Калеб тихо приоткрыл дверь в квартиру, боясь, что Войд окажется дома. Нет, он не боялся инспектора, просто не хотелось лишних вопросов по типу: «Почему ты ушёл с учебы?»

Убедившись, что Войд на работе, Калеб прошёл в квартиру, разулся и, проходя мимо зеркала, невольно посмотрел на себя. В отражении стоял наконец-то совершеннолетний парень. Войд не разрешил не ходить на учебу сегодня, а уж тем более прогулять, хоть Калеб и был именниником.

Он аккуратно посмотрел за дверь, ведущей к кабинету Войда и, успокоившись, что находится дома один, вернулся к себе в комнату. В середине комнаты стоял его рабочий стол, равномерно покрытый конспектами по всем предметам. А где-то под ними находилась клавиатура ноутбука, ради которого Калебу пришлось подвинуть конспекты по разные стороны от него. Войд всегда ругался из-за того, что рабочий стол его сына «слишком грязный». Калеб же так не считал и даже мог с лёгкостью найти любые бумаги среди около сотни стопок на его столе.

Этим утром он нашёл на кухонной стойке незнакомую флешку. Тогда парень огляделся, проверив, не стоит ли Войд прямо в дверном проёме и смотрит на него. Но никого не было и он резко выдернул руку из кармана и почти сразу же вернул ее в тот же карман, только с ещё одним предметом. Флешка…

С уроков он ушёл только для того, чтобы в одиночестве посмотреть, что хранится на этой флешке. И уже сейчас, найдя правильную позицию для разъема, Калеб мог посмотреть на ее содержимое…

Фотографии. Много фотографий. И на каждой из них он сам…

«Такое странное чувство… Это было так давно, но в тоже время я очень хорошо всё помню…»

Самая первая фотография была сделана в день, когда Калеб впервые по-настоящему поверил Войду… На ней ещё совсем маленький Калеб, плача, сидел на коленях взрослого, который в свою очередь успокаивал перепуганного ребенка. Где-то в стороне лежал пинцет — один из виновников слёз Калеба.

Войд почти на руках нес сопротивляющегося ребенка к машине, попутно разговаривая с ним.

— Ну милый мой, мы же не надолго. К тому же, я уверен, тебе понравится.

— Ничего мне не понравится! Я не хочу! Почему я вообще должен туда ехать? — хныкая и брыкаясь, говорил Калеб. Он едва был ростом с половину Войда.

И всегда, когда Войд пытался нормально пообщаться с мальчиком, поговорить без напряжения, всё заканчивалось новой отмазкой Калеба. Ребенок боялся этого грозного мужчину, который каждый день носил черной плащ и воротник, закрывающий пол лица. А в тот момент тем более не хотел ехать с ним ни на какой пикник, на котором они смогут «просто побыть вдвоём».

Машина остановилась у небольшой полянки, с которой можно было увидеть пруд. Войд вышел и хотел было помочь Калебу слезть с детского кресле, но сын у него был «самостоятельный».

Оказавшись в салоне на ногах (Калеб не доставал до пола, так как был маленьким), он хотел было аккуратно перешагнуть порог машины, но не рассчитал с высотой. Она была чуть выше того, что он предполагал, и от неожиданности маленький Калеб уже полетел вниз лицом, как был пойман крепкими руками старшего. Войд вовремя подхватил мальчика за подмышки и немного подвинул к себе. Хотелось прижать к себе этого напуганного человечка, но он боялся, что сделает хуже. Всё таки Калеб не любит, когда Войд слишком близко к нему подходит.

— Калеб, ну ты чего? Подождал бы, я бы тебе помог. А то разобьёшь себе коленки, больно будет, маленький мой. — Войд пытался, очень хотел, чтобы мальчик начал верить ему, но тот все ещё сильно нервничал, находясь в обществе инспектора.

— Д-да, спасибо.! Я т-тогда пожалуй пойду…

Войд с тоской посмотрел на мальчика, который пытался высводиться из его хватки. Ему бы очень хотелось, чтобы они были причастны к чему-то целому, а не просто к одним документам. Поэтому Войд решает дать Калебу небольшое задание.

— Калеб, а ты не можешь мне помочь, пожалуйста? Постели вон ту скатерть где-нибудь на полянке.

Мальчик взял скатерть и побрел в сторону поляны. Дойдя до середины, он огляделся. Ему же никто не сказал, куда её нужно поставить…

— Постели куда хочешь, солнышко.

Калеб и правда был похож на маленькое солнышко. По крайней мере, для Войда он всегда был таковым.

Через некоторое время все приготовления для пикника были расставлены, и Войд даже гордился собой. Калеб сидел в сторонке и жевал печеньки. Рядом с ним стояло уже достаточно старое дерево. Из начала ствола торчали щепки.

