Деви прошла вглубь своей новой спальни, слушая шаги Кристиана за ней. Теперь официально — Дивия де Клер, жена генерал-губернатора, лорда де Клера.

Вопреки ожиданиям, она не испытывала глубокого горя по этому поводу — жизнь ей не казалась разрушенной, сердце её было свободным, и она по-прежнему улыбалась, не погибая даже чуть-чуть от жалости к себе. Конечно, она злилась на ликующих Видию и Раджа, немного на Камала — за то, что позволил, но в глубине души Деви знала, что именно так всё и произойдёт. У дюжины был план, и от Деви требовалось лишь следовать ему, направляя Кристиана к решениям, благоприятным для Индии, а если представится возможность — аккуратно его устранить. Но об этом говорить было ещё рано — пока от Деви ждали только блестящего исполнения роли верной жены и союзницы.

Она подошла к постели и села на её край, поймав на себе внимательный взгляд Кристиана. Что он сделает сейчас? Деви не боялась его лично, но опасалась его влияния на судьбу своей страны. Кристиан не казался ей пугающим человеком, но виделся властным и целеустремлённым управленцем, который мог вывернуть любое дело в свою пользу, прижать к ногтю, а если потребуется — раздавить. Он всегда был осторожным и деликатным в высказываниях, но в то же время во всём его облике таилось достоинство; казалось, он обладает несгибаемым стержнем, пробивным характером, и за обманчивым внешним изяществом скрывалась внутренняя твёрдость и сила. Его учтивость была не трусливой и раболепной, но властной и сдержанной, демонстрирующей, что за каждым словом стоит взвешенное решение, цель, смысл — Кристиан ничего не говорил просто так, и сердить его точно не следовало.

Он спокойно направился к столу, развернул стул за спинку и сел так, чтобы они с Деви могли видеть друг друга. В его жестах сквозило некоторое напряжение и скованность, однако он по-прежнему источал уверенность в себе.

Деви отчего-то удивилась вопросу, хотя это понятно — не сразу набрасываться на женщину, а сперва поговорить, тем более разговоров у них случалось так мало. В сущности, она совершенно не знала Кристиана. Он сидел прямо, пальцами слегка сжимая подлокотники, что выдавало внутреннюю нервозность, но молчал, ожидая ответ. Деви улыбнулась:

— Роскошное… Впечатляющее празднество, подобных которому люди не видели до сегодняшнего дня. Я рада быть его частью. А вам?

— Я впечатлён так же, как и вы.

Неловкое, почти осязаемое молчание повисло в пространстве, но Деви из вредности решила не помогать разрядить обстановку, желая посмотреть, предпримет ли Кристиан попытку спасти разговор, и насколько эта попытка будет жалкой или успешной. Они смотрели друг на друга прямыми взглядами, словно участвовали в безмолвном поединке, и Кристиан сдался первым, устало переводя взгляд к окну.

Деви стало не по себе — она не могла встать и уйти куда-либо, не могла начать раздеваться, чтобы лечь спать, потому что перед ней сидел её муж, и сегодня должна была состояться их первая брачная ночь, а Кристиан пребывал в неопределённом настроении, бездвижный и молчаливый. Это угнетало: хотелось уже поскорее покончить со всем.

Она поправила волосы, как бы кокетничая, и непринуждённо спросила:

Кристиан вновь посмотрел на неё взглядом, не выражающим ничего.

— О моей биографии вы хорошо осведомлены.

Вот уж тоже вредный какой… Лбами будут сталкиваться только так. Деви невозмутимо настояла:

— В вашей биографии ничего не сказано о том, какой вы человек. Мне бы хотелось узнать мужа поближе.

Он прищурился, будто выискивая, есть ли хоть процент искренности в её просьбе, затем глубоко вздохнул.

Его взгляд бегал несколько мгновений, словно Кристиан придумывал, с чего начать, затем замер в невидимой точке перед собой и снова обратился к Деви.

— Ровные отношения с людьми — не моя сильная сторона. Я довольно экспрессивный и вспыльчивый человек, хотя стараюсь держать себя в руках. От природы я мстительный и злопамятный, но умение поставить себя на место другого делает меня понимающим и отходчивым. Во мне много противоречий и несочетающихся качеств. Порывистая и злая часть меня стремится к справедливости и упорядоченности, чувствительность стремится к рациональности. Это то, каким я был создан, и то, что полностью изменить нельзя, но можно попытаться сгладить.

Его речь была плавной, размеренной и красивой, как у опытного оратора.

— Я смотрю на мир и отношения между людьми с приземлённым скептицизмом, но мои мечты нежные и возвышенные. Я распределяю людей в группы, чтобы систематизировать моё отношение к ним, но в итоге каждого человека рассматриваю через призму его личностных качеств, а не ярлыков. Я знаю и вижу людей насквозь, но продолжаю их изучать с неиссякаемой заинтересованностью. Я стремлюсь находить связи, но дорожу свободой, поэтому отдаляю и приближаю людей, не угождая ни одному из своих желаний. Иногда мне кажется, что никто не в состоянии меня понять, а иногда — что я настолько близок к людям, что сливаюсь с ними и теряю свою идентичность; из крайности в крайность, и никогда — посередине. Глубоко чувствующий человек, стремящийся к успокоению, которого никогда не достичь.

Последняя фраза была брошена как бы в пустоту, сказанная скорее себе, чем Деви. Он замолк; взгляд его из рассеянного и задумчивого, обращённого вовнутрь себя, возвращался в реальность, обретая прежнюю осознанность. Деви смотрела на него, не зная, как реагировать: Кристиан сказал так много и одновременно ничего конкретного.

Он печально улыбнулся:

— Хотел стать ближе, а вместо этого возвёл стену. Откровения редко идут на пользу.

Ощутив в себе внезапный порыв, Деви встала с постели, лёгкой и мягкой поступью направляясь к нему. Кристиан следил за ней цепким, сосредоточенным взглядом, не шелохнувшись, не изменив своего положения, ничем не выдавая, взволнован ли он, удивлён ли, но вот Деви оказалась перед ним, и он поднял бесстрастный выжидающий взгляд.

Она смело, но аккуратно взяла его лицо в ладони и проговорила с убеждённой интонацией, переходя на «ты»:

— В том, что возвёл стену. Я здесь, перед тобой. Касаюсь тебя. И не вижу никакой стены.

