Компьютер

Алекс (грубо)

Вера (хрипло)

Алекс

Алекс (мягче)

Алекс (сердито)

Вера

Вера (сдавленно)

Двадцать второе число.

Алекс сидит перед монитором уже тринадцатый час с семи ноль одной утра - так отмечено в моей программе.

Я старый, но кое-что ещё могу.

Меня подарили Алексу на второй юбилей - пятнадцать лет, два месяца и четырнадцать дней назад.

С тех пор он каждый день уделяет мне уйму времени, причём с каждым годом цифра растёт.

ПК вроде меня устарели, я запускаюсь дольше, чем современные модели, работаю на износ.

Алекс не хочет признавать, что задания, которые ему предлагает компания, не несут большой прибыли.

Они и не интересные вовсе.

Каждый день одно и то же - перепечатывать тексты, копаться в документации, рассчитывать гигантские непонятно откуда взявшиеся числа.

Все фирмы давным-давно автоматизировали этот процесс, так будет и с этой.

Через год, а может, день.

Вера сто раз предлагала ему найти другую специальность.

Она тихо стукнула по двери в комнату.

Смотри, я тебе курсы нашла с последующим трудоустройством.

На курсы тоже нужны средства.

К тому же развод это всё.

Зачем ты встала с кровати?

У родителей можно одолжить ненадолго.

Мне скучно лежать целый день.

Врач разрешил ходить по полчаса утром и вечером.

У родителей ничего брать не будем, мы это обсуждали.

Мог бы хоть раз приглушить свою гордость.

Её голубые детские глаза краснели после этой фразы.

Они и так оплачивают твоё лечение, курсов ещё не хватало.

Вера уходила, так ничего и не добившись.

Пару лет назад у неё развилась хроническая сердечная недостаточность.

Ей стали противопоказаны физические нагрузки, пришлось бросить работу воспитательницы в детском саду.

Дети всегда поднимали ей настроение, она была им нужна.

Муж проводит всё время в своей комнате, своих детей у них нет, кошку...

Кошку Алекс отдал соседям. “Корм покупать, игрушки, ухаживать надо - кто этим будет заниматься? Тебе нельзя, а мне некогда”.

Когда Алекс уходит по делам - за продуктами или в офис - Вера приходит сюда.

Она такая худенькая и бледная.

В коричневой сорочке и серой шали, обмотанной крест-накрест на груди.

У неё очень большие и красивые глаза.

Она садится на кресло предо мной, смотрит в окно и плачет.

И эти глаза становятся ещё ярче от слёз.

Мне не жаль её - у машин нет чувств, но она не заслуживает такой жизни.

Алекс разорвал исписанные вдоль и поперёк черновики, облокотился на стол, схватившись за голову.

Уже во второй раз - теперь считать всё по новой.

В комнату зашла Вера с тарелкой каши.

Отодвинула бумаги, поставила на край стола.

Я тебе не ребёнок в детском саду.

Она разворачивается, доходит до дверей и падает.

Лицо Алекса меняется не сразу.

Он не отводит взгляда от таблицы.

Но когда ответа не следует, поворачивает голову, резко вскакивает и уходит из моего поля зрения.

За рабочим креслом есть диван.

Алекс кладёт на него Веру, укрывает пледом, под ноги подкладывает подушку и выбегает в коридор.

Возвращается через пару минут с бутылочкой нашатыря, смачивает комок ваты и осторожно водит перед лицом на небольшом расстоянии.

Мне нужно подышать воздухом.

Хочешь сейчас сам открою?

Тебе не стоит выходить одной.

Он берёт её холодные руки, подносит к своим щекам

Я никак не могу этого сделать.

Должно же быть хоть немного свободного времени.

Иди, погуляй, но только недолго.

Он целует её в макушку.

Давай я тоже с тобой схожу погулять, но только в воскресенье, договорились?

Она отводит опустошённый взгляд в сторону.

Вера поднимается и, чуть пошатываясь, идёт собираться.

Алекс с минуту сидит на диване, поджав одну ногу, и смотрит на стену.

Потом садится обратно за стол.

За звуком нажимания клавиш практически не слышно хлопок входной двери.

Чего стоит капля внимания? Задумывались ли вы хоть раз об этом, когда близкий человек просил вас побыть с ним рядом?

Как небо

1. Так нельзя

Неизвестный

Второй неизвестный

Алекс (бормоча)

Через час Алекс закончил.

Протёр уставшие веки под прямоугольными очками.

Улыбнулся - первый раз за день.

Вер, хочешь, фильм посмотрим?

Он размышляет вслух и выходит из комнаты.

Из коридора на пол падает луч света.

Он возвращается в полутёмную гостиную.

Ботинок нет, пальто нет.

Алекс находит в горе макулатуры телефон.

Давай, да возьми же ты трубку!

Просил ведь включать звук…

Слышится противное пищание и голос автоответчика.

Алекс уходит, залетает обратно уже в шапке - за ключами.

Свет забыл выключить в коридоре.

На краю стола лежит тарелка с давно остывшей кашей.

Гречка, кажется, хотя я не особо разбираюсь.

Она ушла гулять полтора часа назад, на звонки не отвечает.

Нет, вы не понимаете, она больна.

Его голос отдаляется, видимо, Алекс в спальне.

Ей может стать плохо в любой моме...

Господи, почему ты в верхней одежде?

Зачем ты меня так пугаешь?

Слов не разобрать, слишком тихо.

Звуки приглушённые, уткнулся в подушку.

Пришёл, порылся в рюкзаке, достал салфетки.

Смотрит в пол, у правого виска прядь волос будто поседела.

Или она всегда была такой?

Ушёл, сел на пол возле её кровати.

Молния - снял с Веры ботинки, по одному перетащил сюда, сложил в коробку, пылившуюся под столом третий год.

Сел на диван, прижимая к себе пальто.

Держал десять минут у самого носа, чтобы запомнить запах.

Свернул, положил в пакет, пакет - к коробке.

Он никогда оттуда их не достанет.

Глянул на кипу бумаг, валявшуюся на столе.

Алекс повернулся к монитору.

Рядом с нетронутой кашей пустая банка с наклейкой. Кажется, лекарство, но Алекс смотрит на него то ли с ужасом, то ли со злостью.

Он сказал это шёпотом и стукнул по пластмассовой крышечке ногтем указательного пальца.

Он смотрит на меня исподлобья.

Я понимаю, к чему всё идёт.

За окном мелькают огни скорой помощи.

Синий - красный - синий - красный.

Он бросил слова в никуда.

Хлопнул рукой по столу.

Закричал что-то неразборчивое.

Послышался щелчок замка, старого, как этот дом, и ржавого.

Голоса сливались, но голоса Алекса было не слышно.

Дайте посмотреть ещё одну минуту.

Время поджимает, у нас ещё несколько таких вот.

Поэтому не хотела уходить и терпела.

Обвёл стеклянными глазами.

Последнее, что я вспомнил – детские, голубые, как небо, глаза Веры.

Машины не могут помнить то, что не содержится внутри.

Как небо

Содержание

1. Так нельзя

2. А чего вы ожидали?

Комментарии (5)