Глаза Джинни Уизли переливаются тем особенным блеском, какой бывает, когда количество выпитого сильно выходит за пределы нормы. Она размашисто поднимает руку, в которой зажат бокал, и все за столом тут же вторят ей.

— Выпьем же еще раз за неподражаемую Гермиону Грейнджер! — ее слова громкие, полные искреннего хмельного счастья на грани любви ко всему живому. — И да здравствует программа интеграции волшебников-сирот!

— Ура! — раздается стройным хором ей вслед.

Гермиона смеется, заливаясь краской от смущения, и подставляет свой бокал.

Произносится еще несколько лестных тостов, каждый из которых заканчивается звонким соприкосновением стекла. Этот вечер полностью и безраздельно посвящен знаменательной победе Грейнджер: программа интеграции волшебников-сирот обзавелась последней важной подписью Кингсли и с понедельника официально станет частью политики нового Министерства. Почти все, от покупки бумаги до планирования бюджета, было сделано лично Гермионой, так что ей есть, чем гордиться.

— Тшш… — Гарри вдруг прикладывает палец к губам, призывая друзей к тишине. Когда внимание всех обращается к нему, он выдерживает паузу, будто сейчас выдаст поистине поражающую воображение мысль. — И выпьем еще за добряка, который внес последнее пожертвование! Теперь у Гермионы на все хватит денег!

Все расслабляются, и снова звучит громкое:

Бокалы гремят. В баре, где они сидят последние три часа, душно и громко. Так, как и должно быть по вечерам в любом более-менее приличном заведении. Все вокруг что-то празднуют, но их счастье далеко не такое же значительное, как за столиком у стены. Ведь именно там отмечается 

— О, уверена, он действительно невероятно добрый человек, — соглашается Гермиона, отсалютовав Рону, который сидит слишком далеко, чтобы тянуться к нему. — Последний взнос был самым большим из шестнадцати.

— И ты даже не знаешь, кто это?

Невилл, едва выпьет, становится чересчур театральным. Говорит с придыханием, прикладывает руки к груди и всегда, 

 пораженно округляет глаза. На любую мелочь. Так происходит и сейчас — это кажется Гермионе смешным, нелепым и милым одновременно еще со времен первых попоек в Хогвартсе.

— Нет, — она отрицательно качает головой. — Все пожертвования анонимные. Наверное, вы не слышали, но идея моего проекта заключается в том, чтобы…

— …чтобы делать добро от чистого сердца, — заканчивают за нее Падма и Джинни, после чего переглядываются и начинают хихикать.

После школы Патил пошла работать в Визенгамот и нередко опаздывала на посиделки бывших однокурсников, поэтому нагонять всех по количеству выпитого, особенно Уизли, приходилось с двойным усердием.

Гермиона закатывает глаза и прячет ухмылку в бокале сливочного пива. Кажется, она уже говорила эту фразу. И, быть может, не единожды.

— Там еще есть продолжение, — добавляет Джинни. — Делать добро от чистого сердца и не ждать благодарностей. Это так великодушно! Теперь и мне интересно, кто же этот принц на белом коне, который отвалил одним взносом половину требуемой суммы?

— Очевидно, человек с огромным хранилищем в Гринготтсе и при этом удивительно крошечным эго, — подсказывает ей Падма. — Там точно кроются какие-то комплексы.

Двусмысленность фразы запускает новую волну неконтролируемого веселья. На их стол начинают оборачиваться другие посетители бара.

— Помощь должна быть тихой, особенно когда речь идет о таком деликатном деле. — Гермиона незаметно для остальных отмеряет большим и указательным пальцами количество выпитого. — Дети-сироты — очень уязвимая группа населения, не нужно навязывать им благоговение перед определенными взрослыми. Это может сформировать нездоровые паттерны привязанности из чувства долга. Вы не согласны?

— Ммм?.. — Джинни медленно моргает, выдав тем самым, что ее внимание потерялось еще на середине этого монолога. — Это все звучит очень интересно и ответственно… Наверное.

— Ну-ну, — усмехается Гермиона.

Этой даме больше не наливать.

Через пять минут Грейнджер оповещает друзей о том, что ей уже пора. Некоторое время приходится выслушивать причитания, мол, сегодня же особенный вечер, а они так редко собираются вместе, но, в конце концов, у Гермионы получается настоять на своем. Переговоры всегда идут трудно, если вести их с людьми, чья степень опьянения сильно выше твоей. Совсем другое дело, когда вы в одной кондиции — тогда можно телепатически прочитать самые сокровенные мысли собеседника.

У камина Гермиона на прощание обнимает каждого друга, обещая не пропадать на работе. Врет, конечно же — сейчас у нее станет втрое больше дел.

— Увидимся на йоге? — уточняет Падма напоследок.