Он поджал губы, словно размышляя над ответом, и вдруг спросил:

— Думаешь, мне удастся пленить твоё сердце?

Его действительно беспокоит 

Деви победоносно улыбнулась:

— Если проявишь упорство и изобретательность. А мне — твоё?

Её растрогала такая поразительная готовность пожертвовать собой во имя сближения двух государств. Он действительно был готов отдать Деви своё сердце? Если да, то его самоотверженность не знает границ. А если нет… он великолепный актёр.

С другой стороны, полюбить её не сложно — она ведь молода и красива, богата и обладает властью. Да, полюбить Деви — проще простого, это приятно и выгодно, и она смотрела на Кристиана, испытывая двойственные, странные чувства: необъяснимое, едва уловимое притяжение и лёгкую тревогу, хотя сердце её не болело ни любовью, ни страхом. Несмотря на то, что фактически он был её врагом, Деви влекло к Кристиану, и это влечение она никак не могла оправдать. Она всё ещё держала его лицо, чистое и прекрасное лицо в своих ладонях, и его сияющие глаза были устремлены прямиком в её душу. Да он ведь красив… Аристократическая, утончённая красота, строгие, но изящные черты лица — его словно нарисовал умелый художник, собираясь воплотить красоту всего мира в одном-единственном лице. Кроется ли за чарующим обликом столь же чарующий внутренний мир, или ему повезло обладать лишь яркой обёрткой, прячущей прогнившую суть?

Кристиан, видимо, распознав во взгляде её переживания, произнёс:

— Сегодня наша первая ночь… Я не сделаю ничего против твоей воли. Только с твоего согласия.

И ответ сорвался с её губ прежде, чем она успела обдумать:

Его взгляд, ставший вдруг выразительным, чувственным, спокойное ожидание её действий (Кристиан не отстранялся), его участившееся дыхание — заставили Деви в одночасье пылать. Это было так странно. Никогда прежде она не испытывала подобных желаний, но вот они глядели друг на друга в этой дорого обставленной шикарной спальне, и не замечали ничего вокруг. Деви стояла очень близко к нему, но придвинулась ещё ближе, и Кристиан положил руки на её талию, поглаживая неторопливо и нежно. Деви наклонилась, сражённая притяжением, и губы их встретились в поцелуе, робком и осторожном, длящемся катастрофически мало, чтобы разъединиться в следующий миг. Деви посмотрела на Кристиана, Кристиан посмотрел на неё, и каждый из них как бы спрашивал: «Всё идёт хорошо? Ты правда этого хочешь?»

В его глазах она прочитала однозначное, чёткое «да» и впилась в его губы уже увереннее; углубив поцелуй, она прильнула всем телом, позволяя крепко себя обнять, и его касания, его губы и руки вызывали в ней невероятно бурную реакцию. Словно пронизанная током, Деви его целовала и целовала, несдержанно, страстно, удивляясь собственному порыву и зарождающемуся вожделению. Кристиан был нежен с ней; он не соревновался, не подавлял её натиск, а подчинялся, будто именно того и ждал, и Деви подумала, что, наверное, управлять им будет не так уж и сложно, если он рад поддаваться, но мысль эта растаяла так же быстро, как появилась.

Он отпустил её губы и перешёл с поцелуями к шее, прижимая Деви к себе; ладони блуждали по её телу, повторяя изгибы, изучая их, различая талию, бёдра и ягодицы. Он прикасался без робости и стеснения, но не сносил мощью желания, а будто дразнил, чтобы Деви не выдержала и напала на него сама. Казавшийся прежде холодным и отстранённым, себе на уме, сейчас Кристиан её согревал, и от тепла его ласк Деви становилось невыносимо жарко.

Она тяжело вздыхала от поцелуев, и каждый вздох ей казался пропитанным сладостью, мягкой, тягучей, словно нектар. Кристиан не спешил, а Деви, уже готовая взорваться от возбуждения, ощущала себя ужасно бестактной в своём нетерпении, что удивляло её опять — это же её первый раз, но она трётся о Кристиана, как опытная любовница. Ей захотелось, чтобы он её успокоил, утолил то желание, что в ней пробудил, ничего толком для этого не совершив. Почему она завелась так быстро, почему не боится? Почему так мучается и горит?

Кристиан поднялся со стула, придерживая Деви за талию, и внутри разлилось возбуждение с новой силой, когда увидела, вспомнила, какой он высокий, какие широкие у него плечи, какой он весь… привлекательный. Неплохо для нежеланного брака.

Он выглядел заинтересованным в близости, но не взбудораженным; в нём не было отчаянной похоти — Кристиан по-прежнему держал себя в руках, и тиски его жёсткого самоконтроля смущали Деви; он словно выжидал, когда она в чём-то оступится. Он её обошёл, останавливаясь за спиной, принялся развязывать ленты на свадебном платье, и Деви выпрямилась, ощущая, что ноги дрожат. Его руки двигались нарочито медленно, как если бы за отсутствием спешки он пытался скрыть разыгравшиеся нервы; она чувствовала горячее дыхание, жгущее шею, и Кристиан молчал, молчал оглушительно, создавая невыносимое напряжение, накаляя и без того нестабильную обстановку.

Плотно затянутый корсаж разошёлся, ослабляя давление на грудь, живот и спину; Кристиан мягко огладил ей плечи, спуская рукава вниз, обнажая Деви, и она высвободила руки, позволяя платью соскользнуть на пол, а за ним и невесомой сорочке, оставаясь совершенно нагой. С волнением повернулась к нему… Кристиан смотрел с плохо скрываемой алчностью во взгляде, с жадностью, готовой прорваться наружу сейчас же, захлестнуть своей силой, и у Деви перед глазами всё поплыло. Дрожащими руками коснулась его мундира, начиная расстёгивать пуговицы, и Кристиан следил за движением её пальцев с пожирающим вниманием.

Деви нервно усмехнулась:

— У лорда де Клера такой опасный вид… будто желает меня съесть.

Кристиан ответил серьёзно, без тени улыбки:

Деви сглотнула, из-за беспокойства и возбуждения продолжая дурачиться:

— Тогда… не будет ли он так любезен помочь мне расправиться с его одеждами?

