Едва утреннее солнце отразилось на горизонте, как Эвтида уже стояла у порога своей маленькой, но уютной лавки. Город просыпался, на улицах появлялись ремесленники и торговцы, которым Эва приветливо улыбалась. Когда вытаскивала из помещения вязанный стул и небольшой столик, чтобы посетители могли присесть и перевести дух, выпив холодного хека или сока из плодов персика, которые она любезно подавала ожидающим, к ней подошел пожилой мужчина, торговец тканями из соседней лавки.

— Доброго утра, Эвтида, налей-ка мне плошку, — он потер лоб тыльной стороной ладони, вытирая капли пота, — жара какая, с самого утра. Ты уж, слышала вести?

Эва радостно улыбнулась старику, и принесла кувшин с пивом, наполняя плошку:

— Какие вести, дорогой Халиф? — она протянула ему плошку и взглянула на старика.

Она относилась к нему с добротой, как и он к ней. Халиф помогал ей в начале вести записи о продажах и советовал ее лавку своим покупателям, говоря, что там торгует настоящая волшебница, которая своими руками делает чудо, помещая его в мази и отвары. На самом же деле, однажды она сделала мазь, после чего его колени перестали так сильно ныть, а он все говорил, что сами боги послали ему спасение в ее лице. Эва смеялась, но была благодарна ему, очень привязалась к старику за три года, которые держит лавку, а он к ней.

Халиф, жадно осушив чашку, отдал ее назад в руки девушки, продолжил:

— Да вот говорят, эпистат пожаловал в город наш, чтобы черномагов отыскать, — он сделал протяжный вдох удовольствия.

В сердце Эвы подступил удар страха. Верховный эпистат в городе ищет черномагов? Она никогда не видела его, но слышала, что поговаривает народ, мол Белый убийца безошибочно знает, что перед ним шезму. Ни один не сумел сбежать от него. Так же знала про внешность эпистата, по слухам, он был огромного роста и белесый весь, как луна в ночном небе.

— Разве же в нашем городе черномаги есть? — Эва сглотнула ком в горле и сделала менее испуганный вид, чтобы Халиф ничего не заподозрил, — я уж не слышала несколько лет о них.

— Они умело скрываются, но я слыхал, что один точно есть, что помогает людям в ночи, немой шезму, — он пожал плечами, — никто не знает, кто это, а если бы знал, стал бы сдавать того, кто только пользу приносит? Но говорят, что в Фивах болезнь какая-то зародилась, а эпистат думает, что повинны в этом черномаги. Не знаю уж.

Конечно Халиф не знал, что тот, о ком ходят слухи, прямо сейчас перед ним стоит. Эва скрывалась, словно призрак, никто никогда не видел ее лица и даже цвета кожи. Она умело прятала все за тканями и маской. Так же, как и голос. Все, что она видела, связываясь с Ка или проникая в сон, записывала на папирус. Находили ее люди по разному, через слухи. Точнее, она сама находила того, кому нужна была ее услуга.

— Раз уж в Фивах болезнь, чего к нам в Гермополь приехал? — Эва приняла интересующийся вид, стараясь скрыть испуг, который настиг ее сердце.

— Этого не знаю уж, дорогая, но видимо не просто так все, — старик снова протер лоб тыльной стороной, и хромающей, медленной походкой начал двигаться в сторону своей лавки, — колени опять болят, приготовь мне мазь, на закате зайду.

Эва лишь кивнула ему. Она проследила за тем, как Халиф удалялся от нее, но сама была глубоко в своих мыслях.

Зайдя в лавку, она села за стол, бегая глазами по папирусам, задумавшись.

 «Что же делать мне? Если правда о том, что говорит народ про эпистата, то мне как скрыться? Умирать я не готова, да и не сделала ничего дурного, лишь людям помогаю. Боялась, что меджаи заметят меня, поэтому все продумала. Конечно слухи обо мне ходят везде и до эпистата дойдут, но никто не знает, что это я на самом деле. Сбегать сейчас нельзя, заподозрят. Да и как я лавку оставлю, Халифа?»

Эва громко выдохнула и зарылась руками в волосы, опустив голову.

— Сначала работа, а уж после, как домой доберусь, все еще раз обдумаю, — сказала она сама себе и принялась читать папирусы, уже вдумываясь.

