Нико думает, что это пройдет. Боль — парадокс. Такой же рудимент, как и сантименты.

Его удивляет только то, что время не замерло, а часы продолжают ходить взад-вперед, раздражая глухим тиканьем, что отдается где-то в грудной клетке. Он и забыл, как 

. Забыл и не желал вспоминать больше, как органы, не имеющие никакого дефекта, заходятся в приступах апатичной боли.

Нико думает, что это пройдет. Потому что проходило раньше.

В коллекторе пусто. Ему даже смешно. Разобранный Фестус — уничтоженная, разваливающаяся громила — последний раз вспыхнул ало-красными каплями своих глаз, чтобы потухнуть уже навсегда. Пока Вальдес нещадно сворачивает броню, ломает и отсоединяет жизненно важные проводки, ди Анджело хочет сломать ему руку. Сначала потому, что идея заранее глупая и здесь, в коллекторе, им не выжить. Потом из-за понимания, пришедшего неожиданно быстро — внутри у него самого только воспоминания и груды железа. Сын Гефеста что-то шепчет старому другу, извиняясь, пряча слезы и улыбаясь чему-то. Убивает ради спасения других. Пока Лео возится с ним, Нико удивляется пустоте Фестуса.

Он помогает крошить детище Вальдеса на воспоминания и груды железа.

Думает, что это пройдет. Ведь проходило раньше.

Первые дни слишком тяжело. Коллектор заполняется кашлем и жутковатыми всхлипами. Нико чувствует, как температура покидает пределы нормы. Холодный озноб тянется по рукам, вслед за застывающей кровью, и он до боли сжимает повязки на раненом предплечье. Сквозь полое отверстие, что скрыто намокшими кровавыми бинтами, ему кажется, дует сквозняк, задевая сердце и стараясь вытолкнуть его наружу, обнажает гнойные раны. Болит нестерпимо, и ему сложно сказать, где сильнее: снаружи или внутри. Хейзел заботливо делится амброзией, а он отказывается принимать ее, пряча по карманам, словно школьник. Боль есть атавизм, но он радуется тому, что этот атавизм заглушает бессмысленный голос разума.

Нико думает, что это пройдет.

Закутывает Чарли, занимая место поближе к костру. Холодный воздух быстро гасит пламя, поддерживать его в ледяном коллекторе нечем, но он спокоен: Чарли сможет, наконец, заснуть, и вопросы, нещадно бьющие в то самое, больное место, подождут до утра. Ди Анджело бьет озноб. На шестой день скрывать это становится бессмысленно, и Хейзел замечает, как из толстовки Нико, что болталась на хрупком теле ребенка, предательски сыпется горстка амброзии.

Свет гаснет. На несколько дней он оказывается в чем-то вязком, серо-черном, бессмысленном, и забывает о том, что это может пройти.

Реальность отключается на несколько часов, пока голос Хейзел в исступлении не заходится в истерике где-то над ним. Ее жалко, но не настолько, чтобы вернуться обратно. Температура колотит его тело, а сердце продолжает «выдувать» порывы сквозняка. Возможно, лучше бы вырвать его — бесполезно пульсирующее, гонящее кровь – из груди. Но она бы запретила. Пока ему есть ради чего жить.

Она садится в темноте напротив него, и серо-черная бессмыслица обретает краски. Сперва просто смотрит, а потом задает бессвязные вопросы, которые его так бесили. Иногда замирает, глядя на свои сцепленные ладони, иногда улыбается. Ни дотронуться, ни приблизиться ему нельзя. Наблюдай со стороны — экспонат слишком дорогостоящий. И он наблюдает. Наблюдает за тем, как Беатрис вымывает остатки его здравого смысла.

Однажды она достает коробку с корявыми алыми буквами, и ди Анджело хочется рассмеяться. Ирония в чете у сумасшествия. «Мифы и магия» - бесконечный символ его бессилия, что преследует Нико даже по эту сторону. Она открывает коробку и достает первую карту, вертит ее в руках, а затем спрашивает:

— Что бьет молот Гефеста?

— Трезубец Посейдона, — хрип ди Анджело растворяется в стеклянной тишине.

