Яркие вспышки света ослепляли Беллатрикс, но она продолжала сражаться, не обращая внимания ни на что вокруг. Палочка в ее руках дрожала, и она впервые в жизни хотела отбросить ее и накинуться на своего противника, как разъяренный зверь.

Смеясь, Сириус посылал в нее все новые проклятья.

Ей хотелось, чтобы он был рядом, чтобы она могла вцепиться в него, почувствовать, как рвется его кожа под ее ногтями, как его кровь заливает ей руки. Ей хотелось, чтобы их тела снова сплелись в жестокой борьбе, как тогда, в школе, на полу гриффиндорской спальни, когда они, забыв обо всем, сцепились, желая лишь разодрать друг другу лица до крови. Она хотела расцарапать ему лицо, выплеснув на него всю свою ненависть, доставить такую боль, равной которой он бы не знал. Она хотела стереть с его лица такую знакомую улыбку, разбив ему губу, как когда-то он разбил ей.

А потом осторожно слизать алую струйку с губ и почувствовать до боли знакомый вкус их соленой крови.

— Нет! Я тебя ненавижу! Ненавижу! — прошептала Белла, как и каждый раз, когда его видела, — Я ненавижу тебя! Я тебя ненавижу, — повторяла Белла как мантру, уворачиваясь от заклятий.

— Я тебя ненавижу! — закричала она.

Даже на таком расстоянии она видела веселые искорки в его глазах. Он ей не верил, никогда не верил ни единому слову ненависти, которые она выкрикивала сотни раз. Отчаянно пытаясь поверить в них сама.

Всего два слова. Всего два слова, и эта бесконечная ненависть прекратится…

— Ну же, давай! Посмотрим, на что ты способна, — смех Сириуса раскатился эхом по залу.

В голове Беллы звучали совсем другие его слова, сказанные много лет назад, в холодной камере Азкабана, когда ее сознание было совсем замутнено, а из тела тихо утекала жизнь.

Эти воспоминания станут для меня самыми прекрасными только потому, что для тебя они — худшие.

Он смеялся… Время оказалось не властно над его смеющимся снисходительным взглядом, над этими весёлыми искорками. Он снова смеялся, глядя в ее искаженные болью глаза.

С палочки Беллатрикс сорвалось заклятье…

Библиотека. Черноволосая девочка замерла около дверей, стараясь ни одним звуком не выдать своего присутствия и жадно ловя каждое слово старших, собравшихся в зале. Рядом мальчик тщетно пытается отвлечь ее, но она лишь отмахивается:

— Рудольфус, отстань, мне сейчас не до тебя!

Он лишь понуро кивает. Но маленькой Белле сейчас совсем нет до него дела. Ее намного больше занимают разговоры взрослых, чем детские игры. Рудольфус вздыхает — такая сцена повторяется уже не первый раз.

Но в библиотеке, совершенно не заботясь о тишине, появляется еще один мальчик, так похожий на Беллатрикс.

— Эй, Белла, снова подслушиваешь?

Девочка досадливо шикает на него, боясь, что ее застанут за этим занятием. Но Сириусу, кажется, нет до этого никакого дела:

— Пойдем, я покажу тебе нечто более интересное.

— Но я хочу послушать! — упорно возражает Белла.

— Пойдем же, это кое-что намного более захватывающее, чем занудные разговоры наших помешанных родственничков.

Белла задыхается от такой наглости, но кузен уже тащит ее прочь из библиотеки, в сад. Рудольфус, несмотря на протесты Сириуса, увязывается за ними.

Он приводит их в заросшую часть сада, куда больше похожую на лес, в которой, кроме всего прочего, водится немало животных. Сириус ловит белочку и с загадочным видом показывает ее им.

— А теперь смотри, как я могу, — хвастливо заявляет Сириус и произносит какое-то заклятье, к удивлению Беллатрикс, ей неизвестное. А ведь она для своего возраста знала их немало.

Белочка начинает вертеться, как волчок.

— Прекрати! — кричит Рудольфус, глядя на маленькое животное круглыми от ужаса глазами.

А Белла не может оторвать взгляд от этого зрелища.

В этот момент она посмотрела на Сириуса другими глазами. Она совсем не ожидала от него подобной забавы. Она не раз слышала, как родители ругали ее кузена за то, что он слишком спокойно относился к грязнокровкам, и его совсем не заботит чистота крови. Маленькую Беллу это удивляло, ведь она сама старалась вникать во все идеи, высказанные взрослыми. А с этого дня ее мнение о кузене начало неуловимо меняться.

Беллатрикс вышла из родительской спальни совершенно растерянная. Друэлла только что сообщила ей о том, что ее помолвка с Рудольфусом официально закреплена, и свадьба стоится, как только девушка закончит Хогвартс. Через два года. Она сама не понимала, почему, но это известие повергло ее в полнейший шок. Хотя она и знала об этом с детства, сейчас она совсем растерялась, не зная, что ей делать дальше. В ее голове мелькнула мысль о Сириусе.

Сириус. Мне надо найти Сириуса. 

Сейчас это казалось ей невероятно важным. Он должен стать первым, кому она расскажет о помолвке.