Работа помогла отвлечься, хоть и не полностью. Эва была уверенна, что у нее есть время что-то придумать, чтобы избежать поимки, не мог же эпистат и в самом деле прямо сегодня поймать ее и отправить на казнь? Глупости.

Весь день Эва принимала людей, готовила отвары и травы на запас и записывала счет. Постоянная посетительница, женщина средних лет, госпожа Анерит, приходила раз в несколько дней за отваром от бессонницы, постоянно хваля Эву, говоря, что она красивейшая из женщин, которых ей довелось поведать. Все хотела Анерит женить Эвтиду на своем сыне Архате. Эва была любезна, улыбалась и говорила, что замуж не хочет, не нашло ее сердце того, ради которого она откажется от свей свободы. Анерит была богатой и узнаваемой в Гермополе, однажды Эва даже ходила на заказ к ней, конечно же, Анерит не знала, что это была она. Да и если бы узнала, мало что запомнила бы.

Ее младшую дочь убили, Анерит хотела знать, кто так поступил, из-за чего, поэтому и обратилась к помощи шезму. Оказалось, младшую дочь убили из зависти. Девушка бегала к мальчишкам в трущобы, думая, что они по-настоящему с ней дружат, но они лишь притворялись, а потом накинулись на нее, как стая гиен на добычу. Юная девушка была забита ногами и брошена. Анерит не простила такого и отомстила всем за свою дочь.

С тех пор женщина плохо спала и все время мучалась от кошмаров и мук совести, что не смогла уберечь дитя.

За день заходили еще люди, мамы с детьми, которые брали мази от ран, настои для спокойного сна. Старики, по наставлениям Халифа заходили за мазью, а еще полюбоваться волшебницей, которая творит чудеса. Также приходило пару молодых людей, юноша, который покупал масло, чтобы вкусно пахнуть и девушка, которой нужно было тоже самое. Всех Эва любезно и приветливо встречала и провожала.

Масла ароматические Эва еще не умела сама делать в совершенстве, только училась, поэтому закупала их у знакомого лекаря Ливия.

Она познакомилась с ним, когда училась травничеству при храме Тота, он давал некоторые уроки и рецепты. В лекарство она дальше не пошла, не хотелось ей возиться с таким. А вот травы ей были интересны. Иногда она собирала их с таким азартом, что не замечала, как проходят дни.

Черной магии Эва обучилась так же при храме Тота. Наставник специально отправил ее на параллельные занятия, чтобы уберечь, и не прогадал. Она часто вспоминала того жреца, который открывал ей секреты шезму, часто говоря, что это опасно и сложно, что шезму порой ведут кровавые игры, но Эва была не такой. Он обучил ее применять черную магию в травничестве, чтобы ее отвары помогали в работе. Эва впитывала все как губка. Она хотела лишь помогать и делала это всеми способами. Наставник вскоре уехал в столицу, чтобы стать жрецом при фараоне, пообещав, что никому не раскроет тайну ее существования, как черномага. Он был единственным, кто знал о ней. Остальным она не доверяла этот секрет и ей нравилось, что никто и знать не знает, что тот самый немой шезму — это она сама.

Близился закат, и Эва, позабыв о том, что услышала утром от старика Халифа, принялась считать прибыль, ведя учат в папирусе.

Она совсем не услышала, как на улице стало шумно и слишком многолюдно, но голос старика она распознала и прислушалась:

— Да, господин, вот в этой лавке торгует волшебница, она своими руками любого излечит от недуга, вот колени мои! — он заговорил радостным тоном, — они совсем не болят после ее мазей!

«Дорогой Халиф, кому же ты там снова меня хвалишь?»

 — подумала про себя Эва.

Он называл ее волшебницей, но он не знал, что на самом деле это так и было от части. В каждом отваре и мази была щепотка магии. Не для всех такое делала Эва, но Халиф очень полюбился ей, поэтому она хотела избавить его от недуга.

Не успела Эва встать и выйти из своей лавки, как на пороге оказался мужчина.

Дыхание притупилось, в сердце снова подкрался страх.

