В мир, где герои находят время на чушь вроде дружеских соревнований, показушную благотворительность и другую мнимую социальную активность, Кацуки Бакуго абсолютно не верил.

Слишком рано для того, чтобы расслабляться.

Стремление общественности перекроить привычные устои хотя и зиждилось на кровавой и показательной войне, всё ещё сталкивалось с огромным количеством препятствий. Мир невозможно откатить к заводским настройкам, нельзя стереть ластиком всё привычное в угоду счастливому будущему. И именно поэтому, заканчивая академию, Кацуки знал: он посвятит себя делу, ради которого  ежедневно восставал из пепла, а однажды и вовсе положил на алтарь собственное сердце. Он не собирался доказывать свою значимость красноречием или завоеванием всенародной любви. Только поступками.

Спасти как можно больше гражданских.

Посадить любого выродка, что встанет на пути мира.

Не допустить смерти ни одного героя. 

Озлобленные люди, больные ублюдки, рецидивисты и катаклизмы никуда не исчезли. А потому и работы всё ещё было предостаточно.

– Господин Бакуго, я ухожу. Доброй ночи.

Ёсико Кодзима ­– хорошенькая секретарь с посредственной причудой трансформации — заглянула в кабинет перед тем, как покинуть офис. Она часто задерживалась допоздна, хоть в этом и не было особой необходимости. Поговаривали, что Кодзима оставалась ради него. Но Бакуго не было дела до подобных нелепостей. Более того, ему казалось, что в просторном геройском офисе Genius, с его яркой и модной мебелью в стиле модерн, Ёсико смотрелась инородно. Она будто не улавливала самой сути работы на Цунаду Хакамада. Выглядела, как кукла из только что распечатанной коробки. Прежде чем ответить на любой, даже самый простой вопрос, она беспечно хлопала глазами и глупо хихикала. Как работник она была самой посредственностью и даже кофе варила отвратительно. Во всяком случае, так говорили. Кофе Кацуки не пил, да и вопросов Ёсико не задавал. Но он следил за тем, чем жило агентство, потому что наставник считал это важной частью его обязанностей.

– Доброй, –  злобный рык профессионального героя едва ли походил на тон, который хотелось услышать в конце рабочего дня. Так что  попытка попрощаться дружелюбным тоном закономерно провалилась. Но он слишком устал, чтобы выдать нечто более вежливое. Ёсико его отвлекала, как назойливая муха, как жвачка, прилипшая к подошве, как разговоры ни о чём на встречах одноклассников. С такими, как она, Кацуки предпочитал не пересекаться дольше необходимого. Да, Ёсико работала в геройском агентстве, имела лицензию, пусть и полученную совсем недавно, и всё же  назвать девушку героем у Бакуго бы язык не повернулся.

– Господин Бакуго, совсем забыла, – Ёсико облизала пересохшие губы, собираясь с силами, чтобы выдать: – я отправила на Вашу почту запрос о завтрашней совместной операции. Кажется, планируется штурм, но не хватает людей для эвакуации.

– Какого чёрта ты говоришь об этом только сейчас?

Кацуки подавил желание спалить дотла собственный стол, заваленный рабочими бумагами. Если сейчас он уничтожит результаты многочасовых трудов, то пожалеет уже через минуту.

– Какое агентство запрашивает помощь?

– Не уверена, что правильно запомнила, – промямлила Кодзима, сминая края рабочего платья в длинных и тонких пальцах. Кацуки подавил в себе изначальное желание рявкнуть что-нибудь про пустоголовую бестолочь или забывчивую дуру. Хотя оба варианта и казались подходящими, всей имеющейся тактичности хватило лишь на слегка грубоватое прощание.

– Ясно. Топай уже отсюда. Нечего засиживаться, толку всё равно никакого, – буркнул Кацуки, провожая спину секретаря замыленным взглядом.

Писанина его раздражала. Но Бакуго стойко принимал обе стороны медали собственной профессии. Он не пытался сбежать от закулисной рутины, выводя нужные цифры, сводя таблицы правительственных субсидий, не упуская не единой иены.

Когда Кацуки покончил с последним отчетом, стрелка часов приблизилась к одиннадцати. Впрочем, Бакуго это не сильно волновало. Он не торопился. Дома ждал разве что ужин, приготовленный ещё позавчера, да несколько нераспечатанных писем из агентств, предлагавших хотя бы временное сотрудничество.

Поднявшись из-за стола, молодой человек отключил технику и вышел в  общую зону. Здесь почти ничего не изменилось с его первой геройской стажировки. Разве что установили новый диван и повесили грушу, которую сам Бакуго приволок из дома. Собственно, только он ей и пользовался, в моменты особенного гнева.

Они находились в самом центре Токио: за панорамными окнами виднелись далекие небоскребы и тысячи неоновых вывесок, поражавших воображение. Но видом вечернего города Кацуки не обманывался. За всем этим великолепием скрывался мир, мрачный и суровый, не терпящий ошибок, не прощающий слабости. Ночной Токио для героя — бомба замедленного действия. К счастью, сегодня он не дежурил.

Кацуки спустился на первый этаж и швырнул ключи от офиса дремавшему герою. Рослый мужчина в тёмно-фиолетовом костюме поморгал, фокусируясь, а затем пробасил:

– Хоть бы ночка выдалась спокойной.

– А тебе лишь бы не работать, Катаро.

Смущенные оправдания Кацуки уже не слышал, он плотнее застегивал куртку, шагая в прохладную темноту. Автоматические створки пронзительным писком закрепили тот факт, что рабочий день на сегодня закончился. На служебной парковке байк Кацуки оставался в полном одиночестве. Все болваны из офиса по соседству торопились домой к семьям, на дружеские встречи, по другим важным делам. У Кацуки дела важнее работы случались слишком редко. Со вздохом Бакуго натянул шлем и повернул ключ. Привычное рычание успокоило тревожность, сметая сладостным рокотом эти утомительные сутки. Кацуки коснулся кожи на рукоятках и ощутил себя почти счастливым. Ничто больше не имело значения, ничто не могло вывести его из равновесия, ничто, кроме…

– Прошу, помогите! Мой сын! Его, он! – мимо лихо пронеслась рыдающая женщина. Вероятно, она не заметила его в тёмном углу парковочной зоны, потому что даже не обернулась.