Белла и сама никогда не понимала их отношений, все ее мысли на этот счет были туманными и спутанными. Она никогда не забудет то жуткое разочарование, которое испытала, когда из Хогвартса пришло письмо, сообщавшее, что Сириус распределен в Гриффиндор. Гриффиндор! Какой позор для Блэков. Она полностью разделяла негодование матери и тетки. В свой первый день, после того, как попала в Слизерин, Беллатрикс подошла к нему и попыталась пристыдить. Слушая ее возмущенные рассуждения о чистоте крови и семье, кузен лишь усмехался, а потом, снисходительно улыбнувшись, поцеловал ее в лоб, как ребенка, добавив, что она слишком мала и просто повторяет чужие слова. Уязвленная, Белла вырвалась из его объятий и обозвала дураком.

Она не понимала, как можно было назвать их общение. В школе оно почти всегда состояло лишь из обоюдных подколок и язвительных насмешек. Белла не раз заводилась, когда он в очередной раз высмеивал ее взгляды, казавшиеся ей такими простыми и правильным, а сама в ответ бесконечно язвила по поводу того, что он общается с кем попало, и это выводило его из себя — его лохматые друзья были для Сириуса запретной темой. А у Беллатрикс они вызывали лишь гримасу отвращения и непонимание, как он вообще может с ними общаться. Лохматый Поттер был еще ничего, но Люпин и Петтигрю казались ей просто жалкими оборванцами, которые не должны и рядом стоять с ее кузеном. Такие перепалки случались почти постоянно, иногда увлекая весь курс Гриффиндора и Слизерина в жестокие стычки, после которых больничное крыло еще долго не могло опустеть.

Но бывали и совершенно другие моменты. Летом или на редких прогулках в Хогвартсе, о которых лучше никому было не знать, они могли общаться абсолютно на любые темы, забывая предмет своих распрей. Иногда Сириус показывал Белле разные заклятья. Она, изучавшая темную магию уже давно, и впрямь не чувствовала в них ее присутствия, но эти заклятия были совсем не безобидными, иной раз она сама удивлялась его циничности. Порой, наблюдая за его совсем не невинными шутками, жертвой которых в основном становился старшекурсник Снейп, она искренне восхищалась кузеном, его изобретательностью и жестокостью. В такие моменты Белла особенно не понимала причин его ненависти к темной магии. Ведь его шутки не были безобидными, иногда они действовали похлеще любого пыточного заклятия. Но Сириус упорно доказывал ей, что боевая магия отличается от темной, а Белла злилась из-за того, что он не желает видеть сходства между этими видам магии. Как и между ними. Иногда такие прогулки заканчивались ссорами, но чаще Сириус лишь снисходительно улыбался, трепля ее волосы, как будто она ребенок. А Беллу это ужасно бесило, ей хотелось ударить его, накричать, да черт возьми — хорошенько хлестнуть каким-нибудь заклятьем, лишь бы он перестал смотреть на нее как на наивное дитя. Ей разница в два года казалась полнейшей ерундой, она привыкла, что окружающие считают ее умнее сверстников и просят у нее совета, а кузен видел в ней маленькую девочку. Она раздражалась, а он лишь улыбался. Иногда Белла не выдерживала, кричала на него и убегала прочь. Но она не могла злиться на него долго и всегда возвращалась.

В этом была еще одна загадка. Саркастичная Белла никому не позволяла высказывать неверных суждений, и в ее присутствии все, кто не соглашался с ее идеями, мгновенно замолкали, боясь попасться ей на язык. Любому предателю приходилось несладко, такого она не могла простить никому. А Сириусу она прощала все, каждый раз мысленно давая ему еще один шанс, хотя с каждым разговором надежда все угасала. А с каждой его злой шуткой возрождалась вновь. И Беллатрикс снова необъяснимо тянуло к нему.

И сейчас она знала, что должна найти его и поделиться своей новостью, сама не понимая, зачем. Она ожидала найти Сириуса на квиддичном поле, где он проводил большую часть своего времени. Но, к своему удивлению, она обнаружила Сириуса в его спальне. Комната кузена была отдельным поводом для возмущения. Беллатрикс искренне не понимала, как можно было променять зелень и серебро на этот вульгарный и безвкусный красный с золотом. Она ненавидела находиться в его комнате, слишком уж та напоминала ей о Гриффиндоре. Впрочем, кузен именно это и добивался.

Сириус сидел в непривычной позе, опустив голову и отвернувшись к стенке. Белла невольно залюбовалась его блестящими черными волосами, свободно спадающими по спине. Она очень любила играть с ними, а кузен делал то же самое с ее волосами.

— Сириус, — неуверенно позвала Беллатрикс.

Он обернулся, и она поразилась его взгляду — в нем не было привычных искорок, он был мрачным и задумчивым.

— Сириус, я хотела сказать… — продолжила она.

— Я знаю, — оборвал ее кузен, — ты все еще будет защищать наши славные традиции?

Беллатрикс потрясло отчаяние, звучавшее в его голосе.

— Ты такой судьбы хотела, сестренка?