На пороге стоял рослый и абсолютно белый мужчина. Его кожа была светлая, как и волосы. А глаза отдавали небесно-голубым. На нем была белая льняная накидка, что защищала его от солнца, но Эва сразу поняла кто перед ней стоит.

Она сглотнула ком в горле и попыталась принять доброжелательный вид, но кажется, получилось плохо.

Мужчина, сделав шаг внутрь, наклонил голову, чтобы не удариться о дверной проем. Настолько он был высоким.

Он оглядел помещение, в котором ему явно было тесновато, затем переместил взгляд на Эвтиду, от него не ушло то, что она была встревожена:

— Доброго дня, Неферут. Ты каждого посетителя встречаешь вот так? — он ухмыльнулся, намекая, что она выглядит странно.

«Успокойся, Эва. Он ничего тебе не сделает. Просто дай ему, что он хочет и он уйдет.»

 — мысленно успокаивала себя Эва.

— Н…нет, господин, прошу прощения, не каждый день 

 посетители ко мне жалуют, — сделав акцент на слове, она пробежалась по нему глазами и улыбнулась, — чего угодно Верховному эпистату?

— Твоя правда. Неужто видно по мне, кто я такой? — он опустил капюшон с головы и скрестил руки на груди.

«Никто не упоминал, что он такой… красивый мужчина, я уж думала он уродлив, как и его душа.»

 — Эва разглядывала его без страха, что он заметит.

Он и заметил, подняв брови, а затем прокашлялся, привлекая внимания.

— Лгать не стану, то, как ты, господин, выглядишь — все знают, — она пожала плечами.

— Но ты удивлена и встревоженна, — это был не вопрос, а утверждения.

— Слышать слухи и видеть наяву — вещи разные, — Эва оправдалась, чтобы не выдавать своего испуга, — так и… для чего пожаловал эпистат в мою скромную лавку? Боюсь, здесь я не прячу черномагов, чтобы вызвать интерес к своему детищу, — Эва попыталась пошутить. Она указала ему на тахту сзади него, приглашая присесть, — пива? Или персикового сока?

«Если не учитывать меня, то я и правда черномагов тут не прячу под столом.»

 — от этой мысли Эва улыбнулась.

Эпистат опустился на тахту, пристально наблюдая за девушкой. Знает его пол минуты, а ведет себя так, будто бесстрашная.

— О том, что тут работает девушка 

 весь базар галдит, — он усмехнулся, — я буду сок.

Эва кивнула, а затем достала кувшин и плошку. Ее руки дрожали, хотя она очень пыталась скрыть, что до смерти напугана. А вдруг прямо сейчас все поймет? Вдруг убьет?

— Господин, это всего лишь прозвище, которое Халиф мне выдумал, старик из соседней лавки, не волшебница я, — Эва улыбнулась, подавая ему плошку с соком.

Он заметил, как дрожат ее руки и поднял на нее свой взгляд. Мгновение они смотрели друг другу в глаза, после чего она выпрямилась и ушла за свой стол. Эпистат проследил за каждым действием.

«Как много черномагов утонули в этих глазах, прежде чем навсегда их закрыть?»

 — от этих мыслей у Эвы пробежали мурашки.

— Выходит, я тебя напугал? — продолжал задавать странные вопросы гость.

— Немного. Но лишь тем, как резко здесь оказался. Я уже заканчивала с работой, была занята своими мыслями и лишь испугалась неожиданного твоего появления, не более, — снова оправдывалась, сглатывая ком в горле.

Гость улыбнулся, а затем отпив из чаши сок, ответил:

— пусть по твоему будет, могу узнать твое имя?

«Зачем тебе имя мое еще?»

— Эвтида, — она кивнула наперекор своим же мыслям.

— Эв…ти…да, — он произнес имя так, будто пробовал его на вкус, — не пугать я тебя пришел, за что прошу прощения.

 — Эва улыбнулась этим мыслям и эпистату.

— Вот что, — продолжил он, — мой лекарь почил, а с ним и руки, которые могли сделать мне масла лекарственные. Мне нужно, чтобы кто-то приготовил мне такое же, ты сумеешь?

— Отчего к местному лекарю не обратился? От него явно пользы в этом больше будет. Я могу показать, где он принимает. Он молодой, но очень умелый, — все средства хороши, лишь бы только он отвязался.

