Он стоял у её могилы, докуривая сигарету.

Драко хотел верить, что его супруга попала в лучший мир, где всегда тепло и нет никаких горестей. Он так и не смог сделать её по-настоящему счастливой, хотя и пытался приложить к этому все свои силы. Но толку было от его усилий, если он не мог подарить ей главного — 

Малфой лишь отыгрывал это чувство, которое Астория так желала видеть в серых глазах мужа. Он обнимал её, потому что так было положено, а не потому что не мог жить без прикосновений к её коже. Он целовал её по утрам, потому что так ведут себя мужчины в браке. Он спал с ней под одним одеялом, потому что они были семьёй.

Он делал всё, потому что так должна была выглядеть 

Но вот чего не должно было случиться — это смерть Астории Малфой. Она была слишком молодой, её имя не должно было оказаться в списке Костлявой с косой. Драко до последнего надеялся, что это простуда, которая вот-вот отступит, но Астория увядала с каждой минутой. И теперь её заботливый взгляд был увековечен на мраморном надгробии, об которое ударялись капли февральского дождя.

Он не смог сделать её счастливой, и не смог уберечь её. Драко был глубоко ранен чувством вины, которое поселилось в нём много лет назад, а теперь начало больно кровоточить. Его серые глаза потемнели, он в последний раз посмотрел на могилу Астории, выкинул окурок и быстрым шагом удалился с кладбища.

Аппарировать совсем не хотелось. Возможно, что дело было в том, что в Малфой-Мэноре было сейчас слишком тихо и одиноко. Всё в поместье напоминало Драко об Астории и её звонком смехе, который сопровождал все истории девушки. Он поражался тому, насколько его жена была жизнерадостной — ведь это могла бы быть одной из причин, чтобы любить её. 

Его пальто промокло, и теперь он чувствовал, стекающие по своей спине, дождевые капли. Малфой ждал снега, словно хотел спрятать свою тоску под ним. Но небеса плакали, а вместе с тем уничтожали глыбу льда, которая образовалась в сердце Драко.

— Я сделаю тебя счастливым, — её голос прошёлся лезвием по душе. — Мы будем самыми счастливыми, Драко!

Она так отчаянно верила в их счастливое будущее, что хотелось кричать от разрывающих теперь чувств. Малфой остановился у ближайшего дерева, облокотившись об него и тяжело задышал. Он винил себя в случившемся — он снова оказался слишком самонадеянным, и тем самым разрушил очередную жизнь. Не просто разрушил, он похоронил её.

На его палец всё ещё было надето обручальное кольцо с гравировкой на внутренней стороне. Астория долго выбирала эти кольца, вкладывая в них все те чувства, которые испытывала к Драко. Ей так хотелось, чтобы сон однажды стал явью, но этому не суждено было сбыться.

Горячие слёзы хлынули из глаз, Драко сжал руку в кулак. Ему не хватало сил, чтобы понять, что нужно делать дальше. Смерть Астории знатно подкосила его и выбила землю из-под ног — он чувствовал, что сделал для неё не всё. Пока он раз за разом по вечерам возвращался в пустой Малфой-Мэнор — его сердце и душа рвались совершено в другое место, но он боялся.

Боялся, что вновь обречёт кого-то на боль и страдания. Ведь таков был удел Драко Люциуса Малфоя — доставлять страдания тем, кто открыл ему своё сердце.

Он знал, что во всём белом свете осталось всего два человека, которые готовы выслушать его и разделить с ним то дерьмо, которое копилось годами на сердце. Вот она — та самая 

, о которой никто не вспоминает, когда берётся рассказывать о том, какие уроды учатся на змеином факультете.

Драко поднял глаза к небу, с гневом посмотрев на грозовые тучи, и аппарировал в поместье Ноттов, где ему были рады несмотря ни на что. Светлая и просторная гостиная и тлеющий камин — всё, как всегда. В этих стенах буквально пахло уютом, пока в поместье Малфоев без Астории стало слишком холодно и уныло.

