Великий Разлом ознаменовал новую эпоху в истории человечества – таких чудовищных ран Империуму ещё не наносили. Половина тысячелетнего государства погрузилась во тьму, и жители этих проклятых земель потеряли надежду увидеть свет Астрономикона, обезумели или же погибли во время нашествия демонов, еретиков и чужаков.

Но не стоит думать, что в остальных мирах воцарился мир и покой.

Стало хуже, гораздо хуже.

Все прошедшие кровопролитные войны теперь могли показаться лишь подготовкой к чему-то более ужасающему и опустошительному.

Только чудесное возвращение Робутэ Жиллимана спасло людей от помешательства, от потери последней надежды на хоть какое-то будущее. Мстящий Сын объявил начало Неодолимого Крестового Похода и принялся восстанавливать наследие отца потом и кровью, указами и стратегическими решениями.

Ощутили ли последствия этих действий на окраине, в секторе Сецессио?

Вести о произошедшем доберутся сюда только через несколько лет, если не десятилетий.

Истинно верующие в Бога-Императора продолжали бороться за жизнь в окружении страшнейших чудовищ и уродов, потерявших право называться людьми. Те, кто слабее духом, всё чаще задумывались о том, что наступили последние дни, и грядёт конец света.

Подобные настроения царили и на "Амбиции" Георга Хокберга, которая вырвалась из остервенелого побоища в звёздной системе Мордвига. Слишком много погибших, слишком много раненых, изувеченных физически и душевно, слишком много оборванных судеб и несбывшихся надежд. Уцелевшие пережили слишком многое, чтобы сохранить рассудок целым.

С таким грузом могли справиться только космические десантники, которых с детства готовили к неизбежной смерти в бою, или же воистину несгибаемые герои, способные, как мифические атланты, удерживать на плечах всю твердь земную.

Авраам относился к первым.

Космический десантник вошёл в десантный отсек "Амбиции".

"Тетрархи", "Аквилы" и скоролёты стояли открытые всем редким ветрам, что бродили по палубе между вентиляционными отверстиями. Челноки ещё обслуживали, но вряд ли бы нашлось достаточное число смельчаков, чтобы снова их использовать. Лишь горстка наёмников осталась в строю – все прочие, кто ещё мог рассуждать здраво, решили провести остаток дней подальше от войны, подальше от грязи и крови, которой хлебнули на несколько жизней вперёд.

Авраам направился в дальнюю часть отсека, где готовили к взлёту штурмовой катер. Вопреки назначению, катер "Акула" отправлялся не на абордаж. Просто именно он подходил лучше всего, чтобы высадить двух пассажиров и доставить пару сотен ящиков в место назначения.

Пассажиры – Торгнюр Шумный и магос Фордин.

Ящики набиты оружием, доспехами и техникой Конклава Скутума.

Место назначения – караульная станция в Проливах Балта.

Авраам сотворил знамение аквилы и магосу Фордину, а потом окликнул Торгнюра:

– Эй, волчий хвост! Хотел уйти, не попрощавшись?

Скальд обернулся и воскликнул:

– О-хо-хо! Кого я вижу! А я уж думал, ты никогда из госпиталя не выберешься!

Торгнюр пошёл навстречу, а Авраам выставил вперёд ладонь:

– Давай только без рук, у меня ещё не все кости срослись.

Десантники сотворили знамения аквилы, но Торгнюр всё-таки не удержался и хлопнул Авраама по плечу. Ни тот, ни другой не были облачены в силовые доспехи, но скальд поперёк себя шире, и Авраам покачнулся от удара. Торгнюр довольно осклабился и проговорил:

– Ну, не всем повезло родиться со сложением шкафа и чугунным лбом, – отозвался Авраам. – Зато у меня здесь, – десантник постучал по плешивой из-за ожогов голове, – не только кость.

Торгнюр хмыкнул и сказал:

– Ну да. На звук как дерево.

Десантники замолчали. Авраам поморщился, повёл плечами и прогнал тишину:

– Слушай… я... вот… А, сука! – Авраам отстегнул ножны с ремня и протянул скальду силовой меч. – Сколько живу, а припадки косноязычия ещё случаются. Держи. Подарок.

