно спросил он. Сатоко отшатнулась назад.

Незнакомец беспечно улыбнулся, перебивая её:

— Я всё понял, — коснулся её лба. И Сатоко тут же потеряла сознание.

Пробуждение было не из приятных. Её словно выдернули из очень кошмарного сна, который закончился морозным январским утром. Все конечности закоченели, и Сатоко не смогла пошевелить ни одной нормально, будто пережив десяток ударов палками или прыжок с высоты. Дёрнула руками — без результатов, только предплечье сковало острой болью. Глаза постепенно привыкли к свету, во рту образовался песок, а взгляд вяло блуждал по странной комнате без окон и дверей, стены которой покрыты листами с иероглифами.

Лишь спустя миг Райхенбах заметила уже знакомого незнакомца, стоящего в углу. Она вздрогнула.

— Доброе утро! — мужчина махнул рукой и вальяжно присел на стул, закидывая ногу на ногу, уточняя: — Как настроение? Как спалось?

— Что... происходит? — испуганно прошептала Сатоко, вновь пытаясь вырваться, но тугая верёвка лишь саднила запястья. — Развяжите меня!

— Пока нет такой возможности, — незнакомец расслаблено откинулся на спинку, поправляя повязку на глазах, и это выглядело очень странным. Сатоко казалось, что он именно 

 на неё. Голова не опущена вниз, не повёрнута в сторону. Неужели этот человек не слеп? Но как тогда он видит?.. Она плохо понимала, что произошло после её потери сознания, а воспоминания о бое возвращались лишь небольшими отрывками, яркими вспышками. Сатоко неожиданно осознала, что правый бок больше не беспокоит, а спина не болит. Неужели её вылечили?

А спустя мгновение, мотнув головой и оглядевшись, она в полной мере уяснила самое страшное — пропажу любимого берета. Чёрт!

— А что с проклятием?! — вдруг озарило её. — Оно живо?.. Я не успела добить её! Кости, черепа, храм... Или постойте...

— Да об этом можешь не переживать, — зевнул незнакомец. — Я с ней справился. Это была амэ-онна, похищала детей, высасывала их энергию... — без особого интереса пояснял он, — сама по себе не очень сильная, но её трудно вычислить. Появляется она исключительно при дожде, который сама и создаёт. Да и живучая, конечно же! Забавно, что именно ты смогла её обнаружить, а не кто-то из других магов…

Незнакомец говорил об этом так легко и непринуждённо, будто не было и тех детских костей черепов, которые Сатоко нашла в забытом всеми ящике, трупов совсем крошечных детей, не успевших толком и жизни повидать. Она закусила щёку изнутри, но не позволила сожалениям взять верх: такова судьба — ей не удалось бы ничего изменить в любом случае. Да и как можно было назвать амэ-онну слабой?! Проблем та старуха доставила ей очень много!

— Кто вы такой? — с легкой враждебностью спросила Сатоко. — И зачем привели меня сюда?

— Меня зовут Годжо Сатору, — приветливо начал он. — А тебя, Райхенбах Сатоко, обвиняют в ряде нарушений правил шаманского общества. Потому мы здесь.

Глаза Сатоко расширились от недоумения и негодования. Чего-чего?.. Каких ещё нарушений?! Она в Японию-то неделю назад прилетела, вела себе жизнь простого туриста! Да и какое ещё шаманское общество?! В гороскопе ничего такого не было. Ей намекнули, конечно, что в жизни возможны какие-то перемены, но не такие же! Нет, это явно ошибка. Если бы она хоть что-то нарушила, то явно узнала об этом самая первая, как непосредственный участник процесса.

— Это какая-то ошибка... — постаралась ответить Сатоко, но дрожь в голосе выдавала волнение с головой. — Я ничего… не нарушала.

— Ошибки быть не может. — Сатору поднял ладонь и начал скучающе загибать пальцы, перечисляя: — Отсутствие лицензии шамана, отсутствие завесы во время изгнания проклятия и порча исторических памятников, являющихся достоянием народа. Как тебе списочек?

Сатоко сощурила глаза. А про само проклятие он ничего сказать не хочет? И про пропажу детей в частности?!

— У шаманов есть… лицензия? — у неё от нервов дёрнулся глаз. Показалось, что даже через повязку Годжо смотрел на неё, как на полную идиотку.

— Послушайте, — выдохнула Сатоко и подалась вперёд, — возможно, я действительно успела испортить пару культурных памятников. И у меня нет этой уникальной… «лицензии», но я вообще являюсь иностранкой! Я ваших законов вообще не понимаю. Да я с трудом даже разбираю, что вы говорите!

— Незнание закона, к сожалению, не освобождает от ответственности, — ответил ей Годжо, нахально улыбаясь, чем выводил её из себя только сильнее. Он что, издевается над ней?! — Старики подсуетились, конечно, чтобы найти тебя... Даже интересно, чем ты им так насолила?

