Она уходила. В неизвестность. Не зная, куда придёт в итоге. Да и не важна была ей сейчас конечная цель, главное как можно скорее оказаться подальше от храма джедаев. Места, которое любила и которое принесло ей огромную боль, став в один миг сосредоточением всего того, что она не умела прощать — предательства,недоверия, возможности заподозрить себя в преступлении. Всё это гнало её прочь из того места, которое ещё пару дней назад было ей домом. Теперь этого ощущения было не вернуть, оставалось только навсегда вычеркнуть его из памяти и начать жить вдали от него. Как и где, не так важно, главное, чтобы не тут. И все те, кто поспособствовал этому,теперь лишь беспомощно смотрели на её спину, удалявшуюся от храма, растворяясь в закатном солнце. Все, и ещё один, тот, который единственный ни в чём не винил её и, как мог, пытался оправдать. Но, увы, это заступничество и искренняя поддержка не могли перевесить того, что случилось ранее. И теперь она уходила. Она, Асока Тано. Сперва милая малышка Сока, которую в возрасте трёх лет привезли на Корусант и она смотрела вокруг, доверчиво и с интересом. Потом, падаван Тано, смелая и решительная, готовая по первому зову отправиться на другой конец галактики. Теперь… Ответа пока не имелось. Изгнанница? Вряд ли, ведь Асоку никто не гнал, она сама решила уйти. Отступница? Уже ближе, но всё равно не то. Ведь так называют тех, кто покинул былое место проживания и службы по причине изменения в принципах и взглядах, а тут причина была совсем иной. Утрата доверия к Ордену джедаев и, следовательно, желания входить в его состав. Никто не мог ожидать этого, но могла ли сама Асока ждать, что после стольких лет честной и самоотверженной службы её могут так легко обвинить в ужасном преступлении — организации взрыва в ангаре храма, повлёкшего гибель многих людей. Обвинили без особых подозрений, просто потому, что улики на неё указали, что, безусловно, основание, однако, нельзя забывать и про эмоциональную составляющую. О том, могла ли Асока такое совершить, учитывая всё то, что о ней знали и то, как она прежде себя вела и сколько всего сделала для Ордена. Нет, ни секунды не было, чтобы кто-то об этом вспомнил. Все поверили очевидному и остановились на этом. Вернее, нет, не все. Её учитель и самый близкий человек в Ордене, Энакин Скайуокер никак не пожелал смириться с таким беспределом и начал самостоятельно искать опровержения вины тогруты. И неизвестно, стало ли ей легче от того, что он их нашёл, ведь реальность оказалась едва ли не хуже, чем ложные обвинения, обидные до боли в сердце. Оказалось, Асоку умышленно подставили, сделали всё, чтобы её заподозрили. И была это та, кого она считала едва ли не лучшей своей подругой. Причины этого были до обидного не ясны. Баррис Оффи, стоя перед обвинителями, горячо утверждала, что дни Ордена сочтены, а старый порядок себя давно изжил. И всё, и ни слова о том, причём здесь Асока Тано и почему именно её она выбрала на роль убийцы. Энакин тоже не понимал, но был рад, что Асока не виновна и наравне со всем Советом предложил ей вернуться в Орден в качестве Рыцаря. Но тогрута ответила отказом, не смотря даже на его личную просьбу. Сказала, что просто не сможет больше тут быть после всего того, что увидела в эти дни и ушла. Уходила в никуда, а Энакин стоял и смотрел вслед, понимая, что ничего не может изменить в этой ситуации. Смотрел и вспоминал то время, что провёл с ней рядом. Все эти почти три года. Особенно последний, когда Асока помогала ему и поддерживала, когда полгода назад от Энакина ушла жена. Это произошло неожиданно, просто судьба вновь свела Падме с любовью её юности, молодым сенатором Рашем Кловисом. Оба были уверены, что их чувства давно в прошлом, но встреча спустя годы доказала обратное и в итоге Падме призналась Энакину, что хочет уйти. Тот не стал её держать, хотел, но не сделал этого, понимая безнадёжность такого поведения. Да, возможно Падме и осталась бы с ним из уважения к его чувству, однако испытывать его к нему всё равно не будет. Любовь не рождается из жалости и чувства долга, она просто появляется и всё, а не вырастает искусственно. И, значит, душой Падме будет не с ним, а с Кловисом, думать о нём, тянуться сердцем, то есть, медленно умирать в тоске по любимому рядом с любящим. Поэтому, разумнее всего было отпустить её и позволить обрести счастье, принеся в жертву своё. Сперва Энакину было сложно, трудно было сказать, как долго он переживал бы свою боль, не окажись рядом Асоки, которая одна и могла его отвлечь от грустных мыслей. А вскоре Скайуокер поймал себя на том, что всё чаще желает общества тогруты, подчас даже больше, чем Оби-Вана. Нет, он тоже очень любил своего бывшего наставника и лучшего друга, но иначе, чем Асоку, совсем. Разница в чувствах стала понятна после миссии на планету Мортис, где Асока попала в плен к безумному хранителю Тёмной стороны, который, получив от неё то, что хотел, попросту убил тогруту. Энакин это видел и едва сам не свалился с ней рядом, до того невыносимой стала мысль о том, что всё кончено и никогда больше он не услышит её голос и не ощутит прикосновение нежных рук. Это было сравнимо с тем, как если бы ему перекрыли кислород. И потому, едва удалось вернуть её к жизни, Скайуокер перестал стесняться и на глазах у всех, кто там был, крепко обнял её и прижал к груди, решив никогда больше не отпускать, так хотелось ему всегда ощущать её дыхание на своей груди, биение их сердец, слившееся в одно. Это было самое лучшее ощущение и оно было похоже на то, что Энакин испытывал в начале отношений с Падме, только ещё лучше. Ярче, острее, чувственнее, поскольку имя ему было не влюблённость, а любовь, самая настоящая, что возникла потому, что захотела этого. Вот только времени на то, чтобы осознать это новое чувство Энакину не дали, случилась та история с терактом и теперь момент был упущен. Асока ушла и больше никогда не будет рядом. Ушла, не зная о том, что именно сегодня Энакин собрался сказать ей о самом главном. О том, что ещё, помимо её падаванской цепочки, лежит в кармане его робы. Да и захочет ли она знать?

Полгода минуло с тех пор, как тоненькая оранжевая фигурка исчезла в закатном солнце и с тех пор никто в храме не слышал имени Асока Тано. Орден продолжил жить своей жизнью, ведь война ещё не закончилась и не было ни одной свободной минуты. Энакин тоже вернулся к сражениям, месяцами пропадая на Дальних рубежах вместе с Кеноби и любимым 501 легионом клонов под командованием капитана Рекса. То есть, внешне не изменился и он, оставшись для всех таким же, как и прежде, да только вот в душу никто не смотрел. Некому было, поэтому и не знали, что теперь она была мёртвой и пустой, лишь по привычке и на автоматизме выполняя действия, входящие в работу джедая и воина. Но всё это было лишь для того, чтобы вымотаться в течение дня и к ночи крепко заснуть, а не терзаться тяжёлыми мыслями, которые не имели никакого выхода, равно, как и шанса на то, что что-то изменится. Как не было той, кто поспособствовала бы этому. Был Орден, товарищи, бойцы, но всё не то, все не те. Все не она. Не Асока. Ничего не изменится, осталось только принять. Во второй раз Энакин отпустил ту, которую любит, чтобы дать ей счастье, но является ли оно таковым? Скайуокер сам не понимал этого и чтобы не думать, сильнее вгрызался в работу. Так было и сегодня, снова обычное рутинное задание. Освобождение планеты от дроидов, бой в поте лица, звон разлетающегося металла, благодарные жители планеты. Всё, как всегда, даже усталость такая же. Энакин и Оби-Ван уже летели обратно на Корусант, чтобы отдохнуть перед новым заданием и мечтали только о сне, по крайней мере, Энакин, он так давно не спал нормально, что сейчас едва стоял на ногах. Кеноби проводил его до комнаты, а сам отправился к себе, уверенный, что до утра ничего выходящего за график не произойдёт. И в этот раз оказался прав, ночью и правда всё было тихо, но вот утром… Энакин проснулся чуть раньше обычного от резкого звонка. Пара секунд ушла на то, чтобы проснуться, а ещё столько же на то, чтобы понять, что звонит не будильник, а комлинк. Интересно, кто мог побеспокоить его в такой час, да ещё и в выходной. Скайуокер терялся в догадках, хотя на самом деле был кое-кто, чьего звонка он подсознательно ждал все двадцать четыре часа в сутки, даже ранним утром и глубокой ночью, когда все остальные не имели права беспокоить его, знали уже, что ничего хорошего от Энакина не услышат. Он мог и матом ответить, если его разбудить или отвлечь. Но сейчас отчего-то не хотел принимать радикальных мер, а просто нажал на приём. Тотчас же на экране высветилась голограмма незнакомой ему высокой женщины в броне мандалорца, которая стояла на посадочной платформе, в окружении таких же бойцов в броне из бескара.

— Генерал Энакин Скайуокер, — начала незнакомка взволнованным голосом — Я хочу просить вашей помощи. Мою родную планету незаконно захватил Дарт Мол. Помогите нам вернуть власть.

Всё ясно, очередное задание. Энакин ответил, что уже вылетает и едва собравшись, пошёл будить Оби-Вана, а потом немедленно в ангар, выяснять, что же произошло. А случилось и правда нечто ужасное.

Глава 1. Мир без тебя

Леди Асока Тано

Johnny Cage

Они - учитель и ученица. Сперва лучшие друзья, один из которых пережил предательство всех тех, кого любил. Потом влюбленные, слишком несвоевременно осознавшие свои чувства. Ведь отныне между ними стена, выросшая из боли, обид и разногласий. Способны ли они будут преодолеть это и сделать свои чувства взаимными, если на это им дана всего одна встреча?