Торгнюр принял оружие – Авраам заметил, как дрогнула рука скальда. Торгнюр вытащил клинок из ножен наполовину, осмотрел, а потом задвинул и произнёс:

– Славный. Не жаль с таким расставаться?

– Нет, – отмахнулся Авраам. – Надеюсь, не пона… нескоро понадобится.

– У меня тоже кое-что есть… друг, – сказал Торгнюр. – Подожди только.

Скальд окликнул водителей грузовых "Часовых" и попросил магоса остановить сервиторов, которые перетаскивали небольшие контейнеры. Торгнюр покружил среди ящиков, нашёл нужный, сломал восковую печать и добрался до содержимого. Торгнюр извлёк посеребрённый наплечник к силовым доспехам и вернулся к Аврааму.

– Слушай, я же не служил в Карауле. Меня так мародёром посчитают.

– Тебя это только сейчас забеспокоило?

– Подловил. Спасибо, – Авраам принял наплечник и пожал Торгнюру руку.

– Между тем… а почему бы тебе не стать воином Караула? – спросил Торгнюр. – Я поручусь. Тогда получишь второй такой же, только свой собственный.

Авраам ухмыльнулся и ответил:

– Не уговоришь. Не люблю летать высоко, и эта судьба не для меня.

– Жаль, – вздохнул Торгнюр. – Хер его знает, кто там внизу, кроме Рамы, а с тобой я уже сработался.

– Что я вижу. Грозный серый волк расстроился? Слёзки покапали?

Авраам усмехнулся и вернул Торгнюру хлопок по плечу:

– Вместо слезливого прощания лучше расскажи мне, что, чёрт возьми, произошло тогда на левиафане?! У меня какие-то провалы в памяти.

– Меньше знаешь, крепче спишь.

Торгнюр положил аугметическую ладонь на плечо боевого брата.

– Я серьёзно. И всем своим однополчанам – от адмирала Руиза и до последнего уборщика – передай, чтобы помалкивали о случившемся. Свидетелей демонического нашествия обычно ликвидируют.

Торгнюр поморщился, убрал руку, обхватил ею металлический подбородок, подумал немного, а потом спросил:

– Что тебя больше интересует?

– Ну для начала, что за дела с рунами у тебя на лбу?

Торгнюр скис, несколько мгновений собирался с духом, а потом, наконец, сказал:

– Короче, Варлам – мой боевой брат, погиб на Лотиане – увлекался татуировками. Он взял этот узор, – скальд показал себе на лоб, а потом закатал рукав рубахи – Авраам увидел похожие символы и на запястье, – у одного Экзорциста. Экзорцисты – это такой капитул, кажется, тринадцатого основания.

– Да, – кивнул Авраам, – встречал упоминания.

– Экзорцист этот мог выдержать любое псионическое воздействие, и Варлам считал, что как раз с помощью татуировки. Такой вот оберег.

– И вы все себе её и нанесли, – покачал головой Авраам. – А потом ты удивляешься, что я не хочу служить в Карауле. Вы бы проверили сначала, что за узор такой!

– У нас несколько братьев искали информацию в архивах. Глухо. Да и, в конце концов, она же работала!

– У-ф-ф, – произнёс Авраам. – Ладно вы, придурки, но это ж, выходит, целый капитул как-то связан с демонами!

– И не говори, – кивнул Торгнюр. – Теперь буду присматриваться к Экзорцистам, если встречу.

– А что с… – Авраам нахмурился. – Это и вправду был Легион Проклятых? – спросил Авраам полушёпотом.

– А кто же ещё?! – воскликнул Торгнюр. – Всеотец! Я живу ради таких событий! Великая честь!

– Да уж, – кивнул Авраам. – Я думал, миф.

– Ха, кто-то и нас с тобой считает мифом! – отозвался скальд. – Но я всегда знал, что Легион существует. Всеотец призвал духов возмездия нам на помощь и прогнал нечистых!

– Ты уже, наверное, тысячи строк сложил, – улыбнулся Авраам.

– Пятьсот девяносто восемь. Ещё работаю.

– Да уж, работай! А то как-то слабовато. Такое событие, и даже тысячи нет!

– Ну, я не любитель… давай ту часть, что про меня.

