Я свет весны, а ты усталый холод.

Я златоцвет, который вечно молод,

А ты песок на мёртвых берегах.

- К. Бальмонт "Мы говорим на разных языках"

И все-таки переходный возраст дает свои плоды. Василиса чувствует, что ей уже через несколько часов будет стыдно за эту вспышку раздражения, но сейчас она отметает эту мысль и прилагает все силы к тому, чтобы как можно более возмущенно смотреть на отца.

- Это всего лишь просьба, Василиса, - сдержанно отвечает Нортон-старший. – Госпоже Фиале пришлось покинуть нас на несколько дней. Уверен, это не займет много времени.

Василиса не беспокоится о времени. Ее просто бесит сама мысль сейчас увидеть Марка. Марка, который ненавидел ее. Марка, который едва не убил ее. Марка, которого она ненавидела всем сердцем. Марка, который неизвестно как остался в живых после того, как старшие смогли изгнать Астрагора из его тела. Марка, который неизбежно умирал. Марка, которого здесь не будет через несколько дней, потому что он будет в могиле.

- Я войду, отдам ему то, что ты передал, и уйду, - холодно говорит Василиса.

Отец кивает, ему наплевать, как именно дочь выполнит поручение. Василиса хватает с полки книгу, за которой, собственно, и явилась в библиотеку, затем берет из рук отца маленький пузырек с прозрачной жидкостью и направляется в гостевые комнаты.

По дороге ей приходит мысль просто сунуть пузырек в карман и никуда не идти. Василиса подносит флакончик к глазам и читает этикетку, написанную чьим-то четким почерком: «Успокаивающая настойка».

Огнева фыркает. Всего лишь? И, неужели, несравненному Ляхтичу потребовалось успокоительное? После всего, что он наделал, после всего того дерьма, которое принес в мир? После того, как он хладнокровно уступил свое тело самому беспощадному часовщику, который с его помощью поубивал тысячи невинных людей?!

Василиса вспоминает, как он появился в Черноводе несколько месяцев назад. Помнится, она чуть с ума не сошла. Ей казалось, что это Астрагор, что это именно он смотрит на нее из глубины темных глаз, что это всего лишь хитроумный план, чтобы…

Она глубоко вздыхает, успокаивая себя. И невесело думает, что ей самой в последнее время тоже не помешает успокоительная настойка.

Она помнит, как ужасно он выглядел. Бледный, почти прозрачный, с багровыми кругами под глазами, неожиданно притихший и больной. Он выглядел не то чтобы мертвым, но… будто неживым.  У Василисы в голове не укладывалось, как они смогли изгнать Астрагора из тела Ляхтича, оставив парня в живых. Однако это произошло.

Правда, не все пошло по плану. Василиса вспоминает, как в ней загорелось непонятное чувство злорадства с капелькой сожаления, когда феи вынесли вердикт. Ляхтич должен был умереть в самое ближайшее время, как будто нечто отравляло его, сжигало, разъедало изнутри.

Василиса не удивилась. Если бы ей дали вставить словечко, она бы даже сказала, что он заслужил это. Прямо вот так – мучительно умереть в доме, который тебе не принадлежит, с людьми, которые тебя не любят и только и ждут, пока твое сердце остановится.

Она сглотнула, внезапно пораженная своей жестокостью. «Хватит», - сказала себе Василиса, останавливаясь перед дверью гостевой комнаты, в которой расположился Марк.

Она не видела его уже больше месяца. С тех самых пор, когда он перестал из-за слабости спускаться на завтрак. Госпоже Фиале приходилось носить ему еду в комнату.

Она глубоко вдыхает, прежде чем открыть дверь.

И почти не удивляется, когда видит Марка спящим. Хотя… может, умер уже?

Не успев испугаться собственных мыслей, Василиса замечает, как тяжело и быстро вздымается его грудь, будто парню не хватает воздуха. Огнева осознает, что сама не дышит. Как будто воздух комнаты, где лежит будущий труп, может повредить и ее здоровью.

«Какие глупости!» - говорит Василиса и решительно шагает вперед, намереваясь его разбудить. Всучить дурацкую настойку, уйти и больше не вернуться.

Потому что он действительно выглядит умирающим. Осунувшийся, еще более бледный, чем раньше. Василиса в скудном освещении не видит его лица во всех подробностях, но она уверена, что круги под его глазами стали темнее.

И девушка подпрыгивает на месте, когда Марк вдруг начинает говорить. Василису откровенно мутит от этого голоса, но уже через секунду она понимает, что парень обращается вовсе не к ней. Он болтает какую-то ересь во сне. Против воли Василиса замирает и прислушивается:

- …правда не хотел. Никогда. Я бы не стал. Не стал! – почти невнятно говорит Ляхтич.