– Твою мать, – он с силой рубанул по сиденью, – дерьмо!

Без наручей применение причуды ограничивалось, но времени, чтобы забрать их из офиса, не было. Кацуки, недолго думая, запрыгнул на мотоцикл, выезжая с парковки. Резкий шум пронзил окрестности и напугал женщину, которая всё ещё бежала по улице в поисках помощи.

– Ты совсем сдурела, старуха! Сама орёшь о том, что нужна помощь, и тут же хочешь, чтобы я тратил время на какую-то ересь.

Бакуго клокотал от злости, но всё-таки выудил из внутреннего кармана заламинированную корочку, засовывая её прямо под нос наглой дамочке. Гражданские порой вели себя невероятно глупо, строили невесть кого, пытались казаться сильнее, чем были на самом деле. Кацуки буквально ненавидел тупиц, считавших себя умнее остальных. Они не умели принимать помощь героев и всегда оставались недовольны результатом.

Без геройского костюма, ночью, он вполне мог не вызывать должного доверия, но человеку, который действительно ищет спасения, как правило плевать на лицензию, если появится тот, кто готов защитить.

– Говори живо, что стряслось, или я уйду нахрен.

Наставник наверняка был бы им недоволен. Кацуки явственно видел его глаза – единственный доступный способ понять, что Бест Джинс думает. За эти годы он хорошо научился считывать его настроение и отношение к происходящему по одному лишь взгляду. В отличие от своего вспыльчивого и совершенно нетерпимого ученика, Бест Джинс проявлял поразительное терпение, обучая его.

«Быть героем – это в первую очередь значит быть человеком, Кацуки».

И он старался. Изо всех сил старался не обращать внимание на глупость этого мира. На людей, вроде тех, кому в такие моменты важно наличие лицензии или его рейтинг в таблице. Конечно, улыбчивый Лемиллион нравился общественности значительно больше. Но Бакуго не испытывал никакой потребности в признании.

Женщина показывала пальцем в сторону крупного бара с яркой вывеской, около которого происходила какая-то невнятная возня.

«Очередная пьяная разборка людей, склонных к саморазрушению».

Для того, чтобы решить подобную проблему, не понадобилось бы применять способность, хотя для пущей убедительности и собственного успокоения он бы не отказался оформить парочку взрывов. Трое угрожающего вида байкеров в куртках с характерными нашивками удерживали внутри импровизированного круга парнишку лет пятнадцати. Последний, хотя и был бледнее смерти, зафиксировал на лице выражение непоколебимой твёрдости.

Этот принципиальный мальчишка, так отчаянно жаждущий борьбы, напомнил Бакуго другого такого же упрямца, готового броситься в бой даже тогда, когда всё, включая логику и физику, было против. Но даже таких, как он, можно сломать. И Кацуки Бакуго знал как никто другой, что, когда это случается, мир буквально раскалывается надвое. Именно поэтому таким, как эти ботаники, нужны рядом другие — более толстокожие личности вроде него. Люди, способные дать отпор, не смотря на мораль и привычные устои.

– Эй пацаны! – окликнул Бакуго. – Какие-то проблемы?

– Никаких проблем, герой хренов. Иди, куда шёл.

– Трое на одного? – мрачно проговорил про-герой, поравнявшись с отморозками. Двое из них были на полторы головы выше, но Кацуки ощущал собственное превосходство буквально каждой клеточкой тела.

– Тебе чего, жить надоело?

Ждать очередного словесного выпада в свою сторону было бесполезно. Перепалка непременно свелась бы к мордобою. А Кацуки невыносимо хотелось спать. Ещё чуть-чуть, и он сможет отдохнуть, а пока… резкий удар в живот ближайшему сопернику повалил того на землю. Двое других отшатнулись от Бакуго, лихорадочно соображая, не оказался ли этот выпад результатом потрясающего везения. Разумеется, при первом взгляде разница в габаритах как будто давала им преимущество. Поэтому, уже спустя несколько секунд усиленной работы извилинами, они бросились на Бакуго в попытке сбить с ног. Кацуки легко увернулся, раздражённо цокая языком.

– Неправильное решение.

Удары громадных кулаков посыпались со всех сторон. Не то чтобы профессиональному герою они могли нанести какой-то заметный вред, но дискомфорт ощущался весьма весомый. Бакуго не планировал поднимать шум, но нарушил собственную установку буквально спустя минуту.

– Да вы что, говнюки, реально решили, что справитесь со мной? – взревев, про-герой создал несколько взрывов, освещая улицу, а заодно перекосившиеся от ужаса лица отморозков. Бакуго разошёлся не на шутку, руки горели от искр: без костюма причуда, как и всегда, причиняла боль. И всё же эту боль он уже давно научился терпеть.

Ему понадобилось меньше трёх минут, чтобы заставить бандитов сверкая пятками убегать в противоположном направлении.

Парнишка поднялся с земли и протянул Кацуки руку. На его бледном личике проступили красные пятна не то смущения, не то восхищения. Но ещё до того, как Бакуго успел спросить, в норме ли он, счастливая мать сгребла сына в охапку. Она крепко обхватила его голову, осматривая лицо и шею.

– Они ничего не успели тебе сделать?

– Всё в порядке, мам, – пацан извернулся, чтобы пробормотать слова благодарности.

– Спасибо Вам! Большое спасибо, – сбивчивые бормотания теперь совсем не подходили на вызывающую просьбу показать лицензию. Возможно, она и сама не знала, что на неё нашло. Кацуки видел многих людей на грани отчаяния, он и сам не раз бывал там.

– За что они тебя? – скучающим тоном пророкотал Бакуго.