Войд пил кофе, когда Калеб захотел встать со своего места. Печеньки уже давно были съедены, и мальчик, опёршись левой рукой на ствол того самого дерева, поднимался. Но как только на рука почувствовала вес поднимающегося тела, появилось и новое чувство… Чувство нарастающей боли в той самой руке.

Калеб сразу же одернул руку и посмотрел на нее. В одном месте из ладони торчала маленькая щепка, которая уже больше, чем наполовину, зашла под кожу.

Мальчик смотрел на эту картинку, недоумевая. Решив, что в этот раз тоже справиться сам, он потянулся рукой у торчавшей части щепки, чтобы достать, но.. не тут то было. Она не поддалась, а место вокруг нее начало краснеть и болеть.

За всей ситуацией наблюдал Войд, который не видел, что именно случилось с его солнышком, и начал беспокоиться.

— Калеб, что-то случилось?

— Да.. то есть нет! Ничего не случилось, всё х-хорошо!

— Ну я же вижу, маленький мой. Подойди ко мне, пожалуйста, и мы разберемся с твоей проблемой на руке. — заметив снова недоверчивое лицо мальчишки, Войд добавил, — Тебе же самому больно, давай это исправим?

В ответ лишь молчание. Но вместе с ним Калеб начал неуверенно подходить к старшему. Всё же желание избавиться от инородного объекта в руке было сильнее недоверия перед взрослым.

— Всё, молодец. Теперь сядь ко мне, посмотрим, что у тебя с ручкой, хорошо?

Калеб всё ещё молчал. Да и что он мог ответить? Но при этом подошёл к Войду и сел в метре от него. Мужчина смотрел на мальчика глазами, полными любви и заботы и маленьком существе, которое ему даже не доверяет.

— Малыш, как бы тебе объяснить… Чтобы я смог узнать, в чем проблема, ты должен сидеть ещё ближе… В идеале, если ты сядешь ко мне на колени…

Широко распахнутые глаза Калеба выдали его смятение. Что же хочет сделать этот взрослый? Зачем ему это? Вдруг здесь есть какой-то подвох? А если он хочет только поиздеваться?..

Пока мальчик пытался наперед придумать план побега (на случай, если опасения подтвердятся), его аккуратно взяли за не побитую руку и притянули к себе. Калеб настолько был погружен в свои мысли, что заметил это, только когда его уже усаживали на колени старшего.

— Тише, тише, мой хороший. Сейчас я просто посмотрю, хорошо?

В ответ послышались звуки, которые Войд принял за согласие на осмотр маленькой ручки.

— Ну ты чего так распереживался? Это же заноза, мы можем ее достать даже здесь! Хочешь?

— Хорошо, тогда посиди здесь немного, я сейчас достану пинцет и антисептик и вернуть.

Войд отпустил ребенка и направился к рюкзаку, в котором должно было лежать всё необходимое. Потратив немного времени, чтобы найти нужный карман, мужчина вернулся, держа в руке все нужное. Ребенок сидел, прижавши ноги к себе и обхватив их руками. Боялся.

— Калеб, если тебе будет так спокойнее. ты можешь вернуться ко мне на колени.

Очень неуверенно, смотря в глаза взрослому, мальчик подполз к Войду и забрался на него.

— Всё, теперь давай обработаем руку, хорошо?

Войд капнул немного антисептика сначала себе на ладони, а потом принялся дезинфецировать кожу вокруг занозы. Калеб морщился, но терпел. Не хотелось показаться в глазах Войда каким-то слабаком. Сам же взрослый, смотря на зажмурившиеся глазки Калеба, понял, что нужно его как-нибудь отвлечь.

— А какой твой любимый цвет?

Странный вопрос. Особенно в этих обстоятельствах, звучал он так себе. Но Войд не мог придумать ничего другого, кроме как спросить про это!

— Оран-нжевый… Он кажется очень милым и.. добрым.

— М? Добрым? А почему именно оранжевый?

— Я не знаю… Он мне п-просто нравится. Если бы его можно было потрогать, я бы хотел его обнять!

— Правда? А если тебя сейчас обниму я? — Войд к этому времени уже закончил с подготовкой к извлечению занозы. Только вот он боялся, что Калеб испугается процесса, поэтому хотел показать, что будет рядом.

Калеб в ответ промолчал. Он не знал, что нужно говорить в таких ситуациях. Но в это же время чья-то сильная рука положила его голову на плечо старшего, а в лоб был получен поцелуй. Пинцет был отброшен в сторону, чтобы не портить момент. Ребенок очень старался сдержать слезы, но получалось плохо.

— Калеб, солнце, я сейчас буду вытаскивать занозу. Если боишься, лучше не смотри. Можешь уткнуться куда-нибудь, если хочешь.

