Опоздание... Со звоном бьющегося из-за бега пульса ты вбежала в аудиторию, где десятки глаз заставили волной подняться чувство стыда, которое ты упорно прикрывала дерзким прищуром в ответ. И только на преподавателя мельком взглянула, прося войти. Монстр легко улыбнулся, продолжая вести занятие и демонстрировать игру светотени с помощью штриховки, кивнул на твое обычное место в задней части класса у окна. Проклиная будильник и все, что с ним связано, ты тенью скользнула к своему привычному уголку, тихо поставив холст на мольберте да так и замерла у открытого окна, совершенно абстрагируясь от темы занятия, ровного голоса преподавателя и редких вопросов одногруппников, среди которых, как ни странно, людей было куда меньше, чем монстров. Да и группа была небольшая, всего семеро, не считая тебя.

Лето дышало в настежь открытое окно: пахло влажным тополем, скошенной травой и немного бензином. Солнце чуть остыло после грозы накануне, роса блестела так пронзительно ярко, что ты видела ее переливы бриллиантов даже с высоты третьего этажа. Ветер качал мозаику листьев... Тени складывали на стекле сизый витраж... Вздохнула, 

 даже от собственной рассеянности, и спешно вернулась к занятию, на лету ухватив суть задания и принявшись делать набросок карандашом, пытаясь тени уложить на объект. Инк, а так звали вашего немного чудно́го преподавателя, предоставил ученикам выполнять задание, и что-то перебирал на столе, изредка бросая на тебя задумчивые взгляды. Каждый раз разные... Ты пересеклась с ним несколько раз, ощущая, как от переливов этих клякс в зрачках душа снова плывет и клубится смутной тревогой, а потому стала избегать тянущее магнитом внимание монстра. Продолжила писать картину, запоздало отметив, что в раздумьях пишешь с натуры уже совсем другое. Не тоскливый натюрморт из ткани и яблок, а тени... окно... росу... Ты писала лето угольной сангиной, совсем забыла о карандашах, пальцы перепачкала в черноте землистой темноты под кронами тополя и разочарованно вздохнула, снова глядя за стеклянную преграду. Три шага до свободы...

Ты вернулась вчера так поздно. Рисовала в далёком парке на границе города, тонула в пейзажах, пока не стало темно настолько, что штрихи сливались с ночью. Вернулась домой, не поела даже, завалилась спать, едва отмыв пальцы от материалов. Словно витала в облаках, не в силах противиться порыву вдохновения, которое накрывало тебя каждый раз отчего-то именно накануне занятий, которые вел Инк, что сейчас тихо подкрался к тебе через весь класс, осторожно заглянув за плечо, пока ты опять увлеченно перерисовывала узловатую ветвь дерева за рамой оконного проема.

— (Твоё имя), это же... — начал Инк тихо, и ты вздрогнула так сильно, что рисунок частично перечеркнула черной линией, испуганно обернувшись к ярким глазам скелета, что с жёлтых звёздочек и голубых ромбов успели тут же смениться на капли синевы и обратно, — ой, ну что же ты... Давай исправим, — Инк быстро подвинул стоящий за вами табурет, сев совсем близко, бедром касаясь твоего. Перехватил материалы, неудачный штрих стёр какой-то своей кистью, что носил на поясе поперек груди и исправил некоторые линии, ломавшие чувство перспективы. А ты замерла рядом, словно током пришибленная, не зная, отодвинуться ли, сказать что-то, извиниться за своеволие или продолжать мять пальцы, по которым ещё расходилось чувство случайного прикосновения, когда монстр взял сангину из руки. А потом как-то сам собой твой взгляд перетек на профиль увлеченного Инка, что словно бы забыв обо всем, дорисовывал получившийся тобой мотив, надолго отклоняясь назад, чтобы на все взглянуть со стороны. Ты немного нахмурилась, ведь картина была твоей, а потому отважилась взять ещё и карандаш, чтобы продолжить работу, упрямо игнорируя близость учителя, хотя внутри от этого бурлила смесь совершенно диких красок жизни. Но показывать это было никак нельзя.

А потому, вновь штрихи, шелест грифеля, вздох. Но не твой, а учителя, столкнувшегося локтем с твоей рукой. Вы рисовали вместе какое-то время, будто не замечая, что кругом ученики, смотревшие на это явление, будто на чудо, ведь Инк был довольно дерзким монстром, себе на уме, помогал конечно, но не было ещё такого, чтобы этот скелет вдруг начинал с кем-то писать одну картину на двоих. Ты наивно полагала, что учитель заметит твои неудобства, избавится от странного забытия, но ничего подобного не происходило. Инк словно сел ещё ближе, грея боком последствия сквозняка, рисовал вместе с тобой, изредка вдруг поворачиваясь, ища взгляда и не давая спрятаться от своего.

Прозвенела короткая трель окончания пары, заставив тебя вздрогнуть и опять неаккуратно мазнуть линию на холсте.

Чертыхнулась, прикрыв глаза и замерев рукой над полотном, выравнивая ритм сердцебиения, но снова дернулась, когда звонкий голос Инка рядом нарушил шорох собираемых вещей.

— Завтра едем на закатный пленэр

, не забудьте ничего. Вечером около четырех встретимся на вокзале, — Инк чуть нахмурился, вынув из кармана смартфон, чтобы записать себе напоминание.

Ты уже поднялась, начала было торопливо собираться, как преподаватель остановил спешку, дернув тебя за край уже надетой куртки, побуждая сесть обратно, ощутимо толкнувшись о его бок и ногу. Слишком 

— Эй, ты чего так торопишься, (Твоё имя)? Я бы хотел обсудить твое отступление от задания, — тихий, но чистый голос звучал слишком приятно и обезоруживал, на корню обрубая все попытки сбежать и подумать обо всем, наверное, в тысячный раз.

— Вы как-то не очень были против этого на занятии, — буркнула ты недоверчиво и опасливо. Инк лишь довольно усмехнулся, чуть толкая тебя бедром, что с твоим шло вплотную, грея через ткань слабым теплом. В носу щекотало лёгким ароматом сладковатого акрила и дерева, какой всегда витал именно рядом с ним, и особенно ясно ты это ощутила в момент такой непрошенной близости, от которой внутри все скручивало комком застывшего жаром сургуча.

— Поздно было что-то менять, тем более ты действительно талантлива, — Инк откровенно наслаждался тем, что мог говорить с тобой так близко, почти опаляя твой профиль дыханием. Ты упрямо сверлила взглядом вашу картину и на монстра больше не смотрела. Не было сил и смелости на такой шаг. Казалось — посмотришь и пропадешь в бездне переливов красок в чужих глазах. Сорвётесь окончательно. 

— Менять что-то никогда не поздно, — ответила тихо, взгляд опуская на перепачканные в сангине руки, отчего и ткань на светлых брюках несколько запятналась угольной пылью. Пальцы немного, едва заметно подрагивали не то от долгого рисования накануне, не то от волнения в ауре чужого присутствия. Инк опустил взгляд к этой лёгкой дрожи и вдруг совершенно неожиданно свою руку уложил поверх твоей, сероватым перламутром фаланг стерев с кожи отпечаток красителя.

— Согласен, — шепнул монстр, став как будто бы ещё ближе, но ты поняла, что вот он — край... Вырвала руку, чуть сбивчиво выдохнув, да ускользнула из аудитории, все вещи оставив уликой непрошенной близости.

Непрошенной, но, черт возьми, такой 

На улице, свернув на соседнем проспекте, ты немного успокоилась, начав дышать глубже и оглянувшись на скрытые за домами стены своей Альма-матер. Улыбнулась чудаковато, фыркая смешливо, словно поняла, что повела себя почти по-детски. Но кровь не обманешь — она кипела по венам диким ритмом необузданных рек, толкаемая сердцем, что до сих пор звенело чужим именем, ветром выдоха повторяя: "

Ближе к дому в волосах запутался аромат лета, закатом позолотило дома, соткав полотно из потали

 на кронах бульварных деревьев. Ты задержалась на такой прогулке, решив сделать большой крюк через парк. Повезло, что телефон не оставила в аудитории и смогла многие кадры запечатлеть на будущее, чтобы потом составить композицию и заняться на досуге зарисовками. Но сумерки прогнали с улиц домой, ведь нужно было собраться на пленэр. Свои же вещи, оставленные в стенах аудитории, можно было забрать и потом — в ней занимался только ваш класс и за сохранность можно было не волноваться. А Инк... Он разве что мог посягнуть на просмотр скетчбука, что ты вечно таскала с собой, чтобы делать мелкие наброски где-то перед или после учебы. Да, там даже сам учитель был изображен, но ты не считала это чем-то, за что стоило бы волноваться как минимум в академическом плане. Этот монстр был нарисован безупречно...

Ты думала об этом весь остаток вечера, рассеянно складывая в рюкзак планшет, карандаши, клячки и прочие мелочи. Потерянно ужинала чем-то, чей вкус почти не ощутила, хотя это была твоя любимая лапша. И спать легла в темноте спальни, в которой были написанные тобой картины, множество кистей, холстов, полотен, склянок, мастихинов

... Хаос творчества, но ни грамма грязи, а приятный запах напоминал тот, что всегда витал вокруг преподавателя, что заставлял испытывать неясное волнение, волнами интерференции разбегаясь до кончиков пальцев. Ты уснула в странных размышлениях, где нотками твоей увлечённости звучало воспоминание о прикосновении к тебе монстра. О том, как приятно грел бок его подвижного, неугомонного тела. Как щекоткой затухало касание к пальцам. Как бледнело тепло его выдоха на щеке.