– Они хотели увести девушку с собой. Она плакала, я решил помочь, – шмыгая носом, пробормотал мальчишка, стирая со щеки следы от материнских слёз.

– Ну и зачем полез туда, видел же, что их больше? — шикнула мать, дёргая сына за рукав, чтобы и он склонил голову в знак благодарности. Кацуки поморщился. За все эти годы он так и не научился принимать положительную сторону профессии. Просто не знал, как реагировать. Это его работа — людей спасать. Он ведь не кланяется каждому, кто достойно выполняет рабочие обязательства.

Парень сглотнул и на мгновение зажмурился, а ещё через некоторое время вокруг него образовался небольшой пульсирующий пояс. Вероятно, мальчишка имел способность электрического типа.

Больше Бакуго ничего говорить не стал, просто кивнул и двинулся в сторону входа в бар. Он не мог объяснить собственное желание, но отчего-то очень хотел убраться отсюда поскорее. Мысли о сходстве пацана с Изуку лезли в голову всё настойчивее. К тому же стоило проверить заведение, а заодно справить нужду и помыть руки после непродолжительной потасовки.

Глава 1 Встреча, которой не должно было случиться

Алексей Кротов

AnGeL_T A.B.

Кацуки Бакуго не посещает пресс-конференции, не даёт интервью, не подписывает фото и не снимается в рекламе. 
Кацуки Бакуго чертовски занят, он спасает людей.

Boku no Hero Academia

Кацуки Бакуго/Очако Урарака

Тсую Асуи

Изуку Мидория

ОЖП

Номер из быстрого набора

ru-nomer-iz-bystrogo-nabora-aleksei-krotov-beta-angel-t-ab

Химико Тога умирала: медленно и неотвратимо. Кровь, так обожаемая и ценимая ею, покидала хрупкое тело. Очако ощущала прилив невероятного тепла и безотчётной горечи одновременно. Она ничего не могла сделать, не могла помочь. Она оцепенела, лёжа в луже собственной крови, глядя пустым взглядом в небо, где под действием её причуды растворялись, паря над землёй, тысячи копий Твайса.

Химико Тога умела любить. На краю гибели Урарака ощутила это особенно отчётливо. Она заслуживала любви не меньше, чем любой подросток, и, конечно, она не заслуживала смерти.

Химико Тога хрипло извинялась за то, что ранила её. Она рассказывала, как мечтала о жизни в мире, который принял бы её такой. С безумной улыбкой, с жаждой крови, влюбчивую, нестабильную. Она лежала рядом с Очако, как её более живая, пусть и всего на несколько минут, копия. Она была настоящей, и Урарака помнила каждое слово, каждый вздох, даже предсмертный хрип.

Вновь и вновь возвращаясь в этот день в своих кошмарах, Очако буквально чувствовала, как течёт и разливается вокруг липкая и горячая субстанция – её кровь. Чувствовала тепло чужой, незаслуженной жертвы, растекающееся по венам. Она ощущала это каждой клеточкой, снова и снова, будто, возвращаясь на поле боя, оказывалась там, где поверженные герои потеряли всякую надежду.

Очако знала, какой статус получила после той битвы, но никогда не считала, что заслуживает хотя бы малую толику тех почестей. Она могла поступить иначе, быть быстрее, не подставиться. Она могла бы спасти её. Дать возможность увидеть тот, другой мир, который принял бы её.

Очако погрязла в привычном сне. Она знала, что не может вернуться в тот день, не может ничего исправить. И всё-таки этот сон немного отличался от всех прочих. Сегодня Очако испытывала физическую боль. Болело нестерпимо, под закрытыми веками будто плясали яркие искры. Пробуждение наступило слишком резко, будто кто-то невидимой рукой вырвал из привычной картинки. Сон неумолимо отступал, предоставляя её в руки малоприятной реальности. Кое-как приняв вертикальное положение, Урарака попыталась вспомнить, как добралась до дома. После пятого бокала, который она опрокинула в себя, ничем не закусывая, память отказывалась восстанавливать события. Она пришла в этот бар, потому что не могла больше рыдать дома в одиночестве. В годовщину смерти Химико Тоги она буквально не могла никому сказать, что ощущает. Не могла объяснить. Она пришла к Изуку домой. Вчера ей казалось, что поговорить с Мидорией будет правильно. Тога ведь тоже любила его.

Разговора не получилось. К несчастью, алкоголь не вытравил из головы это выражение лица, мелькнувшее на его лице, прежде чем дверь захлопнулась. Какое-то сочувствие в перемешку с жалостью. Он считал её жалкой? Вероятно, ей стоило признать очевидное: Изуку Мидория не испытывал к ней и малой крупицы того, чего она от него ждала.

Очако ощущала себя беспомощной и слабой дурой, которая не смогла заинтересовать того, в ком так отчаянно нуждалась все эти годы. Она силилась вспомнить, вызывала ли такси, видел ли её кто-либо в таком плачевном состоянии. С ужасом отмахнувшись от язвительного голоса совести, точившего сознание, девушка наконец разлепила веки.

Волна непонимания вперемешку с миллионом новых вопросов, куда серьёзнее тех, что роились в сознании до сих пор, накрыла Очако, едва она осознала, что лежит вовсе не в своей кровати. Светлые чистые стены без намёка на привычные картины и полочки с сувенирами почти ослепляли. По всему периметру потолка протянута неоновая лента, а постельное бельё без морских узоров — однотонно-белое.

—  Очухалась? Тебе повезло, что сегодня у меня совместная операция, а не обычное дежурство.

Голос Кацуки Бакуго показался абсолютно инородным, разрывающим болезненно корчившееся сознание. Она не слышала его много месяцев — этот грубый рык, похожий на звериное рычание. И, если когда-то, в прошлой жизни, он приводил её в ужас, сейчас лишь раздражал барабанные перепонки.

Возможно, она до сих пор спит? Нырнула из одного кошмара в другой. Немного странный, конечно, но чего только ни выкинет сознание после забытия.