Огнева мотает головой, не понимая, о чем это он. Неслышно подкрадывается к постели и тихо ставит крошечный флакончик с настойкой на прикроватную тумбочку. И, с облегчением выходя, слышит, как он продолжает шептать:

- Я бы не стал делать этого, клянусь! Он заставил меня, это был не я!..

- Всего один раз, Василиса. Кроме тебя некому – мне нужно уходить, Норта с Дейлой нет дома, госпожа Фиала объявится только к обеду.

Отец говорит так спокойно, будто сейчас не собирается дать своей дочери задание, подобно горничной. И Василису так сильно это раздражает, что у нее нет даже слов ответить.

- Надеюсь на твое благоразумие, - говорит напоследок Нортон-старший, размашистым шагом выходя из столовой.

Василиса несколько секунд тупо смотрит на поднос с завтраком, который ей поручили отнести к чертовому-чертовому Марку. Ну что за унижение! Да почему ему не могут поставить то чудесное блюдо, под которым появляется все, что пожелаешь!

Она уже собирается оставить поднос на столе, как и лежал. Василиса даже доходит до дверей столовой и останавливается, уже держась за дверную ручку. Проснулась чудовищная совесть, твердящая, что оставлять человека голодным – не дело.

Огнева еще несколько секунд колеблется, после чего с досадой поворачивается обратно. «Я просто поставлю эту идиотскую еду на стол и даже говорить ничего не буду!» - думает Василиса, подхватывая поднос руками и направляясь к двери.

Ну что, совесть-матушка, довольна?

Василиса убеждается в своей вчерашней правоте. В свете дня Марк выглядит даже хуже, чем ей показалось вчера, и под его глазами настолько темные круги, что кажутся двумя густыми фингалами, поставленными чьей-то мудрой рукой.

Марк поднимает на нее глаза и приподнимает брови. Василиса мгновенно кривится, сразу узнавая в этой высокомерной гримасе Ляхтича.

- Подрабатываешь служанкой? – сухо спрашивает Марк, когда она со стуком опускает поднос на стол.

- Заткнись, Ляхтич, - жестко говорит Василиса, - я бы не пришла бы сюда, если бы ты не умер от голода без меня. И задерживаться я не собираюсь, у меня и без тебя куча дел.

Он не удивляется. Молча кивает, снова поднимая книгу, опущенную на одеяло при ее появлении. Кажется, он вообще забыл об ее присутствии в комнате, потому что Василиса целых полминуты неловко мнется перед столом. В конце концов она замечает бутылек успокаивающей настойки, которую принесла вчера. Он, кажется, даже не притронулся к ней.

- Я вчера принесла тебе это, - она указывает рукой на флакон. Марк бросает на него мимолетный взгляд, затем проходится безразличным взглядом по Василисе и утыкается в книгу.

- Отлично, - невозмутимо говорит он.

Василиса не уходит. Она все еще стоит у двери, держась за дверную ручку. Через секунд сорок Марк снова поднимает на нее потухший взгляд:

- О, - он закатывает глаза, - я что, должен поблагодарить тебя за то, что ты не оставила меня на голодную смерть? – последние слова звучат насмешливо.

Василиса чувствует, как краснеет. И ей это совершенно не нравится. Прищуривая глаза, она веско отбивает удар:

- Оставь благодарности себе, Ляхтич. Я только хотела спросить, почему ты не выпил настойку. Отец специально передал ее тебе. Нервишки? – ее голос звучит также насмешливо.

Марк снова бросает взгляд на флакон, словно заново вспоминая, о чем она говорит. Василиса готова провалиться сквозь землю – что она несет вообще?! Какого черта она не поставила поднос на стол, не развернулась и молча не ушла? К черту ей сдалась эту настойка?..

Марк полностью игнорирует ее последний вопрос, после чего неожиданно энергично хватает крошечный бутылек и швыряет его в открытое окно. Василиса пораженно провожает его ошарашенным взглядом.

- Они пытаются накачать меня этой гадостью уже несколько недель, - лаконично объясняет Марк, - а я от этого становлюсь даже хуже, чем мертвым.

У Василисы ум бы за разум зашел, попытайся она понять, что значит быть хуже, чем мертвым. Но она молча кивает. И непонятно зачем отпускает спасительную дверную ручку, которая могла бы закончить весь этот кошмар.

- Ты вчера говорил, когда спал, - ляпнула Василиса, не подумав, - я слышала.