— Что бьет Громовержца? — тихо шепчет.

— Что бьет колесницу Аполлона?

— Что бьет чары Афродиты?

Беатрис – не Беатрис, а его больное воображение. Нико известно это так же хорошо, как и то, что это тонкая грань безумия и созидания. Незатейливая игра тянется удаляющейся строкой их голосов в небытие. Он отвечает – тихо и жалобно - она задает свой следующий бестолковый вопрос.

Нико думает, что все пройдет. Ведь сантименты – назойливый отросток его эмоций.

Но карты заканчиваются. Прозрачные руки тянутся к крышке, захлопывая ее. Беатрис смотрит на Нико совсем по-другому. Он знает это почти наверняка, потому что следил за ее короткими переглядываниями в процессе обучения, когда спата валилась из ее слабых рук; в моменты слабости, когда она искала поддержки; тогда, когда ди Анджело сам нуждался в коротком взгляде, что обещал – это пройдет, это обязательно пройдет.

Он пытается отвергнуть сантименты, но они находят его даже здесь.

— Что бьет смерть, Трис? — безнадежно ласково спрашивает сын Аида.

Когда он открывает глаза, теплая ладонь Хейзел ложится поверх его лба. Она дает ему немного растворенной в зловонной воде амброзии, и тот благодарно выпивает целый стакан. По правую от ди Анджело руку садится Чарли. Он испуганно спрашивает Нико о его самочувствии, стараясь сдерживать поток болтовни, которая готова вырваться в любую минуту. И он позволяет мальчишке эту шалость, беззаботно касаясь всклокоченных светлых волос.

, что это не пройдет. Он 

, что научится с этим жить.

боль — парадокс

Gromova_Asya

Birichino

Когда-нибудь он скажет ей, что-нибудь хорошее. Когда-нибудь она станет чуточку сильней.

Риордан Рик «Перси Джексон и Олимпийцы»

Риордан Рик «Герои Олимпа»

Нико ди Анжело/ ОЖП

Персей Джексон

Аннабет Чейз

Нико ди Анджело

Light in the Dark

ru-light-in-the-dark-gromova-asya-beta-birichino

Чувствуя себя бессильным перед временем, он молча наблюдал, как минутная стрелка вокзальных часов постепенно приближалась к заветной цифре, к тому моменту, когда поезд, в котором сидела Беатрис, должен был достичь своего пункта назначения.

Ди Анджело с легкостью мог забрать ее из города с помощью теней, но девушка наотрез  отказалась от этой идеи, ссылаясь на отпугивающий внешний облик безликих душ.

Вспомнив об этом, Нико тяжело вздохнул, прикрыв глаза и чувствуя лишь прохладный ветер, прикрывая курткой букет тюльпанов и таким образом защищая их неприятного холода.

Странно, что они все еще не обратились в прах под влиянием ауры парня, но сейчас это заботило его меньше всего.

Чертово время движется слишком медленно.

А что, если попробовать переместиться в сам поезд? Туман сможет скрыть внезапное появление мрачного Нико, но сумеет ли тот найти девушку? Перемещение по каждому вагону однозначно выбьет его из сил, и, вполне вероятно, не зная номера места Беатрис, он упадет на пол от усталости раньше, чем увидит ее.

Ди Анджело повернул голову направо, разглядывая таких же как он посетителей вокзала, ожидающих своих близких.

Он больше не увидит эти лица, и ему не за чем запоминать их.

С левой стороны оказалось большое окно, отражавшее все вокруг, в том числе и худую фигуру парня.

Такого мнения о себе был Нико, разглядывая черные лохматые волосы, темные круги под глазами и остро вычерченные скулы, делающие его лицо слишком мрачным, и не понимая, как такой отчужденный человек мог приглянуться яркой и светлой МакДауелл.

Взгляд опустился ниже, минуя шею, и остановился на такой же незаметной черной куртке, под которой была футболка с танцующими скелетами.

Та самая, с которой, если можно так сказать, все и началось.

Ди Анджело ухмыльнулся, вспоминая, как требовал вернуть ее назад, заставляя девушку раздеться.

Но в этот раз он сам снимет с нее одежду.

