Когда Чонгук впервые попробовал пиво вместе с ДаЧён, кривился так, словно это было самое отвратительное, что он пробовал в жизни. Он сказал, что это было в первый и последний раз и больше он ни к одной банке не притронется, потому что «горько». Но когда горечь на языке стала его постоянной спутницей, появляясь после каждых лживых слов, произнесённых им самим или же другими, пиво, соджу и то, что крепче, казались ерундой.

Чонгук думал, что любые чувства можно запить и проглотить, если постараться. Даже если на утро ужасно болела голова и казалось, что он вот-вот умрёт. По крайней мере, вечером ему не было грустно.

Просто всё как-то изменилось: мир вокруг, работа, друзья, он сам… Чонгук был окружён людьми, но почему-то чувствовал себя таким одиноким. Не мог найти причин появления огромной чёрной дыры в груди, что разрасталась всё больше, и редкие вылазки с коллегами или выходы в эфиры могли залатать её лишь на время.

Стараясь занять себя хоть чем-то, он играл в видеоигры, подолгу прослушивал давно записанные песни, которые ни на йоту к идеалу не приблизились с тех пор, как он их написал, и отдалялись от него с каждым новым прослушиванием. А ещё он читал. Статьи о себе и о других, составы рамёнов и сидров, изредка — книги. Одну у него дома забыл Намджун — миллион лет назад, конечно, — и Чонгук добрался до неё нечаянно, от нечего делать, и вычитал там, что чувствовать себя одиноким это и значит быть одиноким.

И поэтому он снова сидел перед камерой, снова звенел бокалом и на губах его играла расслабленная улыбка, которая могла убедить любого, — а главное его самого, — что семизначные и восьмизначные числа вверху экрана с трансляцией на самом деле значили, что он вовсе не одинок. Разве можно быть таким, когда миллионы людей шлют сердечки в комментариях?

Если бы Чонгуку нужно было найти антоним к слову «одиночество», он бы сказал, что это «слава».

— Да, я немного пьян, — он посмеивался, подпирая голову рукой и стараясь следить за комментариями, но получалось с трудом. — Что, спеть? Если я начну, я же потом не скоро смогу замолчать, ребята…

Чонгук вылил остатки из банки в бокал, сделал большой глоток и сполз чуть ниже по спинке стула. Тело ощущалось как плохо застывшее желе: Чонгук растягивался на столе, на оббитой тканью спинке, а босыми ногами елозил по плитке. Тело было тяжёлым, но голова — тяжелее всего. Даже когда он пытался поддерживать её рукой, кисть начинала ныть, и тогда он брал минуточку, чтобы уткнуться лбом в холодный стол, прикрыть глаза и выровнять дыхание.

Борясь с сонливостью, он пропускал очередной беззвучный звонок — телефон провалился между диванными подушками, когда он вставал и уходил, приходил, садился, ложился и так далее. И ДаЧён от этого была в бешенстве. Пока он почти спал, приговорив несколько банок пива и надпив за кадром бутылку соджу, она как сумасшедшая тыкала пальцем по экрану мобильного, прямо в того, кто додумался снова выйти в эфир без согласования со стаффом, и надеялась, что Чонгук ради приличия ущипнёт себя, чтобы не спать и не храпеть, но он захрапел.

На тёмно-синем фоне мерцали разноцветные кружочки и звёздочки, словно это была комната ребёнка, который не мог уснуть как все нормальные люди в кромешной тьме и без детского ночника.

— Боже, я его прибью, — выругалась она, одной рукой продолжая сжимать телефон с трансляцией, другой придерживаясь за перила, пока поднималась по лестнице, а между левым плечом и ухом сжимая другой телефон, с которого названивала Чонгуку.

Добравшись до нужного этажа, она сбросила вызов, теперь сжимая оба смартфона в одной руке. Первые пару раз ей нужно было зайти в блокнот, чтобы убедиться, что она правильно запомнила шестизначный пароль от квартиры Чонгука, но после нескольких внеплановых визитов пальцы сами летали от цифры к цифре и она прекрасно помнила их последовательность.

Тихий звон оповестил её о том, что двери открыты, но сразу врываться она не стала. Приходилось осторожничать из-за трансляции и Бама (который обычно всегда реагировал на гостей вилянием хвоста и звонким лаем), проскальзывая в квартиру тихонько и оставляя ботинки на каблуках рядом с кроссовками Чонгука. У него вечно терялись тапочки для гостей, потому что к нему не так уж и часто заходили, так что ДаЧён пришлось идти прямо в носках, ступая беззвучно.

Она заглянула в гостиную, в первую очередь замечая мигающую зелёным лампочку камеры, а потом уже Чонгука, плечи которого чуть приподнимались и опускались, пока он спал за столом, рискуя на завтра получить ноющую боль в шее и спине.

ДаЧён набрала щёки воздуха, думая, что ненавидит эту работу. Столько лет прошло, а ничего не стало проще, всё так же тяжело, всё так же приходится опускаться на колени и лезть за диваном, чтобы незаметно пробраться к столу и выключить камеру.

Проползая мимо Чонгука, так и хотелось схватить его за ногу, чтобы знал, как спать не в постели ещё и в прямом эфире.