Будильник вырвал из снов, где все эти образы памяти повторялись и переигрывались на другой лад. Имели продолжение, но при этом отчего-то совершенно печальное и болезненное, отчего ты совершенно не выспалась. Настроение было ни к черту, голова гудела мерзким звоном. И тиканье будильника раздражало безмерно, заставив тебя хмуро поморщиться, потирая лицо и мыча, в желании остановить бег времени к чертям. Но до вокзала путь был не близким, а проснулась ты поздно, нормально уснув лишь под утро, а потому остаток времени ушел на последние приготовления, подготовку одежды, еды с собой и разных мелочей, вроде точилки для карандашей, и на всякий случай ты и пастель положила, решив, что неплохо было бы при случае улизнуть и рисовать, что душе угодно, подобно беспризорнику. Ты усмехнулась такому сравнению, отправляясь на автобусную остановку, запоздало отмечая, что не взяла с собой попить, а ещё, что возможно будет дождь. Тучи нависли оловом над горизонтом приближающегося вечера, духотой предвещая возможные осадки.

Ты зевала почти всю дорогу, едва не уснув перед нужной остановкой, сморенная приятным гулом двигателя, кондиционера и чьего-то мерного разговора позади. А потому на вокзал да к условленной точке сбора ты пришла совершенно сонная, рассеянная и немного раздраженная. Купила билет и на знакомые голоса проплыла словно на маяк. Одногруппники сочувственно поприветствовали, Инка ещё не было, а потому ты с чистой совестью устроилась в знакомой толпе в зале ожидания, сонно уткнувшись носом в рюкзак, насквозь пропахший красками и бумагой. Сморило дремотой: ты уже не думала почти ни о чем конкретном, а сквозь голос вокзала пробивались образы полей, лесов, рек. Качалось перед глазами салатовое море ковыля, баюкало степным летом, а в этом волнении чудился образ твоего учителя, полы длинного шарфа которого путались в стеблях и колосьях поля.

Так хотелось позвать его к себе...

Твое имя назвали так близко, осторожно и мягко, что ты почти не вздрогнула, просыпаясь. Разлепила глаза и перед собой увидела яркость расплывчатых фигурок знакомых зрачков, да касание на запястье — осторожное, гладящее.

— (Твоё имя), все хорошо? — зал ожидания был почти пустым, одногруппники уже вереницей шли на платформу, а Инк сидел рядом, осторожно будя. Он выглядел немного обеспокоенным, действительно искренне, и ты растерялась, смущённо потерев пальцами глаза и вздохнув глубоко, о чем тут же немного пожалела. От Инка пахло так вкусно, что зародившиеся было мысли растаяли акварелью в воде твоих чувств. Преподаватель терпеливо ждал твоего ответа, не думал отстраняться, снова находясь чрезмерно близко, будто и сам без этого обойтись не мог. Ты кивнула ему и тихо ответила, руки отняв от лица.

— Да, нормально. Спасибо, — поднялась с места и потянулась на платформу, ощущая на периферии зрения присутствие монстра, что следовал замыкающим. Ты решила не вдаваться в то, что, казалось, шел он целенаправленно за тобой. Решила проверить и нагло отправилась в самый дальний от выхода вагон. Обернулась у самых дверей, но никого рядом не оказалось, отчего душу медленно дёрнуло чувством холодного разочарования. Ты не знала, от чего вдруг стало так обидно, но думать об этом себе запрещала, скользнув внутрь вагона, где устроилась в пустом уголке, намереваясь полюбоваться видами, а, быть может, подремать, благо ехать предстояло до конечной долгое время железнодорожного путешествие. Ты сожмурилась, виском касаясь края окна, пытаясь приглушить огорчение, удивительное самой тебе, но отчего то не выходило ничего толкового. И ты уже погрузилась было в странное самокопание, пытаясь эту ниточку эмоционального дискомфорта отыскать и выдернуть быстро и резко, словно пластырь сорвать с кожи, но не успела, ощутив, как рядом толкнуло нагло севшее слишком близко тело. И голос, отрезавший мимолётное желание осадить незнакомца, замер в твоём горле неясным междометием:

— Хей, вот ты где спряталась. Нашёл, — Инк довольно улыбнулся и в твои руки сунул бутылку мятного лимонада: холодного, даже стенки пластика приятно запотели. От понимания, что монстр запропастился специально, чтобы купить тебе напиток, сжалось и как-то непривычно приятно ёкнуло что-то в душе. Ты улыбнулась, не в силах удержать эту странную радость, принимая из его рук нежданное угощение.

— Не за что, маленький беглец, — в этом его прозвище скользнул мягкий упрек, на который ты не знала, как ответить правильно... Что вообще есть "

" в ваших взаимоотношениях, становившихся до необычного тесными день ото дня? Грань общения резала лезвием, шрамами рисуя совместный портрет.

— Сбежать, чтобы подумать — это как... защитная реакция, — ответила ему, открутив крышку на бутылке и припадая к желанному питью. От блаженства даже глаза прикрыла — настолько оказывается хотелось пить. Инк все это время смотрел на тебя неотрывно, плечом касаясь плеча так близко, словно теснотой пустоты вагона его вдавливало в твое личное пространство, а каждый его вдох ты ощущала как свой.

— И что надумала? — монстр пытался поймать твой взгляд, и всё-таки ты подняла к нему голову, разглядывая перемены в волшебных глазах, происходившие сиюсекундно, стоило скелету моргнуть. Но когда он посмотрел в твои глаза в его собственных цвета все чаще менялись на коралловый, а формы фигур шли плавными изгибами, которые ты бы описала, как души. Словно тест Роршаха проходила каждый раз, вот так глаза в глаза...

— Что чему быть, того не миновать, — ты ответила почти загадкой, но, кажется, вы оба все поняли правильно. Инк точно понял, улыбнулся счастливо, окинув всю тебя взглядом...

Кажется, что и между вами тоже что-то тронулось с места, и самой тебе стало чуточку легче находиться так близко к этому чудно́му преподавателю, с которым было даже молчать удивительно интересно. Понемногу ты расслаблялась в обществе наставника, который словно действительно учил, но не рисовать, а чувствовать себя так близко. За окнами понеслись дома, разрытые стройки, карьеры, шоссе и спальные районы, наполняя вагон через открытые окна прохладой. Она лезла за шиворот, пускала по коже приятные мурашки, смешанные с теплотой тел, и ты снова отчаянно хотела спать: клевала носом, вздрагивала, пытаясь прислониться к окну, но было неудобно. Инк будто ждал этого, перекинул руку в мягком джемпере через твои плечи, касаясь в вопросе хотя вместо него озвучил совсем другое:

— Поспи, (Твоё имя), впереди сложный вечер, — мягко настоял, но уже не голосом, а утянув на свое плечо. Теплое, пахнущее сладким акрилом, древесной стружкой, домом...

— Дождь будет, — вяло отметила ты, неловко устраиваясь в напряжении, все же ставя мысленный барьер, не позволявший надеяться, ведь он учитель на твоём факультете. Он старше тебя.

— Мы напишем его, — ответил Инк мечтательно, и не ясно точно, говорил ли он о всей группе или о вас двоих. И от этой тайны внутри все замирало в предвкушении, от которого ты улыбнулась и чуть вздрогнула, едва заметно и мелко, от того, что его рука устроилась на твоём боку, прижимая поближе и грея теплом через мягкую ткань.

— Дождем смоет все то, что не получилось, — сонно пробормотала, не уверенная, что тебя слышали, постепенно отдаваясь на волю желанного отдыха в непозволительном положении.

— У нас все получится, не сомневайся, милая, — уверенный ответ смел сомнения о невнимательности монстра. Но добавил новых из-за того, насколько двусмысленно звучали ваши разговоры, в которых ходить по грани стало нормой. Как давно? Когда это произошло? Сказать было сложно, да и не так уж важно... Все не важно, когда ты засыпаешь под боком того, кто готов был переплести свое чудачество с твоим.

А поезд ехал неторопливо, покидая духоту бетонных джунглей, за которыми распростерлась прохлада вечера, тянувшего солнце невидимыми нитями к горизонту, над которым вспучивались шапки кучевой облачности. Инк смотрел на то, как грань облаков раскалилась в огненную сталь, понимая, что ты была скорее всего права на счёт дождя. Но его не волновали теперь ни другие студенты, ни планы урока, который мог сорваться по вине погоды, ни даже прохлада, которой грозили грядущие ночные туманы.

Его волновала лишь ты одна...

Не заметила, как уснула так крепко, но ближе к конечной будили приятно и ласково, гладя скулы, шею, плечи... 

! Что? Распахнула глаза и резко вздрогнула, отстраняясь от источника столь откровенного, что смотрел на тебя с толикой искреннего удивления, застывшего в глазах огнем вопросительных знаков и спутанного вихря каких то маленьких торнадо. Смотрела на него, будто тебя ударили, а не приласкали, и Инк в тот момент понял, что, вероятно, спугнул. А быть может, пугал сам, что заставило его виновато улыбнуться и грустно отвести взгляд к дверям тамбура, словно намекая, что пора идти.