Звездные войны: Войны клонов

Энакин Скайуокер/Асока Тано

Бо-Катан Крайз

Оби-Ван Кеноби

История одного чувства

ru-istoriya-odnogo-chuvstva-ledi-asoka-tano-soavtor-johnny-cage

Ранним утром дно корабля класса Дельта коснулось посадочной платформы Мандалора. Эта планета чем-то напоминала Корусант, но при этом не была подвержена такой же масштабной застройке и сохранила обширные территории не тронутой природы. Примерно такой участок и занимала платформа, где уже стояла та самая мандалорка, что вчера связалась с Энакином, её синие принты на броне сверкали в красноватых лучах рассветного солнца. Возле неё стояли ещё несколько солдат в броне из бескара, только серебристо-серой, с полосами разных цветов, от зелёного до чёрного. За их мощными спинами стоял кто-то ещё, но рассмотреть его пока не представлялось возможным. Энакин спустился с трапа и направился к группе встречавших, Оби-Ван шёл рядом, плечом к плечу, как и подобает наставнику и лучшему другу. Бо-Катан вышла на шаг вперёд, отдавая честь, на секунду коснувшись ладонью шлема.

— Приветствую вас, генерал Скайуокер и Магистр Кеноби, я рада, что вы откликнулись, хочу представить вам моих верных соратников.

Она сказала это и обвела рукой тех, кто стоял позади, не замечая, как один из них едва слышно вздохнул и вздрогнул всем телом. Ему,а точнее ей, было известно намерение Бо призвать на помощь джедаев, больше того, именно она ей это и посоветовала, но то, какие именно это будут джедаи, она знать не могла. И теперь, увидев, что это оказались те, на встречу с которыми она тайно надеялась, но боялась даже подумать о ней, девушка поняла, что совершенно к ней не готова. За те полгода, что она провела вдали от Ордена, не видя никого из бывших соратников, Асока Тано почти убедила себя в том, что боль ушла, а эмоции утихли и теперь она может спокойно встретить любых джедаев, не чувствуя при этом ничего. А встретив, просто кивнет им, здороваясь и после они мирно разойдутся, пойдя каждый по своим делам. Всё верно, любых джедаев, но только не вот этих. И потом стоило только взгляду на миг коснуться любимого лица, в котором Асока знала каждую черточку, родинку и шрам, как сердце её мгновенно сбилось с ритма и пропустило добрый десяток лишних ударов. И когда огромные, голубые, как небо в ясный день, глаза Скайуокера глянули в её сторону, тогрута мигом скрылась за чьей-то бескаровой спиной, за секунду до того, как этот взгляд смог бы её увидеть. Не потому, что боялась, нет, просто ей нужно было время, пусть даже немного времени, чтобы прошёл первый шок и она смогла встретить Энакина спокойно, не давая волю эмоциям. Ему они явно не нужны, как и чувства. Если бы это было не так, то он бы уже давно сказал об этом, нашёл повод, которых было предостаточно. Но Энакин так и не сказал, ни словом не дал понять об ответном чувстве, а раз так, то и ей не стоит навязывать ему свои. И решив так, одновременно успокаиваясь, Тано вышла из-за спины плечистого мандалорца и следуя примеру своих здоровавшихся товарищей, улыбнулась и почти весело сказала, глядя на Энакина:

Тот без труда узнал этот голос, такой знакомый и почти родной. Да нет, даже без почти. Родной и единственно любимый. Хватит уже себя обманывать, ведь было бы это не так, сердце Скайуокера не начало бы сейчас прыгать, как не нормальное, при этом едва ли не сгорая заживо от нежности и непреодолимого желания броситься сейчас к ней и обняв, никогда больше не отпускать. Как тогда, на Мортисе. Да только вот вряд ли Асока будет так же рада этому, как и он. Ведь её чувства к нему совсем иные, нежели у него к ней. Иначе, она проявила бы себя в этом плане, ибо возможностей имелось предостаточно. Вспомнить хотя бы момент, когда её ранили на Ондероне. Энакин, вот, до сих пор не забыл, как тряслись его руки, когда он менял повязку на её плече. Не от страха, а от возможности коснуться её кожи. Она же сидела тогда, сжавшись, будто пружина, и стиснув зубы до боли. Не иначе, как от неприязни. Бывает же так, когда общаться с человеком и проводить с ним время ты можешь легко, а вот касания его к себе выносишь с трудом. Физическое неприятие, от этого никуда не деться. Похоже, что и тут было оно, как бы это не было печально. И потом, хотя и с трудом, взяв себя в руки, Скайуокер смело повернулся на голос и изобразив за лице ответную вежливость, сказал, ничего не вкладывая в это:

При этом, бросив на неё мимолетный, но цепкий взгляд, Энакин увидел всё. То, какой она теперь стала. Его милая и знакомая Шпилька. И при этом она была совсем другой. Вместо привычных бордовой туники, таких же сапог и серых лосин с художественными ажурными узорами, в которых она была в последний день в Ордене, на ней были не знакомый лазурно-голубой костюм, сапоги в тон и странное украшение на монтраллах, похожее на обруч у человеческих женщин. Сами монтраллы и лекку стали немного длиннее, но не сильно, а лицо потеряло, казалось бы навеки, выражение беспечности и восторга ко всему, с чем сталкивался взгляд. Казалось, теперь в этом взгляде навсегда поселилась настороженность и тихая боль. Улыбка тоже была уже не прежняя, в ней больше не было весёлости, одна лишь горечь и смирение с судьбой. Это была не прежняя Асока. И этой Тано Энакин не знал. Да и не было сейчас времени и возможности придаваться ностальгии, нельзя забывать, зачем он здесь и чего ждут местные жители от джедаев. Поэтому, подойдя ближе к мандалорцам и Асоке, Скайуокер и Кеноби приготовились выслушать проблему и возможные пути её решения. Бо рассказала о том, что после гибели её сестры, законного правителя Мандалора, планету начали раздирать узурпаторы, сперва это был Дозор смерти, потом Чёрное солнце, неизвестно, кто хуже, а вот сейчас права на власть заявил сам Дарт Мол, отверженный ученик Дарта Сидиуса. Потеряв ученика, Мол попросту захватил планету, не спросив позволения у наследников покойной герцогини Сатин. И нагло обосновался в её дворце. И никто не мог найти на него управу. Бо надеялась, что джедаи смогут убрать с Мандалора безумного диктатора и вернуть истинным мандалорцам законную власть. Асока сказала, что это возможно и теперь все они решали, как лучше проникнуть во дворец. Решено было сделать это завтрашним утром, а сегодня продумать, кто и какие действия выполнит при штурме. Первыми выйдут мандалорцы, используя реактивные ранцы, в момент, когда Мол не будет этого ожидать, а потом уже выступят джедаи, все трое. Да, именно так, Асока тоже будет участвовать, о чём заявила в последний момент обсуждения. Энакин счёл момент подходящим и на секунду вернувшись на корабль, юноша вновь оказался на платформе, держа в руках прямоугольный футляр из чёрного бархата. В нём лежало то, что ещё недавно Скайуокер прижимал к сердцу, едва не поливая слезами. То, что он носил с собой в надежде на случайную встречу, которая настала.

— Асока, подойди сюда, — позвал он тогруту, попросив отойти с ним вместе за корабль, после чего протянул ей футляр, открыв который, Тано едва сдержала радостный крик. Там оказалось то, что лучше любых слов и поступков доказывало то, что Энакин о ней думал, скучал, хотел видеть. Её мечи. Те, что она оставила, уходя из храма. Вот только на рукоятях появились новые узоры, а клинки, при активации, светились не зелёным и жёлтым, как раньше, а светло-синим.

— Возьми, я давно хотел их вернуть, тебе нравится? — спросил Скайуокер, когда тогрута рассмотрела свои изменённые клинки, при этом без труда представив себе, как долгими вечерами или бессонными ночами Энакин модифицировал их, добавляя дополнительные кристаллы и нанося рисунки. Не говоря уже о том, сколько раз он чистил и полировал эти мечи. При этом каждое его движение было пронизано нежностью и щемящей тоской, которая поднималась со дна души лишь под покровом ночи, когда никто не мог её увидеть. И каждое движение словно хотело сказать — я люблю тебя! Пронося эти чувства сквозь время и пространство. И Асока, глядя сейчас на свои обретённые мечи, отвечала на эти слова другими, имевшими похожую суть — а я тебя сильнее.

Но сказать ничего больше они не успели, их прервала Бо, веля вернуться к разработке плана. Потом, когда все роли были распределены, джедаи спросили, где им устроиться на ночь. Мандалорцы предложили свою штаб-квартиру, что на самом деле являла собой целый этаж высокого дома, который занимали члены восстания. Количество комнат было ограничено и кому-то пришлось подвинуться.Асока не удивилась, когда в её дверь постучали и виновато спросили:

— Шпилька, не пустишь к себе старого учителя?

Асока молча открыла дверь и даже не улыбнулась, слишком серьёзно было то, что произошло. В первую очередь для неё самой. Она уже разложила спальный матрас, что заменял ей постель, и сама переоделась для сна в старую свободную тунику и сейчас стояла на пороге, одетая в неё и босая.

— Проходи, нельзя же тебе спать на улице, — сказала она наконец и закрыв дверь, присела на край матраса, Энакин, увидев согласие, устроился рядом, не смея коснуться Асоки, лишь только глядя на неё с надеждой и тайной нежностью, которая могла бы вырваться на поверхность, если бы только увидела возможность, но тогрута медлила. Наконец она не выдержала, слишком сильно обрадовалась тому, что снова увидела Скайуокера. И слишком много хотела ему сказать.