— Конечно, — отвечает Гермиона, перешагивая решетку.

Пламя быстро пожирает картинку переполненного бара, и спустя долю секунды перед взором Грейнджер открывается панорама ухоженной квартиры в Южном Кенсингтоне.

Этим вечером она выпила ровно один целый бокал сливочного пива и на две трети осушила второй. Вместо копченого мяса заказала запеченный батат без соли и даже не притронулась к холодной пицце с жирным соусом барбекю. Все точно по плану. 

Гермиона снимает туфли и идет по пушистому белому ковру по направлению к кухне. По дороге за ней увязывается рыжий кот, который сразу же начинает истошно мяукать и тереться об ноги, умоляя как-то побыстрее положить еду в фарфоровую миску, прекрасно подходящую к светлой мебели во всем доме.

— Знаю, знаю, Глотик, ты проголодался, — мягко говорит Грейнджер и достает из шкафчика коробку дорогого сбалансированного корма, который рекомендуют пять колдоветеринаров из пяти. Зачерпывает мерной ложкой (но без горки) ароматные подушечки с лососем и насыпает их в тарелку перед Живоглотом.

Кот настороженно принюхивается, но потом словно вспоминает, что его здесь слишком сильно любят и травить вряд ли станут, и принимается за еду.

Несколько мгновений Гермиона с щемящим умилением в груди наблюдает за ним, а затем идет в спальню. Там она снимает одежду и аккуратно убирает все в шкаф, распускает тугой пучок и без промедлений направляется в душ, который, следуя давно устоявшемуся ритуалу, займет у нее ровно двадцать минут. Двадцать пять, если взять с собой водонепроницаемый вуманайзер

Дальше Грейнджер выполняет трехступенчатый уход за кожей лица, пьет витамины, высушивает волосы и возвращается в спальню. Перед сном она успевает прочитать ровно тридцать страниц новой магловской книги и ложится вовремя, чувствуя себя превосходно.

— Спокойной ночи, Глотик, — шепчет Гермиона в полумрак и опускает шелковую маску на глаза.

Впереди ее ждет крепкий восьмичасовой сон, благодаря которому она проснется свежей, отдохнувшей и готовой устраивать чужие жизни в соответствии со своими представлениями о правильности.

Утром, лишенная любых сожалений о вылазке в бар накануне, Гермиона не спеша собирается на работу. Выполняет дыхательную практику, завтракает овсянкой, сваренной на безлактозном молоке, выпивает полчашки кофе. Одевается она с таким же умиротворенным спокойствием на душе, что сопровождает ее все утро: берет из шкафа светло-бежевый костюм, белую футболку и черные лодочки на высоком каблуке. Финальный результат ее более чем устраивает — это что-то среднее между нетленной классикой и современным «смарт-кэжуалом». Словом, как раз для середины недели, если учесть, что по понедельникам Гермиона выбирает строгое и монохромное, а в пятницу разрешает себе немного красок в одежде.

. Это лишь малая часть ее повседневной рутины.

За все свои нынешние и будущие успехи Грейнджер обязана жесткой дисциплине. Именно она помогла добиться тех высот, о которых двенадцатилетняя новоиспеченная волшебница могла только мечтать. Однажды расписав план, Гермиона четко ему следовала — это был ее способ утоптать зыбкую почву под ногами.

При этом Гермиона не пыталась превратить свою жизнь в образец аскетичности, скорее — в идеал упорядоченности. Она не отказывала себе в удовольствии покупать красивые вещи или обустраивать квартиру в элитном районе. Просто безупречный внешний вид и обстановка были еще одним инструментом держать все под контролем. Она подчинила себе каждую сферу жизни и осталась этим довольна. Ничто не могло разрушить ее идеальную пирамиду, потому что каждый брусок крепился к другому с помощью цемента.

Поэтому, следуя четко очерченному плану, Грейнджер чувствует себя превосходно и в какой-то момент даже начинает тихо напевать. Сегодня она встретится с первыми кандидатами, и если все сложится удачно, то уже этим летом некоторые студенты Хогвартса отправятся на каникулы в волшебные семьи, где им будет оказан самый теплый прием.

Идея создать программу интеграции волшебников-сирот пришла Гермионе через пару лет после войны. На одной из годовщин битвы за Хогвартс Гарри так расчувствовался, что несколько часов по очереди рыдал на плечах Молли и Артура, благодаря их за то, что они в свое время приняли его. Говорил спасибо за каждое Рождество, которое он встретил в Норе, и за каждый летний день вдали от Дурслей. Уизли не заменили ему родителей, но стали очень близкими людьми. Его опорой и проводниками в волшебный мир.

У Грейнджер тогда в душе что-то перевернулось. Гарри повезло встретить семью Уизли на своем жизненном пути, но как проводили свободное от учебы время другие дети, оставшиеся без родителей? Что они видели, кроме стен Хогвартса?