— Фух, — у ДаЧён сорвался выдох облегчения, когда получилось встать, выключить камеру и отряхнуть руки. — Чонгук, ты просто сводишь меня с ума!

Он повернул голову влево, прижимаясь к столу щекой и бормоча:

— Да-да, ещё минуточку, нуна…

— Никаких минуточек, — она обхватила его крепкое предплечье рукой, понемногу таща парня вверх, — пойдём в постель.

Он канючил и хмурился, постанывая из-за нежелания вставать. Стараясь уцепиться пальцами за стол или за что-нибудь другое, чтобы никуда не идти, он чуть не перевернул бокал с пивом.

— Чонгук, — ДаЧён выдохнула ему прямо на ухо, наклоняясь для того, чтобы закинуть его руку себе на плечо, — пожалуйста, пойдём спать. Ты, наверное, ужасно устал.

— Мне не от чего уставать, — буркнул в ответ он, но на плече её всё же повис.

ДаЧён только на вид была мелкой и хрупкой, но с лёгкостью удерживала его, сжимая кисть и приобнимая за талию, не позволяя Чонгуку шлёпнуться на диван и ведя его в спальню. Он был обжигающе горячим, согревал её замёрзшие после вечерней прохлады руки, сам находя холодные прикосновения настоящим блаженством.

— Как ты узнала, что я здесь? — искреннее удивление в его голосе немного смешило.

— Это твой дом, гений. Ты всегда здесь.

В спальне было совсем темно и, чтобы не убиться на пару с Чонгуком, ДаЧён была вынуждена хлопнуть рукой по выключателю. Свет был не очень ярким, скорее приглушённым, но Чонгук всё равно застонал и поморщился, пряча лицо в её распущенных волосах и утыкаясь носом в её шею.

— Но как ты узнала, что я не в кровати?

ДаЧён усадила его в изножье, опираясь правой рукой на его колено, потому что дотащить его сюда было отнюдь не просто. Разморенный и уставший он был похож на медвежонка: сонно моргал, неуклюже потирал глаза, норовя завалиться набок.

— Ты снова начал трансляцию, помнишь? — голос ДаЧён смягчился, как и её взгляд.

Она работала с ним долгие годы, видела его каким угодно, иногда злилась, иногда умилялась, иногда понимала его как никто другой, либо очень старалась понять, но его нынешнее состояние её огорчало. На первый взгляд казалось, что у него всё нормально, что он много отдыхает, работает в своё удовольствие и волен проводить своё время как угодно, за исключением внезапных трансляций, на которых пытается установить рекорд по уничтожению всего пива в холодильнике и в магазине по соседству.

— У тебя что-то случилось? — она спросила, потому что её это правда волновало.

В ответ Чонгук лишь шумно выдохнул и опустил подбородок ниже, избегая взгляда ДаЧён.

Он не знал, что сказать. По факту, с ним ничего не случилось. И в этом была проблема. Он годами был как белка в колесе, балансируя между работой, отношениями с друзьями и девушками, только и мечтал о перерыве, но на самом деле оказался к нему не готов. Он хотел, чтобы колесо крутилось чуть медленнее, а не остановилось вовсе.

— Поссорился с кем-нибудь? — предположила ДаЧён, поднося руку к его лицу, чтобы убрать отросшую чёлку, что лезла ему в глаза.

Она делала так множество раз, не придавая такой мелочи никакого значения, и Чонгук обычно делал так же, но сейчас он был пьян и чересчур эмоционален, а её холодные пальцы были подобны разряду тока, что промчался по его телу, отрезвляя и бодря.

— Нет, — он мотнул головой, из-за чего чёлка опять закрыла лоб и брови. — Не знаю…

— Не знаешь, поссорился ли с кем-то? — ДаЧён потёрла ладонью по его колену, упуская из виду нервное сглатывание, от которого кадык с трудом приподнялся и вновь опустился. — Проблемы с девушкой или с друзьями?

Она присела на кровать рядом, понемногу оттягивая край одеяла, чтобы позже уложить Чонгука и укутать его, потому что перед уходом планировала открыть окно на проветривание.

— У меня нет девушки. И нет друзей, — он дулся совсем как ребёнок, складывая руки на груди и буравя взглядом настенные часы, что висели напротив, будто они в чём-то провинились.

— А как же парни? Вы разве не друзья? А Бам? Где он, кстати?

Чонгук нахмурился сильнее.

— Я у них даже не в десятке. Все кругом заняты, у всех встречи и свои дела, им некогда поговорить со мной по телефону… А Бам у Чонхёна.

— Это нормально, что у них своя жизнь, а у тебя — своя. Тебе тоже стоит назначить пару встреч и ненадолго забыть о существовании телефона и камеры, — ДаЧён немного улыбнулась, надеясь подбодрить Чонгука, но морщинка меж его бровями никуда не делась после того, как он взглянул на её улыбку.

— Мне не с кем, — промямлил он, самому себе не веря.

Разве не звучит лживо, что у него нет никого, с кем можно куда-нибудь поехать или элементарно зависнуть дома? У него куча друзей. Десятки, если не сотни. И телефонная книга переполнена, её листать часами можно. Но Чонгук не хочет быть навязчивым. Он не хочет звонить тем, кто сам никогда не позвонит и не напишет, не хочет ставить других в неудобное положение и просить о встречах, которые никому, кроме него самого, не нужны.