— Энакин, почему именно тебя отправили на эту миссию? — спросила она, устраиваясь поудобнее, подобрав ноги под себя.

— Я сам не знаю, Шпилька, — честно ответил юноша — Словно сама Сила велела мне прилететь, я не думал, что снова увижу тебя, я считал, что ты не захочешь.

— А я не могла решиться позвонить тебе, — ответила Тано, внутренне замерев, предчувствуя важность момента — Мне казалось, что тебе не до прошлых проблем.

— Ты никогда не была проблемой, ты была моей мечтой, — вырвалось из его сердца с единым порывом — Мечтой, без возможности сбыться, ведь ты исчезла, чтобы не дать этому произойти.

— Нет, не поэтому, — ответила Тано, оперевшись спиной на подушку — Я просто не хотела мешать тебе, навязывать то, что тебе не нужно.

— Ты права, это мне было не нужно, а просто необходимо, как сама Сила, — продолжил Энакин, отвечая на её слова — Необходимо знать, что я тебе нужен, что мы снова можем стать единым целым, если бы только нас не разделил этот теракт.

— Я вспоминала о тебе, почти всё время, — пришло время Асоке ответить на откровенность — Когда работала механиком, вспоминала твои навыки, позже, когда присоединилась к Бо-Катан, не раз возвращалась мыслями к нашим беседам. Это было настоящее счастье.

— Шпилька, я так боялся поверить в это, я запрещал себе любить тебя, но понимал, что это сильнее, — сказал Энакин и не в силах сдержаться больше, положил свою живую левую ладонь на её плечо и слегка притянул к себе. Асока не воспротивилась, а покорная его руке, прильнула к нему, прижимаясь лицом к плечу, всем существом впитывая в себя родное тепло. Энакин обнял Асоку второй рукой, и, наклонившись, легко поцеловал её между монтраллами. Тогрута обняла его руками за пояс и умиротворенно вздохнув, устроилась головой на плече Скайуокера. Некоторое время он сидел, боясь шевельнуться, чтобы не потревожить счастливый момент. Асоку начало клонить в сон и Энакин тоже устроился у стены, чтобы она могла лежать на его руках более удобно. Постепенно сон завладел и им тоже, опуская его отяжелевшую голову на мягкие монтраллы тогруты, казалось, что никогда ещё сон не был так сладок. Не то, что пробуждение.

Глава 2. Мандалор в огне

Ночь окутала Мандалор мягким тёмно-синим покрывалом, расшитым блестящими бриллиантами звёзд, отражавших свет полной луны, что к полуночи поднялась высоко, над шпилями дворца правителя планеты. Дарт Мол крепко спал в своей роскошной спальне, уверенный в том, что этот дворец навеки его, как и вся планета. Да и как же по-другому, когда закон гласит, что получить власть способен лишь тот, кто победит прежнего правителя. Разве же сейчас произошло не так? Да, не так, а почти, ведь герцогиню Сатин убил не Мол, а его брат и ученик Саважж Опресс, единственный во всём мире, кроме родной матери, кого забрак любил или испытывал нечто похожее на любовь. Но, кто теперь помнит об этом, такая тогда была неразбериха, что о такой мелочи, как чёрный меч правителя, никто даже не вспомнил. Мол этим воспользовался и теперь спал в своей кровати, даже не допуская мысли о том, что это последние часы покоя в его не честной и грязной жизни. Но пока всё было тихо и слышно было лишь тихое сопение спавших. Во дворце и маленькой комнате штаб-квартиры отряда Бо-Катан, где юная тогрута уютно свернулась клубочком, положив голову на плечо того, кого всегда любила, обняв обеими руками, слыша даже во сне как билось его сердце. Рядом с её. Одно сердце, одно дыхание, одна любовь. Асока, даже во сне, не переставала чувствовать рядом тепло любимого человека и искренне не понимать, зачем она так долго отказывалась от своего счастья, почему решила, что оно ему не нужно? Он не сказал ей этого и не отталкивал, напротив, был до конца рядом с ней, поддерживая и помогая. И даже сейчас, увидев спустя столько времени, не упрекнул ни словом, а дал понять, что по-прежнему любит её и ничего в нём не изменилось по отношению к ней. Энакин не видел мыслей Асоки, но в этот момент и его собственные были точно такими же. Непонимание того, зачем он тянул так долго и не признался ей в собственных чувствах. А теперь и признание не потребовалось, любовь сказала всё за них, когда толкнула навстречу друг другу. Возможно, это сделала Сила, но разве Сила и Любовь не одно и то же? Разве Любовь не делает человека сильным и способным справиться с любимыми бедами? Особенно, когда она взаимна и идёт из самых глубин души. Не прав тот, кто считает любовь слабостью, наоборот, слаб тот, кто боится пустить её в своё сердце и от этого злится, а потом и ненавидит сам себя, а думает, что ненавидит весь мир. Не любящий человек беден духовно и лишён счастья знать, что он нужен кому-то. Ни как специалист или рабочий ресурс, а как человек, такой, какой есть и только потому, что он существует. Даже если это не совсем человек. Энакин вздохнул во сне и чуть крепче обнял Асоку, согреваясь её теплом, которое даже во сне не отпускало его. Сон уже давно не был таким глубоким и спокойным, словно заранее знал, что человек, которым он овладел, встал на правильный путь и не сойдёт с него, если никто не помешает. И попытка это сделать возникла спустя пару минут после того, как на часах пробило полночь. Зелёный огонёк блеснул сквозь закрытые веки, секундой позже издавая тихий звон связного устройства. Энакин медленно открыл глаза, с неохотой выходя из сна, когда понял, что сигнал идёт с его комлинка. Скайуокер осторожно поднял руку, чтобы не разбудить Асоку и нажал приём. На экране тут же выросла прозрачная объёмная голограмма Оби-Вана, весь вид которого говорил, что он взволнован и как только Энакин прошептал приветствие, Кеноби заговорил, тоже не повышая голоса:

— Энакин, мне только что поступил сигнал с Корусанта. Похищен верховный канцлер, Совет велит нам отправиться на его спасение. Нужно немедленно вылетать.

Энакин хотел было ответить, ведь новость и правда была сногсшибательная. Ведь Корусант был почти единственной планетой, что не была тронута войной, поскольку хорошо охранялась, а теперь, видимо, защиту пробили и вражеские захватчики проникли в столицу Республики, пойдя на невероятную дерзость, похитив её главу. Это возмущало и звало немедленно встать, отправившись вершить правосудие. Скайуокер уже хотел сказать Оби-Вану, что сейчас же пойдёт на площадку, где тот его уже ожидает, как вдруг, очевидно, что-то во сне почувствовав, Асока чуть сильнее сжала руки вокруг него и шепнула, обжигая дыханием его ухо:

— Не уходи, прошу, не оставляй меня.

Всего несколько слов, таких простых и ни о чём не говорящих и сознание Энакина отмело возникшее наваждение и вернуло ему другое воспоминание. Другой звонок. Другая просьба. Другая миссия. Ещё немного, ещё мгновение, которое Кеноби, должно быть, принял за час, и Скайуокер ответил, твёрдо и убедительно, раз и навсегда расставив в своей душе приоритеты:

— Нет, Оби-Ван, я не могу сейчас лететь, я должен помочь Асоке и её союзникам отстоять Мандалор. Я обещал и я сделаю это.

— Но, Энакин, ты разве не слышал того, что я сказал? — недоуменно и с возмущением ответил Кеноби — Канцлер был похищен и мы должны спасти его.

— Ты можешь лететь сейчас, а я останусь, — не свернул с намеченного пути Скайуокер, понимая, что поступает правильно — Прости, если сумеешь.

При этом он не заметил, как переместил экран своего комлинка чуть ниже, отчего Оби-Ван смог увидеть не только его лицо, но и Асоку, продолжавшую спать в его объятиях. Увидел и сразу же понял всё, меняя растущее в душе негодование на тайную радость за лучшего друга.

— Я понимаю, Энакин, — произнёс он наконец — Ты здесь нужнее, а я отправлюсь на Корусант, там найду, кем заменить тебя. Там твоё присутствие не так важно, здесь же ты незаменим. До связи, Энакин, и да прибудет с тобой Сила.

— Да прибудет с тобой Сила, Оби-Ван, — ответил Энакин, отключая связь. Асока, проснувшаяся на миг, уже снова спала, только перевернулась и теперь лежала лицом на его груди. Скайуокер тоже опустил голову на её монтраллы и снова заснул, ведь уже через несколько часов им предстоит ответственная битва. А Оби-Ван тем временем уже выходил на связь с храмом, прося прислать кого-то на замену Скайуокеру, объяснив это тем, что он временно выбыл из строя, получив ранение.

— «Ранение стрелой любви» — пошутил про себя Кеноби и вскоре получил сигнал от Магистра Винду, который сейчас был свободен и с радостью согласился заменить Энакина, намекая на то, что от него будет явно больше проку. Оби-Ван и не догадывался, насколько тот будет прав. >***

Ну, что ж, у Магистров и их 212 легиона во главе с командером Коуди начиналась своя миссия, а у юного Скайуокера будет собственная, что началась тоже со звонка, который разбудил его и Асоку, призывая начать собираться. План захвата дворца был продуман до мелочей, осталось лишь подобраться к нему и занять свою позицию. Но перед тем, как выйти из комнаты, Энакин и Асока успели посмотреть друг на друга и не в силах скрыть вернувшуюся привязанность, крепко обнялись и слились губами в долгожданном поцелуе, таком горячем и выстраданном, потому, что он проверен временем и самой Силой. Они словно не знали, чем закончится бой и на всякий случай хотели заранее сказать друг другу о том, что они сейчас чувствуют, понимая, что возможно не успеют или просто не будет другой возможности.