Урарака не закричала. В конце концов, ей приходилось видеть разорванные на куски человеческие тела, горы трупов, смерти в моменте. Но она была близка к желанию раскрыть рот и завизжать так громко, что треснула бы вся посуда. Как позволено обычным девушкам её возраста в таких ситуациях. Вместо этого девушка захрипела, в полной мере прочувствовав на себе слово "сушняк". Подумать только, до этого момента ей вовсе не приходилось употреблять подобных выражений. Прикидывая, не сможет ли она выбежать отсюда, не вступив в открытое взаимодействие с хозяином квартиры, Урарака слегка приподнялась на локтях, обнаруживая дополнительную переменную: из одежды на ней только удобные хлопковые трусики с пушистым кроличьим хвостом на месте пятой точки и мягкая чёрная футболка.

Она искренне считала, что этот факт заставит её испытать смущение, но вместо этого Очако принялась разглядывать самого  Бакуго. Сначала девушка с удивлением обнаружила на Кацуки кухонный передник. Затем в глаза бросилась небольшая серёжка в левом ухе. В руках гроза злодеев держал кухонную лопатку, а белые волосы удерживала повязка. Такую обычно надевала мать Урараки.  У неё самой подобной повязки не имелось, как и времени готовить что-то с отдачей, для которой она бы в принципе потребовалась.

—  Что я здесь...о, боже! —  она не закончила предложение, сотрясаясь от рвотного позыва, который скрутил органы в одно мгновение. Кацуки подтолкнул в её сторону заготовленный тазик и тактично отвернулся. Впрочем, из комнаты так и не вышел.

—  Чёрт, —  Урараку скрутило очередным призывом. Вот теперь чувство жгучего стыда требовало от содержимого желудка потесниться. Хотелось нырнуть в мягкие подушки этого дивана и вынырнуть уже у себя в спальне. Выплёвывая на дно тазика вчерашний скудный ужин, она не могла отделаться от мысли, что ожидала какого угодно исхода, но только не оказаться утром в доме Кацуки Бакуго.

—  Держи! —  бывший одноклассник протянул девушке полотенце и одноразовый комплект с зубной щеткой. Очако не стала задавать лишних вопросов относительно причины наличия подобного комплекта. Догадаться о том, что предусмотрительный Бакуго выдавал такие наборы всем девушкам, с которыми проводил ночь, труда не составило.

Проводил ночь! Ужаснувшись собственному предложению, Урарака округлила глаза:

—  Мы же не... —  беспомощно промямлила она, не в силах закончить унизительное предположение.

— Ты была не в том состоянии.

—  А если бы была в том?

—  Завали, щекастая, — Кацуки, очевидно, начинал заводиться. Белки его глаз покраснели, а руки сжали половник до предсмертного хруста. — Мы не спали. Это тебя интересует? Чисти зубы, завтракай и проваливай.

Завтракай? От такого поворота Урарака задрожала, и вовсе не от интоксикации. Кацуки в двух метрах от неё, несмотря на передник, повязку и полотенце в руках, выглядел устрашающе. И всё-таки он сказал "завтракай".

— А где...? — она слегка замялась, стараясь не смотреть на следы своих трудов в тазу рядом с диваном.

— Выход? — саркастически поддел молодой человек, перекидывая через плечо полотенце.

— Там, — он махнул в сторону небольшого коридора за аркой.

На этот раз Бакуго вышел из комнаты, закрыв за собой дверь, оставляя Очако наедине с поразительным фактом: она в доме Кацуки Бакуго. Требовалось больше времени, чтобы смириться с реальностью происходящего. Для верности девушка даже ущипнула себя за щёку: никакого эффекта, кроме очевидной боли, данный жест не возымел.

Квартира Бакуго не походила на холостяцкую берлогу. Не то чтобы она когда-нибудь до этого дня задумалась, как могло выглядеть жилище бывшего одноклассника. Но если задуматься, то в её представлении дом выглядел бы совсем иначе. Вместо тренировочных манекенов и следов многочисленных взрывов всё вокруг буквально сияло чистотой.  Кремовый диван с аккуратными подушками, письменный стол с ноутбуком, шкаф-купе во всю стену и стеклянный короб для геройского костюма. У неё тоже был такой. Только костюм там никогда не висел. Очако бросала его на спинку кресла, на пол перед кроватью,  иногда снимала прямо в коридоре, спеша избавиться от второй кожи и нырнуть под прохладные струи душа. Но никогда не прятала под стекло. Бакуго относился к профессии с куда большим пиететом, что, впрочем, в отличии от всего остального, совсем её не удивляло. Её одежда, аккуратно сложенная, обнаружилась на компьютерном стуле. От футболки разило табаком и спиртом, и ещё чем-то смутно сладким. Поразмыслив, девушка заключила, что Кацуки не будет против, если она останется в его (?) футболке, как бы это ни выглядело.

Электронные часы на журнальном столике показывали без пяти семь. Возможно, Бакуго был в комнате, потому что собрался разбудить её. Он ведь не знал, что сегодня у агентства плановая операция по захвату  контрабандистов.

В ванной ситуация не изменилась. По-прежнему идеальная чистота. Никаких разводов на серой плитке, махровые полотенца пахли кондиционером, средства для уборки расставлены по алфавиту в небольшой корзине, даже сандаловая свеча на краю раковины. Впрочем, восхититься свечой у неё сил не хватило: терпкий запах сандала вызвал новый приступ тошноты.

Девушка оглядела себя в предсказуемо чистейшем зеркале. Вид оставлял желать лучшего. И дело было вовсе не в растрёпанных волосах или небольшом синяке поперек скулы. Всё в Очако Урараке буквально выдавало её одиночество. Быть героем не равно быть одиноким чудилой. Но в последнее время она начинала сомневаться в этом. Шото и Яоирозу, Момо и Эйджиро. Они выглядели вполне способными сочетать несочетаемое. Может быть, ей просто не дано?