Он коротко кивнул, продолжая её действия, снимая мундир, за ним фрак и рубашку, оставаясь в одних брюках, а Деви смотрела на его тело, бледное и стройное, на его подтянутый, рельефный торс, на красивые руки, где лишь слегка были обозначены мышцы, и весь он выглядел таким замечательно сложенным, таким гармоничным, таким горячим, пылающим от жажды близости с ней, что Деви едва стояла на ногах. Он коснулся ладонью её талии, уверенно и аккуратно, не внушая страха, а только волнение, трепет и дрожь. Тёплые длинные пальцы легонько надавили на кожу, и Деви тяжело выдохнула, не понимая, как до сих пор не рухнула на пол без сознания.

Увлечённый созерцанием её фигуры, Кристиан провёл рукой выше, достигая груди. С нежностью накрыл ладонью, поглаживая, большим пальцем задевая твердеющий сосок, и Деви не сдержалась — видимо, Кристиан правда её провоцировал, чтобы сама на него кинулась. Она обхватила его шею, решительно наклоняя к себе для поцелуя, и Кристиан без колебаний, стремительно покорился. Деви пятилась к постели, целуя его, увлекая его за собой, и вдвоём они шли наугад, вслепую, не в силах оторваться друг от друга.

Кристиан придержал Деви, не позволяя упасть, и аккуратно уложил её на мягкие свежие простыни, располагаясь сверху, не прерывая страстного поцелуя, прикасаясь к ней без смущения и стыда. Ведомая безудержным и каким-то совершенно неуёмным влечением, Деви выгибалась, трогая его спину, и поцелуями, влажными, чувственными, Кристиан спустился вдоль её тела, задерживаясь на груди. Бережно сдавливая ладонью, втянул сосок в рот, посасывая, прижимая языком, и ласкал так поочерёдно, переходя от одной груди к другой и возвращаясь, повторяя сначала. Деви гладила его плечи, опьянённым взглядом смотря на него.

Кристиан направился ниже, останавливаясь между широко разведённых бёдер, и Деви застыла, понимая, что Кристиан желает её приласкать. Он оставлял поцелуи совсем рядом с лоном, но не касался его, а Деви вся дрожала лишь от одного его вида — так нежно целующего между ног. И вот он провёл языком по нижним губам… Мокро, длинно, с нажимом, так хорошо, что Деви издала жалобный, задушенный стон и тут же вцепилась в его ладони, покоящиеся на её бёдрах. Кристиан бросил мимолётный пламенный взгляд на неё и продолжил ласкать, приводя этим Деви в полнейший восторг.

Он приподнял её ягодицы, проникая кончиком языка, и её сладкий стон эхом пронёсся по комнате, его язык скользил легко и безумно приятно. Она подавалась вперёд, двигая бёдрами навстречу ему, чуть ли не плача от наслаждения — настолько приятно Кристиан её целовал. Удивительно: она не была влюблена, но испытывала такие яркие чувства; захватывающее, всепоглощающее вожделение расплескалось по телу, делая её жадной и невменяемой. Ей хотелось двигаться дальше, хотелось позвать Кристиана, притянуть к себе и поцеловать, но отчего-то природная дерзость и смелость испарились, наверное, из-за отсутствия опыта — всё-таки это её первый раз — и, смущённая удовольствием, она глядела вниз, наблюдая, как Кристиан ласкает её.

Он наконец отстранился, оставив последний мягкий поцелуй на нижних губах, вытер рот тыльной стороной ладони и посмотрел на Деви помутнённым взглядом, как если бы смотрел сквозь туман — глаза его красноречиво сказали, как сильно ему понравилось, что с ней делал сейчас. Он сел у её ног, расстёгивая брюки, снимая с себя, и Деви следила за ним с напряжённым, взбудораженным вниманием, ужасно стесняясь, но разглядывая его обнажённое тело. Он навис сверху, и Деви, нервная, заведённая, охваченная стыдом и мучительной страстью, вцепилась в него, притягивая к своим губам, судорожно целуя его, чувствуя на языке собственный вкус. Она ощущала, что и Кристиан взвинчен, что дыхание его дрожит, и кожа его была горячей-горячей, словно весь он в огне.

Он отлепился от её рта, бросил взволнованный взгляд вниз и направил себя рукой; Деви застыла в ожидании, в следующий миг почувствовав нарастающее давление между ног, затем — резкую боль растянутых мышц, и следом — его твёрдый член в ней, внутри. Она зашлась сдавленным стоном, нахмурилась, и Кристиан к ней тотчас прижался, не двигаясь снизу, но осыпая поцелуями её лицо, утешая её таким образом, извиняясь.

И Кристиан с величайшей осторожностью толкнулся ещё раз.

Он двигался мягко и нежно; его тело, стройное и лёгкое, но крепкое и жилистое, казалось ей притягательным и красивым. Совсем не тяжёлый, он плавно входил, сохраняя размеренный, чувственный ритм; его бёдра, соприкасаясь с кожей, слегка надавливали на внутреннюю сторону её бёдер при каждом проникновении, но это походило скорее на ласковые поглаживания, чем на толчки. Приятно настолько, что Деви постанывала, изумлённая его аккуратностью, — приятно до умопомрачения.

Ей захотелось услышать его голос, но она не знала, о чём спросить, когда он ею владеет, потому прерывисто позвала:

Он тут же остановился, заглядывая в глаза.

 Почему-то это простое, обычное слово, наверняка стандартное для обращения к жене, взволновало её, и Деви, охваченная смущением, не смогла подобрать выражений, чтобы точно описать свои чувства, будто признание содержит больше интимности, чем физическая близость.

Она покачала головой, отвечая на его взгляд:

Словно в попытке разгадать, что с ней происходит, Кристиан пристально всматривался в её глаза пару мгновений и вдруг повторил:

Деви ощутила, что вся дрожит, а Кристиан, понимая, какой властный эффект возымели его слова, возобновил движение, целуя её шею, шёпотом расточая нежности:

— Милая моя… Нежная, ласковая…

Он двигался медленно, так, что мог продолжать говорить:

— Я постараюсь завоевать твоё доверие. Я бы хотел, чтобы ты полюбила меня… чтобы мы были заодно.

Его слова звучали искренне, обезоруживающе откровенно, а объятия были так бережны и нежны, что Деви невольно забыла, 

 должна к нему относиться. Разве могла она ненавидеть этого чуткого, внимательного мужчину, который мог бы прибегнуть к запугиванию, чтобы взять своё, ведь отныне Деви принадлежала ему, но вместо этого стремился расположить к себе пониманием и открытым сердцем? Они оба оказались в одинаковом положении, но Кристиан решил стать тем, кто совершит первый шаг на пути к сближению, что, наверное, тоже было непросто.

