Андрей пожил уже прилично, чтобы утверждать, что пережитое в детстве и юности отчего-то воспринимается в разы острее, нежели пережитое потом, в зрелом возрасте.

Так, родное Голубково, где он проводил каждое школьное лето, оставило в его душе неизгладимый след. Оно поселилось и в творчестве, и в жизни.

Потому что именно там он получил самый значимый опыт в своей жизни. Узнал, что демоны реальны… Правда, у Князя хватало ума не заявлять это во всеуслышание, ему достаточно было и того, что его песни были полны этим отнюдь не придуманным бестиарием.

Жил у них в деревеньке один странный старик… Пил, как чёрт, но всегда сохранял твёрдость походки. Имел не только обрез, но и вычурный кольт, который они с пацанами вечно пожирали глазами… Больно красив был — тонкая чеканка да и особенные пули… Те дед тоже носил при себе, но иногда хвастался. Было в нём такое — желание прихвастнуть.

По деревне ходила молва, что те серебряные. Но проверять, залезая в избушку к старику, никто не решился. Всё-таки нравом Валерий Саныч был дико крут. Ещё и паранойю имел до кучи…

Одному воришке за скоммунизженный вилок капусты едва солью жопу не отстрелил. К слову, о сакральном смысле соли — Князь узнал позже.

И всё-таки семьи у странного деда не было. Оттого он хоть и казался малость нелюдимым, но пацанов особо не гонял. Порой даже расщедривался на занятные истории, после который у мелкого Андрея кровь стыла. И тем не менее раз за разом он пёрся к Лер Санычу, предварительно выпросив у бабули самогону… Без топлива дед быстро сдувался, а так… И не остановишь. Точно заведённый трактор, правда, тот мог ездить на аэродромном керосине, а Саныч на спирту!

Вскоре дед просёк, что Андрюха его истории зарисовывает. После этого он целое лето рисовал всевозможных монстров и монстрел по описанию, а старик заботливо подклеивал их в свою пухлую рукописную книгу. Лер Саныч называл ту бестиарием земли русской — пафосно, да, зато какой материал! С другой стороны — порой Князь отстранённо думал, что по тому дурка плачет… И хорошо, что никто не вызывал шестую, или какую там, бригаду по его душу.

Хотя и не вызвали бы. По деревни активно помнились слухи, что пить, курить, как паровоз, а ещё охотиться лучше всех в округе (на зверьё в лесу, разумеется, а не на незадачливых воришек) старик начал только двадцать лет назад, уйдя на раннюю пенсию чекиста. Иначе как объяснить эту никем не отбираемую лицензию на ружьё, при его явно текущей крыше и почти паломничеству, ну ладно — регулярных странных гостей в виде крепких мужичков серьёзного вида?! Да и ксиву старого образца в завалах на полках кто-то из собутыльников разглядеть сумел.

В общем, непростой мужик. Зато охотник был прекрасный, местные завидовали, не скрывая. Те, кто был однажды с ним в лесу, наперебой заливали, что большего бесстрашия не видали.

Очень скоро Князь на собственной шкуре понял, откуда то взялось. Ничего не бывает просто так. Так и здесь. От Лер Саныча в благодарность за иллюстрации к бестиарию он получил причудливый амулет, только с облицовки напоминавший обычный кельтский крест, с тыльной же стороны метала были выгравированы совсем уж незнакомые символы. Старик, помнится, совершенно серьёзно сказал, что от крупной нечисти тот не спасёт, но всякую мелюзгу отгонит. Носи, мол, Андрюша, и оглядывайся по сторонам — вурдалаки они и среди людей встречаются — да такие, что иной упырь компанией поприятнее будет!

Андрюха тогда хмыкнул, конечно же, бредням не поверив, но безделица ему понравилась — выглядела круто, и он стал носить её, не снимая… Пока однажды, возвращаясь в одиночестве с пацанячьей сходки по классике жанра тёмным-претёмным ночером, он не столкнулся… Не с Пеннивайзом, конечно!

Но сожрать его печёнку и, возможно, сердце вознамерились по-настоящему! Да, сразу сказы Саныча вспомнились, поэтому именно в этой связке. И главное кто?! Дама! Красивая, так что он и мимо, прибавив шаг, не прошёл, а, наоборот, остановился взглядом поесть (ибо себя-то в тринадцать вспомните, гормонов полные штаны, в башке ветер резвится!), как вдруг… Роли резко изменились: лицо дамы исказилось, став ужасным, и во мраке сверкнул не нож, а когти! А ещё клыки — улыбалась мадемуазель плотоядно.

Хрена-с-два, Андрей от той б удрал, так и сгинул б ни за грош в подворотне во цвете лет, а мир так и не услышал бы Куклу и Коки, которые голые, ага.

Только вот рука сама потянулась и впечатала медальон прямо оборотню (а в мозгу очень резво встала классификация по науке от Лер Саныча) в зубы. Ужасная дама завыла раненной волчицей, дико шипя, словно серебро её обжигало, и вот тогда Князь стартанул.

Позже, оказавшись в Голубково, он прижал Саныча (звучит, конечно, странно — как такой дрыщ, как Андрей, мог прижать такого матёрого, но! Так и было, ведь у Князя имелось одно очень важное качество, а именно упёртость! А ещё заклинание "Моя бабушка больше не угостит самогоном!") , заставив рассказать «всю правду». Тот не стал ломаться, выложив перед ним весь мешок с горькой правдой.

«За что купил, за то и продаю… Хочешь стать охотником? Могу научить!» — эти слова тоже врезались в память навсегда. Как и то, что Андрей тогда впервые глубоко-глубоко задумался: а так ли хочется ему быть героем?!

Потому что вот он пример — дед Валера. Ни семьи, ни признания — только куча старых шрамов, прогрессирующая паранойя и много-много дорогих сердцу трупов, товарищей, которых нечисть-таки сожрала.

С другой стороны, а скольких этот дедок спас?! Князь зажмурился… Он вспоминал посетителей Лер Саныча — мужиков в крутой, но потёртой одежде, с заветренными лицами… Вот они герои, про которых никто не знает, стражи этого сумасшедшего мира — охотники на нечисть. Безо всякого там пафоса, но круче их только варёные яйца.

Хотел ли быть таким Князь?! Андрей с тоской подумал о маме, о папе, о той красивой девочке Лене… О вкусных бабушкиных пирогах с земляникой… О запахе свежей бумаги и красок, о ребристой поверхности простого карандаша, и ответил просто, качая головой:

Помнится, дед даже не пытался сделать вид, что удивлен. Он просто потрепал его по короткому ёжику бритой головёнки и сказал, что мир можно спасать по-разному.

После взрослый Андрей не раз вспоминал эту фразу, когда что-то заставляло его сомневаться в правильности выбранного пути. И, правда, можно. Теперь, зная обо всех ужасах, что таит этот безумный мир, он стал ещё неистовее пытаться прогнать страх перед неведомым из людских сердец.

К тому же, как говорил дед Валера, самый страшный монстр — сам человек. И в этом он, увы, раз за разом убеждался… Потому Андрей лучше про Кикимору болотную куплет сложит, чем про фанаток сумасшедших, что тоже выпить все соки горазды.

Увы, в реальной жизни его поджидали встречи и с теми, и с другими. Тут-то и пригодилась простая наука от Лер Саныча, который всё же не отказался научить его паре трюков.

Вся группа покатывалась с прописанного с его подачи сверхстранного требования в райдере — «соль поваренная 1 кг». А ведь однажды в гримёрке обнаружился-таки неупокоенный дух… Погибший артист был в гневе, что его вместилище оскверняют какие-то «грязные панки». Пришлось Андрею обсыпать все углы солью, и то не помогло.