ДаЧён сжала руку в кулак, легонько врезаясь костяшками в плечо Чонгука.

— Эй, — она старалась звучать как можно веселее, — о чём ты говоришь? Чон Чонгуку, который собирает десятки миллионов зрителей на Weverse не с кем сходить на новый фильм от Marvel или застрять в пробке по дороге на пикник у моря? Неужели не с кем поделиться баночкой пива и попеть в караоке вместо того, чтобы круглосуточно сидеть в сети?

Он кивнул, потому что считал это правдой.

— Глупости, — ДаЧён отвернулась, оттягивая покрывало. — Давай, залезай в постель. Выспишься, сделаешь утром зарядку, выпьешь вкусный смузи и поймёшь, что всё не так плохо, как ты думаешь. Бывают моменты, когда кажется, что ты совсем один, но это не так. Я же здесь, в конце концов.

Чонгук со стоном рухнул на постель, ползком добираясь до подушки и зарываясь в неё лицом. Он бесчисленное количество раз полагался на «завтрашнее утро», но оно ничего не меняло, только подпитывало его пустоту гробовой тишиной просторной квартиры.

— Ты уйдёшь? — спросил он уныло, заранее зная ответ.

— После того, как приберусь в гостиной, отсортирую мусор и помою посуду.

— Тебе за это не платят.

Она пожала плечами, показывая, что знает. Ей в любом случае хотелось помочь не за что-то, а для облегчения его жизни. Никому не нравится начинать утро с похмелья и грязной посуды.

— Спи, — она натянула покрывало Чонгуку до подбородка. — Завтра весь интернет будет в этой твоей трансляции…

Наконец, он усмехнулся.

— Ура, буду путешествовать хотя бы интернетом, раз по-настоящему всё равно некуда.

pt. 1

Chubby__Bunny_

Когда все снова куда-то пропадали, ДаЧён оставалась.

Bangtan Boys (BTS)

Чон Чонгук/ОЖП

missing again

— Чонгук. Чонгук! — кричащий шёпот ДаЧён становился громче с каждым новым словом. — Просыпайся, Чонгук. Я принесла тебе минералку и таблетки. Ты должен выпить это и вставать, если не хочешь опоздать на поезд.

Чонгук приоткрыл один глаз, проверяя уровень яркости в комнате, но за окном было пасмурно и серость снаружи превращалась в ещё более серую серость в помещении. По ощущениям было раннее утро, вряд ли позднее семи. Решившись немного оттянуть покрывало вниз, Чонгук зябко поёжился, начиная постукивать зубами.

— Да, поезд, — повторила ДаЧён, беря бутылку в руку и протягивая её парню. — Тебе ведь хватит получаса, чтобы принять душ и собраться? Кое-какие вещи я сама уже упаковала, но могла что-то и забыть…

У Чонгука было много вопросов. Например, почему ДаЧён здесь. Он смутно помнил вчерашний вечер, но знал, что она укладывала его в постель и собиралась уйти. Она всегда была самая занятая, даже когда у них был перерыв.

— Ага, — она немного улыбнулась, наблюдая за тем, как Чонгук слегка высовывает язык, кладя на него две круглые таблетки, а потом запрокидывает голову, жадно припадая к горлышку бутылки. Его кадык быстро двигался после каждого глотка. За раз он осушил добрую половину. — Насколько я поняла, тебе нечем заняться, а менеджер Ко сказал, что четвертует нас двоих, если ты снова сам себе расписание трансляций составлять будешь. Так что я подумала… что могла бы немного развлечь тебя. Буквально пару дней.

Он вытер губы тыльной стороной ладони, нечаянно цепляя пирсинг на нижней. Только поймав на себе внимательный взгляд ДаЧён, задумался о том, как выглядит. Помято, наверное. С опухшим лицом и торчащими в разные стороны волосами.

— Поторапливайся, — только и сказала она, забирая у него бутылку.

Ему показалось, она что-то напевала, пока выходила из комнаты и перемещалась на кухню, где под крышкой доходили жареные яйца с помидорами — едва ли не единственное, что было в холодильнике помимо пива и соджу. ДаЧён старалась как могла, но с трудом верилось, что обыкновенные соль и перец способны намного улучшить вкус.

Вещи, которые она отобрала и сложила, заняли большую часть чёрной сумки, но оставалось ещё немного места для ванных принадлежностей, о которых должен был позаботиться Чонгук. Он как раз первым делом в ванную и пошёл — прошлёпал тапочками по коридору и щёлкнул выключателем, а после замком с внутренней стороны двери. Как будто боялся, что ДаЧён посмеет ворваться в его личное пространство и зайдёт в ванную, пока он будет там.

Она о таком и не думала — у неё было достаточно более важных дел. Кофе, к примеру. Пришлось полкухни перевернуть, чтобы найти забытый и покинутый пакет с зёрнами, а потом что-то, чем их можно было перемолоть. Зато на кухне, наконец, появлялся этот умопомрачительный и бодрящий аромат.