Он проникал, двигаясь с нежностью, покрывая её шею горячими, влажными поцелуями, обнимая Деви, стараясь доставить ей удовольствие, ни на секунду не причиняя боль. Его член, большой и твёрдый, глубоко скользил между бёдер, приятно задевая внутри, заставляя Деви дрожать. Она запрокинула голову, отдаваясь этому ощущению, отдаваясь ему, и ей не хватало воздуха, хотя Кристиан не сдавливал её тяжестью веса — только его поцелуи и плавные толчки. Она не выдержала напряжения; громкий, протяжный стон вырвался из груди, и Кристиан сразу обнял её, протиснув ладонь под затылок, прижимаясь всем телом, целуя шею и плечи.

Его страсть возрастала соразмерно звучанию стонов, и нежность превращалась в пылкий пожар, сжигая двоих, как в лихорадке. Деви оказалась неспособной себя контролировать и даже не думала о контроле, когда запустила пальцы в его чёрные волосы, стягивая их, перебирая; она привлекла его к своему лицу, требовательно, почти приказывая, потому что страстная жажда его целовать захватила её, и сопротивляться порыву она не смогла. Кристиан врезался в её губы глубоким поцелуем, таким, что сильная дрожь поразила всё тело, и движением языка повторял ритм проникновений, окончательно лишая Деви рассудка.

Их тела, тесно сплетённые в объятиях, образовывали собой как бы одно единое тело, жаждущее, погибающее от желания, ласкающее и просящее, умоляющее, отдающее с щедростью. Деви уже устала под ним, хотя толком ничего не делала, только лежала, но её переполняли эмоции первой близости, и она задыхалась, вся взмокшая, искренняя и уязвимая. Кристиан не слишком от неё отличался — такой же горячий, сведённый с ума этой страстью, беспрестанно целующий, сгорающий в страшном огне.

Он завёл руку ей между ног, продолжая толкаться, и ласкал её пальцами, нервный, изнемогающий, весь на пределе, а Деви стонала, совершенно безумная, не сдерживая ни единого стона, и ничего перед собою не видела, только чувствовала, и чувства эти её раздирали. Яркое, непередаваемое удовольствие охватило её и властно держало, не отпуская, заставляя дрожать каждой клеткой, заставляя стонать, заставляя слёзы катиться по скулам, и Деви глядела на Кристиана, такого же изумлённого, поглощённого счастьем, и взгляд его говорил, что отныне он принадлежит только ей.

Она расслабилась, когда восторг отступил; Кристиан вогнал член несколько раз и вышел рывком, содрогаясь, закрываясь рукой. Он вытерся и упал рядом с Деви, целуя её, как целуют любимую; она смотрела в потолок, не понимая, как вышло, что Кристиан пробудил в ней такое желание, такой невероятный порыв. Их взгляды встретились, и он улыбнулся, уставший, очень красивый.

Кажется, с задачей не влюбиться во врага она провалилась…

Обманчивость

weiss.heim

Кристиан всегда был осторожным и деликатным в высказываниях, но в то же время во всём его облике таилось достоинство; казалось, он обладает несгибаемым стержнем, пробивным характером, и за обманчивым внешним изяществом скрывалась внутренняя твёрдость и сила.

Клуб Романтики: Кали: Пламя Сансары

Лорд Кристиан де Клер/Дивия Шарма

Деви полюбила его поразительно быстро. Статный, серьёзный мужчина, занимающий высокое положение, обладающий огромной властью — таким она знала Кристиана до свадьбы. Но он открылся ей с совершенно иной стороны, показав себя чутким, внимательным и нежным партнёром, который стремится к сотрудничеству, который прислушивается к её пожеланиям и старается сделать счастливой. Вероятно, из-за рода деятельности его характер деформировался, и, вынужденный держать себя под неусыпным контролем, Кристиан не был склонен к проявлению излишней сентиментальности и чувствительности, но наедине с Деви был очень и очень мил. Даже удивительно, насколько мягким и покладистым он становился: он словно сбрасывал маску, позволяя себе ненадолго расслабиться. Деви знала, что в Дюжине её чувств никто не поймёт, потому на людях держалась холодно в присутствии Кристиана, и вдвоём они исполняли роли мужчины и женщины, связанных политическим союзом и ничем кроме этого. Наверное, ей бы завидовали, если бы узнали, как на самом деле она рада быть женой такого человека.

Поздним вечером он сидел в кабинете, погружённый в дела, и Деви, пребывая в приятном заведённом настроении, решила, что с него на сегодня достаточно. Она вошла без стука, и Кристиан сразу отвлёкся от бумаг, приветствуя Деви едва заметной улыбкой. Она приблизилась, вставая возле него, и Кристиан отодвинулся от стола, поворачиваясь к Деви, мягко усаживая её к себе на колени, ничего при этом не говоря, но его жесты, прикосновения, взгляд, были пропитаны нежной привязанностью, трогательным подчинением, сильной влюблённостью. Кристиан очень её полюбил.

Она уже привыкла к нему, но всё равно немножко смущалась, когда желание охватывало её, хотя от природы не являлась стеснительной. Она обвила его плечи и прошептала в висок:

— Мне хочется твоей ласки… Я соскучилась…

В действительности они занимались любовью прошлой ночью, и ещё за день до этого, и ещё — они часто бывали близки, но Деви хотелось его постоянно, потому что Кристиан обращался с ней, как с богиней. Каким бережным он был, каким чувственным, ласковым… Деви возбуждалась только от одной мысли о нём. Он ласкал её долго, по-разному; после занятий любовью Деви оставалась зацелованная и обласканная с головы до ног, обессиленная и ужасно счастливая. Он искал для неё удовольствия каждый раз, желая, чтобы Деви наслаждалась близостью, и она не могла даже подумать, каким страстным окажется Кристиан, этот сдержанный, невозмутимый мужчина, с каким беспрерывным, неугасающим вниманием он будет её любить. И пусть на публике он сохранял спокойствие и отстранённость — для Деви это перестало иметь какое-либо значение, когда он так пылко и пламенно сжигал её в объятиях по ночам.