– А что ты там героического совершил, чтобы о тебе сочинять?

Авраам поглядел на Торгнюра из-под бровей, тот усмехнулся, расправил плечи и прочёл:

Авраам скривился и повращал ладонью туда-сюда.

– И вот ещё, – проговорил Торгнюр и продолжил читать сагу:

CTEPX

Двадцать седьмой рассказ из серии "Последние дни Империума"
Отгремела кампания в звёздной системе Мордвига. После пережитых ужасов далеко не все солдаты Classis Libera готовы продолжать воевать. Кто-то уже знает, чем будет заниматься дальше, другие только раздумывают.

Warhammer 40.000

Warhammer 40000: Rogue Trader

Warhammer 40.000 Deathwatch

Несколько слов на прощание

– Я, конечно, мог отмудохать её и одной рукой, но решил: "Какого чёрта?! Это ж можно себе на пользу обернуть!"

Нере с приятелями из компании и местными таможенниками отдыхал в кабаке "Билет на луну" во франконском космопорту на Стирии.

Пустые бутылки грозили уже свалиться под стол, но наемники не давали официанткам делать свою работу. Не то чтобы удерживали силой, просто те получали больше чаевых за внимание и вселенское терпение к грубым манерам. Одна такая дородная девица сидела у Нере на коленях.

– Вон, – Нере указал на Виталия аугметическим протезом, – мужику тоже пальчик порезали перед абордажем, но он не такой прошаренный. Шай мне удружила, и черт бы с ними с выбитыми зубами и сломанными рёбрами. Зато я не участвовал в этом пиздеце с тиранидами. Сейчас сижу здесь в компании чётких ребят и… – он улыбнулся спутнице, а потом ущипнул так, что та вскрикнула от неожиданности и рассмеялась, – ...веселых девчат.

Официантка подарила Нере поцелуй, и после он добавил:

– Не всё, конечно, прошло гладко, но я жив. Я жив, а тысячи ублюдков, отправившихся на Мордвигу, нет. Так что вот, бля! Созрел тост! – Нере повернулся к спутнице и сказал: – Дорогая, не будешь ли ты так добра…

– Красавчик! Ха-ха! Ну да ладно, – Нере встал, взял рюмку с амасеком, а потом проговорил со всей возможной серьёзностью: – Короче, ребята, вы никогда не попадёте в жопу, если не станете в неё лезть.

Нере даже постучал пальцем по виску, намекая на высокий полёт мысли.

Раздался дружный хохот. Громче всех смеялись как раз те ветераны компании, кто на финальный штурм по разным причинам не попал. Виталий же не в состоянии был не то чтобы как-то возразить, а вообще говорить и разбирать услышанное.

– Ты – гений, Нере! – сквозь смех проговорил один наёмник.

– Да, сэр, я такой, – кивнул Нере.

Он повернулся к сидящей рядом официантке, подмигнул ей и сказал:

– Дорогая, не хочешь узнать меня поближе? Плачу столько…

– Больше ни слова, – улыбнулась она.

Хозяин кабака отдыхал на соседнем диване. Он был чертовски смелым и пытался выгнать шумную компанию, распугавшую других посетителей. Разумеется, безрезультатно и даже вредно для собственного здоровья, здоровья охранников и душевного равновесия поваров.

– Джентльмены, – обратился Нере к присутствующим, – мне с дамой сердца нужно уединиться и поведать друг другу о большой любви.

Раздались ехидные смешки, но Нере и бровью не повёл.

– Так что всем пока. Постарайтесь не захлебнуться рвотой и не утонуть где-нибудь.

– Да где ж мы здесь утонем? – спросил, улыбаясь, один таможенник.

– Вы, сукины дети, найдёте миллионы способов расстаться с жизнью, ха-ха! – отозвался Нере.

Он вышел из-за стола, вывел подругу, обнял её сзади и совсем не по-джентльменски обхватил её необъятную грудь. Так они и вышли из заведения. Официантка запнулась о порог и едва не упала, расхохотавшись. Уже через мгновение влюблённые голубки скрылись из виду.

Пьяная компания ещё некоторое время посидела за столом, а потом отправилась на поиски приключений. Кто-то последовал примеру Нере, остальные пока находились в поиске развлечений на ночь. Виталий плёлся в хвосте. Он быстро отстал, потерялся и переходил из одного терминала космопорта в другой.