— Ты про Ливия из Пеллы? — эпистат выстроил вопросительную гримасу, — он меня к тебе и отправил, — а затем улыбнулся одними уголками рта, — сказал, что лучше тебя никто не сделает. А мне как раз и нужно, чтобы делал 

. Пойдясь по рынку я еще несколько раз услышал, где находится лучший травник и все указали сюда. Только я думал, что тут сидит чахлый старик, а не юная Неферут.

«Исфет, Ливий, знал бы ты, что направил ко мне моего палача»

 — разочарованные мысли проникли в голову.

Эва проигнорировала замечание о ее возрасте, потому что не поняла, упрек это был или восхищение:

— Что за масла, господин? Без рецепта вряд ли смогу помочь, — еще одна попытка отвязаться. Она прекрасно знала, что вероятнее всего, ему нужны масла от солнца, чтобы не страдать от ожогов на такой-то коже. И прекрасно знала, как такие делать. Рыбаки приезжие и караванщики часто покупали такое. Но для эпистата ведь нужно особенное.

Гость посмотрел на свои руки и торс, а затем снова на Эву:

 ты ведь тоже слышала, — он посмотрел и продолжил лишь после того, как она кивнула, — если я не буду защищен от солнца, то боюсь, придется лечить ожоги, хотя и это не впервой. Но предпочитаю все же избегать.

Эва внимательно оглядела его открытые части тела, которые виднелись из-за накидки. Она заметила шрам на груди. Похоже он старый, но очень большой. Рана заживала долго и сложно.

— Я попробую, конечно, — нехотя согласилась Эва, — в твои масла входили мирт и гранат, верно? — Эва, как настоящий травник и человек, обладающим чутким обонянием, почти сразу почувствовала запах, который наполнил ее лавку, вместе с ее гостем.

Амен улыбнулся и кивнул:

— Начинаю убеждаться больше в том, что о тебе говорят, верно. Белый мирт и гранат.

Эва попыталась улыбнуться в ответ, но ей показалось, что вышло криво, поэтому просто кивнула и принялась делать то, о чем он просил.

— А сок этот, тоже сама делаешь? — опустошив чашку, спросил эпистат, издавая вздох удовольствия.

— Да, господин, но пиво не мое, закупаю у местных, — спокойным тоном ответила она, продолжая копошиться в шкафчике, выискивая нужные ингредиенты.

Какое-то время они молчали. Эпистат не скрывая разглядывал и наблюдал за Эвтидой. Она же старалась не смотреть лишний раз в его сторону, но прекрасно ощущала на себе взгляд пронзительных голубых глаз.

Найдя нужные ингредиенты, Эва отошла за небольшую ширму, где делала все средства и где покоились все нужные для этого инструменты. Ее часто просили сделать сразу и ожидали в лавке или возле нее, чтобы забрать сове средство, но она не любила показывать свою работу. Тем более, не нужно было лишних глаз, когда она добавляла к своим отварам и мазям немного магии. Знала, что по одним только глазам можно понять, что она делает, так как они сразу начинали гореть желтым, поэтому и приняла меры.

Чтобы не сходить с ума от давящего молчания, она решила, что расспросить эпистата о чем-то будет даже полезно, чтобы она могла придумать план, в случае чего:

— Для каких целей в горд наш пожаловал, господин? — она выглянула из-за ширмы головой и улыбнулась.

«Нужно быть приветливой, Эва, и просто показать свое любопытство.»

 — мысли нагнали следом.

Эпистат облокотился на спинку и принял более открытый вид. Тело его чуть больше оголилась, что не ушло от взгляда Эвы. Она сразу же вернулась за ширму, но успела заметить еще несколько шрамов.

Но увидеть то, как эпистат застал ее интерес на своем теле, она не успела.

«Опасная работенка у него.»

 — снова мысли лезущие в голову.

Эпистат не заставил ждать ответа:

— А для чего еще нужно мое нахождение здесь? Черномага ищу, — он вздохнул, будто эта мысль доставляла ему утомляемость.

 — Эва нахмурила брови.

— Халиф что-то сетовал с утра об этом, — Эва сделала тон, будто не придала значения словам старика, — но разве же в Гермополе черномаги водятся? Никогда не слышала, — больше убедительности в тоне.

