 - Временами она может быть слегка… неуравновешенной, сильно подвержена агрессии - неуверенно протянула директриса и поспешно добавила, - но это проходит!

- Ничего-ничего, - ободряюще улыбнулась Селена, - все нормально.

- Ну, в таком случае оформим бумаги! – торопливо проговорила женщина, видимо, опасаясь, что потенциальные родители передумают.

Они даже не принимали в счет, что я стояла рядом и все слышала. Но обидные слова проскальзывали мимо меня, ведь слышала я такое о себе не в первый раз.

- Приходите завтра, - с улыбкой людоеда сказала директриса через несколько минут, - в полдень она будет готова.

Селена и Диаман, мои будущие родители, встали с кресел. Проходя мимо меня, Селена помедлила и остановилась. С улыбкой повернувшись ко мне, она попыталась потрепать меня по голове, как бы на прощание.

- Не трогайте меня! – прошипела я, отстраняясь. Лицо женщины стало обеспокоенным и немного обиженным, как у ребенка.

- Захарра не любит, когда к ней э-э-э… прикасаются другие люди, - извиняющимся тоном сказала директриса, страшно глянув на меня, а потом – с тревогой – на них.

- Все хорошо, - звучно сказал Диаман, беря жену за руку, - мы придем завтра.

Они не спрашивали моего мнения, не интересовались, хочу ли я вообще к чему-то быть готовой. Их не тревожило, что у меня есть свое мнение и свои мысли. Они не воспринимали меня всерьез. Никто никогда не воспринимал.  

- Снова?! – задохнулась я, отступив на шаг.

- Да, - устало подтвердил Диаман, откинувшись на спинку кресла, - ты снова должна перейти в другую школу.

- Я не хочу! Не хочу! Что я сделала?!

- Ты сама прекрасно знаешь, что натворила, Захарра! Надо же было додуматься до такого! Я, конечно, многого от тебя ожидал, но такого!..

Я всхлипнула, машинально закрыв лицо руками.

- Захарра, дорогая… - мягко начала Селена, приближаясь и пытаясь обнять меня. Наверное, так делают все хорошие матери.

Я сильно оттолкнула ее от себя и отскочила назад.

- Не прикасайся ко мне! – процедила я, чувствуя, как мурашки привычно побежали по коже.

«Не трогайте меня, не трогайте меня!» - твердила я год за годом, ненавидя эти их объятия, поцелуи в щеку, рукопожатия и случайные прикосновения. Ну за семь лет-то можно было запомнить?!

- Захарра… - только и сказала она, расстроено поджав губы.

- Ненавижу! – выкрикнула я и сорвалась с места.

Маленькие ступени старой деревянной лестницы всегда казались мне живыми. Ведь они так недовольно скрипели, стоило лишь поставить на них ногу, что у меня не оставалось сомнения, что длинная лестница – большое, усталое существо, много чего повидавшее на своем веку. Уважая старушку-лестницу, я всегда старалась бегать по ступенькам осторожно, чтобы скрипа было как можно меньше. Иногда я даже садилась на первую, самую широкую и ровную ступеньку, гладила гладкие, выровненные тысячами чужих прикосновений поручни и постепенно забывала обо всех проблемах своего маленького мирка. Изредка, когда одиночество все же брало свое, я разговаривала сама с собой тихим, срывающимся голосом и казалось, что сам дом затихает, слушая ее истории и жалея меня.

Но сегодня, забыв об осторожности, я взбежала по ступенькам, не видя ничего из-за заволакивающих глаза слез. Уже на середине лестницы я наткнулась на кого-то и опасно накренилась вниз, рискуя полететь вниз.

- Захарра! – Фэш поймал меня за запястье, и все тело будто содрогнулось от удара током. Вернув мне вертикальное положение, парень быстро отпустил мою руку, которую до сих пор покалывали маленькие ледяные иголочки.

- Спасибо, - буркнула я, пряча глаза. Но брат, взяв меня за подбородок, заставил посмотреть ему в глаза. – Держи руки при себе! – выпалила я, отворачивая голову.