Картинка перед глазами плясала и прыгала, превратившись в хаос. Она напоминала стену трущоб, на которую друг на друга нанесли несколько граффити, наклеили плакаты и объявления, содрали их, попытались отмыть плиты, бросили это занятие, потом подростки снова поработали баллончиками.

Звуки тоже перекручивались и превращались в неразборчивый пугающий гул. Виталий слышал перешёптывания, крики, вой и клекот, которые складывались в какофонию, нарастающую с каждым мгновением.

Виталий снова вернулся на биокорабль, его снова окружали демоны, чужаки и какие-то непонятные скелеты из преисподней. Виталий жмурился, зажимал уши, плакал и просил отправить его домой, но никто не смог бы выполнить подобную просьбу. И дело не в том, что в мире не осталось милосердных людей, просто Виталий и лыка уже не вязал, да и подходить к шатающемуся громиле, от которого смердело, как от покойника, не всякий стремился.

Зато такие персонажи, как Виталий, тут же попадают на прицел далеко не доброжелательных личностей. С любым другим пьянчужкой грабёж бы прошёл без сучка и задоринки, и мошна с монетами сменила бы владельца, но у Виталия ещё оставались навыки и чутье, позволившие ему протянуть до невероятного для жителя Тавкрии возраста в сорок один год. Он схватил грабителя за руку и с размаху опустил тому на лицо аугметический протез. Посыпалось крошево зубов, потекла кровь, налётчик упал. И всё бы хорошо, но он был не один. Второй грабитель ударил Виталия ножом в живот, подхватил мошну, напарника и скрылся.

Виталий опустился на колени, схватившись за кровоточащую рану. Он ощутил жгучую боль, потом могильный холод и, наконец, лишился сил. Виталий упал на бок и скрючился, подтянув колени к груди.

Когда на место прибыл наряд службы безопасности с медиками, Виталий был уже мёртв.

И ведь когда-то считалось, что в отделении Вилхелма самые низкие небоевые потери.

Нере в это время целовался с любовницей в номере дешёвого портового отеля. Алкоголь уже почти полностью выветрился из головы, и вместо него пришло опьяняющее желание другого рода. Нере положил руки на плечи спутницы и слегка надавил.

– Сделаешь мне приятно? – Нере подмигнул девушке.

Официантка опустилась на колени и потянулась к гульфику. Уже через мгновение она вытащила наружу набухший член Нере.

– Один из самых больших моих талантов! – произнёс Нере.

– Он… чёрный! Как так?!

Нере помешал задать следующий вопрос, а подруга и не спорила. Наёмник взял её за голову, просовывая член глубже.

Эй, Нере! Новые ноги лучше старых? А как тебе синтетическая кожа? Чувствуешь ли ты фантомные боли? Стоило ли вообще заниматься наёмничеством?

– О да, детка! – воскликнул Нере. – Да. Да!

Георг не поскупился и за пару месяцев, проведённых в системе Мордвига, выплатил наёмникам чуть ли не годовое жалование. Капитан расстался с последними представителями Инквизиции, добрался до Стирии, отправил "Амбицию" на ремонт в доки Дитрита и объявил о перерыве, который мог затянуться на неопределённый срок, пока он искал новую работу.

Сначала Вилхелм радовался тому, что появилось столько свободного времени. Он физически чувствовал потребность в спокойных днях, когда вокруг не гремят пушки и не шипят чудовища.

Вилхелм отправился в родной Эйдхевэн, который оставил почти тридцать лет тому назад. То есть это для Вилхелма прошло почти тридцать лет, а на Стирии минуло гораздо больше времени – скутумская буря украла у экипажа "Амбиции" полвека.

В невинных и чистых детских воспоминаниях ещё до опустошительной бомбардировки и ожесточённых уличных сражений, Эйдхевэн предстал перед Вилхелмом городом каналов и плавучих домов. Со временем деревянные сваи гнили, и здания начинали танцевать. Так произошло и с домом родителей, который пришлось укреплять поперечными балками. Вилхелм вспомнил, что мать сильно переживала из-за уродливых бревён, поэтому отец поплевал на руки, взял стамеску, рубанок и придал им более-менее приемлемый вид. Он даже выстрогал кое-где молитвы, покрыл дерево лаком, и не было в округе другого такого же богоугодного места.