— Я ждал тебя, — Теодор отложил в сторону книгу. — Ты не изменяешь традициям — ровно четыре часа.

— Я не знаю, как это получается, — Малфой пожал плечами и сел в кресло напротив друга.

— Ты был на кладбище? — Нотт задал вопрос, точно зная ответ на него. — Тебе 

— Я виноват перед ней, Тео. Очень виноват.

— Она знала, за кого выходит замуж. Никто не виноват. Астория согласилась стать твоей женой, зная, что ты не любишь её, а ты позвал её замуж, зная, что никогда не сможешь её полюбить.

Это было горькой и ядовитой правдой, которая была известна всем вокруг. И лучше всех в этой правде были осведомлены Драко и Астория. Только теперь, спустя два месяца после смерти жены, Малфой задумался о том, что всего этого можно было избежать, если бы он не стремился угодить отцу.

Он бы не обрёк Асторию на шесть лет несчастного брака и притворных чувств и, возможно, сейчас она была бы жива. И сам Драко не чувствовал бы себя опустошённым. Вся его жизнь превратилась в самое простое бесцельное существование.

— А где Пэнс? — Драко осмотрелся вокруг, словно ожидал увидеть её где-то у себя за спиной.

— Она, как и я знала, что ты заглянешь на чай, поэтому решила навестить мать.

— Она никогда меня не простит, — Малфой печально ухмыльнулся. — А я всё надеюсь на это. Я стал слишком на многое надеяться, а как показывает жизнь — мне это противопоказанно.

— Это же Пэнс, — Тео встал и подошел к камину. — Ты же знаешь её. Если она решила, что больше не хочет общаться с человеком, то её мало что переубедит.

— Правильное решение. Это вселяет в меня веру, что хотя бы ей я не смогу причинить вреда.

Он совсем расклеился. Драко опустил голову, потупив взгляд в пол, не обращая внимание на Теодора, который пристально наблюдал за другом. Все вокруг видели, что стало с Малфоем, но ничего тому не говорили. В этом не было никакого толка — он и сам видел, во что превратился. Надломленный восемь лет назад Войной — теперь сломлен окончательно.

Жизнь больно ранила его и оставила одного среди осколков былой жизни. Вряд ли именно так себе представлял свою жизнь тот Драко Малфой, который задирал в коридорах Гарри Поттера и его друзей, который любил приезжать в Мэнор на Рождество, который считал, что родился с золотой ложкой во рту. Всё было не так.

Судьба всячески намекала ему на то, что стоит остановиться и хоть раз принять верное решение, поистине верное, но Малфой игнорировал. Он считал, что выбирая из двух ошибок ту, которая понесёт меньше последствий — он сможет правильно устроить свою жизнь. Драко забыл, что всё имеет свои последствия, и сейчас он расплачивался за свои решения.

— Я хочу поговорить с Уизли, — внезапно озвучил Малфой. — Думаю, что время пришло.

— И как ты себе это представляешь? — Тео вскинул бровь и внимательно посмотрел на друга. — Я думаю, что она не станет тебя слушать. Точнее, я просто в этом уверен.

— Куда она денется? Блейз всегда мне рад, а где он — там и рыжая.

— Ты уверен, Драко? Это может причинить тебе боль, — Нотт отрицательно покачал головой. — Ты столько лет избегал этого разговора.

— Я избегал его только из-за Астории. Я не хотел, чтобы она страдала, — он запнулся. — Страдала 

— Ты же понимаешь, что после этого Пэнси тебя возненавидит, — Тео подошел к нему. — Она просто размажет тебя по стенке.

— Ты должен был восемь лет назад, Драко. Ты даже не знаешь, где она и, что с ней. Не факт, что Джинни знает.

— Так почему бы не спросить прямо сейчас? — он тут же аппарировал, оставив Теодора наедине с возмущениями и непрочитанной книгой.