— Нет, — пораженно прошептала она, — но ведь так было решено…

— Что ж я вижу, как ты счастлива.

— Сириус, я не понимаю…

Она впервые услышала в его тоне нотки откровенной злобы. Она совершенно не понимала его настроения и этой внезапной перемены.

— Поздравляю тебя с помолвкой! — он вскинул руку в картинном жесте, — а я отчаливаю, — кузен поднялся с кровати.

— Сириус, стой! — Белла схватила его за руку, а он неожиданно обнял ее за талию и привлек к себе.

Белла впервые в жизни почувствовала что-то, похожее на страх. В глазах ее брата плескалось откровенное безумие.

— Я не понимаю, — повторила Беллатрикс.

Вместо ответа Сириус впился ей в губы, жадно закусывая их почти до крови. В этот момент Белла поняла, что значили все эти странные взгляды и все ее непонятные уступки. Будто сейчас картинка в голове сложилась в окончательный узор.

Она со страстью ответила на его поцелуй, играя с его волосами, и чувствовала, как руки Сириуса скользят по ее бедрам, приподнимая длинную юбку. Он оторвался от ее губ, и приник к ее шее, то целуя, то кусая. Белла застонала от боли, и, приподняв его рубашку, вцепилась в его спину, что есть силы проведя по ней ногтями. Неожиданно она почувствовала, что по ее рукам стекает горячая кровь. Вместе с болью по ее телу разливалось тепло и наслаждение.

Сириус коварно улыбнулся:

Его рубашка полетела на пол, чуть позже за ней последовало платье Беллы.

Сириус прижал Беллу к себе, его руки по прежнему то гладили ее, то царапали, опускаясь ниже и сдирая с нее белье. Они опустились на кровать. И Белле стало совершенно все равно, что комната напоминает ей о ненавистном факультете, что она официально помолвлена. Чувствуя, как по телу разливается приятная дрожь, а из прокушенной губы течет струйка крови, которую Сириус осторожно пробовал на вкус, она понимала, что последние неясности разлетаются вдребезги.

Вечером Белла сидела перед зеркалом, рассматривая свое тело и совершенно не желая накладывать защитное заклинание. Ее тело еще хранило свежие отпечатки произошедшего. Ей казалось, что следы ногтей и губ Сириуса остались везде — по ее бедрам, спине, руками вились змеи глубоких царапин, а по шее шла цепочка горящих засосов и укусов. Впрочем, она сделала с ним то же самое. На ее губах оставался привкус соленой крови. Ее крови? Его крови? Неважно, ведь кровь у них была одна. А ведь и она залила своей кровью его кровать, она никогда не видела столько крови раньше. Но Белла ни капли об этом не жалела. Это казалось ей правильным, а вкус крови напоминал ей об их сходстве, которое теперь он должен был признать. Она не хотела расставаться с болью во всем теле, она грела ее. Белла всегда любила боль.

— Беллатрикс? — раздался стук в окно, и Белла узнал голос кузена.

— Подожди минуту, — ответила она, поспешно натягивая платье, хотя наверно в этом не было такой уж необходимости.

Она подошла к окну и с удивлением заметила Сириуса, сидящего верхом на какой-то непонятной громоздкой штуке. Бросив взгляд на его шею, она поняла, что тот тоже не удосужился сведением следов.

— Пойдем со мной? — улыбнулся кузен.

— Опять ты увлекаешься магловскими штучками?

— Да пойдем же, — Сириус перегнулся через подоконник и потянул ошеломленную Беллу за собой. Она и ойкнуть не успела, как оказалась на сиденье за ним.

— Это мотоцикл, — улыбнулся Сириус, — маггловское изобретение, но я его слегка изменил.

— Родители бы не одобрили твое баловство.

— Они не узнают. Обними меня. Держись крепче. Вот так, — Сириус резко нажал на педаль газа, и мотоцикл понесся ввысь.

У Беллы захватило дух от восторга. Это было совсем не похоже на квиддич, который она не очень-то и любила. Но это ощущение было абсолютно непередаваемо. Ветер бил ей в лицо, а она обнимала Сириуса, зарывшись в его волосы, чувствуя только свободу и счастье.

— Это было великолепно! — Белла не могла сдержать эмоции и счастливо засмеялась.

— Больше не будешь сомневаться в магловских изобретениях? — усмехнулся Сириус, вальяжно развалившись на траве.

Белла вмиг скривилась:

— Конечно же буду. Одна прогулка не пере. — Сириус не дал ей закончить, утянув за собой на траву и впившись в ее губы.

Таким и было то лето — страсть, боль и кровь. После каждой жестокой ночи Белла чувствовала пьянящий вкус их крови. Беллатрикс ни капли не волновало, что она спит со своим кузеном. Они все же иногда применяли маскирующие заклятья, и следы оставались видны только им одним. Она совершенно не задумывалась о том, знают ли родственники об этой связи, но те, даже если и знали, то не подавали виду. Глядя на Сириуса, Белла будто видела свое отражение — те же глаза, те же волосы, те же шрамы. Та же горячая кровь по венам, толкающая их на безумства. Кроме одного момента. Споры между ними не прекращались, но заканчивались всегда одним и тем же способом заткнуть другому рот. Беллу не волновало больше ничего в этом мире, кроме них двоих. Она никогда еще не чувствовала себя такой живой.