Она видит, как Марк напрягается. Причем невооруженным взглядом этого не заметить – просто чуть сильнее сжались пальцы, держащие книгу, просто чуть дернулись и ссутулились плечи, просто становятся чуть более поджатыми губы.

- И что? – он медленно переводит на нее усталый взгляд, кричащий о том, что ей пора убираться отсюда.

- Ничего, - выдавливает Василиса. Несколько секунд он ждет от нее нормального ответа, когда Василисе вдруг разом все надоедает и она решает закончить беседу. – Просто это было забавно. Ты говорил какую-то чепуху.

Марк сужает глаза, и Василиса чувствует желание отступить на шаг назад. Однако парень просто сверлит ее напряженным взглядом и, почти не разжимая губ, цедит:

- У тебя вроде были дела поважнее меня, да? Иди, уверен, тебя ждут.

Василиса молча кивает, уязвленная, выходит и закрывает за собой дверь. Она была рассерженна и зла на него.

Однако одно дело – просто знать, что человек умирает. Вот лежит он где-то далеко, и тебе нет до нет совершенно никакого дела. Подумаешь, человеком больше, человеком меньше! Их на одной Остале семь миллиардов!

Но совсем другое – своими глазами увидеть подступающую смерть. Эти глаза, будто готовые вот-вот потухнуть. Руки с выступающими синими венами и ярко выраженными костяшками на кисти. Темные круги под глазами, будто человек не спал уже много ночей.

У Василисы сжимается горло, когда она быстро идет прочь по коридору.

За пять дней

-Dana-

Василиса не беспокоится о времени. Ее просто бесит сама мысль сейчас увидеть Марка. Марка, который ненавидел ее. Марка, который едва не убил ее. Марка, которого она сама ненавидела всем сердцем. Марка, который неизвестно как остался в живых после того, как старшие смогли изгнать Астрагора из его тела. Правда, ненадолго. Марка, который сейчас неизбежно умирал. Марка, которого здесь не будет через несколько дней, потому что он будет в могиле.

Марк Ляхтич/Василиса Огнева

Ночные кошмары

- Все чудесатее и чудесатее, - бормочет Василиса себе под нос.

Происходящее ее не устраивает. Совсем.

Например, то, что сегодня ночью она в холодном поту проснулась от кошмара. Ей снилось, будто за ней гонится густая темнота, буквально наступая на пятки, пока Василиса бежит по коридорам Черновода. А в голове набатом грохочет знакомый голос, раз за разом повторявший: «Я хуже, чем мертвый». Она проснулась с гулко бьющимся сердцем, и уснуть больше ночью не смогла.

Она была в библиотеке. Стояла за стеллажом с книгами, водя по ним пальцем и читая названия. Василиса не знала, что именно хочет найти, но ее неудержимо тянуло именно сюда с самого утра. И сейчас, иногда бросая взгляд в просветы между книжными полками, она хмурилась.

Потому что прямо за книжным шкафом в кресле уютно устроился непонятно как сюда добравшийся Ляхтич. И ее не устраивало, что он вторгся практически «на ее территорию». Он вошел в библиотеку почти следом за ней и в ближайшее время валить отсюда явно не собирался.

За последние несколько месяцев она привыкла, что библиотека принадлежит ей. Норта с Дейлой не было дома уже которую неделю, отец пропадал где-то на своих делах, Марк тихо умирал в своей комнате, а Василиса могла пользоваться этим местом в любое время суток.

Она устыдилась собственных мыслей. Да в чем дело, скажите на милость?  «Это всего лишь Ляхтич, - успокоила она себя, - хватит беситься».

Однако процесс выбора книги как-то не шел. Василиса брала с полки очередной том, пролистывала несколько страниц, совершенно не вникая в написанное, и ставила его обратно. Марк тем временем, кажется, занимался тем же, что и она. С той лишь разницей, что книги были навалены на низкий столик рядом с креслом, и парень рассматривал их по очереди.

Василисе не хотелось показываться ему на глаза. Что пришлось бы сделать в любом случае, если она решит выйти в коридор, потому, что кресло Марка находилось всего в нескольких метрах от двери.

Огнева понятия не имела, почему все ее существо так противится показаться парню на глаза. Что, в конце концов, ей нельзя появиться в собственной библиотеке? Однако ее неожиданное появление давало основание думать, будто она следила за ним столько времени.

Василиса тихо фыркнула. Ну и ерунда приходит в голову! С какой это стати ей понадобилось следить за Ляхтичем?

Она с облегчением вздохнула, когда Марк, наконец, отодвинул от себя стопку книг, выделив среди них лишь одну. Кажется, он собирался уходить.