 — от таких мыслей мурашки пробежали по затылку.

— Да, как минимум один здесь точно есть, — Амен привстал и облокотил локти об свои колени, — немым кличут. Местные меджаи — обычные бездари, раз не могут изловить его. Вести о нем до самого Мемфиса дошли, вот и приехал за ним лично, — голос стал тише, — странно, что ты о нем не слышала

Эва замерла на мгновение в оцепиняющем страхе, от чего мурашки покрыли уже все ее тело.

«Он явился прямо за мной. Я его главная цель.»

 — ужас настиг ее и в мыслях. 

 « Спокойно, Эва, не показывай ему свой страх, иначе поймет.»

— Я, господин, не интересуюсь такими вещами, слыхала что-то, но мне нет до этого дела, — она даже пожала плечами, зная, что эпистат не видит ее.

Эва уже пожалела, что начала спрашивать его о таком, поэтому быстро решила перевести тему, да и время подошло:

— Мне нужно проверить реакцию твоей кожи, позволишь? — она вышла из-за ширмы с небольшой миской в руках.

Амен кивнул и она уселась рядом с ним на тахту. Он молча следил за ее действиями изучающим взглядом. Что-то насторожило Амена в этой девушке и от чего-то он не верил ее словам. Но что это, понять не мог.

Эва протянула ладонь, чтобы он вложил туда свою, что он и сделал. Она оглядела татуировки на пальцах, а так же то, что кожа его и впрямь была очень бледной, от чего на контрасте с кожей Эвы выглядела, как небо и песок возле берегов Нила.

Она окунула подушечку своего указательного пальца в миску и аккуратно намазала немного масла на тыльную сторону его ладони. Дотронувшись до его кожи, Эва почувствовала то, какой она была мягкой и холодной. Неужто его особенность еще и в этом.

Эва подняла глаза и встретилась с его.

— Ну, Неферут, что дальше? — тон был тихим, но его низкий голос все равно внушал страх.

Поворот судьбы

MarcelineAbadeer

Днем - травница, ночью - черномаг. Никто не знал, что юная девушка, державшая свою лавку с травами, по ночам облачается в черное, занимаясь запрещенным делом. Двойная жизнь, которую она вела, оказалась под угрозой раскрытия, когда в городе объявили о приезде Верховного эпистата, охотника на черномагов. Белого убийцу, руки которого не раз смыкались на шее таких, как она. Что ее ждет теперь? Что делать? Бежать или затаится, поддаться воле судьбы?

Клуб Романтики: Песнь о Красном Ниле

Амен/Эва

Эва/Амен

Сет

Ливий Пеллийский

Исман

Кровавые воды Нила

После предложения эпистата Эва долго думала, как бы от него отказаться. Вероятнее всего, если бы не ее тайна, и то, что эпистат приехал в этот город лишь за ее головой, предложение не казалось бы вздором. Ведь он прав, она могла бы добиться большего.

Решив, что сегодня она даст себе выходной, с утра забежала в лавку и передала Халифу корзинку с маслами для эпистата, попросив, передать ему, если явится. Это могло вызвать вопросы, но Эва не хотела его видеть и давать ему ответ, к тому же, не собиралась бегать, лишь один день выходного. Она делала так раз в неделю, поэтому Халиф отведет подозрения, в случае чего.

Больше не став ничего объяснять, наспех закрыла лавку и побрела на свое любимое место в этом городе, на берег Нила, среди кустов лаванды под финиковой пальмой.

Проходя мимо лавок торговцев по пути, Эва задержалась рядом с торговцем фруктами, подумав, что свежие персики ей сейчас не помешают. Возле лавки стояло достаточно народу, все были заняты своим, но вдруг шум из подворотни привлек внимание всех, кто там стоял. И Эва, не уступая интересу, пошла вслед за толпой на звуки шума.

Когда Эва наконец могла увидеть, что там происходит, ей открылась крайне страшная картина.

На земле сидела женщина, вся в крови, обнимая тело мужчины. Она рыдала над ним, прося его открыть глаза.

— Белииз…. кто так поступил с тобой? — крик женщины уколол иглой.