Прохладная вода обожгла воспаленную роговицу глаз.  Очако совершала последовательные и привычные действия почти на автомате, не отпуская мысль о том, что ей придётся выйти. Что-то сказать. Съесть завтрак. При воспоминании о еде внутренности протестующе восстали ноющей болью.

Она вернулась в комнату, чтобы избавиться от последствий утреннего позора. И когда сотое споласкивание не заставило таз сверкать, Урараке пришлось признать, что оттягивать дальше просто неприлично.

Кухня, в которую Очако прокралась несколькими минутами позже, сверкала чистотой, как и остальные помещения. Но, в отличие от других комнат,  она не походила на часть дорогого отельного номера. На широкой столешнице остались следы муки, а с пола Кацуки подметал бобы, упавшие кусочки бекона. Разогнув спину, парень окинул непрошенную гостью нечитаемым взглядом. Очако осторожно забралась за барную стойку, которая здесь заменяла стол. Она рассудила, что может оставаться в хозяйской футболке, раз уж скандала по этому поводу не последовало.

— Не знала, что ты готовишь.

Кацуки хмыкнул, раскладывая по тарелкам омлет с бобами.

— А я не знал, что ты бухаешь.

Очако вспыхнула, прикрывая щеки ладонями.

— Я вовсе не бухала. Я вспоминала...одного человека.

— Как бы то ни было, мне нет дела до твоих проблем, круглолицая. Я и так проявил чудеса благородства. Как правило, девушки в этом доме не завтракают.

Очако проглотила колкость, созревшую на языке. Он слишком по-доброму отнёсся к ней, да и собственные успехи на личном фронте едва ли были показательными. Омлет оказался невероятно вкусным и, несмотря на похмелье, жевался легко, будто пружинил на языке. Девушка старалась фокусироваться на еде, но не смогла удержаться от болезненного вопроса:

—  Ты ведь хорошо его знаешь? Почему он так со мной?

Бакуго не спросил, о ком идёт речь. И без имён было очевидно, что он понял.

—  Слушай, не впутывай меня в ваши сопли.

—  Извини, я просто подумала...

—  Тебе явно вредно много думать.

Она не обиделась. Очень хотела, но почему-то не смогла. Несмотря на то, что Бакуго всегда говорил грубо, его действия часто шли вразрез с любыми словами. Защитная маска, которую он использовал, чтобы отгородиться от всего мира, была чем-то похожа на её собственную. Только, в отличие от Очако, Кацуки надел её гораздо раньше.

— Вчера было три года со дня смерти Химико.

—  Я же, кажется, сказал, что эти сопли...

—  Дай я договорю, —  неожиданно для самой себя рявкнула Урарака. От подобной наглости Кацуки чуть не подавился куском омлета. Его лицо почти мгновенно поменяло оттенок, став угрожающе бордового цвета. Очако приготовилась к оглушительному крику, но Кацуки, напротив, молчал. В  глазах зажглось какое-то нездоровое любопытство, будто он дал ей несколько секунд для того, чтобы оправдать собственную смелость.

—  Я пришла к нему домой, хотела поговорить, сказать, что чувствую, вместе поговорить об этом. Ведь у него то же самое произошло с Томурой. Мы не сумели их спасти. Он должен был меня понять. Но Изуку выставил меня за дверь. Сказал, что прошлое тяготит его сейчас, что он хочет побыть один и во всём разобраться.  Но прошло уже три года. Чёрт возьми, три долбанных года. С тех пор, как он стал преподавать, мы почти не виделись. Но тогда, на выпускном, он сказал, что мы сможем попробовать. А теперь я, оказывается, прошлое, которое его тяготит.

— Ну, ты сказала долбанных.

—  Что тебя удивляет, —  Очако гневно задышала, откидывая волосы со лба. - Думал, я что, идеальная пай-девочка?

—  Ну, —  Бакуго склонил голову, —  примерно так и думал.

—  Я завидую тебе. Ты можешь не следить за тем, что говоришь и что делаешь. Все знают, что репутация у тебя так себе.

Очако пискнула, осознавая, что слегка перегнула палку.

—  Для человека, недавно блюющего в моей гостиной, ты слишком много себе позволяешь.

Урарака смутилась, уткнувшись в тарелку. Она никогда не рассматривала Кацуки Бакуго как человека, с которым можно поговорить о жизни. Несмотря на его близость к Мидории, их сложно было назвать  друзьями в привычном понимании этого слова. Да, они уважали друг друга, да, у них за спинами был большой опыт совместной работы, но после того, как Деку отгородился от всего мира, едва ли эти двое проводили вместе совместные уикенды.

Чувства к Деку камнем тянули её вниз, не давая сосредоточиться на работе. Девушке казалось, что она отпустила ситуацию, но с каждым разом становилось лишь хуже. Родителей в свои безответные чувства впутывать не хотелось, а Тсую и без того часто слушала её причитания. Но почему-то, высказав свои мысли Бакуго, героиня будто сняла часть той грязи, которой прикрывалась всё это время.

—  Доела? —  Кацуки протянул руку. —  Давай тарелку помою. А насчёт Мидории, —  буркнул он, отворачиваясь к мойке. — Он скоро отправится на очередной курс реабилитации. Так что не думай, что...короче, блять, ты тут ни при чём.

—  На курс реабилитации? —  ей снова стало дурно, к горлу вдруг подкатила тошнота, никак не связанная со вчерашним вечером. Если то, о чем говорил Бакуго, было тем, о чём она думала, то её собственные проблемы и терзания меркли в сравнении с этим. Героев на реабилитацию отправляли лишь с тяжёлыми расстройствами. —  Неужели у Мидории...?

— Будет хорошо, если ты об этом не станешь трепаться. Сказал тебе только, чтобы сопли не разводила. Ты ни при чем, — отчеканил Бакуго, с силой устанавливая тарелку рядом с кокосовой миской. Соседние блюда угрожающе звякнули.

Она не собиралась трепаться. Да, собственно, кому? А вот подумать обо всём услышанном очень хотелось. Если бы не сегодняшняя миссия, она непременно отправилась бы в любимую кондитерскую заедать информацию.