Марк крепко сжал книгу подмышкой и уперся в подлокотники, чтобы встать. Что его больше всего бесило в этой ситуации, так это слабость. Он казался самому себе каким-то немощным стариком, который ничего сам сделать не может. Наверное, именно по этой причине, назло себе, парень и протопал ползамка, чтобы попасть сюда.

Он  поднялся на ноги. И чуть не кувыркнулся, непременно пропахав бы носом пол. В голове зазвенело так, будто Марку дали по черепушке чем-то тяжелым, и комната медленно поплыла перед глазами, как рисунок красками, на который капнули водой.

- Ты чего?.. – раздался вдруг голос где-то сбоку, пока Ляхтич цеплялся пальцами в подлокотник кресла, пытаясь удержаться в вертикальном состоянии.

Не очень-то получалось, потому что пол, потолок и стены библиотеки вдруг превратились в одно сплошное непонятное нечто, которое кружилось у него перед глазами и никак не могло поспособствовать улучшению его координации.

- Да стой же ты прямо, идиот! – его схватили за плечо, придерживая, за что Марк был благодарен.

Картина перед глазами постепенно приходила в норму. Вот уже пол обнаружился как неподвижный, а не скачущий под ногами, как бушующее море. И стены больше не шли неприятными волнами, а стояли прямо.

- Зачем ты вообще сюда пришел? – неожиданный помощник вынырнул у него из-за плеча, все еще аккуратно придерживая. – Твоя комната, во-первых, на другом этаже, во-вторых, почти в другой части Черновода!

Они с Василисой некоторое время смотрели друг на друга. Девушка выглядела то ли растеряно, то ли рассерженно – не понять. Да и зрение Ляхтича в последнее время выкидывало забавные штуки, так что он не доверял своим глазам так, как раньше.

Она болтала что-то еще, продолжая следить за тем, чтобы Марк находился строго перпендикулярно полу, но парень ее не слышал. У него в ушах шумела кровь, и ощущение было такое, будто его кинули куда-то в жерло вулкана. Жар заливал лицо.

- Да что с тобой! – Василиса встряхнула его,  и Марк с трудом сфокусировал на ней взгляд. Однако не ответил.

- Боже, - Василиса вздохнула, - не смей умирать, слышишь? Прямо здесь – не дам. Это мое любимое место во всем замке, твое бездыханное тело не вписывается в интерьер!

Может быть, ей показалось, но Ляхтич будто ухмыльнулся. Однако выглядел он по-прежнему ужасно, краска вдруг вернулась на его лицо, но в каком-то болезненном виде. На выступающих скулах алел нездоровый румянец. И, насколько она могла чувствовать температуру его тела через свитер, Ляхтич словно горел огнем.

Василисе оставалось надеяться, что Марк не отключится прямо сейчас и здесь, потому что он неизбежно грохнется на нее сверху и придавит своим весом. Она растеряно оглядывалась по сторонам в поисках решения, хотя с самого начала его знала.

- Какого черта я вообще сюда пришла! – сердито выдохнула Василиса, перекидывая руку Марка через свои плечи и осторожно ведя его к двери в коридор.

Ей приходилось удерживать его на ногах, причем она была не уверена, что она вообще в сознании. Ресницы Марка дрожали, когда они медленно шагали по коридорам, и Василиса просто надеялась, что он еще живой.

Огнева вздрогнула, представив, что сейчас этот парень может умереть у нее на руках. Тяжело сглотнула и решила пойти быстрее.

Они ввалились в Зеленую комнату. Чуть не навернувшись об книги, разбросанные перед камином, Василиса клятвенно пообещала себе отныне и навсегда перед уходом убирать их в полку. Она кусала губы, размышляя, стоило ли все-таки, может, проводить Ляхтича до его комнаты.

Но чувствовала, что просто не выдержала бы его веса на себе еще хотя бы несколько минут. А Зеленая Комната была гораздо ближе к библиотеке, чем гостевая комната Марка.

Она шумно вздохнула, глядя на притихшего Марка, неподвижно лежащего на зеленом покрывале ее кровати. И что, спрашивается, теперь делать?..

Видит небо, она понятия не имела. А что, если сегодняшний вечер – последний для него? А может быть, Василиса сейчас сделает что-то не так и он умрет, хотя должен был прожить еще хотя бы несколько дней?

Она нервно барабанила пальцами по каминной полке, наблюдая, как тяжело вздымается грудь парня. Ее душу сжимали холодные тиски сомнения.