Приход осени вернул Беллатрикс с небес на землю.

— Ты же понимаешь, что мы не должны афишировать наши отношения, — мягко сказал Сириус, перебирая волосы Беллатрикс.

Они лежали в обнимку на широкой кровати в Выручай-комнате, которая являлась сейчас причудливым сочетанием спален Слизерина и Гриффиндора, где изящно переплеталось серебро с золотом, а изумрудный с багровым.

— Да я понимаю, — медленно ответила Беллатрикс, — но…

— Ты ведь знаешь, какую войну между факультетами это развернет, — продолжил Сириус и легко поцеловал ее в губы.

Белла лишь кивнула. Она оказалась совершенно не готова к тому, что теперь они с Сириусом вынуждены будут прятаться от посторонних глаз. Умом она предполагала это сама, но для нее было шоком то, что озвучил это решение Сириус. Эти слова произнес он, безбашенный гриффиндорец, плевавший на правила, а не она, острожная слизеринка. Слова были разумны и правдивы, но все же губы Беллатрикс дрожали от обиды. Это она должна была уговаривать его, а он возмущаться, забывая про школьные правила. Но вышло все наоборот, и Белла чувствовала, насколько это неправильно.

— Перестань злиться, — рассмеялся Сириус, тонко прочувствовав ее настроение, — ты же знаешь, я люблю тебя. И только тебя.

Беллатрикс совершенно не понимала, что происходит с ней в присутствии Сириуса, будто его тело и пьянящая кровь лишали ее разума и логики. Ей овладевало лишь безумное желание быть всегда с ним рядом, не отпуская ни на секунду. Но разлука неожиданно для самой Беллатрикс оказалась намного более тяжелой и изматывающей, чем она ожидала. Она не думала, что будет так скучать Сириусу и упиваться каждой встречей с ними. С ним она превращалась в совсем другую девушку, в голове которой было лишь безумство и страсть. Ей становилось наплевать на его неверные мысли, на споры о чистоте крови, она совершенно не заботилась о своей репутации и будущем, которого в эти моменты не существовало. Были лишь они. С одинаковой внешностью, одинаковым безумием, единой кровью.

Она бы никому не позволила смотреть на нее так, как это делал Сириус — его взгляд был снисходительным и смеющимся, но ей это было тепло и приятно. Она была с ним совсем другой, опьяненной свободой и страстью.

— Нам пора, — спокойно сказала она, надевая платье, — скрой следы.

Но глядя, как на теле Сириуса исчезают следы, она еле сдерживалась, желая вырвать палочку из его рук. Она не хотела видеть, как блекнут царапины, она хотела с новой силой вцепиться в его тело, разорвать его кожу до крови, так что бы никто уже не мог залечить шрамы, сделать их глубокими, жгучими и кровоточащими, что бы они горели на его теле ее меткой. Знаком того, что Сириус принадлежит лишь только Беллатрикс.

Чтобы никто на свете не смел прикасаться к нему, кроме меня.

— Что с тобой, Белла? Твой Сириус никак не найдет на тебя время? — с издевкой спросил Руди.

I. Власть крови

Margolissa

Истоки ее ненависти, другие причины ее безумия

Роулинг Джоан «Гарри Поттер»

Беллатрикс Блэк/Сириус Блэк

Беллатрикс Лестрейндж

Сириус Блэк III

I Hate Everything About You

ru-i-hate-everything-about-you-margolissa

Подобно разбившемуся калейдоскопу, воспоминания проносились в голове Беллатрикс, раня ее осколками.

Беллатрикс никогда в жизни не видела столько белого цвета. На ней было белое свадебное платье. На голове ¬– диадема из белого сверкающего золота. Ее стол был завален белыми цветами и белыми конвертами. Обилие белого цвета ослепляло ее.

Сегодня она должна была выйти замуж. Беллатрикс смотрела в зеркало и совершенно не узнавала девушку в отражении.

Впрочем, чему удивляться? Так ведь и должно было быть. С того дня, о котором она не хотела и вспоминать, прошло уже больше двух лет. Конец учебного года был полнейшей пыткой для Беллатрикс. Обычно яркая и заметная, тогда она совершенно замкнулась в себе, любые попытки пробиться к ней заканчивались лишь истериками и жестокостью с ее стороны. Слизеринцы шептались, глядя на перемены, произошедшие с их старостой, но в лицо не высказывали ничего, опасаясь ее сумасшедшего нрава. Только Рудольфус был всегда рядом с ней, как верная тень. Беллатрикс не прогоняла его, но почти не замечала его присутствия, погруженная в свои мысли. А Сириуса она предпочитала не видеть, обходя все места, где могли бы собираться гриффиндорцы, стороной. Она понимала, что еще одной встречи с ним не вынесет. Последние месяцы она жила, как на вулкане, с нетерпением ожидая, когда кузен окончит школу и исчезнет из ее жизни.

