Тяжелая духота уличным смрадом оседала в легких. Гроза приближалась неумолимо, свинцовыми тучами нависала над Калькуттой — безумной темно-серой угрозой опускалась на дома и улицы, где в толпе суетились местные жители. Торговцы прятали товары под прилавки, чтобы те не побил приближающийся дождь, легкая свежесть которого доносилась с порывистым ветром и щекотала ноздри. Женщины с криками искали своих детей, мельтешивших под ногами спешащих по домам взрослых. А таксисты устало вздыхали и выкрикивали ругательства, высовывая головы из открытых окошек и требуя освободить дорогу.

Амала сидела тихо на заднем сиденье, и, несмотря на жару, прижимала к груди сумку с вещами. В голове еще плыли воспоминания о свадьбе, о стремительно бледнеющем перепуганном лице Ману, ритуальном ноже с позолоченной рукоятью, об обреченной растерянности Саны и о загадочном Амрите Дубее, появившемся внезапно, вскружившем голову странными речами и исчезнувшем со свадьбы так же стремительно.

Мелкий дождь робко забарабанил по крыше, будто не решался обрушиться с полной силой на город, поэтому нерешительно падал на разгоряченную землю. Такси остановилось у отеля, Амала тоскливо посмотрела в окно. Оставаться в доме Чаухан больше было небезопасно, номер убитого руководителя тоже не внушал доверия, но здесь за стеной был Киллиан, который собственной жизнью отвечал за безопасность всей группы. Дни в Индии оказались чересчур богаты на события, и на осознание каждого требовались тишина и покой.

— Приехали, — машина мягко затормозила, Кхан протянула монеты водителю, тот схватил их слишком жадно, пересчитал для пущей уверенности и отвернулся, уставившись в лобовое и потеряв всякий интерес к пассажирке.

— Откройте багажник, там мой чемодан с вещами, — произнесла Амала и дернула ручку двери слишком резко. Мужчина намеренно громко цокнул и лениво вывалился из машины, бормоча под нос возмущения и прикрывая лысую макушку ладонью от раздражающих капель. Взбалмошная и суетная Индия в этот день утомляла, ее было слишком много, и обилие это остро резонировало с переполненной чашей эмоций, которые некуда было выплеснуть.

Едва уловимая прохлада порывистого ветра остудила пыл, и девушка даже нашла в себе силы улыбнуться, но все же торопливо забрала чемодан и покатила его ко входу в лобби отеля, где было душно и, к счастью, тихо. В легком полумраке она объяснила перепуганному грохотом грома портье, куда отнести ее вещи, и попросила администратора проводить ее до номера.

Амала остановилась в дверях, не решаясь войти в номер. Казалось, в комнате пахло кровью, а еще смертью, мерзкой, некрасивой и неправильной, неупокоенный дух Роуза словно метался в четырех стенах, нарушая спокойствие и мешая свободно дышать. В груди заклокотало дурное предчувствие, но портье уже поставил ее вещи у кровати и остановился прямо перед девушкой, выжидающе глядя в ее глаза. Кхан тяжело вздохнула, сетуя, что ее все никак не могут оставить в покое, сунула в руки молодого мужчины монеты и решительно шагнула в номер, захлопывая за собой дверь.

Внутри было убрано, правда, никто не озаботился тем, чтобы открыть окно. Занавески вздулись парусами, стоило Амале добраться до форточки, но желанная прохлада будто нарочно обходила комнату стороной. От назойливой жары, действовавшей на нервы, не помог и прохладный душ. Амала уже совсем отчаялась, решив, что затянувшийся гром лишь напугает жителей Калькутты и не затихнет под шумом дождя, очищая улицы от пролитой крови и смывая следы преступлений.

Амала опустилась на край кровати и уставилась в стену перед собой. Как долго она сможет прожить здесь и не сойти с ума? Правильным ли было решение уехать из дома Чаухан? Ответов на эти вопросы не было, зато была ядовитая духота, от которой у Кхан кружилась голова. Плавно поднявшись, она добрела до ванной, оттуда пахнуло мылом и сыростью. Не спеша умылась — прохладная вода на несколько секунд привела девушку в чувство, поэтому, недолго думая, Амала скинула одежду и шагнула под душ, выкручивая кран с синим кружком на полную.

Казалось, от ее кожи шел пар — настолько горячей была девушка. Упрямые капли хлестали тело, катились вниз ледяными дорожками, оставляя на память крохотные мурашки. Амала стояла под водой, пока не перестала чувствовать холод, в какой-то момент он отступил — девушка перестала трястись и наконец расслабилась. С водой уносились все страхи и приходило тупое расслабление, в котором отказывался работать даже мозг. Мысли лениво толкались, увязая в серой каше, и Амала охотно отпустила их, довольствуясь медленно летящим перекати-полем. Блаженная пустота в душе и голове дополнялась слабостью тела. Обмотавшись полотенцем, она вышла и так плюхнулась на кровать.

— Амала, ты уже заселилась? — раздался глухой голос Лайтвуда за дверью и следом три коротких стука.

— Д-да, — постаралась ответить как можно громче, но выходило только сипеть. Пришлось подняться и подойти к двери. — Что-то срочное? Я не одета.

Киллиан закашлялся, и Амала усмехнулась — Лайтвуд странно поглядывал на нее с самого начала, но Кхан всякий раз списывала все на его работу. Киллиан следил за безопасностью, значит, всегда должен держать каждого члена группы в поле зрения.

— Мы с Лимой думали обсудить дальнейшую работу. Тебе хватит получаса, чтобы собраться? Мы будем ждать в кафетерии.

— Конечно, я буду вовремя.