Сигнал приближающегося поезда отвлек его, и, повернувшись, Нико посмотрел на платформу, а затем на рейс оглушающего транспорта.

Джексон, будучи сосредоточенным на организации рождественского праздника, едва понятно объяснил ди Анджело, что именно ему нужно забрать девушку.

И это, пожалуй, был первый раз, когда Нико охотнее разговаривал по телефону с Аннабет, давшей четкие инструкции и извинившейся за поведение своего парня.

Он по-прежнему был зол на девушку и не мог простить ее, в отличие от Би, и эта необъяснимая доброта Беатрис МакДауелл порой сводила его с ума.

Нико вновь взглянул на свое отражение, рассматривая все еще живые тюльпаны.

Конечно, букет был проявлением инициативы сына Аида, но в крайнем случае он мог спокойно объяснить это вежливым подарком для дорогого гостя.

Который так нещадно стал хозяином его сердца.

Парень вновь нахмурился, осознавая, что это рождественское настроение, как и ранее, не передавалось ему, в отличие от других людей, весело щебечущих о предстоящих праздниках и подарках.

Подаренная Беатрис на прошлое Рождество игра «Мифы и Магия» была утеряна в ходе сражения за потепление, и Нико старался не вспоминать о ней, связанной с парой-тройкой ночных кошмаров и галлюцинаций.

Постепенно любимая с детства настольная игра стала его раздражать. Возможно, он просто вырос, перестав развлекаться игрушками. Но скорее всего, каждый новый день под пыткой воображаемой Беатрис, задававшей глупые вопросы по «Мифам и Магии», воспылал в нем ненависть к этой игре.

Он, как и все остальные, думал, что девушка погибла от рук вселившегося в Аннабет духа.

Но Феникс возрождается из пепла.

Поезд запаздывает, и Нико испытывает волнение, а просчитанный с точностью до минут план светловолосой дочери Афины мгновенно рушится, тем самым слегка поднимая настроение парня, невиновного в задержке железнодорожного транспорта.

И все же… Зачем Беатрис уехала, оставив его и своих друзей? Чтобы обезопасить Чарли и оградить сводного младшего брата от сумасшедшей жизни полукровок, в которую тот невольно оказался втянут?

Испытывая ревность к мальчишке, в итоге выбранному Би, Нико сжал челюсти, на мгновение не сумев скрыть свое недовольство.

Он не стал ей перечить, отпуская девушку в другой город.

Правда, ни одна живая душа не знала, что парень продолжал изредка навещать ее и ее младшего брата, наблюдая за ними вечером на безопасном расстоянии.

Что ди Анджело разглядывал каждую из картин, нарисованных Беатрис, изредка замечая в портретах сходство со старыми друзьями, провожал ее после вечерних занятий домой, страхуя от нападений в неприглядном районе, и приглядывал за Чарли, словно продолжая нести эту обязанность, возникшую после исчезновения девушки.

А теперь Беатрис МакДауелл и ее младший брат возвращались в город, хоть и на пару дней, и Нико не знал, чем обернется эта встреча.

Свист приближения нового поезда отвлекает парня от мрачных мыслей, и тот, глядя на рельсы, устремляется к платформе.

Сердцебиение, минуту назад будучи спокойным, участилось в разы, и ди Анджело нервно сглотнул, удивляясь собственным чувствам.

Он заметил их сразу, выходящих из вагона и слегка теряющихся в толпе, но Чарли, увидев сына Аида и что-то крикнув стоящей к Нико спиной Би, побежал к парню, крепко обняв его.

- Нико! – радостно прокричал мальчишка, и ди Анджело немного вымученно улыбнулся.

Он скучал по Чарли, но сейчас младший брат девушки оказывался «третьим лишним».

По крайней мере, так считал Нико.

- Ты сильно вырос, - сын Аида похлопал мальчика по плечу и поднял глаза наверх, выискивая Беатрис в толпе.

Встретившись с ней взглядом и ощутив трепет в груди, который по-прежнему отзывался неприятной болью, он почувствовал, как все воспоминания, связанные с Би, прокручиваются в голове неумелым оператором в слишком быстром темпе, и кадры почти накладываются друг на друга, создавая одно большое воспоминание, затмевающее все остальное.