Он откладывал этот разговор так много лет. Смотрел на Асторию, которая изо всех сил пыталась сберечь хрупкое равновесие в их семье, и откладывал. Малфой не смог подарить своей жене любовь, поэтому приходилось дарить хотя бы жалкое подобие семейного благополучия. Он знал, что если сорвется и помчится в Италию, чтобы поговорить с девушкой своего друга, Астория этого не выдержит.

Его супруга была прекрасно осведомлена в том, что скрывалось за ширмой серых глаз, но продолжала улыбаться. И лишь немая просьба в её собственных глазах останавливала порывы Малфоя раз за разом. Она ничего не говорила днём, но продолжала молить его все шесть лет по ночам.

— Не делай этого. Не разрывай моё сердце ещё сильнее, я прошу тебя, — она склонилась над спящим мужем. — Я же так сильно люблю тебя. Я готова принять твою правду. Я принимаю её. Я принимаю то, что ты меня не любишь, но не разрушай всё это. 

Он тяжело дышал, а она вскакивала от каждого резкого движения. Которую ночь подряд она просыпалась от того, что Драко начинал что-то бормотать во сне. Каждый раз это было одно и то же имя, и каждый раз это вонзало нож в её грудь всё сильнее. Астория смахнула слезы с лица, и встав с кровати, направилась в ванную комнату. 

 Нет! — вскрикнул Драко. — Не уходи! Прошу тебя! Останься со мной! 

Астория прикусила губу и сжала руку в кулак. Он просил остаться и не уходить, но вовсе не её. Все шесть лет он просил остаться другую, хотя даже не знал, жива ли она. Никто не знал этого. 

— Гермиона! — она услышала его голос и закрыла уши. — Я прошу тебя! Останься со мной!

Слёзы бесконтрольно скатывались по её щекам. Это имя было самым страшным кошмаром Астории Малфой — имя той, о которой уже никто и ничего не слышал долгих восемь лет. 

Промокшее пальто явно не вписывалось в интерьер виллы Блейза Забини в солнечной Флоренции. Стало слишком жарко и душно, захотелось переодеться в хлопковую рубашку и льняные штаны, чтобы отправиться на прогулку. Но он сюда пожаловал совсем не для этого.

— Малфой? — Блейз появился на веранде. — Рад видеть тебя, дружище!

Мулат обнял его, совсем не обращая внимания на мерзкое холодное одеяние Драко. Они не виделись около месяца, и Малфой был рад видеть Забини не меньше.

— Я уж думал, что не увижу тебя до следующего Рождества. В Лондоне снова погодка дрянь?

— Как обычно, — он пожал плечами. — Я по делу.

— Что-то случилось? — Забини нахмурил брови.

— Мне нужна твоя девушка. Я хочу поговорить с Джинни.

— Она не станет с тобой разговаривать, Драко, — Блейз расслабился. — Все мы знаем, о чём ты хочешь с ней поговорить.

— Я должен узнать правду.

— Кому-то когда-то становилось легче от правды? Я думаю, что далеко брать не нужно.

— Ты ничего не должен, Драко. Не лезь в это дерьмо.

— Это моя жизнь, Блейз.

 — крикнул Забини, явно раздосадованный разговором с другом.

Малфой прекрасно понимал опасения своих друзей. Он и сам был не в восторге от своей идеи, но больше не мог бежать от этого, словно всё это случилось не с ним. Лучше, чем было уже не станет, а если хуже, то он этого не боялся. Драко был готов к тому, что после разговора с Уизли станет непоправимо больно.

Даже, если подруга Блейза не станет с ним говорить, ему всё равно будет больно. Ему было больно все эти годы.

Рыжеволосая девушка появилась на веранде спустя несколько минут, сразу же изменившись в лице при виде гостя. Она опустила на пол маленького рыжеволосого мальчишку, щёлкнув того по носу и тепло улыбнулась:

— Беги, родной, поиграй с бабушкой, а мама скоро придёт.

— А папа? — ребёнок надул губы и посмотрел в сторону Блейза. — Когда папа придёт?

— Папа уже идёт, — Забини подскочил к сыну, хватая того на руки.