— А ты знаешь, что не мы одни пойдём на задержание? — хитро подмигнул Энакин — Тебя ждёт ещё один сюрприз.

Асока не знала, что это такое, но всё равно обрадовалась, решив, что теперь в её жизни есть место только хорошему. Сюрприз и правда стоил того — на посадочной площадке, мимо которой они проходили, садился ещё один корабль с эмблемой Республики. А когда тот спустил трап, Асока едва не закричала от охвативших её эмоций. По нему, один за другим, спускались солдаты в белой броне, а впереди всех выступал тот, на броне которого виднелись синие пластины. Это был Рекс, командир 501 легиона, принадлежавшего Энакину и прежде Асоке, которая сейчас подбежала к нему и бросилась на шею:

— Рекс! Как же я рада тебя увидеть!

— Я тоже рад тебе, Асока, — прозвучал его голос ничуть не изменённый шлемом — Не думал, что мы так скоро увидимся.

После этого отряд клонов присоединился к отряду мандалорцев, который уже шёл по другую сторону от Энакина и Асоки, которые заметили, как бойцы двух отрядов обмениваются приветственными рукопожатиями. При этом они с удовольствием отметили, что Рекс смотрит на Бо-Катан как на равную ничем не давая понять, что он — мужчина, а она — женщина, хотя обычно бойцы ревностно относятся к половым различиям в армии. А это говорило о том, что наступление будет слаженным и чётким. Вот оба отряда приблизились ко дворцу и выстроились каждый в своём порядке. Мандалорцы на крыше и козырьках, чтобы потом атаковать сверху, а клоны встали возле ограды, дабы иметь возможность отрезать Молу пути к оступлению. Джедаев приберегли на десерт. Они стояли за фонтаном, что был среди двора, готовые выскочить в нужный момент. Асока при этом сразу же вспомнила боевой дух прежних сражений и он захватил её, заиграв в крови пузырьками адреналина. И судя по улыбке, которой одарил её Энакин, он испытывал то же самое. Кстати и Рекс, всё то время, что они шли ко дворцу, не раз вспоминал о том, как всё было прежде, когда все они были одним целым. А возможно будут снова. Это уж как пойдёт.

Глава 3. Решение Скайуокера

Затишье не было долгим и уже скоро, едва солнце поднялось чуть выше, как во дворе жилища правителя возникли стражи в белой броне. Те самые мандалорцы, что присягнули на верность Молу и похоже сейчас настало время им об этом пожалеть. Ведь на сей раз обычный утренний караул обернулся для них столкновением с яростно настроенными противниками, которых вела в бой ненавистная их предводителю Саксону и премьер-министру Алмеку, Бо-Катан Крайз.Последний имел счёты ещё с сестрой Бо и потому желал лично стереть с лица планеты всех людей, носящих фамилию Крайз. Стражники не слишком удивились вторжению, они, в отличие от Мола, не обладали непоколебимостью в своём положении и словно нарочно ждали, когда же на них нападут. Но пришлось удивиться снова, когда среди мандалорцев они различили белую с синим броню клонов, а так же световые мечи джедаев. Наступление было со всех сторон сразу, а так же с воздуха, ведь на крыше было достаточно места, а реактивные ранцы не подводили. Бластерные выстрелы раздавались повсюду, один за другим падали убитые и раненые, но никто не отступал, хотя Энакин и Асока старались не убивать, когда это возможно, а лишь отражали выстрелы и уничтожали оружие неприятеля. Но вот на поле боя, в которое превратился сад дворца и вся примыкавшая к нему территория, явился сам Дарт Мол. Он не выглядел только что проснувшимся, напротив, казался бодрым и полным сил. Его чёрная роба спускалась вниз, как крылья птицы смерти, механические ноги твёрдо стояли на земле, а ярко-красный световой меч, уже готовый к бою, указывал клинком в сторону мандалорцев. Он легко понял, что произошло и так же, без труда различил своих и чужих. Но вот всё его тело, напрягшееся, как тело хищника, готовое прыгнуть навстречу жертве, замерло и на миг окаменело. Среди мандалорцев и клонов Мол заметил двоих джедаев и его ярость полилась через край. Как же он ненавидел этих миротворцев, один из которых когда-то давно лишил его половины тела, а вместе с тем и многих радостей жизни. И сейчас возможность лично уничтожить хотя бы двоих в миг завладела всей его сущностью и издав яростный боевой крик, Мол ринулся в сторону Энакина и Асоки. Они сражались плечом к плечу, расстояние между ними было минимальным и хотя эти двое не были уже учителем и учеником, воевали на удивление слаженно, работая в едином ритме. Такое бывает только у тех, кто хорошо чувствует самого себя и оппонента. Что ж, Молу не впервой было видеть такую гармонию, как и разрушать её, и он понимал, что сейчас сделает. Мигом в памяти ожил случай давностью почти в пятнадцать лет, когда двое таких же джедаев, старший и младший, сражались против него на платформе Набу. Они были так близки, эти старик и мальчик, что особенное удовольствие было в возможности их разделить, а потом по очереди расправиться с ними. Правда, последняя часть удалась лишь наполовину, причём, эта фраза даже в мыслях звучала для Мола двусмысленно. Но сейчас ничего такого бывший ситх не допустит, он отыграется на обоих и получит большое удовольствие от их смерти. Сейчас разделить Энакина и Асоку получилось не сразу, пришлось несколько раз уронить Силой остатки оград и статуй, а потом толкнуть на них пару бойцов разных сторон, одного своего мандалорца и одного клона, а пока те разбирались между собой, Мол увидел, что Энакин и Асока стоят по разные стороны от этой разборки. Отряд так же разделился, один остался с Энакином и тот, ведомый сторонниками Мола, направился в тоннели под городом, выход из которых знали немногие, а Асока осталась на поверхности с частью клонов. Она не заметила потери и продолжала воевать, а тем временем Мол увидел клона Джэсси, тот был ранен и временно не мог быть со всеми, что ж, удача сама шла в руки ситха и подойдя к бойцу вплотную, Мол посмотрел в визор его шлема и занеся над ним ладонь, медленно провел ею в сторону.

— Скажи мне, кто твои генералы, — произнёс Мол тихо и вкрадчиво, как успел научить его Сидиус, он полагал, что тот, ослабленный ранением, не сможет достойно сопротивляться и его разум будет более доступен Молу для того, чтобы узнать нужное ему. Так и вышло, некоторое время Джэсси стоял неподвижно, потом из шлема донеслось тихое, почти стонущее:

— Генерал Энакин Скайуокер и падаван Асока Тано… Бывший падаван.

— Бывший падаван, — пробормотал Мол удовлетворённо — Что ж, это просто отлично.

И, как бы, выражая благодарность за предоставленные сведения, Мол не стал добивать клона, а просто оглушил его, отправив в полет по саду. После чего с чистой совестью скрылся во дворце, где было достаточно убежищ. Тем временем Энакин нашёл выход из тоннеля и вернулся обратно на передовую, помочь своим бойцам, иначе элитные мандалорцы Мола всех пустят на бластерное мясо, а заодно найти Асоку, которой хватился спустя некоторое время. Тогрута же сейчас была далека от мыслей об учителе, она пыталась понять, куда мог сбежать Мол, ведь во дворце его уже не было. Тогда ей ничего не осталось, кроме как вернуться в штаб и вместе с товарищами обсудить создавшееся положение. Но стоило девушке оказаться в своей комнате, как её коммуникатор издал сигнал, оповещавший о новом звонке. Асока нажала приём и вскоре увидела голограмму Оби-Вана, который стоял, как всегда, сложив руки на широкой груди.

— Приветствую, Магистр Кеноби, — произнесла тогрута, с трудом приходя в себя после битвы.

— Приветствую, Асока, — ответил Кеноби, едва по привычке не назвав её падаваном — У меня есть важные новости. Я пытался связаться с Энакином, но его контакт недоступен.

Тогрута согласилась с Магистром по части способностей Энакина отвечать на звонки учителя и вскоре узнала весьма шокирующие сведения. Оказалось, что Оби-Ван вместе с Магистром Винду смог выйти на след Графа Дуку и победив его в бою, перевести в специальную тюрьму для падших джедаев. Асока однажды бывала в Цитадели и знала, какие там порядки, но Дуку ей, тем не менее, жаль не было. Но и это было ещё не всё, ведь джедаи смогли дать понять канцлеру Палпатину, что Дуку скоро казнят за предательство, поскольку Мэйс давно уже наблюдал за этим политиком и видел, что тот не так прост, каким хочет показаться и уж точно не вернёт экстренные полномочия и власть обратно сенату. А, между тем, Дуку мог знать очень много полезной информации. В скором времени это оправдалось, поскольку Дуку понял, что Сидиус отрёкся от него и всё это время вовсе не считал того настоящим союзником и учеником, держа его всего лишь как прикрытие для своих грязных делишек. Дуку испытал ярость и бессильную злость, которой и воспользовались джедаи, спросив у него, что он знает про Лорда ситхов. Он с лёгкостью назвал не только имя, но и всё то, что сделал этот человек с того момента, как стал канцлером Республики. В связи с этим было принято решение арестовать канцлера. Совет, почти в полном составе, не считая лишь Йоду, бывшего на Кашиике и Оби-Вана, уничтожавшего Гривуса на Утапау, отправились в здание сената. Палпатин недолго скрывал своё истинное лицо и ответил на предъявленные обвинения чёткими ударами красного светового меча. Четверых Магистров ситх успел убить, но оставшиеся в живых сумели покончить с лордом ситхов. И какое же было счастье, что до этого тот не сумел отдать приказ 66 и клоны смогли сохранить трезвость разума и независимость суждений. И теперь чипы больше не действуют и клоны оказались не подвержены чужому влиянию. Асока не могла скрыть удивления, это же надо так было! Канцлер и вдруг ситх! Конечно, этот напыщенный и самодовольный Палпатин никогда ей особо не нравился, но, чтобы вот такое! Будет о чём Энакину рассказать, как жаль, что он сам этого не слышал. Но, с другой стороны и хорошо, что вчера Энакин не полетел его спасать, видимо ситх на то и рассчитывал. Теперь же пусть сожалеет об этом, лёжа в гробу, холодный и гордый. И, тем не менее, не смотря на радостную новость, проблема на Мандалоре до сих пор не решена, Мол сбежал и его надо найти. Куда он успел уйти? Неужели в те самые тоннели? И смогут ли товарищи обнаружить его без неё? Вопросы без ответов, а между тем, бой продолжался, проливалась кровь законной власти и подлых захватчиков. Неизвестно, как скоро это закончится и сколько ещё людей должно погибнуть, чтобы ярость и жажда крови были утолены, а Мандалор смог вздохнуть свободно впервые за всё время Войн Клонов. И ещё, что будет, когда всё закончится? Энакин останется с ней или предпочтёт вернуться в Орден и главное, что решит сама Асока? Куда отправится после? Этот вопрос до недавних пор её почти не занимал, она просто пыталась не думать о том, что будет дальше, а сейчас это встало перед глазами неотвратимой стеной. Стало трудно дышать, а мысли разбежались в разные стороны, пугаясь возможности того, что Энакин улетит один, а Асока так и не решится дать ему ответ. Но вопрос пока никто не ставил, да и будет ли кому?