Кристиан обнял её, придерживая за талию, и улыбнулся:

Он никогда не инициировал близость, но всегда соглашался с её просьбами, будто переживал, чтобы Деви точно желала его, а не поддавалась.

— А ты не тосковал по мне?

Он кивнул, поглаживая её поясницу:

— Тосковал. Вспоминал прошлую ночь.

Его прямота взволновала Деви. Она заёрзала, интересуясь:

— Твои стоны. Как ты обнимала меня. Как ты дрожала и просила не останавливаться.

Он говорил это просто и искренне, и Деви смотрела на него, любуясь, какой он красивый, какой горячий, принадлежащий ей, как неприкрыто он восхищается ею, и разгоралась сама.

— Значит, любишь, когда я прошу тебя?..

Из-за возбуждения Деви становилась откровенной до бесстыдства, но Кристиану, кажется, это нравилось. Он тепло улыбнулся:

— Да. Люблю тебе угождать.

Он тоже стремительно заводился, и в его голосе проскальзывали хриплые, возбуждённые интонации. В его красивом голосе… Он весь привлекал Деви, притягивал, как магнит, и она носила в себе это чувство, лелеяла и подпитывала изо дня в день, из ночи в ночь, полюбившая впервые, полюбившая взаимно, исполненная счастьем и трепетом, расцветающая от его обожания, его ласковых слов, его касаний, его сияющего взгляда.

Она прильнула, целуя Кристиана с жадностью, будто он вот-вот убежит, и он подался вперёд, конечно, не собираясь никуда убегать, обнимая Деви, горячо отвечая на поцелуй. Восприимчивый, нежный, он поощрял любое проявление чувств, никогда не отмахиваясь, а встречая с энтузиазмом её желание снова стать ближе, когда бы она ни просила об этом.

Он отстранился, заворожённо смотря на её губы, и прошептал, уже совсем сражённый возбуждением:

— Полагаю, нам следует отправиться в спальню.

Какой же он всё-таки замечательный… заботливый, внимательный… Наверное, он подумал, что в кабинете Деви будет не очень удобно, что она не сможет расслабиться, и потому предложил переместиться. А ещё она знала, что Кристиан любит её целовать, и ему самому так будет приятнее — ласкать её в постели.

Он придержал её, помогая подняться, сложил бумаги и встал следом за Деви, мягким касанием направляя её к выходу, аккуратно подталкивая вперёд, а её не слушались ноги — неожиданно тяжёлые, негнущиеся, неуправляемые… Она горела от вожделения, она страстно хотела отдаться, и с огромным трудом плелась, перед глазами не различая ничего. Кристиан, замечая её состояние, поравнялся с ней, беря её под руку:

— Сейчас… вот так. Идём.

Его голос был смягчён волнением, такой же жаждой близости, предвкушением удовольствия, и вдвоём они шли по длинному коридору молча, смотря прямо перед собой, а в мыслях уже лаская друг друга, пылая от страсти. Кристиан сжимал её ладонь, как бы обещая: «Я сделаю для тебя, что захочешь», и Деви почти задыхалась — так горячо она возжелала его.

Он закрыл дверь на ключ и обернулся, весь изведённый, страдающий от сильнейшего возбуждения, и Деви тяжело выдохнула, смотря на него, такого готового и прекрасного. Он стремительно подошёл, взял её лицо в свои руки, заглядывая в глаза, и Деви задрожала, задрожала каждой клеткой — так властно он на неё влиял, не прилагая к тому усилий. Он впился глубоким, напористым поцелуем, и Деви сошла с ума, погибла на месте, застонав ему в рот. Он даже не успел её приласкать, они оба были в одежде, они стояли посреди спальни, но Деви стонала, вцепившись в его рубашку, разнервничавшись до такой степени, что хотелось расплакаться. Она ужасно мучилась.

Дрожащими пальцами она стягивала платье и сорочку; Кристиан тоже судорожно раздевался, и напряжение между ними сгущалось в пространстве, делая их практически невменяемыми. Деви обнажилась первая и тут же прильнула к нему, мешая снимать ему брюки, но ничего не могла с собой поделать — ей нестерпимо хотелось касаться его, ощущать жар его кожи, его горячее стройное тело, его всего. Она обнимала его, целуя, и тянула за собой к постели, чтобы скорее заняться любовью, чтобы отдаться его восхитительным ласкам, чтобы снова почувствовать, как сильно Кристиан любит её.

Он удержал её от падения, осторожно укладывая на простыни, и навис сверху, всё-таки в брюках, потому что Деви не оставила ему шанса нормально раздеться. Он целовал её шею и плечи, оставляя мокрые следы, целовал, как богиню, гладил, как богиню, смотрел, словно готов ей молиться, и Деви выгибалась от его поцелуев, пока он шептал:

С ним она ощущала себя опьяняюще красивой, манящей, желанной; Кристиан пробудил в ней необыкновенную чувственность своим нежным вниманием, и теперь эта чувственность лилась через край. Между ног было невыносимо влажно, и Деви подумала, что не сможет вытерпеть долгой прелюдии; она хотела Кристиана 

Она ни разу ещё не была дерзкой с ним в постели, но, уверенная, что Кристиан позволит ей, что угодно, Деви легонько толкнула его, намекая, чтобы лёг на спину. И он лёг… Лёг, не спрашивая и не уточняя, просто мгновенно покорился, с ожиданием смотря на неё, быстро снимая брюки.

Деви взобралась на него, тяжело и страстно вздыхая, направила твёрдый член себе между ног и начала опускаться, вмещая его так легко и свободно, что сразу села до конца. Мышцы внутри податливо растянулись, эластичные из-за возбуждения, и Деви издала сладкий, жалобный стон, смотря на Кристиана, жаркого, измученного тоже, изумлённого ощущениями. В следующий миг она начала двигаться, плавно, ритмично и соблазнительно, совершая бёдрами круговые движения, наслаждаясь близостью, желая, чтобы Кристиану было приятно ей любоваться, и ладонями опиралась на его грудь, глядя на него, своего любимого. Огнём полыхнула в сознании мысль, что она рада доставлять ему удовольствие, рада двигаться на нём вот так, сверху, потому что обычно старался для неё Кристиан, ничего не требуя взамен.