Сатоко сморщилась, прикидывая, какую сумму ей придётся выложить «старикам», чтобы те спокойно отпустили её и забыли, как страшный сон. Связываться с их странными законами ей меньше всего хотелось.

— И что мне нужно сделать, чтобы меня отпустили? — устало спросила она.

— Сделать? Ничего. Тебя хотят казнить.

Годжо выдал это так просто, будто констатировал какой-то факт, который знают все люди, даже самые маленькие дети, но Сатоко не могла поверить ушам. Она вновь дёрнулась, надеясь, что канат, связывающий её запястья, как по волшебству исчезнет, даруя свободу, но не вышло... Технику тоже использовать не получалось — Сатоко чувствовала, что проклятая энергия как будто притупилась. Видимо, на этих верёвках стоит какая-то блокирующая магия. Да как вообще этот Годжо может говорить о подобном таким спокойным тоном?! Это же абсолютное безумие!.. Она дипломированный редактор, у неё не закончено столько статей, дома ждёт кошка, а отца так не удалось найти — огромное количество работы не переделано.

— Вы же не можете меня казнить! — Сатоко замотала головой, как ребёнок, и Годжо хмыкнул, будто его позабавила её реакция. От отчаяния ей хотелось вцепиться в воротник этой его странной формы и потребовать ответы на все вопросы. — Это безумие! Вы хоть что-то слышали о всеобщей декларации прав человека?!

— Да успокойся ты, — иронично ответил он. — В шаманском обществе действуют совершенно другие законы, всё решают старейшины. А остальные маги со всего света так или иначе в какой-то степени подчиняются им, понимаешь? Изначально тебя действительно хотели казнить… Хотя это суровое наказание, я тоже так считаю, — подавшись ближе, Годжо начал активно жестикулировать, словно рассказывая увлекательную историю. — Старики были серьёзно настроены! Однако мой... начальник, грубо говоря, договорился смягчить твой приговор до запрета возможности покинуть Токио. Представляешь, как хорошо вышло? Так что радуйся.

— Мне нельзя… покидать страну? — с заминкой переспросила Сатоко. Уже лучше, но такой расклад её тоже не устраивал. У неё в Германии было всё, а с собой сейчас лишь пакет документов и небольшой багаж в квартире студентки! — А что же… мне тут делать?

— Без понятия. — Годжо пожал плечами. — Уж прости, такого я не знаю. Все вопросы ты лучше задай директору. Поначалу, к слову, на миссию хотели отправить другого шамана... но директор порекомендовал мою кандидатуру. — Он самодовольно указал на себя. — Уж поверь, другой маг не был бы столь обходителен с возможной преступницей.

Преступница... Звучало просто отвратительно. Сатоко посчитала, что пребывание в Токио без возможности покинуть его было не менее суровым наказанием, чем казнь. Япония никогда не привлекала её, как и всё азиатское, казалась ей слишком чуждой, несмотря на то, что для отца страна восходящего солнца являлась родиной. Да и подумаешь, разрушила храм! В конце концов, её поступок можно списать на самооборону, а отсутствие лицензии... Райхенбах уверена, что подобные случаи были — она не первая. Неужели иностранцев тут настолько не любят? Или есть какая-то другая причина?

Сатоко ещё раз взглянула на Годжо. И только сейчас в должной мере осознала, насколько мощная от него исходила аура... прямо-таки пробирала до дрожи. Для среднестатистического японца он был высоким, а для неё — высоким чудовищно. А волосы у него были настолько белые, что она точно решила: наверное, альбинос.

— А где спасибо? — неожиданно спросил он. Только у Сатоко было настолько паршивое настроение, что ей захотелось вместо ответа швырнуть в него стол. А за что ей вообще его благодарить?! За то, что добрый и, возможно, слепой Сатору Годжо привёл ее сюда и сказал, что её хотят казнить? А потом сообщил, что ей запретили выезжать из Японии?! Да даже за пределы Токио ей нельзя! Сатоко подавила в себе желание взвыть. Ужасный гороскоп совершенно точно обманул её. Больше она не будет читать ничего на том сайте.

— Да ты не кисни, а то морщины раньше времени появятся. — Годжо хмыкнул, очевидно поняв, что ответа от неё не дождёшься, встал на ноги. Завел руку куда-то за спину, и тут на голову Сатоко опустилось что-то мягкое. — И кстати, я нашёл эту... как же это слово было… — он почесал макушку. — Ну как её... забыл. Вылетело из головы. В общем! Я нашёл эту модную французскую шляпу рядом с местом, где я тебя спас, — Годжо оптимистично указал себе куда-то за плечо. — И подумал, что она всё-таки принадлежит тебе. Не переживай, она целая и даже чистая.

Сатоко опешила и с удивлением поняла, что Годжо отыскал её головной убор. А она уже решила, что больше никогда в жизни его не найдёт... Райхенбах не удержалась от комментария:

— Это называется берет.