Очень жаль, но Император не оценил стараний, и через пару лет дом разобрали по брёвнышку, а родителей убили.

Теперь Эйдхевэн и близко не напоминал себя в прошлом.

Уже на подъезде Вилхелм обратил внимание на то, что воздух над городом дрожит. Если раньше это место было тихой гаванью, то теперь оно стало шумной промышленной меккой. Вилхелм увидел высокую дамбу с гидроэлектростанцией, чуть погодя, когда он пересёк черту города, отмеченную красными буйками, он понял, что здесь не осталось ни привычных церквей, ни статуй, ни памятников, ни ресторанов и иных увеселительных заведений. Эйдхевэн целиком и полностью олицетворял могущество Адептус Механикус. Без прометия, газа и нефти, после кровопролитной войны, затянувшейся на десятилетия, техножрецы построили промышленный мир на выжженной земле.

Вот он – итог правления губернатора Фердинанда Газбурга.

Ни следа какой-либо культуры – только серые коробки с трубами на крыше и водяными мельницами в качестве источника резервного питания. Немногочисленные горожане ютились на окраинах в навсегда застывших на одном месте танкерах, а на улицах чаще всего попадались уродливые технорабы, изменённые так, чтобы лучше выполнять возложенную на них функцию.

Вилхелм хотел даже перебраться в соседний Урд-Рех, но в отеле сказали, что подобная картина сейчас везде. Никто даже не помнил другой жизни, а старики лишь повторяли раз за разом, что – внезапно – раньше было хуже.

Каждый день Вилхелм проводил приблизительно по одной и той же схеме: пробуждение в восемь утра, когда уже все постояльцы отеля разошлись по работам, утренняя зарядка, прогулка до обеда по верхней палубе танкера в попытке разглядеть хоть что-нибудь в клубах тумана и пара с производств, осмотр и уход за аугметическими протезами, чтение и попытка поболтать хоть с каким-нибудь измотанным работягой, командированным в Эйдхевэн.

Неполный список, но уже через пару недель Вилхелм был готов лезть на стенку.

Провести через таможню наркотики не удалось. Даже рецепт лично от доктора Игельхунда никак не поколебал доблестных защитников Стирии.

Вилхелм сидел в полной темноте, глушил самогон, который гнали в трюме, и пытался сосредоточиться на чём-то хорошем, но ничего хорошего из этого не выходило.

Вилхелм словно прищемил кончики пальцев. Казалось бы, ничего страшного – сходи к врачу, да проколи гематомы, но дело в том, что любая игла или скальпель затупятся при попытке прорезать аугметический протез, и в лучшем случае они оставят всего лишь царапины на металле.

С ногой дела обстояли немного лучше, но только из-за того, насколько сильно болела рука. Вилхелм забыл о чём-то кроме. Он хотел оторвать руку, выкинуть, может быть, даже зарыть в землю и навсегда забыть, но знал, что это не поможет. Он уже сорвался так однажды, но никакого облегчения не испытал. Проклятые орки сделали так, что боль стала постоянной спутницей Вилхелма.

Он сделал ещё один судорожный глоток – горло обожгло, желудок скрутило, Вилхелм почувствовал тошноту, но сжал подлокотники кресла и боролся с приступом не на жизнь, а на смерть.

Раздался скрип – настолько судорожно стиснуты зубы. Вилхелм не справился с напряжением и тихо простонал – так воет зверь, угодивший в капкан.

Наконец злодей, угнездившийся где-то под черепной коробкой, отступил. Вилхелм смахнул слёзы и втягивал воздух полной грудью.

– Вилхелм. Вилхелм! Это я, Даниэль.

Вилхелм на днях познакомился с одним постояльцем – специалистом по наладке гидроагрегатов, которого послали в Эйдхевэн на повышение квалификации в храме Омниссии. Даниэль – приятный собеседник и довольно неплохой игрок в регицид. В любое другое время Вилхелм был бы рад общению, но не хотел, чтобы его кто-то видел в таком состоянии.