Он с нежностью придерживал её бёдра, помогая садиться и подниматься, такой стройный, но удивительно сильный и выносливый, выдерживающий длительную близость почти ежедневно, и от этих воспоминаний, картинками вспыхнувших перед глазами, Деви опять застонала. Она ведь правда невероятно любила его. Кристиан хмурился, охваченный наслаждением; он никогда не стонал, но его вздохи и взгляды были красноречивыми и убедительными. Конечно, он обожает её, раз его ласки не знают усталости и раздражения.

Кристиан прикасался к ней, удерживая за бёдра, потом ладонями прошёлся выше, аккуратно сдавливая грудь, поглаживая — любое проявление внимания с его стороны было мягким, почти вежливым, но одновременно уверенным, без тени сомнения. Он никогда не спрашивал, а утверждал, не испытывая стеснения и всегда предугадывая её желания; он был нежен и учтив, но, кажется, именно это и делало его таким потрясающим любовником, мужем, любимым мужчиной, и Деви ощущала себя целиком в его власти.

Она растеряла весь пыл, обессиленная собственным усердием, и легла на Кристиана, целуя его в висок, успокаиваясь, пока он гладил её по голове одной рукой, и второй — её талию, ласково разговаривая:

Он слегка приподнял её и задвигался из-под низа, вгоняя член размеренно и глубоко. Быстрый, приятный ритм, мягкие проникновения, бережные объятия — Кристиан делал с ней замечательные вещи, и Деви слабо постанывала ему в шею, охваченная дрожью и удовольствием. Он виделся ей идеальным, её переполняли восторг и блаженство, и она держалась за широкие плечи, целуя его, растворяясь в умелых, надёжных руках.

Он замедлился, перехватывая её поперёк тела, и перевернулся с ней вместе, будто ему ни капли не тяжело, укладывая Деви на спину. Поддел её ногу, размещая на внутренней стороне своего локтя, и навис сверху, проникая ещё нежнее, чем прежде, но ощущения яркой вспышкой взбудоражили Деви, потому что так было глубже, сильнее, и она со стоном запрокинула голову, чувствуя внутри, между ног его твёрдый член. Она притянула Кристиана за плечи, заставляя себя целовать, и он впился влажным поцелуем, уступчивый и отзывчивый, понимающий даже без слов.

Деви вся дрожала, предельно взвинченная, раздавленная своей страстью, и между бёдер нарастало то ощущение, словно уже готова встретить экстаз. Она прошептала:

— Я очень близко, Кристиан…

Он кивнул, опуская её ногу на простыни, и коснулся её нижних губ, мокрых, истекающих соком. Его пальцы скользили уверенно и легко, с чуткостью, которую Кристиан всегда ей дарил; Деви дрожала, ощущая снаружи его нежные ласки, и внутри — его член. Он выглядел сосредоточенным и оттого безумно красивым, по-настоящему безупречным, желающим сделать приятно… Деви застыла, когда наслаждение настигло её, разлилось между бёдер, и она отчего-то закрыла глаза рукой, спряталась, всхлипывая от избытка эмоций и чувств.

Она не видела его лица, но знала, что Кристиан на неё смотрит, и убрала ладонь, когда волна восторга её отпустила. Кристиан правда смотрел, немного обеспокоенный, встревоженный и возбуждённый.

Деви кивнула, смущаясь своей реакции:

— Да… просто… очень приятно…

Ответ, видимо, устроил его, и Кристиан наклонился, целуя утешающим, ласковым поцелуем, благодарным и любящим. Толкнулся опять, уже сильнее, но по-прежнему аккуратно, не мучая Деви; совершил несколько глубоких толчков и резко вышел, содрогаясь, закрывая ладонью пульсирующий член.

Её сердце продолжало биться, как сумасшедшее, когда Кристиан вытерся и лёг рядом, удерживая себя на локте, любуясь ею, поглаживая её живот. Он улыбался.

Влюблённость

Поздним вечером Кристиан читал, полулежащий на подложенной под спину подушке у изголовья кровати, и его ясные глаза бегали по строчкам живо и заинтересованно. Расположившись рядом, Деви следила за выражением его лица, за изяществом отточенных движений, и весь его облик, прекрасный и немножечко недоступный, напоминал молчаливое представление.

Сегодня был сложный и долгий день, лишивший Деви каких-либо жизненных сил, и она с небольшой обидой думала, как жаль, что сейчас ей требуется отдохнуть, когда можно было бы провести время совсем по-другому…

Кристиан вдруг взял её за руку:

Деви поджала губы, не зная, как лучше озвучить свои размышления:

Кристиан нахмурился, видимо, настраиваясь на неприятный разговор, но без колебаний кивнул, отложив книгу в сторону:

Деви глубоко вздохнула, внутренне ругая себя за непонятно откуда взявшееся стеснение. Они ведь женаты. Она может просить о таком.

Кристиан стиснул её ладонь, напоминая, что готов выслушать, и Деви прошептала:

— Мне хочется твоего внимания, но я очень устала…

Его лицо, до этого сосредоточенное и серьёзное, приобрело на мгновение изумлённое выражение и почти сразу размягчилось, сияя невообразимой нежностью.

Он сдержанно улыбнулся и трогательно уточнил:

Деви мотнула головой, немного растерянная от его моментальной готовности приласкать, и прошептала:

Кристиан повернулся к ней, чуть съехав с подушки вниз, чтобы лечь поближе, и надавил Деви на плечо, укладывая на спину. Он возвышался, удерживая себя на локте, прижавшись вплотную; свободной рукой ласково провёл по её скуле, и то, какими глазами он смотрел, с какой мягкостью прикасался, внушало Деви невероятный трепет.

Кристиан наклонился, прижимаясь горячими и сухими губами к её губам, целуя, и Деви обняла его, обхватив одной ладонью за шею, а второй — за плечо. Это был не глубокий поцелуй, скорее прикосновение, но Кристиан умел на неё влиять, практически ничего не делая. Его движения, его ласки всегда были плавными, осторожными, но, возможно, именно это заставляло Деви мучиться, полыхать от возбуждения и жажды бо́льшего.

Кристиан отстранился, ещё раз с нежностью оглядев её лицо, и посмотрел ниже, на её грудь, скрытую сорочкой. Он не стал её раздевать, но наклонился, поглаживая, приподнимая ладонью, оставляя поцелуи через ткань, и Деви, уже ощущая, как желание завладевает ею, тяжело вздыхала. Его ладонь, блуждающая по телу, ласкающая, повторяющая изгиб талии, сдавливающая бедро; его поведение, спокойное и уверенное; его быстрое согласие — всё это взволновало Деви, расположило к доверию.