Глава 4. Кровь власти закона

Дарт Сидиус был уничтожен и отныне более не представлял угрозы для Галактики, теперь таковой являлся лишь Мол и его преступный синдикат на Мандалоре. Поэтому, оставалось устранить только его, о чём и сказал Оби-Ван, заканчивая разговор с Асокой. Тогрута была согласна со старшим джедаем, но сама посчитала необходимым спасти ещё и клона-солдата Джэсси, попавшего в плен к Молу. Тано отключила связь и выйдя из штаба, снова вернулась во дворец. Битва уже почти утихла, по крайней мере снаружи, а значит Мол явно посчитал, что можно не опасаться и вполне мог вернуться к себе. Асока решила проверить это и проходя по разрушенному саду, остановилась возле фонтана, который теперь напоминал чашу с отбитыми краями и прислушалась к ощущениям в Силе. Сперва ничего не было видно, потом по ней прошлась тёмная рябь, которая после превратилась в яркое красное свечение, идущее как раз из дворца. Тогрута, смело и без сомнений, шагнула в парадный вход, она полагала, что трусоватый и самодовольный Мол вряд ли ожидает такого дерзкого проникновения в свои покои, подозревая атаку с тыла — с чёрного входа. Его и правда пока не было видно, вокруг попадались лишь разломанные предметы обстановки, как видно, битва добралась и сюда, но не прошла дальше второго этажа, поскольку там, куда вела широкая лестница из белого камня с тёмными прожилками, всё выглядело по-прежнему богатым, помпезным и не тронутым. Хозяин же этого всего, точнее будет сказать, хозяин незаконный и временный, всё-таки обнаружился, стоя возле окна и взирая на то, как мандалорцы продолжали биться друг с другом. Две истины. Два пути. Две стороны Силы. Победит только одна, вторая уйдёт с позором, если вообще останется жива. Но вот сам Мол не особо сейчас интересовал Тано, она хотела сперва спасти товарища. Нигде поблизости следов Джэсси не было, пришлось снова вернуться на этаж ниже, чтобы обойти потрёпанные комнаты с выбитыми окнами, где так же валялись тела бойцов с обоих фронтов. Среди них было и несколько клонов, но ни один из них не был Джэсси. Хотя и этих ребят Асока знала, некоторых даже лично и уже в который раз горько вздохнула. Сколько невинных жизней забрала война и сколько ещё она их заберёт до тех пор, пока кто-то не прекратит весь этот ужас. Но тяжелее всего было осознавать, что это не может сделать один человек. Этого не могла сделать сама Асока. Одна, без помощи. Вот как получается, чтобы развязать войну много усилий не требуется, иной раз достаточно даже не одного человека, а единственного слова, сказанного сгоряча в не нужном месте или не при тех людях. А для того, чтобы остановить потом это кровопролитие необходимы сотни людей, половина из которых, если не больше, вовсе этого не желали и вообще ненавидели войну. И ничего нельзя сделать против этого, нечего противопоставить такому укладу. Но пусть саму войну Асока и не остановит, но спасти одного из своих друзей было ей вполне по силам и утерев невольные слёзы, тогрута отправилась дальше, пока не оказалась возле небольшой комнаты, прежде служившей кладовой или подсобным помещением. На его двери висел бронированный замок, в виде панели с кодом, известным только Молу. Судя по ощущениям, Джэсси был именно там. Тогрута активировала оба своих меча и снеся дверные косяки, Силой уронила её наружу, после чего без труда прошла в комнату, где не было ничего, кроме грязного матраса на полу и лежащего на нём клона в почерневших от копоти доспехах. Джэсси был жив, но сознание к нему пока не вернулось. Асока опустилась с ним рядом и стащила с бойца его шлем. Взору её открылось смуглое лицо, такое же, как и у всех его братьев по оружию, но в то же время индивидуальное. Это только считалось так, что все клоны одинаковые, на самом деле у них у всех в течение жизни появлялись собственные черты, как внешние, так и в характере. Правда, замечали их только близкие люди, те, иными словами, кто хотел это замечать. Для них клоны не были просто боевыми единицами, дроидами из плоти и крови. А ведь они были людьми, живыми, чувствующими. Им тоже было больно, они так же не хотели умирать. И сейчас Асока могла это увидеть. Лицо солдата сейчас было бледным, а на голове, среди тёмных коротких волос, запеклась кровь. Тано опустила ладонь ему на лоб и, сконцентрировав Силу, направила её в его сознание, приводя в чувства. И через несколько секунд клон слабо застонал и приоткрыл глаза. Он узнал Асоку, но та не дала ему сказать ни слова, лишь только помогла встать и перекинув его руку через своё плечо, стала выводить Джэсси из дворца, уже оказавшись на поверхности, тогрута вызвала Бо-Катан. Мандалорка явилась почти сразу и верно оценив ситуацию, вызвалась перевести Джэсси в безопасное место. Асока с радостью поручила ей друга, велев позаботится о нём и поспешила вернуться во дворец, уже догадываясь, что сейчас увидит. Ведь не напрасно же Мол так не надёжно спрятал своего пленника, это явно была спланированная акция, чтобы выманить более серьёзного противника. Например, её, Асоку, ведь Мол хорошо знал, что джедаи своих не бросают, а значит, рано или поздно придут клону на выручку. Пока всё оправдалось и страшно довольный собой, Мол спускался по лестнице, стуча по ней своими механическими ногами. Асока не убегала, она стояла возле последней ступени и, сложив руки на груди, смотрела прямо на забрака, призывая его этим взглядом приблизиться. Тот явно не ждал такой лёгкой победы и теперь с интересом ждал, что будет, а было то, что Асока шагнула навстречу и сказала с улыбкой:

— Я так рада увидеть вас снова и с не меньшей радостью посмотрю на конец твоей подлой власти, ситх.

Мол вскинул на неё янтарный взгляд и проговорил, насмешливо и ничуть не смущённо:

— Как это было предсказуемо, я сразу понял, что не ошибся в тебе, падаван.

— Это ты верно отметил, джедаи никогда не скрывали своих мотивов, — так же спокойно ответила Тано, а Мол подходил всё ближе и уже касался ладонью своего посоха.

— Значит, должна понимать то, что сейчас произойдёт, — усмехнулся тот, глядя на тогруту — Я вижу, ты сильна, способна, можешь достичь огромных вершин, но джедаи отказались помочь тебе в этом, я же готов заменить их, вставай рядом со мной и я завершу твоё обучение.

Асока на миг онемела от такой наглости, но очень скоро пришла в себя, правильно оценив то, что сейчас услышала и это вызвало в её душе горячую волну ярости. Да как только посмел он, этот ничтожный червяк, перерубленный надвое. Тогрута вытянулась в струну и сверкнув глазами, просверливая ими Мола насквозь и решительно произнесла, чеканя каждое слово:

— Никогда! Я скорее умру, погибнув в бою, но ни за что не стану равной тебе!

Мол опять довольно ухмыльнулся и взяв в руку посох, ответил злорадно и самодовольно:

— Что ж, я принимаю твоё желание и прямо сейчас готов его исполнить!