Он застыл без движения и даже не дышал.

– Вилхелм! С тобой всё в порядке? Я знаю, ты здесь. Я слышал.

Вилхелм поднялся с кресла и нащупал переключатель на стене. Тусклые потолочные лампы осветили скромную комнату, почти монашескую келью: крохотную кухню, шкаф, односпальную кровать, стол со встроенной лампой, кресло и тумбу. На стене висел образ Бога-Императора, но его нисколько не трогали страдания Вилхелма. Император оставался строг и неумолим.

Вилхелм убрал в сторону бутылку с самогоном и крикнул:

– Минуточку! Даниэль, я сейчас.

То есть, он хотел крикнуть, но получилось совсем неубедительно и даже сдавлено, словно Вилхелма только-только пытались задушить.

Вилхелм прошёл в ванную комнату – единственное отличие номера "Люкс" от обычного – и вымыл лицо холодной водой. Хотя бы чего-то в этом месте было в достатке.

Он посмотрел на себя в зеркало – оттуда глядел седовласый старик. Вилхелм давно не стригся, а поэтому причёска напоминала растрёпанное каре. Правый глаз покраснел из-за перенапряжения, левый всегда был красным – оптический имплантат. Под аккуратным аугметическим моноклем начиналась по клочкам собранная плоть, напоминающая землю, которую обработали плугом. Вилхелм собирался ухаживать за бородой и усами, но эспаньолка за несколько дней превратилась чёрт знает во что. Губы слева загибались вниз, и поэтому могло показаться, что Вилхелм всегда расстроен.

Вилхелм открыл дверь и увидел перед собой крохотного и тщедушного мужчину на голову ниже и примерно столько же уже в плечах. Однако он улыбался, а Вилхелм мог только мечтать о приподнятом настроении.

– Выглядишь как дерьмо, – Даниэль усмехнулся и похлопал Вилхелма по плечу. – Тебе нужно повторно пройти ампутацию, приятель. Поверь, я знаю, о чём говорю.

У Даниэля была искусственная правая кисть после травмы на производстве. Именно из-за аугметики они и познакомились – Даниэль обратил внимание, что у Вилхелма довольно приличная техника.

– Не упрямься, – махнул рукой Даниэль. – Ну потеряешь ещё пару килограммов мяса и костей, но вот увидишь, правильно проведённая ампутация смягчит фантомные боли.

– В компании хорошие медики…

– Да куда ж там! – перебил Даниэль. – Наверняка, подлатают по-быстрому и снова в бой.

– Я тебе просто не всё рассказал, – отозвался Вилхелм. – Да и вряд ли можно уместить жизнь в пару-тройку вечеров.

– Вот, кстати, по этому поводу я и пришёл.

Даниэль вытащил из наплечной сумки бутылку амасека пятилетней выдержки. Вилхелм понятия не имел, где он мог её купить – техножрецы не одобряли ни алкоголь, ни тем более его распространение.

– У меня завтра последний день, – произнёс Даниэль. – Потом возвращаюсь. Надо отметить такое событие!

Они прошли по узкому коридору и добрались до зала, где находилась стойка администратора. Рядом гостей дожидалась пара диванов, несколько кресел и низкие журнальные столики. На одном из них со вчерашнего дня стояла доска для регицида. Доиграть товарищи не успели – Даниэль сослался на поздний час.

– Давай выпьем за то, чтобы тебе во всём везло, – Даниэль поднял рюмку. – Ты вроде мужик хороший, так что выкарабкивайся!

Этот напиток показался Вилхелму нектаром после "обезболивающего", которым он травился в номере.

– Разузнал я всё, как ты и просил, – сказал Даниэль.

Вилхелм вскинул руки, как бы говоря: "Ну, не томи".

– В клерки тебе лучше не идти. Сейчас там вовсю вводят автоматизацию документооборота. Сотрудников сокращают, а те, кто остаётся, вынуждены идти на мозговые и невральные приращения. И… не советую. Это уже очень-очень близко к рабству.

Вилхелм покачал головой и спросил:

– Нужно получить здешнее образование. Выучиться на техника или логиста, например. Сразу попадёшь на прицел магосов, они и предложат работу. Или же…

– Ты знаешь, что я думаю о "или же".