Артист соль сдул, пришлось срочно вытягивать Горшка на прогулку до кладбища (не оставлять же на растерзание злому Касперу?!)… Он редко так говорил, но хорошо, что тот был не в себе… Благодаря тому обстоятельству чудесную картину, где совершенно серьёзный, перемазанный в кладбищенской земле Князь деловито сжигал чужие останки, предварительно посыпав из солью и облив бензином, удалось списать на хмурого.

Сколько всего было «этих раз»?! Не то, чтоб много… Но поджилки при встрече со хтонью у Андрея уже не дрожали. Видимо, на ловца и зверь бежит — чертовски верное выражение. Случалось ли ему сносить вампиру голову?!

Он предпочитал об этом не вспоминать, но… было дело. А избавляться от трупа ему помогал никто иной, как Ренегат. Это вышло до ужаса странно и быстро.

Они были в поездке по Америке, остановились в дешёвом мотеле. Леонтьев приклеился к Андрею, словно банный лист — хер отцепишь… А вот Горшку было хреновато, и он прилёг в номере, а вот они с Сашкой-Лосяшкой (ну, уж коли прицепился, не выгонять ж — да и вдвоем веселее!) отправились навстречу приключениям.

Вообще, конечно, они местных баб клеили-клеили, а закончилось всё тем, что горе-туристиков срисовал местный клан упырей… Девочки служили отвлекающим маневром, а блюдо дня — это Ренегат-лось и Князь-кабан в собственном соку.

Им с Ренегатом дали по башке и кинули в фургон. Даже не позаботившись элементарно связать добычу. Может, хотели устроить охоту с шоу для молодняка… Всё равно куда двоим обычным — хоть и крепким, а в случае Сашки ещё и крупным — парням до крутых вампиров?!

Везли, скорее всего, к себе в гнездо. Но так и не довезли. Леонтьев был слишком здоров, чтобы долго проваляться в отрубе, ну а Князя отлично привел в чувство только что снятый носок… Иногда стереотипы помогают, ага! Дальше уже мозг Андрея проработал ситуацию и использовал по полной имеющуюся в его распоряжении недюжинную силу и запасные струны (всегда с собой!) Ренегата.

Что уж тут говорить… Кажется, ещё ни один охотник не перерезал вампирам глотки натянутыми струнами, пока напарник выступал в роли приманки… Но они и не охотники, бл*ть, а музыканты, даром, что не Бременские… Однако кормить собой вампиров никому не улыбалось.

Если сначала Сашка покрутил ему у виска, то после того, как взбешенный Князь указал на то, что в любом случае их схватили маньяки и струны — их единственное оружие… Согласился. Это уже потом, заглянув в зубастую оторванную башку, Ренегата долго рвало, и с тех пор песню "Исповедь вампира" тот исполнял с особенным трепетом.

Они договорились никогда ту ночь не вспоминать. Вернулись в отель под утро. Все чумазые, вспотевшие и жутко уставшие. Горшок, помнится, устроил отвратительную сцену, но валящийся с ног Князь его начисто проигнорировал… Мишка, может, улыбкой и походил на вурдалака и кровь порой пил, будь здоров, но ему он был готов это позволить. Правда, сейчас его так вырубало, что Андрей едва заметил, подъехавшую к мотелю чёрную Импалу…

Единственная причина, по которой он вообще обратил на ту внимание — это раритетная крутая тачка, двое крепких парней в ней, причём один вообще  по размерам вылитый их Лось… И рвущаяся из машины знакомая мелодия «По дороге в Ад!» — о да, эти парни почти кричали, что они охотники… «Опоздали, ребятки», — кисло усмехнулся Князь, загружаясь в автобус, старательно игнорируя всё ещё евшего его — хорошо, что только взглядом — Ренегата.

Да… Много воды с тех пор утекло. Так много, что товарищ Леонтьев, кажется, убедил себя, что им померещилось и это были обычные пиндосовские маньяки-фетишисты, которых они с Андреем порешали.

Плевать. Главное, что Ренегат будет молчать. Ведь руки замараны у обоих. У одного верными струнами, а у второго у вампиров же и отжатым тесаком (оборотням они их обескровленные тела, что ли, продавать на развес собирались?!).

Да, где только не побывал Андрей Князев… Каких только везучих случаев не обрушивалось ему на голову, но никогда музыкант-охотник не думал, что жизнь в итоге так вильнёт, что он окажется посреди пустынного перекрестка дачного посёлка, где недавно умер в одиночестве Горшок…

Вы спросите, какого дьявола Андрей там забыл?! Именно что дьявола. Кто ищет — тот всегда найдет. Особенно, если жена… Не ведьма — нет, но тоже из посвященных. Правда, Агата вряд ли подозревала, что раздобытые ею у подружки-ведьмы записи будут использованы именно в таких целях…

Чувствуя себя заправским ведьмаком, Князь с азартом изучил заполученную книжицу. Им была испробована масса ритуалов для установления связи с «тем миром», однако звонок упрямо сбрасывался. Не помогла ни классическая доска, ни заклинания — ничего. У него оставалось стойкое ощущение, что он ломится в закрытый наглухо люк в бункере.

Душу обжигали недосказанные слова, а сердце разрывалось от боли, эта книга, в целом, была безопасной… Агата её предварительно прочла от корки до корки, боялась за него, однако… Дьявол сокрыт в мелочах.

Попытка напоить своей кровью последние пустующие страницы ничего не дала, кроме того, что страницы, шипя, сожрали подношение, оставшись девственно чистыми, издевательски блистая перед Князем своей желтизной…

Однако скрытый текст проявился, стоило слезам отчаяния коснуться страниц. И вот он здесь. Под кровом ночи с куриными костями, вооруженный старинной книгой, призывает демона перекрестков…

Деда Валеру б удар хватил, но Андрею было плевать. Голова кружилась, в глазах рябило, но он упрямо вырисовывал круги пентаграммы, как некогда изощрялся со своей комнатой, испещряя её защитными символами под видом жутких рисунков… К слову, всё тому же Горшку он сплавлял защитные рисунки путём нанесения второго слоя краски… Ежели догадался бы кто подсветить его картины ультрафиолетом… Точно в дурку бы запихали! Но защитить лохматую, бедовую голову — это было дело не просто чести, а… да чего прошлое тревожить. Отнюдь не демоническая аль ещё какая хтонь Мишку сгубила, а бл*дский порошок.

В спину дунул промозглый ветерок, хотя до этого на улице стоял полный штиль. «Получилось!» — с ужасом понял Князи и, обливаясь холодным потом, обернулся:

Демон выглядел… Как обычный служащий какого-нибудь банка. Или Администрации. Хотя там, конечно, свои черти водятся, но эта «серость» белого воротничка поразила Андрея.

— Вы демон перекрестка? — вздернув бровь, осведомился он.

— А ты фею Берилюну вызывал?! — нагло заржал демон, оттягивая свой тёмный галстук. Итак, что ты там хочешь за свою бессмертную душу?

— Другую душу, — Андрей не дрогнул. Ну да, с места в карьер, одобряем… Не в игрушки играем, правильно. Чего сиськи зря мять. К слову о последнем… — Друга мне верни, демон.

— В самом деле?! Всего лишь друга?! — демон вобрал носом побольше воздуха. — Ни возлюбленную, ни славу, ни денег — тебе просто ДРУГА не хватает?!

— Не просто друга, — Князь прикусил губу. Он душу пришёл закладывать в адский ломбард (без возможности выкупа, бл*!), а не обнажать перед каким-то чёртом сраным! — Так, чё покупаешь, нет?! Верни мне Горшка живого и здорового, не наркомана, слышь ты, менеджер по продажам!