Ей пришлось преодолеть множество бюрократических капканов, чтобы протолкнуть одну лишь идею о создании программы интеграции сирот в быт волшебных семей. Но целеустремленности Грейнджер всегда можно было позавидовать, и спустя три года сверхурочной работы и Визенгамот, и Кингсли остались удовлетворены результатом.

Участие в программе интеграции подразумевалось полностью добровольным, но каждой семье, которая возьмет на себя временную ответственность за еще одного волшебника, окажется поддержка — как финансовая, так и моральная, если потребуется. Плюс дополнительные выходные одному из родителей и бесплатные билеты на самые разные мероприятия, в том числе квиддичные матчи.

Предусмотрели, конечно, и меры по защите ребенка: каждую неделю с подопечным будут встречаться кураторы, а для экстренной связи ему выдадут галлеон, прототипом которого служил тот самый, которым пользовался Отряд Дамблдора накануне войны. И, что самое главное, ребенок в любой момент может покинуть программу, едва почувствует лишь малейший дискомфорт.

Грейнджер искренне гордилась каждым пунктом своего детища и считала себя гением дипломатии. Она смогла пройти по канату с горящими факелами в руках, не уронив ни одного.

Ею была довольна начальница Департамента образования, обычно сдержанная миссис Стаббс. Коллеги. И все без исключения друзья. Это приятно, учитывая, каких титанических усилий стоил результат.

Сейчас Гермиона делала нечто такое важное, что, возможно, через пару лет станет проектом по культурному обмену не только между волшебниками, но и между волшебниками и маглами. От одной мысли о программе интеграции маглорожденных в мир магии у нее от предвкушения потели ладони.

Все эти благородные планы к тому же отлично перекликались с амбициями Грейнджер однажды стать министром. Но об этом она старалась слишком часто не думать, чтобы сохранять сердце свободным от корысти.

— До вечера, мой сладкий, — Гермиона чешет Живоглота за ухом, прежде чем шагнуть в камин.

Впереди ее ждет долгий и насыщенный рабочий день, полный вызовов, с которыми она непременно справится.

Среди нестройного хора цокающих каблучков в атриуме Министерства отчетливо выделяется уверенная поступь Гермионы Грейнджер. Она плывет среди толпы с прямой спиной и желает всем знакомым доброго утра, сверкая улыбкой, которой бы гордились ее родители-дантисты.

Увы, когда Грейнджер почти подходит к лифтам, путь вдруг преграждает фигура, от одного вида которой тянет спрятаться за фикусом. Но сделать этого она не успевает.

— Эй, Гермиона, — рука Кормака Маклаггена валуном ложится на ее плечи, — я записался на курсы самообороны при Аврорате. Классно, да?

Удовольствие от сегодняшнего утра моментально испаряется.

— Мм, здорово, — Грейнджер делает вид, что уворачивается от движущейся на них группы людей, и высвобождается из объятий Маклаггена.

Но он, совершенно не поняв намека, нагоняет и кладет ладонь ей на поясницу. От него так сильно пахнет одеколоном и гелем для укладки, что начинает кружиться голова — и это только первый минус из списка, длиной с железную дорогу от Кингс-Кросса до Хогвартса.

— Ну, у меня не будет красного супергеройского плаща и значка, но я научусь вытворять всякое своей палочкой. Сражаться с негодяями и все-такое. Буду реально крутым.

— Класс, — она даже не скрывает сарказма в голосе. Между ними было всего одно несчастное свидание на приеме у Слизнорта десять лет назад, но Кормак продолжает считать, что ему что-то светит. Некоторые люди просто не понимают, что фразу «дело не в тебе, а во мне» следует воспринимать ровно наоборот.

Они заходят в лифт, и все то время, пока кабина несет их до этажа Гермионы, Маклагген болтает о том, что всегда мечтал стать аврором. И, если бы не 

, полученная на последнем курсе во время квиддичного матча, он обязательно бы им стал.

— Если тебе будет интересно встретиться со мной позже, напиши, — Кормак подмигивает, и Гермиону едва не передергивает. Маклагген всегда отличался до абсурдности нахальным поведением, но сегодня он превзошел самого себя. — Для тебя я свободен каждый вечер.

— Не в этой жизни, — бормочет она себе под нос и вылетает из лифта.

С чего вдруг диплом об окончании курсов самообороны при Аврорате должен поменять отношение Гермионы к Маклаггену, судя по всему, останется загадкой для потомков. Она качает головой, сбрасывая с себя эти глупости, и уверенным шагом идет к своему департаменту.

Но на Кормаке странные утренние беседы не заканчиваются.