Джинни проводила сына и парня взглядом, и нехотя повернулась к Малфою. Напряжение между ними чувствовалось издалека — воздух буквально искрился от висящего напряжения и гнева Уизли. Она сделала шаг в сторону Драко и сложила руки на груди.

он чувствовал то отвращение, с которым она говорила его фамилию. — Зачем припёрся?

— Не смей! — перебила его Джинни. — Даже не смей называть её имя!

— Ты должна мне рассказать! — не сдержался Малфой. — Я имею право знать!

— Я ничего тебе не должна, ублюдок! У тебя нет никаких прав! Проваливай отсюда, иначе отправишься вслед за своей жёнушкой!

— Заткнись! — он ухватил её за запястье, его глаза вмиг потемнели. — Кто ты такая, чтобы упоминать о ней?

— А ты кто такой, чтобы что-то требовать от меня? — Джинни вырвала руку из цепкой хватки Малфоя. — Пошёл вон.

Он развернулся и остановился, опустив голову. Он знал, что Джинни — единственная, кто могла рассказать ему правду. Только она общалась с Грейнджер в последний год в Хогвартсе. Поттер и её брат не вернулись на дополнительный курс, и не знали, что происходило в стенах школы.

— Я прошу тебя, — он упал на колени. — Я должен узнать правду.

Все суетились и куда-то бежали, пока Малфой хотел поскорее добраться до подземелий, чтобы отпустить ещё один тяжёлый день. Каждый новый день без неё казался изощрённой пыткой. Это было, как десять Непростительных вместе, больнее только смотреть на то, как она беззаботно улыбалась и делала вид, что ничего не случилось. 

— Мистер Малфой, — из-за спины раздался строгий женский голос, — я могу пригласить Вас в мой кабинет на несколько минут?

МакГонагалл стояла в нескольких шагах от него и ждала ответа.

— Конечно, — Драко устало вздохнул и поплёлся за старухой. 

Случилось бы это годом ранее, он бы в жизни так послушно не пошёл за матерью всех гриффиндорцев, но сейчас ему было абсолютно всё равно. Он не знал, что МакГонагалл хотела и почему для этого нужно пройти в её кабинет. Малфой просто хотел побыстрее отделаться от неё, и вернуться к своим однообразным планам. 

— Как давно Вы видели мисс Грейнджер? — спросила женщина, как только они оказалась в кабинете директора. — О чём Вы говорили в последний раз?

Что? — Малфой непонимающе уставился на МакГонагалл. — Каким образом я касаюсь Герм… Грейнджер?

— Я знаю, что вас с мисс Грейнджер связывали определённого рода отношения, — с явным гневом выпалила женщина. — Поэтому, попрошу Вас немедленно ответить на мои вопросы. 

Видел сегодня утром: за завтраком, в Большом зале. Говорили мы последний раз в июне, когда она послала меня нахер. 

Попрошу Вас не выражаться. Можете идти, и попрошу Вас никому не говорить о нашем разговоре. 

Ему хотелось послать МакГонагалл куда подальше. Он припёрся в её кабинет, чтобы она задала ему два вопроса и посмотрела на него, как на кусок драконьего дерьма. Малфой открыл рот, но сдержался и направился в сторону дверей. 

— А почему Вы спросили, директор? — внезапно вырвалось из уст, когда одна нога была уже за порогом. 

— Мисс Грейнджер пропала, — тихо, но взволновано ответила Минерва. — Я думала, что она могла поделиться с Вами чем-то важным, но ошиблась. 

— Что значит «пропала»? — он со злостью захлопнул дверь.

Её никто не видел после завтрака. На уроках она не появилась, в гостиной и спальне её тоже нет…

— Но это не означает, что она пропала! В Хогвартсе больше потайных ходов и мест, чем звёзд в небе! 

Мы ищем, мистер Малфой! — вскрикнула Макгонагалл. — Но пока — безрезультатно…

Её искали все. Её искали всюду. А потом эти поиски прекратились — раз и навсегда. 

feral brunette

Cas Evans

— Я страдала оттого, что была связана, а теперь страдаю оттого, что свободна, — Гермиона отвернулась, чтобы Джинни не видела её слёз.