Войд взял пинцет, положил маленькую ручку так, чтобы было удобно всё делать и аккуратно подцепил занозу. Мальчик сразу же сжался.

— Ч-ч-ч-ч, мой сладкий, надо немного потерпеть.

Сделав ещё пару ловких движений, мужчина извлёк злосчастную щепку. Калеб, ощущая, что инородного объекта больше нет, поднял голову и посмотрел на руку. Место все также было красным, но зато кожу больше ничего не стягивало.

— Вот и всё! Теперь надо ещё раз антисептиком, а потом заклеим пластырем, идёт?

Ранка неприятно щипала, но после ее лишили контакта с внешним миром, закрыв пластырем. Войд, сидя на корточках, держал за руки Калеба и что-то ему говорил.

Хорошая фотография, добрая… После этого случая они стали чуть ближе друг к другу. Именно после этого случая Калеб стал немного доверять Войду. А пикник тот закончился вполне хорошо, ему вроде тогда даже понравилось…

«О, а здесь уже совсем другая история! Я тут кстати на лицо другой, интересно, сколько лет?» — думал Калеб, листая флешку с фотографиями дальше…

Часть 1: Оранжевый?

Makowka210

Painko

Что может нагнать столько воспоминаний, что уже кажется ими переполнен? Музыка, а ещё затерянный фотоальбом. 
AU, где Войд пытается быть хорошим отцом Калебу и даже хранит флешку с его фотографиями...

Новое Поколение / Игра Бога / Идеальный Мир / Голос Времени / Тринадцать Огней / Последняя Реальность / Сердце Вселенной

Калеб/Войд

kid!Калеб

Войд

Кусочек памяти

ru-kusochek-pamyati-makowka210-soavtor-painko

Воспоминания нахлынули и с головой окунули Калеба в прошлое. Пальцы снова потянулись к клавиатуре. Мальчишка прекрасно знал, что если Войд придёт, то мало ему не покажется. Но пока что же он не пришёл, значит можно и разрешить себе немного посамовольничать, поэтому недолго думая Калеб перешёл к следующей фотографии.

«А я тут кажется подрос…»

На фотографии Калеб стоял рядом с Войдом, всё такой же маленький по сравнению с ним. По полностью белому одеянию мальчика можно было понять, что они в больничной палате. Сквозь прозрачные рукава тканевой рубашки просвечивал гипс, но не смотря на это Калеб улыбался, скорее немного грустно, нежели чем весело. В отличии от мальчика Войд был серьёзен, но всё же уголки его губ были приподняты.

Калеб бежал с учёбы домой так быстро, как только мог. Подумать только, Войд не может его забрать, значит нужно идти обратно одному, всё как любит мальчик!

На улице моросил осенний дождик, но это не никак не мешало прыгать по лужам, даже наоборот дарило ощущение, что за спиной вырастают крылья, и вот ещё чуть-чуть и ты взлетишь, покоряя небеса!

На город уже давно опустился вечер, высотки Альт-Сити погрузились во тьму, лишь яркие вывески да свет фонарей заставлял чувствовать уют и тепло. Кто бы мог подумать, но такой огромный, холодный в душе город, дарит ощущение спокойствия и умиротворения.

Люди торопятся и прячутся в подъездах, под крышами торговых рядов и центров, лишь бы укрыться от дождя. Они не умеют наслаждаться и тонуть в пучине печали во время этого явления природы. Они не умеют любить его, не умеют ощущать и превозносить, они равнодушны к дождю. А взамен дождь равнодушен к ним. Лишь Калеб, один среди десятков, сотен прохожих поистине сильно любит его.

Мальчишка бежит, не замечая ничего вокруг и не обращая внимания ни на что. Ни на машины, обливающие тротуары, ни на людей, ни на ветер, который казалось, мог забраться мальчику под куртку и запросто оторвать земли. Для себя, в своей голове Калеб один единственный в этой пучине событий и городского шума.

Мальчишка влетает в свой двор, и не обращая внимания на табличку «По газонам не ходить» стремительно несётся к парадной. Оказавшись почти в двух шагах от тротуара, ведущего к подъезду, нога Калеба соскальзывает и маленькое тельце падает на траву. Мальчик лежит на земле, чувствуя как в районе правой руки распространяется просто адская боль, ведь приземлился он как раз таки на неё, а если точнее, то на предплечье на краю бордюра.

Калеб растерянно смотрит на ноющую от боли руку и грязную курточку со школьными штанишками. Он медленно встаёт и плетётся к подъезду, замечая, что из окна восемнадцататого этажа льётся мягкий свет, заставляя капли дождя приобретать светлый оттенок.

Мальчишка поднимается к двери парадной и тянет правую руку к ручке, но конечность вновь пронзает боль, ещё более адская, чем до этого. В голове вихрем проносятся мысли о том, что же такого можно придумать, чтобы Войд не трогал руку, а уж тем более не проверял состояние сына.