- Хочешь сказать, ты каждый день ревешь и сбиваешь всех с ног?

На лице Фэша играла довольная улыбочка, он уже заранее знал мой ответ. Мне ужасно захотелось отказаться, лишь бы стереть ее с лица, но я лишь вздохнула.

На ходу ополаскивая лицо водой, я глянула в зеркало и скривилась. Чучело, оно и есть… И кому такое нужно?

- Быстрей давай, опаздываю! – забарабанил в дверь брат, и я отвернулась от самой себя со странным чувством облегчения.

Конечно, брат не знал истинной причины моей странной любви к его этому Дому Культуры, где нашлось место и для театрального мастерства. Да и я сама себе порою не желала признаваться самой себе в своих истинных намерениях.

Шестнадцать лет – слишком мало, чтобы безоглядно влюбиться в человека. Слишком мало.

Но я сделала это. Чучело.

-Dana-

Ее окружают люди, меняющие лица. Они - артисты, вокруг которых калейдоскопом вертятся чужие жизни, мысли, поступки. Она - ничтожество, лишняя деталь. Что делать, если ненавидишь весь мир? Если каждый человек вызывает у тебя лишь новую порцию ненависти? Меняться? Ради кого?

Все по канону + несколько своих

Мечтай

 Мои шаги по коридору отдавались гулким эхом, приглушенные вздохи все равно были слышны, хоть я и прикрывала рот руками. Остановившись посреди темного коридора, я уперла руки в колени и постаралась успокоиться. Но и тут мне не было покоя.

- Эй, мы слышали, тебя забирают отсюда? – раздался насмешливый голос из темноты, и я вздрогнула.

Первой ко мне вышла девочка по имени Элеонора, вокруг которой сгрудилась  вся ее «свита».

- Думаешь, - больно схватив меня за подбородок, процедила она, - все будет хорошо? Нет, дорогая моя, нет. Они откажутся от тебя, как только узнают, какая ты неисправимая тупица! Они вернут тебя обратно, сюда, и маленькая бедная Захарра снова станет сиротой. Какая жалость, но тебе ведь не привыкать? Все отказывались от тебя, идиотка, и будут отказываться, ясно?

Она была старше, выше и сильнее меня, но неравенство сил никогда не мешало ей. Ей нравилось властвовать над слабыми, унижать тех, кому некуда пойти, угрожать тем детям, которые не могут никому рассказать этого.

Я ударила по ее руке изо всех сил, освободившись. Попыталась убежать, спастись, но чья-то предательская рука, схватив меня за волосы, дернула назад. Я вскрикнула.

- Больно? – усмехалась Элеонора, глядя на мое перепуганное, перемазанное слезами лицо. – Запомни это ощущение, дорогая, потому что в будущем тебе будет еще больнее.

Я всхлипнула, но что могла поделать? Их пятеро, я одна.

Всю жизнь меня снедала зависть. Она подчиняла меня себе, заставляя ненавидеть собственные мысли, чувства, желания. День за днем, год за годом я училась не обращать на нее внимания, измениться к лучшему, стать… обычной. Но как только в моей никчемной жизни начинался чертов новый день, я смотрела на людей и завидовала им, завидовала…

- Пошли, колючка, - с улыбкой сказал Фэш, открывая дверь машины. Если бы не этот автомобиль, я бы, наверное, умерла от ужаса. Сидеть в общественном транспорте, когда тебя со всех сторон окружают постоянно торопящиеся куда-то люди, толкающие и прикасающиеся к тебе со всех сторон – что может быть ужаснее?

- Сегодня ставим новый спектакль, - как бы между прочим бросил фразу Фэш, заводя двигатель.

Говоря «ставим» он, конечно, лгал. Все лгут. Постоянно, всю жизнь. И никуда от этой лжи не деться, она будет поджидать тебя со всех сторон, опутывая своими нитями. Солгав единожды – будешь лгать всю жизнь. Всем. Каждый день. Каждую минуту.