— Давненько меня так не оскорбляли… — присвистнул демон. — Ещё скажи, что я людям ипотеки в банке на 30 лет впихиваю под 30% процентов годовых! А нахрена мне твоя душа, ты и так лет через двадцать к нам попадешь… как мужеловец! — и глаза демона торжествующе почернели.

— Сам ты пидор! Ничего в мужской дружбе не понимаешь, — низко прорычал Князь — Не хочешь покупать, хер с тобой. Иди кому другому лапшу на уши развешивай!

— Ну чего ты так сразу, мужик… — Демон пошёл на попятную. — Просто не можем мы тебе его воскресить. Мож ты чего другого хочешь?! Славы, чтоб круче, чем у котелка твоего, а?!

— Горшка! — зло поправил Андрей. — Нет, мне ничего, кроме Мишки не надо. Что ж вы за черти такие, что даже этот вопрос порешать не можете?! — раздосадованно протянул он. Да, не так он свой выходной представлял... Так и запишем в дневничке — событие дня: поругался с демоном перекрёстка!

— Ха, скажешь тоже, писака хренов! Мы делаем, что можем… — заюлили черноглазый, а потом уже, кажется, реально искренне прибавил: — А откровенно чхать на законы бытия… Ну, так только Винчестеры, чтоб им икалось, могут!

— И тут любимчики без очереди прорвались, — вздохнул Князь. — Ладно, бывай, — и поспешно прервал призыв, ибо не был вчера родившимся дураком. И подстраховался на случай, если переговоры зайдут в тупик.

По лицу и телу градом катился пот. Единственный вопрос, который Андрей страшился задать сам себе, было то, а попади ему этот ритуал, когда Мишка был жив, он бы воспользовался им?! Продал бы душу за завязку этого идиота куска?!

Медленно брёл Андрей в ночи домой и дико жалел, что не был слегка навеселе. Подвернувшемуся по пути ему случайному призраку ночной дороги он был почти рад.

Разбившийся мотоциклист был остановлен прицельным броском шепотки соли из кармана. Потом, полазив, Андрей нашёл проржавелый покорёженный шлем в ближайшей канаве. Горел тот с помощью перцового баллончика хоть и неохотно, но горел… Князь отстранённо смотрел на исчезающего призрака и мысленно воздавал хвалу решению Горшка, чтоб его кремировали…

Правда, порой он ловил себя на мысли, что сожалеет и намеренно ищет в оставленных у него Михой вещах признаки паранормальщины, но их не было. Пока, во всяком случае. Порой такие вещи не сразу проявляются.

Если долго смотреть в бездну, та посмотрит на тебя. Угомониться Андрей никак не мог, потому со остервенением очаровывал ведьм и втирался им в доверие в обмен на литературу… А так как обаяние у него всегда на максимуме, то вскоре под рёбрами Князя появилась первая татуировка… Глупо было не подстраховаться от вселения, фактически дернув демона за хвост… Однако в следующий раз постучали сверху, а не снизу.

— Пардон муа?! — не ожидал такого сверзнувщегося с небес счастья Андрей. — Моё тело в обмен на спасение души?! Благодарю покорнейше, вот если бы в обмен на спасение души Горшка — я бы подумал, а так, летите-ка вы к себе… — он задумался, а потом всё же решил не злить херувимов, мало ли, вдруг злопамятны, прямо как демон, что не походил на адскую тварь, — наверх.

Больше Князя ангелы не тревожили со своей благодатью. Только вот ему долго не давала покоя мысль: куда несётся этот дивный мир с какой высоченной укуренной скалы, если уж его, вашу ж мать, сочли достойным роли сосуда для жопокрылого Серафима! Со всем послужным списком: девочки, алкоголь и сквернословие.

Андрей был под впечатлением… Настолько, что даже прекратил копаться в гримуарах разных ведьм. Стал пытаться просто жить. Но получалось паршиво. Творчество уже не помогало до конца вылить всю накопившуюся боль и разъедающую его кислотой вину. Жизнь превратилась воистину в какую-то маяту!

И вот тогда явился Он. Пассажир полночного экспресса… Но не совсем как в песне, потому что Князь похрапывал в такт мерно движущемуся поезду, когда его ухо коснулся короткий перелив звонкого колокольчика.

Странно, но этот звук поднял его быстрее трубы пионервожатого в летнем лагере. Спящий на верхней полке Дима только сильнее захрапел, отвернувшись к стенке… Больше в купе никого не было. Князь уже решил было, что ему показалось, когда отражение в тёмном стекле подмигнуло ему изображением шута, словно сошедшего с его рисунка. Одного из самых ранних, надо сказать!

Чертыхнувшись, Андрей полез было в карман за солью, когда сквозняк коснулся его пяток и… вложил в  простёртую руку билет. Мысленно перебирая в уме бестиарий Лер Саныча, но не находя нужной хтони, он со страхом вчитался в витиеватые буквы…

«Билет на поезд «Второй шанс». Пассажир: Князев Андрей Сергеевич. Сегодняшняя дата и время отправления… 1:08, то есть… — Князь со страхом поглядел на часы… — сейчас».

Стоило ему это прочесть, как мир закружился, сворачиваясь в воронку и утекая сквозь пальцы. Очнулся Андрей всё ещё в поезде. За окном всё такая же темень, в руке ничего нет… Князь счастливо рассмеялся, мысленно обзывая себя шизиком, не умеющим сна от реальности отличить, как вдруг…

С верхней полки на него сваливается отнюдь не Димкина безвольная рука… Проходит секунда-две Андрей не дышит, глядя на до дрожи в ручонках знакомую татуировку пня, а после кричит так, что стекла в вагоне дрожат. В его роду не было банши, но сейчас это похоже именно на это.

С полки кубарем скатывается живой и даже не помятый Горшок и долго трясёт ох*евшего Князя за плечи, в купе вскоре просовывает крашенную голову молодой Балу, через подмышку которого просачивается испуганно хлопающая глазами Маша… Где-то в конце коридора ругается матом спешащая к ним проводница, а Андрей не может перестать заходиться криком… Теперь уже беззвучным. Потому что звук кто-то словно выключает — может, это его разум так защищался, а, может, это и новый виток истерики, что точно била тело.

На голову ему льётся что-то холодное, и уже после того, как это касается глаз, Князь задним умом понимает, что это был самогон (воду они особо не держали, ё-моё, в бутылках! Зачем? Кран же есть — берёшь и лакаешь, как кот или собака, ну или панк!), и теперь орёт белугой уже по другой причине…

Группу в тот день ссадили с поезда. Гордей рвал и метал. Бледный, но совсем не аристократичный Князь Андрей с красными налитыми кровью шарами беспрестанно икал, пожирая больным взглядом Миху, ошалевшего от такого поворота событий и, кажется, чуточку обидевшегося… Ведь в центре заварухи не он. Ведь Князь похоже чего-то употребил, а с ним не поделился. Угу, знал бы он — зараза такая лохматая!

Парни шептались, что «Князя ночью белка Горшка укусила… Перепутала и не к тому фронтмену прицепилась». Кажется, концерт был сорван, но Андрею было плевать. Глубоко, потому что такой поворот  не мог произойти в реальности. Только не с ним. Конечно, знакомые ведьмы не отрицали возможность путешествия во времени, но... Он чувствовал, что это явно не тот случай. Подвох был ощутим всеми фибрами души!

С такой нечистью Князев ещё не сталкивался. Сомневался, что и сталкивался Саныч. Хм... Может, это джин?! И вскоре с него выпьют последние жизненные соки, пока он тут тешится в своей страждущей фантазии?!