– Да нет, ты только послушай! – всплеснул руками Даниэль. – Людей с такими навыками не только в армии ждут. Пойдёшь в силовики или к жрецам – эти постоянно нуждаются в инструкторах. С руками оторвут, прости за каламбур. Будешь готовить скитариев. Книжки книжками, а настоящий опыт – это совсем другое дело!

Вилхелм уткнулся лицом в ладони, а потом сказал:

– Одному знакомому инструктору руку погрызли так, что пришлось отнять. Всё, что связано с войной – гнилая тема.

– Везде хорошо, где нас нет, – Даниэль показал протез кисти.

Вилхелм промолчал, а собеседник наполнил пустые рюмки.

– Слушай, надо заниматься тем, что получается лучше всего. Ты – хороший солдат, офицер…

– По рассказам, – поморщился Вилхелм.

– А я верю! – воскликнул Даниэль. – Я верю, что ты хороший солдат и офицер. Не раскисай!

"Раскисаю", – подумал Вилхелм.

– Просто… – начал он, – замкнутый круг какой-то выходит.

– Тебе надо научиться ценить маленькие радости жизни, – подмигнул Даниэль, – вот, например, амасек. Замечательный же?

– Значит, день прошёл не зря.

Вилхелм помолчал немного, а потом сказал:

– Завидую тебе, Даниэль.

Собеседник рассмеялся, а потом до ночи подбадривал Вилхелма и даже позволил победить в регицид.

Вот только Вилхелм не чувствовал себя победителем.

История циклична, а у судьбы злая ирония.

Георг Хокберг поправил шарф, укутался в плащ, принял в руки миску с горячей похлёбкой и сказал "спасибо".

Сара Эпплбаум на удивление хорошо готовила, но это – одна-единственная положительная сторона возвращения в мёрзлые топи.

Да, Георг снова на Стирии, хотя когда-то сам себе поклялся, что и ноги его здесь не будет.

Вилхелм отметил разительные перемены, потому что первым делом отправился домой, а Георг же путешествовал с совсем другими целями и пока старался не отсвечивать.

Между городами Стирия осталась прежней. Крупные тракты ещё кое-как, с натяжкой, под воздействием опьяняющих веществ ещё можно было назвать дорогами, а вот что поменьше…

– Достал уже этот раскисший кисель, – проговорила Мурцатто.

Георг использовал бы эпитеты пожёстче, но кивнул в знак согласия.

Наёмники путешествовали небольшой группой, чтобы не привлекать внимания – сам капитан, его заместительница и телохранители. Все на лошадях, и только Авраам с Ловчим прятались на марше в повозке.

– О любом государстве можно судить по дорогам, – сказал Авраам после того, как одним махом опорожнил миску с супом.

Георг поглядел на него и ещё больше замёрз – Авраам путешествовал налегке без доспехов. Хоть бы раз задрожал, но нет.

– А там, где плохо, можно хорошо заработать.

Авраам намекал на усталость людей от правления губернатора Фердинанда. Почти восемьдесят лет, а если кто и выиграл от этого, то только магосы Стирии. В каких-то провинциях мятежи уже подавили, но эти меры только сильнее подстёгивали антиправительственные настроения.

– Не знаю, не знаю, – проговорил Георг.

Он доел похлёбку, а потом почистил миску кусочком хлеба и отправил размокшую горбушку в рот.

– Я вот всё больше склоняюсь к тому, чтобы завязать, – сказал он.

– Осенняя депрессия? – ухмыльнулся Билл Ридд.

Пират игрался с крохотным ножом, перекидывая его между пальцами.

– Всесезонная, – ответил Георг.

– Папашу помнишь? – проговорил с улыбкой Авраам.

– Помню. И думаю, почему бы и нет?

Георг вытащил носовой платок и высморкался. Потом он пододвинулся к костру, чтобы погреться.

Капитан взвесил все за и против, оглядел товарищей и сказал:

– Денег мне хватит. Что ни говори, но подняли за последнюю пару лет очень даже неплохо. Всё продам. Буду днями напролёт бухать и трахаться, – Георг добавил устало: – Вот это жизнь.

Несколько слов на прощание

Содержание

1

2

3

4

5

6

7

Комментарии (0)