И я лгала. Врала всем. Даже себе, постоянно.

Я не была артисткой. Я не относилась к числу его друзей и просто товарищей по театру. Я была лишь бесплатным приложением, которое он был вынужден повсюду таскать за собой. Все его друзья знали меня под именем «сестренка Фэша», и я вообще сомневалась, знают ли они, как зовут меня на самом деле. Большинство, наверное, понятия не имеют.

Начиная с самого рождения, от меня отказывались все, начиная с родной матери. Когда мне было всего несколько месяцев, дорогой мамочке внезапно захотелось жить рядом с любовником и, отдав меня «на хранение» подруге, она испарилась. Подруга передала меня другой подруге, и так по кругу, пока очередная «мамаша» не оставила меня в коляске возле супермаркета. Так я попала в детдом, принесенная в это ужасное место несколькими обеспокоенными тетеньками.

Я думаю, и Селена с Диаманом отказались бы, если бы семь лет назад узнали, что я не изменюсь. Не стану называть их мамой и папой, как они просили, не стану хорошо учиться, не буду носить туфли и платья… они думали, что их любовь сможет «исцелить» меня. Глупые. Годы шли, а оставалась прежней – раздражительной, злой и тупой дрянью.

Машина затормозила у знакомых ступеней Дома Культуры, и я легко соскочила на тротуар. Мы с Фэшем поднялись по лестнице и брат толкнул тяжелые деревянные двери, изощренные записями. Каждый раз, пока створки медленно открывались перед нами, меня посещало странное чувство. Казалось, что они открывают мне путь в другой мир, где прежняя Захарра исчезнет, а на смену ей придет новая – добрая, терпеливая, веселая… Но двери вновь и вновь закрывались за мной, оставляя такой же маленькой тварью.

- Что застыла? – ткнул меня в спину Фэш и я сделала широкий шаг вперед, в сумрак. Уже наперед зная, где лестница, я решительно взошла по ступенькам. В коридоре второго этажа мигала неяркая лампочка, и я, игнорируя желание зажмуриться, толкнула знакомую дверь.

В зале, как всегда, было шумно. Все сгрудились около кресла главного режиссера – странного, немного сумасшедшего дядьки по имени Астрагор. Он заведовал всем, знал здесь каждый уголок, каждый выступ, каждую дощечку. Иногда мне казалось, что он родился в этом зале, всю жизнь впитывая в себя знания актерского мастерства, а теперь передавая их нам. В смысле, им. Я ведь чужая, просто никто.

- Фэш, привет! – крикнул один из юных артистов и повернулся к нам лицом. Я отшатнулась. Дышать вдруг стало очень трудно, на грудь будто что-то давило. Я не могла смотреть на него прямо, поражалась его… яркости, ослепительности, свету, который он рассеивал вокруг себя. Сердце, став вдруг очень горячим, подпрыгнуло в груди и я сдавленно сглотнула, сцепив руки за спиной в замок так крепко, что ногти впивались в кожу. Захотелось бежать без оглядки, но я словно приросла к месту.

- Виделись уже, Лазарев, - усмехнулся брат и пожал другу руку. Ник повернулся ко мне:

- Привет, Захарра, - сказал он весело, будто что-то в моем виде его рассмешило. Хотя, он так со всеми разговаривал.

- При… вет… - выдавила я, и он отвернулся к своим.

Мне захотелось убить себя на месте. Я ненавидела себя. В этот момент я ненавидела абсолютно всех в этом чертовом мире.

- Приветик! – послышался звонкий голос со стороны, и я обернулась, одновременно уворачиваясь от объятий.

- Извини, - смущенно сказала Дейла, - постоянно забываю.

Она, пожалуй, была моим единственным другом. Или, по крайней мере, той, кто знал мое имя.

- Ничего страшного, - выдавила из себя улыбку я, - все хорошо.