Роулинг Джоан «Гарри Поттер»

Гарри Поттер

Драко Малфой/Гермиона Грейнджер

Рон Уизли

Джинни Уизли

Пэнси Паркинсон

Блейз Забини

Теодор Нотт

Libertas

ru-libertas-feral-brunette-beta-cas-evans

Руки дрожали, а губы снова пересохли.

Она отошла от окна и села на край кровати, пытаясь выровнять дыхание. Незначительные физические усилия, как пройти несколько шагов, выбивали из неё все силы. Гермиона почувствовала, как вспотела, а сердце снова больно защемило. Она только избавилась от головной боли, как движения сковала новая волна. Так было 

 Странно, что она вообще надеялась на какое-то облегчение.

Её облегчение придёт только со смертью.

Но ведь мечтать никто не запрещал. Мечты — это всё, что было у Гермионы, это всё, что у неё осталось. Остались призрачные надежды, болезненные воспоминания, невинные мечты и свобода. Та самая свобода, за которой она так неслась, считая, что это сможет сделать её счастливой. Но, как оказалось, свобода — это то ещё рабство.

В горле снова начало першить, но она старалась сдержать кашель. Знала, что стоит кашлянуть хоть раз, как это вновь затянется на несколько часов адских болей и приступов. А ещё знала, что ей ни разу так и не удалось сдержать в себе эту боль, как бы она ни пыталась ей противиться.

И только Гермиона набрала полные лёгкие воздуха, сжала подол ночной рубашки, и приготовилась встретиться лицом к лицу с беспощадными страданиями, как дверь палаты заскрипела.

— Тук-тук, — Пэнси тепло улыбнулась. — Привет, моя милая.

— Привет, — прохрипела в ответ Гермиона.

Брюнетка успела сделать всего один шаг, как Грейнджер зашлась в кашле. Холод пробрал её до костей, а глаза закрылись. Ей хотелось отключиться, чтобы не испытывать одно и то же раз за разом — привкус крови на языке и сломанные ногти, которыми она впивалась в поручни кровати для лежачих больных.

Её бедра и запястья были изукрашены кровавыми отметинами, оставленными во время очередного приступа. То ли она пыталась причинить себе боль, чтобы отвлечься от кровавых отхаркиваний, то ли просто не контролировала своих действий. Гермиона и сама не понимала, чего тут больше, но знала, что раны не успевают затянуться в перерывах между приступами.

— Милая моя, — Пэнси бросилась к подруге, придерживая волосы и укладывая её голову себе на колени. — Сестра!

Миловидная девушка заскочила в палату со шприцем в руках. Медсестра была осведомлена, что в эту палату просто так никогда не зовут. Она быстро сделала укол, пока Гермиона пыталась сплюнуть очередной сгусток крови. Этот препарат ослаблял боль лишь на несколько часов. А потом становилось хуже, поэтому она сама никогда не звала на помощь.

— Ты как? — со слезами на глазах прошептала Пэнси. — Моя милая… Моя хорошая…

— Нормально, — Гермиона натужно улыбнулась и прикоснулась к руке подруги. — Мне уже лучше.

Её кожа была бледной и холодной. Она одёрнула руку от Пэнси, чтобы не сосредотачивать внимание той на разнице температур их тел. Ей хотелось смахнуть слёзы с лица подруги, но она не решилась, иначе Пэнси снова обратила бы внимание на то, что её руки — это просто кости обтянутые кожей.

— Не ври мне, пожалуйста, — брюнетка прикусила губу. — Я же вижу, что тебе стало хуже.

— По сравнению с больницей Святого Мунго, тут мне правда становится легче, — она пожала плечами, прикусив язык от боли в суставах. — Как видишь, тут даже есть препараты, которые быстро обезболивают мои приступы.

— Я всё ещё считаю, что тебе стоит вернуться в магический Лондон, — строго проговорила Пэнси. — Я не доверяю всем этим магловским методам лечения…

— Всё нормально, — Гермиона снова попыталась улыбнуться. — Хватит обо мне. Как ты? Ты без Тео сегодня.