После этого Андрей здраво рассудил, что раз это джин, то ему уже ничего не поможет, а раз так, то он хочет насладиться иллюзией по полной! И он, прокравшись к зазевавшемуся Горшку, обнимает того до хруста в рёбрах.

— Бл*ть, Андро тебя какая муха укусила?! Задушишь, ё-моё! — Миха предпринимает вялые попытки выбраться, затем плюёт и выдыхает ему в самое ухо: — Больше не пугай меня так, Княже.

Спасибо, что не прибавил: «Больше не претендуй на моё место Короля драмы!» Впрочем, он это и так прочёл в его смурном лице.

Проходит день, потом другой… Князь уже сомневается во всём. Джинн пьёт его подозрительно долго. Постепенно он расслабляется и спустя месяц пребывания в этом мире перестаёт ожидать смерти, и начинает жить.

Не просто жить, но и оттаскивать Миху с того края, куда тот себя, непременно, загонит. Бескомпромиссно и безжалостно. Андрей уже не тот мальчик-лопушок, которого можно отодвинуть с пути и пойти убиваться, он вгрызается до конца. Точно бультерьер, что своего не упустит. А Горшочек именно свой.

И, кажется, выигрывает этот бой. Миха чист три года, Король и Шут не думает распадаться, у самого Андрея на стороне записано три сольника, давшиеся ему малой кровью, а у Горшка намечается что-то там театральное, но это не Тодд — он проверял… Всё хорошо, Князь почти забывается, отпуская себя, когда горький пепел настигает его: на Миху вовремя концерта падает декорация их шута… Здоровенная такая, с*ка-бл*, декорация — гипсовая! Андрей держит того за руку и лжёт в лицо, что всё будет хорошо. Потому что знает — не будет. Для этого не надо быть врачом. Вообще никем не надо, кроме себя самого. Он просто чувствует.

Его самого трясёт, но в этот раз Горшок хотя бы не был один. И они не в ссоре. Всё бы ничего, но его, ещё не осознавшего до конца потерю, снова бросает во всё тот же адский экспресс со свешенной с верхней полки рукой с пнём… На этот раз Андрей не кричит, он вгрызается зубами в подушку… С такой силой, что душится в ней… Как так получилось — сам не знает.

Однако его утянула всё та же воронка, и вот он снова в покачивающемся поезде со свесившейся с верхней полки рукой Горшка. Князь обречённо закрыл глаза и, чувствуя, как сомкнутые веки обжигают слёзы, на ощупь перехватил ладонь.

Возможно, он умер, и поезд в самом деле мчит в ад. Потому что ни на одну известную ему хтонь — это точно не похоже. Не тот почерк. Просто День Сурка какой-то, только вместо зверька — Князебелка в замкнутом круге, что, вроде, старается перебирает лапками изо всех сил, но обречена.

Вскоре ладонь чуть дернулась, но не вырвалась. Лицо обожгло чужое дыхание:

— Андрей?! — в голосе Миши неприкрытое беспокойство. — Хрена не спишь? И это, — Горшочек ладонями их потряс. — Что за телячьи нежности?

— Если б ты попал в День Сурка, Мих, то чё бы ты сделал?! — не пытаясь скрыть свой насквозь больной голос, спросил Князь. Они оба смотрели этот фильм. Оба некогда строили версии, но никогда ничего подобного и близко не обрушивалось ни на одного из них.

Остаток ночи он слушал целый вагон и маленькую тележку идей о том, как оторваться по полной от Горшка… Часть из них он даже исполнит на очередном круге — этого забега без начала и конца. Так казалось, по крайней мере.

На самом деле Князь считал… Сто восемь раз он просыпался в том вагоне с Горшком наедине. Столько же раз пытался спасти. Абсолютно тщетно. Один раз ему удалось подсадить Миху на ЗОЖ, так тот подавился кефиром и умер. В другой — бедолага запнулся о камень во время пробежки, и проломил череп об асфальт. Раз Андрей не делал ничего, а тот всё равно умудрился поскользнуться  и брякнуться всё той же бедовой башкой в ванной. Раза четыре его сбивал КАМаз. Два — Горшка убивали бандиты, три — Миха просто умер от остановки сердца во время секса, пять — и вот, бл*ть, опять… Автобус, гололёд, сложный участок дороги, а Михе просто не повезло. И один — Горшка убил… горшок! Тот камнем сорвался с балкона, лопнуло кашпо — и вот я был, и вот меня не стало, а повсюду россыпь из герани и мозгов. Интересное цветосочетание, м-да.

В сто восьмой раз Князь просто сходит с поезда на следующей станции, никому ничего не сказав. А в привокзальном кафе к нему подсаживается мужичок, при одном взгляде на которого у Андрея что-то обрывается внутри.

Все остальные люди вокруг тут же показались ему всего лишь декорациями, а главный Кукловод — вот он перед ним, режиссер и сценарист дурного кино, заложником которого стал Князь.

— Ну же, больше страсти, Андрей! — прочитал его мысли некто с ничем непримечательной внешностью, что могла бы обмануть... ах, если бы не хитринка в его шутовских глазах… Или бесовских?! Князь, признаться, считал шута добрым, а этот гад...

Тут Князя накрыло, и он с голыми руками танком попёр душить неведомую Сучность, вместо этого уткнувшись ладонями в плюшевого Мишку. Отбросив игрушку с намёком в сторону, Андрей рявкнул в пространство:

АУ-1. Охотник

Dart Lea

Если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя.
(Фридрих Ницще)
***
Что, если мы смеемся над жутенькими "побасенками" Князя, а он реально их видит... и даже борется?!
Апдейт от 11.07.2024:
Превратила в сборник драбблов: Король и Шут + сеттинг сверхов, ангелы, демоны и прочий бестиарий

Сверхъестественное

Король и Шут (КиШ)

КняZz

Михаил Горшенёв

Андрей Князев

КиШъестественное

Андрей жил почти спокойно. Попытки оживить или хоть как-то связаться с Горшком он оставил после того памятного рандеву в поезде. И вообще он теперь в поезда садился с опаской.

Сон иль быль, но в память клеймённой сталью врезались все 108 раз, когда он закрывал Мишке глаза и просыпался вновь и вновь в летящем в ночи поезде, чтобы всё начать сначала.

Но те жизни, как беговая дорожка в спортзале — сколько не выбивайся из сил, а конец всё равно есть и сход с рельс неизбежен. Они пробегали, где-то ему удавалось насладиться и взять от «нежизни» всё, на что Андрей в реальности никогда бы не решился, но конец… Тот нивелировал всё, погружал в раздрай и рвал душу с корнем. Пока не пришло отупение. Он выгорел.

Ну размазало Мишу выскочившим из ниоткуда автобусом, ну прихлопнуло кактусом с приоткрытого окна — плевать. Он выгорел. И просто взял и сошёл на первой же станции.

Там он повстречал не весть кого. В то, что это бог коварства и обмана, трикстер — отчего-то верилось чуть меньше, чем в то, что Горшок способен бросить героин самостоятельно и без лишних хлопот.

Нет, это к лирическому герою Пушкиной летним ярким днём явилась ни ведьма, ни колдунья, а сама Смерть. К Андрею же явилось нечто иное. Незнакомое старому охотнику Лер Санычу существо. Сильное, самоуверенное, но… привыкшее к людям, их укладу что ли. Ни один нормальный ангел или демон — так себя вести не будет. Да, Князь не знаток сверхъестественной психологии, но всё-таки уверенность такая в нём откуда-то имелась. Как бы там не было, но этот экстраординарный экземпляр помог ему принять свершившееся… По крайней мере, на время боль притупилась. Осталась только светлая печаль.