Амала справилась быстрее, и уже через двадцать минут вошла в пустой зал. За стойкой всполошился официант, он резко подскочил, буркнул приветствие и потер глаза. Девушка попросила чай, и молодой человек, кивнув, выставил на стойку чашку, плеснул в нее кипяток и указал на небольшой столик, где стояли сахар, мед и сухофрукты. Здесь было не многим свежее, чем в номере, легкая свежесть дождя неохотно опускалась на улицы и медленно просачивалась в помещения. Слабые светильники плохо справлялись, поэтому внутри было темновато, так что приходилось щуриться и невольно тянуться к лампам, чтобы не плутать в полумраке.

Кружение чаинок по кружке успокаивало, Амала бросила два кубика сахара, надеясь подзарядить мозг, и взяла чашку в руки. Осмотрелась, выбирая место: она заприметила столик в противоположном углу. Бра идеально освещал стол, а любопытные уши вряд ли бы смогли различить что-то — было слишком далеко даже для внимательного ко всем разговорам официанта. Она покосилась на часы рядом со стойкой. Еще несколько минут, иначе Киллиану можно смело объявлять выговор за непунктуальность.

— Госпожа Кхан, приятная встреча, — хитрая улыбка сверкнула в полумраке кафетерия, придав и без того загадочному Амриту тень мрачной таинственности.

— Ми... Господин Дубей, — вовремя опомнилась с обращением и улыбнулась одними уголками губ. Перебиравшая все это время мысли Амала запоздало вздрогнула и, едва не выронив чашку с пряным чаем из рук, виновато поджала губы, когда керамика гулко скрежетнула и несколько капель все же выплеснулось на блюдце, оставив некрасивые пятна на идеально белой посуде. — Добрый вечер.

— Извините, что напугал, — Амрит вцепился в девушку взглядом, моментально улавливая малейшее движение, как дикий зверь, затаившийся вблизи жертвы.

— Всё в порядке, — поспешила оправдаться, но пальцы предательски дрожали, и Амала, сдавшись, поставила чашку с блюдцем на ближайший столик. — Это я неуклюжая, — виноватая улыбка дополнила рассеянный образ. Кхан устало вздохнула, все же не справившись с наплывом эмоций, но Амрит понимающе улыбнулся и шагнул ближе, бесцеремонно нарушая её личное пространство. Амала снова ощутила беспокойство, но уже совершенно иное: не тревожное, а горяче-острое, от которого тело бросило в жар, расплавив глупые мысли. Амала опешила, распахнула глаза изумленно, почти испуганно, потому что присутствие мужчины рядом наводило на порочные мысли, которые у приличной индийской девушки не имели права возникнуть, и приоткрыла губы, с которых горячим шёпотом сорвалось тихое «О», но Амрит его расслышал. Дубей скользнул взглядом по девичьему лицу, ища ответ на неозвученный вопрос, хмыкнул загадочно-удовлетворенно, посмотрел на густые тёмные волосы, забавно пушившиеся при излишней влажности, и отступил, возвращая прежнее расстояние между их телами, но оставляя нити, их же соединяющие.

— Вы прекрасны, Амала, — Амрит почтенно склонил голову, смущая Кхан, — только немного устали. Да и погода не способствует радости, — его слова обрамил раскатистый гром.

— Что вы делаете в отеле? — отогнав непрошеные ощущения, спросила серьезно, и даже голос не дрогнул. Все же Дубей, хоть и был из благородной семьи, доверие не внушал: появлялся и исчезал Амрит загадочно, хранил столько тайн, что и за всю жизнь Амале в них не разобраться, и мог привлечься в качестве свидетеля к делу об убийстве Ману, потому что видел жениха живым в числе последних.

Мужчина выжидающе молчал, только губы тянулись в улыбке, усыпляя бдительность, пока взгляд цепко подмечал все изменения в девушке.

— Людям моего положения, госпожа Кхан, не пристало отчитываться, — Амрит расправил плечи и едва вздернул подбородок, подтверждая собственное превосходство, — но из уважения к вашим корням я сделаю исключение, — он снова расслабился, и гром почти ласково зарокотал, вторя мужчине, донося эхо далеких раскатов. — Часть отеля принадлежит моей семье, я заканчивал дела, поэтому задержался, но теперь даже рад, что все так вышло. За вами презабавно наблюдать.

— И что же вас так забавляет? — взбунтовалась Амала, возвращая телу проворность, а взгляду пылкость. Она поджала губы и расправила плечи, ожидая ответа, но Дубей только снисходительно улыбнулся, снова сбивая воинственный настрой Кхан одним ненавязчивым жестом. Она вспомнила, как Амрит кружил ее на свадьбе, как уверенно вел в танце, ни на секунду не сомневаясь в действиях, как играл с ней, точно большой кот с маленькой обреченной мышкой. Вот и сейчас она, получив призрачную свободу, снова оказалась в плену.

— Вы, — хмыкнул Дубей. — Слишком много суетитесь и думаете, что все готовы играть по вашим правилам.

— Я не устанавливаю правила игры, а лишь прошу помощи у компетентных людей, — она отступила, вздергивая подбородок. Слова Амрита лезвием прошлись по натянутым нервам.

— Вы вторглись в чужую страну и хотите, чтобы все вам благоволили, принимая с распростертыми объятиями.

— Индия и моя страна тоже, — мягко возразила. За то короткое время, которое Кхан пробыла здесь, она действительно сроднилась с исторической родиной, хоть многое и оставалось для нее непостижимым. — Вы собрались меня отчитывать, господин Дубей? — руки сжались в кулаки, и Амала поспешила спрятать их за юбкой сари.

— Нет, я хочу вам помочь, — девушке показалось, что Амрит закатил глаза, но его расслабленный вид и та же усмешка на губах упорно убеждали ее в обратном.

Кхан задумалась. Отказывать влиятельному человеку, который знает обо всем, что происходит в Калькутте, было невежливо. Но принять помощь значило признать собственную несостоятельность. Амрит и так над ней насмехался, а после ее согласия и вовсе сравняет с высушенной землей.