Она знала, что находится в замке практически одна, не считая фей-служанок и Марка. Отец обычно возвращался поздно, а госпожа Фиала не смогла вернуться в Черновод вовремя. И Василиса осталась один на один с парнем, который ненавидел ее и который сейчас мог умереть в нескольких метрах от нее. А она не может взять в толк, что нужно делать!

Огнева застонала, падая в кресло и устало склоняя голову на подлокотник. Марк пошевелился, и Василиса вскочила на ноги.

Глядя на нее мутным взглядом и, кажется, даже не осознавая происходящего, принялся что-то сбивчиво говорить, практически неслышно шевеля побледневшими губами. Василисе пришлось наклониться над ним, ее волосы падали на его подушку, когда она услышала неожиданно четкое:

- В моем кармане. Лекарство. Возьми.

Огнева тут же среагировала, перегнувшись через Марка. Было немного неудобно копаться в его карманах, но Василиса в этот момент и не думала о таких мелочах. Она проверила правый карман его брюк, но нашла там только аккуратно сложенный лист бумаги, который тут же полетел на пол. Зато во втором кармане она сразу же нащупала небольшой флакончик. Вытащив его на свет, девушка несколько секунд смотрела на темную, практически черную жидкость в бутыльке.

«Надеюсь, это не яд», - она поежилась и вытащила пробку, проведя горлышком под носом и не почувствовав никакого запаха.

Глубоко вздохнув, Огнева уняла дрожащие руки. «Просто сделай это, Василиса» - твердо сказала она себе. Приподняв голову Марка, она осторожно влила его в рот все содержимое флакончика.

- Не смей умирать, - непонятно зачем сказала Василиса ему, падая в кресло.

Кажется, она даже задремала. Правда, ненадолго, потому что ее разбудили сбивчивые слова, доносящиеся с кровати. Василиса некоторое время поморгала, соображая, почему она спит в кресле, и кто занимает ее кровать. Она устало взъерошила себе волосы и прислушалась.

- Марк? – негромко позвала Василиса, не выдержав. Она поднялась на ноги и подошла к кровати.

Ляхтич не спал. Он смотрел на нее ярко блестящими в полутьме темными глазами. Как-то слишком пристально смотрел, прямо-таки впиваясь взглядом в ее лицо. Василиса сглотнула.

- Ты ненавидишь меня, - хрипло сказал юноша, и Василисе потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что у него бред от жара.

Однако он как будто находился в ясном сознании и явно ждал ответа.

- Нет, конечно… -пробормотала Василиса. – То есть я… я не… - она замолчала, моргая.

На его лице появилось странное подобие прежней ухмылки. Василису аж в пот бросило от этого выражения лица, и пришлось закрыть глаза и напомнить себе, что это – всего лишь умирающий человек в лихорадочном бреду. Ничего страшного.

Однако ее сердце все равно бухало в груди.

- От того, что я сделал, - продолжал Марк, - то есть мы. Я и Астрагор.

Василиса смотрела на него широко раскрытыми глазами. Она была где-то между ужасом  и смятением. Девушка поймала себя на том, что судорожно жмет в руках простынь.

- А ты знаешь, - необычайно четко для больного человека произнес Марк, - я ведь не такой уж и злодей. Он делал ужасные вещи, - парень дышал тяжело и часто, - а я не мог ничего поделать. Это был не я, – он замолчал на несколько долгих секунд, а потом медленно повторил. – Он делал ужасные вещи, а я не мог ничего поделать.

Василиса совершенно растерялась. Она больше не хотела, не хотела этого слушать! Она была готова закрыть уши, но понимала, что это глупости. Вместо этого девушка решительно взяла себя в руки. Выпустила из пальцев уголок простыни, старательно разгладив его на постели, справилась с дрожащим голосом.

- Тш-ш, - успокаивающе произнесла Василиса, - спи. Тебе надо спать.

Марк как будто послушался и затих. Василиса некоторое время смотрела на его бледное осунувшееся лицо, будто лицо призрака. Она уже собиралась встать, как он схватил ее за руку своими горячими пальцами и усадил обратно.

- Ты знаешь, - торопливо сказал парень, - а я ведь не хотел этого. Я никогда не хотел стать 

. Ни за что, – Василиса прерывисто выдохнула и попыталась освободить руку, однако Марк не успокаивался. – Ты знаешь, что меня предали? Я совсем не ожидал. Я доверял ей, а она предала меня.

Василиса замерла, напряженно пытаясь понять, о чем он говорит. О девушке?.. Дейла, Маришка?