В этот раз лифт не наполнен хорошим настроением мальчика, он не играет в прятки со своим отражением в зеркале, не фантазирует о том, что находится в ракете, нет, сейчас Калеб стоит в самом углу лифта, придерживая больную руку, что пульсировала с каждой секундой всё больше и больше, взгляд мальчика был какой-то мутный и рассеянный, а слова, будто застыли комом в горле. Конечно, малыш понимал, что это вовсе не слова, это жгучие слезы, ведь мальчишке было ужасно больно и страшно.

Эти рассуждения могли бы продолжаться целую вечность, но у лифта на жизнь Калеба другие планы, поэтому двери распахнулись и выпустили маленького трусишку на квартирную площадку. В тот же момент дверь одной из квартир распахивается и на пороге появляется встревоженный Войд. Мужчина смотрит на своего сына, который, кажется, за последние несколько секунд успел сменить цвет лица на полностью белый от страха, что естественно не прошло мимо взгляда отца.

– Калеб, солнышко, привет, милый. Заходи скорее домой, ты весь мокрый и… грязный? — Войд смягчился, видя, что его мальчик напуган и ни в какую не хочет идти к нему.

— Ну давай, маленький мой, проходи. —

Войд выходит немного на площадку и проталкивает мальчика внутрь, придерживая за спинку.

Калеб заходит в квартиру и топчется на пороге, не решаясь снять одежду, он искренне надеется, что сейчас Войд уйдёт на кухню и мальчик снимет куртку сам. Но старший, видя рассеянный взгляд мальчика решает ему помочь. Он мягко притягивает сына к себе и начинает снимать с него верхнюю одежду. Калеб то и дело пытается вывернуться, отойти, как-то увернуться от ловких отцовских рук, но у него это не получается, и в конце концов дело доходит до больной руки. Но тут-то мальчишка терпеть не намерен.

– Стой! Войд! Я сам, хватит! — Калеб выходит из своего транса и дёргает на себя курточку, не замечая, что больная рука всё ещё там.

– Лад… — Войд не успевает договорить, так как в коридоре раздаётся вскрик и мальчишка падает на пол, схватившись за поврежденную конечность.

— Калеб! — Войд бросается к сыну и ловко снимает с него грязные брюки, курточку и кофту, оставляя мальчика лишь в длинной футболке и нижнем белье. Взору Войда открывается вид на опухшую конечность.

— Калеб. Почему ты не сказал, что тебе больно?! — Войд подхватил хнычущего от безысходности мальчика на руки и понёс в сторону кухни, попутно утирая слёзы.

Посадив мальца на столешницу, мужчина попытался было дотронуться до руки малыша, но тот быстро прижал её к себе не давая осмотреть. Конечно, Войд понимал, что там скорее всего перелом, исходя из своих медицинских знаний, которых было совсем немного, он предположил, что скорее всего перелом закрытый и нужно как можно быстрее ехать в больницу класть гипс, дабы избежать осложнений. Но вот как объяснить это ребёнку, который боится всего и вся?

– Калеб, солнышко, — Войд протянул руки и нежно взял мальчика в свои объятия. — Нам нужно съездить в больницу и узнать, все ли хорошо с твоей ручкой. — Мужчина старался говорить, как можно мягче, чтобы ещё больше не напугать своего малыша, потому что, когда тот услышал слово «больница» в глазах появился полный ужас и страх.

– Нет! — Мальчик плаксиво пропищал это и уткнулся носом в ключицу отца.

– Да, маленький мой, это нужно и очень важно. Давай оденемся и пойдём в больницу. — Войд принёс чистую одежду и, подложив её под спинку мальчика, стал одевать, будто годовалого малыша.

Не без слёз доехав до больницы, Войд сам открыл заднюю дверь машины и отстегнул ремень безопасности, понимая, что Калебу делать это самому будет невыносимо больно. Придерживая рукой сына за левый бок, он помог ему как можно менее болезненно покинуть машину. Самым сложным оказалось не сделать это со всевозможной осторожностью, а преодолеть истерики маленького человечка, который ни в какую не хотел идти в больницу…

— Нет, Войд, пожалуйста, не надо…

— Ну тебе же больно, мой хороший, а если ничего не сделать, будет ещё больнее.

Калеб опустил голову, чуть-чуть подхныкивая, но всё же перестал сопротивляться и позволил Войд, подхватив маленького за подмышки, вынес из машины и они вдвоём прошли к дверям травмпункта.

Очередь была относительно длинной, и каждому нужно помочь, полечить. И хотя врачи в этой клинике всегда старались и работали на износ, не отлынивая, но и этого было недостаточно.