Беатрис улыбнулась, и Нико так же спокойно поздоровался в ответ, но девушка даже не догадывалась, что эмоции бушевали внутри парня, по-прежнему чувствовавшего себя рядом с ней таким же разбитым, как при последней встрече.

Он отпустил ее тогда, и ему придется сделать это снова, и от осознания этого муки, разрывающие грудь, медленно, но уверенно, заражая органы, добирались до сердца.

Чарли немного отходит, и Би неуверенно тянется к ди Анджело, осторожно обнимая парня.

Запах Беатрис очаровывает настолько, что Нико почти забывает про цветы.

Он слишком сильно ждал этой встречи, каждый раз продумывая ее по-разному до мельчайших моментов, но не один из них не мог сравниться с теми чувствами, что захватили парня.

- Это тебе, - усмехнувшись и стараясь сохранить холодность, присущую юношескому максимализму, сын Аида перекинул спортивную сумку Чарли через плечо, а девушка с улыбкой приняла букет.

Наверное, со стороны это выглядит забавно.

- Все уже давно ждут те… нас, - быстро поправив, парень устремился к переходу, ведущему к метро, желая быть рядом с Беатрис и одновременно не решаясь взглянуть на нее снова.

Она живая. Нико может дотронуться до ее руки, волос, но понимает, что это слишком глупо.

Девушка сделала свой выбор, и ему придется смириться с этим.

Несколько остановок метро, и они почти «дома», в уютной компании друзей.

Но у ди Анджело не было постоянного пристанища, и, путешествуя по теням из одного города в другой, засыпая и просыпаясь в незнакомых местах, изредка навещая Перси и Аннабет, Хейзел, он не чувствовал, что может найти настоящий дом.

Бьянка вновь примкнула к охотницам Артемиды, и они почти не пересекались, будучи в своих совершенно разных мирах.

Место, в которое парень хотел бы возвращаться, было соткано лишь из нематериальных воспоминаний, обволакивающих Нико пустыми надеждами и неосуществимыми мечтами.

- Кажется, мы пришли в самый разгар предпраздничного веселья, - сказал парень, подходя к дому и чувствуя запах гари.

Он не ошибся: дверь оказалась не заперта, и, войдя внутрь, ребята погрузились в хаос огней и ламп, главным источником которых являлась звезда на рождественской елке.

Еще одна работа Лео, пытающегося хоть чем-то помочь Джексону с организацией.

Нико усмехается, когда Беатрис сразу отправляется на кухню, чтобы исправить подпорченное печенье.

Ее слабость, та же самая, что и у Перси  – стремление помочь людям, иногда заставляла ди Анджело в своих же глазах видеть себя жалким и беспомощным.

- Мы будем играть? – Чарли потянул парня за руку, понимая, что сейчас сестру отвлекать не стоит, и отправился в большую гостиную.

- Слышал, ты купил тюльпаны, - сказал вместо приветствия Вальдес, удобно устроившись на диване и решив не предпринимать никаких действий по спасению еды, отмазавшись фразой «готовка – чисто девичье дело», - я ожидал нечто, знаешь, наподобие черных готических роз с большими шипами.

Нико тут же захотелось ударить парня, но он лишь хладнокровно улыбнулся.

- Зато они настоящие и живые, в отличие от механических и искусственных железных палок в виде стеблей, - ответив, парень прошел дальше, краем глаза заметив, как Калипсо, неприметно сидящая рядом с сыном Гефеста богиня, несильно шлепнула паренька по затылку.

Встретив в дверях Джейсона, Нико ди Анджело коротко кивнул ему, продолжив путь наверх и едва успевая за любопытным Чарли, старающимся с поразительной быстротой рассмотреть все вокруг.

Дом был наполнен людьми: Хейзел и Фрэнк рассматривали фотографии на стене спальни Перси и Аннабет, отчаянные крики дочери Афины наполняли дом, смешиваясь вместе с праздничной атмосферой, создавая странно-веселое настроение.

- Я буду спать здесь? - Чарли остановился в комнате, отведенной для него и Беатрис, и Нико вновь кивнул, предпочитая жестикуляцию вербальному методу общения.