- Госпожа Мортинова убила меня, - выпалил Марк. – Видишь, что со мной? – он свистяще засмеялся, повергнув Василису в еще больший ужас. – Умираю, опять. Во второй раз, забавно даже. Только в первый раз было лучше, я даже не понял ничего, - он перешел на шепот. – А сейчас – дерьмо полное, если честно. Меня что-то 

, понимаешь? – Василиса слабо кивнула. – Ничего не помогает, все только хуже.  И кошмары, - его голос стал еле слышным, - постоянно гребаные кошмары. Даже подохнуть не дадут спокойно, – выдохнул он и сомкнул веки.

Дышал он теперь спокойно и медленно, словно сказав все, что хотел, почувствовал долгожданное облегчение.  Василиса почувствовала, как он отпустил ее руку.

Василиса закрыла глаза. Ну конечно, Елена. Девушка закрыла глаза, стараясь справиться с внезапно нахлынувшей паникой и отчаянием. Ей было настолько страшно, что на секунду захотелось просто вскочить и убежать.

Но в то же время внутри было настолько гадко, что Василисе хотелось убежать в первую очередь от самой себя. Она почувствовала прилив жгучей, разъедающей жалости к этому парню рядом с ней.

- Спи, - непонятно зачем сказала Василиса, поднимаясь на ноги.

Она свернулась калачиком в своем кресле.

Она открыла глаза только тогда, когда боль в теле стала совсем невыносимой. Василиса, потирая глаза, попыталась подняться на ноги и застонала. Да уж точно, ночи в кресле не приносят ей никакой пользы. Пытаясь размять затекшие конечности, Василиса помахала руками и попрыгала.

И только тогда глянула на кровать. И сглотнула.

На ней никого не было. Василиса почти в панике огляделась по сторонам, пытаясь понять, был ли сном тот разговор с Ляхтичем и его лихорадка. Но, заметив смятое покрывало и пустой флакон из-под его лекарства, Василиса почувствовала себя чуть спокойнее.

Есть ей не хотелось, но она заставила себя выпить чашку горячего чая, появившегося под серебряным блюдом. Почувствовав себя хоть немного, но человеком, Огнева попыталась понять, что делать теперь.

Марк наверняка ушел в свою комнату. Если, конечно,  не упал где-нибудь по дороге. Но Василиса просто понадеялась на его благоразумие. Она понятия не имела, как вести себя. Нужно ли разговаривать с ним о том, что он рассказал ей этой ночью?

О том, что ему просто не дали выбора. У Василисы сжалось горло, когда она подумала об этом.

Но она представила себе непроницаемое лицо Марка, когда тот не в бреду и лихорадке, и желание разговаривать по душам мгновенно исчезло. Василиса «сняла» с него обвинение в жестокости на пару с Астрагором, однако он по-прежнему оставался высокомерным и холодным парнем, который ненавидел и пытался убить ее.

К концу дня она сама поверила в это. И, направляясь в библиотеку (ведь вчера она так ничего и не взяла оттуда) вовсе не думала о нем. И совершенно не ожидала увидеть его, устроившегося на мягком диване и книгой на груди.

Василиса, нервно облизнув губы, решила все же поздороваться. И заодно обругать за повторное вторжение в библиотеку. Неужели он не помнит, чем это закончилось вчера?!

Однако Марк не ответил на торопливо брошенное «привет». Василиса, присмотревшись, поняла, что его глаза закрыты, а грудь свободно вздымается время от времени.

Василиса мотнула головой, шагая к книжным полкам. И, уже выходя с новым чтивом на этот вечер, она увидела, что Ляхтич как-то странно дергается во сне. Она остановилась, задумчиво глядя на парня.

«И кошмары, постоянно гребаные кошмары»

 - зазвучал в голове шепот.

Василиса медленно подошла ближе. Марк во сне кусал губы и метался по подлокотнику, на котором лежала его голова. У девушки неожиданно сжалось сердце. Не понимая, что делает, и замечая, что пальцы дрожат, Василиса подняла руку и осторожно положила ее Марку на лоб.

- Тш-ш-ш, - непонятно кому сказала девушка, чувствуя, как медленно успокаивается ее несущееся галопом сердце.

Некоторое время она стояла неподвижно, наблюдая, как парень постепенно перестает дергаться и шептать что-то сбивчивое. Василиса моргнула, возвращаясь в реальность из своих мыслей.

За четыре дня

Она заметно вздрагивает. Марк ухмыляется почти так, как прежде. Только ощущения не те. Потерялся азарт, насмешливость, прежнее выражение глаз… все потерялось.

Он предпочитает не думать об этом. С удивлением он несколько дней назад обнаружил, что по натуре оптимист. Не потому, что считал, что может каким-то чудесным образом выжить. Чудес не бывает. Он так радовался, когда получил обратно свою жизнь, свое тело, свой выбор! «Чудеса», - думал. Думал и думал, пока, как снег на голову, не свалилась на его голову приближающаяся скоропостижная и, скорее всего, мучительная гибель.