Калеб чуть слышно подвывал от боли, уткнувшись в плечо старшего, чтобы никто ничего не услышал. Но Войд слышал, прекрасно слышал, сердце сжималось от мысли, насколько больно сейчас его ребёнку. Он дотянулся до каштановой макушки свободной рукой и провел по волосам, поглаживая кожу головы. У мальчишки глаза были на мокром месте: из-за перелома и боли от него, из-за стресса и из-за больницы…

Как только отец с сыном зашли в кабинет травмотолога, то младший сразу же вжался в Войда, боясь всего. Это его первый перелом, он не знает, что делают в этом кабинете. Инспектор лишь в очередной раз провел по мягким волосам сынишки и посмотрел на врача, поймав зрительный контакт. И тот понял его, потому что через секунду опускался на корточки, смотря на раненного бойца перед ним.

— Здравствуй. Как тебя зовут?

— Хорошо, Калеб. У тебя болит ручка? — ребенок в ответ неуверенно кивнул, всё ещё думая о том, что же сейчас будут делать, — Давай её для начала осмотрим, хорошо?

Когда всему боявшемуся мальчишке всё же наложили гипс, тот уже не плакал, боль затихала. Войд взял ребенка под здоровую руку и вышел из кабинета, поблагодарив врача за помощь.

— Да, спасибо… — пролепетал Калеб, покидая кабинет.

Мужчина, использовав в свою репетацию, решил, что эту ночь Калеб и он заодно лучше проведут в больнице. В двухместной палате лежала беленькая рубашка для ребенка. И хотя малец думал, что справиться с «какой-то рубашкой», получалось у него из рук вон плохо, и Войд заботливо помог ему переодеться: продеть руку в рукав и застегнуть пуговички.

— Прости, что сразу не сказал про руку…

Инспектор поднял голову и посмотрел на ребёнка. А затем обнял.

Ох и не сиделось ему на месте в детстве… Постоянно попадал в какие-то ситуации, боялся за реакцию Войда на неё — а когда тот всё же узнавал, удивлялся и радовался, что его за это не стали ругать…

«Войд специально что-ли подбирал такие фотки, где до этого я что-то вытворил?» — фотографии наталкивали именно на такие мысли…

Часть 2: Сквозь рубашку

Компьютер выключился в самый неподходящий момент! Он ведь только только прошёл на новый уровень, уже собирался сохранять прогресс, но экран в мгновение погас.

«Кажется, села зарядка. Неужели всё опять переигрывать?» — восьмилетний Калеб вставлял провод в розетку, вспоминая все свои мучения на протяжении часа. Мысль о том, что теперь всё вернулось к исходной точке очень досаждала.

Когда компьютер наконец включился, и Калеб зашёл на рабочий стол, его сразу же осенило…

«Стоп, была же открыта ещё одна программа… Да, это было что-то у Войда… По работе…»

Дыхание стало учащенным сразу же, после осознания того, что он натворил. Это была какая-то отчётность, которую Войд готовил два дня подряд… Тот сейчас ушёл в магазины, а Калеб сразу же воспользовался возможностью наиграться вдоволь, ведь при взрослом играть ему много не разрешали. Боялись за глаза.

Но это же был такой шанс! И, если память Калебу не изменяла, все изменения Войд не сохранил…

«А ведь было предупреждение о том, что зарядка заканчивается… Почему, почему я не сделал это сразу же? Я. я. как я ему это скажу?

Он ведь тогда сам узнает…

А что если этот документ вообще не был важен?

Не был важен документ, который он составлял три дня?!

Ты сам виноват! Сам, сам!!!»

Восьмилетний человечек затрясся с головы до ног, боясь любых звуков по другую сторону входной двери. Хотелось спрятаться, убежать, чтобы Войд не видел своё главное разочарование… А ведь он по-любому в нем разочаруется!

Если прятаться, то куда? В шкаф? Его найдут, там, можно не сомневаться. Тогда можно попробовать убежать… Он всё равно ничего не делает в этой квартире, только всем мешает. Да! Если он уйдет, Войду будет так даже лучше…

Калеб даже не попытался как-то подумать о том, что на улице ему понадобится как минимум есть и пить. Но в детский мозг, полностью охваченный страхом перед взрослым, который сильно-сильно в нем разочаруются, такие мысли не пришли.

Калеб выбежал из квартиры и нажал по кнопке вызова лифта. Затем ещё раз, и ещё. Здравый смысл будто испарился, и он на трясущихся ногах заходит в кабину.

Я такой никчёмный... Вот зачем я кому-то, если постоянно всё порчу?