За два года она снова стала собой, такой, какой ее помнили: жестокой и хладнокровной. А девочка, которая любила просыпаться в объятиях Сириуса, умерла. Беллатрикс была искренне уверена, что окончательно изменилась.

Пока не услышала стук в окно, а знакомый голос не произнес ее имя.

Беллатрикс показалось, что привычная картина мира рушится, а прошлое воскресает из пепла. За ее окном вновь сидел кузен на своем зачарованном мотоцикле.

Она не хотела его видеть. Она ненавидела его. Но все же она открыла окно.

— Что тебе нужно от меня? — холодно поинтересовалась Беллатрикс, стараясь не смотреть ему в глаза.

Сириус забрался в окно и улыбнулся.

— Ты счастлива, сестренка? — от этого обращения сердце Беллы заныло:

— Не смей называть меня так!

Прошлое лето они впервые провели порознь. Она не видела его с того момента, как он покинул стены школы.

Но Сириус не слушал ее и, подходя ближе, продолжал:

Белла осторожно отступила назад.

— Конечно, ты ведь об этом мечтала. У тебя будет семья и куча чистокровных детишек.

Беллатрикс отошла еще на несколько шагов назад, пока не чувствовала, что ей в спину упирается туалетный столик. Сириус подошел еще ближе.

— И у тебя прекрасный муж, — снова усмехнулся Сириус, — Рудольфус. Конечно, вы же идеальная пара. Ты ведь так его любишь, — он впился в нее пронзительным взглядом, от которого Беллатрикс стало не по себе, — Ты ведь о нем мечтала все эти годы.

Лучше бы ты меня ударил.

— Чего ты хочешь? — выдохнула Беллатрикс.

Расстояния между ними почти не было.

— Да как ты смеешь? — Беллатрикс попыталась нашарить руками палочку, но Сириус мгновенно заломил девушке руки и прижал ее к себе. Белла отчаянно билась в его руках, тщетно пытаясь освободиться и дотянуться до палочки. Она до боли закусила губы, лишь бы он не слышал ее стонов — хватка Сириуса была почти невыносимой.

— Не лги мне, Белла. Ты ведь тоже этого хочешь, — прошептал он, и, не разжимая рук, толкнул ее на кровать.

Сириус развернул Беллатрикс к себе и жадно впился в ее губы.

Он ведь всегда прекращал все споры только одним способом.

Белле показалось, что она ослепла, оглохла, она была совершенно дезориентирована и потеряна для этого мира, который вмиг словно перестал существовать. По ее телу пробежала дрожь. Она не понимала, какой сейчас день, какой сейчас год, отвечая на его поцелуй, она думала, что, открыв глаза, увидит знакомую спальню в мерзких гриффиндорских тонах. Она задыхалась. Вся горечь, боль и страсть обрушились на нее разом, смели ее безжалостным потоком. Будто и не было двух лет ненависти и слез, будто она только сейчас вышла из комнаты родителей и отправилась на поиски кузена. Беллатрикс еще пыталась оттолкнуть Сириуса, убрать руки, скользящие по ее бедрам, но в итоге лишь бессильно рухнула в его объятия.

Разум не в силах понять,

Сотни осколков ранят сердце,

Он произнес заглушающее заклинание. Сириус жадно целовал ее, на ходу снимая с себя одежду и разрывая ее свадебное платье и белые подвязки. Девушка не осознавала, где находится, не отличая реальность от видений. Она не понимала, происходит ли все на самом деле, или это в ее памяти оживают те безумные сны, после которых она просыпалась со слезами, криками и кровью на губах. Их первая ночь, их ссоры, воспоминания, сотни раз приходившие на ум, — все слилось воедино. Казалось, что прошлое возвращается, сгущаясь вокруг нее, лишая ее рассудка. И она боялась, что греза сейчас оборвется, оставив ей лишь бесконечное мучение. Не было ни времени, ни прошлого, ни настоящего, ни будущего, ни ссор, ни расставаний, лишь только знакомое тело, жгучие прикосновения и знакомый вкус на губах. Их вкус. Весь мир замкнулся на их страсти и жажде.

Себя не сумеешь простить,

Образ стремишься разбить,

Но создан он слишком давно…

— Пойдем со мной, — тяжело выдохнул Сириус, натягивая рубашку.

Белла все еще не могла очнуться от грез и поверить в происходящее. Мир плыл перед глазами, мелькали события прошлых лет.

Сбежать? Все бросить? Быть только с тобой? Всегда?

И тут Беллатрикс против воли вспомнилась другая картинка — гриффиндорская спальня и лицо этой мерзкой девчонки.

Мир грез рухнул, разбившись на осколки.

Беллатрикс пришла в себя, с ужасом осознав, где она и что она натворила. Порванное белое платье, растрепанные волосы, запекшаяся кровь, лиловые синяки на нежной коже. Конверты с поздравлениями, стол, заваленный белыми цветами.

Она снова стала собой. И у нее сейчас свадьба. Она чистокровная аристократка. Такова ее судьба. И Блеку в ней нет места.

— А этой шлюшке ты тоже предлагал сбежать? — едко произнесла она.