Когда Чонгук вышел с полотенцем на бёдрах и забавно зачёсанными назад волосами, не устоял и первым делом ринулся за чашкой согревающего напитка. Он обхватил кружку обеими руками, обжигая пальцы и ладони, а вскоре и губы, но при этом блаженно выдыхая:

ДаЧён всегда умиляло то, как он слегка хмурился, когда ему нравился вкус. Других это могло ввести в заблуждение, но она прекрасно знала, что он в восторге.

— Скорее одевайся и бери сюда фен. У нас всего около пятнадцати минут до выхода.

— Ты уже купила билеты? А куда?

Она махнула ему рукой, чтобы он не задавал никаких вопросов и не тратил драгоценное время.

Пока Чонгук как пылесос уплетал яйца, помидоры и кофе за считанные минуты, ДаЧён растёрла в руках масло для кончиков волос и уговорила парня немного посидеть спокойно, чтобы она смогла заняться его причёской. Вроде ничего особенного не делала, но Чонгук чуть снова не уснул, когда после завтрака она стала сушить его. Из-за того, каким разморенным он был, ДаЧён пришлось самой сложить его зубную щётку и бритву в сумку, а потом за руку вывести его из квартиры и усадить в такси осторожно, удерживая ладонь около его головы, чтобы он ни обо что не стукнулся.

— Ну куда мы едем? — допытывался он в пути, буквально повиснув на пассажирском сиденье, на котором сидела девушка. — Далеко? За границу? А ты паспорт мой взяла?

— Нет, нам ехать около двух часов на поезде. Но тебе должно понравиться.

Чонгук поджал губы и прикрыл глаза, подбородком упираясь в спинку переднего сиденья. Он целую вечность по Корее на поездах не ездил, отдавая предпочтения машинам, успел соскучиться по мельтешению людей на перронах, экранам с расписанием и двухэтажным поездам, а ещё по видам. Через широкое окно поезда Сеул и пригород казались куда красивее, чем через окно машины.

ДаЧён ткнула в его плечо чем-то. Оказалось, чёрной кепкой и тканевой маской. Непохоже, что она волновалась о Covid-19, наверняка просто не хотела привлекать лишнее внимание. Но Чонгук и сам был не прочь натянуть кепку пониже, а маску повыше, потому что снаружи было очень свежо. Он успел обрадоваться тому, что она заставила его надеть пуховик, отругав за желание ехать в одной толстовке. Он считал, что уже весна, но по утрам и вечерам за каждым выдохом следовали облачка белого пара.

ДаЧён хотела нести его сумку сама, но Чонгук не позволил. Он понятия не имел, что она там сложила, но сумка была довольно тяжёлой и ручка тёрлась о ладонь, из-за чего кожа быстро краснела.

— Стой здесь, — приказала ДаЧён, заставляя его притормозить чуть левее турникетов, ближе к кассам.

Желающих поболтать с кассиром было немерено, потому она направилась к синим окошкам терминалов, покупая два билета на поезд там. Они успевали на тот, что уходил без двадцати восемь, что не могло не радовать.

Пройдя турникеты, ДаЧён отобрала у Чонгука билет, боясь, что он его потеряет, а он им нужен был на конечной станции, чтобы выйти с вокзала. Им удалось быстро смешаться с трудягами, спешащими на работу, но, чтобы не потеряться, Чонгук был вынужден вцепиться в рукав куртки ДаЧён, всюду следуя за ней и приходя на нужный перрон как раз к прибытию поезда. Он стоял не дольше четырёх минут на станции, так что они только успели заскочить, подняться на второй этаж, где людей было в разы меньше, и занять два места, когда поезд начал движение.

— Ты скажешь, куда мы едем? — Чонгук говорил тихо, практически шёпотом, наклоняясь ближе к девушке. — Или это такой большой секрет?

— Не секрет, а сюрприз.

— Надеюсь, не в Пусан, — пробурчал он, наблюдая за тем, как ДаЧён вынимает из чехла беспроводные наушники и один протягивает ему. — Я не хочу домой, если что.

— Почему нет? Разве ты не соскучился по родителям? Такой шанс провести с ними побольше времени…

— Не хочу, — ответил Чонгук, сунув наушник в ухо. Там уже играла одна из их песен, и этого он тоже не хотел, потому зажал указательным пальцем крохотную кнопочку на наушнике, чтобы поставить музыку на паузу. — Надеюсь, ты шутишь, и мы не едем к ним. Я был там не так давно.

ДаЧён поняла намёк и переключилась с плейлиста, который слушала в последнее время, на музыку американских исполнителей. Там было много песен, которые пришлись бы Чонгуку по душе.

— Ну не знаю, я бы не отказалась от отпуска в кругу семьи и стряпни твоей мамы. Она готовит лучше всех, кого я знаю. Неудивительно, что семейный ресторанчик пользуется таким успехом…

Чонгук фыркнул себе под нос. Он-то знал, почему мамин ресторан настолько популярен, и по этой причине совсем не хотел ехать домой. Родители окружили бы его любовью и заботой, но из-за него у них и работы прибавилось бы. Он не хотел доставлять хлопот.

— Но мы едем не к ним, если что, — ДаЧён поддела его плечо своим. — Можешь поспать, если хочешь. Я тебя разбужу, как будем в Таняне.

— Танян? — Чонгук слегка встрепенулся.