Но он никогда ничего не портил… Просто до дрожи боялся, что Войд разозлиться на него и будет ругать, потому что испортил его отчёты! Что он не слишком плохой для Войда… Тот был таким уважаемым в Империи, а он… Так, даже статуса его сына не достоин…

Под эти мысли Калеб приехал на первый этаж. И хотя какая-то часть его хотела повернуть обратно, чтобы снова оказаться в квартире, где казалось, решалась любая проблема! Но это было катастрофой, как он после такого посмотрит в глаза Войду?

Калеб и не заметил, как несли его ноги. Переступая порог подъезда, тот уже быстро шагал по двору, нервно пытаясь сглотнуть накапливающийся комочек в горле. На парковку подъехал какой-то автомобиль, но мальчишке было совсем не до него. Он даже не посмотрел на то, что машина была до ужаса похожа на Войдовскую…

Из огромного потока детских мыслей, которые успел придумать себе Калеб, его вырвало крик. Ребенок, как и любой человек, мог легко накрутить себя, сделав из небольшой ошибки величайший провал своей жизни.

— Калеб! Ты что делаешь на улице? Так ещё и без кофты, о чем ты думал?! — из машины показалась черная макушка инспектора, — На улице осень, ты заболеть решил?

Услышав такой знакомый, но строгий крик, ребенок моментально изменился в глазах. Брови поменяли своё положение, и сейчас лицо выражало только страх. Калеб не думал, что Войд увидит эти изменения, но мужчина сразу же заметил не только это, но и то, что грудная клетка мальчика стал подниматься слишком часто.

С глухим стуков внутри ударялось сердце, он чувствовал его удары каждой клеточкой тела. Они разрезали всё внутри, сковывая дыхание, не позволяя сделать глубокий вдох — и выдохнуть.

Через мгновение до Калеба дошло, что именно происходит, и ребенок не задумываясь рванул с места. Но куда? Изначально он намеревался пройти через парковку и перейти пешеходный переход. Дальше этого планы не строились, но сейчас этот путь был отрезан. Единственный шанс — убежать в обратном направлении.

— Калеб?.. — но в ту же секунду с места сорвался и Войд. Не зная ситуации, но зная характер своего сына, он чувствовал, что ни к чему хорошему бездействие не приведёт.

Куда бежать?! Направо, налево? А если Войд. если ему признаться? Он поймет…

Через чур сильно хлопнув передней дверью автомобиля, инспектор практически летел за ребенком. Импланты помогали Войду нагонять его, но и у восьмилетнего мальчика энергии и сил было немало. Идеально уложенные волосы мужчины растрепались на первой секунде погони, а черный плащ развевался от потоков воздуха.

Нет, не поймет, не поймет!!! Сам, сам, всё сам! Никто мне нужен! Так всем будет лучше!

— Калеб, стой! — в голосе взрослого слышались беспокойные нотки, он не хотел пугать мальчика, но тот расценивал каждое слово как угрозу, опасность, от которой необходимо спрятаться, и прилагал ещё больше сил, чтобы убежать.

А Войд… Пф, забудет, все забывают. Будет возиться со своими отчётами, повышение получит…

Очередной крик вырвал из мыслей. Вздрогнул от неожиданности, он вернул его в реальность текущий событий. И только сейчас Калеб понял, 

Путь был только один — подъезд, тот самый, из которого он вышел несколько минут назад. Медлить было нельзя — Войд пользовался каждой его заминкой, каждой секундой его раздумий. И вот сейчас, когда Калеб судорожно открывал домофонную дверь, инспектор тоже нагонял его. Вбежав в подъезд, мальчик даже не подумал о том, чтобы постараться закрыть дверь, чтобы выиграть время. Но к этому времени детский мозг уже потерял способность здраво мыслить, им двигало только одно — паника. Страх, ведь он же все испортил…

И ничего не исправить, совсем ничего!

Калеб подбежал к лифту, нажал на кнопку — восьмой, мать его, этаж!!! Чуть не задохнувшись от мысли, что теперь отрезан и этот путь и теперь остаётся только один — лестница…

Он пробежал первый лестничный пролёт, как тяжёлая чугунная дверь в подъезде захлопнулась, а вместе с ней послушались шаги. Нет, не шаги, это был бег, по звукам тот человек бежал через ступеньку, стараясь подняться как можно скорее. Мальчишка способен узнать эти шаги из тысячи. В любой толпе, на улице — один и тот же звук клацанья металлических застёжек на его черных ботинках. И если раньше он придавал уверенности, что Войд рядом, то сейчас та же фраза имела абсолютно противоположное значение…

Звуки слышались в нескольких метрах, шаги и учащенное дыхание выдавали присутствие Войда совсем рядом. Лифт? Да он пока до кнопки вызова добежит, его уже догонят. А впереди последний этаж, дальше то бежать некуда! Калеб напрягся ещё сильнее, мышцы ног начинали ныть, хотя ребенок был очень хорошо развит физически. Голова немного кружилась от бесконечных поворотов:

налево-налево-налево-налево-налево

Нет… Нет! Конец многоквартирного дома, до которого было, как всегда считал Калеб, добежать невозможно, ибо слишком тяжело, находился в паре шагов от него. Бежать некуда. Мальчишка в панике метнулся к лифту, надеясь на малюсенький шанс на то, что он будет именно на этом этаже, но. нет.

