Скрежет песка под ногами всегда был верным признаком того, что она спустилась к темницам. Именно здесь тёмно-бордовая форма идеально сливалась с окружающим мраком, делая девушку практически незаметной. Гермиона посмотрела на несколько давно потухших факелов и вытащила палочку из кобуры.

Тусклая голубая точка на кончике древка осветила небольшое расстояние перед ней. Холодный свет упал на окружающие ржавые прутья клеток и совсем узкий проход между ними. Грейнджер сделала ещё несколько шагов, проходя мимо пустых камер, где крысы в одиночестве доедали свои последние крошки.

Сегодня во время традиционного утреннего обхода Гермиона должна была проверить состояние всех троих заключённых. Первым из них был смрадный барыга из Лютного с огромными бородавками на лице и отвратительными жёлтыми зубами — Грегори «Золотая рука» Гибсон.

— Это вы! Надо же, ровно в десять утра. Так пунктуально, мисс Грейнджер.

— И я не рада тебя видеть, Гибс. Как прошла ночь? Не замёрз? — иронично спросила она, наводя луч света на него.

— Ты, конечно, сука, но симпатичная, — оскалился мужчина, наглядно демонстрируя все свои «достоинства».

Гермиона съёжилась от этой пошлости и незамедлительно направилась к камере номер пять. Здесь её ожидала хрупкая молодая ведьма, которая до сих пор не соизволила представиться. Им с Гарри оставалось лишь догадываться о её имени и роде деятельности, который предполагал ожидание кого-то по ночам в непристойном виде в одном из самых скверных волшебных переулков города.

— Доброе утро, — тихо подозвала её Грейнджер, но в ответ не получила никакой положительной реакции. Наоборот, показалось, что от её слов заключённая ещё больше сжалась на железной скамье в позе эмбриона.

«Что ж, не всё так сразу», — подумала про себя Гермиона и двинулась дальше.

Последним — в клетке под седьмым номером — должен был быть хитрый мошенник, которого они с командой взяли только вчера. Удача определённо им улыбнулась, ведь на планирование такой сложной операции в «Гринготтсе» они потратили несчастные сутки, но всё прошло более чем успешно.

— Джон Смит, — медленно протянула Грейнджер, рассматривая его с ног до головы, — это только вопрос времени, когда мы узнаем ваше настоящее имя. Я бы на вашем месте начала сотрудничать.

Вместо ответа вечно спокойный и интеллигентный Смит неожиданно подскочил с места и вцепился в старые прутья ровно напротив её лица. Девушка инстинктивно попятилась от неподдельного испуга в глазах заключённого.

— А я бы на вашем месте переселил этого психа подальше от нормальных людей! — истерично выкрикнул мужчина с такой же кричащей паникой на лице.

Гермиона уже хотела сказать Джону, что он свихнулся, но сразу после его жалобных стонов позади неё — там, где должна была быть только пустая камера, — раздался громкий язвительный смешок.

Пальцы ещё крепче сжали древко, и она словно в замедленной съёмке обернулась на почему-то до боли знакомый звук.

 так сильно испугало бедняжку Смита. На неё смотрели сверкающие голубые глаза из-под очков в тонкой оправе, которые в этой кромешной тьме эффектно выделялись благодаря свету её палочки. В них отражался ненормальный, но одновременно привлекательный ядовитый блеск.

На секунду Гермиона даже задумалась, не пропустила ли она что-то важное на вчерашней конференции Поттера насчёт недавно пойманных заключённых и случайно не было ли в их числе какого-то маньяка или рецидивиста. Она сделала несколько шагов и оказалась к нему немного ближе. С новой позиции у неё получилось получше разглядеть его фигуру, облачённую во всё чёрное.

Мужчина был высокого роста, выше Грейнджер как минимум на полголовы. У него были пепельные волосы, широкие плечи и острая линия скул. Часть чёлки устало ниспадала прямо на его бледный лоб. Возле безумно холодных, как сама Арктика, глаз виднелись небольшие мимические морщины. Незнакомцу на вид было около сорока лет, но он точно был из тех, кто любил следить за собой. Его аристократические привычки выдавали аккуратная щетина и довольно дорогая ткань костюма.

— Это что, шутка? — недовольно пробормотал незнакомец и презрительно закатил глаза. — Из всех людей и из всех прожитых мною часов жизни я встретился именно с тобой в… — Он запнулся, и на его лице появился первый намёк на неопределённость. — Какой сейчас год?

Грейнджер взмахнула палочкой, создавая вокруг них глухой вакуум при помощи магического барьера. Эта ситуация была как минимум странной, а значит, не предназначалась для любопытных ушей.

Девушка старалась собраться и прекратить молча смотреть на него как на окончательно поехавшего. Но даже её расчётливый мозг не справлялся с количеством вылитой на неё за последнюю минуту информации. Гермиона могла поклясться, что слышала звон в ушах отчётливее, чем родной голос разума.