— Там недолго идти до места, — пояснил учитель, вставая с сидения, отчего бок и ногу неприятно лизнуло холодом пустоты и покинутости. С готовностью кивнула, чуть потянулась затекшими конечностями под пристальным взглядом монстра, подхватила рюкзак с вещами и отправилась к выходу из начавшего тормозить вагона. Словно вы приехали сюда вдвоем, ведь остальные ехали в другом вагоне, а от того душу качало волнением такой уединенности. Особенно когда Инк встал за спиной совсем близко, осторожно и тихо, словно проверяя, имел ли право приблизиться снова. Боялся, что сделал что-то совсем отторгающее, хотя и без того вел себя странно. И не он один...

Ты будто извиняясь, чуть шевельнула рукой назад, пальцами невесомо найдя его руку. Коснулась на миг, замерла и робко тронула ладонь, что ободряюще сжалась на твоих пальцах, а позади послышался счастливый фырк.

Ты точно не помнила, как всей группой вы дошли до места. Инк вел вас впереди, пока ты задумчиво плелась в конце, отвлекаясь на то, что влекло тебя не меньше Инка. На красивые сочетания форм и изгибов природы, что раскинулась вокруг холмами, на один из которых вы взбирались упорно и долго, по тропе виляя меж высоких сосен, старых настолько, что их стволы причудливо изгибались подобно гигантским бонсаям

. И стоило достичь вершины, ты поняла, насколько оно того стоило...

Трава качалась изумрудом далеко, почти до горизонта, на котором алмазами огней блестел городок. И холмы, везде холмы, буграми мягких спин подпиравших прохладу воздуха, готового сорваться на языки тумана. И небо... Сумеречные лучи светили сквозь шапки кучевых облаков, веером расходясь по всем оттенкам пастельных тонов голубого, рыжего и жёлтого. Все восхищенно переговаривались, начали обсуждать лучший кадр, занимать места, но один взгляд был направлен четко на тебя. Ждал, что выберет та, кто отличался нестандартным взглядом на вещи. Ты покрутилась на макушке холма, отвлекаясь на изгибы необычной сосны, одиноко росшей здесь, на вершине. Подошла ближе, по коре провела пальцами, глядя вверх... И это переплетение ветвей с небом показалось таким подходящим, что решение пришло не словами, а возникшим в мыслях образом, и опустилась ты именно здесь, осторожно взглядом найдя учителя. Его улыбка стала лучшей оценкой за всю твою ученическую жизнь студентки-художницы.

Пока все писали закат, ты уверенно выводила линии старой сосны, атлантом подпиравшей небосвод. Инк ходил по рядам учеников, давал советы, но спустя час не выдержал и снова устроился с тобой. Похоже, что одногруппники давно поняли, к чему все идёт — бросали умильные взгляды на тебя и вопросы преподавателю не задавали. Да и знали к тому же, что Инк мог ехидно ответить, вынудив самому искать решение возникшей проблемы...

Ты не сразу заметила присутствие рядом монстра, пристально примеряясь к веткам над головой, древком кисти меря пропорции, чтобы на бумаге воссоздать все как можно точнее до тех пор, пока небо не угаснет окончательно. Опустила взгляд на планшет и вздрогнула, поняв, что Инк сидит близко, но не касается, в упор глядя на твой сосредоточенный профиль. И только теперь ты поняла, что опять пишешь не то, что ожидалось, выбрав пейзаж не в глубину, а в высь...

— Я... Простите, я опять... — виновато пожала плечами, опуская взгляд к картине и карандашу, за которым проследил учитель, двигаясь ближе, чтобы увидеть результат. Бросил взгляд на ветви над вами и снова на картину, улыбаясь, чтобы вновь, неведомо как, оказаться так близко.

— (Твоё имя)... Не извиняйся. Очень хорошо. Вот здесь ещё чуть подправить, — скелет пальцем провел по левой части картинки, недолго думая твою руку взяв в свою и направляя, чтобы исправить несколько штрихов, — вот так, видишь? Чуть больше тени там, куда не попадает солнце. Чуть больше света там, где сидишь ты...

Последнее Инк прошептал почти на самое ухо, заставив чуть поежиться и не веряще повернуться к таким близким, мерцающих темным пурпуром далёких звёзд глазам, не сразу осознав, что ты улыбнулась на его шепот.

— Свет пришел ко мне сам, — выдохнула так же тихо в ответ, скользнув теплом взгляда к вечной кляксе на правой щеке, которой так хотелось коснуться, но надеяться было нельзя. Эта игра ваших слов граничила с совершенно странными метафорами, которые понять могли только вы двое. Но шептали их как самую большую тайну, словно боясь, что секретный шифр поймет кто-нибудь ещё. Инк одобрительно хмыкнул, что больше напоминало короткий кошачий мурк, до того милый, что ты снова улыбнулась, уже спокойнее продолжая писать картину, периодически хмурясь на подступающие ближе тучи, под которыми полосами смазывался пейзаж.

Не успела наступить ощутимая темнота сумерек, как вся группа поняла, что дальше смысла сидеть уже не было, да и на электричку студенты успевали вполне. Не сказать, что те огорчились, ведь впереди ждали выходные, слитые с каким-то городским праздником в три блаженных дня, что при учёбе ценились на вес золота. Инк все работы тем не менее дотошно проверил, каждому дал четкие советы, обоснованную критику и рекомендации, твою работу тоже таковым не обойдя. Но стоило группе скрыться на спуске холма, как ты смутно поняла, что Инк тебя задерживал, нарочно придираясь к деталям, которых ты не видела в упор, как ни старалась... Даже сердиться начала, прикинув, что до заветного обратного поезда придется бежать сломя голову, но в то же время душа отчего-то тянула к дождю. Уговаривала до нитки вымокнуть, пройти по траве босиком, задохнуться в петрикоре, рассмеяться под струями ливня, прогретого солнцем за день.

— Инк... — позвала монстра, что увлеченно без умолку убеждал в том, что карандаш стоило точить дольше на пять секунд, и он замолк, поднимая взгляд, скользя им за твою спину, где давным давно уже никого больше не было. Первые капли упали на твою щеку и на его череп, стекая тёплыми дорожками грядущего ливня.

— (Твое имя)... Хочешь поесть? Там недалеко от станции есть местечко, — предложил скелет, невозмутимо пожав плечами, да только в глазах плясали бесенята, и ты поняла, что он действительно все подстроил.

— А если я бы отказалась? — изумлённо спросила ты, представив, что монстр столько сил и времени потратил бы впустую, ведь только дурак бы не понял, что он хотел побыть с тобой наедине подольше.

— Ну, не отказалась же, — мурлыкнул он, подходя ближе с плутоватой улыбкой, кажется, ничуть не беспокоясь о бегущих по голове каплях дождя. Все более крупных, все более частых. И не успела ты ответить, как накрыло стеной беспросветного ливня, отчего ты чуть пискнула, подскочила к учителю инстинктивно, что поймал тебя в объятия с весёлым смехом и в самое ухо выдохнул:

— Я же сказал, что у нас все получится.

— У тебя уже давно все получилось, — ответила монстру, набравшись смелости перейти на "ты" и тут же отпрянула с весёлым смехом от того, как дождь за секунды намочил до нитки, до последнего волоса, и лишь непромокаемая сумка хранила в себе небольшую картину ушедшего вечера.

Вы тут же, не сговариваясь, наперегонки побежали по мокрым склонам холма вниз, к тропинке, что начала течь ручьями ливня, довольно прохладного теперь, когда ветер начал остужать промокшую насквозь одежду. Но тебе было все равно, ведь ты уже и без слов поняла, что душа твоя пела в симпатии к преподавателю, причем взаимной. Ведь он мчался следом, смеялся вместе с тобой, подскальзывался, тебя тянул за собой в траву, тыкал под ребра, вставал и снова бежал... Вы словно сумасшедшие, что любили дождь. Любили под дождем. Стремились к теплу, что ждало еле видными огоньками у подножия склонов с сосняком, начавшим чернеть от темноты. Ты уже спотыкалась, когда вы дошли до места, что Инк считал хорошим местом для еды и отдыха. И радости твоей не было предела, когда этими местом оказался маленький, тихий мотель у станции, а значит, имелся такой желанный душ...

Учитель при твоей попытке оплатить себе номер, оттолкнул от стойки, взяв один на двоих и заплатив за вас самостоятельно. Смущение мешались с дрожью холода, и ты не знала, чем та вызвана конкретно, и в комнате настороженно заозиралась, рассматривая полумрак простых штор, мелких окон, силуэт стола, шкафа и постели, что казалась до неприличного узкой. Инк долго осматриваться не дал, отняв вещи и бедром толкнув к неприметной двери, ведущей в ванную комнату.

— Иди грейся, чего растерялась, милая? — его голос ласково прошел волной до самого позвоночника, и ты поспешила оставить его, предпочтя привести все мысли в порядок под струями почти горячей воды. Запоздало осознала, что одежда насквозь мокрая, а переодеться не во что... Пришлось замотаться в пушистое полотенце и торопливо скользнуть в комнату, где невесть откуда уже появился простой, но аппетитный ужин из мяса и свежих овощей.

— Ого, вот это сервис для мотеля, — удивилась, сев на постели и принявшись есть, стараясь делать это ещё аккуратнее прежнего. Инк лишь плечами пожал, уже успев снять шарф и намереваясь тоже идти мыться.

— Я же говорил, хорошее место. Часто бывал тут, чтобы писать картины, — поделился скелет, доедая свою порцию, которую начал поглощать, пока ты грелась, и ускользнул под душ, оставив тебя утолять праведный гнев голода.