Лицо Сириуса исказилось болью, будто от удара.

— Думаешь, я не знаю ничего о тебе? О том, что ты сбежал, что предал нашу семью? И я пойду с тобой? Да что ты о себе возомнил? Я никогда и не подумаю быть рядом с таким отребьем!

Гримаса на его лице сменилась злобной ухмылкой:

— Но ведь тебе все понравилось.

Белла задохнулась от возмущения и занесла руку для удара, но Сириус ловко остановил ее и легко прикоснулся к ее губам:

И прежде чем Белла успела найти палочку, чтобы разорвать его на сотни маленьких кусочков, он отскочил и, на ходу превратившись в собаку, выпрыгнул в окно. Белла ахнула. Анимаг? Почему она не знала об этом?

Она стояла в оцепенении, глядя, как он снова становится человеком и улетает на мотоцикле прочь.

Снова к ногам упало небо —

— Беллатрикс! — крик матери вернул девушку на землю. Она подошла к зеркалу и ужаснулась. Волна ненависти накрыла ее с новой силой.

— Будь ты проклят, Блек! — закричала она, и ударила в стекло заклинанием. Сотни осколков посыпались дождем. — Как же я тебя ненавижу!

— Я тебя ненавижу! Ненавижу! Ненавижу, — шептала Беллатрикс, приводя магией в порядок свое платье и кожу и не замечая катящихся по щекам слез.

Переплелись в душе навеки.

Счастье, слезы, страх —

Все слилось в моих глазах…

— Лонгботтомы? — упивающиеся вздрогнули от звука голоса Беллатрикс, в котором неожиданно прозвучали истеричные нотки. В сочетании с диким взглядом это придало ей настолько безумный вид, что даже самым беспощадным из слуг Темного Лорда захотелось отойти в сторону.

Беллатрикс была их местной легендой. Смелая и сильная, она поражала своей порой бессмысленной и неожиданной для молодой женщины жестокостью, которая многих повергала в настоящий шок. Некоторые смотрели на нее с отвращением, стараясь не пересекаться с девушкой, другие почти боготворили ее. Разве кто-то заглядывал в ее память, видел ее сны?

Хотя, пожалуй, был один человек. Рудольфус. Лишь он взглянул на нее с грустью, когда Беллатрикс с фанатичным блеском в глазах потребовала отправить и ее в рейд, целью которого было это семейство авроров. Пожалуй, он один знал истинную причину ее рвения.

Темный Лорд внимательно посмотрел ей в глаза.

— Ну как я могу тебе отказать? — ответил он почти ласково некоторое время спустя.

Беллатрикс просияла. Похвала Темного Лорда была для нее высшей ценностью. Такой и была ее жизнь. Бьющая через край сила. Когда в мире нет ничего, кроме тебя и жертвы, полностью подчиненной твоей власти. Когда ты чувствуешь, как магия разливается по всему телу, перетекая по палочке в тело жертвы, отдаваясь мучительной болью, криками, стонами, слезами, хрустом ломающихся костей. Порой Белле казалось, что она будто в трансе, когда ей удавалось прочувствовать чужие страдания, она жадно пытала своих жертв, будто пытаясь иссушить их, выпить их мучения до последней капли. С ней были только свобода и ветер, и осознание безграничности своего могущества. Потом она еще долго отходила от наслаждения, смеясь от восторга. Это было ни с чем несравнимо.

Ни с чем, кроме Сириуса.

Стоп. Прошлое — это всего лишь прошлое. А сны — это всего лишь сны.

Но сейчас она не хотела ничего забывать. Она не стала привычно гнать преследующие ее воспоминания, позволяя душевным мукам ее терзать. Сейчас она знала, на кого обрушит свои страдания.

Ветер развевал волосы Беллатрикс, а с лица ее не сходила торжествующая улыбка. Крауч смотрел на нее с восхищением, а остальные предпочли держаться подальше, не понимая причин такой почти детской радости. Лишь Руди смотрел на нее с привычной печалью, но Белла предпочитала не замечать этого взгляда.

Обойти защитные чары оказалось на редкость просто. Беллатрикс оставалось лишь поразиться наивности обитателей дома. Ни капли не заботясь о тишине, упивающиеся вошли внутрь. Беллатрикс презрительно скривилась, оглядывая обстановку — та и рядом не стояла с интерьером роскошного особняка Блеков. Впрочем, стоило ли этому удивляться?

— Кто здесь? — на верху лестницы показался заспанный мужчина, в котором Беллатрикс узнала Фрэнка Лонгботтома.

Кто-то произнес разоружающее заклятье, и палочка со свистом вылетела из рук мужчины. Он попытался отойти назад на верхний этаж, вероятно, желая предупредить жену об угрозе, но Барти Крауч опередил его. С юношеской грацией он оказался рядом с Фрэнком и легким движением руки столкнул его вниз, к остальным упивающимся.

— Мы всего лишь должны задать тебе несколько вопросов, — почти ласково произнес Рудольфус, направляя на него палочку. Белла впервые за многие годы уловила в его голосе эти не предвещающие ничего, кроме долгих пыток, нотки. Но целью ее был вовсе не допрос.