— Я не просила вас о помощи, — произнесла твердо, упирая кулак в столешницу. Торжество длилось короткое мгновение, ровно до того момента, как мужчина прищурился, а после рассмеялся, низко и бархатисто. — Снова забавляетесь? — Амале хотелось уйти, громко и красиво. Пройти мимо Дубея с высоко поднятой головой и не удостоить того взглядом, прошагать идеально ровно до двери кафетерия и оставить мужчину с уязвленным самолюбием. Но высокомерие Амрита, напротив, вынуждало ее оставаться на месте, будто мужчина пригвоздил ее туфли к полу. От Дубея нельзя просто так уйти на столь напряженной ноте — его влияние простирается далеко за пределы Калькутты, и как знать, куда еще занесет ее расследование и где может понадобиться имя влиятельного знакомого.

— Может, вы и выглядите, как индианка, но характер у вас точно британский, — он брезгливо поморщился и тряхнул рукой, будто вляпался в грязь. — От помощи влиятельных мужчин не отказываются, мисс Кхан, — намеренно подчеркнул пропасть, лежавшую между ними, — ее принимают с присущими индийским женщинам покорностью и благодарностью.

— Власть вас развращает, господин Дубей, — не удержалась от ответной шпильки.

— Власть лишь инструмент, предназначенный для достижения цели, — отмахнулся он лениво. — Не наделяйте вещи бОльшим смыслом, чем они имеют на самом деле.

«Удобно говорить об этом, находясь на верхушке», — усмехнулась едкой мысли Амала, но озвучивать ее не стала, решив, что подобные слова точно оскорбят Дубея. Промолчать совсем было вовсе не в ее духе, поэтому, поразмыслив, девушка спросила, поймав взглядом лукаво блестевшие зеленые глаза:

— Насколько темна ваша цель, раз вы забрались так высоко?

— Если великая цель отбрасывает тень, это не значит, что она темна.

— Значит, что остальные мелко плавают? — дерзко подхватила Кхан, и Амрит довольно хмыкнул.

— А вы не так безнадежны, как можете показаться, — довольно заключил мужчина, кивая собственным мыслям.

— Если это комплимент, то он ужасен, — Амала намеренно дразнила Дубея, дергала расслабившегося тигра за усы, совершенно не задумываясь о том, насколько страшен хищник в гневе.

Амрит собирался сказать что-то еще, но в кафетерий, увлеченно разговаривая, вошли Лима и Киллиан. Они резко замолчали, заметив необычную пару, и поспешили к коллеге. Киллиан вышел вперед, заслоняя собой Лиму и останавливаясь рядом с Амалой. Дубей ничуть не смутился неожиданной компании, только прошелся недовольным взглядом по солдафонскому невежеству Лайтвуда, бегло оценил неподобающий для Индии внешний вид Берг и возвратил внимание к Кхан.

— Мы еще вернемся к нашему разговору, Амала, — улыбнулся в собственной хищно-коварной манере, шагнул ближе, наклонился, бесцеремонно вторгаясь в ее личное пространство, и тихо прошептал, опаляя горячим дыханием кожу: — Если я захочу сделать вам комплимент, вы поймете это сразу, — он выпрямился и вернулся на прежнее место. — Мисс Берг, мистер Лайтвуд, — Амрит легонько кивнул и снова посмотрел на Амалу: взгляд его потемнел, выдавая жаркое желание, но Дубей только улыбнулся девушке, довольствуясь произведенным на нее впечатлением: — Хорошего вечера, госпожа Кхан, постарайтесь оставаться в отеле в непогоду, улицы Калькутты во время грозы крайне неприветливы.

Часть 1

Nannie

Амала намеренно дразнила Дубея, дергала расслабившегося тигра за усы, совершенно не задумываясь о том, насколько страшен хищник в гневе.

Клуб Романтики: Кали: Зов Тьмы

Амрит Дубей/Амала Басу

Гроза

Стоило Амриту покинуть кафетерий, напряжение спало. Дышать стало легче, только в носу осел тяжелый дурман благовоний. Амала уставилась в пустой дверной проем — встреча теперь казалась странным видением, хитрой уловкой подсознания, и, если бы не растерянно-испуганный взгляд Лимы и подозрительно-настороженный Киллиана, то Кхан бы решила, что разум окончательно ее покинул, сдавшись перед родовым проклятьем.

Но все было реальностью, и слова Амрита теперь нарочно путали ее мысли. Какую цель он преследовал, зачем рассказал об этом, почему назвал Амалу госпожой? Девушка рассеянно оглядела друзей, не отмечая никаких перемен, кроме цвета одежды, сменившегося на траурный черный. Она и сама выбрала черное сари, расшитое золотыми нитями. Взгляд снова прошел по футболке Киллиана и рубашке Лимы. Коллеги выглядели инородно в типичном индийском кафетерии, одетые по британской моде. Конечно, в Лондоне бы они слились с толпой, но здесь казались диковинкой, а если учесть неприятную историю Индии и Великобритании, то воспринимались как вандалы-захватчики, решившие учинить свои порядки.

Амала поправила черное, расшитое золотистыми нитями, сари и улыбнулась. Руки все еще дрожали, и Кхан не осмеливалась поднять чашку, хотя чай наверняка остыл за время беседы с Амритом и теперь нужен был новый.

— Все в порядке, Амала? — поинтересовалась Лима, шагая навстречу к подруге, и приобняла ее за плечи.

— Что он здесь делал? — невежественнее бросил Лайтвуд. Он потер запястья и подошел к окну, стараясь разглядеть что-то через дождливую простыню, но не увидел ровным счетом ничего.

— Отель принадлежит ему, он сказал, что заканчивал здесь какие-то дела, — отмахнулась Амала, будто это было совсем неважно. — Со мной все хорошо, Лима.

— Этот Дубей крайне неприятный тип, — губы Киллиана скривились от отвращения. — И мне не нравится, что он все время ошивается вокруг нас.