Здесь было тихо, уютно... Непривычно из-за того, в чьем обществе ты оказалась здесь, но сказать, что ты о чем-то жалела было бы ложью. Улыбнулась, откинувшись на подушки под гнетом усталости и начала дремать, хотя даже после душа холод до сих пор гулял по телу.

Смутно сквозь дремоту ты ощутила на себе осторожные руки и тут же вздрогнула, отбросив сон, видя над собой блеск цветных, гетерохромных глаз, что сейчас менялись от янтаря до пурпура и обратно, словно внутри монстра боролись за главенство две эмоции. По крайней мере тебе казалось, что они выражали в нем что-то глубинное. Однако такая близость немного пугала, и монстр этот факт явно отметил в твоём напряжённом взгляде, а чужая рука на твоём боку делала лишь хуже, словно своим теплом ускоряя ритм души и сердца.

— Тшшш. Не бойся, (Твоё имя). Ты так и не согрелась, — с лёгким укором, за которым пряталось плохо укрытое удовольствие, произнес. Так тихо, что его голос будто немного вибрировал лёгкой хрипотцой, пустив по шее мурашки. А ты чуть выдохнула и поняла вдруг, что терять в общем-то нечего и почему бы не дерзнуть на запретное. Коснулась его щеки и открытой шеи, где позвонки были расчерчены завитками, подобно угольной сангине, которой вы вместе писали картину накануне.

— А ты теплый... Как солнце, — улыбнулась чуть робко и пальцы отняла от позвонков, неуверенно закусив губу, за чем его взгляд проследил с охотой.

— Я... (Твоё имя)... Давай сотрем линию этой границы? — спросил тише, на грани шёпота... 

. Взгляд был таким умоляющим, греющим душу изнутри, и ты поняла — в тебе эта граница стёрлась ещё под дождем. Он смыл ее, впитав летним зноем в изумруд разнотравья на холмах, где ты рисовала пейзаж.

— Инк, ты меня обнимаешь в одной постели. Уверен, что граница ещё осталась? — смешливо фыркнула, чуть расслабляясь. Доверилась полностью, ведь свидетелем вам был разве что интерьер одинокого мотеля за городом, где то и дело слышался стук колес проезжающих мимо поездов. Преподаватель хохотнул счастливо, словно собрался после этого отшутиться в ответ, но вдруг посерьёзнел в один миг и полностью накрыл собой, жаром поцелуя смяв нежные губы.

Он так долго об этом мечтал... Ты так долго этого ждала...

Ответила ему, чуть разжав челюсти, ощущая, что в рот скользнул горячий язык, обласкивая собой все то новое, что он мог отыскать. Танцуя с твоим в обоюдной нежности, полной принятия того, что нестандартно смотреть на мир — не ошибка. Это прерогатива нареченных самой жизнью. Его тело хоть и было больше и вжимало тебя в узкий матрас, но  не давило силой. Его руки забрались под ткань полотенца, все ещё немного влажного, ощущая лёгкую прохладу кожи, на которой его касание обжигало, распаляя внутри то, что ты бы сравнила с кипением воды. Инк не был груб, ласкал медленно, гладил, каждую линию ребра обводил фалангами, поднявшись выше, к груди. Тебя волновало это. Настолько, что прогнулась в спине навстречу, на животе ощущая тепло его магического тела, спрятанного лишь за такой же тканью казённого полотенца.

— (Твоё имя), ты лучший для меня шедевр, — горячо прошептал в ухо, оторвавшись от поцелуя, прикусывая за мочку уха, пока ты дорисовывала узоры пальцами по холсту его лопаток.

— Инк, — долго растянула его имя, целуя шею, в лордозе

 которой мерцали перламутром иризации

 межпозвоночные диски.

— Моя хорошая... Ты будешь со мной? Станешь делить со мной ненормальный взгляд на мир? — монстр снова не спрашивал. Он просил. Бодал лбом, осыпал поцелуями, руками гладил тело, с которого полотенце сползло мягкой тканью белизны. А ты жмурилась, таяла от касаний, дарила в ответ доверчивую ласку, не в силах оторваться от того, кто манил и пугал тем, что вдруг оттолкнет. Но нет, ты ошиблась, все подозрения — ничто. Он действительно хотел быть с тобой, дышать тобой, как вдохновением, дарить себя и в ответ 

— Мне кажется, что я была с тобой с первого взгляда, Инк, — шепнула тихо, целуя кляксу необычного пятна на щеке и скуле, чувствуя, что монстр ластился нежнее и никуда не торопился.

Ведь дождь за окнами мотеля глотал любое время, любые взгляды отводил прочь.

Глотал ваши стоны, рождённые из дыхания в ответ на учащенный чувствами и движениями пульс.

Тебе казалось, что все твое тело теперь пропиталось ароматом сладкого акрила и дерева. Это первое, что ты почувствовала, проснувшись следующим днём, напрочь проспав все утро. Потянулась сонно и медленно, ощущая приятную смесь неги и лёгкой боли в бедрах, и на спине, кажется, царапины жглись линиями. Но это было так прекрасно, что ты решила — неважно, будет ли будущее. Было чувство, что время замерло на одном месте, даже часы здесь не тикали, а ты и не торопилась узнать, который час. Ты даже думала, что быть может, приснилось. Что нет его рядом, а если и был, то ушел, как часто случалось у других в таких порывах страстной прихоти. Но все эти мысли скомкались негодным рисунком, полетели в мусор, когда чужие руки мягко погладили нагое тело под одеялом, осторожно уложив под себя. Эти теплые косточки со сладковатым запахом ты не спутаешь ни с чем. Никогда.

— (Твоё имя)? Как ты? Я вчера немного сорвался, прости~, — монстр ласково ткнулся носом в твою шею, прося прощения за оставленные на теле знаки его обладания тобой. Нечаянно поставленные, но тебе отчего-то понравилось. Не так уж их было много, но зато сколько удовольствия получили вы оба...

— Это было слишком хорошо, чтобы просить за это прощения, — смешливо ответила, пропуская у его ребер руки, прижимаясь ближе в уютном кольце чужой защиты. Так хорошо, как никогда не было прежде. И ни одно чувство идеально найденной композиции не сравнилось бы по созвучности с душой в момент такой близости.

— Как я рад вчерашнему дождю, — промурчал Инк, неторопливо рисуя дорожку поцелуев до твоих губ, которые слегка прикусил, приглашая в неспешный танец, полный взаимной ласки. Подобную утру, которое вы неожиданно встретили вместе. Оно солнечными лучами провело границу, до которой вы жили порознь, довольствуясь лишь странными беседами, неуместной для студентки и учителя близостью. Время измеряя продолжительностью взглядов... Дождь действительно стал подспорьем для маленькой уловки предприимчивого монстра, нагло утянувшего тебя в омут, что буквально заждался вас обоих. Вы будто оттягивали этот момент специально, наслаждаясь игрой, ходьбой по острию, похожим на танец двух странных существ, испытавших притяжение, против которого ни одна душа пойти не в силах... И плевать, насколько вы были странными в своем поведении, видении мира, взглядов на жизнь.

Ведь вы так сильно любите друг друга.

[Инк] Чуть больше света там, где сидишь ты...

Dayrin

Учитель, научный руководитель, репетитор, наставник. Нет разницы, как его называть, но одно ты знаешь точно. Он — монстр. Монстр, который тебе безумно нравится.

Undertale

Ink!Sans/ОЖП

Bastyan!Sans/ОЖП

Killer!Sans/ОЖП

Fell!Sans/ОЖП

Nightmare/ОЖП

Olivier/ОЖП

Horror!Sans/ОЖП

Blueberry!Sans/ОЖП

Efir!Sans/ОЖП

Candy!Sans/ОЖП

Мой учитель — монстр

— Мать моя гроза, как ты умудряешься так лажать, (Твоё имя)? — хриплый, низкий голос заставил тебя вздрогнуть и затравленно взглянуть в глаза преподавателя, светившиеся лунным светом, надолго замерев на дуге лазурного кольца в левом. Бастиан, чье имя было на слуху всей академии, славился строгостью, и ты в полной мере ощущала на себе гнет его придирчивого и горячего нрава, способного выйти из себя лишь с оборотом одного слова. Ты это знала, но отчего-то ещё ни разу не видела этого лично — все ограничивалось лишь таким вот раздражением на твое тотальное неумение учиться играть на гитаре. Пальцы вечно в кровь, мучений масса, сна почти нет, а успех ни на шаг не приблизился. Да и не нужен он был тебе... Ты на эти уроки ходила добровольно лишь по одной причине — поменьше быть дома. Хотя, домом это место ты могла бы назвать с натяжкой, пряча крупные синяки на боках, полученные от очередного побоя человека, что значился отчимом и единственным опекуном, но на тебе вымещал лишь одно чувство.

 И, оно, кажется, взаимно.

Приходилось искать способы быть где угодно, но не там... Вот и тратила месяцы на такие уроки, но смутно понимала, что из-за постоянного напряжения и невозможности заниматься в домашних условиях успехов не предвиделось. И уверенность в том, что Бастиан прогонит тебя взашей росла с каждым днём...