С этими словами Мол активировал посох и сделав выпад в сторону Тано, нанёс ей удар сверху. Она успела активировать свои мечи и заблокировать первую атаку, при этом отскакивая в сторону. Мол переместился следом и ловко крутя в руках посох, не позволял Асоке подойти к себе, ведь стоило ей приблизиться, как сразу её встречало одно из ярко-красных лезвий. Всё, что могла сделать Тано, это уклоняться и уходить в сторону, иногда подпрыгивая над Молом, нанося ему удары сверху. Асока не сдавалась, но ей было понятно, что долго она не продержится. Мол был умелым противником, а главное, безжалостным, не жалевшим ни себя, ни противника. Его техника была направлена не столько на открытое убийство, сколько на стремление измотать противника, заставив выбиться из сил. Асока старалась распределить их, сохраняя дыхание, но хватало этого не надолго, Мол неутомимо продолжал наступать и тогда она поняла, что ещё немного и её скоропалительно высказанное желание будет исполнено. Помочь никто не сможет, а значит осталось только одно, то, что нужно постараться сделать, не прерывая боя. Она мысленно нарисовала перед глазами образ Скайуокера и направила всю энергию в родное биополе, надеясь, что он услышит в Силе её призыв. Мол не подозревал о том, что делает Асока и продолжал её выматывать, нанося удар за ударом. При этом они постоянно перемещались по дворцу и наконец оказались на его крыше, именно в этот момент Тано и отвлеклась, чтобы позвать Энакина и Мол, конечно же, этим воспользовался и ударив её по руке механической ногой, выбил один из её мечей. Тогрута это не сразу заметила и лишь когда по неосторожности уронила второй, заставив тот полететь с крыши вниз, Мол остался полностью доволен своими достижениями, теперь Асока была перед ним полностью открытой и беззащитной. Этого он и хотел и теперь с радостью мстил противной тогруте за то, что она посмела отвергнуть его благородное предложение. А ведь Мол так хотел быть хорошим. Но раз она хочет, чтобы он был плохим,значит таким Мол для Асоки и будет. Теперь Тано не могла даже уклоняться и уходить в сторону, силы её были уже на исходе. Ситх уже успел несколько раз попасть по ней мечом, нанеся лёгкие царапины и ожоги её рукам, плечу и спине. Они все отчаянно болели и саднили, Асока из последних сил стискивала зубы, стараясь не застонать, хотя, от попавших в раны пота и грязи, они начали гореть, как в огне. Тано поняла, что всё кончено, оружия у неё больше не было, сил тоже, а значит, ещё пара ударов и всё, но Мол не спешил убивать, продолжая задевать тогруту лишь поверхностно, издеваясь над ней и наслаждаясь её болью. И тут она услышала у себя над головой до боли знакомый шум двигателей. Тогрута посмотрела на верх и увидела, как прямо над ними завис небольшой военный LAAT, который уже выпускал трап, с которого, открыв кабину пилота, уже спрыгивал… Энакин Скайуокер, который не мог не услышать в Силе весь ужас и боль той, кого любил всем сердцем и разве это позволило бы допустить её гибель, причём, именно тогда, когда они открылись в чувствах друг другу? Ответ был очевиден и вот он уже стоит на крыше и оттесняет Мола от Асоки. Ситх не ожидал этого, ведь Энакин — это не юная Асока, с ним его приёмы не пройдут, вот уже посох его, разрубленный надвое, летит вниз от удара ноги. И вот руки ситха лихо заломлены ему за спину, а он сам препровожден в каюту военного корабля, чтобы потом его этапировали в тюрьму для падших. После Энакин подошёл к Асоке и помог ей подняться, но заметив, что та совсем без сил, легко поднял её на руки и внёс в салон корабля. Затем оба прилетели в штаб, где Бо-Катан передала Асоке её потерянные мечи и заодно рассказала о том, что премьер-министр Алмек был убит, а Саксон и оставшиеся приспешники Мола сдались и отправлены в тюрьму. Теперь можно было не переживать за Мандалор, законная власть не позволит планете снова погрязнуть в войнах и разрушениях. А вот другая борьба ещё не завершилась, а вступила в решающую стадию — борьбу разума и чувств.

Глава 5. Кто кого

Энакин осторожно внёс Асоку на корабль, уже свой, «Венатор», на котором им предстояло лететь на Корусант, чтобы передать Мола в руки правосудия, тогрута была так измучена, что почти ни на что не реагировала. Скайуокер бережно прижимал её к себе, опустив голову тогруты к себе на грудь, а она, из последних сил, обняла его за шею, ладони Тано были горячими и сухими, похоже, у неё начинался жар. Ей срочно требовалась помощь и потому Энакин перенёс тогруту прямиком в медицинский отсек и, как самую ценную ношу, опустил на узкую кушетку возле стены, и прежде всего решил осмотреть полученные ей повреждения. Асока медленно приходила в себя, вот она приоткрыла мутные глаза и увидев, что Энакин с ней рядом, казалось бы, облегчённо вздохнула и легко коснулась его руки. Скайуокер в ответ нежно погладил её ладонь и произнёс, глядя на неё с любовью:

— Я с тобой, Шпилька, всё закончилось, не волнуйся. Сейчас может быть немного неприятно, но я буду очень стараться не причинять тебе лишней боли. Просто доверься мне, хорошо?

Асока кивнула и попробовала улыбнуться, сил на более детальный ответ у неё не было и Энакин тут же достал из ящика в столе пластиковую аптечку. Там юноша быстро отыскал то, что было необходимо — ватные тампоны, антисептик и набор бакто-пластырей. Затем, предстояло самое сложное и вместе с тем, волнующее — снять с Асоки одежду, чтобы осмотреть и обработать её порезы. Тогрута могла помочь ему очень немногим, хотя и не противилась тому, что Энакин расстёгивает пуговицы её голубой эластичной кофточки и аккуратно спускает её с плеч. Нижнее бельё он оставил, подумав, что его снимать не обязательно, однако, брюки тоже пришлось убрать. Асока прикрыла глаза, неизвестно почему, то ли от слабости, то ли просто потому, что не хотела стесняться, не важно, но так им обоим было проще. Энакин внимательно осмотрел каждый сантиметр тела Асоки, легко перемещая ладони по нежной коже и вскоре отметил, что повреждений у неё не так и много, и почти все они, по большей части, поверхностные, не угрожавшие жизни. Несколько лёгких царапин на ладонях, одна длинная на правой лопатке, красный ожог на левом плече, почти в том же месте, где был шрам, полученный на Ондероне и ещё один на правом бедре. Ничего серьёзного, жить будет. Энакин смочил вату антисептиком и начал протирать все повреждения Асоки, переворачивая её под нужным углом, после чего наклеивал на них пластырь. Антисептик неприятно щипал и тогрута болезненно морщилась, Скайуокер тогда дул на раздраженную кожу и легко касался её губами.

— Потерпи немного, я скоро уже закончу, — сказал он в один из таких моментов, тогрута улыбалась и доверчиво позволяла ему помочь себе. Наконец всё было закончено и не став надевать на Асоку одежду, чтобы лишний раз не тревожить её раны, а дать им спокойно зажить, Скайуокер просто укрыл её своим плащём, который был для неё, как одеяло.

— Вот и всё, Шпилька, если не будешь лишний раз вскакивать и пытаться сбежать, то уже к утру всё заживёт, — сказал он, как можно веселее, но увидев, что Асока начинает засыпать, просто помог ей лечь и, положив ей под голову небольшую подушку, вышел из каюты, чтобы дать ей спокойно поспать, восстанавливая силы. Сам же Энакин ушел в соседнее помещение, чтобы тоже выспаться перед тяжёлым днём. Оставшись один, он быстро снял с себя робу и сапоги и вытянувшись на узкой кушетке, укрывшись покрывалом, но сон не спешил приходить к нему. Слишком уж остро Энакин переживал новую встречу с уже однажды потерянным чувством. Асока всегда была для него очень дорога и ближе неё у него никого не было, но то, что происходило между ними сейчас, было чем-то совершенно особенным. Это была уже не дружба, не просто тёплые отношения близких людей, это было чувство. То самое, что сводит вместе двоих и не отпускает уже до конца. То, что готово смести все препятствия и выйти победителем. Это было так, несомненно, вот только в их случае между ними могло встать нечто большее, чем просто предрассудки. Они, Асока и Энакин, теперь по разные стороны. Он по-прежнему джедай, а она… Свободная птица, случайно прилетевшая к его дому, чтобы потом улететь снова, вернувшись в свою жизнь, отдельную друг от друга. Быть может, Асока сама это поймёт и решит уйти, едва они передадут Мола властям. Может быть, вот только в этот раз Скайуокер не будет готов отпустить её. Не сможет расстаться с ней потому, что любит. Впервые в жизни по-настоящему и ни на что не готов это променять. Он должен сказать это Асоке, но хватит ли у него дара убеждения на это? Думая так, Энакин неожиданно заснул, но уже в полночь проснулся, поняв, что нервы слишком напряжены и он сел на кровати, глядя в небольшое окно на тёмную пустоту космоса. Тут дверь каюты тихо скрипнула и после открылась совсем, являя Скайуокеру неожиданную гостью.

Асока Тано проснулась среди ночи от ощущения того, что осталась одна. Проспав несколько часов, она почувствовала себя достаточно отдохнувшей. Тогрута осторожно села и потрогала пластыри на своём теле. Боль под ними уже не ощущалась, значит ранения зажили и Тано решилась отклеить их. Под ними виднелась свежая кожа, пока ещё нежная и немного тонкая, едва появившаяся на месте ожогов, но ничего неприятного уже не было. Снаружи. Но вот изнутри настойчиво просачивалось чувство холода и одиночества, как-будто что-то близкое и родное, бывшее у неё ещё недавно, теперь попросту взяли и оторвали от неё. Нет, не кто-то, она сама сделала это, желая доказать самой себе, что ей никто не нужен и она сможет одна справиться со всем миром. Не смогла. Не может. Не хочет. Если бы это было не так, то сейчас её сердце не рвалось бы на сотни частей от мыслей о неизбежном расставании с Энакином по возвращению на Корусант. Ведь они больше не одна команда, у них разная жизнь и разные обязательства. Им не по пути, с этим нужно только смириться. Но никак, не получится, только не теперь, когда она поняла, что этот человек ей очень дорог. Всегда был таковым, что уж лукавить. В такой момент следует быть честной с самой собой. А честность была в том, чтобы прямо сейчас пойти к Энакину и честно рассказать всё то, что сейчас поняла и то, что чувствует. Иного шанса может не быть, а другого выхода нет. Асока решительно встала и надев на себя одежду, лежавшую рядом, направилась в соседнюю каюту. Она знала, что Энакин там. Скайуокер и правда был на месте, сидел на кровати и смотрел в окно, но заметив, что Тано вошла, повернулся в её сторону.

— Что такое, Шпилька? — спросил Энакин встревоженно — Тебе снились кошмары?