— Было вкусно. Спасибо.

— Я постираю футболку и передам, — она чуть замялась. — Через Эйджиро.

— И за то, что забрал вчера, тоже спасибо.

— Вали уже, щекастая, а то опоздаешь. Дверь можешь не закрывать.

Квартиру Кацуки Очако покидала в рассеянных чувствах. Во-первых, сама абсурдность ситуации выбивала из колеи. Например, что делал Кацуки в том баре? Насколько Очако было известно, он не употреблял алкоголь, так зачем же? Собирался снять девушку на ночь, а снял её? Урарака усмехнулась собственным мыслям, поднимаясь по лестнице к себе на второй этаж. Ей надо было переодеться, принять душ и покормить ручную мышь. Мышь досталась ей от мальчика, которого Очако вытащила из-под завалов рухнувшего здания. И только она — Хито —ждала её дома вечерами.

Кроме того, просто не верилось в то, что случилось с Мидорией. После всего, что они пережили, после всех его подвигов, после лишения способности. Он всё-таки не сумел справиться. И она не знала об этом. Он не доверился, возможно, потому что не хотел, чтобы она переживала, может, по каким-то другим причинам. Но не сказал правду, прикрывшись иными причинами. Значит ли это, что она не достойна даже того, чтобы он считал её близким человеком.

Очако обещала вернуться к этим мыслям позже, но, натягивая геройский костюм на плечи, она становилась профессиональной героиней Уравити. В этом облике она не могла позволить себе дать слабину или показать эмоции.

Уравити сильная. Она справится с любым дерьмом. Не то что Очако Урарака.

Глава 2 Завтрак на двоих

Кацуки ещё некоторое время собирался с мыслями, глядя на стул, где десять минут назад сидела Урарака.

Пятнадцать минут назад.

— Твою мать, — Бакуго тряхнул головой, вырывая себя из продолжительного бездействия.

Подумаешь, баба с ним позавтракала. Они не спали, он просто проявил уважение к ней, как к человеку, как к герою. Спасать людей, в конце концов, входит в его прямые обязанности, и плевать, что он сделал это в нерабочее время. Но до этого дня ему никогда не приходилось готовить две порции на завтрак. И Бакуго ни за что бы не подумал, что первой такой чести удостоится Уравити. Она так забавно выглядела, набивая рот омлетом. Орудовала палочками с такой быстротой, будто куда-то опаздывала. Кацуки знал: это чисто геройская привычка. Есть на ходу, где придётся, что получится. Он и сам питался похожим образом, несмотря на то, что за рационом следил весьма тщательно.

Странное чувство сдавливало грудь, не давая полноценно дышать.

Ему понравилось завтракать не в одиночестве? Неужели это ощущение теплоты могло возникнуть лишь потому, что кто-то сидел напротив?  Бред какой-то.

Кацуки вспомнил причину, по которой встретил щекастую в том баре.

Химико Тога. Круглолицая явно не оправилась после её смерти. Как и Деку, она свою персональную злодейку очень жалела. Сочувствие – недопустимая роскошь при

борьбе на разных сторонах. Кацуки не мог этого понять, но всё же принимал. Очако, в отличие от Мидории, не утратила силы, но это вовсе не уменьшало её возможных

Значит, – он взглянул на небольшой настенный календарь – вчера была годовщина битвы. В полной мере не получалось назвать день «годовщиной победы». Победа с

привкусом горечи слишком много стоила. То сражение имело множество последствий, вскрывая проблемы общества, как гнойные нарывы.

Сколько ещё героев пострадали не только внешне, но внутренне. Пара десятков уж точно собирались вчера за кружкой пива, чтобы помянуть павших товарищей.

И он мог быть среди тех, за кого вчера поднимали бокалы.

Именно поэтому он просто обязан стараться больше, работать усерднее, не жалеть сил. Чтобы оправдать данный ему шанс. Ведь в  тот день он родился заново.

— Кацуки, ты в курсе совместной спасательной миссии? — мечтательно пропел Бест Джинс. На том конце провода слышались звуки выстрелов, очевидно, наставник привёл новеньких в тир.

— Да, как раз собирался выдвигаться.

— Держи в курсе. И, — Бест Джинс выдержал картинную паузу, — не забывай, что это спасательная операция.

— Да помню я! — рыкнул Бакуго, отключаясь.

Обстоятельства различного толка вынудили героев быть осторожнее и осмотрительнее. Теперь много времени уделялось выслеживанию потенциальных преступных элементов, с дальнейшим обезвреживанием в наиболее безопасных зонах. Конечно, без лобовых столкновений не обходилось ни одно дежурство, и, тем не менее, их стало куда меньше. Ассоциация героев ответственно следила за уровнем нанесённых повреждений в каждом городе и старалась удерживать неуёмную геройскую энергию в узде.

Хотя Кацуки и бесил такой подход, он не мог не признать его логику. Кажется, Ёсико говорила, что направила информацию на почту. Бакуго раскрыл ноутбук и, активно щелкая мышкой, добрался до письма на корпоративном аккаунте. Стандартный бланк запроса с координатами и количеством запрашиваемых героев выглядел обычно, и еще вчера Бакуго без каких-либо эмоций, забил бы на карту сухие цифры. Но сегодня эмблема агентства Ганхеда вызвала какой-то шквал непрошеных ощущений.

Он только что избавился от щекастой в своей квартире, а теперь должен работать с её агентством на общей миссии? Даже с Киришимой они встречались не чаще пары раз в месяц. Вылазок в бар или обожаемого другом боулинга Кацуки вполне хватало, чтобы перекрыть всякую потребность в социальных контактах. И хотя предстоящая встреча носила исключительно рабочий характер, Бакуго заключил, что Очако Урараки слишком много в его жизни.  Кацуки скрипнул зубами, вспоминая круглое лицо, обрамлённое каре каштановых волос. Он не назвал бы её привлекательной и даже не мог ответить на вопрос, стал бы спать с ней при других обстоятельствах. Но что-то однозначно произошло в его сознании, связанное с этим пресловутым совместным завтраком. Что-то, совершенно из ряда вон выходящее. И это бесило. Почти так же сильно, как спасательные миссии.