— Сегодня четверг, — расстроено ответила девушка. — Полагаю, что Тео сейчас с Малфоем.

Она на секунду закрыла глаза, чтобы не позволить слезам вырваться наружу. Каждое упоминание Драко заставляло внутренние органы перевернуться, — это было больнее, чем сотня приступов за раз.

— Точно, — прошептала Гермиона, подавив ком в горле. — Как он?

— Мерлин! — зло выпалила Пэнси. — Ты серьезно, Грейнджер? Скажи мне, ты это серьёзно? Ты будешь спрашивать у меня, как он?

— Можно я тебя кое-о-чём попрошу? — Гермиона облизала сухие губы. — Пожалуйста…

— Конечно. Ты же знаешь, что я сделаю всё, что в моих силах.

— Прости его, — слёзы всё-таки проступили на глазах. — Просто прости его.

— Ты просишь о невозможном, Гермиона! — отрезала брюнетка и встала с кровати. — Я не могу.

— А если это будет моё 

Ей стало не по себе от того, что она произнесла это вслух. Гермиона столько раз думала о смерти, но никогда не говорила об этом с кем-то вот так открыто. Она всегда старалась внушить своим друзьям, что она идёт на поправку, и обязательно когда-нибудь выздоровеет. И вот, спустя восемь лет, она решилась сказать о том, что не верит в своё светлое будущее, и никогда не верила.

Не было ни одного дня, когда Гермиона рассчитывала на то, что болезнь отступит и она снова сможет жить счастливо. Она знала, что ей не положен такой конец.

— Что? — голос Пэнси дрогнул. — О чём ты говоришь, Гермиона? Какое предсмертное желание? Ты будешь жить, и проживёшь долгую жизнь. И счастливую.

— Конечно, я знаю это, но пообещай мне.

— Пообещай мне, Пэнси Нотт, что ты простишь Драко Малфоя.

— Обещаю, — сдалась девушка и крепко обняла подругу. — Только ты будешь жить, а я этого засранца прощать не собираюсь.

Она смотрела на Драко со стороны, пока он раздавал какие-то указания игрокам. Гермиона любила наблюдать за ним во время игры — он был так сосредоточен, и так красив. Если бы была возможность, она бы смотрела на него сутками, потому что в эти моменты была самой счастливой. 

Мы быстро, — он подскочил к ней и поцеловал в лоб. — А потом мы вернёмся в библиотеку, и ты допишешь свой доклад. Идёт?

Ты не против, если я отлучусь на время тренировки? — она виновато опустила глаза. — Мне нужно помочь Рону и Гарри. 

Эти олухи пропали бы без тебя, — Драко закатил глаза. — Встретимся в библиотеке?

Найдёмся как-нибудь, — она быстро поцеловала его в щеку и упорхнула с трибун. 

Она ненавидела лгать ему. Гермиона отрицала ложь в любом её проявлении, считая, что лучше горькая правда, чем сладкая ложь. Но теперь сама была вынуждена лгать Драко в глаза, оправдывая свои мотивы какими-то благими целями. 

Оставалось лишь поблагодарить друзей за то, что согласились её прикрыть в случае чего. Она быстро добежала до опушки Запретного Леса, и в последний раз посмотрела на квиддичное поле перед тем, как аппарировать в Малфой-Мэнор. 

Её голова лежала на коленях Пэнси, пока подруга продолжала ей читать. Гермиона любила, когда ей читали детские сказки, словно ей не хватило этого волшебства в детстве. Если бы не жгучая боль под рёбрами, то девушка давно уснула бы, а так, она лишь пыталась вслушиваться в слова детской истории, заглушая болезненное жжение в лёгких.

Она крепко сжала край ночнушки и почувствовала, как ногти впились в ладошку, а кровь проступила на светлую ткань. Гермиона надеялась, что крови было не много, и Пэнси не обратит внимание, потому что кровавые пятна были нормой для её палаты и её вещей.