Эва наблюдала за картиной, как вкопанная стоя на месте. Людей начали разгонять меджаи, чтобы не толпились. Женщину тоже пытались увести. Ее тело не слушалось и она просто повисла на руках одного из патрульных. Толпа стала реже и лишь Эвтида стояла на месте. Люди, пораженные увиденным, начали громко сочувствовать и переживать между собой.

— Расходитесь, не на что тут смотреть, — грозный низкий голос послышался Эве откуда-то сзади.

 — она обернулась на голос.

Он лишь одним глазом взглянул на Эву и прошел мимо в сторону этой женщины. Она же, увидев его, стала кричать уже обращаясь:

— Господиин… кто ж осмелиться мог так сделать? Мужа моего, уважаемого Белиза, жреца! Погубилиии… — женщина сидела на земле и смотрела в сторону приближающегося к ней эпистата.

 «Этот мужчина был жрецом? Чувствую я, что все не так просто, раз даже эпистат здесь. Нужно уносить ноги, пока он не нагнал меня.»

 — приняв мысленное решение, Эва развернулась и пошла прочь в свое задуманное место.

Но Эва не заметила, как эпистат увидел, что она ушла и почти следом пошел за ней.

Дойдя до реки и устроившись в тени пальм, Эва присела и надкусила сочный персик. Из ее головы не выходила картина, которую она увидела. Она всегда относилась к людям с пониманием и сочувствием. Справедливость была для нее важна, поэтому она без зазрения совести выдавала всех, кто был виновен в тех или иных смертях. Она знала, что те, кто несправедливо отбирают жизнь — должны за это платить. Как-то можно было бы помочь этой женщине, но остаться в тени. Не сегодня, нельзя, могут заметить, да и к тому же жреца похоронят по всем обычаям. Нужно выяснить, где живет, теперь уже его вдова, и бросить весточку о помощи, может быть. Хотя ведь, если он был жрецом, его жена могла обратиться храм для законной помощи жреческих черномагов. Эва решила проследить за тем, что будет говорить народ про эту смерть на базаре и тогда уж принять решение.

От раздумий ее оторвал голос. Снова тот же голос:

— Эвтида? — кажется, он не ожидал увидеть здесь за таким занятием. Сидит себе под деревом, разглядывает Нил о чем-то думая, жует персики.

Эва подпрыгнула на месте, а затем яростно глянула на незванного гостя:

— Исфет! Господин, пугать меня стало быть, твоя привычка? — бросив гневный взгляд, она снова облокотилась на ствол пальмы, — ты уж без меня никак не можешь, не иначе.

«Надоел уже мне, чего привязался?»

 — этого в слух она сказать не решилась.

— Я сказал, что зайду за ответом, но ты решила сбежать, — он подошел ближе и глядел на нее сверху вниз, — бегать от меня не стоит.

— Ты ушел вчера быстрее, чем я успела сказать, что у меня сегодня выходной, — она специально глядела ему в глаза и надкусывала персик, принимая расслабленный вид, — не знаю, умеешь ли ты отдыхать, но вот я — точно умею и сейчас, — она указала рукой с персиком на него, — ты портишь мне отдых.

«Кто бы осмелился так говорить с эпистатом. Как же его, кажется, Амен. Пусть думает лучше, что я бестолковая, чем увязывается за мной и просит о том, чтобы стала его травником.»

На удивление Эвы, Амен опустился рядом с ней, но держался в стороне, так же уставившись в просторы берега:

— У меня нет времени на такую роскошь, как отдых, забыла, кто я такой? — он повернул в ее сторону голову, — если не боишься так говорить со мной — точно забыла.

Эва, перестав хлопать ресницами от удивления, хмыкнула себе под нос:

— Ну нет, я не забыла, как тут забудешь, если ты третий день не даешь мне покоя, — она собиралась встать и уйти прочь, но огромная рука остановила ее, надавив на плечо, — господин? — возмутительным тоном проговорила Эва.

— Присядь, Эвтида, — тон его стал ниже и грубее, — я отчего-то не верю ни единому твоему слову.

«Будто я собиралась тебе правду говорить хоть когда-нибудь.» 

 — мысли вылезли на лицо странной гримасой.