В эвакуационных мероприятиях, тем более в тех, что надлежало проводить с особой скрытностью, Кацуки участвовать не любил. Если нельзя гаркнуть на зазевавшегося гражданского, который пытается забрать с собой любимую дрель и еще с десяток ненужных вещей, то операция превращалась для него  в самое настоящее мучение.

Тем не менее, ко всему, что касалось работы, Кацуки Бакуго относился со всей серьёзностью, не позволяя себе пренебрегать даже самыми пренеприятными миссиями. Поэтому в назначенное время он оказался в приёмной геройского агентства Ганхеда. Юная героиня с ярким макияжем за столиком в центре большого холла то и дело бросала восторженные взгляды в его сторону. Вероятно, она выполняла роль координатора, так как её рабочее пространство больше напоминало место недавно разорвавшейся бомбы с документами. За её спиной во всю стену расположилась какая-то невнятная инсталляция с вазочками и колбами, заполненными цветами и ягодами в эпоксидной смоле.

— Герой Взрывоубийственный Бог Динамит, — отчеканил Бакуго, приблизившись к столику и смерив девушку холодным взглядом. С этого расстояния её губы казались похожими на две переваренные гёдзе.

— Да-да, Вы в качестве подкрепления? — суетливо затараторила героиня, чуть не уронив внушительную стопку с бумагами. — Распишитесь о прибытии, пожалуйста, - Бакуго послушно поставил индивидуальную печать на нескольких стандартных бланках. — Вас записали в тройку С, машину подадут через пятнадцать минут.Вы можете подождать транспорт здесь, — она махнула рукой в сторону одной из банкеток. Опускаясь на мягкое сиденье, Кацуки искренне надеялся, что с Очако они просто не пересекутся. В конце концов, в её агентстве состояло множество героев помимо Уравити. Хотя и с лягушкой он пресекаться бы не хотел.

Тсую вызывала смесь странных эмоций. С одной стороны, её пронзительное упорство было достойно уважения. С другой же, она часто строила из себя невесть кого, пытаясь залезть к людям в душу ещё в годы учебы. Попыток морализаторства Бакуго терпеть не мог. Святых не бывает, а уж в безгрешность лягушки Кацуки не верил вовсе. На своём опыте он уяснил: слишком хороший может быть опаснее, чем откровенный говнюк.

И тут дверь ближайшей к нему комнаты слегка приоткрылась. До Бакуго донёсся обрывок диалога, явно не предназначенного для его ушей:

— ...Я уже пыталась, Асу. Сто раз! Если бы я могла так просто выбросить его из головы.

Бакуго выругался, тут же определив участниц разговора. Голос круглолицей казался бесцветным. Будто все эмоции из неё выкачали, запечатали в отдельную колбу и поставили в ряд с этими омерзительными вазочками на стене агентства.

– Тебе надо жить дальше, милая. На нём ведь не заканчиваются мужчины, ты достойна куда большего, – проквакала лягушка в ответ, а затем дверь распахнулась и Кацуки встретится взглядом с Ураракой, которая остановилась на пороге, раскрыв рот, не успев ответить. Тсую, вышедшая следом, не обратила на секундное замешательство никакого внимания.

– Ого, Бакуго. Не ожидала тебя у нас увидеть. Что-то случилось?

Так как Кацуки в этот момент всё ещё переваривал сказанные Фроппи лицемерные слова якобы утешения, координаторша оказалась весьма кстати:

– Это подкрепление от агенства Бест Джинса.

– Вот как, – Тсую совладала с удивлением и пропустила Очако вперёд, чтобы запереть кабинет. – Наша машина уже снаружи. Думаю, стоит поторопиться.

На заднем сидении выделенного агентством автомобиля было чертовски тесно. Кацуки предпочёл бы передвигаться привычным способом, но так он был слишком заметным. Поэтому пришлось втиснуться в авто между круглолицей и лягушкой. Его коленки предательски катались бёдер Урараки, но она о чём-то бесконечно болтала с подружкой, совершенно не обращая на него прикосновение никакого внимания.

Командный центр располагался в трёх кварталах от точки с целями, в жилом доме. Водитель остановился около небольшой лавки с овощами и, пожелав героям удачной миссии, скрылся в потоке других машин. Кацуки следовал за девушками, стараясь собрать мысли в кучу. Бессонная ночь, а заодно не вполне привычное утро, давали о себе знать. Пока лягушка и круглолицая проходили проверочные процедуры у входа, Бакуго прикидывал, как много времени займёт операция и успеет ли он забрать мотоцикл от офиса. Очако вела себя, как обычно, ни чем не выдавая того факта, что завтракала в его квартире. Никакого смущения или жеманности, неловких пауз или нелепых оправдательных фраз. Она в принципе выглядела иначе. Бакуго сотню раз видел её в геройском костюме, но сегодня осознал в полной мере, как именно костюм менял человека. Он понял, о чём она говорила. Бакуго не носил масок, даже надевая геройскую форму, он оставался собой, а не становился тем, кем люди хотели его видеть.

– Поднимите руки, – пробасил громадный герой с плетью в руке. Бакуго скривился, но всё же дал себя осмотреть. Затем несколько членов команды поддержки просканировали Кацуки датчиками, способными выявить причуду хамелеона.

– Ваш проверочный код.

– Шесть, шесть, два, шесть, два, четыре, два.

Невысокий парнишка лет пятнадцати, очевидно, студент Академии на практике, сверился с записями и посторонился, пропуская Бакуго внутрь. Чужие центры частенько вызывали у Бакуго желание разораться. Если он руководил операциями, то не допускал подобного хаоса внутри штаба. Повсюду сновали герои и члены команды поддержки, буквально сбивая друг друга с ног. Аппаратура для наблюдения занимала добрую половину стола с картами и схемами перехвата. Света едва хватало, чтобы разглядеть собственное имя на геройской лицензии, ведь каждое окно было затянуто тёмной тканью для голографической проекции. С другой стороны, обстановка в командном пункте не имела значения, если снаружи всё было спланировано достаточно качественно. Что ж, ему хотелось верить, что именно так обстояло дело.