Я испытывала к этой девушке смешанные чувства. Хотя нет, не так. Скорее ненависть вперемешку с завистью, немного разбавленная чувством вины и каплей симпатии.

Я бы хотела быть ею. Дейла была дружелюбной, симпатичной девчонкой, всегда готовой помочь, а я же – полная ей противоположность. Чучело.

- Дейла! – радостно воскликнул Ник, снова поворачиваясь ко мне. Вернее, к Дейле. Я-то ему на что?

- Привет, - улыбнулась Дейла и привычно чмокнула его в щеку. По моим венам будто бежал электрический ток, так я ненавидела ее в этот момент.

Закрыв глаза, я старалась дышать ровнее. Ничего не получалось, сердце билось оглушительно громко, обливаясь кровью и пульсируя.

Я открыла глаза, когда кто-то настойчиво щелкал пальцами у меня перед носом. С трудом сфокусировав взгляд на этом человеке, я едва не упала в обморок. Язык привычно отнялся, а в голове звенела поразительная пустота.

- Все нормально? – участливо осведомился Ник. – Вид у тебя какой-то… странный.

- Все хорошо, - прохрипела я, дрожа всем телом.

Он продолжал смотреть на меня, будто о чем-то размышляя, а я стояла, не в силах двинуться и даже вдохнуть. Тело наливалось какой-то странной тяжестью.

«Нужно что-нибудь сказать! Скажи, скажи!» - так и стучало у меня в голове. Видимо, ссора с Селеной и Диаманом как-то повлияла на мою психику, что я перестала контролировать себя. Мозг, сказав напоследок: «Гуд бай, девочка!», перестал работать. Хихикнув, как обкуренная, я сказала:

- Тебе идут эти джинсы, Ник! – и мысленно убила себя за это бесчисленное множество раз.

Он поднял на меня огромные карие глаза и когда-то твердый деревянный пол заходил волнами. Отчаяние и признание собственной глупости захлестывали меня с головой. Больше всего на свете хотелось расплакаться от своего кретинизма и убежать куда-нибудь далеко - далеко. Это были самые чудовищные минуты в моей жизни.

- Спасибо, - чуть тише сказал Лазарев, зачем-то оглядываясь по сторонам. – Ты тоже хорошо сегодня выглядишь.

Он уже ушел, а я стояла на том же месте, безумно улыбаясь в пустоту и вспоминая, как выгляжу. Как-то не вспоминалось.

Что-то коснулось моей руки и я отскочила в сторону, словно обожглась. Ник стоял позади меня с обескураженным видом. Мне неожиданно стало стыдно.

- Извини, - расплылась в виноватой улыбке я. Впрочем, улыбка растаяла без следа, когда Дейла подошла к Лазареву сзади и закрыла глаза ладошками.

- Угадай, кто? – игриво спросила девушка, а я в этот момент вдруг представила, как бью ее в лицо.

- М-м-м, Фэш? – дурачился, словно ребенок, Ник. – Нет? Маришка? Снова не угадал? Неужели сам Астрагор?

- Дурачок! – рассмеялась Дейла и поцеловала его в щеку, потрепав по светлым волосам. У меня пересохло в горле.

Обняв девушку за плечи, Ник зарылся носом в ее волосы и несколько раз с наслаждением вдохнул. Огнева, улыбалась,  прикрыв глаза.

Они не обращали на меня никакого внимания, будто меня здесь и не было. Обидно-то как… В горле встрял комок.

Что я вообще здесь делаю, черт подери?

- А, я зачем подошел! – хлопнул себя по лбу Ник. – Захарра, ты пойдешь с нами в кафе, Фэш тоже идет.

- П-пойду, - ответила я, не слишком хорошо понимая, что делаю.

За тобой я пойду куда угодно, но ты никогда не поймешь этого.

Пожалуйста, оставляйте отзывы.

- Надеюсь тебя больше здесь не увидеть,  - застегивая на мне куртку, неприязненно сказала нянечка.