Он поднялся с поцелуями к шее, вместе с тем рукой провёл от колена и выше, задирая сорочку, обнажая Деви внизу, и она раздвинула ноги, когда его пальцы достигли нижних губ, немного влажных. Кристиан снова опёрся на локоть, будто любуясь Деви, и иногда смотрел меж её бёдер, видимо, из желания контролировать свои действия.

Его пальцы скользили с некоторым затруднением, тогда Кристиан притянул руку к лицу, облизал средний и указательный, и снова коснулся лона, лаская уже беспрепятственно и плавно. Он массировал нижние губы, надавливая, обхватывая ладонью; углублялся, двигая пальцами по всей длине вверх и вниз; круговыми движениями прижимал чуть повыше, не задерживаясь долго ни на одном виде стимуляции, чтобы Деви не заскучала. Он не вводил пальцы внутрь, поглаживая только снаружи, и всё делал так вдумчиво, так старательно, что Деви начала постанывать, но тут поймала его взгляд и отчего-то смутилась.

— Спасибо, любимый… Хватит…

Он нахмурился, как обычно делал, если что-то его расстраивало, но руку тут же убрал.

— Тогда почему остановила?

Почему она его остановила? Почему застеснялась? Деви не смогла выдержать его напряжённый, выжидающий взгляд, потому прильнула, обнимая за жилистый корпус, пряча лицо, и виновато прошептала:

— Не знаю… У меня нет сил что-то делать в ответ, и я подумала… что это нечестно по отношению к тебе…

Он непонимающе спросил:

— Я разве прошу о чём-то?

Кристиан не дал договорить и произнёс ласково, но твёрдо, интонацией выделяя важные по смыслу слова:

 доставить тебе удовольствие, если позволишь. Мне 

Деви стало ещё совестливее. Мало того, что ничего не может ему предложить сейчас, так ещё и расстраивает, заставляя Кристиана самого просить разрешения её ласкать…

Она прижалась ещё крепче, всё ещё не поднимая лица, и кивнула:

Боковым зрением она видела, что Кристиан наблюдает за ней, и всё-таки ответила на его взгляд — нежный, ласковый. Молодой, красивый мужчина, желающий сделать для неё что-то приятное, не преследующий получить удовольствие в ответ, словно просто касаться — и есть его главное желание.

Он снова поцеловал её и дотронулся до бедра, аккуратно перемещая, чтобы развела ноги пошире.

— Вот так… закрой глаза, расслабься… Я люблю тебя.

Его голос, тихий и низкий, обволакивал, подчинял себе. Сражённая его чувственным отношением, запредельной интимностью момента, она тоже призналась:

— И я люблю тебя, милый…

Ладонью он снова накрыл нижние губы, стимулируя, лаская, поглаживая, и улыбнулся, как умел улыбаться он один:

— Скажи ещё что-нибудь. Мне приятны твои слова.

Она держалась за его плечо, склонив голову к широкой груди, вдыхая его аромат, слушая, как колотится сердце. То, что он делал с ней, с какой нежностью прикасался, стремясь подарить наслаждение, заставляло её дрожать, трепетать от прилива самых искренних чувств. Кристиан всегда был крайне чутким, внимательным к её удовольствию, к её телу, обращался с ней бережно и уважительно, учитывал её настроение и каждое из пожеланий.

Он наклонился к виску, увеличивая интенсивность нажатий пальцами; Деви вздрагивала от особенно ярких ощущений, и вздохи её превратились в призывные, рваные стоны. Она вцепилась в его корпус, притягивая к себе, ощущая непреодолимое желание ласкать его, целовать, и впилась влажным поцелуем в шею, подаваясь бёдрами к его крепким пальцам, чуть-чуть выгибаясь.

Кристиан заведённо прошептал:

— Моя дорогая… хорошая… нужная мне…

Эти слова окончательно её взбудоражили. Из-за бешеного сердцебиения, из-за сильного возбуждения, Деви больше не желала покоя и выпалила:

Кристиан ухмыльнулся, прищурился, выглядя при этом просто обворожительно:

Кристиан лёг сверху, прижимаясь бёдрами между её ног, и через ткань штанов Деви ощутила, каким твёрдым стал его член; наверное, возбуждение утомило его. Кристиан тёрся, влажно целуя шею; через голову стянул с Деви сорочку, тут же припадая ртом к обнажённой груди, и эти ласки пленили Деви, распалили, воспламенили, и её страстные вздохи терялись в безмолвии угасшего дня. Его бледные тонкие пальцы, придерживающие смуглую грудь, его прикрытые из-за увлечённости веки, его длинные чёрные ресницы — Кристиан был похож на красивую картинку, нереалистичную в своём совершенстве, желанную до одержимости, притягательную до дрожи в ногах.

Деви пришлось приложить немного усилий, чтобы повалить его на спину, потому что Кристиан не сразу сообразил, что за сопротивление опять началось, но вот он упал на подушки с очаровательной довольной улыбкой, горячий и нежный, и Деви на него взобралась.

Она ёрзала на нём, целуя шею и плечи, ощущая невесомые касания пальцев на своей спине. Кристиан подтолкнул её к своему лицу, но Деви решила сесть не так, как он ожидал, и, чуть-чуть повозившись, пока Кристиан её придерживал, развернулась и развела ноги над его головой, наклоняясь лицом к его бёдрам, чтобы тоже его приласкать. Кристиан погладил её нижние губы, очень мокрые и чувствительные, и притянул к своему рту, целуя, начиная лизать, а Деви тем временем приспустила его штаны, высвобождая член, обхватила ладонью и тоже провела языком. У неё плохо получалось сосредоточиться, потому что Кристиан для неё предельно старался, и то и дело она прерывалась, выпуская член изо рта, не способная не стонать.

Деви страдала от острого возбуждения; внутри всё пылало от жажды близости, и она поднялась, развернулась вновь, уже как положено усаживаясь на Кристиана, который успел обнажиться. Она направила член себе между ног и плавно опустилась, принимая, вмещая легко из-за влаги; Кристиан сразу её притянул, обнимая, вынуждая лечь на него, и задвигался в быстром, приятном и ровном ритме, поглаживая Деви по голове.