— Куда подозрительнее было, если бы никто не обращал на нас здесь внимания, — противоречила Берг. Амала согласно кивнула. Пальцы ее снова скользнули по чашке, а очередной грозовой грохот вместе с молнией воскресил перед глазами хищную ухмылку Амрита.

Он точно пытался ей что-то сказать. В словах не было предостережения — Дубей не склонен заботиться о незнакомцах. Амала застучала ногтями по керамике. «Улицы Калькутты во время грозы крайне неприветливы». Как будто они приветливы в другое время для индийской британки. Амалу здесь не то что в грош не ставят, ее считают предательницей, а с таким клеймом вряд ли ее будут хоть где-то ждать с распростертыми объятиями.

— Давайте сядем, я сделаю нам всем кофе, — предложил Киллиан, приглашая девушек за столик. Он отодвинул стул для Лимы, и та, скромно улыбнувшись, села. Второй, рядом с Берг, Лайтвуд со скрипом потянул по полу для Кхан. Но девушка не двинулась с места, уставившись невидящим взглядом в чашку. — Амала! — окликнул Киллиан. — Амала, ты с нами сегодня?

«Вы не так безнадежны, как можете показаться».

Что же он хотел сказать? Неужели просто играл в кошки-мышки, привлекая внимание молодого индолога и очаровывая своей таинственностью. Амала отвлеклась на голос Лайтвуда и захлопала глазами.

— Я… — она остро почувствовала себя лишней. Киллиан переводил взгляд то на Кхан, то на Берг, а Лима, наоборот, старалась не смотреть на атташе. Между ними двоими происходило что-то странное, и Амала не хотела становиться свидетельницей зарождающихся чувств, особенно когда в ее душе был полный раздрай. — Нет, я что-то устала, — взгляд ее блуждал по помещению, пока мозг лихорадочно придумывал правдоподобное оправдание. — От грозы у меня разболелась голова. Я лучше отдохну сегодня, — для убедительности девушка театрально качнулась и тяжело задышала.

— Я провожу, — Киллиан распрямил плечи. — Лима, подождешь?

— Не надо. Я в состоянии дойти до комнаты, это не так сложно, — поспешила успокоить коллег Амала. — Расскажете мне утром, о чем договорились, ладно? — она приподняла уголки губ в едва заметной улыбке и так неторопливо, как только могла, вышла из кафетерия, через пару шагов пускаясь на бег.

В лобби было пусто, администратор покинул пост, видимо, решив немного передохнуть после ухода начальства. Но Кхан это было только на руку. Чем меньше людей будет знать, где она, тем проще поддерживать ложь. Короткими перебежками она добралась до двери и задержалась, дрожа от очередного раската грома. Нужно ли было проверять безумную теорию или стоило остаться в тепле и понежиться в мягкой постели? В глубине души Амала знала верный ответ. И шла ему навстречу.

Дверь скрипнула, поэтому пришлось быстро прошмыгнуть на улицу, чтобы особо любопытные сотрудники не выглянули проверить, что стало источником шума. Потребовалось несколько долгих секунд — набраться смелости выйти из-под козырька в холодный дождь. Девушка уже решилась повернуть обратно. Лучше она останется вздорной британкой с индийской внешностью, чем вымокнет и сляжет с воспалением легких. Но любопытство пересиливало. С убийствами все было непросто, и только кто-то влиятельный, тот, кто знает обо всем происходящем в городе, мог пролить свет на интересные подробности. А значит, нужно было принимать правила игры. И не просто играть по ним, но еще и победить.

Холодные капли студили кожу, в темноте приходилось двигаться на ощупь — от одной стены к другой. Кое-где в окошках горел свет, и тогда Амала спокойно вышагивала по улицам, ища, куда мог уйти Амрит. Ноги сами вели ее к храму Кали, стоявшему в центре города. Ночью в непогоду он навевал на индолога ужас, но примешивалось к нему что-то еще, какое-то странное благоговение. Сердце забилось в груди сильнее, когда сбоку послышались голоса. В тонком девичьем она распознала храмовую танцовщицу, молодую девадаси, которая вилась вокруг Амрита и томно вздыхала каждый раз.

Амала стиснула кулаки от внезапной вспышки ревности. Обычная девушка, влюбленная до сумасшествия в представителя высшей касты — она не была ровней Дубею. Как не была и Амала. Может, богиня нарочно показывала Кхан положение, которое девушка сможет занять рядом с почтенным мужчиной. Только воздыхательница, перебивающаяся крохами внимания. Всегда восхищенная созерцательница и никогда достойная спутница.

Индолог отмахнулась от странных мыслей, не вовремя пришедших в голову, и заторопилась следом, пока группа из нескольких человек окончательно не скрылась. Она прошмыгнула за ними в сад, задержалась у дальней колонны, чтобы короткими перебежками от одного куста к другому следовать за Амритом. Подол сари цеплялся за ветки и колючки, поэтому пришлось его приподнять, чтобы хоть как-то спасти наряд.

Дубей скрылся за едва заметной дверью, и Амале пришлось юркнуть за ними, рискуя быть обнаруженной. Внутри оказалась лестница, ведущая вниз. Пахло сыростью, на языке оставался припыленный кислый привкус. Они спускались в подземелье, и свежий воздух стремительно таял, оставляя суровую тяжесть. Кхан замедлилась — ноги ее дрожали от страха. Вряд ли в пещере происходило что-то приятное. Ни к чему прятаться, если занимаешься благим делом.

— Он здесь? — раздался голос Амрита.

Больше никто не говорил. В конце лестницы был большой зал, почти такой же, как главный зал в храме наверху, но этот выглядел мрачным. На полу были темные разводы, в углах висела плотная паутина, а вместо свечей помещение освещалось факелами. Амала поежилась — по спине пробежал неприятный холодок. Мысли побежали вперед, представляя, что здесь могло происходить. Кхан юркнула за огромный камень и, заняв удобное положение, выглядывала в зал.