— Гермиона! — из-за угла на нее едва не налетает миссис Чамберс, невысокая пожилая волшебница, известная всему Министерству своей нездоровой любовью к желтому цвету.

— Доброе утро, Нэнси, — Грейнджер мельком смотрит на наручные часы. Еще чуть-чуть, и она начнет опаздывать.

— Как хорошо, что я тебя встретила, — женщина умиленно прижимает руки к кардигану канареечного цвета, плотно обтягивающему внушительный бюст. — А ведь я собиралась отправить записку после обеда, но зачем, если мы уже свиделись? Это знак! — Она так быстро говорит, что Грейнджер только и успевает недоуменно хлопать глазами. — Ты, наверное, слышала, что у нас с подругами есть клуб вязания? Мы собираемся в моем доме по пятницам.

— Ммм… Да, кажется, что-то такое припоминаю, — натянуто улыбается Гермиона.

— Вязание отлично снимает стресс и помогает отвлечься. Это как магловская 

— Верно! Знаешь, иногда к нам присоединяются девочки из кризисного центра, — она подходит ближе и понижает голос до шепота: — Ну, знаешь, бывшие 

. Они пытаются изменить свою жизнь к лучшему.

— Очень здорово, что вы принимаете их в свою компанию, — кивает Гермиона. — Это наверняка важно для них.

— Мы тоже так думаем. Поэтому… — миссис Чамберс озирается по сторонам и делает еще один шаг навстречу, — если решишь как-нибудь заглянуть, скажи. У меня отлично получается объяснять азы новичкам.

Что, черт побери, происходит?

Грейнджер снова смотрит на часы, теперь уже демонстративно, и начинает медленно двигаться в сторону своего департамента.

— Я умею вязать, но спасибо за предложение, Нэнси! — говорит она, уже уходя.

— Тогда просто заглядывай на чай!

Натянутая улыбка не сползает с лица Гермионы до самой двери офиса. Пыталась ли миссис Чамберс на что-то намекнуть? Или просто хотела выставить Гермиону на вязальных вечерах в качестве примера для девушек из кризисного центра?

Или что это, черт возьми, было?! 

В любом случае приглашение провалилось.

Грейнджер глубоко вдыхает и медленно выдыхает, после чего толкает дверь, ведущую в Департамент магического образования. И, когда она входит в офис, все разговоры по необъяснимой причине обрываются на полуслове. Головы двадцати с хвостиком волшебников поворачиваются в ее сторону — словно рыбы, выброшенные на берег, они не издают ни звука, а только открывают и закрывают рты.

— Доброе утро, — громко здоровается Гермиона, чувствуя, как внутри зарождается раздражение.

Но отвечает ей лишь Корделия Каделл, младший специалист департамента. Она появляется откуда-то справа и загораживает своей спиной лица большинства коллег.

— Доброе утро, ты едва не опоздала! — ее голос переполнен фальшивой жизнерадостностью.

 — вопрошает Гермиона одними глазами.

Корделия кивает в сторону кабинки, намекая, что лучше обсудить все в приватной обстановке. По дороге к отгороженному пространству она нервно щебечет что-то об изменениях в сегодняшнем расписании, но прямо сейчас эти слова пролетают мимо ушей.

Господи, неужели все узнали о штрафе за незаконное пересечение границы в прошлом месяце?

Я ведь просто забыла разрешение дома! И уже все оплатила!

Оставшись с Корделией наедине, Гермиона бросает на помещение заглушающие чары и слегка дрожащим голосом спрашивает:

— Какого черта происходит, Кори? Почему они пялятся на меня, будто я пришла на работу голая?

Еще и в лифте Кормак Маклагген побил рекорд по количеству заведомо проигрышных подкатов. А миссис Чамберс предложила присоединиться к исправительным вечерам вязания.

Глава 1

Alissa Raut

Natalia Morskaya

Гермиона Грейнджер, стоя на пороге величайшего достижения в карьере, не собиралась рассказывать всей магической Великобритании о своих предпочтениях в постели. Но именно это и произошло, когда на поверхность всплыло воспоминание, где она занимается сексом с Драко Малфоем. Вот только... настоящее ли?

Роулинг Джоан «Гарри Поттер»

Гарри Поттер

Гермиона Грейнджер/Драко Малфой

Джинни Уизли

Маркус Флинт

Падма Патил

Рита Скитер

Лаванда Браун

Называй меня хорошей

ru-nazyvai-menya-horoshei-alissa-raut-beta-natalia-morskaya

В Гермионе теплилось больше непредсказуемости, чем все ее друзья, знакомые, да и она сама привыкли думать. Если повнимательнее рассмотреть события давно минувших дней, можно заметить, кто же был самым склонным к авантюрам звеном победоносного трио — так вот отнюдь не Гарри Поттер. Именно Гермиона Грейнджер предложила сварить Оборотное зелье на втором курсе, воспользоваться маховиком времени на третьем и полетать на драконе на несостоявшемся седьмом. За годы войны она отличилась нестандартными и даже опасными решениями, о чем по прошествии лет все предпочли забыть, ведь на место хулиганки вновь вернулась хорошая девочка.