Только вот не совсем. Странностям в его жизни всегда было место, но последнее происшествие… Явный перебор! Князь с удовольствием залёг бы теперь на дно, но потревоженный улей уже не остановить. В попытках докричаться до небес и врат ада он слишком многими связями оброс, обрывать которые попросту опасно для жизни и… посмертия тоже.

Потому Андрей продолжал гонять чаи и мило улыбаться, захаживая в гости к знакомым ведьмам, которые сильно не наглели и всего-то просили: то-другое спеть-сыграть, в тексте о них намёк вплести… Вот и получилось, что он один на всех оказался. Ни вздохнуть, ни… Ну вы поняли.

Потому в своём бешенном графике он не сразу заметил, что вокруг него творится нечто… странное даже для Андрея Князева дипломированного борца с ослом! А что вы думаете: однажды его ведьмы скинулись и подарили ему такой в рамочке под стеклом. Чувство юмора у дамочек на уровне — с самоиронией — вот с чем слабовато!

Вообще-то говоря, он за столько лет почти привык к тому, что на пути его следования порою необъяснимо скакало напряжение  в усилителях (техники беспомощно разводили руками, когда фанаты их обвиняли в рукожопости!), мигали лампочки на концертах, гримёрках, даже аэропортах (спасибо, что не в самолёте, а то обосраться можно!), поездах, отелях… Но, чтоб и дома, где из сверхъестественной "хренебонды" только жена и её подружки… Пиявки да лягушки (ну почти!)... Нет, после зловеще замерцавшей в туалете новой лампочки Князь был уверен, призрак или ещё какая хтонь тащится за ним.

За чемодан что ли уцепился, паразит? На всякий случай Андрей сжёг, предварительно посолив, верный чемодан, рюкзак и акустическую гитару, что было особенно грустно. Однако вещи — это всего лишь вещи, тащить на них, возможно, энергетического паразита в дом к девочкам он не планировал уж точно. И так пришлось вместе с Агатой поползать, обновляя защитные символы под видом замысловатых рисунков. Всё-таки не паранормальным гостям не надо такое видеть, решат ещё, что совсем их приятель сбрендил.

На какое-то время в квартире в самом деле всё утихло. Но по пути следования ни на йоту. Но не мог же он и в гостиницах наводить полный марафет? Нашейный же амулет и папка с защитными рисунками в чемодане не останавливали странного духа. А затем Князь вывел следующую закономерность: защиты в доме хватало ровно на сорок дней… Они, конечно, с Агатой обновляли, но затем неведомая хрень стала крепнуть. И срок уменьшился, дойдя до трёх дней, а это уже издевательство какое-то! И нет дело было вовсе не в квартире, чья история была проверена перепроверена на сто рядов. Тут они были уверены.

Что-то тащилось именно за Князем. Упрямо и неотступно следовало. Порой, правда, куда-то пропадая, но неизменно возвращаясь… А это вдвойне жутко, зная изнанку бытия, чувствовать на себе чей-то взгляд. Изучающий, бл*.

Правда, тот не был дурным, и неизвестная хрень ни разу не навредила ни ему, ни его окружению. Помехи в аппаратуре на концертах не считаются, прости, Егорыч. Порой Андрею казалось, что через эти помехи прорывается голос да и не чей-то, а… Ну да, ладно, то, что у него горшенизм головного мозга — это всем известно. Потому не считается. Ему показалось, бл*!

Его приятельницы-ведьмы осматривали Князя и его квартиру, вещи — всё. Но было чисто. Одна сказала, что след присутствия имеется, но дух, несомненно, прячется, потому что понимает, кто они, но выкурить — его дохлый номер… Так как решительно неясно за что именно тот прицепился, откуда выдирать-то надо? Но ведьмы сходились в одном: его Каспер (не Ришко) не агрессивен!

Но это только пока… Растущую силу и тяжесть присутствия замечал даже сам Андрей не то, что ведьмы. А, как известно, призраки поначалу могут быть нормальными, немстительными, но их всё равно тяготит не жизнь в ставшем чужом мире, и они постепенно звереют, сходя с ума. Как и в аду, где люди постепенно превращаются в демонов. Перспективы просто — швах.

Но пока… Жизнь продолжалась. И его привидение без моторчика порой приносило и пользу. Так как обычно то было тихо, как лихо и больше незримо наблюдало, но порой устраивало настоящее буйство… И вот за такими светопреставлениями с летающими тарелками (барабанными) Андрей и находил потом реально злющих "касперов", которые жрали «туристов» молчком.

Почерк предупреждений всегда был один да и порой находились среди них не духи неупокоенные, а вурдалаки и оборотни, а то и кикимора болотная, пролезала через слив… Менялась лишь интенсивность свистопляски, но одно было нерушимо: "Каспер" шкодничал, когда Князь оставался один. Никаких тебе свидетелей, словно нарочно! Чтоб с ума сходил, видать.

Бывало, что тот донимал Андрея и просто так. Выделывал всякие фокусы с исчезновениями носков, карандашей и последних штанов. Так что группе оставалось лишь дивиться, почему их босс, кутаясь в полотенце на манер султана, голосом Терминатора твердил: «Мне нужна твоя одежда!» А мотоцикл тебе не надо, а, Сергеич?! Но больше того пугали появлявшиеся в альбоме корявые надписи, будто трёхлетка отчаянно пыталась писать, но ни черта не выходило… Эти каляки-маляки Князь как-то боялся выкидывать. Потому что… Ну навеивало от них чем-то знакомым, что аж рука не поднималась.

Порой ему казалось, что неведомый общается морзянкой. Но чтобы не сойти с ума Андрей отчаянно не хотел ту расшифровывать, потому что боялся, что это правда. Однако в один особенно поганый вечер, когда скука одолевала так, что хотелось кричать, он записал сообщение. И тут же, осознав краем извилины, что буквы не бессмысленны, а складываются в слова, сжег бумажку к чертям, не читая.

Он столько всего повидал, а тут отчего-то обуял почти священный ужас… От простого послания, словно после него мир уже не будет прежним. Тогда-то и появился Шепчущий. Проклятый дух стал сильнее и смог нашептывать на ухо пока что-то невнятное, но Андрею хватало и этого, чтоб начать седеть. Особенно он усердствовал во время приснопамятного ковида... Видимо, даже призрака достало торчание в четырёх стенах — хотелось развлечений, блин! Тогда, сидя дома, одолеваемый неведомым, Князь психанул, собрал манатки и ушёл на съёмную хату.

"Каспер", конечно же, следовал за ним, но хотя бы он отвёл его от семьи, хотя тех, тот и почти не доставал. Только Агата порой жаловалась, что кто-то безобразничает с её отснятым материалом, добавляя туда факи и эффект красных глаз. Один раз подмешал в шампунь краску — шкодник ещё тот.

С тех пор его брак невольно превратился в гостевой. Призрак, кажется, был этим страшно доволен. Даже почти не донимал его какое-то время. Чтоб отвлечься от всего этого и не сойти с ума, Андрей записал Домашний альбом, куда включил и отраженье своих мук — Шепчущего. Люди решили, что это про шизоида, пусть… Плевать он хотел. Однако после выхода альбома на холодильнике из магнитов с городами (а так побывал Андрей много где, то магнитов хватило — другое дело, что что на размах мысли едва хватило самого холодильника!) было выложено лаконичное: «Альбом — гавно!» — вряд ли то приходившая в гости Диана провернула… Та, конечно, ещё переживала юношеский максимализм, но предпочитала высказываться прямо, а не так! Исподтишка стрелять батьке в спину.