— Ты что, ещё не поняла? — удивлённо спросил мужчина, как будто такой диалог был в порядке вещей. — Салазар, самая умная волшебница миллиардлетия действительно не понимает?

Её передёрнуло от его едко брошенной шутки, и она моргнула несколько раз в попытках хоть немного сконцентрироваться и увидеть кого-то, кроме сорокалетнего незнакомца в очках. Будто в помощь ей, мужчина выпрямился и подошёл вплотную к прутьям клетки, выгодно подставляя себя под голубое свечение.

— Ну же, Грейнджер, тик-так.

Он улыбнулся, презрительно сканируя её лицо, как что-то крайне неприятное. И тут её осенило, словно гром среди ясного неба. Ноги машинально двинулись куда-то в сторону, а рука коснулась вздымающейся от испуга груди.

— Малфой. — Это было сказано тише, чем шёпот, но увереннее, чем подсказывала логика.

Этого просто не могло быть, ни в какой известной ей системе координат. Он просто 

 быть здесь. Её мозг начал в ускоренном порядке подкидывать любые возможные причины происходящего — от проникновения Малфоя в Аврорат под зельем старения до незаконного использования им маховика времени. Но все маховики были давно изъяты министерством и уничтожены, а пройти мимо охраны и запереть самого себя в темнице было как минимум глупо и непрагматично. Однако, вопреки здравому смыслу, повзрослевший Драко Малфой прямо сейчас на самом деле стоял перед ней и казался даже чересчур реальным.

Гермионе было абсолютно наплевать, что её голос может звучать как-то сбивчиво и неуверенно. Она должна была разобраться, что здесь происходит, и сделать это как можно быстрее.

— Какой сейчас год? — продолжал гнуть свою линию Малфой.

— Нет уж, это ты сидишь в клетке, так что отвечай первым. Из какого года ты прибыл?

Драко цокнул и демонстративно поправил свои очки, видимо, чтобы Гермиона поняла, что даже его гораздо более взрослая версия считает её невыносимой выскочкой.

— Две тысячи двадцатый. Я из две тысячи двадцатого, — повторил он, любуясь её судорожно бегающими в поисках ответов глазами.

Она не успела заметить, но ясно представила, как он очередной раз закатывает глаза, перед тем как тяжело выдохнуть и полезть во внутренний карман своего пиджака. Грейнджер с придыханием наблюдала, как он, намотав цепочку на тонкие пальцы возле своих платиновых перстней, вытаскивает именно то, чего она так боялась.

— Маховик времени, — гордо произнёс Драко, заманчиво покачивая им перед ней на цепочке, словно сырым мясом перед голодным хищником. — Немного модернизированный, но это он.

Какая-то чертовщина. Это всё было чьей-то злой шуткой. 

. Каким образом у Малфоя оказался новый маховик времени, способный отправлять так далеко в прошлое?

— Раньше они могли отправить путешественника лишь на несколько часов назад, — растерянно пробормотала Гермиона.

— Слишком много вопросов и слишком мало ответов. — Он спрятал маховик обратно в карман и криво ухмыльнулся: — Где я, Грейнджер?

— Две тысячи второй год, — сдалась девушка, с трудом складывая в голове пазл. — Маховики работают в трёх обычных измерениях, при этом путешественник должен оставаться на месте. — Она нахмурилась, снова кидая заинтересованный взгляд на Малфоя. — За что тебя посадили сюда в твоём времени?

— Пусти меня! — огрызнулся Драко, максимально мягко отталкивая мать в сторону.

— Драко, не надо! Прошу тебя! Остановись! — почти рыдала она, цепляясь дрожащими руками за края его пиджака.

— Прости, — едва слышно произнёс он и, вырвавшись из её хватки, распахнул огромные парадные двери гостиной.

Люциус даже не обернулся. Его сутулая фигура возле дивана казалась лишь призрачной тенью того отца, которого Драко когда-то имел честь знать. Но тот отец покинул их слишком давно, чтобы к его нынешней версии остался хотя бы намёк на жалость.

— Брось маховик! — скомандовал Малфой-младший, уверенным шагом приближаясь всё ближе к нему.

Люциус напомнил ему голодную гиену, нависшую над падалью. Выражение лица настоящего одержимого и инстинктивная попытка укрыть самое ценное. Мужчина держал маховик настолько крепко, что края механизма нещадно впивались в ладонь. Он выглядел так, словно отдал бы любимую игрушку только вместе со своей рукой.

— Зачем? — на грани истерики спросил Драко, перекатывая в руке палочку.

Она как никогда приятно грела ладонь, напоминая, что он больше не беспомощный мальчик. Что он способен самостоятельно положить этому конец.

— Ты не понимаешь. Не сможешь понять, — сквозь крепко сжатые челюсти прошипел Люциус.

Драко намеренно тянул время, кое-как удерживая в себе гнев на его непомерную тупость.