Вот и сейчас, ты замерла, глядя на разлет его огромных крыльев, распластанных по полу кобальтом и лазурью окантованных перьев и едва дышала. Резкость пугала, до потери мысли и дыхания, и когда монстр быстро рукой провел по своему лицу, ты зажмурилась, привыкнув к боли. Инстинктивно ждала удара... Бастиан замер, щуря глаза и стиснув острые зубы, озадаченно глядя на такое твое забитое движение. Пальцем почесал темно-синюю жилу, расчертившую щеку от рта до виска слева и протяжно хмыкнул, будто с какой-то смутной досадой.

— Слышь, мелочь, сколько здесь работаю, впервые такую тихоню на своих занятиях вижу. Удивлен, что при таком отсутствии успехов ты упрямо гнешь свою линию. В чем причина? — крылатый монстр склонил к плечу, скрытому за кожаной курткой, голову, осматривая тебя с головы до ног, словно видел впервые. Проницательно, пристально, придирчиво. А ты прижимала к деке

 ладонь, чтобы скрыть дрожь руки и взгляд отведя к окнам маленького класса, за которыми блестел искрами рыжий закат теплой весны. Здесь пахло старой аудиторией, скрипучим паркетом, пылью и чем-то таким, что напоминало ветер. Ты думала, что, вероятно, так пахнет этот монстр, словно олицетворявший собой порождение бури. Что видом, что характером. И подбирая слова ответа на его вопрос, ты столкнулась с тем, что не можешь...

Перевела к нему глаза, вздохнула, собираясь с духом, а гитару отставила в сторону, устало жмурясь.

— Если перестану, то согнусь сама. И не уверена, что тогда не сломаюсь вовсе, — пожала плечами виновато, — простите.

Монстр удивлённо вскинул голову и крыльями зашуршал, поднимая, отчего стал казаться ещё больше. А ты не могла не смотреть на потрясающий перелив синей тьмы маховых перьев, в которых словно путалось ночное небо.

— Ладно, иди, мелочь. Послезавтра в то же время, — ответил монстр тихо, не в силах отказать в занятиях. Он ощутил, даже не касаясь, что ты не врала ему. И видел в твоих глазах лопнувшие струны души, болезненно... Бастиан понимал шестым чувством — что-то случилось. Случилось нечто такое, что ты была готова разломиться напополам, а он не мог позволить этому случиться по мановению собственной ошибки. Что-то в тебе его цепляло... Пусть ты и не знала об этом.

Тем, что он, вопреки всем слухам, не был несправедливым, жестоким. Не оскорблял никогда, пусть и мог язвить, выражаться чуть жёстко, но ты всегда понимала, что этот монстр честен. Все говорил по делу, лишнего не позволял, искал подход, чтобы действительно научить. Монстр, которого боялись, о котором ходили самые разные слухи, но ты его уважала. Конечно, немного опасалась, но не из-за того кем был 

Попрощалась с ним тихо, собрав устало вещи, гитару в чехле перекинула через плечо, слабо улыбнулась воспоминаниям о том, что эту вещь когда-то подарила мама, навсегда покинувшая этот мир. И каждый раз накидывая на плечо лямку с музыкальным инструментом, тебе казалось, что она все еще здесь, держит за плечо и подбадривает...

Ушла обреченно сгорбившись под гнетом мыслей и чуть припадая на ногу, не заметив, как пристально в спину провожал взгляд учителя, что непрерывно думал о том, что могло почти сломать человека, не источавшего собой ни грамма фальши и зла.

Бастиану это не нравилось.

Ты вышла в длинный коридор, залитый закатом, пустой и немножко пыльный, став топтаться на месте, стоило взглянуть на часы. Хотелось плакать от досады, ведь отчим сегодня был дома, снова придерется к тому, что ты поздно, снова пьян, снова побои поверх свежих... Ты устала. Больно, плохо, нет сил. Поправила лямку, ещё и сумка оттягивала книгами плечо, и пошла через пролеты многих окон академии, но не устремляясь к парадной лестнице, как делали те немногие, что оставались на факультативы, а к той, что над ней, ведущую на этаж выше. Ответ пришел словно бы сам собой, ведь там складировали мягкую мебель, стояли кофейные автоматы, двери старого актового зала были заперты многие годы, а свет даже никто не трудился включать. В кармане приветливо звякнула мелочь, и на душе стало самую чуточку легче, ведь появился шанс снова не появляться дома, попить кофе или чай и хоть как-то, но поспать, не боясь, что скинут с постели или обольют спьяну ледяной водой. Ты знала, что за это поплатишься, но сил твоих больше не было, хотелось передышки.

Так и ночевала здесь пару дней и даже на занятиях с Бастианом появился небольшой успех, но стоило снова вернуться домой, как все перечеркнуло очередной попыткой сломать тебя совсем. Теперь ты сидела в своем маленьком убежище, к чертям прогуляв все пары. Глаза покраснели от слез, которых уже не осталось, нога болела после особенно жестокой стычки дома, от которой ты упала, содрав локти до крови. Губа, разбитая, ныла с пульсацией сердца, но сильнее всего болела душа. Было так одиноко, внутри холодело до страшного, будто постепенно угасало стремление жить, и как это ни странно, но думала ты о своем учителе по игре на гитаре. Хотела быть хоть немного похожей. Такой же сильной, дерзкой, способной дать отпор одним взглядом и жестом, но вместо этого слышала, как трескается последний внутренний стержень, готовый рассыпаться в пыль. Ты прикрыла глаза, калачиком свернувшись на мягкой, обитой бархатом, скамье, гитару, что уцелела накануне чудом, уложив на дощатом полу рядом. Голод ворочался под ребрами почти весь день, но в итоге бросил попытки достучаться до измученного разума, оставив после себя лишь лихорадочную слабость и нежелание шевелиться.

Ты провалилась в дремоту, не отличая яви и сна: чудились шаги, знакомый тембр ворчливого голоса и писк кофейного автомата, гул ветра, дождя, который шел вчера, когда ты фактически убежала из дома, потрескивание паркета, чей-то голос и касание, от которого ты вздрогнула, будто плетью прошлись по гематомам. И первым, что увидела было свечение в полумраке подернутых отблеском плавленного металла глаз и синих жил на дымчатых костях, напоминавших почти черный мрамор. Ты испугалась спросонья, едва не свалившись с мягкой скамьи, но обронив небольшой рюкзак с вещами, который во сне неосознанно обняла, рассыпав тем самым немногочисленные пожитки.

— Что за дела, мелкая? Ты время видела вообще? И... — Бастиан осекся, скользнув более пристальным взглядом по твоему сонному и испуганному лицу. Ты замерла, даже не смея сесть, ожидая чего угодно и больше всего боясь ругани, крика, грубости... Да только ничего из этого не последовало — монстр оторопело смотрел на твои разбитые губы, потрёпанный, болезненный вид — даже с его довольно паршивым зрением монстр это заметил, невольно полотна темных крыльев склонив над тобой и, наконец, переводя совсем порыжевший из-за сильных эмоций взгляд к твоим застекленевшим глазам.

— (Твоё имя), что произошло? Чуяла моя душа, с тобой что-то неладное стряслось... — Бастиан насилу усадил тебя, тут же отдернув руки, когда ты не смогла сдержать шипения, сорвавшееся с губ против воли. После сна все стало болеть ещё ощутимее, и из-за этого стыдом залило уши, а глаза поднять на учителя не было силы воли.

— Кто это сделал? Ты хоть родителям позвонила? — скелет строго нахмурился, высматривая в частично выпавших из рюкзака вещах твой телефон.

— Отчим, — вяло ответила, но монстр понял все не совсем верно.

— И что, он заедет за тобой? Из-за погоды задержался? — Бастиан осторожно подцепил пальцами лямку рюкзака, сложив туда парочку выпавших тетрадок и ручек.

, — ответила чуть тише, проясняя это недопонимание.

Все вещи рухнули обратно на пол с глухим стуком соударения о сухое дерево.

— А?! Зажарь меня молния, ты щас не шутишь? — голос преподавателя стал громче, отчего приобрел низкие нотки демонического рычания, — он тебя только бьёт или?..

Явно вспыхнувшая в монстре ярость заставила все перья на поднятых крыльях встать дыбом, а глаза наполниться адовым пламенем преисподней, намекая на родство Бастиана с демонами, о чем тот предпочитал не распространяться, да только его самого чисто визуально порой за спиной сравнивали с таковыми. Ты вся сжалась от резкости его движений, громкости грозного голоса и смогла лишь помотать головой, отрицая последнее его неозвученное предположение. Бастиан заметил, что ты буквально каменела от его злости, и тут же на свои места встали все те твои жесты, когда ты чуть жмурилась, будто ожидая насилия, пусть ненарочно, но уже инстинктивно пытаясь спрятаться от боли или вздрагивала, когда где-то громко хлопала дверь. Душа монстра болезненно сжалась, ведь ты всегда ему была симпатична за целеустремленность, честность и тихий, покладистый, совершенно неконфликтный лад. Он искренне не понимал, как можно было поднять руку на такую малышку.

— Я тебя не обижу... Но и другим обижать не дам. Выше нос, мелкая, — Бастиан совладал с гневом, осторожно крылом прикрыв твою спину, едва ли касаясь, но тепло, что шло от перьев ты ощутила лопатками, осмелившись поднять взгляд к небезразличным глазам, — ты как хочешь, но здесь ночевать нельзя.

Ты похолодела, представляя, как спать придется, черт знает где, но внешне ничем себя не выдала, пытаясь оправдаться и выпросить возможность ночевать в этом уголке.