И тем не менее неупокоенный то жаждал своеобразного общения (доставая его всеми способами), то ненадолго пропадал. Логики в этом не было никакой. Да, и повторюсь, попыток всерьёз навредить Андрею и ко тот не предпринимал — так, мелкие каверзы, чтоб было, чем время занять. Если честно, когда появилась сама идея сериала и глюка у Горшка в образе шута, то часть повадок он тому отдал из своего личного "Каспера", приправив тем таинственным пассажиром полночного экспресса. Для зловещности.

Вроде, тот и не злой, скорее забавный, но в тоже время порой и дрожь берёт. По задумке Андрея тот не был антагонистом, но сценаристы немного (много, бл*!) перекосили, сделав из него змея-искусителя.

О, сериал… От него дух, будто белены объелся. Буйствовал. Потерял осторожность. Если раньше Андрей просто шепот неясный разбирал, то теперь, кажется, сходил с ума по-настоящему. "Каспер" матерился, ронял съёмочной группе, в особенности режиссеру и сценаристу с продюсерами на голову разные предметы… Правда, надо отдать должное — не тяжелые.

Раньше Андрей и не думал всерьёз в одном довольно очевидном ключе, но после того, как как у напившегося Кости развязался язык и тот признался, что слышит вполне ясные подсказки, как играть, откуда-то из пугающего «вне», то у Князева «дыбом встала несуществующая шерсть на загривке».

Но ведь то было НЕВОЗМОЖНО! Миху кремировали, и он столько времени искал возможности объясниться, стуча во все двери… Нет, даже если тот уцепился за какую-то памятную, значимую вещь, то всё равно… Андрей так стучал… Преступлением было не откликнуться! Если только Горшок не свредничал и не затаился, а начал одолевать только тогда, когда он собрался было жить дальше… А что, с*ка, вполне в его духе… Бл*дь! Ну или поначалу был слишком слаб, что тоже было вероятно.

В результате Князь решился. Михе надо было помочь упокоиться. Никаких разговорчиков, а то раз, связавшись хоть через азбуку Морзе, он его отпустить будет не в силах! И оба будут страдать: один из-за нахождения в подлунном мире, где ему уже нет больше места, а второй из-за судьбой им посланной связи, что тянет, зовёт на тот свет. Нет, спасибо!

И Андрей, собравшись с силами, отрыл всего чего у него было памятного и бережно хранимого от Мишки — забытые — нет, бл*дь, не ботинки, а зажигалки, старый, поеденный молью и собаками кожаный плащ (он его вообще с Касл-Рока умыкнул); пожеванный плесенью свитер из собственных загашников; так и не вскрытая бутылка коньяка, которую они должны были распить с горя, когда и если Король и Шут позовут на, прости ктулху, «Евровиденье» — та хранилась у Князя, так как тот был не любитель, а Миха пил всё, чё горело. И много чего ещё. Включая спёртый у Оли томик Гамлета, который Горшок читал перед смертью, и прядь волос, которую бережного Татьяна Ивановна с рождения этого оболтуса… Да Князь — вор, сам себя презиравший, но тяжела и неказиста жизнь сельского кара... тьфу, охотника на нечисть.

И вот сложил он всё это на пустыре, залив для горючести этим самым коньяком, когда за спиной раздался тихий скрип, но Князь не поседел, как старик… Он был предусмотрительным чертягой и надел беруши! Чиркнула одна их зажигалок и затем полетела следом в горящую кучу.

Рвано дыша и рухнув рядов в изнеможении на колени, Андрей плакал. От горького дыма ли, или же оттого, что на самом деле он не хотел отпускать, хоть и понимал разумом, что давно пора.

Он вытащил беруши, так как посчитал, что всё кончено, как вдруг полупрозрачный силуэт выплыл из темноты и с интересом покосил на костер. На Горшке был тот самый плащ, гады и игольчатый причесон. Потоптавшись у пожарища, он присел рядом с онемевшим от такого поворота Князем, закурил и поинтересовался:

— Не понял что? — заплетающимся языком произнес Андрей, выпучив глаза на Мишу, который и рад показывать всякие фокусы, взял гад и плавно перетек в свою более пожеванную версию — в седого, обрюзгшего, погасшего — в общем, такого, каким он его последний раз видел на Окнах, где и ужаснулся. Но недостаточно сильно, чтоб принять меры... или хотя бы просто нормально поговорить.

— Что я в твой голове! — ничтоже не сомневаясь, выпалил Горшок и поспешно прибавил, заметив застывшую гримасу, где ярко высвечивалось: «Кранты!» — Нет, ты не сошёл с ума, просто… — он замолчал, принимая свою более раннюю и невинную форму (издевался что ли?!), а затем продолжил: — Балу хоть и тот ещё дурик, но верно тогда сказанул.

Ну с этим Князь был согласен. Дурик — это мягко сказано, Сашка Балунов — вождь дебилои… Ладно, проехали. У всех рожа в пушку, что уж там. На том и сошлись ведь!

Мишка же продолжал нагнетать театральность: чё поделать, видимо, поднахватался за почти три года!

— Мы живём друг у друга в голове, — наконец, пояснил Мишка. — Я вот, вроде, помер, но не совсем — ты держишь. И пока ты тут, Андро, путь в преисподню или наверх мне заказан. Одна душа, но два крыла — бл*дь, лучше не спи*нуть! Ну, если только ты весь не обсыплешься солью, не обольешься бухлом и сам себя не подожжёшь… Ведьмак херов! — последнее он практически проворчал, требовательно глядя.

Андрей крякнул, не зная, что тут вообще можно сказать. А что в таких случаях говорят? Ну поделитесь, кто бывал в такой экстремальной ситуации?! Его разрывало: одна часть была безумно рада и рвалась обнять призрака и никогда не расставаться, прекрасно зная, что ничего не получится; вторая… Охотник в нём твердил, что Горшку здесь не место.

И всё же та первая была очень сильная. Сама мысль о том, что Миху будет видеть только он и что они будут всегда вместе… Персональный Горшок — это, конечно, хорошо, но… Андрей же стрельнется вскоре от такой жизни. Однако что-то подсказывало, что и это не будет концом, если их души в самом деле связаны.

Просто он знал Миху слишком хорошо. Ему всегда мало. Он не выдержит иметь лишь одного зрителя, сгорит с тоски, предварительно взорвав ему мозги. Поначалу, может, всё будет и неплохо, но потом… Андрей покачал головой, а Горшенёв понял это превратно, заголосив:

 хочешь от меня избавиться? — Миша кивнул на догорающий костёр с дорогими вещами.

— Мих, — на Князя было жалко смотреть. — Тебе надо идти дальше, — с нажимом сказал он. Одновременно с Горшенёвым он пытался в этом убедить и себя. Часть его упрямо желала ухватить того за плечи и не расцепляться никогда. Чертовски сильная часть, надо сказать.

— Для чего? — Горшок осклабился. — Чтоб не мешать тебе?

— Нет! — Андрей аж подпрыгнул. — Не во мне дело, а в тебе. Тебе тут плохо! — совсем тихо прошептал он, отводя глаза.

— Мне?! Мне зашибись! — Мишка едва призрачной слюной не подавился, что было странно. Таких «полтергейстов» Князь ещё не видал. А может лучше мёртвых анархистов, а? — Я парю тут невидимый везде, где надо и не надо, уши грею, понимаешь ли… Столько всего узнал, чего б и вовек не пожелал, — угрюмо прибавил тот, но тут же чуть просиял, приободряясь. — Зато я на любой концерт — зайцем! На самолёт прыг — на свободное кресло ныр — и никакого тебе контроля сраного и этого их: у нас с бухлом нельзя — выкидывайте! И вообще… Хочу сисьски смотрю, хочу — нет! — аж завёлся тот, перечесляя сомнительные плюсы бесплотного бытия: — Знаешь, сколько я сочных дынек и яблочек в раздевалках у спортсменок и актрис повидал?! Тебе и не снилось! Это я тебе, Княже, мешаю! Наслаждаться безраздельной властью в группе и на сцене! Гитаристов разных белобрысых совращать мешаю!