— Тёмный Лорд всегда говорил, что будет жить вечно. Он должен быть жив, Драко. — Люциус сглатывал слёзы, пока говорил. — Я провинился перед ним однажды, но этого больше не повторится.

Хотелось закрыть уши — лишь бы не слышать этот очередной бред. Малфой-старший был буквально одержим своим изгнанием: постоянно вспоминал то время, когда Волдеморт издевался над ним и жестоко наказывал их семью, но считал, что вина за это лежала исключительно на его плечах. Когда состояние отца доходило до полнейшего маразма, Драко с Нарциссой отправляли его в Мунго на длительную терапию, но лечения хватало в лучшем случае на пару месяцев, прежде чем приступы снова повторялись.

— Как ты сделал маховик?

Это был единственный штрих, который не вписывался в картину его безумства. Люциус с трудом принимал пищу, когда начинались панические атаки и галлюцинации, не говоря уже о каких-то более сложных действиях и заклинаниях. Такой человек при всём желании не мог создать настоящий маховик времени.

— Есть хорошие люди, — грустно улыбнулся отец и принялся наматывать на своё предплечье длинную цепь. — Они хотели помочь и помогли.

— Мне нужно имя, — грубо перебил его Малфой.

— Теодор Нотт, — выплюнул мужчина, словно хотел, чтобы Драко им подавился.

Проще было поверить, что Люциус сам ночами скрупулёзно перебирал механизмы, чем заподозрить в этом Тео. Нотт, конечно, был немного придурковатым, но точно не психом.

Всё, что происходило дальше, было сплошным сумбуром. Люциус сразу же начал прокручивать пальцами песочные часы, посаженные на ось. В ответ Драко наставил на него палочку и принялся выкрикивать ругательства вперемешку с мольбой. Его рука уже тряслась от напряжения и желания выстрелить, когда вокруг Люциуса вырисовывались золотые искрящиеся круги.

Малфой-младший даже успел произнести заклинание, но оно так и не достигло адресата. Позади раздался сильный грохот, и со стороны двери кто-то выстрелил мощным Остолбеней прямо ему в позвоночник. Драко сбило с ног, словно лёгкую марионетку, и он упал лицом в пол без возможности скорчиться от острой боли.

Новый угол обзора позволял увидеть, как отец постепенно исчезает среди яркого облака магической пыли, пока толпа дезориентированных авроров окружает его и бездействует. Они вряд ли успели бы что-то сделать — уже через несколько секунд от Люциуса не осталось ни единой песчинки.

Позже, когда Драко сидел в темнице и пытался осознать случившееся, его больше всего мучили мотивы матери. Это всё казалось ему каким-то дурным сном, чем-то абсолютно нереальным. Вместо того, чтобы помочь ему, Нарцисса додумалась вызвать в их дом половину грёбаного Аврората, и тем самым фактически обрекла всех на заключение.

Если бы не странная передачка всего после двух часов сидения на ужасно неудобной холодной скамье с зудящими мыслями, Малфой бы действительно решил, что всё потеряно; что его безумный отец беспрепятственно телепортировался в прошлое, а он сам на самом деле никогда не умел разбираться в людях.

Но к счастью, Теодор Нотт и правда не был глупцом и психопатом; он был скорее хитрым изобретателем и энтузиастом, который умудрился сделать для себя точную копию того маховика, что смастерил после смерти Тёмного Лорда по просьбе своего отца и Люциуса. Тео не написал ему огромное классическое письмо с высокопарными извинениями — нет, он предложил что-то более ценное.

В заколдованном портсигаре, что любезно передала охрана, была короткая записка с самыми важными фактами и ещё один магический артефакт. Судя по всему, маховик Люциуса был специально испорчен Ноттом и отец мог в лучшем случае переместиться лишь на десять лет в прошлое. Версия, которая покоилась в ладони Малфоя, позволяла почти в два раза увеличить этот промежуток, а значит, само время и пресловутый эффект бабочки играли сейчас Драко на руку.

У него было всё необходимое: маховик, число необходимых оборотов и примерное время на то, чтобы всё исправить.

Всего сорок восемь часов.

— Не понимаю, — в третий раз произнесла Гермиона, нервно прикусив губу.

— Если ты и после этого не понимаешь, то у меня просто нет слов.

Девушка прислонила руки к щекам и сделала ещё несколько плавных вдохов и выдохов.

— Нотт дал тебе сорок восемь часов. На что? — спросила она, вполоборота наблюдая за Малфоем.

— Мой отец не должен был избежать заключения в Азкабане. То, во что его превратила война, — это хуже, чем смерть. — Драко сделал паузу и несильно ударил ладонью по решёткам. — Нужно посадить его в тюрьму и уничтожить маховик.

Ей пришлось сжать челюсти, чтобы не выдать свою жалость. Если тот Драко, что стоит перед ней, хотя бы немного похож на Малфоя, которого знала она, то последнее, что можно было сделать в его присутствии, — это открыто посочувствовать.