— Ага, наверное, — он хмыкнул, и Сатоко заподозрила, что Годжо этого не запомнит. — В общем, скоро тебя освободят, а после сопроводят до техникума. Бывай! — выпрямившись, он махнул ей ладонью. — Ещё увидимся!

И пропал в ту же секунду, словно решил не тратить на неё больше положенного времени. С его исчезновением испарилась и та чудовищная аура, которую Годжо принёс за собой. Сатоко опустила плечи и посмотрела на носки своей обуви, тихо ругаясь на родном языке. И мысленно поклялась, что никогда больше не приедет в Японию, когда её отпустят, даже если все гороскопы мира ей посоветуют это.

Покинутый храм на холме

-Almeria-

Lamp_Lamp

Сатоко Райхенбах получает видение, согласно которому бесследное исчезновение её отца связано с его родиной — Японией — и Токио в частности. Преследующая лишь одну цель и нарушающая порядок чужой страны, она быстро сталкивается с местными правилами шаманов и пониманием того, что мир магов гораздо более жестокий и кровавый, чем казалось на первый взгляд.

Jujutsu Kaisen

Сатору Годжо/ОЖП

Сукуна Рёмен

Кэндзяку

Цукумо Юки

Зенин Маки

Оккоцу Юта

Яга Масамичи

Мегуми Фушигуро

Юджи Итадори

Кенто Нанами

Ганданта

Её действительно освободили через двадцать минут, когда от усталости уже слипались глаза, а мир становился блеклым, неярким, серым. Сатоко надели на запястья браслеты, неприятно стягивающие кожу, и на них она разглядела неизвестные ей иероглифы, что наверняка блокировали возможность к колдовству. Попробовала сконцентрироваться — и правда. Проклятая энергия копилась в животе, но рассеивалась, пропадала в одно мгновение. Райхенбах чувствовала себя той самой ведьмой в средневековье, которую в кандалах вели на сожжение на костре, но самое главное, что она до сих пор не понимала, почему её изначально хотели казнить. Даже тот... Годжо Сатору, кажется, так его звали, посчитал этот приговор суровым. Неужели старейшины так озабочены древними храмами? Оберегают историческое наследие своей страны?..

Сатоко чертыхнулась, когда вновь вспомнила, что забыла поставить завесу. Так глупо!.. Завеса — настолько базовое понятие в магии, что, она была уверена, его знали даже совсем юные шаманы. И первое, чему научил её отец при борьбе с проклятиями, — ставить эту самую завесу, дабы укрыть происходящее от глаз простых людей. И как она забыла об этом? Сатоко корила себя за эту ошибку. Какая же дура! Идиотка! Форменная тупица. А вдруг, если бы она сделала все правильно, то ничего бы не произошло? Судя по всему, судьба желала показать ей таким образом, насколько много работы ей предстоит сделать, прежде чем по-настоящему оправдать титул шамана. Хотя бы в своих глазах.

Наверняка вокруг «темницы», в которую её привёл Годжо, тоже находился некий барьер, который туманил разум, иначе как объяснить, что Сатоко даже не запомнила, как вышла из здания, кто её вывел и усадил в автомобиль? Единственное, что ей удавалось осознавать: рядом всегда кто-то был из шаманов. Вот и сейчас сопровождающим, сидящим вместе с ней на заднем сидении, был мужчина примерно тридцати лет. Он всю дорогу постоянно переписывался с кем-то и даже не пытался следить за ней, отвечая на вопросы односложно и неохотно. Водителя за перегородкой Райхенбах даже не видела. Никто не удосужился объяснить ей происходящее и не вернул её вещи. Любимая кожаная сумка вместе с телефоном, парой документов и ключами от съёмной квартиры пропали. Взаправду преступница. И никаких тебе прав. Даже в прокуратуру не пожалуешься!

Вспомнив вдруг о своём ранении, Сатоко потрогала бок, но вновь не почувствовала никакой боли, даже намёка. Это удивляло. Она никогда не встречала шаманов, способных залечить такие тяжёлые раны, а отец всегда говорил, что обратная техника — крайне сложное в изучении и применении колдовство, обучиться которому могут лишь единицы магов.

Браслеты надёжно прилегали к коже, и попытка поддеть их ногтем не увенчалась успехом: намертво прилипли. Сатоко тоскливо посмотрела в окно машины. Пейзажи почти не менялись, и она даже подумала, что даже во время её поездки в опустевший храм разнообразия было гораздо больше. Сейчас стояло раннее утро, когда солнце едва-едва выглядывало из-за горизонта, окрашивая небо в нежно-розовые оттенки, а вдалеке виднелся Токио. Отсюда он казался таким маленьким, а без огней и ярких вывесок — почти незначительным. Повсюду лес и горы, трасса была совершенно пустой, и Сатоко вдруг поняла… что везут её вовсе не в столицу.

Машина мягко затормозила возле подножия горы, и только тогда сидящий по соседству шаман оторвался от своего телефона.