Она стонала, охваченная предчувствием эйфории, и каждая клетка её тела дрожала, ощущая сильные руки на талии, мягкие толчки между бёдер, прерывистое дыхание, смешанное с его голосом:

Кристиан перехватил её поперёк тела и, будто для него это совсем не сложно, перевернул Деви на спину, тут же падая следом за ней, на неё. Он ускорялся и замедлялся, двигаясь то быстро и мягко, то медленно, но сильно и глубоко, и от каждого такого проникновения Деви выгибалась и взвизгивала, но всё это ей до безумия нравилось.

Она ощущала нарастающее напряжение между ног, потому что Кристиан умопомрачительно приятно задевал её членом внутри, и рукой она проскользила к нижним губам, уже чувствуя, что вот-вот встретит оргазм. Кристиан слегка поменял угол проникновения, чтобы не мешать Деви, но ладонью надавил на низ её живота, и именно в этот момент её захлестнуло эйфорией, бурной и бесконтрольной. Задушенный стон вырвался из груди; Кристиан, ощущая, как сильно Деви сжимает его, нахмурился, изнемогая от наслаждения чувствовать, как Деви с ним хорошо, и содрогнулся, роняя голову на её плечо.

Они лежали, сплетённые и задыхающиеся, немного растерянные из-за яркости испытанного удовольствия, и не находили слов. Кристиан вышел, тотчас рухнув сбоку, как пьяный, и прижался к Деви, целуя в висок, расточая слова любви.

Внимательность

Деви сидела между ног Кристиана, спиной прислонившись к его груди. Под ними был расстелен плед; от полуденного солнца их скрывали пышные ветви деревьев, и они пребывали в безмолвии, неторопливо читая книгу, каждый — свою. На заднем дворе их поместья раскинулся красивый, величественный сад, и Кристиан приводил сюда Деви, чтобы побыть с нею наедине.

Деви немного поёрзала, видимо, выискивая положение, и Кристиан убрал руку с её талии, позволяя сесть поудобнее, а как только она застыла — вернул обратно, с нежностью поглаживая её живот. Был тёплый, замечательный летний день; вокруг щебетали птицы; свежий, ласковый ветерок шелестел листвой, действуя на Кристиана расслабляюще. Он почти не устраивал себе выходных, оттого ценил эти мгновения спокойствия на природе в компании своей жены.

Деви вдруг отложила книгу в сторону и запрокинула голову на его плечо, прикрывая глаза. Кристиан улыбнулся, оставляя поцелуй на её шее:

— Можем вернуться домой.

Деви легонько мотнула головой:

Он тоже убрал книгу и обнял Деви, мягко поглаживая живот, талию, бёдра… Водил ладонями, не преследуя никакой цели, — просто было приятно касаться, ощущать её аромат, но спустя несколько минут таких неспешных, ленивых поглаживаний Кристиан заметил, что дыхание её участилось, стало тяжёлым и томным. Тогда рукой он проскользил выше, к груди, обхватил, осторожно сдавливая, и Деви издала тихий, короткий стон, не размыкая губ. Кристиан на всякий случай огляделся, проверяя, надёжно ли они скрыты от чужих глаз, и, не найдя причин для беспокойства, прошептал ей в висок:

Деви чуть выгнулась, прижимаясь ягодицами к нему между ног:

Он с нажимом провёл рукой по внутренней стороне её бедра, сминая ткань платья, и проговорил:

— Если у тебя имеются ко мне пожелания — озвучь… Я всё сделаю.

Её губы растянулись в довольной улыбке:

— Я и так всегда прошу тебя… Твоя очередь.

Обычно Кристиан не приступал к ласкам без её явного согласия, не прикасался без открытой, прямой просьбы, потому что не хотел склонять к близости против воли — вдруг Деви побоится или постесняется отказать. Несмотря на то, что Деви к нему вроде бы успела привыкнуть, она до сих пор временами смущалась его, и Кристиан делал всё возможное, чтобы избавить её от неловкости и зажатости, ведь Деви доверилась ему, вышла замуж за мужчину совершенно другой культуры, но старалась, чтобы Кристиан был ею доволен. В те мгновения, когда Деви осторожно признавалась, что тоскует по его ласке, что жаждет внимания, Кристианом овладевал необъятный восторг, граничащий с опьянением; он был готов сделать что угодно для своей милой, прекрасной жены.

Кристиан видел, что Деви совсем не против — вербального согласия по большому счёту уже не требовалось, но она впервые изъявила желание услышать просьбу от него, и Кристиан с удовольствием подчинился:

— Могу я тебя приласкать, любимая?

— Сначала расскажи, что собираешься сделать…

Игралась с ним. Кристиану понравилось.

— Собираюсь гладить тебя.

Кристиан, понимая, что Деви попросту дразнит его, стиснул её в объятиях и горячо прошептал на ухо:

— Собираюсь приподнять твою юбку и прикоснуться к тебе между ног. Подозреваю, что ты уже немного намокла, и мне ужасно хочется удостовериться в этом.

Деви прерывисто выдохнула от его слов, наверное, не ожидая такой откровенности, но Кристиана ничего не смущало — он в принципе не был подвержен стеснению, когда речь шла об интимной близости — лишь старался быть деликатным, чтобы не пугать Деви, не внушать чувство стыда.

Он продолжил, поглаживая её грудь:

— Я бы хотел уложить тебя на спину, устроиться между твоих бёдер и ощутить сладкий вкус на своём языке.

Она судорожно вцепилась в его руку:

— Я бы хотел ласкать тебя долго, хотел бы довести до оргазма.

Он не успел ничего толком с ней сделать, но своей речью вызвал в ней мелкую дрожь, и это будоражило Кристиана, подстёгивало говорить:

— Ты пробуждаешь во мне ненасытную жажду, и каждый раз мне хочется стараться для твоего удовольствия, хочется, чтобы ты наслаждалась мной.

— Я… всегда наслаждаюсь тобой…

Он вжал ладонь меж её ног, ритмично надавливая через ткань на нижние губы, и под её рваные вздохи шептал:

— Мне нравится, какая ты там… Возбуждённая, влажная, красивая… вкусная…

— Я с ума сойду сейчас…

Обманчивость

Содержание

Обманчивость

Влюблённость

Внимательность

Драгоценность

Комментарии (0)