— Чего? — Андрей округлил шары. — Ты охренел?! — и он с воем схватил ухмыляющегося Горшка за призрачные лацканы плаща, отчего тот, демонически гогоча, на всякий случай переместился от него на пару шагов, весь сверкая во мраке.

— Это ты охренел! Меня сперва на Ришко променял, а потом на этого хмыря Альберта переключился! — голос Михи звенел от обиды. — И вообще сволочь ты! Тебе кинцо про 108 жизней показали: ты и, роняя тапки, поспешил меня забыть!

— Да я… я… — Князь схлынул с лица и неожиданно для самого себя заорал в ответ: — Я из-за тебя, дуралея, с Каспером контракт разорвал! Думал, что не выдержу, если ещё один друг при мне ласты склеит, а он мог — курил, как паровоз, когда ему совсем нельзя было! Я из-за тебя человека доставал! Альберт же… Чё я теперь всё, что ли в монастырь уйти после твоей смерти должен был, а?! Или в сторону кладбища позти?! Куда прикажешь, а? Нет, Миша, у меня своя жизнь… А у тебя… — он задохнулся, — Мне жаль, что ты не сумел её построить.

— Значит, вот как ты заговорил, — Горшок закусил губы, глядя невидящим взглядом. Реально, вроде, призрак, а взгляд — выразительно живой... И страшный от этой боли! — А тогда, когда Гавриил дёрнул меня к тебе в сон, ты так проникновенно извинялся, что я почти поверил. Дурак я. Конечно, — и он медленно побрёл прочь.

— Миш… — совесть тисками ухватила Андрея за горло. — Подожди, пожалуйста! — он побежал за ним, чувствуя, как внутри всё жжет. — Скажи, так это правда была? Мы, в самом деле, тогда хорошо так поговорили? Не глюк? Не обманул Локи?

— Не только тогда… Те 108 раз… — Горшок остановился, но поворачиваться к нему лицом не спешил. — Я проживал их вместе с тобой, но память о былой жизни и предыдущих кругах получал только, когда умирал, — он замолчал, и затем, наконец, развернулся. Лицо его блестело. Неужели призраки плачут?! — Мне понравился пятый, — совсем тихо прошептал Миша.

— Мне тоже, — Андрей стиснул кулаки. — Причал, лодка и почти две недели в тишине: без фанатов, группы и дрязг. Никакой цивилизации на пару часов езды на вездеходе.

— Да, — Горшенев присел на карточки. — А как нас ломало… меня от наркоты, а тебя от отсутствия бытового комфорта и любимых игрух на компе! — он усмехнулся... но так — по-доброму.

— Это я жаловался, чтоб тебе не так погано было… На самом деле мне там очень хорошо было, — Андрей хитро прищурился.

— М-да, жаль, что окончилось всё так паршиво на том круге… У Белаза отказали тормоза… Как это, бл*дь, попсово.

— Да будет тебе, — Князь отмахнулся. — С геранью ещё неудобнее вышло… Считай, на ровном месте.

— Не, нормально! Почти как в пункте назначения! — отозвался оптимистично Горшок. — А вот вовремя секса — это фейл, — помрачнел тот.

— Ну хоть время хорошо провёл, — хмыкнул Андрей, припоминая. — Ушёл на пике наслажденья, так сказать…

— Гад ты, Князь, — беззлобно отметил тот. — Натуральный.

— Я то натуральный, а вот ты…

— Хорош! — замахал ручищами Миха. — Не могу я просто так взять и уйти, понимаешь, да? Хочу, но не могу! Хоть тресни.

Они оба замолчали, напряженно глядя друг на друга. Пока Андрей, не выдержав, крепко матюгнулся и спросил:

— Если… Ни один не может помереть спокойно, пока другой жив… То что ли мне предлагаешь, разбежавшись, прыгнуть со скалы, а?! — Князь засопел, закусывая губу. Умирать не хотелось. Совсем.

— Да нет же, дурень! — Мишка вновь чиркнул синеватым пламенем зажигалки, затягиваясь и выпуская в лицо Андрею призрачный дым. — Я этого не хочу. Я ж почему столько лет не объявлялся, как думаешь, а, ё-моё? Боялся тебя… — он вновь затянулся. — Тебя потревожить, короче. Но мне порой так невыносимо становилось… Я срывался. Ну и это полезным быть хотел. Я ж теперь всю эту нечисть хорошо вижу — вот тебе и сигналил. А сегодня ты вещи мои пожёг… Какие-то и вовсе спёр, купчинский бандит ты, хренов! Ну, я и перетрухнул немного, что исчезну сейчас и вообще… не выдержал такого надругательства, понимаешь ли. Ну да, я помню, что сам хорохорился, что все вещи — пыль, что за них держатся лишь глупцы, но… — Горшок замолчал, глядя куда-то в небо странным взором. Ему было больно — им обоим было.

— Ты сохранил все мои рисунки, — тихо закончил Князь. — Я знаю, не отпирайся.

— Это другое… — начал было тот, но заткнулся, отмахнувшись. — Короче, — Миша пожевал край плаща, а затем беззубо улыбнулся, глядя прямо на него. — Вот он я! Нет, если тебе так моя рожа опротивела, я могу где-нибудь поскитаться, пока ты не помрёшь, но…

— Никаких скитаться! — Андрей ухватился за край призрачного плаща… Естественно, пальцы прошли сквозь. — А ты ещё кому-нибудь показывался?! — полюбопытствовал он.

— Только молодежь во время пьянки пугал. Ну, а хрена? Сами на такие роли согласились! — и Горшок довольно загоготал. — Ещё… Ну пару раз Балу пугал, тот думал, что белку словил… Я не стал разубеждать. Не все же охотники, как ты! Когда тот отмер, то разговор у нас вышел… и не один, а тот возьми и в книжки свои утащи кое-что оттуда, — он вздохнул, снова пожевал край плаща — нервничающий призрак — во, дела. — К группе являлся. Беседы проводил. Напугал до усрачки. Благо я только к бухим прихожу… Так и в самом деле, недолго белочкой, аль алкогольной феей стать. Тьфу! — Миша поморщился. — Как-то по-пидорски прозвучало. У Лёхи был, тот особо не удивился, просил привет Есенину передать, ну, а что… Разубеждать не стал. К тебе тоже приходил. Во снах-то. Этот же жопокрылый… как его! Гавриил!  — легко разрушил он программу Локи. — Вот он, ё-моё, дорожку показал, а я и, знай, стал мотаться. А ты чё думал просто так что ли всё?

— Нет, — Князь прикрыл глаза, садясь рядом, так что его плечо немного провалилось в призрачное. Странно, но холода он почти не ощутил. Зато проговорил, понимая, что на рожу, вопреки логике, просится счастливая улыбка: — То-то я почти и не скучал. Ты же всё это время рядом был.

— Не всегда, — заметил Миха. — Я у Сашки часто бываю. Не показывался, правда, ни разу, но собаки-кошки, всё равно чуют.

— То-то мои порой в пустоту пялятся… Так и знал! — пробурчал Андрей, а потом, кое что вспомнил, так его передёрнуло: — Ты извращенец, знал, да?!