— Нет, — ответила Асока поспешно, садясь с ним рядом — Я просто поняла, что не могу больше так. Я должна с тобой поговорить.

— Асока, — Энакин был рад, что разговор сам собой пошёл по нужному сценарию — Я тоже хотел тебе сказать нечто очень важное. Я долго держал это в себе, но сейчас понял, что ты должна это знать. Я не могу и не хочу больше быть отдельно от тебя. Ты часть моего сердца и я просто умру, если ты снова оставишь меня.

— Я не смогла бы сделать это снова, — ответила Асока, едва сдерживая слёзы — Однажды я совершила ошибку, решив, что мне будет лучше одной, но сейчас мне ясно как никогда, что я неотделима от тебя. Если ты простишь меня за то малодушие и не прогонишь, то я никогда больше этого не повторю.

Слова вырвались с порывом, давно ожидая своего часа, а чувства опять вырвались, только теперь некому и нечему было их контролировать, а прервать тоже было невозможно и потому они сейчас взяли ситуацию под контроль. Видимо поняли, что их владельцы стоят на пороге новой ошибки, которую уже не смогут исправить так легко и потому решили помочь им так, как умели и могли только они. Асока, поддавшись им, подвинулась ближе и прижалась к Энакину, ощущая его тепло и протянув руку, погладила его мягкие, чуть растрепавшиеся во сне волосы. Энакин посмотрел на неё и сразу всё понял. Он бережно взял её ладонь и поднёс к губам, затем, второй рукой коснулся спины тогруты, проводя сверху вниз по линии позвоночника, при этом притягивая её к себе и Тано устремилась к нему, обнимая за плечи, желая соединиться в одно целое, не разрывая больше этого союза. И, словно желая того же, их губы потянулись навстречу и скоро слились в горячем поцелуе, которым оба передавали друг другу то, что нельзя сказать никакими словами и невозможно объяснить никаким иным способом. Говорили на языке любви, самом доступном из всех, но понятном лишь тому, кто испытывает это чувство по-настоящему, выделив его из сотни подделок. Пальцы Асоки, ведомые древним инстинктом, начали расстёгивать и развязывать робу Скайуокера, а когда та покорно распахнулась, принялись поспешно изучать на ощупь гладкие и упругие мышцы груди и пресса, поглаживать плечи и ключицы. Гладкая кожа вибрировала и покрывалась мурашками от нежных прикосновений, а руки пожелали испытать нечто похожее и немедля занялись тем, что опять принялись снимать с Асоки её кофточку. Только теперь Энакин не стал тратить время на застежку, а просто задрал её кверху, обнажая живот и спину Асоки, которых тут же начал касаться, гладя кончиками пальцев, чуть щекоча нежную кожу, что отзывалась лёгкой дрожью, пальцы легко пробежались по спине, в одно касание преодолев крючок бюстгалтера и тот неслышно упал на пол. И небольшая, но такая красивая на вид округлая грудь с вишнёвыми сосками открылась ищущему мужскому взору. Сдерживать себя не имело смысла, тем более, когда теснота в районе паха становилась уже нестерпимой и Энакин опустил обе ладони поверх упругих форм Тано, слегка сжимая их и лаская круговыми движениями от основания, к соску. Последние на глазах увеличивались, темнея и отвердевая и Скайуокер, не сумев преодолеть себя, наклонив голову, поймал губами один из них и провёл языком по упругой горошине. Нежный вкус первой любви заполнил его сознание до краёв и он ещё долго не мог оторваться от груди Асоки, покрывая её поцелуями и лаская губами и языком то один, то другой её сосок, в то время, как она гладила его волосы и спину, чуть проводя по ней ногтями. И наконец пришло время для самого важного и ответственного. Особенно для Асоки, ведь у неё это происходит впервые и надо постараться, чтобы не причинить ей боль. Но ему с каждой секундой становилось сложнее контролировать себя и почти не владея собой, Энакин стянул с Асоки брюки, вместе с трусиками, сапоги она не надела и потому одежда снялась легко. Скайуокер хотел уже снять и свои, но в самый последний момент остатки сознания взяли верх, заставив его снова притянуть Асоку к себе и нежно обняв за плечо, погладив другой рукой по заднему лекку, спросить, глядя в глаза, как мог, нежнее:

— Асока, ты помнишь, что я сказал тебе недавно? Так вот, сейчас будет то же самое. Это немного неприятно, но я сделаю всё, чтобы боль была меньше. Просто доверься мне и ничего не бойся.

Тогрута слегка волновалась, но взяла себя в руки и улыбнулась, давая понять, что верит ему и готова вытерпеть любую боль, только бы всё продолжилось. И, чтобы яснее сказать об этом, тогрута сама расстегнула ремень брюк Скайуокера и спустила их до колен, без страха глядя на то, что открылось. Тогда Энакин, используя Силу, немного приподнял её вверх, таким образом, чтобы она оказалась на уровне его бёдер и поддержав под лопатки, вошёл в неё, довольно быстро, но тем не менее, плавно, чтобы разрыв прошёл легче. Асока немного вскрикнула, но боль уже отступила, оставив на месте себя ощущение счастья которое росло с каждым движением Энакина внутри неё. Страсть нарастала и во время бурных движений навстречу, они избавили друг друга от оставшейся одежды и прижавшись разгоряченными телами друг к другу, Энакин и Асока упали на кровать, продолжая ласкать друг друга. Скайуокер, оказавшись сверху, снова припал губами к груди Асоки, пьянея от её вкуса и приятного ощущения нежной упругости. Асока сильнее прижималась к нему, словно хотела врасти, понимая, что больше не проживёт и дня без ощущения близости с этим человеком. Потом они совершили ещё один переворот, когда тогрута взяла верх, и глядя на Энакина с такого положения, не верила тому, что он здесь, рядом, и никуда больше не уйдёт, и именно в этот момент обоих накрыла волна безумного счастья, на миг объединив их в одно существо, объятое теплом взаимного чувства. Ещё несколько минут они не могли прийти в себя и просто лежали рядом, ощущая вокруг себя тёплый туман схлынувшей страсти. Голова Асоки лежала на груди Энакина, а одна её рука — на его плече. Энакин же обнимал Асоку за талию и гладил по спине.

— Я люблю тебя, — сказал он, целуя её в монтралл — И мы никогда не расстанемся. Я знаю, что Орден не примет нашей любви, но я готов уйти из него, если меня поставят перед выбором, одно я знаю точно, что бы не сказал Совет, я не оставлю тебя одну.

Асока подняла на него полный счастья взгляд голубых глаз и ответила, не думая ни одной секунды:

— Я отправлюсь за тобой вслед даже на край галактики, я не знаю, что скажет Орден, но, как бы он не решил, я не расстанусь с тобой. Теперь точно нет.

Влюблённые принадлежали друг другу, любовь соединила их, не позволяя думать ни о какой иной судьбе, кроме совместной, но все ли уверены в этом и готов ли Совет джедаев принять такой поворот в судьбе Избранного?

Глава 6. Разум и чувства

За время отсутствия Энакина и Асоки на Корусанте, тот изменился почти до неузнаваемости. В том плане, что Республика была уже не такой, какой её сделала война. Теперь же она была окончена, ведь некому больше было развязывать конфликты. Сопротивление сепаратистов было начисто сломлено, их лидеры, потеряв командиров, были разобщены и не получая приказов от Сидиуса, заметно растерялись и начав совершать ошибку за ошибкой, очень скоро оказались в тюрьме, как и их главарь Дуку, правда, в разных тюрьмах. Гривус был уничтожен и армии дроидов были обезглавлены и отключены. Сенат успел избрать нового канцлера и провести основательную чистку в своих рядах от помощников Палпатина, политики давно уже знали, что именно Палпатин оказался изменником и лордом ситхов. Новым канцлером Республики, после недолгих споров, выбрали Бейла Органу, смелого и решительного в своих убеждениях лидера Альдераанцев. И, так как он являлся честным и порядочным сенатором, его кандидатуру поддержало большинство. Сенатор Амидала и её супруг, оправданный сенатор Скипио Раш Кловис лично явились на голосование и отдали свои голоса за него. Очень жаль, что их ребёнок не мог последовать примеру родителей, ведь Падме была всего лишь на седьмом месяце беременности… Но это всё лирика, а сейчас стоит вернуться к событиям в Совете джедаев. Энакин и Асока уже прилетели на площадку храма и всё время полёта почти не говорили, только сидели рядом, глядя друг на друга и крепко держась за руки, словно боясь, что это может скоро закончится и их снова разлучат, но теперь уже навеки. Они старались об этом не думать, но явственно ощущали, что такое вполне возможно. И морально готовились к борьбе, не желая больше никому отдавать своё чувство. И если Асоке бояться было, в общем-то, нечего, она и так не состояла в Ордене, то Скайуокеру было, что терять. Он имел там солидное положение и успел сделать хорошую карьеру. И всё это он был готов не задумываясь принести в жертву только ради того, чтобы быть с ней, Асокой. Но как же горько ему будет оставить то, что он так любил, то, о чём мечтал с детства. Однако, на попытку Асоки поговорить об этом, юноша сказал, твёрдо и решительно:

— Мечта потеряет всю ценность, если ты не разделишь её со мной.

И более ни слова до самого храма, лишь только когда они крепко держались за руки, Энакин на секунду склонился к Асоке и шепнул ей на монтраллы, обдавая их горячим дыханием и ещё крепче сжав её ладонь:

— Не бойся, Шпилька, что бы не случилось, я с тобой, просто знай это.