— Дальше пойдём пешком.

Когда он вышел, она нахмурилась. Разумеется, Сатоко не была самым сильным магом, да и техники осваивала трудно, но присутствие магии придавало ей хоть какое-то спокойствие, ощущение безопасности. А мысль о том, что она не сможет защитить себя, беспокоила и вводила в тревогу. Сначала её собирались казнить, а теперь ведут в непонятное место за городом, ничего не объяснив. Кто на такое поведётся?..

Мужчина открыл ей дверь, но Сатоко словно прилипла к сидению.

— Я дважды повторять не буду. — Его взгляд стал грозным. — Выходите, если не хотите неприятностей.

Она сцепила зубы и обреченно вышла из машины. Глаза тут же сощурились от света, в лицо ударил влажный и тёплый воздух, громко трещали цикады. Сатоко подняла голову и увидела, как в гору уходила вымощенная широкая дорожка с десятками небольших ворот тории. Ещё до остановки ей чудилась странная энергия этого места, но сейчас это незримое присутствие, казалось, стало больше. Пускай пока она не могла колдовать, но способность ощущать магию никуда не исчезла. А вот шаман рядом явно не придал ощущению никакого значения. Привык, судя по всему.

Япония никогда не привлекала её. Как и всё азиатское, она казалась слишком чуждой, несмотря на то, что для одного из её родителей страна восходящего солнца являлась родиной.

Сатоко не нравилось ни собственное имя, значения которого она так и не захотела узнавать, ни узкий разрез глаз, доставшийся от отца. Вкупе с грубой фамилией матери это было, как минимум, крайне нелепо, и она искренне не понимала, почему её не назвали на европейский манер. Мангой и аниме интересовалась мало, айдолами не увлекалась, а на экскурсиях по очередному синтоистскому святилищу, каких в Японии оказались десятки, ворон считала.

Они около десяти минут поднимались по тропинке, пока последние ворота не открыли им вид на большую территорию с комплексом различных зданий в стиле сёин-дзукури

, как обычно в Японии строили дома несколько столетий назад. В центре стояла пагода

, а вокруг по всей территории простирался лес на целые километры. Сатоко не видела ничего подобного раньше и потому оглядывалась, раскрыв от изумления рот. Она много раз бывала в немецких замках, но ни одна достопримечательность родной страны не удивляла её так, как это.

— Что это за место? — Сатоко остановилась, стараясь рассмотреть все детали, каждую мелочь окружения.

— Магический техникум, — словно нехотя ответил маг. — Здесь проходит обучение юных шаманов.

— Техникум?.. Ого. А бывают магические университеты?

— Нет, — он хмыкнул, словно она спросила что-то нелепое.

— А почему нет? Если есть среднее магическое образование, то должно и высшее...

— Перестань умничать, — злобно прервал её шаман, и она сжала губы. Почему он такой грубый?! И вообще, если уж поставили сопровождать, то пусть терпит! — Для не-шаманов это место — частная религиозная школа.

Сатоко состроила удивлённое лицо. А ей казалось, что простые люди вообще не видят это место, как, например, в Хогвартсе. Но нет, для других это просто религиозная буддийская школа.

Они двинулись дальше, и она с удивлением осознала, что это место выглядело красивым, но... пустым. Сатоко не встретила ни одного человека, хотя учебный год начинался в Японии с весны. Нет тебе ни потока студентов, которые зубрят на перерывах параграфы, ни уставших преподавателей, с важным видом шагающих туда-сюда. Шаман проводил её до здания и открыл массивные двери, за которыми скрывалось тёмное помещение с расставленными по углам свечами.

Сатоко ощутила себя так, будто попала в какую-то жуткую секту. Хотя у сект с шаманизмом было что-то общее: и там, и там все по-своему 

. Во всяком случае, так говорил ей Йошито. Он постоянно твердил, что шаманство — истинное безумие, которое могло довести до потери рассудка, и если уж ты встал на эту дорожку, то вряд ли уже хоть когда-либо сможешь сойти. Не зря бабушка по матери всегда говорила, что он связал её с самим дьяволом, даже предлагала сводить ребёнка к священнику. А теперь её любимая внучка здесь: ну не смешно ли?..

На другом конце комнаты, на небольшом возвышении сидел крупный мужчина с тёмными коротко стриженными волосами. В темноте едва уловимо блестели его старомодные черные очки. Ссутулившись, он что-то делал, и, только подойдя ближе, Сатоко осознала: он шьёт какую-то плюшевую куклу, а остальные, в огромном количестве, были расставлены по сторонам. Это настолько не вписывалось в мрачную атмосферу комнаты, что глаз у неё дёрнулся. И правда секта какая-то.

Райхенбах заметила, что с незнакомцем стояло два человека, скрывшись за колоннами: мужчина и женщина. Они обернулись, когда сопровождающий подошёл вместе с ней к сидящему на полу мужчине.