Что же ей было делать, когда ничего выходящего за пределы нормы не происходило?

Конечно, ввязываться в авантюры самостоятельно. Поэтому на работе она брала на себя самые запутанные задачи, вроде создания программы интеграции волшебников-сирот, и поэтому же она связалась с Драко Малфоем.

Злополучный роман закрутился в тот день, когда Робардс перешел на пост главы Департамента магического правопорядка, а Гарри возглавил Аврорат. Во всеобщем праздничном кутеже, который захватил друзей Грейнджер, никто даже не заметил, что практически всю вечеринку она провела с Драко у бара. И никто не обратил внимания, что с ним же она ушла домой.

Связь продлилась всего восемь месяцев, но, без тени лукавства, это было увлекательнейшее время в ее жизни. Только с Малфоем Гермиона могла ненадолго отпустить гиперконтроль и полностью отдаться в чужие руки. Драко точно знал, когда следует поругать, когда похвалить, чтобы подвести ее к пропасти. И, что главное, ему хватало Грейнджер

самой по себе, без впечатляющего вороха благодарственных писем за вклад в развитие волшебного общества.

Подчинение Малфою ее пьянило, добавляло ту самую перчинку в пресную кашу существования и выращивало крылья за спиной. За закрытыми дверьми Драко буквально 

 все проблемы — после сокрушительного оргазма в голове оставалась лишь приятная пустота. То, как они сошлись в сексуальном плане, казалось удивительным. Ну, и совсем немного странным, учитывая их общее прошлое.

Хотя, может, именно благодаря ему все и ощущалось таким пикантным?

По завершении рандеву Гермиона возвращалась на работу отдохнувшей и счастливой, а на все вопросы, отчего же у нее такое приподнятое настроение, отвечала, что всего-навсего нашла хорошего массажиста. Какая бессовестная ложь.

Что же касается того случая в гримерке…

Все произошло примерно на второй месяц с начала этих странных взаимоотношений. Они оба были приглашены на день рождения Пэнси Лонгботтом, который та отмечала в кабаре-клубе Блейза Забини. Вновь большая вечеринка и вновь никому нет дела до исчезнувших на время Грейнджер и Малфоя.

Сначала они встретились в коридоре, ведущем в уборную:

— Я бы посмотрел на тебя в корсете, — с ухмылкой говорит Драко, имея в виду наряды танцовщиц на сцене.

Его руки крепко стискивают ее бедра в той самой проклятой юбке с разрезом. Рисуют узоры на голой коже. Дразнят. Соблазняют. Она разводит ноги шире, желая, чтобы Малфой заметил отсутствие белья, но он, словно специально, это полностью игнорирует.

Обычно, чем распутнее Грейнджер ведет себя с ним наедине, тем сильнее Драко доволен своей хорошей-плохой девочкой. А чем сильнее он доволен, тем сильнее она потом кончает — это золотое правило, которое устраивает обоих.

— Может, в другой раз, — отвечает Гермиона, уже мысленно внося покупку корсета в свой шопинг-лист. Ей нравится его приятно удивлять, в чем она, конечно, никогда не признается.

— Буду ждать с нетерпением.

Разговоры о возможных будущих встречах легким сквозняком изгоняются из ее головы с возобновлением ласк. Она привыкла не планировать с ним ничего дальше одного вечера. Единственное, что прямо сейчас имеет значение, это безумное, первобытное желание: Гермиона хочет Малфоя и собирается взять все, что он даст.

спасибо всем основателям Хогвартса

, совсем не уступает в этой одержимости: пожирает ее взглядом между поцелуями, трахает, даже не раздевая. В этот момент она чувствует себя такой сексуальной, что выгибается сильнее, прижимаясь ноющими сосками к его твердой груди.

Предвкушение разливается по телу Гермионы и, дойдя до краев, стекает теплой влагой по внутренней поверхности бедер. Малфой мог бы слизать эти соки, будь они наедине со всем временем мира в карманах, но в переполненном клубе у них нет даже минуты.

Набухшая головка упирается в нижнюю часть ее живота, и с каждым малейшим движением Гермионы Малфой издает звуки, похожие одновременно на вздох и стон. Он хочет ее так, как ни один другой мужчина. Возможно потому, что Грейнджер никого к себе не подпускала. Не из-за большого доверия к Драко, а потому, что не собиралась строить с ним серьезных отношений, так зачем притворяться? Играть в недоступность? И казаться лучше, чем ты есть? Проще ведь сразу сбросить все карты и заняться сексом прямо на игральном столе. Она перед ним как открытая книга, полная самых постыдных секретов, которыми он точно не станет делиться.