Амен убрал руку с ее плеча и продолжил:

— Я выяснил о тебе кое-что, и вот что мне интересно, как же Неферут, без семьи, мужа и хоть кого-нибудь выбилась в люди? Я узнал, что ты училась у жреца, ныне служащим при Фараоне, — он ухмыльнулся, — я его знаю и знаю, чем он занимается, Эв-ти-да. Что ты мне скажешь на это? — на его лицо опустилась тень.

— Этот жрец, о ком ты говоришь, выучил десятки травников и лекарей, и конечно, я тоже знаю, чем он занимается, — Эва все-таки встала, скрестив руки на груди, а он следом за ней, повторив ее жест, — на что ты вообще намекаешь? Обвинить меня в чем хочешь?

— Поведаю тебе кое-что, а ты уж, сама думай, — он подошел ближе и совсем закрыл собой свет, но Эва лишь гордо вздернула подбородок, смотря ему прямо в глаза, — кто-то здесь решил убивать учеников Милея, того самого жреца. Случай на рынке уже восьмой за несколько недель. Я выяснил, что в этом замешаны черномаги. Так же, как уже сказал, знаю, что ты тоже его ученица и дабы следующим не найти и твое тело, — Амен пробежался по ее телу с головы до пят, а затем снова вернул взор на глаза, замечая, как выражение лица Эвы меняется, — я буду держать тебя подле. И это не жест великой заботы о юной, одинокой Неферут, а предосторожность. Больше не хочется дерзить?

Эва и впрямь насторожилась, услышав, что учеников Милея убивают, на лице более не было дерзости, там поселился неоднозначный испуг.

 «Удивительно, господин, что ты загнал меня в ловушку. Либо меня убьют те, кто убивает учеников, либо же ты меня убьешь, если узнаешь, что я шезму.»

 — в слух же она сказала другое.

— Кто-то следил за мной вчера, — она опустила руки и глаза, нахмурив брови, — я подумала, что показалось, кому я сдалась, но… странно, что я не слышала ничего об этом, — снова подняла глаза на него.

— Тела убитых не только здесь, в Гермополе, но и в Фивах были, — Амен поднял голову вверх, смотря куда-то за Эву, — сначала в Фивах были убийства, затем зародилась неизвестная хворь, теперь уж и здесь начали находить тела.

 «Так вот почему на самом деле ты здесь»

 — на этот раз мысли были написаны на ее лице и Амен без труда их прочел.

— Догадливая. Да, я не проделал такой путь лишь ради того, кого кличут немым шезму, да и к тому же, кажется мне, не его это рук дело, — он перевел взгляд снова на ее глаза.

Она испытала некоторое облегчение, но все еще понимала, что выяснять Амен не станет, что она дурного ничего не делала, убьет как только вскроется все.

— Стать моим травником не предложение более, Эвтида. Это приказ, — тон стал грубым и жестким, — лавку придется закрыть и дом свой покинуть, жить станешь теперь при моем дворе. Я выделю тебе личные покои, слуг и кабинет, охрану приставлю. Будешь и полезна, и в безопасности, пока я не отыщу того, кто убивает учеников.

От таких новостей, все внутри буквально перевернулось:

— Господин, к чему это? Если уж хочешь так, чтобы я была твоим травником — быть по твоему, но я не хочу отказываться от своей прежней жизни, не хочу закрывать лавку и покидать свой дом, — ее тон немного повысился и это заметно разозлило эпистата.

Он схватил ее за руку и одернул:

— Непокорная! За твоей лавкой и домом тоже могут следить. Я не могу постоянно ходить за тобой по пятам и следить, чтобы следующим убитым не оказалась ты! — он почти прорычал ей это в лицо, пытаясь ее вразумить.

Эва не испугалась, а напротив, разозлилась еще сильнее:

— Разве? А мне показалось, что ты уж жить без меня не можешь, раз третий день ты то и делаешь, как ходишь за мной и ко мне! — она придвинулась к его лицу и расстояние между ними уменьшилось до критических размеров.

Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза и казалось, что между ними сейчас начнется пожар, который сожжет обоих.