— Ты знаешь, где он хранит его?

— Конечно нет. Я вообще не знал, что они на пару с Ноттом-старшим решили поиграть в богов.

— Старший из Ноттов умер в двухтысячном, — поправила его Гермиона.

— Как и в моём времени, но маховик остался.

Грейнджер замолчала, чтобы примерно в сотый раз взвесить все за и против. Не то чтобы у неё было так много вариантов. Либо она поверит Малфою и попытается всё исправить, либо оставит его в темнице, пока он не исчезнет, так и не изменив пугающее будущее.

— Допустим, я вытащу тебя из тюрьмы и помогу. — От неё не укрылась промелькнувшая на лице Драко победная улыбка. — Что потом?

— Потом я прокручу механизм обратно и буду надеяться, что не умру, — без энтузиазма произнёс он.

— И всё это, чтобы спасти отца и будущее? — удивлённо спросила Гермиона. — Ты точно Драко Малфой?

Он улыбнулся и медленно поправил чёлку, зарываясь в волосы пятернёй.

— Да, но старше и рассудительнее. И чтобы больше не было вопросов, — Драко небрежно расстегнул свой пиджак и с максимальной искренностью посмотрел прямо ей в глаза, — твой любимый предмет в Хогвартсе — Нумерология. Нелюбимый — Прорицания. У тебя отличный удар справа, кстати, нос после этого болел достаточно долго. Уизли — наш король. Ну и конечно, прятать редкие книги под самым последним столом в библиотеке из жадности — это нехорошо, Грейнджер.

Кончики ушей мгновенно вспыхнули, когда Малфой всего на секунду опустил свои внимательные глаза чуть ниже, задевая её тонкие губы. Кем бы ни стал Драко Малфой в будущем, ей уже не нравились эти изменения.

— Хорошо, — с трудом выдавила из себя Гермиона. — Давай поторопимся.

— Я просто напомню тебе, что чем меньше людей знает обо мне, тем лучше, — прошептал Драко, пока они нелепо прятались перед дверью, ведущей в главный коридор.

— Не нужно напоминать мне про эффект бабочки. Я сама использовала маховик и знаю, как они работают.

— Вау, Грейнджер, — искренне удивился Малфой. — Так ты на самом деле не такая хорошая девочка? Я удивлён.

Она обернулась на него и грозно сузила глаза.

— Мистер умные комментарии знает какие-нибудь иностранные языки?

Часть 1. Мечтать не вредно

Enderin

meilidali

Драко Малфой отправляется в прошлое. У него есть всего сорок восемь часов на то, чтобы убедить молодого аврора Гермиону Грейнджер посадить его отца в тюрьму.

Роулинг Джоан «Гарри Поттер»

Гарри Поттер

Драко Малфой/Гермиона Грейнджер

Теодор Нотт

Люциус Малфой

Нарцисса Малфой

И остановится время

ru-i-ostanovitsya-vremya-enderin-beta-meilidali

Поразительно, как быстро текло время, когда перед тобой мельтешили цифры обратного отсчёта. Даже часы умудрялись тикать громче обычного. Драко не знал, что конкретно произойдёт, когда его двое суток наконец иссякнут. Вернётся ли он в будущее, в ту самую тюрьму Аврората, или его расщепит на мелкие кусочки ещё до того, как он узнает, что план сработал.

Гермиона тоже была напряжена. Она никогда бы не призналась ему в этом, но он прекрасно всё видел сам. Её брови были чрезмерно нахмурены, губы нервозно сомкнуты, а правая рука вцепилась в макушку так сильно, что ему на секунду стало искренне жаль её прекрасные волосы.

Вероятно, путешествия во времени как-то сказывались на психике. Малфой просто не мог по-другому объяснить то, что с ним происходит. Его действительно раздражала Грейнджер, сколько он себя помнил. Неважно, она просто ела в окружении гриффиндорцев свой тыквенный суп, сидела с важным видом за первой партой, выступала в роскошном платье на благотворительном вечере или красовалась на страницах «Пророка». Одно оставалось неизменным — она его натурально бесила.

Своей чопорностью, высокомерием, желанием поставить всех по линейке. Но сейчас этого не было. Как будто кто-то с помощью хитро выдуманного насоса откачал из него весь гнев к ней и пустил по венам нечто гораздо более отравляющее. Малфой готов был поверить в это дурацкое магловское выражение, согласно которому ненависть от другого неприятного чувства отделяет всего один шаг. Или в его случае — восемнадцать оборотов песочных часов вокруг оси.

В эту секунду в этом чокнутом на всю голову мире ему нравилось, как ровно она сидит; как выгодно её задница, облепленная чёрными джинсами, выглядывает из-под короткой кожаной куртки; как дерзко и независимо она себя ведёт; как она пахнет. Ему всё это нравилось, и — что самое ужасное — он не видел причин сопротивляться, потому что это всё ему даже не принадлежало на самом деле.