— Коно, благодарю вас за то, что привезли госпожу Райхенбах, — отозвался тот, не отвлекаясь от своего занятия. — Вы можете идти.

Коно поклонился и тут же покинул помещение, оставляя Сатоко, и она выпрямилась. Кожа покрылась мурашками, страх распространился по венам, будто яд. Райхенбах действительно призывала себя к спокойствию, мысленно считала до десяти и выдыхала через нос, но тщетно. Вспомнив об этикете, она резко поклонилась, решив последовать примеру Коно.

— Райхенбах Сатоко, доброе утро, — спокойно начал незнакомец с куклами. — Надеюсь, ваша поездка прошла более или менее комфортно в нынешних условиях.

— Здравствуйте, — сказала Сатоко, не поднимая головы. — Да, вполне…

— Так это её хотят казнить? — уставшим тоном спросил другой мужчина, перебивая её, и она нахмурилась, почти затылком чувствуя презрение, с которым он глядел на неё. Сатоко мельком осмотрела свою одежду. Не грязное даже. Что с ней не так?

 казнить, — подчеркнул первый, — мы уже обсудили это.

— Решение всё ещё не окончательное, а только предварительное, — сухо отметил второй. В Сатоко вдруг вспыхнула такая злость, что кулаки непроизвольно сжимались. Да какого чёрта? Она и так столько пережила за последние дни, ещё и это! Она выпрямилась, наконец недовольно оглядывая говорящего. Необычные для среднестатистического японца рыжие кудри и повязка на глазу, подчеркивающая высокомерный взгляд. Выглядит как злодей. — На суде её могут вновь приговорить к казни. И уж поверьте, директор Яга, вы ничего не сможете сделать.

— Суд?.. — вдруг перебила их Сатоко, подумав, что ослышалась. Её взгляд взволнованно метался от человека к человеку, в горле застрял ком. Рыжий мужчина медленно повернулся и, прищурившись, сказал:

— Да, суд. — И снова повернулся к тому, которого назвали Ягой. — Неужели ей не сказали ещё в камере?

— Не думаю, — послышался тихий ответ.

— Я не понимаю... — Сатоко знала, что не в том положении, чтобы диктовать какие-то условия, но всё равно сделала шаг вперёд, желая быть услышанной, замеченной по-настоящему. — Мне ничего не говорили про суд.

Сатоко ещё раз взглянула на свои наручники и похолодела от страха. Паника огнём ударила по лёгким, сдавила горло. Ей должны рассказать, просто обязаны, чёрт возьми!.. Никто ничего не объяснял ей, не посвящал в детали — и от этого волнение росло в ней в геометрической прогрессии.

— А тебя разве не учили не встревать в разговор, девчонка? — отозвался рыжий мужчина. Сатоко заметила, что его глаз, не скрытый повязкой, словно горел во мраке жёлтым светом.

— Я всего лишь хочу объяснений, — тихо сказала она. В конце концов, это было её гражданское право.

— Охара, твоя работа закончена, — строго сказал Яга, прерывая их. — Можешь идти. Все детали я передам твоему начальству.

Охара стиснул зубы, посмотрел на Сатоко с ещё большей озлобленностью, всё ещё ей непонятной, но всё-таки поклонился и направился быстрым шагом на выход. Сатоко ощутила мощную и негативную энергетику, что исходила от него. Когда двери захлопнулись, женщина рядом с ней выдохнула, а Яга отложил иглу и свою игрушку, удостоив гостью вниманием в полной мере.

— Райхенбах, вы можете присесть, — он указал ей на место впереди, и Сатоко аккуратно присела, пытаясь унять дрожь в пальцах. Она старалась отвлечься хоть на что-то, даже на эти чёртовы игрушки, но когда ей показалось, что одна из них вдруг начала шевелить лапой, то сглотнула. Жуть какая-то. — Вероятно, у вас достаточно вопросов...

— Про какой суд он говорил?.. — беспомощно выпалила она, но тут же осеклась, вспоминая про вежливость. — Простите...

— Начнём с того, что моё имя — Яга Масамичи, я директор магического техникума, — терпеливо ответил мужчина, а после повернулся к стоящей рядом женщине, — это Фудзияма Мадока, она осуществляет регулирование вопросами, касающихся отношений между шаманами и не-шаманами. Проще говоря, главное звено между магами и простыми людьми. И координирует наших ассистентов.

— Не нужно столько подробностей, Яга, — улыбнулась Мадока, которой Сатоко дала бы внешне больше сорока лет. Чёрные волосы, тени усталости на глазах, измождённый вид, а кожа бледная-бледная, словно та никогда не выходила на солнце. Голос у неё был мягкий, движения плавные, и рядом с ней Райхенбах чувствовала себя немного спокойней. — Достаточно сказать, что с вопросами по отсутствию завесы обращаются, прежде всего, ко мне.

— Завеса... — Сатоко прикрыла глаза, вновь начиная корить себя за ошибку. Вот зачем её позвали.