Некстати появилось видение — она помнила этот зал в своем сне. Здесь убили Роуза. Догадка полоснула спазмом по сердцу, девушка охнула и оступилась, толкая россыпь мелких камней. Она тут же нырнула вниз, надеясь, что никто не пойдет проверять. Подобрала сари, к которому охотно липли пыль и грязь, и затаилась.

— Опять крысы? — недовольно спросил Амрит.

— Простите, господин, — зазвенел голосок девадаси.

Все быстро забыли о шуме, и Амала вновь поднялась. Посреди храма, прямо у алтаря богине, на коленях стоял мужчина средних лет. Он что-то бормотал себе под нос, из глаз его лились слезы, подбородок дрожал. Кхан часто заморгала и пару раз резко вдохнула, потому что в носу начинало щипать. Она знала, что здесь произойдет.

Мужчина протянул к Дубею руки, но тот отбросил их, словно мусор. Амала не слышала, что сказал Амрит, до нее долетали только обрывки слов, в которых она разобрала «долг». Мужчина, услышав, смиренно опустил голову и опустил руки, которые повисли тяжелыми плетьми вдоль тела. Он больше не издавал ни звука, смиренно принимал все, что должно было произойти, а значит, приносил себя в жертву добровольно, и от этого по коже Амалы пошли мурашки.

Жуткий ритуал разыгрывался перед глазами. Девадаси услаждала богиню танцем, жертвенник молился, а Амрит, как глава церемонии, готовился к главному действу.

Амала не могла отвести взгляда — настолько завораживающе неправильным было действо. Тайное и оттого еще более притягательное, не предназначенное ее взору, но по случайности (а может, Амрит так все и задумал с самого начала) увиденное. Сари, давно промокшее под проливным дождем, морозило кожу, но девушка только качнула головой, радуясь, что не придется объясняться с Приянкой, которая этот наряд ей и подарила. Она охнула, когда лезвие в умелых руках Дубея очертило ровную линию на горле, и, опомнившись, зажала ладонью рот, чтобы не оказаться на месте грешника, принесенного в жертву. Но отчего-то в груди медленно разогревалась уверенность, что Амрит не причинит ей вреда.

Кровь полилась по телу, шлепнула на пол и заструилась по желобку. Амала сочувственно смотрела на умирающего мужчину: на губах его была мученическая улыбка. Он знал, что не выйдет из подземного храма живым, но смиренно принимал судьбу, не издавал ни звука, чтобы только получить шанс на перерождение. Амрит зачитывал тантры, которые Кхан, пребывая в шоке, не могла разобрать. Взгляд жертвенника мутнел, он покачнулся раз, затем второй, а после упал замертво. Дубей не запнулся — продолжил читать мантру и благодарить Кали.

Больше здесь Амале делать было нечего. От резкого запаха крови девушку начало мутить. Она поспешила к лестнице, надеясь уйти незамеченной. Нужно было вернуться в гостиницу и добраться до своего номера, по пути никого не встретив. Кхан, больше не задерживаясь, развернулась и тихо прокралась к выходу. Тело била крупная дрожь. Одно дело видеть трупы и другое стать свидетельницей настоящего жертвоприношения, разрушившего все моральные устои в ее голове и сердце.

Еще в университете Амала поняла, что нрав у ее родины жестокий. Здесь господствовали суровые порядки с сущим беззаконием. Строго порицались проступки и никогда не прощалось невежество в отношении богов. В Индии был культ религии, а любая религия требует крови. Европейцы пролили свою еще во времена крестовых походов. Индийцы же продолжали искуплять грехи кровью, ища милости Кали.

Стремглав она донеслась до гостиницы, остановившись только у фонтана во внутреннем дворике. Вокруг не было ни души, и Кхан смело вошла внутрь, оставляя мокрый след до самого номера. Ее трясло как в лихорадке. Амала стянула сари — ткань затрещала под напором — и направилась в ванную. Горячая вода должна была помочь привести мысли в порядок и расслабить перенапрягшееся тело.

Она повернула кран и прикрыла глаза, ожидая теплый поток из душевой лейки, но вместо этого послышалось печальное шипение. Девушка выругалась и обнаженной дошла до телефона. Набрала номер, надеясь, что в поздний час ей ответят:

— Доброй ночи, госпожа Кхан, — поприветствовал звонкий голос на другом конце трубки. — Что-то случилось?

— Да. В моем номере нет горячей воды.

— Такое бывает. Напора в трубах недостаточно, чтобы добраться до верхних этажей. Но мы можем предложить воспользоваться нашим банным комплексом. Он работает круглосуточно и располагается на первом этаже, где всегда есть вода. Пойдете?

Амала поджала губы. Она надеялась до утра не выходить из номера. Возможно, к рассвету ей бы удалось уснуть, особенно после релакса в горячей ванне. Теперь же придется делать вид, что она в порядке, или ждать, что в ближайшее время вода появится и ей удастся принять душ.

— Да, пойду, — ужас произошедшего хотелось смыть с себя немедленно, поэтому Кхан особо не задумывалась.

— Хорошо, мы будем ждать вас внизу.

Амала быстро переоделась, прихватила с собой махровый халат и пошла на первый этаж, где ее встретила миловидная миниатюрная девушка и пригласила идти следом. Они миновали длинный коридор и наконец оказались в бане. Здесь было светло и тепло, пахло благовониями, среди которых особенно чувствовался аромат кунжутного масла.

— Душевая там. Сполоснитесь, а потом проходите вон в ту комнату, там у нас бочки с паром.