Грейнджер повернулась к Малфою в ожидании ответа, но он напрочь прослушал всё начало их дискуссии.

Она раскусила его и с улыбкой закусила губу.

— А ты находчива, — подтвердил Драко, элегантно закидывая ногу на ногу.

Прежде чем повторить сказанное, Грейнджер невольно отвлеклась на его длинные скрещённые ноги в лакированных ботинках, что так эффектно поблескивали в дневном свете кабинета вместе с его кольцами и стёклами очков.

— Я думаю, мы должны пойти на риск и вызвать миссис Малфой прямо сюда на диалог с тобой.

— Со мной мной или с другим мной?

— С тобой тобой, — немного подумав, уточнила Гермиона.

— Отклоняется. Ужасная идея.

Грейнджер недовольно выдохнула, но сразу же собрала всю выдержку в кулак, пододвигаясь вплотную к столу.

— Других вариантов нет. Мы даже не знаем, сколько ещё есть времени, — не скрывая ноток пессимизма, произнесла девушка. — Без тебя шансы найти у Люциуса маховик станут просто мизерными. Мэнор отлично охраняется магией крови, тебе ли этого не знать.

— Какие познания, мисс Грейнджер. Пятьдесят баллов Гриффиндору, — с довольной улыбкой отметил Малфой и деловито поправил очки на переносице.

Поймав её милое замешательство, он задумчиво постучал пальцем по подбородку.

— Хорошо, но если что, мы применим Обливиэйт.

— Твоей палочкой, — добавила Гермиона.

Нарцисса Малфой последнее время крайне редко бывала в министерстве магии. Её не отпускало мерзкое докучающее чувство, что каждый волшебник здесь, каждый портрет и даже помощники-эльфы, развешивающие чистые портьеры на окнах, смотрят на неё с презрением. Она давно не считала себя святой, но до сих пор не научилась бороться с масштабом гнева со стороны окружения.

Ей было легче сбежать от конфликта, чем бороться с ним. Она столько раз тщетно уговаривала Люциуса перебраться во Францию, в их прелестное небольшое шато

 на юге. Но он вцепился в стены Мэнора грубой хваткой, и ей не удалось бы отодрать его от них даже силком. Нарцисса не искала в его одержимости смысл — она лишь с грустью наблюдала, как от её прежнего мужа остаётся невзрачная тень.

После года в Азкабане, проведённого там в ожидании решения суда, Люциуса словно подменили. На его лице никогда больше не появлялась улыбка, но, что ещё хуже, Нарцисса больше не чувствовала, что он улыбался ей изнутри.

Раньше им нравилось вместе читать по утрам газеты и высмеивать необразованность журналистов или ничем не подкреплённые сплетни, однако сейчас Люциус лишь молча кивал ей в ответ и не делился никакими мыслями. Они также любили свой сад, особенно оранжерею, где он однажды не побрезговал испачкать дорогую ткань брюк и встал на одно колено, чтобы сделать ей предложение. Но теперь он в абсолютной, гробовой тишине наблюдал, как Нарцисса обрезает его любимые алые розы, и не подходил ближе, чтобы почувствовать их аромат.

Муж говорил с ней только по вечерам, когда они вдвоём садились ужинать. Тогда он шептал ей, что всё ещё любит, но с каждым днём его слова всё больше напоминали скорее попытку не забыть её, чем по-настоящему живые эмоции. У неё то и дело возникал страх, что Люциус никогда не станет прежним, но страшнее всего были мысли, что он может измениться в худшую сторону.

Она сглотнула образовавшийся в горле горький ком, поднимая руку над дверью кабинета Гермионы Грейнджер. Нарцисса никогда не думала об этой волшебнице плохо; наоборот, очень часто в прошлом она искренне ей сочувствовала и никогда не позволяла сыну говорить про неё гадости за семейным столом. А после этой страшной войны Нарцисса ещё долго слышала её душераздирающие крики в своих беспокойных снах. Оставалось только благодарить Гермиону за то, что спустя столько бед и пережитых кошмаров сообщение о доносе не просочилось в «Пророк» и миссис Малфой могла прийти к ней лично, а не в позорную камеру допроса.

Женщина нажала на ручку и попала в небольшой уютный кабинет. Гермиона сразу же поднялась с места, чтобы подойти ближе и поприветствовать её, поправляя на ходу свои непослушные волосы.

— Нарцисса, спасибо, что пришли, — поблагодарила девушка, протягивая ей свою руку.

Миссис Малфой пожала её в ответ, пока внутри продолжало томиться лёгкое волнение.

— На меня сделали донос?

— Нет, — поспешила объяснить Грейнджер. — Мне нужна была причина вызвать вас. Это совершенно секретное дело, но нам нужна ваша помощь.