Он никогда не был в Таняне, но слышал, что там прекрасная природа и виды, от которых дух захватывает: горы, реки и древние храмы.

— Там есть, чем заняться?

ДаЧён пожала плечами, потому что сама там никогда не была.

— Всё, что я знаю, что дом, в который мы едем, потрясающий, а неподалёку овцеводческая ферма.

— Ты везёшь меня в глушь? — Чонгук наклонил голову вправо, показывая из-под кепки глаза, полные надежды на то, что нет, не везёт.

Сразу ДаЧён не ответила, так как была очень занята упаковкой жвачки, что никак не хотела открываться.

— ДаЧён? — он придвинулся ближе, выказывая нетерпение.

— Это не глушь, — сказала она нарочито беззаботно, — там множество культурных центров и магазинов. Если захочешь, сможешь круглосуточно обновлять мессенджеры, надеясь, что кто-то другой позовёт тебя в более интересное путешествие…

Он не хотел её обижать, но предпочитал более социальный отдых. Ему нравилось останавливаться в многолюдных местах: в переполненных отелях и шумных городах. И хотя он не любил, когда его узнавали и просили о чём-то, как айдола, он надеялся, что окружающие напрочь сотрут ощущение одиночества.

— Ну, — он упёрся в подлокотник, чтобы быть ближе к ДаЧён, зачарованный приятным запахом хорошо знакомых духов, — овцы — это не так уж и плохо… Главное, чтобы люди там тоже были.

pt. 2

— Приехали, — огласил таксист.

Чонгук выглянул в окно со своей стороны, потом придвинулся ближе к ДаЧён, выглядывая в противоположное окно, даже назад оглянулся.

— А я о чём? Машиной дальше никак.

ДаЧён и близко не выглядела возмущённой, напротив, бодро и весело вручила мужчине наличные, дождалась сдачи и шлёпнула Чонгука по плечу, чтобы он выходил.

— Там ведь есть тропа? — решила она поинтересоваться уже будучи снаружи.

— Да, там кусты вырублены. Вы сразу увидите.

Погода здесь была даже хуже, чем в Сеуле. В столице днём чаще появлялось солнце, с началом весны оно даже согревало, и воздух был пыльным, но каким-то своим, привычным. В Таняне же небо было затянуто серо-белыми облаками, что будто зависли на одном месте, солнце пряталось за ними, своим отсутствием погрузив земли внизу в какой-то странный сине-серый фильтр, свойственный раннему утру или надвигающимся сумеркам. Воздух тоже был другим — чем дольше его вдыхали, тем свежее и холоднее он становился. Чонгуку пришлось потереть нос ладонями, чтобы хоть немного согреть его.

— Бери сумку, — скомандовала ДаЧён, — и давай наверх. И поживее, а то ещё простуду подхватишь.

Он послушно взял сумку, плетясь за девушкой, пока машина медленно отдалялась по просёлочной дороге, состоящей из двух чёрных полос между сплошным зелёным покрывалом. Она подмигнула задними фарами, прежде чем повернула за холмом, словно желала Чонгуку удачи. Большой удачи пережить это путешествие.

— Это здесь, — ДаЧён проговорила с нарастающей радостью Доры-путешественницы, которая нашла очевидный путь чёрт знает куда.

— Я вижу, — буркнул он в ответ, ступая по траве в сторону тёмной дыры между деревьями и усыпанной пожелтевшими иголками дорожке.

Из земли где-нигде торчали корни, расположенные удобно, как своеобразная лестница. По ней ДаЧён с Чонгуком и взобрались на основную тропу, которая извивалась под небольшим наклоном.

Лес был густым только вначале, а через двести метров превращался в зыбучие пески, невысокие кусты и пеньки, оставшиеся после рубки деревьев. Чонгук подумал, что с высоты птичьего полёта этот холм выглядел как лысеющая голова директора Нама.

— Долго нам ещё? — спросил он, покачивая сумкой, пока шёл.

— Нет, — ДаЧён дышала чуть тяжелее обычного, — мне сказали, тут всего полкилометра.

— Всего, — повторил язвительно Чонгук. — Я думал, мы будем отдыхать, а не покорять вершины. И ты уверена, что чьи-либо сообщения до меня дойдут в этом месте?

— Не бурчи как старик. Водитель завёз нас не с той стороны, нужно было с полей…

— Тогда почему ты не сказала ему, что он ошибся, и не попросила подвезти нас с другой стороны?

Она пожала плечами. Не было как таковой причины. Она не сразу заметила, что пейзажи сменялись, потому что исподтишка следила за реакцией Чонгука, а когда их попросили выйти, она посчитала наглостью упрашивать объехать холм. Идти всего ничего, зато можно насладиться видами и по-настоящему чистым воздухом.

Чонгук надулся ещё больше, нарочно зарываясь кроссовками в песок, чтобы показать, как тяжело ему идти. К счастью, это длилось недолго и вскоре земля превратилась в вытоптанную другими ботинками траву, что вела прямо к коричневому домику. Единственному намёку на человечество за долгое время.

— Это наш? — по тону Чонгука не было ясно, впечатлён он или разочарован.

— Да, совсем как на фото.

— А где другие дома? Где соседи?