Кхан не задавала вопросов, только кивала головой. Горячие струи ласково скользили по телу, Амала забылась, припала лбом к плитке и размеренно задышала. Спокойствие медленно разливалось под кожей, напряженные мышцы расслаблялись, а в голове светлело. Она больше не переживала из-за ритуала, не гадала, почему это произошло, и не стремилась отыскать ответы. Амала жадно вбирала в себя безмятежность, которую приносила вода, пока за тонкой дверцей что-то не загрохотало.

Ковши полетели на пол, а следом послышалась ругань. Амала, закутавшись в полотенце, поспешила выйти на голос. Наверняка ей показалось, и это просто девушка уронила ведра и плошки.

— У вас все в порядке? — выглянула Кхан, замечая у умывальника знакомую фигуру. Амрит стоял, склонившись над раковиной, и рьяно тер руки мылом. — Господин Дубей? — в голосе смешались удивление и страх. — Что вы здесь делаете?

Амрит поворачивался неторопливо. Сначала выпрямился, а после, будто это не его застали врасплох, обернулся, тут же вскидывая подбородок.

— Госпожа Кхан, какая неожиданная и приятная встреча, — усмехнулся он, и Амала увидела, как в его глазах блеснули опасные искры.

Часть 2

Амала встрепенулась и прижала ладонями к груди полотенце, будто оно норовило упасть. Амрит лениво скользнул по ней взглядом, с кривой улыбкой отмечая голые смуглые ноги и острые плечи. В следующую же секунду Кхан дерзко выпрямилась, словно делая одолжение Дубею и позволяя себя рассматривать. Он вскинул бровь в изумлении, качнул головой и отвернулся, поднял посуду. Зачерпнул в ковш воды из бочки и, поставив его на лавку, опустил ладони, смывая грязь с рук. Амала помнила, как эта рука взмыла в воздух, отчетливо ощутила холодность, с которой Амрит лишил человека жизни, и, к собственному ужасу, осознала, что не испытала страха. Как не испытывает и сейчас. Перед ней стоял убийца, жрец, но единственное, что чувствовала индолог, было любопытство. Жертвенный, кровавый, устрашающий в своем темном очаровании мир Индии пленил девушку и не собирался отпускать. Как не собирался и Дубей, искоса поглядывавший на девушку, с которой судьба сводила его слишком часто.

Кхан тяжело сглотнула. Она ощутила стойкий запах крови, который так до конца и не выветрился из ее легких. Противный металлический смрад впитался в пазухи и осел сладко-солодковой тошнотой в горле. Амала смотрела, как Амрит с врачебной тщательностью тер пальцы, и в голове ее складывалась общая картинка. Та самая, о которой ей давно твердило подсознание. Жестокая, жуткая и по-индийски суровая. Со своими нравами и правдами. Та, которую Амала упорно не хотела принимать, отказываясь верить, что так на самом деле может быть.

— Вы ответите? — наступала Кхан морально, так и не двигаясь с места.

Амрит усмехнулся и качнул головой. В комнате вдруг стало душно и тесно. Из-за шторки показалась девушка, которая провожала Амалу.

— Мисс Кхан, вы готовы? — она застыла и охнула. Быстро склонила голову и недовольно зыркнула на Амалу, точно это она помешала Амриту принимать ванну, а не он ей. — Простите, господин Дубей, я не знала, что вы вернетесь.

— Чем же ты тогда занималась, раз не заметила, что кто-то вошел? — он хмуро зыркнул на подчиненную, та потупила взгляд. Чувство вины разлилось по помещению, заполняя его до самого верха. Было тяжело дышать, но Амала не решилась мешать, ведь это бы значило подорвать авторитет Амрита и потерять его благосклонность. И Кхан не могла себе этого позволить, когда подобралась так близко к разгадке.

— Простите, — едва не взмолилась, — я готовила баню для госпожи, — губы девушки дрожали, глаза наполнились слезами, а сама она вся ссутулилась. — Простите, господин Дубей, — тараторила дребезжавшим голосом, и только Амала решила наплевать на все правила и вступиться за девушку, как Амрит махнул рукой, отгоняя раскаяние девушки от себя.

— Надеюсь, ты способна сделать все идеально, чтобы госпожа Кхан осталась довольна, — мужчина вздернул подбородок.

— Тогда приятного отдыха, — Амрит сдержанно улыбнулся Амале и направился к выходу.

Кхан растерялась. Устроенное представление взбаламутило давно зреющий протест. Амала знала, как тяжело девушке управляться со всем одной, прекрасно помнила, ведь не так давно оставила магазин в Лондоне. Амрита нужно было поставить на место, стоило сбить его спесь, чтобы посмотреть, каков он без флера важности и понять, на что давить. Но она так и не решилась. Только обернулась резко, так что полы тонкого полотенца распахнулись, быстро возвращаясь на место:

— Мы с вами еще увидимся сегодня?

Амрит остановился, Кхан показалось, он даже приосанился. Она услышала его усмешку. Дубей не томил ее ожиданием — обернулся сразу и склонил голову набок, рассматривая с любопытством девушку.

— Вы готовы мне что-то предложить?

— Я хочу с вами поговорить, — стояла на своем Амала, делая вид, что не заметила подтекста в словах Амрита. Его уверенность сбивала с настроя, вынуждая смотреть на него совсем не как на потенциального убийцу. Он заигрывал, и девушка, хоть и была раздосадована тем, что так легко попадалась на уловки, не могла не признать, что ей это нравится.

— Можете рассказать что-то, чего я не знаю? — не собирался уступать.

— Да, я знаю, кто причастен к убийствам, — девушка рядом ахнула, а уголки губ Амрита дрогнули. Амала победно усмехнулась, поняв, что попала в точку, и уперлась рукой в бок. — Надеюсь, вы не успеете заскучать, — она первая развернулась и пошла в направлении, указанном сотрудницей отеля.