Не бывает чудес, и все тут.

Но он предпочитал не думать о своих последних часах. О том, как в последний раз обведет надоевшую комнату уставшим взглядом и закроет глаза. Или, кто знает, умрет во сне. Он не думал об этом.

Если это – не оптимизм, то Марк вообще ничего не понимает.

Вместо того, чтобы думать о темноте, которая его ждет, он вспоминает свой сон. Не кошмар, нет, именно сон. Такой, какие ему не снились уже несколько месяцев. Он даже забыл, каково это – видеть сновидение и не просыпаться после него в холодном поту в дикой дрожи.

Он не знает, хорошо это или плохо – видеть во сне Василису Огневу. И предпочитает не думать об этом.

- Ты снова здесь, Ляхтич. Тебе неймется?  - Василиса вздыхает, опуская книгу на колени. – Кажется, предыдущие два раза это закончилось не очень хорошо.

Марк внимательно смотрит от нее ровно до тех пор, пока Василиса не понимает, что сболтнула лишнего. Теперь он точно знает, что она была в библиотеке вчера вечером, когда он, кажется, уснул здесь. И причины его светлого сновидения начинает медленно проясняться в голове.

Марк как бы невзначай прислоняется плечом к стене. Василиса несколько секунд оценивает эту позу, затем с очередным вздохом двигается на край дивана и хлопает по обивке рядом с собой.

- Сегодня ты выглядишь почти живым, - после нескольких минут неловкого молчания говорит Огнева.

Марк поднимает уголок рта в ухмылке. В какое дерьмо должна превратиться жизнь, чтобы слова «почти живой» стали комплиментом?

- Я имею в виду, - явно раздраженная его молчанием, продолжает Василиса, - что тебя сегодня не трясет в лихорадке, и ты не несешь какую-то ересь, как тогда.

- Я должен поблагодарить за комплимент? – Ляхтич в своей обычной манере приподнимает брови.

Василиса заливается краской и утыкается в свою книгу, поднимая ее с колен. Марк наблюдает за ней и замечает, что она уже несколько минут пялится в одну точку, явно не понимая ни слова. Ему знакомо это – когда ты вроде читаешь, но прочитанное выветривается из тебя через несколько секунд, как дым в  окно. Как будто кровь в сливное отверстие.

У Ляхтича горло сжимается так, что буквально перекрывает доступ кислороду, когда перед глазами появляется непрошеная картина – съежившийся человек на каменном полу. И сгустки темной крови во впадинках неровного камня. И холодный, к его ужасу, голос самого Марка: «Еще».

Ему кажется, что эти картины врезались ему в мозг и скоро сведут с ума.

Он слышит, как книга с глухим звуком шлепается на пол. Чувствует, как Василиса смотрит на него своими огромными глазами и растеряно кусает губы. Марку хочется ответить ей, но он не может вдохнуть как следует. Ему чудятся веревки на шее, которые мешают дышать.

- О Боже, неврастеник ты несчастный! – слышит Ляхтич словно через какие-то затычки в ушах, и чувствует, как Василиса обхватывает его лицо руками, заставляя смотреть на нее. Сфокусировать взгляд сложнее, чем кажется.

- Мне нужно, чтобы ты дышал, - голос девушки странно спокойный и даже какой-то умиротворенный, - просто дыши. Марк!

Когда гул в голове затихает до разумных пределов, парень делает глубоких вдох.

- Я в порядке, - торопливо говорит он, - все нормально.

И выглядит при этом так, будто вышел из могилы прогуляться. Василиса долго смотрит на него, гадая, что же только что было. Паническая атака? Желание порисоваться? Что?..

- Так о чем ты читаешь? – восстановив дыхание, спрашивает Ляхтич.

Василиса несколько мгновений пытается понять, о чем он говорит. Затем, подавляя желание стукнуть себя по лбу, вспоминает о лежащей на полу книге. Она наклоняется и поднимает ее, пробегаясь глазами по ровным строчкам.

- Ты знал, - негромко говорит она, - что раньше люди считали фей посланницами дьявола? Есть очень много легенд о том, сколько зла они делали.

Марк фыркает, поднимая голову.

- Если смотреть на мир с этой точки зрения, - говорит, - то все люди – посланники дьявола.

- Они похищали человеческих младенцев, - продолжает Василиса, - а вместо них подсовывали своих детенышей. Жили в пещерах, лечили людей от всяких болезней, но брали очень высокую плату. Еще пишут, - она бросает взгляд на пожелтевшие странички, - что они смотрели, как люди умирают. В комнате могли быть другие люди, они бы плакали и стонали, а феи находились бы рядом и смеялись.