— Ох, ну... Пожалуйста, я же никому здесь не мешаю, я тихонько, — начала заламывать дрожавшие пальцы, но монстр поспешил прекратить твое волнение.

— Тц, да я не о том, дурная ты. У меня перекантуешься, а там видно будет. И не делай такое лицо, (Твоё имя), возражений не приму, — Бастиан уверенно поднял с пола твою гитару и вещи, выпавшие на пол из рюкзака, вновь запихнул обратно, всучив все тебе, но тут же замер, сидя перед тобой на корточках, нечитаемо уставившись на то, как рвано ты дышала, — ты идти то можешь, утёнок?

Ты всем телом ощущала, как ходуном ходят от дрожи ноги и руки, волновалась почти панически, даже зубы стучали тихонько, но ты всё равно уверенно кивнула, порывисто поднявшись и терпя все напоминания, которые огнем горели на коже под одеждой после последней несостоявшейся ночёвки дома. Бастиан встал следом, возвышаясь на целую голову и глядел недоверчиво. Чувствовал, что правды из тебя в этом было не выжать, но понимал, отчего оно так сложилось, и не стал приставать с расспросами. Мягким сгибом крыла подтолкнул в спину, побуждая идти за ним, и спокойно отправился к лестнице, нарочно сбавив шаг и кося на тебя взгляд белых огоньков глаз, в центре которых клубился уголь тьмы его внимания. Он словно сканировал: походку, твои взгляды, движения рук, язык тела. И увиденное ему очень не нравилось — во всем этом сквозила не только ощутимая физическая, но и душевная боль, способная действительно сломать живое существо.

Ты не особенно всматривалась в то, куда вы ехали на метро, какой номер автобуса довёз до окраин, но очень хорошо запомнила тропинку, что вела до дома преподавателя, стоявшего деревянным аккуратным брусом на отшибе города, за которым начинались усыпанные туманным лесом холмы. Бастиан отпер дверь и впустил тебя, совершенно измотанную, внутрь, тут же зажигая свет и скинув берцы, в которых ходил постоянно.  Ты вяло скинула ботинки рядом, медленно начала стаскивать куртку, морщась от боли в ребрах, но тут же ощущая, что чужие руки помогают ее снять. И сразу пискнула испуганно, когда крылатый скелет подхватил тебя на руки, осторожно прижимая к себе и унося куда-то в глубину прогретого дома, в котором превалировали коричневые, теплые тона убранства: от обшитых вагонкой стен, до дощатого пола, скрытого мягким ворсом бурого ковра в гостиной. Но унес он тебя в спальню, где широченная постель была скрыта пушистым пледом и парой выделанных, аккуратных овечьих шкур, а окна от потолка до края кровати открывали панорамный вид на дикие холмы. Испуганно сжалась, вдруг подумав, 

 придется платить за кров, но монстр тут же отсек все страхи, бережно усадив на кровати и заглядывая в глаза. Крылья монстр старался опускать к полу, будто стремился показать, что имеет добрые намерения, не будет доминировать или давить своей силой, коей несомненно обладал.

— Да не бойся ты так, я тебе ничего не сделаю. Не на диване же тебе спать, пока не восстановишься, — он чуть улыбнулся, чтобы хоть немного подбодрить, — где и что болит? Переломы есть?

— Мм, нет, просто синяки, ссадины на локтях и губа рассечена, — отмахнулась, но монстр лишь нахмурился, недовольно ворча, что походило на какое-то низкое драконье курлыканье.

— Ну что за дела, ну как можно такую беззащитную... — начал бормотать, поднимаясь и потягивая полотна крыльев поочередно, устремляясь к небольшому комоду у входа, откуда начал вынимать упаковки и тюбики каких-то лекарств и мазей. Затем, вспомнив что-то, с ворчанием вышел, а вернулся уже с тарелкой, поставив ту перед тобой, наполненную ломтиками аккуратно порезанных фруктов. Сам устроился рядом, чуть ткнув пальцем в твое плечо.

— Давай, пока поешь, а я все обработаю, — он протянул руку ладонью вверх, показывая, чтобы ты дала ему свою. Но ты сперва завороженно посмотрела на линии полупрозрачных, синих жил на его руке и мизинце и только потом свою руку вложила в его, смущаясь от того, что фактически погладила.

— Спасибо, Бастиан, — удручённо ответила, — я не хочу навязываться Вам. Отчим убьет меня, если узнает, — ты почти живьём представила гнев своего единственного родственника и невольно мурашки пробежали по спине, а в носу противно защипало от отчаяния.

Словно загнанный зверёк.

— Во-первых, давай уже теперь на "ты", раз такое дело. А во-вторых, я тебя к нему не отпущу, утёнок, — ответил монстр, с трудом удерживаясь, чтобы не добавить, что сам убьет этого ублюдка, посмевшего избивать неспособную дать сдачи падчерицу, что ничем не заслужила такого к себе отношения, — ни о чем не думай и просто отдохни. Я конечно тот ещё брюзга, но не против твоей компании, мелочь, — крылатый монстр бережно промакивал ссадины на твоих руках ваткой антисептика, а затем заклеил перевязочным пластырем, каждое касание оставляя смутным чувством давно позабытой ласки. Ты неуверенно принялась есть, вздыхая от того, как это было вкусно, пусть и щипало соком небольшое рассечение на губах. Тропических фруктов ты не ела, наверное, со времён, когда мама ещё была жива, и это сладкое чувство на языке почти возвращало в детство. Невольно взгляд упал на зеркало над комодом, что отражало в себе блеск бликов аквариумной лампы, видневшейся в гостиной, как и бока крупных серебристых рыб в чистой воде и каменистом оформлении.

? — спросила ты с интересом, указав в направлении гостиной. Аквариумистика была твоей давней мечтой, неисполнимой, отчего ты частенько любила посещать океанариум или даже просто зоомагазин, чтобы полюбоваться на подводных обитателей, о которых знала немало интересного.

— Хммм? А, да... Любишь рыбок? — Бастиан уже заканчивал со второй твоей рукой, бережно заклеивая чистые ранки, которые едва заметно пощипывало от антисептика.

— Да, очень. Много про них читала в былые времена, да и мама многое о них рассказывала, — поделилась с ним, доев кусочек спелого апельсина, чей сок приятно холодил горло.

— Покажи синяки, намазать надо, — скомандовал деловито, чуть дернув крыльями, и ты не стала перечить, осторожно задрав джемпер до груди, оголяя огромные пятна посиневших  до темно-лилового ребер, — ебаный~ ты... Кхм... Черт, (Твоё имя), — монстр даже растерялся, увидев такой кошмар на нежной коже.

— Это выглядит куда хуже, чем ощущается, — попыталась оправдаться, отводя взгляд к окнам, где пейзаж стремительно чернел вуалью ночи, опущенной на изгибы холмов, ощущая, что кожи коснулось тепло чужих рук с комком мягкой мази, отчего ты вздрогнула.

— Тшшш, все хорошо, — успокоил монстр, начав очень осторожно, круговыми движениями накладывать мазь на гематомы, глядя в твои глаза, когда ты все же повернулась, цепляясь за его взгляд. Смотрела и понимала, что без него погибла бы намного раньше, ведь Тиан был чем-то таким, что своей уверенностью теперь стал опорой взамен той, что в самой тебе давно надломилась с жалобным треском. И его руки на твоей талии своей лаской словно задевали струны глубоко внутри, играли на них мелодию едва различимой нежности, от которой замирала душа. И приходило отчего-то понимание, шальная мысль о том, что ни один учитель не поступил бы так, как он...

Ему было не все равно по 

Ты улыбнулась благодарно, в ответ ловя его ответную, осторожную, но добрую эмоцию, отчего веснушки белых, голубых и тёмно-синих тонов заиграли блеском Млечного пути на его скулах. 

Бастиан заворожен был твоим доверием, настолько, что одно из крыльев пропустил за твоей спиной, прижав к лопаткам вплотную, желая укрыть, защитить и уберечь от новых тягот. Остановить это несправедливое безобразие и... оставить тебя здесь маленькой, живой и доброй спутницей, какую разглядела в тебе его одинокая душа.

— Не больно делаю? Ты пищи если что, утёнок, — ласково попросил, переключаясь ко второй гематоме, бережно растирая, пока ты немного ежилась мурашками от двояких ощущений...

— Немного, но это ничего, спасибо, — кивнула ему в знак одобрения, но крылатый монстр все равно стал ещё осторожнее. И когда закончил, сам опустил твою кофту, медленно погладив затем твои плечи, ниже, до кончиков пальцев, которые ободряюще сжал.

— Пока так, а с остальным давай завтра разберемся, тебе лучше всего сейчас будет поспать, а утром ванну примешь нормально. Уборная вон там, а я в гостиной, зови, если чего нужно. Договорились? — Бастиан собрал упаковки от пластырей, смяв их в кулаке.

— Как мне Ва... тебя отблагодарить, Бастиан? — запнулась ты, ощущая, что его крыло на спине чуть шевельнулось, словно погладив.

— Отблагодаришь тем, что быстро поправишься. И зови меня Тиан, мелочь. Здесь я тебе не преподаватель по гитаре, с которой у тебя полный раздрай, хах, — усмехнулся он, вставая с мягкой постели и уходя из комнаты, не в силах перестать чудаковато улыбаться, пока ты провожала взглядом переливы его великолепных крыльев. Упала на спину, выключив бра и любуясь тем, как загадочно мерцали какие-то хрустальные стекляшки на потолке, повязанные на крупные ветви, что украшали его своды вкупе с гирляндой из маленьких, медных плафончиков... Здесь было так уютно...