Мысли об Амрите вылетели из головы, стоило пальцам, смазанным в масле, скользнуть по коже. Кхан отпиралась поначалу, выбрав только баню, но девушка настояла на расслабляющих процедурах, которые готовят тело к высокой температуре, чтобы оно лучше пропарилось. И Амала согласилась, потому что не хотела ставить ее в неловкое положение перед Дубеем. Он наверняка устроит ей допрос, где разложит все недостатки по полочкам.

Амала действительно расслабилась. Умелые руки сняли тревожность, от горячего пара Кхан млела, а щебетание девушки удивительно баюкало. Индия уже не казалась пугающей, скорее специфичной. Здесь действовали свои законы, и их нужно было принять или не принимать вовсе, но тогда спешно покинуть страну.

Индолог даже согласилась на процедуры для тела, следовавшие после бани. Амалу ждал очередной массаж, где в ее кожу втирали всевозможные масла. Девушка жгла благовония и читала мантры, вводя Кхан в транс. Ритмичные песнопения и легкая полудымка размывали границы реальности, Амала попала в другой мир, неизвестный ей, но тихий и спокойный. Капля кунжутного масла, коснувшаяся лба, венчала процедуру. Масло потекло к волосам, но Кхан не спешила вставать. Скорее, продолжала погружаться в мир индийской культуры изнутри.

— Что вы знаете об убийствах, Амала? — голос заполнил комнату.

Кхан хотела подскочить, но тело не слушалось, оно было тяжелым, поэтому удалось только поднять голову и вымученно вздохнуть. Дубей стоял, прислонившись к стене, взгляд его блуждал по обернутому в простыню девичьему телу, выражая при этом глубочайшую задумчивость. Индолог сдавленно выдохнула. Пристальное внимание отзывалось легким волнением, предвкушающей дрожью в теле и жаром, концентрировавшимся в животе и ниже. Амрит держался расслабленно и, как всегда, высокомерно, лишь глазами выдавая подернутую сомнением неуверенность. И именно на нее Амала собиралась давить.

— Что вы причастны к каждому из них, — бросила наугад, и по застывшему выражению лица мужчины поняла, что попала в цель. Теперь, когда у нее был ответ, общая картина вырисовывалась охотнее, а нужные нити протягивались сами собой.

— Нельзя безосновательно обвинять людей моего положения. Это не проходит безнаказанно, — сверкнул зеленью глаз Дубей, опасно придвигаясь к девушке.

— Собираетесь меня наказать? — бросила с вызовом и села, прикрывая простыней распаренное тело. Амрит не пугал ее, и девушка удивилась подобной реакции. Глубоко внутри она знала, что Дубей не причинит ей вреда. Он играл с ней, забавлялся, как хищник резвится с пойманной добычей, и Амале нравилось дразнить его.

— Хочу, чтобы вы предоставили доказательства, Амала, — усмехнулся, опаляя горячим дыханием ее губы. Кхан растерялась: за игрой в кошки-мышки она не заметила, как Дубей вторгся в ее личное пространство.

— Я надеялась, вы настолько смелый, что признаете содеянное без посторонней помощи, — ресницы девушки затрепетали. От близости мутилось сознание, но Амала продолжала расставлять ловушку, не понимая, что с каждым мгновением сильнее запутывалась в ней сама.

— Дерзко, — хмыкнул Амрит и коснулся кончиками пальцев ее лица, — за это ты мне и нравишься, — выстрелил в лоб признанием, от которого в груди Кхан предательски екнуло сердце. Тело потянулось навстречу, и Амале пришлось приложить все усилия, чтобы вернуть самообладание.

— Да, — отозвался мгновенно. — Мы могли бы составить отличную партию друг для друга, если бы ты не совала свой любопытный нос куда не следует, — он щелкнул Амалу по кончику носа и улыбнулся. — Хотя так даже лучше. Тайны способны соединить даже самых разных людей.

— На что ты намекаешь? — последние барахтанья в паучьих сетях перед неотвратимым падением.

— На то, что после моих слов жизнь разделится на до и после, — тон его был серьезным, и Амала поняла, что Дубей не шутит.  То, что он собирался сказать, кололо молочно-сладким предвкушением кончик языка. Девушка подалась вперед, чтобы не пропустить ни слова, и взглянула в его серо-зеленые глаза, пропадая в них без остатка, — поэтому ты должна решить: готова ли принять меня целиком, стать моей Шакти, не продолжением, а частью души. Безраздельно вобрать все хорошее и плохое, что я совершил: не укорять и не отворачиваться, но принимать со всеми грехами. Стать домом, куда я всегда буду возвращаться, а я буду твоей надежной защитой, пылким любовником, внимательным возлюбленным и щедрым покровителем.

Амала узнала ответ ровно в этот момент, поняла, что за всеми ритуалами стоял Дубей, что это его жилистая рука заносилась над жертвами — его клинок отбирал последний вздох. От таких людей надо было бежать, стоило умчаться сразу же, как только увидела сверкнувший в ночи идеально наточенный ритуальный нож. Но Кхан осталась, потому что сама тянулась к этому мужчине, ее манила его внутренняя сила, его почтительность богам, к которым Амала с каждым днем в Индии обращалась все чаще. Ее манил он, открывавший душу странным признанием, настоящим и честным, брошенным в естественно-дерзкой манере. Внутри она давно приняла новую реальность — сердце билось ровно, не скакало и не замирало: девушка была уверена. Больше она не могла противиться, не собиралась играть отведенную ей роль — Амрит предлагал свободу, был готов провести ее по таинственным обрядам, научить Амалу любить религию и желал показать, что такое любовь настоящего индийского мужчины. Разве можно от такого отказаться?

— Да, — сил хватило только на кивок, после которого на ее губы обрушился сумасшедший поцелуй со вкусом вишни и шоколада. Дубей прижал девушку к себе, руки его легли на ее спину, пальцы запутались в длинных волосах.