Я вздохнула, решив промолчать о том, что я тоже не хочу видеть ее больше никогда в жизни. Не получив ответа, женщина сильно встряхнула меня:

- Чего молчишь? Горло болит? Только этого не хватало! Сейчас увидят, что ты больная, и оставят здесь на наших шеях! Ну что за ребенок?!

- Ничего у меня не болит, - с трудом терпя ее руки на своих плечах, проговорила я. – Просто задумалась.

- Задумалась! – всплеснула руками нянька. – Смотри мне, не ляпни чего-нибудь, понятно? А то поймут они, что ты колючка в заднице, и откажутся. Понятно тебе, спрашиваю?!

- И не кричи, я еще по шее тебе дать в состоянии, понятно?

Ее пальцы тщетно дергали на потертой желтой курточке замок, который отказывался двигаться с места.

- Зачем мне куртка? – попыталась сопротивляться я, - На улице тепло!

- Ветер дует, прохладно. Простудишься – тебя обратно сюда отправят. Думаешь, сладко придется?

Я промолчала, едва сдерживая слезы. Они говорили обо мне, словно о каком-то залежалом товаре в магазине. Попаду к клиентам бракованным – дорога мне снова на склад до конца жизни. Жаль, на детский дом нельзя повесить табличку: «Дети обмену и возврату не подлежат!»

- Чего застыла? – грубо спросила меня нянька и толкнула в плечо. – Пошли, вон, ждут они уже.

На плече у меня болтался маленький рюкзак неопределенного цвета, где лежала зубная щетка, обветшалое нижнее белье и несколько футболок.

Селена и Диаман стояли у дверей, обнявшись, будто прощаясь.

- Ну что же ты стоишь, милая? – увидев их, ласково обратилась ко мне нянечка. – Пойдем к твоим маме и папе.

Она схватила меня за руку, больно сжав пальцы, и почти силком потащила к выходу. Неожиданно мне захотелось вырваться и убежать обратно, назад. Все это – детский дом, потертые кресла, немногочисленные игрушки и даже грубые няни – стало некой частью меня, пожалуй, слишком важной, чтобы просто взять и выбросить ее. У меня появилось ощущение, что я, моя душа, куда-то исчезает. Словно стоит уйти отсюда, лишиться того, что окружало меня всю жизнь, и я изменюсь, перестану быть собой.

- Ты что ж делаешь, дрянь? – тихо процедила сквозь зубы нянечка, сжав руку еще больнее. – Еще раз дернешься – получишь по шее.

- Захарра, ты здесь? – пощелкала пальцами у меня перед глазами Дейла.

- А? – очнулась я. – Да, просто… спать хочу.

- Осторожно! – крикнула Дейла, но было поздно. Не заметив бордюр, я споткнулась и упала на асфальт, порвав почти новые джинсы, больно ударившись локтями и поранив коленки.

От боли я невольно вспомнила похожий случай в детстве:

- Куда прешь, козявка? – грубо толкая меня плечом, процедил высокий парень лет пятнадцати. Кажется, я как-то видела его в нашем детском доме. Он уже совсем взрослый, а мне всего лишь шесть с половиной.

Отлетев в сторону от его толчка и не заметив острый выступ, я полетела на землю, даже не успевая выставить перед собой руки. Сильно ударившись подбородком о асфальт, я до крови прикусила себе язык и сильно ушибла колени.

Возможно, я могла бы встать. Я могла бы побежать и ударить этого мальчика изо всех сил своим маленьким кулачком. Но он бы только посмеялся надо мной и ударил больнее. А мне и так больно.

От обиды по щекам потекли горячие слезы. Я лежала на земле и плакала. Соленые капельки падали на асфальт, оставляя маленькие мокрые пятнышки и тотчас высыхая. И я так исчезну когда-нибудь. Все мы исчезнем. Мимо шли дети, выведенные на прогулку теплым днем, спешили воспитатели. А я была никому не нужна.

Конечно, меня сильно отругали за порванные штаны, лишив сладкого. Но обида была сильнее. 