— Я займусь женщиной, — бросила она, оставив остальных разбираться с Лонгботтомом, и поднялась на верхний этаж. Сейчас, стоя перед дверью спальни, Беллатрикс не могла отделаться от ощущения, что, открыв дверь, она увидит несколько красно-золотых кроватей и два тела на одной из них. Тряхнув головой, она решительно толкнула дверь.

Алиса спала. Очевидно, она не услышала шума, а муж не стал будить ее, наверное, чтобы не волновать. Беллатрикс подошла к спящей. Годы совсем не изменили ее, она оставалась все той же простушкой, какой ее запомнила Беллатрикс. Но помнила она не только это.

— Здравствуй, Алиса, — почти проворковала Беллатрикс, легко встряхнув спящую. Алиса проснулась и непонимающе уставилась на Беллу, — не узнаешь меня?

— Белла, — прошептала та ошеломленно.

— Я тоже тебя запомнила. Мерзкая дрянь! — вдруг закричала Беллатрикс и, схватив Алису за волосы, как и много лет назад, рывком сбросила ее с кровати, — ты наверняка не раз вспоминала меня. Как и моего дорогого брата, — Беллатрикс наотмашь ударила ее по щеке.

Женщина попыталась вырваться и, оттолкнув Беллу, бросилась к выходу. Но

Беллатрикс опередила ее:

Еще никогда в жизни ее первый удар не был настолько мощным. По телу Беллатрикс побежали потоки чистой силы, лишая ее всех человеческих чувств, оставляя лишь животное наслаждение. Алису трясло от боли, ее лицо исказилось. По телу прошла судорога. Через ее искривленные губы доносились тихие всхлипы, которые бывшая гриффиндорка пыталась сдержать.

Беллатрикс чувствовала, как мир сужается до размеров спальни, где не было ничего, кроме мучений Алисы, отзывающихся волнами энергии в теле Беллатрикс. Она будто пила ее боль, становясь все свободнее и сильнее. Словно Беллатрикс хотела выпить все жизненные силы жертвы до дна, оставив той лишь муки. Которые когда-то причинила ей эта девица. Жаль, что тогда Сириус помешал ей.

Мысль о кузене затронула в душе Беллатрикс почти забытые струны, заставив боль вспыхнуть с новой силой.

— Тебе, наверно, нравились прикосновения Сириуса, мерзкая шлюха? — проворковала Беллатрикс, — а ведь он так любил причинять боль. Позволь я подарю тебе немного его прикосновений.

Алиса застонала от боли. Заклятие рассекло ее лицо, оставив на нем широкий рваный порез, из которого потекла горячая алая кровь. Ее цвет на мгновение загипнотизировал Беллу. Перед глазами Беллатрикс мелькнул образ Сириуса с расцарапанной спиной. Из-за этой мысли рана в груди заныла еще сильнее.

Новое Crucio заставило Алису биться в судорогах, она в муках закатывала глаза с полопавшимися сосудами, а с ее губ уже начали слетать рыдания. Но восторг первого проклятья уже покинул Беллатрикс, оставив ей лишь злость и разочарование. Она применила к жертве еще множество проклятий, но всех их оказалось недостаточно, чтобы заглушить собственную боль. Рыдания и всхлипы больше не приносили Белле привычного упоения.

II. Осколки

Беллатрикс сидела на мраморном полу посреди зала в поместье Малфоев, служащего упивающимся убежищем. Она бесстрашно взглянула в красные прищуренные глаза. Сейчас они светились гневом. Но внешнее хладнокровие Лорда навевало мысли о том, что цена расплаты за это поражение будет велика.

После неудачного рейда упивающиеся едва скрывали свой страх. Ярость Лорда обещала быть жестокой как никогда. Упивающиеся боялись неминуемой расплаты, но у Беллатрикс мысли о ней не вызывали никаких эмоций, что было совершенно не характерно для нее. Она и прежде никогда не боялась наказаний, всегда принимая их как должное, ведь прежде ее ошибки казались ей самой непростительными, и она всегда была готова расплатиться за них сполна. Но сейчас все виделось ей совершенно иным. Смятение, охватившее ее в момент смерти Сириуса, так и не покинуло Беллатрикс. Голос разума кричал о том, что ей должно быть ужасно стыдно за этот катастрофический провал, но не проходящая апатия его с успехом заглушала. Все ее эмоции были сейчас лишь отблесками настоящих чувств.

— Что ж Беллатрикс, я разочаровался в тебе, — его голос звучал тихо, вкрадчиво, и тем не менее разносился по всему залу, — ты всегда была самой преданной из моих учениц, и я осмелился надеяться на то, что ты пойдешь дальше других. Я отправил тебя в числе лучших — настолько важной для меня была эта миссия в министерстве…

По телу Беллатрикс против воли прошла дрожь.

… но ты не оправдала моего доверия, — в голосе Темного Лорда зазвучали металлические нотки, — кажется, ты была слишком занята своим кузеном, Сириусом Блеком.

Белла слегка вздрогнула, и волна резкой боли захлестнула все ее тело.