— Продолжим в гримерке за сценой через пять минут? — слышит Гермиона шепот у своей шеи. — Я подсмотрел расписание, у девочек перерыв только спустя пять номеров.

Она кивает, с трудом отпуская его сильные плечи. 

— До скорой встречи, — Малфой с ухмылкой поправляет брюки, после чего исчезает за тяжелой красной портьерой.

Тогда, на дне рождения Пэнси Лонгботтом, Грейнджер еще не знала, чем обернется ее первый и последний секс в общественном месте, а потому вдоволь насладилась великолепным членом и грязным ртом Драко Малфоя.

И насладилась ими еще не раз после.

Наверное, все могло двигаться примерно в том же направлении, если бы Гермиона не страдала любовью к анализу. А, как известно, рефлексия — главный враг спонтанности.

Роковой момент в их отношениях наступил на совещании, главной темой которого были волшебники-сироты. Посреди речи миссис Стаббс Гермиона поймала себя на осознании, что последние полчаса может думать только о том самом длинном и толстом члене Драко Малфоя. Это и стало первым, но таким отчетливым звоночком, что связь, которая длится уже больше полугода, пора обрывать. Она ведь хозяйка своей жизни. Единственная и полноправная. Пусть с Драко весело, но это никогда не станет чем-то большим, чем просто сексом. Если проект по интеграции волшебников-сирот отнял у нее столько сил, какого масштаба сражения начнутся, если вдруг они объявят о своих отношениях на широкую публику? Нет, на это у нее мужества уже не найдется. Не на пороге десятилетия, в котором Гермиона планирует побороться за министерский пост. Слишком большой риск, и она не была уверена, что Драко того действительно стоит.

Пару месяцев Грейнджер еще боролась с собой, но с каждым днем становилась все рассеяннее. Замечтавшись, о чем-то забывала. В конце концов, она поговорила с Малфоем, и он воспринял эту новость так, как Гермиона от него ожидала: отшутился, заверил, что этот секрет умрет вместе с ним, и попросил написать, если ей вдруг снова захочется чего-то безумного.

Но Грейнджер не написала. Она просто сделала вид, что между ними ничего и никогда не было. Если бы то воспоминание не просочилось в прессу, со временем она, наверное, вообще убедила бы себя в том, что связь с Малфоем ей приснилась.

Увы, все произошло наяву. Гермиона совершила ошибку и не справилась со стихией, за что теперь и расплачивается, следуя по своей собственной тропе позора. Вот только под ногами хрустят уже не просто ее амбиции, а все достижения за последние почти пятнадцать лет.

Они аппарируют в Лютный, прямо к «Утехам», с разницей в пару секунд. Магазин с товарами для взрослых находится в помещении, которое когда-то принадлежало «Горбину и Бэркесу». Теперь кирпич выкрашен в кричаще-красный, видимо, чтобы у любого мимо проходящего человека не осталось сомнений, что здесь его ждет если не жрица любви, то хотя бы ее суррогат.

В лавку они входят молча, держась друг от друга на расстоянии. Осадок после разговора в переулке еще лежит на душе, по крайней мере, у Гермионы, и, чтобы не встречаться с Драко глазами, она начинает осматривать помещение. Если десять лет назад «Горбин и Бэркес» внушал ужас, то сейчас — лишь легкое отвращение. Повсюду кожа, латекс, красный шелк. На стенах висят эротические колдографии, а на витринах вызывающе блестят секс-игрушки: вибраторы с невербальной регулировкой мощности, анальные пробки, подстраивающиеся под нужный размер, трусики, зачарованные на стимуляцию только одного, очень конкретного участка… Грейнджер ничего не имеет против всех этих вещей, но здесь, в магазине Флинта, все словно опрыскали его омерзительной аурой.

Маркус и сексуальность для Гермионы — понятия диаметрально противоположные. В школе он вел себя ничуть не лучше Малфоя и его друзей, а зачастую даже значительно хуже, потому что использовал грубую физическую силу на более слабых. Хогвартс полнился слухами, что даже первый поцелуй Флинта не обошелся без принуждения: он заставил напуганную когтевранку открыть рот и впустить его гадкий язык.

Как бы Гермиона ни презирала практически всех слизеринцев в подростковом возрасте, многие из них со временем все же стали нормальными людьми. Собственно, как и должно происходить, когда выходишь из пубертата. Тот же Малфой из полного придурка превратился в почти сносного придурка, а ведь у него на это не было никаких шансов с учетом влияния той половины семьи, что помешалась на чистоте крови. Повзрослели Блейз Забини и Пэнси Паркинсон. Последняя даже вышла замуж за человека, с которым в школе едва могла находиться в одном помещении. Флинт же, прикрываясь магазином с секс-игрушками, продавал порно-воспоминания. Все ли из них попали в его «личную коллекцию» добровольно? Или он вновь взялся за старые-добрые угрозы?