– Надо же, – на плечо Кацуки опустилась тяжёлая рука героя Ганхеда. Он собственноручно руководил происходящим. – Сам Взрывоубийственный Бог Динамит, я же правильно сказал? – он опустился к самому уху Бакуго, чтобы произнести последнюю фразу. Коллеги нечасто произносили его геройское имя целиком, а старшие и вовсе любили подтрунивать, но Качан абсолютно равнодушно относился к чужой критике и пустым усмешкам. – Не думал, что увижу тебя на спасательной миссии.

– Мы сами в шоке, – промурлыкала лягушка, не дав ему и рта раскрыть, появляясь за спиной из ниоткуда. Бакуго поморщился от прикосновения её ледяных пальцев к своей шее.

– Вам достался квадрат C, – Ганхед подвёл троицу к небольшой карте района, разделённого на условные сектора. Квадрат с буквой L – сектор базы преступной группировки – располагался довольно далеко, а потому дополнительной маскировки не требовалось. Больше спасательных миссий Бакуго ненавидел разве что те, где приходилось надевать гражданский костюм и всем подряд тыкать под нос лицензию.

С гражданскими у Кацуки не складывалось. Резкий тон, взрывной характер, бескомпромиссность и злобное рычание ожидаемо отпугивали тех, кого Бакуго прикрывал собой. Но, несмотря на это, за его спиной всё ещё охотно прятались. В конце концов, он не психолог. И, несмотря на низкий рейтинг общей репутации, геройская слава Взрывоубийственного Бога обеспечивала ему седьмую строку в общем списке.

Ганхед подробно объяснил все цели и задачи, снабдил их передатчиками и передал координаты спасательных автомобилей. Всё выглядело действительно хорошо спланированным и подготовленным. Краем глаза Кацуки приметил готовую к приказу «наступать» группу захвата. Среди них парочка знакомых персонажей, но в основном новички.

«Значит, – подумал Кацуки, – операция пустяковая, так вот, почему Ганхед так удивился, когда меня увидел».

Спустя полчаса стандартного инструктирования троица покинула центр и направилась в определенный им гражданский сектор.

– Кацуки, мы с Тсую займёмся этой стороной, а ты…

– Да знаю я, – рявкнул Бакуго, уже с силой продавливая кнопку звонка на яркой лакированной двери. Послышалась невнятная возня, затем щелчок замков, и, наконец, на пороге возникла взъерошенная девушка. При виде профессионального героя в костюме хозяйка дома пискнула и поплотнее запахнула шёлковый халатик.

– Эвакуация района…мэм, – последнее слово Бакуго буквально выплюнул, сделав над собой явное усилие. Бэст Джинс, вероятно, оценил бы попытку казаться дружелюбнее.

Главное правило – не материться на работе.

– Эвакуация, но мне надо…ох, минуточку, – девушка суетливо забегала по прихожей, хватаясь за все предметы, что попадались под руку.

Кацуки игнорировал миллион вопросов из разряда «а надолго», «а куда», «а что происходит», мысленно отсчитывая две минуты. Ровно столько он обычно давал своим подопечным в случае не экстренной эвакуации. Девушка успела взять сумочку, расшитую золотой тесьмой, накинуть свитер и плащ, прежде чем Кацуки бесцеремонно вытолкал её из прихожей.

– Я сопровожу Вас к машине, мэм. В доме еще кто-нибудь есть?

– Только я. Но разве, я, мне нужно ещё…

Кацуки начинал терять терпение.

– Операция плановая. Это не должно занять много времени. Через несколько часов Вы сможете вернуться домой.

Сейчас это была самая длинная успокаивающая фраза, которую Бакуго смог из себя выдавить. Он всё ещё держал девушку под локоть, а сам краем глаза наблюдал за тем, как щекастая, заботливо поддерживая под руку пожилую даму, помогала ей спуститься со ступеней. Урарака действовала быстро, несмотря на то, что буквально лучилась вежливостью и добродушием. Он не заметил ни единого лишнего движения. В какой-то момент Очако поймала его взгляд и тепло улыбнулась.

– Вы сломаете мне руку! – взвизгнули слева, и Кацуки разорвал зрительный контакт, ослабляя хватку. Задумавшись, он не рассчитал собственную силу. – Возмутительно, – прошипела девушка, однако сделала это достаточно тихо, чтобы не гневить своего сопровождающего.

Выделенные Кацуки пятнадцать домов он обошел за стандартные для такого количества пятьдесят минут. К концу эвакуации молодой герой чувствовал критическую необходимость что-нибудь взорвать. Подошедшие к нему спустя десять минут Цую и Очако, напротив, выглядели весьма довольными.

– Быстро справились, – произнесла Урарака, разворачиваясь. – Мы уже доложили в центр. Надеюсь, что операция пройдёт по плану. Благодарим ваше агентство за содействие, Кацуки.

Бакуго фыркнул. Очако говорила выверенные годами слова, которые он слышал уже бессчётное количество раз. Она даже улыбалась так, как того требовала общественность. Но он-то хорошо знал, что вчера эта идеальная во всех смыслах героиня топила горе на дне бутылки. И теперь, после того, как он видел её такой, было странно воспринимать Урараку, как правильную пай-девочку. Нет, в глубине души он всегда знал, что она не так проста. Просто раньше ему не было никакого дела до чужих демонов.

Номер из быстрого набора

Содержание

Глава 1 Встреча, которой не должно было случиться

Глава 2 Завтрак на двоих

Глава 3 План, который пошёл не по плану

Глава 4 «Потому что тебе плевать...»

Глава 5 (часть 1) Опьяняющая жара

Комментарии (0)