- Черт… - прошептала я, пытаясь встать. Дейла уже ушла вперед, я слышала, как ее каблуки цокали по асфальту. Снова одна.

- Эй, все нормально? – я подняла глаза. Несколько секунд я безучастно рассматривала ладонь, за которую мне предлагали схватиться.

- Нет… - дрогнувшим голосом ответила я. Мне не хотелось касаться руки незнакомого человека. Тогда парень сам взял меня за запястье и потянул вверх.

- Спасибо, - буркнула я, поднимая на него глаза.

- Я тебя где-то видел, - задумчиво сказал тоже смутно знакомый мне молодой человек, - мы не встречались?

- А, точно! Зарра, кажется?

- Захарра. Ты тоже из театра?

- Да, - с улыбкой сказал он. – Меня зовут Ярис, я иногда был на ваших репетициях.

Слова задели меня за живое. Он невольно ткнул меня в самое больное место.

- Я не играю в театре, - тихо сказала я, рассматривая свои пыльные кроссовки. – Я просто прихожу смотреть…

«Смотреть на Ника», - едва не сорвалось у меня с языка.

- Тогда, может… - замялся он. – Может, пойдем?

Я попыталась найти глазами нашу компанию. Вернее, их компанию, я-то в нее не входила. Светлая макушка Ника промелькнула где-то вдалеке и исчезла.

Я вдруг почувствовала себя одиноко. Посреди оживленной улицы днем я стояла и чувствовала зияющую пустоту внутри. Было… холодно. Моей душе было холодно.

Ярис не сводил с меня глаз, но коснуться не пытался. Мы просто стояли на тротуаре и молчали. У меня были в кровь разбиты коленки и локти, порваны джинсы. Жалкая.

- Давай заглянем в кафе, тут рядом? – предложил вдруг он. – Ты приведешь себя в порядок. Если у тебя нет других дел, конечно.

Я тоскливо подумала о Селене и Диамане. Они, наверное, ненавидят меня после сегодняшнего. Ну и ладно.

Солнце нещадно жарило, но мне по-прежнему было холодно.

Маленькая, пожалуй, даже меньше меня, девочка с развевающимися рыжими волосами стояла напротив меня, улыбаясь. Я не понимала, чего она хочет от меня. Может, ударить? Убежать я от нее смогу, она не догонит меня… но все же?..

Вокруг нас кружили опавшие листья, золотые, багряные, коричневые… На секунду мне показалось, что мы летим. Но мимо понеслась машина, обдав порывом ледяного осеннего воздуха, и тотчас разрушила волшебное ощущение. Жаль. Я чувствовала себя… свободной.

- Будем дружить? – наивно хлопая длинными ресницами, спросила девочка. – Я только-только приехала, у меня совсем нет друзей.

Она протянула мне маленькую, как у эльфа, руку. Я долго смотрела на ее ладонь, будто оценивая. Было страшно. Страшно просто так взять и коснуться незнакомого человека. Ведь  все умеют врать, даже эта Василиса.

В то же время захотелось посмеяться над ней, как смеялись надо мной. Почувствовать власть над кем-то, перестать быть единственным объектом насмешек. Но я просто не могла так поступить. Мне было жаль ее. Ей здесь не выжить. Детский дом – не место, чтобы заводить друзей. А она этого не знала. Бедная девочка.

Ее лицо стало немного растерянным, и Василиса несколько раз недоуменно моргнула, переводя взгляд наивных голубых глаз с меня на свою руку, которая висела между нами в пустоте.

Я решительно сделала широкий шаг вперед и осторожно сжала ее теплую ладошку. Она улыбнулась, и на душе стало легче.

- Эй, Захарра! – крикнул Ярис и успел подхватить меня под локоть. Прямо перед моим лицом, в каких-то сантиметрах, пронеслась машина. – Ты убиться решила?!

«Было бы неплохо…» - мрачно подумала я, однако покачала головой.