Кроме них в зале нет ни души, так что Грейнджер не спеша обходит магазин. В дальнем углу она натыкается на книгу, которая при более детальном рассмотрении оказывается каталогом. Она пробегается по названиям внутри: 

«Маленький секрет вдовы», «Питомица, желающая угодить хозяину», «Прилежная ученица», «Что умеют русалки»

. Гермиона продолжает листать страницы, пока не натыкается на нечто особенное. То, что должно было храниться глубоко в недрах ее разума и ни в коем случае не попадать в чужие руки: 

«Что сильнее — любовь или ненависть?».

Прямо сейчас она уверена, что все-таки ненависть.

Из подсобного помещения раздается громкий смех. Гермиона вздрагивает и оборачивается к Малфою, пытаясь невербально передать ему новую информацию. Словно в немом кино она косит взгляд на книгу и одними губами произносит: «Оно здесь». Брови на лице Драко съезжаются к переносице. Только он решает сделать шаг в ее сторону, как из-за плотной красной шторы выходит Флинт в сопровождении еще одного мужчины.

— Малфой! — улыбается Маркус так, словно все утро только и ждал его появления. Когда взгляд находит Гермиону, эмоции удваиваются. — И Грейнджер! Какой приятный сюрприз.

Его одежда выглядит так же пошло, как и вся окружающая обстановка «Утех»: черная рубашка и брюки, красный жилет, а на поясе висят наручники и плеть. Прикус Флинта стал лучше, чем в подростковые годы, но все еще далек от идеала. Похоже, природа сопротивляется любому изменению его внешности в позитивную сторону, чтобы шансов на размножение оставалось меньше.

— Пришли посмотреть на бестселлер? — дразнит он, подходя к каталогу. Короткие и широкие, как пеньки, пальцы пару раз стучат по страницам. — Поздравляю и добро пожаловать в индустрию. Ваше воспоминание по продажам бьет все рекорды!

Флинт подмигивает Гермионе. Даже не пытается отрицать, что это его рук дело.

— Над названием стоило еще поработать. Оно совершенно не раскрывает сути содержимого. — Грейнджер складывает руки на груди, прикрываясь. Отчего-то ей кажется, что его темные глаза прямо сейчас исследуют очертания бюстгальтера под обтягивающей футболкой. — Возьми в долю Риту Скитер, она в этом мастер.

Флинт громко смеется, а затем оборачивается к своему спутнику:

— Ты можешь идти. Я просмотрю все и выкуплю то, что мне подойдет.

— До понедельника, Маркус, — мужчина кивает на прощание и выходит из магазина.

Она дожидается, пока незнакомец не скроется за дверью «Утех», а затем снова поворачивает голову в сторону Флинта. Он все продолжает бесстыдно изучать ее фигуру.

— Значит, так это все происходит? Ты собираешь грязь по всему Лондону, а потом продаешь ее таким же извращенцам? — голос Гермионы полон яда. Если бы она могла, то собрала бы его в бокал и плеснула мерзавцу в лицо.

— Ну-ну, — цокает Флинт. — Ты просто обиделась, что я не спросил разрешения на продажу воспоминания о вашем рандеву?

— У тебя не было на это никакого права, — вмешивается Малфой. Он одаривает бывшего приятеля самым ледяным взглядом из фамильной коллекции, на что Маркус только шире ухмыляется и медленно захлопывает каталог.

— И что вы мне сделаете? — Флинт выпрямляется во весь рост, выпячивает грудь и вызывающе вздергивает подбородок, становясь похожим на подростка, который храбрится перед дракой. — Насколько я знаю, волшебные законы не предусматривают наказания за распространение интимных воспоминаний. Я в этом смысле новатор.

— Здесь абсолютно нечем гордиться, — фыркает Гермиона. — Ты просто создаешь прецедент.

— Пока вы в своем Министерстве с этим разберетесь, я уже открою второй магазин.

Маркус ведет себя настолько вызывающе самодовольно, что хочется ему врезать. А лучше заковать в те самые наручники, что висят у него на поясе, и отхлестать его же плеткой. Без какого-либо сексуального подтекста, исключительно из садистских соображений.

— Эта беседа очень увлекательна, — он иронично тянет гласные, — но все же, зачем вы пожаловали? У меня вообще-то много дел.

Грейнджер медленно обводит взглядом пустой магазин, и ее брови взлетают вверх.

— Посетителей много по вечерам, — зачем-то объясняется Флинт.

— Мы пришли узнать, кто принес тебе воспоминание, — Драко игнорирует обмен колкостями. — Или ты сделал его сам?