— Мерлин! — с отвращением возмутилась брюнетка. — Эта Золушка та ещё дура, ну а принц — сказочный идиот.

— Это же сказка, Пэнси.

— Тебе не понравилась эта история? — Гермиона встала и посмотрела на девушку. — Ты посмотри, какая у них любовь.

— Какая? Она прокатилась на тыкве с мышами и умудрилась потерять туфлю, а её избранный — какой-то одноклеточный, раз не смог запомнить лицо той, в которую влюбился.

— Ты слишком серьёзно воспринимаешь эту сказку.

— Все эти сказки, — Пэнси указала на открытую книгу, — полная ерунда. Все ваши принцессы — безмозглые курицы, а принцы — как я и сказала, — сказочные идиоты.

Гермиона искренне улыбнулась и обняла подругу. Она любила Пэнси всем сердцем. Её было за что любить: добрая, чуткая, отзывчивая и просто невероятная. Она была настолько предана их дружбе с Гермионой, что порой казалось, что она не так предана своему браку с Теодором, которого любила всей душой.

Пэнси была самым настоящим лучиком света для Гермионы в этом сером мире. Каждый её визит заставлял улыбаться, а душа наполнялась теплом. Это был тот человек, который всё ещё держал Гермиону в этом мире, который заставлял бороться за жизнь, хотя сил на это уже давно не было.

— Малфой тоже не понимал сказок, — прошептала Грейнджер. — Он тоже считал, что они глупые.

— Давай не будем о нём…

— Я хочу, — перебила Гермиона. — Поговори со мной о нём. Ты ведь видишь его, ты знаешь, чем он живёт.

— Я знаю, что он причинил тебе боль. Я знаю, что он испортил тебе жизнь. Я знаю, что он женился на Астории, пока ты загибалась от боли.

— Ты же знаешь, что он не знает всего этого, — она обвела руками вокруг себя. — Он живёт своей жизнью, потому что я так захотела, потому что я его отпустила, потому что я хотела для него этой жизни — нормальной.

— Нет! — Пэнси снова разозлилась. — Это не оправдание, Гермиона. Он восемь лет жил и не пытался тебя найти…

— Астория — это всего лишь оправдание! Ты хотела для него нормальной жизни, но не заставляла его жениться. Ты отпустила его, но и он отпустил тебя. Ты думаешь, что я его не простила, потому что это дело принципа? — она повернулась к ней, давясь от слёз. — Я не простила его, потому что он просто принял твою жертву, как должное. Он даже не знает, что ты пожертвовала собой, чтобы он мог приходить к нам после кладбища и ныть, как ему плохо.

— Ты несправедлива к нему, — Гермиона тяжело задышала. — Всё случилось так, как я хотела, кроме смерти Астории. Этого не должно было случится, он должен был быть счастлив.

— Но так не должно быть, — она отрицательно замотала головой. — Вы ошибаетесь! Он проживёт долгую и счастливую жизнь. Со мной. Мы проживём!

Простите, мисс Грейнджер, — Нарцисса опустила глаза. — Я лишь посчитала нужным — предупредить Вас об этом. 

— Предупредить? — её глаза заблестели от слёз. — О таком не предупреждают. Предупреждают о том, что хотят заглянуть в гости или об опоздании, но не о смерти. 

Я просто хочу, чтобы Вы понимали, что это… — она запнулась, сдерживая слёзы. — Не думайте, что мне легче, мисс Грейнджер. Я говорю Вам о смерти своего сына. 

Ей казалось, что она просто попала в какой-то кошмарный сон, что сейчас её плеча коснётся Драко, и она проснётся. Но нет. Это была жестокая реальность, в которой она слушала рассказ матери своего парня о старом семейном проклятье. Проклятье, которое выстреливало раз в несколько столетий, и теперь пришла очередь Драко отдуваться за грешки своего предка. 

— Он сам-то знает об этом? Почему он не рассказал мне об этом? 

— Как? Вы не сказали ему? 