— Ненавижу! — Калеб крикнул это сквозь комок в горле и ударил ногой о бетонный пол. Глаза медленно начали наполняться слезами, как обернулся в сторону лестницы: Войд только что добежал этот «марафон».

Мужчина с ног до головы оглядел своё чудо: в одной футболочке и серых домашних штанишках, но в уличной обуви с развязанными шнурками. Ну конечно! Бегать по лестнице с развязанными шнурками, норовя упасть и расшибить себе голову, браво!

Войд постарался вложить в это имя всё, что испытывал: тревогу и страх за него, непонимание и облегчение, что теперь ему некуда убегать. Однако, завидев, как затрясся после этой фразы ребенок, быстро сменил тактику — подошёл поближе и присел на одну ногу, просто завязывая мальчику шнурки.

Калеб ожидал всего… Криков, обвинений и подзатыльников, но только не этого. Мальчишка закрыл лицо руками и тихо всхлипнул. Большая и тяжёлая ладонь инспектора легла младшему на плечо, и тот открыл глаза. Те, что смотрели на него в ответ не были злыми… Наоборот…

— Калеб, солнышко, давай зайдём домой? Идёт? — Получив утвердительрый ответ в виде кивка, Войд продолжил, — А затем ты мне расскажешь, что произошло. — это было утверждение, а не вопрос. Голос инспектора звучал уверенно, не принимая никаких отказов или возражений, и Калеб понимал это. Чувствовал, что без объяснений никак не обойдется…

Силы покинули беглеца ещё в тот момент, когда Войд его нагнал, поэтому сейчас парнишка лишь молча стоит, ненароком задевая своей рукой руку отца, и опустив голову. Серый бетон не был особенным, но глаза Калеба смотрели ровно в пол.

С характерным звуком открылись двери лифта, и они вошли в него. Взрослый нажал на нужные кнопки, и через пару минут семья зашла в квартиру в полнейшей тишине. Войд разрушил ее первым.

— Не замёрз? Чай пить будем?

И вроде такой простой вопрос, но он загнал младшего в ступор. Замёрз ли он?

Не знаю, но тело дрожит.

Мальчик покачал головой, но те секунды сомнения, что проскочили на его лице, не ушли от внимания Войда. Брови чуть-чуть свелись к переносице, лицо было серьёзным. А когда чайник уже стоял на плите, тот пошёл настраивать отопление для их квартиры, следовало немного прибавить.

Младший прошёл на кухню и сел за край стола. Свист из чайника оповестил всех о готовности кипятка, и Войд поспешил разлить его по двум кружкам, одну из которых поставил перед Калебом. Мальчик за стол не сел.

— Калеб, почему ты убегал от меня? — ребенок вздрогнул, но поднял глаза. На него смотрела пара других, ярко-фиолетовых.

Мальчик готовился к этому разговору, готовился все те 5 минут, что прошли с его поимке, но начинать было ужасно. Ощущение пристального внимания уверенности не прибавляло и даже наоборот. Открыв рот, он поспешно закрыл его, постаравшись собраться с мыслями.

— Калеб, я же не ругаюсь. Ты же видишь, как я себя веду, да? Просто расскажи. Это должно что-то очень серьезное, чтобы ты решил убежать.

— Я-я играл на компьютере… — ребенок покосился на инспектора, боясь, что получит выговор ещё и за него. Но вопреки всем его ожиданиям, лицо взрослого практически не изменилось.

— А потом села зарядка… А у тебя там были твои отчёты, — Калеб шмыгнул носом и протер рукой глаза, стараясь согнать накатившуюся пелену.

Слишком резкая эмоция отразилась на лице взрослого, чуть позже став не такой яркой. Недоумение, сменившееся на искреннее сожаление…

— Ты их так долго составлял… — мальчишка всхлипнул, звук резанул по ушам взрослого, что-то надламывая внутри, — Так долго считал всё…

Один шаг — на то, что встать со стула.

Второй — чтобы прижать в объятиях самое родное, самое дорогое, что у него есть…

Войд прижал к себе своё чудо, успокаивающе проводя свой большой ладонью по его спине. Мальчика трясло, и вряд-ли это было от холода. Второй рукой старший аккуратно водил по непослушным каштановым волосам на макушке сына.

— Н-несколько… Дней… С-считал… — Войд почувствовал, как промокает его водолазка в районе ключицы. Внутри всё разрывалось.