- Извини… - пробормотала я. – Я… не заметила дорогу.

«Тупица!» - отреагировал мозг. Да, согласна. Я вырвалась из его хватки и первой перешла через опасную дорогу. Волосы лезли в лицо, и я нервно убрала их за уши.

Как только мы забежали в кафе, начался дождь. Октябрь, все-таки…

Мне всегда казалось несправедливым, что крохотные капельки, проделав такой чудовищный путь с небес на землю, просто падают и разбиваются об асфальт. Вдребезги, с криком боли они исчезают, оставляя после себя лишь мокрое пятнышко, которое скоро высохнет. И ничто больше не будет напоминать о них, отважных каплях дождя. «Сколько же капелек погибло за все время?» - с ужасом думала я, когда она пристально смотрела в пелену дождя из окна. В этот момент я почти слышала музыку, звон, с которым разбивались капельки, словно переливы колокольчиков.

- Красиво, а? – тихо спросил Ярис, кивая в сторону окна. Я пожала плечами, баюкая в руках чашку горячего шоколада. Снова повернув голову к окну, я замерла.

К стеклу приклеился большой, ярко-желтый лист. Я напряженно всматривалась в него, замечая каждую трещинку и виток. Красиво. В голове зашевелились воспоминания.

Вечером первого дня моего пребывания в доме Драгоциев пошел дождь. Лил, как из ведра. Капли стучали по окнам, крыше, будто просясь внутрь, в тепло. Я лежала в теплой постели, не в силах сомкнуть глаз.

Они были так добры ко мне. Слишком добры. Селена, помня предупреждение директрисы, больше обнять меня не пыталась, но разговаривала очень ласково. Диаман, ее муж, вел машину и изредка поглядывал на нас. Я сидела на заднем сидении рядом с мальчиком по имени Фэш, который был сыном Селены. В первую же минуту знакомства Фэш протянул мне руку и сказал, что не обидит меня. Я поверила ему, ведь он не был похож на тех, других мальчиков.

Ветер выл, проникая ко мне в комнату даже через толстое стекло. Я с головой укрылась одеялом и дрожала, стараясь не слушать чудовищные раскаты грома с улицы. Где-то вдалеке выла собака, а луна, заглядывая прямо мне в окно, была огромной и страшной. Жутко было этой ночью.

Не выдержав, я слезла с кровати и босиком пошлепала к двери, все еще кутаясь в одеяло. Оно было толстым и совсем не колючим, не таким, как было в детском доме. Дверь открылась почти бесшумно, и я вышла в темный коридор. Из соседней, немного приоткрытой двери, тоненькой полоской выбивался свет, и я дрожащей рукой открыла эту дверь.

- Тебе страшно? – спросил Фэш из кровати, когда я подошла к нему.

- Да, - тихо сказала я, дрожа.

- Ложись ко мне, - предложил он вдруг, подвинувшись к стене.

Я боязливо взглянула на него, потом снова на дверь. И, недолго думая, залезла под одеяло. Фэш мирно сопел, обнимая подушку, а мне было совсем не страшно, ведь я была не одна.

Очередной удар грома заставил меня дернуться. Фэш открыл глаза:

- Не бойся, - сказал он тихо, - представь, что это добро борется со злом. Добрые воины бьют своими мечами злых, отсюда и гром.

- А кто победит? – прошептала я.

- Добро. Оно всегда побеждает. Так папа говорил. 

- Такой дождь… - пробормотала я, отпивая шоколад. – А я без зонтика.

- Я тоже, - жизнерадостно сообщил Ярис. – Будем мокнуть вместе.

Я невольно улыбнулась. Не успела я ничего ответить, как зазвонил телефон.

- Захарра, - послышался голос брата, - где тебя носит?

Он был зол. Мне стало стыдно.

- Я потеряла вас в толпе, - оправдывалась я, - а потом пошла в другое кафе, и сейчас здесь. Заедешь за мной?

- Жди, мы сейчас приедем.