Он ускорил шаг, обгоняя ДаЧён и выпрямляя спину и шею, пытаясь увидеть побольше, но вблизи было совсем пусто — только сочные зелёные поля, а дом загораживал вид, что открывался со стороны входа.

В какой-то момент Чонгук сорвался на бег — победный рывок перед финишем, — достигая верхушки холма и замирая. Арендованный ДаЧён участок и дом никак не были отделены от километров полей, кусочков асфальтированных дорог внизу и пары других домиков, разбросанных на огромном расстоянии друг от друга. Невооружённым взглядом он отыскал четыре постройки, не считая большого здания овцеводческой фермы, вокруг которой топтались серо-белые пятнышки — овцы. А где-то вдали, где зелень всё чаще превращалась в кажущийся синим с таким преломлением лучей асфальт, было расположено настоящее поселение с вереницей одноэтажных домиков с загнутыми краями крыш.

— Ну как? — ДаЧён поравнялась с Чонгуком, цепляясь за рукав его куртки и выдыхая тяжело и шумно. — Нравится?

Чонгук сжал губы, глядя на чужие владения внизу.

— Понравилось бы, если бы я был маньяком. Идеальное место для преступления и лес близко — можно закопать и никто ещё лет десять тело не найдёт.

ДаЧён рассмеялась, приняв его слова за шутку, а он ведь говорил вполне серьёзно.

— Вижу, тебе уже не терпится поиграть в детективные настолки, — она похлопала его по плечу, за которое совсем недавно цеплялась. — Пойдём, посмотрим на дом изнутри, распалим камин и приготовим крепкий кофе. Я усну в ближайшие двадцать минут, если не получу дозу кофеина.

Чонгук закинул сумку на плечо, напоследок оборачиваясь к лесу, через который они пришли. Он выглядел близким и далёким одновременно.

— Ты же спала у меня, да? — спросил он, нагоняя её на деревянных ступеньках, что вели на открытую веранду.

Она привстала на носочки, рукой дотягиваясь до фрамуги над входной дверью.

— Спала, — согласилась она, ощупывая покрытое коричневой краской дерево и находя ключ с плоским металлическим брелоком, который гласил «Я (сердечко) Танян». — Хотя это громко сказано. Пока я разобрала весь бардак, связалась с директором и договорилась о том, чтобы привезти тебя сюда, нашла этот замечательный дом, узнала расписание поездов и собрала твою сумку… Кажется, я спала не больше получаса. Поэтому у меня так болит голова?

— Ты ведь так рискнула, не собрав себе сумку, потому что мы здесь на два дня? — с явной мольбой в голосе спросил Чонгук.

— На четыре или на неделю, или, может, на две?.. — с каждым её загадочным предположением Чонгук выглядел всё более подавленным. — Не смотри на меня так. Ты виноват в том, что мы здесь.

— Компания сказала: или путешествие по Корее или пускай Чонгук платит. А я не смогла тебя разбудить и выведать пароль от твоей карты, — она распахнула двери, впуская не только Чонгука, но и появившийся из ниоткуда сквозняк. Где-то в доме было открыто окно. — Шучу. На самом деле я хотела свозить тебя в тихое и безлюдное место.

— Ты тот маньяк, о котором я говорил?

Чонгук бросил сумку на входе, стянул кроссовки и переобулся в домашние тапочки, которые хозяин любезно оставил в прихожей. Для ДаЧён пара тоже стояла.

— Ха-ха, — совсем невесело произнесла она. — Я просто волнуюсь за тебя.

— У меня в квартире тоже было тихо и безлюдно, если ты вдруг не заметила.

Чонгук первым обнаружил открытое на проветривание окно и закрыл его, проворачивая ручку. После он смог поёжиться, прохаживаясь по небольшой кухне, обставленной ничуть не хуже, чем его собственная в Сеуле. Он боялся, что дом будет таким же непримечательным и старым внутри, как и снаружи, но мебель была хорошей, пол был покрыт ламинатом, а единственная большая комната одновременно была гостиной и спальней — внизу располагался раскладной диван, а деревянная лестница вела на второй этаж с кроватью. Там же был и камин, обложенный красным кирпичом.

— Я заметила, — слова ДаЧён звучали особенно громко, отбиваясь от стен и высоченного потолка. — Но там снаружи был большой и шумный город, переполненный незнакомцами, которым нет до тебя дела. В таких местах одиночество ощущается острее. А в доме на холме течение времени замедляется и то, с чем ты борешься, можно попробовать приручить.

Поймав внимательный взгляд Чонгука, ДаЧён улыбнулась ему. Она знала, что в советах не так уж и сильна, и что гораздо лучше у неё выходит составлять расписания и следовать им молча.

— Кофе, — вспомнила она. — Давай всё же сначала кофе, а потом уже камин.

— Думаешь, здесь есть кофе?

— Я отправила хозяину список необходимых продуктов, и он за небольшую доплату доставил их сюда перед нашим приездом. Что-то должно быть на кухне, а что-то в ящике на веранде, подожди, я проверю.

Она удалилась на кухню, начиная стучать дверцами и посудой, а Чонгук, пользуясь её отсутствием, решил заглянуть в мессенджеры. Он сперва проверил наличие Wi-Fi, но ни одной доступной сети поблизости не было. Но что самое худшее — у его связи было лишь одно деление, которое обеспечивало его черепашьим 2G, что обновлял одну страницу больше трёх минут. Чонгук не был уверен — ему правда никто не писал или интернет попросту не работал.