— Нам? — уточнила женщина и с любопытством огляделась.

Ей пригодилась вся её железная выдержка, чтобы не подпрыгнуть от страха, когда слева в двух шагах от себя она обнаружила притаившегося в кресле мужчину.

— Мерлин, — Нарцисса приставила руку к груди и тяжело выдохнула, — вы такой незаметный. У меня сын ведёт себя точно так же.

Гермиона заставила себя промолчать, пока миссис Малфой с интересом разглядывала незнакомца. Хватило пары мгновений, двух громких ударов настенных часов и одного выдоха, чтобы её аккуратно накрашенный аристократический рот открылся в изумлении.

— Это невозможно, — тихо прошептала Нарцисса.

— Возможно, — тут же поправил её Драко и бодро поднялся из кресла. — Это я, мама, из две тысячи двадцатого.

Если бы не её профессиональная подготовка, Грейнджер бы не успела поймать Нарциссу вовремя. Женщина пошатнулась на своих тонких шпильках, чуть не свалившись прямо перед ней на пыльный ковёр.

— Всё в порядке? — осторожно спросила Гермиона, удерживая её за запястья. — Прошу, садитесь.

Она стрельнула в Малфоя грозным взглядом, безмолвно приказывая ему отойти от сидения, и подвела женщину ближе.

— Я оставлю вас наедине. — Заметив страх в её глазах, Гермиона добавила: — Ваш сын действительно прибыл из будущего с помощью маховика времени, — произнесла девушка и попыталась прочесть хоть какую-то эмоцию на лице Нарциссы. Но оно оставалось совершенно нечитаемым. — Давайте не будем притворяться, что они все уничтожены.

Отойдя к Драко, Грейнджер не забыла остановиться возле его правого плеча, чтобы прошептать на ухо важное сообщение:

— Постарайся не спугнуть её. Я буду в зале.

Он позволил себе ненадолго прикрыть глаза от её горячего дыхания, просочившегося под кожу, затем послушно кивнул, поправляя длинную чёлку.

Каждый раз когда Гермионе нужно было выдохнуть, она спускалась в зал. Это давно стало чем-то вроде привычного ритуала. После обеда сотрудники редко заявлялись сюда, отдавая предпочтения шумным утренним тренировкам. Громкий смех, очередь за спортивным инвентарём и глупые разговоры, которые только отнимали полезное время, были совсем не для Грейнджер. Здесь, с боксёрской грушей наедине, она могла поговорить обо всём, что её мучает и терзает, без лишних слов.

Почему-то оставить Драко одного в своём кабинете оказалось гораздо проще, чем она ожидала. И дело было не только в охранных чарах на её шкафах и документах. Рядом с Малфоем из будущего создавалось стойкое ощущение доверия, природу которого Грейнджер пока не могла себе объяснить. Возможно, сказывался его солидный возраст, когда люди становятся в принципе лишены нездорового авантюризма и реже решаются на опрометчивые поступки; вероятно, не последнюю роль играла манера общения. Драко сохранил от своей юной версии самый минимум токсичности и язвительности и применял их гораздо более умело.

Они быстро пришли к выводу, что наедине с матерью Малфой способен вытянуть из неё больше полезного, чем если бы Гермиона грозно нависала над ней с прожектором-лампочкой. Поэтому Грейнджер решила не быть помехой и предоставила Драко шанс. Не шанс на какое-то искупление, скорее шанс показать себя. Пускай он и выглядел как статный бизнесмен или импозантный брокер, девушка была уверена, что любовь к разгадкам и внутреннее желание в чём-то преуспеть зиждились в нём и по сей день.

Здравый разум следователя тоже был всеми руками за предложение её новоиспечённого напарника. Нарциссу нельзя было сравнивать с другими классическими преступниками: жить под лозунгом серой морали семьи Малфой — не то же самое, что сознательно нарушать закон. Границы понимания мира у этой женщины давно настолько размылись, что Грейнджер не удалось бы переманить её на свою территорию правосудия.

Максимум, на что могла рассчитывать Гермиона, — это честность из уважения. Но уважение к безопасности собственной семьи у Нарциссы стояло точно выше, чем их недолгая история взаимоотношений. Малфой должен был справиться лучше по всем пунктам, поэтому, затягивая на макушке высокий хвост, она приказала себе отпустить ситуацию.

Девушка закрыла железный шкафчик лёгким взмахом палочки и бодро направилась в большой зал. Он не шёл ни в какое сравнение с магловскими местами для занятия спортом хотя бы потому, что потолки здесь достигали почти пяти метров. Это было сделано для удобного оттачивания навыков ближнего боя на метле и заодно ощутимо добавляло помещению воздуха.

Тренажёры тоже сильно отличались от их привычных прототипов. Были и огромные деревянные статуи, которые боролись не хуже бандитов с опытом; различного вида магические существа вроде боггартов, которые томились в дальних сундуках и даже большие полосы для волшебных дуэлей с локациями, имитирующими уличные погони. Но всё это обычно оставалось нетронутым.