— Солнышко, родной мой… — Войд взял ребенка за плечи и заставил посмотреть того в глаза, — Я не ругаюсь. Ты не специально. — ровный, спокойный голос мужчины мягко звучал на кухне, — Да, я старался над этими отчётами, но это не конец света. Всё поправимо. Всё будет хорошо. — помолчав пару секунд, Войд добавил, — Поможешь заполнить всё как было?

— Д-да! — мальчик активно закивал, в очередной раз шмыгнув носом.

— Сможешь мне диктовать вот с этого листочка? — Войд прошёл к ноутбуку, усаживаясь на мягкое кресло и протягивая Калебу несколько таблиц, — Надо будет диктовать вот эти цифры, видишь их?

— Хорошо, тогда сейчас и начнём…

Часть 3: Я не ругаюсь

Пальцы, все это время лежавшие на одних и тех же клавишах, осторожно коснулись стрелочки, тем самым сменив фотографию на следующую. Калеб улыбнулся, изменились даже его глаза. Ведь эта фотография была другой, у нее не было печального начала. В груди стало тепло, когда, просмотрев задний план фотографии, он увидел беспорядок, царивший в тот вечер на кухне…

Если бы Калеба спросили, какой его любимый день недели, он бы без промедления ответил — суббота! Ведь он всего лишь в третьем классе, а значит для него это неучебный день, ну а воскресенье было: «Слиииишком близко к понедельнику!» А ещё в субботу можно было поздно ложиться спать — на следующий день никуда не надо было, а сил от предыдущего сна хватало на более долгое бодровствование.

Поэтому в ту субботу Калеб и не думал ложиться спать и, вернувшись домой со двора, проводил время на просторах интернета, смотря что-то своё.

И когда в детский мозг пришла идея, он, отложив планшет на столик в зале, сразу же направился на кухню, где сидел инспектор.

— Вооооойд… — мальчишка подошёл сзади, оказавшись около его плеча, и заглянул в телефон старшего, удостоверившись, что не будет отвлекать от важного.

— Да, солнце? — инспектор повернул голову в сторону Калеба, немного склонив набок.

И тишина. Глаза Войда изучающе пробежались по ребенку, и через пару секунд уголки губ поползли вверх.

— Н-нет, сегодня наверное никак не получится… А завтра? Можно завтра? Пожааалуйста, Войд!

Смотря на своё девятилетнее чудо, стоящее в пижаме на кухне в половину десятого ночи… В груди отдавало теплом, а сердце чувствовалось как никогда громко. А завтра у них воскресенье — выходной, никому никуда не надо. А если…

— Калеб, ты имеешь что-то против домашних бургеров?

— Нет. — секундное непонимание проскользнуло в глазах, но в вскоре быстро сменилось удивлённым предвкушением.

— Давай так: если окажется, что у нас есть для них всё, то мы приготовим их прямо сейчас. Идёт?

— Да! Да, идёт! — ребенок обхватил шею взрослого руками, как бы благодаря за то, что тот разрешил.

Войд улыбнулся и встал со стула, отложив телефон на край стола. Время намечалось крайне интересное, особенно в такой час.

— А что нам нужно? — ребенок склонил голову со счастливым лицом, всматриваясь в Войда.

— Хмм… Котлеты, хлеб, помидоры, сыр. капусту тоже можно… Лично я добавлю немного майонеза.

— А огурцы? Они ведь тоже нужны, да?

— И огурцы, точно. Я и забыл, какой ты любитель солёного. — мужчина потрепал ребенка по волосам и прошел к холодильнику.

В морозилке лежали замороженные котлеты. Войд взял две и, отцепив друг от друга, положил на сковороду. Масло в ней сразу же отозвалось шипящими звуками и начало пузыриться. Капуста должна была лежать где-то в шкафах, оставалось только вспомнить, где.

— У нас всё есть! — раздался довольный голос мальчика, — Самое ценное — соленые огурчики в достатке!

Войд ухмыльнулся, услышав последние слова. Он оторвал от капусты пару листьев и положил в небольшой тазик, чтобы вымыть. К ним присоединились и помидоры, которые принес Калеб. И решив, что им не помешало бы немного побыть в водной среде, маленький повар решил отвлечься на сыр.

— Ну я не особо люблю сыр, Войд… А можно как-нибудь без него?

Мужчина мягко улыбнулся и покачал головой.

— Навряд ли. Ты, конечно, можешь и без него, но мне всегда казалось, что с ним вкуснее. Ведь можно положить совсем немного, а затем понять, нравится тебе или нет, ведь так?

Кусочек памяти

Содержание

Часть 1: Оранжевый?

Часть 2: Сквозь рубашку

Часть 3: Я не ругаюсь

Часть 4: Главный ингредиент

Часть 5: Спасибо, Войд

Комментарии (0)