— Брось, — Горшок закатил глаза. — Сдался мне ты больно… И вообще хреновый ты охотник и ведьмак, раз не знал!

— Я не охотник, и не ведьмак! — устало ответил Князь. — Я просто знающий. И не могу пройти мимо, когда замечаю изнанку, — вышло так, будто он оправдывается. А, впрочем, разве было иначе?

— Ну-ну, а стучался во все двери ты вполне подготовлено! Как же, ё-моё, я раньше-то не замечал, что ты… знаешь о чём поёшь?! — Мишка заржал. — Нет, ну серьёзно, Княже, вампиры?! Вы серьёзно замочили с Леонтьевым в Америке парочку вампиров?! Струной?

— Ты просто слишком много… — Андрей помялся и немного смягчил удар. — Бухал.

— Кололся — так и говори, — пробурчал Горшок. — Ладно, тебе… Теперь это мне не грозит. Ну, так что?! Давай я сочиню тебе годное музло, а?! Ну раз всё равно застрял тут — так хоть пользу какую-никакую принесу, ну как идея, а?! Музло с того света — звучит же!

— Не смей отказываться! — зарычал тот. — Во сне ты так категоричен не был!

— Я же думал, что это мой мозг, прокастинируя, выдал. Как Менделеев, бл*дь! — Андрей сжал собственные виски, тихо бормоча: — Хотя неизвестно ещё, что за призрак водился у него!

— Ну, уж, наверное, тот не отсыпался от него солью и не отгонял защитными символами и амулетами, как чёртов ведьмак! А ведь ты ж поначалу сам меня звал-звал, чуть душу демонам не продал, ангелам тушку в бессрочную аренду не сдал! А тут на те! Сгинь нечистая! Ты охренел?! Или заменил меня этим своим белобрысым?! — и вновь старая песня из Горшка полилась. И что ты будешь с ним делать, а? И с самим собой чего, м-м?

— Если ты не заметил, то сейчас я здесь… И даже не кидаюсь солью! — Князь рывком поднялся. — Чего ты добиваешься? Хочешь писать снова песни — хорошо, но… Мишка, тебе здесь не место. Ты тут будешь страдать, пойми же ты, башка трухлявая! — говорить такое было больно, но необходимо. Может, если лучше дожать, тот упокоится с миром. Не превратится в безумную страдающую душу.

— А про трухлявую ты б попал, не кремируй вы меня! — нарочито весело хохотнул Горшенев, тоже поднимаясь, а затем уже совершенно серьёзно добавляя: — Нет, Андрей, никуда я не уйду… Потому что мое незаконченное дело — это ты! Только вместе и никак иначе, — и Миха обезоруживающее улыбнулся провалами зубов. — Ладно тебе! Это я сдох, а не улыбка на твоей постной роже! — и он хлопнул его по спине, а Князь… почувствовал.

На душе стало чуть легче.

Бонус-трек. Шепчущий

Ввергнуть нас в неволю аду не позволю!

Я воскресну, сгиньте в бездну, слуги Сатаны!

В каждой шутке только доля шутки…

Андрей может и не тот самый, про которого Кормильцев текст наваял, но тоже и крылья, и нимб имеет. Правда, как уже давно и чётко уяснил — те надо очень-очень хорошо прятать, иначе — каюк. Нефилимы, понимаете ли, скверна, противоестественные создания, ё-моё. И нет, Горшок его не кусал. Сами словечки в голову залезли. Эх.

На самом деле тяжела и неказиста жизнь отнюдь не артиста. Хотя и им стать пришлось. Зачать нефилима какой угодно ангел способен. А вот рисковать потом низвержением… В общем и в целом, кем бы там папаша не был (или мамаша!), но он свалил. Перед этим, правда, пристроив в семейство, которое детей само иметь не могло. Объяснил ещё, расщедрился гад, что дитё может разные штуки вытворять. Но семейство-то и само необычное, так что к фокусом привычно было.

Конечно, сами подумайте, в какой атмосфере там Князь рос! Бабуля — ведьма, мать — гадалка, отец… тоже медиум, блин. Так что кто там перед ними крыльями порхает да сверток проблем предлагает... сразу смекнули. Но не отказались. Такие вот нелюди неугомонно-азартные.

Да и согласны те были с утверждением ангела: «Да кто его тут будет искать? И Небеса, и Ад сейчас сузились до одной точки на карте с названием из трёх букв!»

Вообще в этом был смысл. От дитёнка в сверхъестественном семействе, работающем на совершенно обычных должностях, обыкновенности и не ожидают. Можно и замаскироваться. Он и замаскировался, да. Нормально развивался себе. В школе учителей не проклинал… Ну почти… тот случай с математичкой и её изменившими цвет волосами — не считается! Безвинная шутка, а ей синька даж пошла, блин! Правда, кличка приклеилась вместо Марины Дмитриевной стала Мальвина!

Научился постепенно себя контролировать. И глазищами в темноте не светить. А вот когда крылья получилось проявить… Короче, и так-то о Голубково слава шла такая… Своеобразная. Ну да, нечисти там много жило. Ещё одна пришла! Про летающего бухого в поросячий визг жопокрыла… Ох, отходила его потом крапивой бабушка. Так и рассказала, что он у них в семействе кукушонок, и что если светиться будет — не жить ему. Небеса только в книжечках добрые, а сами за собой косяки в виде рождения вот таких, как он подчищают. Иначе бы давно всех блудливых ангелов перебили. Нефилимы-то сильнее родителя — закон. А нелюди тоже боятся тех, кто сильнее. Вот и топят, пока не вошли в полную мощь и не стали угрозой. Как котят.

Котят, к слову, Князеву тоже всегда жаль было. Но о стерилизации в деревне не слышали, а кормить столько ртов… Эх. Неудивительно, что в возрасте пяти лет он переместил тонущий мешок из реки прямиком в густо оживленную улочку родного города… В газетах писали, а родители безошибочно связали происшествие с ним. Благо охотников это не заинтересовало. Да и с чего бы? У них в Питере и без котят, которых вообще-то спасли, работы навалов. Одних вампиров с оборотнями кланов больше, чем работников заводов и фабрик. Да-да, не ослышались. Правда, большая их часть жила вполне мирно и не пила всех подряд. Ещё и интеллигентами себя мнили. Санитарами города… Так, ладно… Но и правда!

В Питере особо охотникам рады не были. Нечисть сама себя урегулировала. Были у них тут свои… Вожаки отнюдь не пролетариата. В рамках держали, ага. Так что не приходилось душить в себе порывов пойти да и разворошить гнездо. Просто потому что… Кровососы иные почеловечнее людей бывают. Да и взглядам широким способствовало то какие иногда персонаже к родителям за помощью ползли. Проникаешься. К тому же сам-то он тоже монстр, даром, что пернатый. При желании может таких дел наворотить, которые и всем питерским вампирам вместе взятым не снились.

Андрей не хотел. Он вообще-то лезть туда не желал. Сверхъестественный мир пусть звал и манил, но родной диван был ближе. Как и мир, в котором всё было иначе. Не так как дома, где столько несправедливости и боли. Где свет, и тьма не грызут друг другу глотки, уничтожая всё вокруг. Ему нравилось созидать. Творить, а не рушить… Вот и балансировал.

По примеру родителей, что успешно делали мину обычных граждан, пошёл после школы в шарагу. Даже к сверхъестественном способностям для поступления не прибёг. Ему важно было самому, а не по звяканью крыльев. Так-то… Благо хоть мама подсуетилась и слесарем высшего разряда Андрей не стал.

КиШъестественное

Содержание

АУ-1. Охотник

Бонус-трек. Шепчущий

АУ-2. Ангел и Демон

Комментарии (0)