Гермиона любила приходить сюда, чтобы хорошенько поколотить боксёрскую грушу, потренировать растяжку и баланс магии. Больше всего ей нравились подвижные мишени и тренажёры на быстроту реакции, что для оперативника было крайне важно.

Девушка отвлеклась на дневной свет, сочившийся из верхних небольших окон, и приняла решение не включать искусственное освещение. Положив палочку на скамейку и забрав с неё заранее приготовленные боксёрские бинты, она принялась наматывать их на запястья. Парой плавных, давно отточенных до автоматизма движений она обернула их на руках и отправилась к одной из подвешенных в зале груш.

Остановившись напротив нехитрого тренажёра, она замахнулась правой ногой и отошла немного назад, наблюдая за плавными ответными покачиваниями груши. После трёх довольно точных ударов в правый бок на высоте более полутора метров, Грейнджер тыльной стороной ладони вытерла пот со лба и атаковала грушу сжатыми в кулак руками. Девушка колотила её с короткими вдохами и выдохами, стараясь выплеснуть максимум нервозности, что успела накопиться за недолгое время сотрудничества с Малфоем.

Многое в нём не столько раздражало, сколько заставляло теряться.

Например, он просто выводил её своими вкрадчивыми движениями, словно не умел двигаться, как обычный человек, и каждый раз при ходьбе имитировал короля зверей.

Бесил своей лёгкой саркастической улыбкой. Мерлин, Гермиона так надеялась, что с годами он наест себе пухлые щёки и навсегда похоронит под ними свои глубокие ямочки. Но нет. Этот засранец точно не пропускал тренировки по квиддичу.

Своей колючей щетиной. Она бы лично наложила на себя Обливиэйт, только чтобы стереть мысли о том, чего может касаться его острый подбородок.

Удар. Пауза. Удар ногой.

Своими очками в изящной оправе, которые так и хотелось отбросить в сторону. Он не первый в её окружении носил очки, но первый, кто позволял своим глазам стать в них настолько отравляюще прекрасными. Особенно когда его чёрные зрачки расширялись, как тогда на кухне, идеально сливаясь с тёмными элементами на оправе.

 На этот раз не успела увернуться, и груша прилетела в неё по инерции, толкая прямо на мат.

— Серьёзный противник, Грейнджер.

Гермиона закрыла глаза в надежде, что его усмешка лишь плод её больного воображения.

— Как давно ты наблюдаешь? — Девушка резко сгруппировалась и села, оборачиваясь в его сторону.

— Достаточно, чтобы оценить твой топик, — произнёс Драко и расслабленно расположился на одной из скамеек.

Пришлось закатить глаза, чтобы удержать в себе очередную колкость, которую хотелось бросить в ответ. Девушка облокотилась на правую руку и поднялась на ноги, справляясь с ещё не до конца восстановившимся дыханием.

Она понимала, что наверняка выглядит слишком нетерпеливой, но предпочитала получить ответы как можно быстрее, потому что они не имели представления о количестве оставшегося в их распоряжении времени.

— Почти. Она не могла поверить, что Люциус решился на подобное. Но всё изменилось, когда я показал ей свои воспоминания. — Драко невольно сжал переносицу, отвлекая себя от грустных глаз матери, отпечатавшихся на обратной стороне век. — Маховик в правом ящике стола в его кабинете, открывается магией крови по мужской линии.

Послышался прерывистый вздох, когда Грейнджер попыталась уложить в голове хоть какой-то план действий.

— У нас очень мало времени.

— Верно, — подтвердил Малфой, деловито вытягивая ноги перед собой. — Люциуса не будет в поместье до шести вечера. Она открыла нам камин, но…

Драко замолчал, неуверенно сжимая челюсти.

— Я соврал ей. Сказал, что Люциус не отправится в Азкабан.

— Малфой, — возмущённо выдавила Грейнджер, — почему?

Он резко задрал голову и посмотрел на неё со смесью раздражения и безысходности.

— Потому что она привыкла жить долбаными иллюзиями. Ты не понимаешь, каково это — видеть, как твоя мать изо дня в день слепо верит в магическое исцеление отца. Как она тратит всё своё свободное время, слушая его бесконечный бред. Как она пытается достучаться до него, буквально колотя в глухую каменную стену. — Он медленно провёл по своим вискам, концентрируясь на дыхании. — Мама не согласилась бы. Никогда. Даже если бы он при ней убил миллионы.

Малфой-Мэнор был удивительным поместьем. Его внутреннее убранство и роскошные сады веками не терпели глобальных изменений. Если бы Драко попал не в две тысячи второй, а, например, в тысяча восемьсот второй, он бы всё равно непременно узнал этот зал по роскошным панорамным окнам, дорогим вазонам и огромным диванам в центре из чёрной кожи.