Амен первым нарушил молчание, тяжело вздохнув, он постарался успокоить свой тон и сказал тише:

— Поменьше спеси, маленькая Неферут, еще одно такое выступление, и я прикажу тебя выпороть, — он отпустил ее руку, резко бросив ее на воздух, от чего тело Эвы немного повело в сторону, — веди к своему дому. Дождусь, чтобы собрала нужные вещи и отведу в твое новое желище, — он развернулся, пропуская ее вперед.

Она посмотрела на него, метая молнии глазами, на что он упорно не обращал внимания, а затем раздраженно пошла вперед.

 «Чтож, господин, ты еще пожалеешь об этом. Хочешь, чтобы подле тебя осталась? Тогда я стану твоей надоедливой тенью.»

 — злость от беспомощности создавала в голове Эвы планы для мести. Он вторгался в ее личное пространство не оставляя ей никакого выбора, что было ей совсем ненравственно. Она любила чувствовать себя кошкой, которая не знала границ свободы, а он же собирался запереть ее. Ну и что, что ей угрожала смерть от неведомого убийцы? Сама бы как-то справилась, как и со всеми в жизни тяготами. Нет же, объявился на ее голову и украл покой.

Дошли они в тишине, Эва не хотела ни слова больше говорить ему. Он шел следом за ней и она чувствовала его пронзительный взгляд меж лопаток, который, кажется, оставил там дыру.

Войдя в дом, она не позвала эпистата с собой, но он и не спрашивал, сам вошел следом, но что поймал снова раздраженный взгляд.

Она хотела было пойти дальше, но он преградил ей путь, загораживая рукой:

— Ты одна живешь ведь? — тихо спросил он, не глядя на нее, опередил и сам сделал шаг внутри дома.

Эва хотела было топнуть ногой от недовольства и наглости:

— Только сейчас спросить решил?.. — она пошла следом за ним и от увиденного округлила глаза, — что?! Кто это сделал?!

Весь ее дом был перевернут с ног на голову. Вещи раскиданы, сундуки вывернуты и посуда побита.

Эва побежала в свою спальню, чтобы посмотреть, неужели и там так же? Она проверила письма от Исмана, украшения и накопления — ничего не забрали, лишь раскидали. Затем она полезла дальше в сундук, чтобы отыскать еще одну немаловажную для нее вещь:

— Украли! — с горечью и гневом произнесла она.

— Что украли? — эпистат подошел ближе, осматривая все вокруг.

— Папирус об окончании обучения, — она осела на колени, бегая глазами по своему, когда-то уютному дому, в уголках глаз собрались слезы, — с печатью и рекомендациями Милея… — последнее она договорила тише.

Эва редко позволяла себе плакать, она старалась держаться и быть сильной, считая, что слезы — удел слабых, а она таковой больше не является. Но этот папирус очень много значил для нее. Он гласил о том, что она обучена, что она не пустое место, у нее есть образование и хвальбы от главного, на тот момент, жреца храма Тота в Гермополе.

Эва сидела на полу, подогнув колени под себя и смотрела в пол. Она не заметила, как Амен приблизился к ней и присел рядом, всматриваясь в ее лицо.

Он протянул руку и взял ее за подбородок, повернув ее лицо на себя:

— Мы его отыщем, Эвтида, — его голос был спокойным и уверенным, — но ты должна подумать о своей безопасности. Что бы было, если бы я не пошел за тобой? Узнал бы весть о том, что в городе новый труп и это — ты? — Амен опустил руку и склонил голову, смотря на нее как-то по другому.

Эва, глядела ему в глаза и не заметила, как по щекам скатилось пару слез:

— Зачем тебе это, господин? Тебе до меня какое дело? — с горечью спросила Эва, но подумала о другом.

 «Я знаю, что когда-то ты меня убьешь сам, если останусь подле тебя, как просишь. Никто не принесет тебе такую весть.»

 — будто смирившись с участью, Эва смотрела на него, как на того, кто ее победил.

Амен встал и протянул ей ладонь, чтобы помочь подняться ей следом, она вложила свою руку в его и они смотрели друг на друга уже стоя на ногах. Момент показался им обоим каким-то странным, будто, молния ударившая где-то далеко, дошла разрядом и до них самих.

Кровавые воды Нила

Содержание

Поворот судьбы

Убийца учеников

Запретный шаг

Исповедь

Признание

Сон, пророчество и неизвестность

Комментарии (0)