— Ах да, о ней. — Мадока достала планшет и продемонстрировала ей первые строки в новостях. На ней была форма из похожего материала, что прежде Райхенбах довелось видеть только у Годжо. — Я долго думала, какую версию событий преподнести СМИ. Отсутствие завесы — это серьёзное нарушение. Вам крупно повезло, что рядом не оказалось простых людей. «Взрыв синтоистского храма»! Недурно, верно? Амэ-онна чудом лишь выжила после такого.

Сатоко ничего не могла возразить. Разумеется, это была полностью её вина, её ошибка, и она действительно признавала, как дорого могла стоить подобная оплошность: ценой могли стать жизни обычных граждан, никаким образом не причастных ни к ней, ни к этому миру. Сатоко бы не простила себя, если бы кто-то погиб по её вине. Успокаивало одно: раз ей удалось обнаружить амэ-онну, значит удалось спасти и тех детей, которых наверняка могло похитить это проклятие.

— Я... признаю свою оплошность, — с горечью сказала она, опустив голову и прикусив губу. — Это моё упущение. Как вы объяснили всё СМИ?

— Вандализм, — пожала плечами Фудзияма, убирая планшет. — Бывают фанатики, которые не признают синтоизм, хотя до взрывов, конечно, ещё не доходило. Какая разрушительная техника...

Сатоко вновь тронула браслеты, когда упоминание её техники заставило кисти рук словно вспыхнуть. Она хотела их снять, почувствовать магию, бегущую по венам... и даже не представляла, что лишение возможности колдовать будет настолько неприятным.

— Как вы оказались в Японии? — спросил Яга и вытащил какую-то вещицу позади себя. Ею оказалась её потерянная накануне сумка. — Судя по вашему паспорту, вы не гражданка Японии. Это ведь ваше?

— Да… — облегчённо выдохнула Сатоко. Её вещи были целы и невредимы! Яга без лишних отдал ей сумку, в которую она вцепилась, прижимая к себе, без стеснения радуясь находке.

— Её отыскал мой... подчинённый. Сказал, что она точно принадлежит вам.

— Это вы про Годжо Сатору? — спросила Сатоко, роясь внутри. Всё на месте, слава всем богам!

— Про него, — со странной обречённостью ответил Яга. Выходит, он и правда приходился начальником тому парню в повязке. — Что там у вас произошло? Как вы туда попали?

— Я... — Сатоко помедлила. Она не хотела раскрывать причины своего пребывания в Японии, чтобы в будущем оказалось меньше вопросов к ней и к её способностям, и попыталась выкрутится: — Простите, а это имеет хоть какое-то значение?..

— В вашем случае, Райхенбах, имеет, — строго сказала Мадока. — Видите ли, над вами действительно в ближайшее время состоится суд, по окончании которого вам вынесут официальный приговор. Должна сказать, что Совет настроен к вам очень... скептически. Они выдвинули подозрение, что вы можете быть мастером проклятия как раз из-за отсутствия лицензии у вас.

— Кем? — Сатоко нахмурилась. Про такое понятие ей вообще не говорили.

— Вы не знаете? — Фудзияма удивлённо моргнула, и когда та покачала головой, объяснила: — Обычно лицензии лишаются мастера проклятий — шаманы, использующие магию для криминальной деятельности и совершения неправомерных поступков. Они или находятся в розыске, или их отдают под суд.

— Но я не нарушала ничего такого!.. — сказала Райхенбах, ощущая себя ребёнком, который пытался доказать свою невинность перед взрослыми. — Возможно, я разрушила храм... Да, было. Только о вашей лицензии я вообще ничего не слышала, просто обнаружила проклятие, которое похищало детей, и фактически самостоятельно изгнала его. — О появлении Годжо ей упоминать не хотелось. — Это ведь можно списать на самооборону... Разве нет?

Повисло напряжённое молчание, и Сатоко уже была готова взвыть от напряжения. Она ненавидела такие паузы в разговоре. Ей сразу начинало казаться, что была сказана какая-то чушь, из-за которой все посчитали её глупой и абсолютно необразованной.

— Или где можно найти ваш этот кодекс?.. — без особой надежды добавила Сатоко. — Я почитаю и честно скажу, где виновата!

— Для чего вам понадобилось искать амэ-онну? — с недоверием спросила Мадока.

— Это… непреднамеренное обстоятельство, — неохотно произнесла она, пытаясь собраться с мыслями. По сути дела... это была просто случайность, ведь её цель состояла совсем в другом, а появление амэ-онны — стечение обстоятельств, в которые Сатоко угодила по воле судьбы. — Я не думала, что натолкнусь на проклятие. Моей целью было отыскать... определённые места...

— Места? — уточнил Масамичи.

— Как бы это сказать... — она помедлила. Не расскажет — будет самостоятельно разгребать, а после всё может оказаться намного хуже. Расскажет — возможно, что-то изменится и её отпустят как можно быстрее. И все же ей хотелось сохранить о себе хоть какие-то тайны. Может, соврать? Или узнают?