Ты так и уснула с улыбкой впервые за долгие месяцы нескончаемого страдания.

Спала долго, без всяких сновидений, почти без движения. Настолько длительно, что даже любивший поспать подольше Тиан заволновался, придя в спальню с горячим завтраком, больше, правда, подходящим по времени для обеда. Сел рядом взволнованно, начав тебя несильно толкать, нависая сверху большой, крылатой тьмой в домашней футболке черного цвета и коричневых штанах свободного кроя.

— Хей, заболела совсем? Малыш, ты как? — звал он, видя, как ты с трудом разлепила веки, потерянно глядя на знакомые яркие глаза. Картинка вертелась краткой амнезией — ты не могла понять ни где ты, ни когда ты.

— Мм? Чего? — непонимающе прищурилась, а затем и вовсе потерла лицо ладонями, постепенно возвращая память, да и чувствовала ты себя в самом деле лучше благодаря такому долгому сну, — долго я проспала, да?

— Вот же ж... Я уж испугался, что тебе хуже стало, уже день в самом разгаре, а ты будто растаявшее в жаре облачко. Как самочувствие? — Тиан вздохнул с облегчением, садясь ровнее и рассматривая твое сонное лицо. Рядом у окна уже лежала стопка чистых вещей и полотенец для тебя, а сам монстр в руках держал кружку с чаем и деревянную тарелку, полную картошки и кусочков аппетитного мяса, от одного аромата которого желудок призывно заныл, привлекая внимание твоего учителя.

— Как видишь... С такими темпами начну объедать, — улыбнулась, радуя его тем, какой могла быть живой. И твоя попытка шутить его искренне радовала, став добрым знаком и лучшей наградой ему за доброту и неравнодушие к тебе во всех смыслах этого слова.

— Как бы я сам тебя не съел, утёнок. Знаешь же, какие легенды насочиняли студенты? — Тиан передал в твои руки завтрак, удовлетворенно глядя, как ты тут же начала есть, бурча под нос благодарности.

— Ох, это вкусно~. Ты сам готовишь? Это уничтожает любые слухи о тебе, знаешь ли. Хотя, признаться, я не слушаю сплетни о ком-то. Все же личное знакомство покажет все, как оно есть, без лишних глупостей и домыслов, — протянула довольно, запивая все чаем с явным привкусом дикого чабреца и мяты.

— Конечно сам... А на счёт домыслов... А, впрочем, неважно. Рад, что тебе стало легче, мелкая, — Тиан спокойно глядел на то, как ты уплетаешь горячий завтрак, казавшийся тебе умопомрачительно вкусным. Настолько, что ты даже промычала тихонько от удовольствия, наслаждаясь вкусом идеально подобранных специй. А от этого звука по всем жилам Тиана пронесся табун мурашек, распушив перья на крыльях приятным чувством и желанием слышать это вновь, но в несколько другом ключе. Монстр отвернулся, стиснув зубы, коря себя за недопустимость подобной эмоции, заставившей его смутиться — даже румянец цвета сине-рыжей Авроры проступил на веснушчатых скулах. Ты всего этого не заметила, увлеченно доедая завтрак, но вместе с тем ты ощущала смятение от того, что пользовалась вот так, даром, чужой добротой. Не привыкла к такому, было неловко, немного страшно от неизвестности, в которой некому подсказать или направить... Это вдруг навалилось такой волной пережитого стресса, что аппетит моментально угас, заставив отставить почти пустые тарелку и кружку на тумбочку со стороны двери и стеклянным взглядом уткнуться в руки. Тишиной ты привлекла внимание крылатого преподавателя, что обернулся озадаченно, смеривая твою сжавшуюся поверх мягких шкур в комочек фигуру полным недоумения взглядом.

— Ты чего? — спросил тихо, чуть опустив изгибы крыльев, на перья которых ты перевела взгляд, отмечая, что у спины они были очень светлыми, напоминая лазурь рассветного неба или моря на коралловых отмелях атоллов.

— Я... Тиан, что мне делать? — подогнула колени к груди, обнимая их и действительно не понимая, в какой момент жизни свернула не туда. Нет, плакать не хотелось, но неизвестность пугала и вгоняла в какое-то холодное оцепенение, словно в кровь вогнали огромную дозу лидокаина, лишив душу способности искать решение. И в этом вопросе куда больше, чем интерес к рутине одного дня.

— Успокойся для начала. Не думай ни о чем, все будет в порядке. Я днём отойду ненадолго, ты можешь делать, что вздумается, но не уходи из дома и, желательно, больше спи и ешь, — ответил невозмутимо, дав тебе четкое направление, за которое ты ухватилась подобно утопающей, отмерев от оцепенения и кивнув монстру, что чуть качнул крыльями, довольно жмурясь на твое согласие.

С этого дня твоя жизнь обрела краски, большая часть которых тонами уходила в синеву.

Ты совершенно точно вспомнила, как дышать именно рядом с Тианом, более не интересуясь делами отчима, благо твое совершеннолетие было прикрытием от любых вопросов. Но неловкости это не убавило, как и желания не быть зависимой, а потому, стоило тебе прийти в норму, ты занялась поисками подработки. Но и уроки игры не бросила, занимаясь теперь, на радость монстру, дома, ведь ему лишний час торчать в академии было весьма лениво, о чем он не стесняясь сообщил, рассмешив тебя таким откровением, непривычным от того, что был старше, и ты даже не представляла — насколько. И работа действительно нашлась, прямо в стенах учебного заведения, где библиотекарю требовалось подмастерье, и теперь вечера ты проводила за починкой десятков переплётов книг, и к стертым струнами пальцам добавились ещё и царапины от сотен листов бумаги. Тиан снова ворчал на тебя, пытался переубедить, но ты была непреклонна, заявив, что работа ещё никому не вредила, и монстр смирился, хотя внутри все ещё клокотал протест... И не только он, ведь этот крылатый, грозный на вид, но безгранично добрый в душе скелет, проникся к тебе довольно сильной привязанностью, и для себя успел признать, что ее не вырвать из души, не разломив ту надвое.

В один из таких вечеров, получив очередную зарплату, ты подъезжала к дорожке до дома совершенно уставшая. Впереди ждали выходные, и мысли то и дело крутились вокруг Бастиана, что в последнее время любым своим действием вызывал непривычную дрожь глубоко внутри, словно крыльями десятков крошечных бабочек щекотало диафрагму, заставляя затаить дыхание на ноте рваного выдоха.

Отрицать свои чувства было 

Но стоило выйти из автобуса, как все оборвалось выстрелом навылет, ведь перед тобой стоял он. 

Как? Откуда? Почему? Все эти мысли неслись неуправляемым локомотивом, снося все чувством дикой паники — чувством, что ты только-только начала забывать.

— Ага, вот ты где поселилась, сучка неблагодарная! Решила, что хахаль твой сам разберётся, припугнуть его тогда отправила, а сама думала — все?! Мразь мелкая, — грузный мужчина, одетый, откровенно говоря, как попало, опасно двинулся к тебе, а ведь и рядом никого нет, в такое время мало кто ходил по окраинам города. Ты оцепенела, не в силах бежать, ощущая, что вот она — расплата за хорошую жизнь...

Удар отозвался в голове звоном, и мир пошатнулся, роняя тебя чужим, излишним стремлением наказать на голый асфальт, ещё теплый, от наступившего уже лета.

Мысли разбились осколками, больно раня насмерть перепуганную душу, не дав услышать звук шагов, сорвавшихся на бег. Но гул рычания, уходившего в тональность совершенно нечеловеческую, ты уловила — словно эхом то пришлось по телу, а жалкий лепет ненавистного отчима совсем не сочетался с его желанием проучить падчерицу, чье место новой жизни искал с дотошностью самой подлой твари. Настолько хотел самоутвердиться, что даже предупреждение Тиана, сделанное ему в первые дни ее с ним совместной жизни, не было воспринято этим недалёким человеком всерьез.

— Я, кажется, недостаточно ясно выразился, правда? Ну что ж... Бастиан никогда не повторяет дважды, ублюдок, — злобный рык. Ты смутно видела огромный разлет узких крыльев, всполохи магии, напомнившие блеск свирепой грозы и жалобный вскрик того, кто тебя саму едва не отправил в нокаут.

Такой сумбур творился, что ты в себя окончательно пришла, когда замирали проблесковые маячки полиции, а отчима повязали сотрудники, о чем-то поговорив с распаленным злостью Тианом, пока ты растерянно стояла рядом, ощущая, как кружилась голова от пережитого, а щека после удара немного пекла жаром. Не сразу поняла, что подняли на руки и несут домой, а стоило оказаться в знакомом уже окружении, где теплая спальня грела душу уютом, ты впервые расплакалась на глазах у учителя, что сидел рядом, все свое состояние выдавая горящим огнем сильно залитых рыжими искрами глаз.

— О, грозы, дайте терпения... Ну не умею я успокаивать, мать вашу, — протянул бессильно, но ты не могла остановиться. Слезы текли ручейками на руки, которые ты чудом не ободрала вновь, а тело трясло мелкой, беспомощной дрожью.

Тиан не мог смотреть на твои муки...