Я кивнула, забыв, что он не видит, и положила трубку.

- Извини, - обратилась я к Ярису, - придется тебе мокнуть одному, меня сейчас заберут отсюда.

- Хорошо, - ничуть не обиделся парень, отхлебнув свой кофе. – Я пережду дождь здесь.

- И это… спасибо тебе. За шоколад и вообще…

Около входа притормозила машина Фэша.  Из нее вышли несколько человек, но из-за дождя мне не удалось рассмотреть их. Скорее всего, Ник и Дейла, как всегда.

Дверь кафе открылась и я встала из-за стола.

- Увидимся, - бросила на прощание я Ярису, шагая к выходу.

На пороге стоял Фэш, стряхивая с волос капельки дождя, Ник, а рядом, чуть в стороне…

Я шокировано выдохнула. Те же длинные рыжие волосы, небрежно рассыпанные по плечам, огромные голубые глаза, обрамленные длинными ресницами…

Она ничуть не изменилась за те годы, пока мы не виделись.

- Ты… ты бросаешь меня? – Василиса широко распахнула свои и без того огромные глаза и немного приоткрыла губы от изумления.

- Они забирают меня, я ведь ничего не могу сделать! – в отчаянии отвечала я, еле сдерживая слезы. – Думаешь, мне легче?!

- Ты оставляешь меня здесь? Одну?

Мы стояли в полутьме коридора возле кабинета директрисы. У меня горели щеки и в глазах ужасно щипало, и я сдерживалась, чтобы не заплакать, изо всех сил.

- Но как же… - пролепетала Василиса. – Как я тут?..

Она отвернулась от меня, и я догадалась, что она расплакалась.

- Ты меня забудешь… - голос единственной подруги эхом отдавался по коридору.

«Меня забудешь… забудешь… забудешь…» - отозвались стены. Я вдруг содрогнулась.

- Неправда! – воскликнула я.

- Да-да, забудешь. У тебя появится дом, куклы, новые лучшие подруги… - голос Василисы сильно дрожал. – У тебя появится… появится мама.

Ее плечи содрогнулись, и я поняла, что эта фраза далась ей с трудом. Василиса никогда не рассказывала о себе, предпочитая слушать других, но я слышала разговор двух нянечек. В тот вечер, прижимаясь спиной к стене, я узнала, что у Василисы была бабушка Марта Михайловна, но несколько месяцев назад старушка испустила дух прямо на глазах внучки. Мне было жаль Василису, но я никогда не говорила ей об этом. Здесь не место для жалости.

- Я не забуду тебя, - почти прошептала я, делая шаг к ней.

Девочка резко развернулась ко мне, хлестнув волосами по лицу. Ее лицо горело, по щекам бежали слезы, губы дрожали.

- Не забуду, - повторила я.

- Врешь! – выкрикнула Василиса. – Все врешь!!!

Ее звонкий голос резал мне уши, но я стояла, замерев, словно во сне глядя, как ее маленькая фигурка убегает от меня в темноту.

- Василиса… - начала я, но голос сорвался.

Горло сжалось, будто от спазма. Мы молча разглядывали друг друга. Она вдруг заговорила:

Даже не осмысливая ее фразы, я безумно улыбнулась. Даже голос остался почти таким же – высоким, робким и ласковым.

- Ты не изменилась, - мой собственный голос внезапно показался мне очень грубым.

- А ты изменилась… сильно.

Мы снова замолчали. Мое сердце забилось чаще: неужели это все, что мы можем сказать друг другу? У меня на глазах выступили слезы.

Василиса вдруг сорвалась с места и подбежала ко мне. Я машинально отшатнулась, но движение было лишним – девушка остановилась в нескольких шагах от меня.

- Ты помнишь, - улыбнулась я.

Мечтай

Содержание

-1-

-2-

-3-

-4-

-5-

-6-

-7-

-8-

-9-

-10-

-11-

-12-

-13-

-14-

-15-

-16-

-17-

-18-

-19-

Комментарии (0)