Яга заметил её колебания.

— Сейчас вы не в лучшем положении, Райхенбах. Мы должны знать все детали, иначе не сможем помочь вам.

Сатоко мысленно усмехнулась. А чего ей терять, в конце концов?

— Скажем так, я умею видеть места, которые... как бы это правильно объяснить, нужны мне... нет, не так. В общем! Считайте, что я умею видеть что-то вроде будущего.

На их лицах отразился шок. Мадока побледнела, переглядываясь с Масамичи, и сердце у Сатоко забилось сильнее. А что такого? Она думала, что в шаманском мире мире дела со способностями обстоят гораздо проще, поэтому даром ясновидения вряд ли кого-то можно было удивить. Но их беспокойная реакция, если честно, её испугала. Они выглядели точно так же, как мама и бабушка, когда отец преподнёс им новость о том, что Сатоко, как оказалось, умела видеть будущее. Она думала, что мир магии будет отличаться от её привычного... Вдруг они неправильно её поняли?

— Я думала... — Фудзияма тут же осеклась, сделала шаг навстречу и нервно подняла руку. — Покажите лоб.

— Фудзияма! — встал Яга и нахмурился. Атмосфера потяжелела.

— Нет, пусть покажет лоб! — дрожащим голосом сказала она, и Сатоко отшатнулась. Но все же сдёрнула с головы берет, отодвигая светлую челку, обнажая лоб.

— Пустой, — сухо изрёк Масамичи.

— Это ничего не значит, если она умеет видеть будущее...

— Да что происходит? — спросила Сатоко. — Почему вы смотрите на меня так, словно я виновата во всех бедах человечества?!

— Пока ничего, Райхенбах, — хмуро ответил Яга. — Значит, вы получили видение. И поэтому приехали в Японию?

Она пыталась успокоиться. В конце концов, ей и так пришлось раскрыть карты, пусть и не все сразу, но если хотела выяснить все до конца, то надо говорить честно.

— Мой отец пропал много лет назад, — волнительно начала Сатоко. Мадока тут же напряглась и посмотрела на Масамичи, но он молчал, ожидая продолжения. — Его зовут Йошито... Йошито Ямадзаки.

Она набрала воздуха в лёгких, ощущая, как пальцы стали дрожать. Тема отца всегда вызывала в ней горечь, смешанную с жалкой надеждой. Найти, найти... вдруг помогут? Сатоко цеплялась за эту мысль, не позволяла себе остановиться и захлопнуться, как ракушка.

— Я долгое время пыталась найти его, но без результатов. В это сложно поверить, но недавно я получила предсказание, где я увидела своего отца, стоящего около опустевшего святилища, поэтому и решила слетать сюда, проверить подозрительные места из моего видения. Мои предсказания никогда не лгут. Амэ-онна — совпадение, — настойчиво повторила она, — я не ожидала, что действительно найду там что-то серьёзное.

Сатоко заметила, как директор помрачнел после её рассказа, и занервничала сильнее. Они не поняли, о чём она говорила?.. Или не верят? Она сжалась изнутри, опасаясь, что её сейчас обвинят ещё в чём-то, однако Яга произнёс почти шёпотом:

— Про это лучше не говорить на суде.

— Что за суд? — серьёзно спросила Сатоко. — Годжо сказал, что мой приговор смягчили.

— Изначально вашу казнь планировали сделать тайной, как и утаить ваше пребывание в Японии, — начала Фудзияма, сделав шаг вперед. — Я не удивлена такой скрытности, ведь приговор действительно был... жестоким. Вероятно, кто-нибудь из влиятельных магов обязательно бы усомнился в этом, как и во власти старейшин. Положение консерваторов сейчас и без этого не лучшее, поэтому... никто не хочет выставить себя в дурном свете.

— Потому мой приговор смягчили?.. — не скрывая облегчения, спросила она. — Мне сказали, что именно вы переубедили Совет. Я вам благодарна.

— Благодарить ещё не за что, Райхенбах, — хмуро ответил Яга и продолжил: — Из-за того, что вашу казнь отменили, старейшины проведут суд, чтобы вынести вам новый приговор и решить вашу дальнейшую судьбу. Не подумайте, дело вовсе не в вас, а в политике... Вы просто оказались в неудачное время и в неудачном месте.

Сатоко это не утешило. Она была в Японии чуть меньше двух недель, а уже успела влезть в какие-то интриги, к которым не имела и не хотела иметь ни малейшего отношения. Раньше её жизнь была спокойной, размеренной. Райхенбах училась, работала, даже магией особо никогда не пользовалась. А сейчас что? Угодила в шаманский мир, хотя её об этом не предупреждали ни видения, ни гороскопы, ни даже карты таро. Ну вот куда... куда она попала?!

— Это будет демонстрация власти магам, которые считают, что политика старейшин уже не эффективна, — добавила Фудзияма. — По этой причине мы собираем о вас информацию, чтобы на суде вам вынесли объективное решение.