— Нарциссы не будет? — спросила Гермиона, на ходу отряхивая с себя пыль.

— Нет. Она предпочла остаться в стороне.

Малфой обернулся на свою напарницу и невольно ухмыльнулся.

— Ничего, но лучше бы ты оставила тот топик.

Грейнджер закатила глаза и прошла вперёд, чтобы скрыть предательский румянец, вспыхнувший на её щеках.

Кабинет Люциуса в её фантазиях выглядел намного пафоснее. Но на деле эта комната была больше похожа на кабинет профессора ЗоТИ с пыльными шкафами и старинной мебелью, чем на комнату хозяина богатейшего поместья Уилтшира.

Драко, судя по всему, совсем ничего не смущало. Он сразу ринулся к ящикам и, нагибаясь, стал заглядывать в них сквозь замочные скважины.

— Они все закрыты на обычный замок, кроме одного, — прокомментировал свои действия Малфой, ожидая от неё разрешения.

Часть 2. Перец и кардамон

Голова немного кружилась, пока Драко из последних сил удерживал себя на ногах. Дорога обратно в будущее оказалась чуть более неприятной, чем в прошлое. Он бы обязательно написал о своём удивительном путешествии небольшую книгу и с радостью поделился впечатлениями, если бы это не было совершенно секретно.

Спустя пару мгновений Малфой всё-таки взял себя в руки и с неохотой открыл глаза. Первым, что он увидел, оказалась массивная картина со слоном в традиционном восточном стиле. Животное заворожённо двигалось к закатному солнцу в полном одиночестве, пока на склоне горы его ждал уставший путник. Драко ещё не успел составить чёткого мнения об этом произведении искусства, как вдруг ему в нос ударил яркий пряный аромат. Он заинтересованно развернулся в сторону коридора и сразу же напрягся от странного расположения мебели.

Грейнджер не жила здесь все эти восемнадцать лет.

Со стороны кухни, помимо запаха весьма узнаваемых индийских блюд, доносились громкие крики на иностранном языке. Вся квартира разительно отличалась от того места, где он был буквально несколько минут назад. Ему чрезвычайно повезло, что это здание вообще до сих пор существовало. Всё-таки надо было перемещаться из министерства, как он и планировал, но они с Грейнджер были слишком заняты своим вечерним досугом, чтобы успеть туда вовремя.

В любом случае необходимо было срочно покинуть чужую квартиру, но в тот момент, когда Драко наконец решительно направился к выходу, позади раздался пронзительный женский крик. Зажмурившись от осознания своего позорного провала, Малфой нехотя отпустил дверную ручку и обернулся.

Пожилая смуглая женщина стояла перед ним в аляпистом фартуке, свирепо сжимая ручку сковородки. Её выражение лица точно не говорило о том, что она рада его видеть. Брови сложились домиком, а яростный блеск в глазах ясно намекал, что она может быть куда страшнее всех эффектов бабочки, вместе взятых.

Инстинкт самосохранения сработал быстрее, чем её варварские методы борьбы с незваными гостями. Выкрикнув извинения, Малфой ускользнул за дверь прямо в тот момент, когда в него полетела огромная раскалённая сковородка.

Вероятно, он успел пробежать несколько переулков, прежде чем позволить себе немного выдохнуть. Мужчина поднял голову и осмотрелся, сканируя здания и людей вокруг с нескрываемым подозрением. К счастью, всё выглядело относительно нормально. Изредка проходящие мимо маглы улыбались друг другу и не испытывали никаких угроз от внезапно ожившего тёмного волшебника; Лондон был не разрушен и даже умудрялся радостно подмигивать ему ночными фонарями и вывесками.

Кажется, у него действительно получилось спасти мир.

Воодушевлённый своей маленькой победой, Драко ещё долго бродил по ночным улицам и заглядывал в круглосуточно работающие ресторанчики, пока ноги в конце концов не привели его домой.

Малфой купил квартиру в этом необыкновенно красивом здании около десяти лет назад. У неё было сразу несколько очевидных преимуществ. Она находилась довольно близко к Косому переулку, стоила примерно как два акра в Уилтшире, но, что самое главное, была заработана непосильным трудом в «Гринготтсе» и своими собственными руками.

Еще никогда в жизни Драко не нажимал на кнопку лифта в фойе с таким сладким предвкушением. Ему уже было понятно, что ничего глобально ужасного не произошло, но убедиться, что у него остался любимый дом, было не менее ценно.

Малфой слышал все эти до боли знакомые звуки словно ещё ярче и острее, чем обычно. Мягкую поступь своих ботинок по пушистому красному ковру в коридоре, тихий щелчок в замочной скважине от поворота ключа и почти бесшумный, но по-настоящему прекрасный шорох от открытия двери.

И остановится время

Содержание

Часть 1. Мечтать не вредно

Часть 2. Перец и кардамон

Эпилог

Комментарии (0)