— Я нашла свежий хлеб! — ДаЧён звучала необычайно счастливой.

Чонгук впервые за сегодняшний день разделял её радость. Он отложил мобильный на полочку над камином, надеясь, что чем выше, тем лучше связь, и бросился на кухню, куда ДаЧён принесла с улицы две консервные банки с острым овощным супом, малиновый джем в стекле и обёрнутый в бумагу Камамбер. Буханка упомянутого хлеба, пышная и круглая, с золотистой корочкой, была переложена в чугунную посуду, похожую на сковороду без ручки. ДаЧён надрезала хлеб сверху ножом с зубчиками как у пилки. Чонгук сначала решил, что это настоящее варварство, но когда она протянула ему хрустящую корочку, он ничего не посмел ей возразить, вгрызаясь в свежую выпечку и с интересом наблюдая за тем, как девушка стягивает бечёвку с сыра, разворачивает упаковку и перекладывает Камамбер в хлеб.

— И я поставила кофе, — она махнула рукой, указывая на турку на индукционной плите.

— А что ты готовишь? Зачем сыр?

— Отправлю в духовку на пару минут, чтобы он расплавился, а хлеб нагрелся, и с джемом это будет объедение.

— Это на попозже. Уверена, вечером мне будет лень что-либо готовить, так что просто разогреем его.

Чонгук опёрся на столешницу, следя за тем, как именно ДаЧён прокручивает ручку регулировки, выставляя градусы на небольшой духовке, по размеру сравнимой с микроволновкой, и отправляет туда хлеб. Она была увлечена готовкой, а Чонгук ей, и они оба чуть не позволили кофе убежать, растёкшись по плите.

Это был крепкий заварной кофе, горький и терпкий. В свою чашку ДаЧён плеснула немного сливок, а после первого же глотка застонала от удовольствия. Он не придавал ей сил, но удерживал её в режиме энергосбережения, позволяя дождаться щёлканье таймера духовки.

— Чур, моя кровать наверху, — сказал Чонгук, отрывая кусочек тёплого хлеба, обмакивая его в плавленый сыр и терпеливо дожидаясь ложки для джема, что временно находилась у ДаЧён.

Он и не догадывался, как вкусно это может быть, пока не попробовал. Изначально относился скептически, как и ко всему, что приходило в голову ДаЧён, но разогретый хлеб был мягким, сыр сливочным и нежным, а джем с лёгкой кислинкой, что в совокупности превращалось в настоящий восторг во рту. Он не мог остановиться.

— Согласна. Я попросту не доползу туда, — она усмехнулась, находя забавным стремление Чонгука уничтожить весь хлеб за раз. — Давай, как только разберёмся с камином, приляжем ненадолго? Кажется, у меня переизбыток кислорода и без дневного сна я никак не смогу.

— Ты как ребёнок, — его комментарий очень вовремя перешёл в зевок, насмешив ДаЧён ещё больше.

Он успел забыть, насколько утомительны поездки куда-либо. И пасмурная погода за окном так и уговаривала развести огонь, чтобы в тепле, уюте, а главное — под потрескивание поленьев зарыться лицом в подушку и убежать от реальности.

— Я осознанный взрослый, — исправила его ДаЧён, объясняя: — Я ценю дневной сон побольше детей.

pt. 3

Чонгук сидел на полу слева от камина и покачивал маленькую дверцу, оставляя свои отпечатки на стеклянном окошке. Он обижался, что ДаЧён не доверила ему жаропрочную перчатку, вместо этого заставив отбирать щепки и дрова. Поскольку он притворялся до глубины души задетым её недоверием, молчал о занозе, которую умудрился загнать, занимаясь таким пустяковым делом.

— Держи, — она протянула ему коробок спичек, а сама взяла в руку торфяной кубик для розжига.

Она не знала, как работает эта перчатка, поэтому не доверила её Чонгуку. Меньше всего ей хотелось, чтобы директор её прибил за то, что на отдыхе артист поранился.

Она кивнула, поднося кубик ближе к Чонгуку. Он черкнул спичкой, прикрывая вспыхнувший тёплый огонёк рукой, чтобы их дыхание или поток воздуха из приоткрытого окна его не потушили, и поджёг торф. Вопреки переживаниям ДаЧён, перчатка хорошо защищала от огня и позволила ей подсунуть кубик под сложенные дрова. Оранжевое пламя медленно, но верно перекинулось на одно из плоских поленьев.

— Прикрой, но не до конца, — попросила ДаЧён, наблюдая за тем, как Чонгук морщится, нечаянно задевая палец с занозой. — Что-то болит?

Он потупил взгляд в пол и отрешённо покачал головой. Его поведение заставило её прищурить глаза и внимательно пробежаться взглядом по его лицу, плечам и рукам, достигая сжатой левой ладони. Он думал, что разберётся с занозой позже, но ДаЧён вдруг схватила его за кисть, поднося руку к лицу и разжимая пальцы поочерёдно. Заметив глубоко засевшую занозу, она повторила за ним и поморщилась, представляя, как это неприятно и больно.