Асока кивнула, не в силах произнести ни слова. Горло сжалось от волнения и мысли никак не хотели выстраиваться в ясное целое. Ей только осталось надеяться на то, что Совет уже в курсе ситуации и Магистры сами сообщат то, что думают об этом. И пока только держала руку Энакина в своей и старалась не смотреть по сторонам, чтобы не видеть знакомой до боли в сердце обстановки храма. Сердце и так мгновенно заныло, ощутив знакомые запахи и то чувство, которое окружало её тут с самого детства. И потому вдвойне больно будет снова уйти отсюда и опять навсегда. Уйти, когда душа настойчиво просит подняться на жилой этаж, зайти в свою прежнюю комнату, подойти к окну, лечь на знакомую кровать. Хотя, её комната, скорее всего, давно уже занята другой ученицей, возможно, хорошей и прилежной, понятия не имевшей о том, кто жил там прежде и чем эта комната была для неё, Асоки. Но не это сейчас было главным, а то, что тогрута, как никогда до этого, ощутила тесную и нестерпимую связь, и с этим местом, и с этими людьми, как сильно она любит и их всех, и это всё. Так любит, что готова отпустить и забыть ради другой своей любви. Равной по силе, но разной по значению. И вот наконец знакомая дверь и двенадцать Магистров, давно ожидающих героев Мандалора. Оби-Ван был там, в числе просвещённых магистров и успел достаточно рассказать товарищам о том, что операция по освобождению планеты успешно завершилась и Ордену уже прислали благодарность новые правители. Бо-Катан хотела даже прилететь лично, но пока не получалось, дела правления всецело завладели её временем. Оби-Ван, однако, не сдался, сказав, что прилетит на Мандалор сам, как только позволит время. К тому же, ему хотелось просто увидеть сестру своей погибшей возлюбленной и поговорить о ней с той, кто знала её. Кстати, они оба молоды и свободны, так что возможно этот разговор их не будет единственным. Ну, а пока им всем придётся выслушать отчёт по освобождению Мандалора и кое-что ещё. Энакин и Асока смело вошли в Зал, не сумев расцепить руки, благополучно решив не думать о том, что на это скажут. Но пока не сказали ничего, а просто удивлённо уставились на ту, кто стояла рядом с Энакином. Неужели это дежавю или они и правда видели Асоку Тано, по-прежнему неразлучную с учителем, словно и не было этих полугода. Но ещё более сильным их удивление стало, когда Скайуокер заговорил. Сначала он просто передавал хронологию событий, предшествовавших полёту на Мандалор, а затем и того, что происходило там, но вот когда дошёл до финальной части, голос юноши изменился, став более мягким и при этом уверенным и вот, под сводами Зала раздалось:

— Мы смогли победить Силы Тёмной стороны, и я сам ощутил на себе, что они значат и во что могут превратить человека, если он позволит себе им поддаться. Я сам почти сделал это, но тут увидел иное, то, что сильнее Тьмы, то, что спасает от неё, то, без чего победа не смогла бы состояться. И имя этому — любовь. То взаимное чувство, что одним своим появлением нейтрализует любую ненависть, открывая истинную ценность жизни и смысл существования. Именно любовь дала мне понять, что нужно жить не ради побед и высот, а ради того, чтобы радоваться возможности быть рядом, принимать успехи и потери друг друга. И всего достигать вместе. Именно так, только в этом случае любая цель будет иметь смысл. Когда вместе, вдвоём и все чувства общие. Именно она, Асока Тано, самая лучшая девушка в галактике открыла мне эту истину и я никогда больше не расстанусь с ней и если для этого мне придётся покинуть вас, я сделаю это. Решение оставляю за вами.

И закончив свою речь, Энакин вышел за дверь, не дожидаясь ответа, однако, не стал отходить далеко от Зала, чувствовал, что скоро его позовут обратно. Но пока члены Совета лишь молча переваривали услышанное и каждый внутри себя переживал внутреннюю борьбу, которую до этого они скрывали даже сами от себя. И сейчас, разбуженные словами молодого коллеги, их чувства поднялись снова и уже не получалось отмахнуться от них, поневоле пришлось задуматься. Магистр Винду вспоминал о том, как часто думает о Магистре Шаак Ти, сидящей совсем рядом. Вот уже много времени эта скромная, тихая, но такая милая женщина привлекала Мэйса и всё чаще хотелось ему поговорить с ней, совсем не о миссии и даже не о Силе. О них. О ней и о нём, если бы позволил Кодекс. Но по этой причине пришлось прикрываться скучными темами Ордена, от которых уже тошнило. А ведь Винду замечал, что Шаак Ти, в свою очередь, он тоже нравится и что за её пространными ответами на вопросы о Силе и Кодексе всё чаще читается скрытое послание, срывавшееся уже на раздражённый крик: «Да пригласи ты меня уже на свидание, остолоп толстокожий!» А раз так, то не прав ли был Энакин, когда сказал, что отсутствие любви способно принести куда больший вред, чем признание взаимного чувства и движение по его пути? Примерно то же самое думала сейчас Эйла Секура, сидя рядом с Шаак Ти. Её ввели в Совет недавно, вместо одного из погибших при аресте Палпатина, место второго заняла Магистр Ундулли. Тви’лека сидела и глядя в пустоту, вспоминала командера Блая, верного командира своего легиона, её заместителя. Он часто бывал с ней наедине и старался уделить внимание, часто не как своей начальнице, а давая понять, что она прежде всего женщина и останется ею всегда, даже на поле боя. А однажды, в день её рождения, о котором никто из джедаев не вспомнил, Блай поздравил её ранним утром и даже подарил ей браслет из деталей от дроида. Браслет выглядел так себе, но Эйла едва не прослезилась от умиления, ведь она знала, что он сделал этот подарок сам, специально для неё. И это при том, что у клонов нет и не может быть дня рождения. Надо бы это срочно исправить и Эйла сделает это, назначив днём рождения Блая тот день, когда они признались друг другу в чувствах и стали хранить свою любовь в тайне от всего мира, но теперь всё изменилось и они могут открыться всем. Магистр Йода тоже молчал, внутренне улыбаясь мыслям о проказах своего малолетнего сына Грогу, которому больше всего хотел сказать не наставление, не нравоучение, а всего лишь три слова: «Грогу, я твой отец», а в ответ непременно услышать: «Папа, я тебя люблю». И нет ничего на свете, что было бы лучше этих слов, когда они обращены к тебе и звучат только для тебя. Так разве же это не важнее, чем нелепые условности, которые лишь на первый взгляд полезны, а на деле давно утратили актуальность, принося теперь больше вреда, чем реальной пользы. Ведь, что должен делать джедай? Хранить мир, спокойствие, справедливость, защищать интересы людей и помогать разрешать конфликты между ними. Но разве же это всё требует непременного отречения от самого себя? Разве же это всё не возможно при наличии любимого человека, а потом семьи и ребёнка? Кто это сказал? Наверное, тот, кто сам разочаровался в любви и был уверен, что и другие разделят его судьбу. Но не всем же так не везёт, вернее, только тем, кто не хочет поверить в возможность нового счастья после тяжёлого удара, а предпочитает просто закрыть для него дверь. Нельзя повторять эту ошибку из года в год, нужно показать иной пример и они это сделают. Сегодня. Сейчас. Всегда. Обсуждения никакого не было, всё и так было ясно. Винду молча встал с кресла и выглянув в коридор, махнул рукой Энакину и Асоке, призывая зайти. И когда те снова стояли посреди Зала, первым взял слово:

— Адепты Ордена, я хочу немедленно вам сказать, нет, объявить всем и каждому, здесь и за пределами Зала, что отныне лично снимаю запрет на отношения и браки. Пусть теперь все мы будем вправе иметь личное счастье и любить друг друга. Как вы, Скайуокер и Тано, как я и все, кто здесь есть. Я лично внесу в Кодекс эту поправку, а так же я и все мы, приносим тебе, падаван Тано, самые глубокие извинения и просим тебя вернуться в Орден, ведь именно благодаря тебе мы поняли то, что сейчас сказали.

Асока уже не слышала слов Магистра. Её глаза застилали слёзы. Счастливые и облегчавшие душу, смывая с её поверхности все былые обиды и тревоги, обновляя её для новой жизни, в которой этому всему больше не будет места. Отныне там есть только любовь и счастье. Законные и потому особенно дорогие.

Прошло всего лишь несколько месяцев, а Орден джедаев было не узнать. Их скромные, аскетичные комнаты превратились в милые и уютные спальни, наполненные приятными мелочами, которыми обычно окружают себя счастливые люди. Сами комнаты теперь сделались семейными, где каждый джедай мог жить вместе со своей половинкой. Магистры Винду и Шаак Ти не так давно отметили месяц со для свадьбы, а Эйла смогла открыто ответить согласием на предложение Блая и тот на радостях пронёс её на руках по всему храму джедаев, который долго ещё будет смеяться над попытками Магистра Йоды накормить Грогу. Тот оказался таким прожорливым, что готов был есть круглые сутки и всё подряд. Сидя на коленях отца, тот мог запросто сжевать край его робы, при этом радостно улыбаясь и стуча ножками. И, кстати, это было во время того, как Магистр Йода торжественно зачитывал речь-напутствие вступаюшим в брак. Энакин и Асока стояли в Зале Совета, держась за руки и слушая его. Скромное белое платье и тёмный костюм выделялись среди роб джедаев, но счастливые улыбки на их лицах были частью всеобщей радости. Они любили и были любимы. Они сумели признать свою любовь и поняв, не потерять её, а пронести сквозь страдания, превратив из недостатка в преимущество, сумев помочь и другим. Ведь Орден ничего не потерял от любви, он только приобрел намного больше, взглянув на привычное под совершенно другим углом, научившись понимать других людей, поняв самих себя. А разве это не есть высшая ступень познания Силы? Как считаете, юные адепты?

Ссылка на исходную публикацию - https://ficbook.net/readfic/10484284