— Обижаешь, Малфой. Я тоже не поверил своим глазам, когда увидел вещицу в первый раз. Даже решил, что это актеры под Оборотным. Согласись, ты и… — он обводит их насмешливым взглядом, — 

 — союз весьма экзотический.

— И кто же твой продавец?

Флинт пожимает плечами.

— Я его не видел. Это воспоминание подбросили в мой почтовый ящик.

— Клянусь своей честью, так все и было.

 Гермиона не сдерживается и закатывает глаза. Этот разговор ни к чему не приведет — Маркус ждал их появления и подготовился.

— И у тебя не возникло подозрения, что воспоминание может быть поддельным? — Поразительно, как Малфою удается сохранять терпение. — Ты же понимаешь, что в таком случае это уже клевета?

— Пусть и в этом разбирается Аврорат. Не вижу смысла упускать такой качественный материал, даже если это подделка. Весьма правдоподобная, кстати говоря, поверьте моему опыту.

Флинт бегло смотрит на часы, висящие над прилавком.

— К сожалению, больше ничем не могу помочь.

Он собирается пройти мимо Драко, но тот останавливает его, схватив за предплечье. Гермиона ничего не может поделать с жаром, приливающим к щекам при малейшем проявлении силы со стороны Малфоя.

— Зачем ты отправил воспоминание Скитер? — спрашивает Драко низким и угрожающим тоном.

, — Маркус вырывает свою руку из его хватки и брезгливо отряхивает рубашку. — Даже не мог себе представить, что воспоминание попадет в прессу. Зато теперь, — он снова демонстрирует улыбку из слегка кривых зубов, — у меня так много заказов, что придется несколько дней копировать его.

— Ты ничего не будешь копировать. У меня есть распоряжение начальника Аврората все изъять. Включая оригинал.

Голос Малфоя в совокупности с выражением лица, словно еще чуть-чуть, и он швырнет Флинта в стену, не оставляет выбора. Маркус поджимает губы и спустя несколько мучительно долгих мгновений неохотно соглашается.

— Веди, — Драко кивает в сторону служебного помещения за красной шторой, откуда Флинт совсем недавно вышел.

Они вдвоем удаляются. И, пока аврор Малфой изымает воспоминания, Гермиона быстро достает палочку из сумки и накладывает на каталог Инсендио. Страницы горят, исчезая безвозвратно. Пусть это лишь маленькая пакость, но Флинту придется потратить не один час, чтобы создать новый.

Крайне довольная собой, она убирает палочку и обновляет блеск на губах. Через мгновение Драко и Маркус возвращаются в зал. Даже если Флинт раздосадован потерей бестселлера, то вида не подает — ухмыляется все также нагло. А на прощание, чтобы закрепить эффект легкого подташнивания при одном упоминании своего имени, он снова обводит взглядом все ее тело.

— Кто бы мог подумать тогда, в школе, что ты окажешься такой резвой штучкой, Грейнджер.

— предупреждающе говорит Малфой.

— Что? — Маркус поднимает руки. — Я имею в виду лишь ее характер.

Но спустя мгновение добавляет уже вкрадчивее, глядя ей прямо в глаза:

— Если надумаешь поразвлечься с настоящим папочкой, а не с этим маменькиным сынком, ты знаешь, где его искать. Поверь, 

 звездочку на лбу заслужить куда сложнее, тебе понравится.

Гермиону передергивает. Таких мужчин она ненавидит больше всего — вообразивших, что все женщины мира только и мечтают о том, чтобы с ними переспать. А что такие, как Флинт, дают взамен? Сальные комплименты, граничащие с оскорблениями? Да кто на это поведется?

— Маркус, — Гермиона делает шаг вперед и подходит к нему вплотную, — даже если ты останешься последним человеком на планете, я предпочту, чтобы весь наш вид вымер, но с тобой трахаться не стану. Ты омерзительный и подлый слизняк.

— Полегче, Грейнджер, — Флинт нервно усмехается.

Даже на каблуках ее рост заканчивается на уровне его подбородка, но ярости, что кипит в ней прямо сейчас, хватит на несколько особо опасных заклинаний. И, похоже, он чувствует исходящую от нее магию, потому что отступает назад.

— Сейчас я разберусь со своими проблемами, а потом вернусь за тобой, — наступает Гермиона. Флинт упирается в витрину, на которой раньше лежал каталог, и в его глазах вспыхивает изумление. Да, она загнала его в угол. — Проверю лично весь ассортимент из твоего магазина и, если найду хотя бы один предмет, который нарушает закон, то натравлю на тебя весь Аврорат. Клянусь, ты 

, что нажил себе врага в моем лице.

Называй меня хорошей

Содержание

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Эпилог

Комментарии (0)