— Не беспокойся, я сам её достану, — убедительно сказал Чонгук, пытаясь убрать руку.

— Как же, — на выдохе выпалила ДаЧён. — Пойди, помой руки, а я возьму иголку.

— Иголку? — Чонгук ещё активнее начал дёргать рукой. — Пинцет будет лучше…

Он не успел придумать шутку на этот счёт, потому что ДаЧён сказала:

— Конечно. И нитки: чёрные и белые. Ношу при себе на тот случай, если у тебя что-то порвётся и нужно будет срочно зашить. Привычка с концертов и той церемонии награждения… Помнишь, когда ты дёргал карман, пока не додёргал и штанина по шву не разошлась?

Чонгук прикусил нижнюю губу, испытывая смущение и веселье одновременно. Это была стрессовая и неловкая ситуация, когда ДаЧён весь стафф оббежала, чтобы найти иголку и чёрную нитку, а потом затолкала его в кабинку в женском туалете и заставила снимать штаны, чтобы за пару минут подлатать их. Почти никто не заметил их отсутствия, а главное — дырки в штанах.

— Помню, — ответил он, невольно улыбаясь.

— Весело тебе? — она сбросила перчатку, поднимаясь с пола. — Скорее иди, мой руки. С мылом.

Она пересела на диван, на котором уже был расстелен красный плед с белой бахромой и лежала пара декоративных подушек. ДаЧён мечтала покончить с камином и рухнуть в это блаженство, но заставила себя подавить зевоту, переворачивая сумочку в поисках косметички.

Когда Чонгук вернулся из ванной, она пересела обратно на пол, расположившись у огромного панорамного окна, откуда лился дневной свет. Заприметив парня, она села ровнее и сжала иголку в правой руке. Чонгук даже нервно сглотнул, представляя себе эту операцию.

Он шлёпнулся на пол рядом, плечом слегка опираясь за окно и протягивая ДаЧён левую руку. Она ухватилась сперва за его ладонь, но вскоре переключилась на указательный палец, надавливая на него, чтобы лучше видеть, как глубоко сидит заноза. Ранее торчащий наружу кончик нынче спрятался под кожей, из-за чего ногтями или зубами подцепить его было невозможно, но ДаЧён, разумеется, всё испробовала, в том числе и щекочущие покусывания, от которых у Чонгука мурашки по плечам бежали и лицо почему-то краснело. Оно продолжало гореть и в то время, как она начала мучить его палец иголкой. Он ойкал и айкал, зато заноза была ликвидирована в кратчайшие сроки.

— Не нужно пластырь, — взмолился Чонгук, но ДаЧён уже заклеила крохотную ранку, настолько незаметную и незначительную, что в любой другой ситуации он даже не додумался бы заливать её антисептиком.

— Я не нашла здесь аптечки при первом осмотре дома, поэтому пока так.

Она скомкала оставшийся после пластыря мусор в левой ладони, а иголку воткнула в моток чёрных ниток и вернула в сумку. Огонь к тому времени разгорелся сильнее и пришла пора закрыть дверцу и окно. Наверняка с улицы уже можно было видеть рассеивающийся над крышей дым.

В доме царила приятная тишина, нарушаемая только потрескиванием дерева в камине. Чонгук продолжал сидеть на полу, как зачарованный глядя на поля за окном. Его удивляло, как это всё вокруг не поросло высоченной травой. Разве обыкновенной газонокосилкой можно такое предотвратить? И куда подевалась срезанная трава? Всё овцам?

Он никогда не задумывался о подобном, потому что не было времени, но в этом доме была прекрасная возможность остановиться, хорошенько присмотреться к окружающему и перевести дыхание. Это могло показаться скучным сначала, но трава слишком завораживающе покачивалась на ветру, а распространяющееся по первому этажу тепло и приятный запах сосновых поленьев странно влияли на Чонгука.

— Не собираешься протестить свою временную кровать? — ДаЧён укуталась в плед, край прижав ногами к дивану, чтобы было теплее.

Он мог бы и не отвлекаться от природы, но уж очень хотелось взглянуть на девушку. Она выглядела забавно и уютно одновременно, обложившись подушками и свернувшись клубочком на диване. Чонгук начинал завидовать тому, что она так удобно устроилась.

— Наверху ещё холодно, — ответил он, пересаживаясь на колени и начиная ползти через камин в сторону дивана. У стеклянного окошка было очень тепло и тёплый жёлтый свет плясал на деревянном полу.

— Тут пока тоже, — ДаЧён внимательно следила за тем, что он собирается делать, и воскликнула: — Эй! — потому что он пытался отжать у неё плед.

Чонгук был упрямым и использовал запрещённые методы — щекотал стопы ДаЧён. Её возмущения вперемешку со звонким хохотом вызывали у него улыбку.

— Ты что творишь! Мы же договорились спать!

— Для сна и творю, — он бросил плед ДаЧён на пол, а со спинки дивана стащил ещё один.

missing again

Содержание

pt. 1

pt. 2

pt. 3

pt. 4

pt. 5

pt. 6

pt. 7

pt. 8

pt. 9

pt. 10

pt. 11

pt. 12

pt. 13

pt. 14

pt. 15

pt. 16

pt. 17

Комментарии (0)