- В случае со мной они сдохнут от веселья, - мрачно сказал Марк в ответ, и Василиса осеклась.

Нашла о чем поговорить! «Боже, почему я такая дура!» - угрюмо думает девушка и спрашивает:

Ляхтич поворачивается к Василисе будто с удивлением. Некоторое время изучает ее темными, запавшими глазами и усмехается:

- А с чего ты взяла, что я что-то читал в последнее время?

- Я вижу тебя в библиотеке уже третий раз за три дня, - Василиса закатывает глаза, - ты явно пришел сюда не на диване посидеть!

Некоторое время они смотрят друг на друга, словно ведя какой-то мысленный спор. В конце концов Василиса фыркает и возвращается к своей книге о феях.

- Ты невыносим, - бормочет.

А Марк не хочет ей говорить, что он приходит сюда не почитать. Это невозможно чисто физически – буквы перед глазами плывут, стоит только сфокусировать взгляд на странице. Марк давным-давно бросил это пустое занятие – смотреть в книгу и видеть фигу.

Но ему нравится заниматься этим. Сидеть, листать потрепанные тома, как будто все это – обыденность. Как будто он просто шел по своим делам и решил зайти в библиотеку. Просто так.

Василиса не знала, следует ли говорить «доброй ночи». Да и вообще что говорят в таких ситуациях, когда стоишь перед человеком, который скоро умрет, перед дверью его комнаты?

«До встречи, которой, возможно, не будет!».

«Постарайся продолжать дышать во сне, ладно?».

«Желаю проснуться завтра утром!».

Она помотала головой, гоня из головы эти идиотские мысли. Марк, прислоняясь плечом к холодной стене, насмешливо смотрел на нее. Василиса не знала, куда деть руки – она то сжимала их в замок, то засовывала за пояс джинсов, то нервно взъерошивала себе волосы.

- У тебя снова жар, - вдруг поняла Василиса, заметив на его лице нездоровый румянец.

- Каждый вечер, - Ляхтич пожал плечами, - ничего удивительного.

Василиса взяла себя в руки. Было как-то неправильно видеть 

 Марка – смирившегося, спокойного, почти умиротворенного собственной скорой гибелью. Она знала людей, которые, узнав о своей скорой смерти, словно с цепи срывались. Они творили что попало, не задумываясь о последствиях. А может быть, просто знали, что когда последствия будут – их уже не станет.

Марк вел себя по-другому. Словно яростный огонь, который горел в нем всю жизнь, сейчас немного потух и горел ровно, не колеблясь. Как будто он нашел, наконец, свой покой.

- Идем, - сказала Василиса, без разрешения входя в его комнату, - я дам тебе твое лекарство. А то еще свалишься тут и умрешь.

Ляхтич ухмылялся, падая на свою постель поверх покрывала и вытягивая ноги. Он кивнул на полку, где неаккуратными рядами расположились разного размера флаконы. Василиса наклонилась, рассматривая их, и вытащила на свет точно такой же, какой раньше обнаружила в кармане у парня.

- Этот? – спросила она, и Марк кивнул, молча принимая из ее рук крошечный бутылек.

Василиса отвернулась к полке. Сейчас она заметила, что помимо флаконов, наверху и внизу стоят книги. Самых разных цветов и размеров, старые и рваные или, наоборот, новенькие, будто только что с книжного магазина. От нечего делать Василиса наклонила голову, чтобы посмотреть названия, и с удивлением обнаружила, что книги – не учебные. Не справочники или путеводители, а обыкновенная литература.

Вытащив одну из них, богато и ярко иллюстрированную, Василиса принялась рассматривать ее. Страницы пожелтели и кое-где даже порвались, но рисунки остались яркими и завораживающими. Девушка видела остальские книжки с рисунками, но здесь все было по-другому.

Будто герои этих историй схвачены художником в движении, и вот-вот соскользнут со страниц. Василисе даже пришло в голову, что на Эфларе, как в мире Гарри Поттера, картинки двигаются. Однако, конечно, оказалась неправа. Но эти иллюстрации были чудесны.

Она вздрогнула и едва не уронила книгу, когда Марк за ее спиной что-то сказал. Василиса, смущенная, вспомнила, что вообще-то находится в чужой комнате, затем быстро поставила книгу на место и обернулась к нему.

Ночные кошмары

Содержание

За пять дней

За четыре дня

За три дня

За два дня

За день

Эпилог

Комментарии (0)