Она уедет, снова, оставив парня с едва залечившимся сердцем, нанеся еще один удар лезвием ножа.

И никто не знает, как сильно и как долго он сможет это терпеть.

Сын Аида изучает мальчишку, рассматривающего какие-то вещи, с легкой ревностью, но вновь стараясь контролировать себя, забывая о хаосе, творящемся вокруг, и погружаясь в себя.

Ближе к вечеру, устав от глупых игр с Чарли, Нико спускается с младшим братом дочери Гелиоса вниз, когда все официально объявляется готовым.

Обычные лампы выключены, и комната освещена рождественскими гирляндами, создавая вполне уютную обстановку.

Чарли восхищенно рассматривает красочную ель, а ди Анждело отходит в полутень, почти сливаясь со стеной и не мешая мальчику любоваться красиво украшенным деревом.

Оглянувшись, Нико видит, как все гости замерли, глядя на ребенка: довольная Пайпер, которая наряжала ель, положила голову на плечо Джейсона, обнявшего девушку за талию; Перси и Аннабет, улыбаясь друг другу, стояли неподалеку, решив проблему с пригоревшими сладостями.

- Минутку, - голос Лео раздался позади, и через мгновение потолок комнаты покрылся золотыми сияющими нитками, которые сплетались в звезды, слегка напоминая ночное небо, - ваш железный Санта сотворил чудо!

Младший брат Би захлопал в ладоши, смеясь, и остальные заулыбались следом за ним, разглядывая волшебный потолок.

Почувствовав на себе чей-то взгляд, Нико посмотрел в сторону, замечая Беатрис, которая, смущенно улыбнувшись ему, продолжила, как и все, наблюдать за младшим братом.

Рождество никогда не обещало ди Анджело ничего хорошего, парень придерживался мнения о том, что волшебный дух этого праздника был лишь выдумкой простых горожан.

Но в этот раз он отчаянно хотел поверить в чудо.

Улыбка Би всколыхнула воспоминания, которые Нико, попрощавшись с девушкой, желал забыть, но душе больше нравились мазохистские наклонности, и улегшиеся на дно прежде эмоции вновь забушевали внутри.

Вскоре друзья переместились за стол, а ди Анджело, как и половина гостей, был благодарен Беатрис, вовремя исправившей кулинарные ошибки Аннабет. Кто-то шумел, Лео постоянно спорил с Джейсоном, размахивая куриной ножкой, тем самым слегка раздражая Калипсо, любившую опрятность и аккуратность.

Противоположности притягиваются, но что выйдет из союза тени и света?

Нико отстраненно посмотрел в сторону Беатрис, весело беседующей с Хейзел и Пайпер.

Девушка не боялась погрузиться в самые дальние участки черной души сына Аида, но смогла бы она «побороть» их не растворившись во мраке?

Этот рождественский вечер был организован для МакДауелл, ребята, успевшие привыкнуть к ней и тяжело перенесшие ее потерю, ценящие доброту Би, попытались отплатить ей тем же.

Фрэнк что-то обсуждал с Перси, игнорируя Вальдеса, настойчиво предлагавшего сыну Марса превратиться в дракона и устроить всем огненное шоу, а Аннабет начинала все чаще поглядывать в сторону ди Анджело, от чего у последнего появлялось плохое предчувствие.

Вскоре Нико это надоело, и, тихо встав из-за стола, он незаметно перебрался в прихожую, собираясь уйти.

Продолжение вечера вполне предсказуемо: ребята, напившись, станут танцевать или же петь, веселиться и творить прочие глупости, но ни одно из этих развлечений не могло подойти сыну Аида.

Изгой, он радикально отличался от «сестры» Хейзел, общительной и понимающей, любящей проводить время в компании лучших друзей.

- Ты уже уходишь? – перед тем, как открыть дверь, услышал Нико, остановившись.

Ее голос вновь напомнил парню о песне, спетой девушкой на прошлое Рождество, когда ди Анджело замер, проникшись к пению.

И сейчас он находился в похожем оцепенении, но теперь его одолевали другие чувства.

Light in the Dark

Содержание

боль — парадокс

рождество

Комментарии (0)