Притянул к себе, целуя прямо в губы, на пробу. Порывом чувств снося рвущиеся наружу рыдания. Ты чуть вздрогнула, вцепившись в его футболку сильнее, но не оттолкнула, успев неуместно отметить, как мило топорщились перья на склоненных полукругом крыльях, в которых хотелось спрятаться. Слезы словно замедлили свой бег, но дрожь била нещадно, и Бастиан это теперь ощущал как никогда, руками чуть надавив на спину между лопатками, склоняясь ближе снова, каждую слезинку собирая ртом чередой бережных поцелуев.

— Не плачь. Только не плачь, (Твоё имя). Держись, птенчик мой, я с тобой. Всегда буду, — тихо, сипло, он убеждал, вытягивал из пучины душевной боли, снова целуя, и так уж вышло, но снова коснулся губ, медленно проверяя, можно ли... Монстр не был уверен, что стоит это делать, но его собственная душа едва не выжгла ребра, побуждая, наконец, перешагнуть через последний рубеж, держащий вас от соединения, как пары.

Ты потянулась навстречу.

Подалась чуть вперед, ответно целуя, на что Бастиан качнул крыльями, в какой-то момент спеленав тебя ими, дав ощутить, как те горячи — грели и унимали дрожь мягким давлением со всех сторон. Тиан действовал так аккуратно, балансируя совершенно невероятно на грани жёсткости и осторожности, не кусая из-за остроты зубов, но языком нагло ощупывая каждый дюйм твоего. Рукой скользнул на затылок, чуть повернув угол, позволяя углубить движение, от которого дыхание шло через раз в лучшем случае, сбивая его напрочь. Отстранился, будто опомнившись, всматриваясь огнем глаз в твой одурманенный взгляд, а ты снова невпопад подумала, что от него пахло грозой и дождем. Он хотел было уйти, коря себя за то, что, как он сам считал, воспользовался твоей слабостью, но ты пальцы вдруг запустила в перья крыльев и моляще прошептала:

Тиан сдался... Прикрыл глаза, щелчком пальцев погасил свет и тебя утянул под одеяло, так и не застеленной с утра постели. Ты покопошилась слепо, стянув джинсы и футболку, оставшись лишь в спортивном лифе да белье, смущённо решив, что в темноте все равно не видно. Но слабый, фосфоресцирующий свет все же шел от его жил и глаз, рисуя причудливые узоры во мраке ночи, а его дыхание щекотало кожу близостью, какой не было, даже когда он твои руки ставил на грифе гитары.

От пережитого все ещё немного потряхивало остаточным стрессом, дрожью, но спиной ты ощутила, что легла на большое, теплое крыло, а сверху укрыло вторым, под которым несмело голую кожу тронула гладкость темных, костяных рук. Будто сломать боялся, глядя пристально светящимся взглядом, в котором начали скручиваться огненные вихри, тем ярче, чем больше он тебя касался. Скользнул на талию, проводя по ложбине позвоночника пальцами, вверх и вниз, снова и снова, унимая тревогу, хотя сам едва ли был спокоен.

— (Твоё имя)... — начал он, но замолк, глядя серьезно, долго, волнующе... Но не знал, как описать все то, что крутилось в душе водоворотом южной бури. Ты смотрела на него во все глаза, замерев от близости, таинства какой-то важной мысли, что билась сопричастно с его. Бастиан не нашел способа лучше, чем взять твою маленькую в сравнении с его руку в свою и уложить на грудину. Туда, где даже под футболкой переливами полос теней от ребер светилась душа... По его костям прошли разряды молний, не обжигающих, а прохладных, напоминающих шелковые нити, выдавая в монстре переполненность эмоциями. Они шли через край — в Бастиане бушевала гроза... Эти молнии оплели ваши руки, ты не отстранила ладонь, теперь понимая, что хотел этим показать твой учитель, которого таковым уже воспринимать не получалось... Этот ритм, дрожь его жизни под широким веером крепких костей, добегал до твоей собственной, резонируя щекоткой, что волнами трепетала глубоко внутри.

Ты прижалась к нему всем телом, и плевать, что почти нагая. Уткнулась в грудь носом, пальцами зарывшись в основание крыльев за спиной, перебирая перья до тех пор, пока сон не отнял тебя у него. А Тиан ещё долго не спал, вслушиваясь в твое дыхание, гладил невесомо по бокам и спине, 

... О том, что почти опоздал, решив встретить, смутно, интуитивно вдруг ощутив в этом потребность. О том, как ты испугалась. О том, как он нес тебя, совсем потерянную и дезориентированную, домой. О том, как ты на него смотрела. О том, как он тебя любил, всей душой, без остатка... До смерти...

Ты проснулась первой, не сразу осознав, что произошло накануне. Бастиан мирно спал, заключив в надёжный плен из всех своих конечностей, отчего было даже самую малость жарко. Монстр был таким умиротворённым, родным, надёжным настолько, что внутри что-то сладко замирало, будто в предвкушении. Но какое-то чувство остро резануло тебя изнутри, оплетая сетями сильного смятения, стоило вспомнить вкус его поцелуя... От этого душа заметалась, будто пугаясь новой эмоции, настолько всепоглощающей, что очень захотелось свежего воздуха.

Кое-как выпутавшись из под покрывала его крыла, стараясь не разбудить, ты тихо ускользнула в гостиную, успев прихватить вещи, подумав так некстати, что многие из них тебе купил Тиан... Оделась наспех да выскочила на широкое крыльцо с открытой верандой, навстречу пасмурному, туманному утру. Прохлада приятно остужала горевшие пунцовым стыдом щеки, и ты села прямо тут, на чуть влажных досках ступеней, вдыхая поглубже аромат гулявшего по холмам лета. Ветер ещё дремал в ветвях притихших клёнов неподалеку, в траве блестели стеклянные искры росы. Где-то в поле начал свою песню жаворонок, а редкие кузнечики несмело заводили стрекот где-то недалеко от крыльца. Ты провела по спутанным волосам руками, вздыхая и пытаясь все чувства успокоить, разложить на составляющие, понять, как себя теперь вести... Он ведь твой учитель, черт возьми, как можно... Любить? Сомнений в этом точно не возникало.

Но от памяти вчерашнего, когда оба поддались порыву, смятению от того, что было, как било гейзером боли по душе, страхом заполняло лёгкие, мешая дышать, и... не было другого выхода, кроме как поцелуем подарить новый вдох. Но это нисколько не умаляло того, как сильно давило смущением, тебе думалось, что Бастиан мог подумать о тебе что-то нелестное, что он считал тебя глупой, ведь ты младше, намного... Черт, все настолько стало запутанным, что ты просто обессиленно выдохнула с тихим стоном, пустив облачко горячего воздуха в прохладу туманного утра.

Так и сидела долго, кутаясь в теплую парку, встречая солнце, что выкатывалось над холмами большим, горячим шаром, теплом лучей прогоняя застрявший в лесу туман. Ты даже забылась, просто любуясь природой, слушая дыхание утра, пение птиц и суету насекомых. А потому вздрогнула, когда рядом с шумным выдохом опустился Тиан, прикуривающий сигарету с дымом странного голубого цвета и ароматом ежевики, что часто напитывал его одежду необычной смесью сладости и горчинки.

— Рано проснулась, утёнок, — пробормотал монстр, наполняя пространство под ребрами дымом и выпуская его через ноздри, сонно жмурясь, осматривал окружение с беспристрастным спокойствием, — жарко будет, воздух тяжелый.

Ты удивлённо посмотрела на мужчину, что крылья распластал по доскам почти небрежно. Он всегда ошарашивал необычными замечаниями об окружении, мог неосознанно начать что-то рассказывать или собственные мысли отрывками озвучивать. Монстр был сонный, расслабленный, располагал к тому, чтобы ощущать себя рядом спокойно, но ты всё равно волновалась. Настолько, что сцепила руки в замок до побелевших пальцев, не зная, что ответить. Слова встряли в горле комом, а в висках пульсировало смущение, заставлявшее прятать взгляд, делать вид, что пестрый трепет крыльев репейницы

 интереснее разговоров с Бастианом. Вместо ответа, чтобы хоть как-то подать знак, что слышала его — пожала плечами, неопределенно хмыкнув.

Тиан покосился на тебя с небольшим недоумением, но тут же вспомнил, что ударили тебя вчера по лицу, заволновался, что ты прятала его по другой причине, а потому резко придвинулся, рукой развернув тебя к себе, пристально глядя на светлую, молочную кожу с ощутимым румяным налетом твоего волнения, от которого у монстра сперло дыхание. Его рука так и застыла на твоей коже, соскользнув с щеки до шеи, а сам он крылом прикрыл пути к отступлению, полукругом кобальта оттеняя от солнца.

— Ты в порядке, малыш? — хрипло спросил, взглядом сканируя от глаз до губ и обратно, заставляя ещё сильнее смущаться и от его касания, и от взгляда, и от прозвища...

Мой учитель — монстр

Содержание

[Инк] Чуть больше света там, где сидишь ты...

[Бастиан] Любить меня не будет больно...

[Киллер] Живи. Дыши. Люби меня...

[Рэд] Взаимностью долги не оплачивают...

[Найтмер] Учись выплескивать чувства...

[Оливьер] Пиши любовь с моей натуры...

[Хоррор] В тот день я увидел тебя у моря...

[Блуберри] Я буду твоей опорой...

[Эфир] Взлом твоих страхов...

[Кэнди] Нет запаха, слаще твоего...

Комментарии (0)