— А сейчас что мне делать?.. — испуганно спросила Сатоко. То её хотели казнить, то теперь отправляли под суд. Она больше никогда жизни не поедет в Японию! Как только отпустят, первый попавшийся билет в Берлин — и больше сюда ни ногой. Домой хотелось, ужасно хотелось.

— Не волнуйтесь, Райхенбах, — ободряюще улыбнулась Мадока. — Считайте, что я буду вашим адвокатом на этом заседании. Как вы уже поняли, я тоже имею определённое влияние на Совет.

Сатоко почувствовала облегчение: хоть кто-то за неё ручается в этом кошмаре. Она не одна, она хотя бы, чёрт возьми, не одна.

— Куда надо идти? — тихо спросила Сатоко, вновь прижав к себе сумку, подумав, что это — то немногое, что у неё осталось от обычной жизни.

— Суд должен пройти сегодня вечером... — Фудзияма взглянула на часы, и она едва не подскочила от этой новости.

— В смысле?! Почему так скоро?

— Потому что старейшины хотят избавиться от этой проблемы как можно быстрее, — устало сказала Мадока, и Сатоко почувствовала панику. — Думаю, у нас есть время, поэтому мы сможем подготовится. Яга, вы уладите всё?

Суд над Райхенбах Сатоко

— Что значит ты не вернёшься домой?! — громкий голос матери эхом раздался у Сатоко в голове.

Розмари Райхенбах была женщиной твёрдой, решительной и очень целеустремлённой. Сколько Сатоко себя помнила, та много работала и трудилась, чтобы в конечном счёте получить место стоматолога в одной из лучших частных клиник Берлина, поэтому в любом деле пыталась найти выгоду и пользу прежде всего для себя самой. И, хотя карьера у неё была в приоритете, Розмари всё равно заботилась о дочери. По-своему любила и поддерживала, дала хорошее образование, хотя Сатоко и ловила себя на мысли, что они с матерью живут в совершенно разных мирах. Ей было попросту не понять её стремлений, как и той — мыслей собственной дочери. Они были слишком разными, и от того их разговоры всегда были тяжелы, и этот не был исключением.

— Пока… не получается,  — тяжело вздохнула она, отвечая матери, ведь сказанное — ложь: она вообще не представляла, насколько ещё останется в этой проклятой во всех смыслах стране, когда сможет вернуться домой. — Побуду в Японии какой-то срок. Может, месяца два или три…

На том конце послышался громкий нервный смешок. Мама всегда так смеялась, когда слышала откровенные, по её мнению, глупости, а Сатоко слишком не любила нравоучения, и потому едва подавила желание сбросить трубку. Она знала, что беседа будет непростой... легко объяснить сложившуюся ситуацию не получится, но почему-то надеялась на чудо. А мама ведь даже ничего не знает о магии! И как ей сказать, что её дочь, грубо говоря, арестовали и отдали под шаманский суд? Да никак!..

Сатоко сама была готова рассмеяться от абсурдности ситуации.

— Какая к чёрту Япония, Сати?! — с новой силой вспыхнула мать. — Ты себя слышишь?! У тебя отпуск всего три недели, из которых полторы уже прошло! Что ты собралась делать там?! Сама же говорила, как хочешь работать в том издательстве, а теперь что? А как же квартира твоя? За аренду кто платить будет?!

— Работать, — на усталом выдохе сказала Сатоко, прикусывая кончик ногтя, начав ходить по комнатке, в которую вышла для телефонного разговора. — А что ещё? Предложили вроде неплохую должность. Сказали, что им нужен переводчик, поэтому я...

— С ума сошла?! — с треском перебила её та, и Сатоко прикрыла глаза, подумав, что точно оглохнет от её голоса. — У тебя там такое место! Зарплата хорошая, коллектив приятный, начальник прекрасный… а ты собралась всё это на свою Японию променять?!

Возможно, мать действительно беспокоилась, хотя сама Сатоко предполагала, что та переживала больше по той причине, что дочь находилась на родине своего пропавшего отца. После их развода мама начала воспринимать любые новости про него в штыки, не одобряла их встречи, а потом, поняв, что это не работает, со временем отдалилась от Сатоко. Всё в её поведении начало казаться холодным, будто бы безразличным и таким чужим по отношении к собственной дочери. Но неужели это так задевало её? Неужели мама так и не смогла простить, что Сатоко хотела видеться со своим странным, помешанном на каком-то сомнительном шаманском культе, отцом?

— Я уже так решила, мама, — с нажимом сказала она, перебивая её и надеясь, что Розмари услышит. — Я пока не вернусь в Германию. О кошке попросила позаботиться подругу, на работу написала. У меня хватает денег, так что не переживай.

Ганданта

Содержание

Покинутый храм на холме

Суд над Райхенбах Сатоко

Магический техникум

На шахматной доске

Комментарии (0)