Она ожидала чего угодно: бесконечного crucio, изощренных пыточных проклятий — физической боли, привычной для нее. Но Лорд предназначил ей другое истязание. Ментальную пытку. Она не приносила обычной, физической боли — это была иллюзия боли, не отличимая от реальности. Лорд даже не проникал в ее сознание, он грубо вторгался в него, будто взрывами сметая все хрупкие преграды на своем пути, он рвал тонкую ткань ее мыслей, разрушая слой за слоем, будто желая, чтобы после него не осталось ничего. Он несся как ураган, разрушая все на своем пути, оставляя лишь пыль. Беллатрикс чувствовала, что сходит с ума. Ее мысли распадались, даже буквы не складывались в слова. Сейчас она была неразумным животным, которое умирает в руках человека, даже не понимая, как это происходит.

Всей этой жизни боль — Познай ее глубину.

Он будто играл ее болью, то заставляя все тело гореть и пульсировать, то саднить и ныть. Он чередовал свою безграничную ярость с циничным хладнокровием, все это отражалось на чувствах Беллатрикс. Она не различала больше боль душевную и физическую. Своей ментальной атакой Лорд будто вскрыл одновременно каждую старую рану на ее теле и каждый рубец на ее сердце.

Беллатрикс видела лишь обрывки, не понимая, какому периоду ее жизни они принадлежат. Сейчас она вновь переживала всю свою службу в рядах упивающихся. Боль всех ее жертв вернулась к ней, ломая ей кости и заставляя кровь кипеть. Все мольбы и крики звучали в ее ушах, а перед глазами мелькали пятна крови. Ее терзали теперь собственные проклятья, собственный смех был для нее адской пыткой. Она ощутила все муки, причиненные ею, на себе, до последней капли. Крики Алисы вновь злили Беллатрикс, она снова чувствовала себя слабой и беспомощной.

Лорд углублялся все дальше и дальше. Темный Лорд просматривал все ее воспоминания, каждое из них еще сильнее распаляло его гнев, усиливало пытку, делая ее изощренней. Разбив пласт ее создания, посвященный жизни упивающейся, он прошел глубже, затронув ее отношения с Сириусом. Счастье, страсть, ненависть тесно сплетались в клубок неразделимых нитей-чувств, каждое ощущение тянуло за собой все остальные. Рот Беллатрикс наполнился кровью, столь знакомой на вкус. По телу вновь прошли следы ногтей Сириуса. Звучали забытые слова ссор и обид, разбитые губы вновь заныли.

Лучшие воспоминания. Худшие воспоминания.

Лорд видел все ее встречи с Сириусом, его ярость сжигала сознание Беллатрикс. Но кроме собственной страсти и боли, ее пытал гнев и злоба лорда, его презрение и разочарование.

Их ночи, их ссоры, их битвы заново сводили ее с ума.

— Мерзкая шлюшка, — прошипел Лорд.

Но неожиданно картинка сменилась. Перед глазами Беллатрикс возникли совсем далекие воспоминания. Снова Сириус, который был еще не любовником, а братом. Их прогулки. Не жестокие шутки, а разговоры обо всем на свете, от которых в душе пробуждалась не страсть, а тепло.

У нас ведь было и такое. Как я могла это забыть?

Такая знакомая улыбка, такой счастливый взгляд и искренний смех. На мгновение Беллатрикс ощутила тепло летних дней и шелковистость его волос. К терзаниям и боли впервые за долгие годы добавилось необъяснимое чувство горечи и вины. Бесконечной вины, которую уже никогда не загладить. Ужас оттого, что она потеряла все это, пронзил ее сознание.

— Я люблю Сириуса! Люблю! Люблю! — дикие крики любви, а не привычной ненависти слетали с губ. Она билась в конвульсиях, крича о своей любви. Боль была по-прежнему невыносима, но теперь не ненависть разжигала ее сильней.

Перед глазами ошеломленной Беллатрикс мелькнула вспышка белого света и ментальная связь рассеялась. Мысли снова обрели четкость.

Темный Лорд все еще стоял перед ней, сверкая красными прищуренными глазами. Он медленно двинулся к Беллатрикс, так змея ползет к своей жертве.

— Ты предала свой род, свою семью, свое предназначение, связавшись с этим грязным отступником! — его шипение гипнотизировало, и Беллатрикс хотелось низко опустить голову, что бы спрятаться от прожигающего взгляда Темного Лорда, но она знала, что такой простой жест не сможет ее спасти. Ее била крупная дрожь.

— Ты ничем не лучше всех жалких маглов и грязнокровок, которых ты истребляла. Предательница! Теперь тебе нет места среди нас!

Он схватил ее за руку и, прикоснувшись к черной метке, буквально вырвал ее с кожи Беллатрикс обжигающим заклятьем. От боли у Беллатрикс помутилось в глазах. Теперь, там где прежде был знак, доказывающий ее верность, зияло лишь обожженное пятно. Клеймо ее предательства и вечного позора.

I Hate Everything About You

Содержание

I. Власть крови

II. Осколки

III. Последний удар

Комментарии (0)