Он кружил голову, вытесняя из нее все, что было до, и заполняя сознание Амалы собой. Углублял поцелуй, вынуждая ее стонать и поддаваться. Ладонь сжала горло — Кхан не могла вдохнуть, только впитывала как касания требовательных губ и млела под горячими руками.

Ноги обхватили торс Дубея, вынуждая мужчину стать еще ближе, и тот довольно хмыкнул, принимая согласие Амалы. Сдернул простыню и отстранился, насколько позволяла девушка, чтобы рассмотреть ее нагую красоту. Припал к шее, жаля укусами-поцелуями, оставляя на нежной коже алеющие следы, но Кхан только протяжно стонала, принимая жадные ласки Амрита.

— Теперь ты моя, Амала, — прорычал Дубей с привычным самодовольством и сжал девичью грудь до приятной боли.

В Амрите не было нежности, но в каждом его движении сквозило благоговение, щедро приправленное пылкой страстью. Он не медлил — уверенно вел обоих к высшему наслаждению, легко находил нужные точки, которые умело мял, гладил, целовал и кусал. Амала повторяла следом, зеркалила ласки, торопливо избавляя Дубея от одежды.

Он вошел резко и на всю длину, услаждая собственный слух вскриком Кхан, что вцепилась в него так сильно, будто он был единственной ее опорой, и от этого в груди Амрита стремительно потеплело.

— Твоя, — согласилась, хаотично осыпая поцелуями его грудь и шепча имя, пока он рьяно толкался в нее.

Они и сейчас продолжали сражаться друг с другом: дразнили, отбирали инициативу. Оба заводились еще сильнее, потому что подогреваемое вожделение взрывалось столпами искр, что иголками впивались под кожу. Как огонь и ветер, они продолжали наполненный похотью танец, в котором губы Амрита опаляли тело Амалы, а Кхан заставляла пламя его страсти гореть ярче.

Шлепки тел, запах секса и благовоний, стоны и рыки — все смешалось, образуя квинтэссенцию высшего блаженства. Амала чувствовала, как сплетались их энергии, ощущала каждой клеточкой, как Амрит заполнял ее, объединяя тела и души, связывая на бесконечно долгое время.

Они взорвались двумя вспышками, столкнувшись лбами. Кхан дрожала, но, надежно прижатая крепкими руками к телу, расслаблялась. Дубей тяжело дышал, но больше не собирался отпускать Амалу, которая поразила его прямо в сердце с первой же встречи, далеко от себя. Забрать, закрыть дома и не выпускать из спальни, пока они не пресытятся друг с другом, что вообще, по мнению жреца, было невозможно. Открыть ей таинственный мир Индии, научить любить родную страну и показать, что делает с мужчиной женское обожание.

Дубей расщедрился на нежность — заскользил пальцами по щекам и осторожно скользнул губами по лбу и носу, чтобы встретиться с вкусными губами Амалы, пахнущими медом и бадьяном. Ему тоже нужна была толика мягкости и тепла, потому что впервые в жизни ему хотелось не брать, а отдавать. И он всей душой надеялся, что этот порыв окажется оценен Кхан по достоинству.

— Расследование для тебя закончено, Амала, — сжав ее волосы в кулаке, потянул вниз, вынуждая девушку запрокинуть голову. — Моей женщине не пристало носиться по городу и распугивать народ, — большой палец очертил силуэт ее рта и покрасневших, припухших от поцелуев губ.

— И что же мне тогда делать? — прищурилась, упиваясь его властью над своим телом. Желание снова колыхнулось внизу живота, и Амала дернула бедрами навстречу Дубею.

— Я покажу, — снисходительно бросил Амрит и снова впился в ее рот, сразу же углубляя поцелуй и выбивая последнее сопротивление из девушки.

Ссылка на исходную публикацию - https://ficbook.net/readfic/12252706

Часть 3

На форумах поклонников «Клуба Романтики» сломано много копий по поводу того, какая из интерактивных историй – самая захватывающая. Однако почти все фанаты вносят в свои личные топ-3 «Секрет Небес» за авторством писателя Алисы (она же – Элис). История девушки Вики, которая после смерти пытается разобраться в своих чувствах, встречает знойного красавца Люцифера и вычисляет имя своего убийцы, впечатлила читателей своей продуманностью и реалистичностью. Как и любая хорошая история, эта породила множество фанфиков и теорий на форумах поклонников.
Мы отделили зёрна от плевел и опубликовали в нашем фэндоме только лучшие фанфики «Секрета Небес». Читайте наши ФФ, и вы узнаете, как сложились бы отношения Вики и Дино при появлении сильного ОЖП, а также какую сторону в итоге выберет полукровка Мальбонте. У нас есть произведения и по 2-ой части этой интерактивной истории – с участием Астарота, Эрагона и всех всадников Апокалипсиса, включая одиозного Голода. Особо впечатлительных предупреждаем сразу: часть наших историй имеет возрастное ограничение 18+ и может быть ну очень горячей! 

От оригинальной книги Брэма Стокера душа прямо-таки уходит в пятки. Однако «Клуб Романтики» сумел превратить ужастик о кровожадном графе из Трансильвании в сентиментальную интерактивную историю. «Дракула. История Любви» вполне себе вписывается в современный тренд, который показывает, что вампиры могут не только рычать и сосать кровь, но и ухаживать за девушками – причём куда красивее простых смертных.
Читая наши фанфики по «Дракуле История Любви», вы отправитесь назад во времени в Османскую империю XV века вместе с реставратором Лайей, чтобы разобраться, кто же такой этот загадочный филантроп Влад и почему шесть веков назад он выглядел так же неотразимо, как сейчас. В нашем каталоге вас ждут ФФ с ОЖП и ОМП, а также кроссоверы с другими фэндомами. Однако призываем вас быть осторожными: персонажи историй настолько очаровательны, что прощаться с ними вам будет очень тяжело!

Гроза

Содержание

Часть 1

Часть 2

Часть 3

Комментарии (0)