— Он умрёт быстро и безболезненно, — Нарцисса коснулась пальцами роз, которые стояли в вазе. — Я не хочу, чтобы он жил и думал о том, сколько ему осталось. Я хочу, чтобы он был счастлив. Я надеюсь, что Вы разделяете моё желание. 

Неужели никак нельзя обойти это проклятье? 

Веками Малфои искали ответ на этот вопрос, но…

Она не была бы лучшей ведьмой своего времени, если бы не решилась сыграть в игру с судьбой. Гермиона ни разу не пожалела о том, что решилась разыграть эту партию — всё-таки она победила, хоть и довольно относительно. Но результат был достигнут — Драко был жив, но сама Грейнджер превратила свою жизнь в её подобие.

— Я сохранила твою тайну. Мы все сохранили твою тайну, Гермиона, — отрезала Пэнси. — Я вынуждена восемь лет смотреть на то, как моя подруга медленно умирает, как она превратилась в пленницу больничных стен из-за него, а ты говоришь о том, что я несправедлива.

— Я сама приняла это решение.

— Вот именно, Гермиона! Ты, как всегда, приняла это решение сама. Почему ты не рассказала ему? Почему не посоветовалась с Поттером или со мной?

— Его бы убило это проклятье, а я осталась жива.

— Ты называешь это жизнью? А ты спросила, нужна ли ему его жизнь такой ценой?

 его жизнь такой ценой, Пэнси.

— Это спасёт его? — она сжала руки в кулаки. — Какие у меня гарантии?

Гарантии? — старая ведьма громко рассмеялась. — Глупая! Кто заключает подобные сделки, требуя гарантий? 

Делай, что должна, — Гермиона закатала рукав и протянула ведьме руку. — Я тебе верю. 

Она чувствовала, что сейчас отключится. Слишком много сил отобрал этот день. Поэтому просто посмотрела на Пэнси, приглашая её присесть рядом с ней. Гермионе не хотелось 

 с подругой на такой ноте — это было неправильно. Она прощалась каждый раз, когда собиралась уснуть.

— Я люблю тебя, — Грейнджер положила голову на плечо брюнетке. — Ты потрясающая, Пэнс.

— Отдыхай, моя милая, — она помогла ей лечь и накрыла серым пледом. — Проснёшься, я буду рядом. Я всегда буду рядом, моя хорошая.

Гермиона быстро провалилась в сон, унося свою боль в мир Морфея. Там всё чувствовалось не так — там было намного проще, и она всё сильнее понимала, почему ей хочется уже уйти в этот мир навсегда. Тут было проще, тут было спокойно.

Бледная, почти незаметная, отметина на руке больно жгла. Гермиона сидела на краю Астрономической башни и смотрела вниз, заглядываясь на птиц, которые красиво маневрировали в воздухе. Их полёт всегда очаровывал девушку и дарил необъяснимое чувство свободы. 

— Так и знала, что ты тут, — Джинни подскочила к ней и села рядом. — Ты уже собрала вещи?

Да, — она не отрывала восхищённого взгляда от птиц. — Они такие красивые. Свободные. 

Он прежде не бывал в магловских больницах. Они были совсем другими.

— Добрый вечер, — Джинни приветливо улыбнулась медсестре. — Мы к Гермионе Грейнджер.

— Добрый вечер. Простите, но у неё сейчас миссис Нотт.

— Миссис Нотт знает, что мы придём.

— Хорошо, — девушка кивнула.– Мисс Грейнджер сейчас отдыхает.

— Миссис Нотт? — вскипел Драко, когда они отошли. — Пэнс?! Пэнс знала?!

Он испепелял Джинни гневным взглядом. Ему хотелось просто взорваться от злости, но больше он злился на Пэнси, которая игнорировала его последние восемь лет, а сама была в курсе всего происходящего. Он не знал, что случилось тогда с Грейнджер, и считал, что его подруга точно в таком же неведении, поэтому и не идёт на примирение. Теперь он ничего не понимал.

Libertas

Содержание

1

2

3

4

5

Комментарии (0)