Машина рыкнула в очередной раз, выдохнула и замолчала. Впрочем, это ничего не значило. Он заводил мотор, будто собирался уехать, и глушил его, будто собирался остаться. Вокруг белой Tata Safari то и дело сновали любопытные зеваки, недоуменно переводящие взгляд с силуэта водителя на ветхий дом, у которого припарковался Арнав Сингх Райзада. Он сидел здесь с полчаса, так и не решаясь войти внутрь. А до этих тридцати минут был еще месяц, в который он делал что угодно, лишь бы не думать о Кхуши Кумари Гупта, и вот наконец сдался. Последние дни прошли как в плотном густом тумане, один едва ли отличный от другого: дом и работа, сестра, молитвы, таблетки, врач и перевязки. Плечо еще саднило, но в целом боль в теле — единственное, что осталось у него в череде серых, скупых на события дней. По ночам все было хуже: на смену тягучей реальности приходили сны, настолько яркие, что с непривычки ослепнуть можно. Снилось всегда одно и то же: склад, Кхуши наверху, его попытки попасть в заваленную комнату, долбаная балка, что не выдержала нагрузки и рухнула, увлекая за собой всю конструкцию здания и погребая тех двоих, которым не посчастливилось оказаться здесь. Ему повезло чуть больше, ей — чуть меньше. В этом же никто не виноват. Никто, правда? Арнав вызвал спасателей, растаскивал камни, игнорируя собственные ушибы и порезы, сидел в машине скорой, все это время держа ее за холодную, почти ледяную ладонь, оплатил лечение, не спрашивая ни суммы, ни диагноза, и… исчез. Словно подвел черту и перевернул страницу. Словно причинил ей столько боли, что одно его присутствие рядом нелепым напоминанием ошибки гордеца будет гореть клеймом на ее ладонях.

Зачем он приехал сюда — вопрос, ответ на который не смог найти ни он сам, ни кто-либо другой, расскажи он, куда и к кому едет. Возможно, Арнав хотел узнать, что за этот месяц с Кхуши стало все в порядке, убедиться, что она справилась и с болью, и с обидой, снова уловить в ее глазах привычные вызов и какую-то смутную, почти неуловимую мягкость, увидеть… К черту! Просто увидеть — и этого будет достаточно.

Полная, очень суетная женщина встретила его на крыльце и проводила в комнату, в которой, не сразу адаптируясь к ярким краскам, блестящим сувенирам и всем тем шуршащим женским штучкам, которые превращают любую комнату в рождественскую елку с Таймс-сквер, он разглядел Кхуши. Она сидела в кресле и читала книгу, а весь ее образ светился какой-то простой, домашней красотой — той, что не принято выставлять наружу, но за которую всегда цепляется глаз. Она была укутана в мешковатую кофту и накрыта одеялом, словно мерзла, несмотря на жаркое лето.

— Как ты?.. — Она вздрогнула, и, черт возьми, ему показалось, что все ее хрупкое тело вспорхнуло за секунду до того, как он задал свой вопрос. — Как ты, Кхуши?

— Вы?! Что вы здесь делаете? — Девушка со злостью захлопнула книгу, даже не посмотрев, на какой странице остановилась.

— Кхуши, я просто… Мне надо было убедиться, что ты…

— Что я что, господин Райзада? Что я в порядке? Убедились? А теперь проваливайте! Тетя, тееетя! — Она отвернулась от гостя в сторону двери, пытаясь докричаться до кого-то в комнате. Но в ответ не раздались ни шаги, ни голоса, и АСР удовлетворенно продолжил. Не хватало, чтобы Арнава Сингх Райзада выставили из этого дома по поручению наглой, спесивой девчонки! За этот месяц он отвык от нее полностью, от ее упрямого нрава и вздорных мыслей, в первую очередь.

— Ты не будешь указывать, что мне делать, Кхуши Кумари Гуп…та, — на миг забывшись, зарычал он, о чем тут же пожалел, столкнувшись с чем-то странным, прежде незнакомым и таким пугающим, где-то в глубине ее глаз. — Просто скажи, не нужно ли тебе что-нибудь и… Может, ты хочешь вернуться на работу? Я мог бы…

— Вы могли бы… Вы и так сделали все, что могли, господин Райзада, и работа ваша мне не нужна, и вообще, мне от вас ничего не нужно! — Она вытянула руки вдоль подлокотников и оперлась на них, будто собиралась встать и уйти от неприятного разговора и собеседника, но в последний миг передумала и с шумным выдохом переложила книгу с полки обратно на колени. — Знаете, что весь этот месяц я надеялась: ваше эго пропихнет вас куда подальше от Дели. Говорят, в Китае сейчас чудесная погода, не думали переехать туда?

— Что за?! Какая чушь, Кхуши, какой Китай? — Благие намерения, с которыми Арнав приехал в Лакшми Нагар, таяли с каждым сказанным ей словом. — Кажется, сидение дома выбило из тебя последние мозги, мисс Гупта. Лично я обожаю самодостаточных людей. О, вот только вслушайся в забавный каламбур: тебе от меня ничего не нужно, но при этом ты прошла лечение на мои же деньги. Не стыкуется, не так ли?

— Так значит на ваши… — Она ошарашенно замолчала впервые за все это время. — Что ж, этого следовало ожидать, господин Зазнайка. Значит, деньги ваши… Я отработаю, то есть я верну вам все, до последней рупии. Не думайте, что Кхуши Кумари Гупта будет должна такому человеку, как вы.

— Ты просто идиотка. — Еще одно ее слово — и он едва ли сможет контролировать собственную ярость. Увидел, убедился и может, в самом деле, проваливать. Вся затея с посещением теперь казалась чистым бредом. Он бы еще цветы приволок и бутылки с соком. Отвернувшись от Кхуши, АСР закатал рукава рубашки, будто давал ей время извиниться, не дождался ни слова, ни взгляда и спокойно, контролируя каждый свой шаг, пошел на выход. В просторной комнате, заставленной лишней мебелью и ветхими маяками когда-то зажиточной жизни, он столкнулся с молодой девушкой, сестрой или же подругой самой Кхуши. Она волокла в руках нечто большое, тяжело вздыхая раз за разом, и даже не заметила разгневанного мужчину, в которого сама же и врезалась. Повинуясь любопытству, он обернулся назад, проводил взглядом девичий силуэт, что медленно, таща за собой неимоверную ношу, приближался к Кхуши.

— Сестра. — Голоса долетали отчетливо, хоть и говорили они тихо, так, словно не было в доме никого другого. — На улице так тепло, точно не пойдешь гулять?

Он не расслышал ответ, впившись взглядом в действия девушки, и все слова, сказанные Кхуши, пролетели мимо. Вот тяжелое бесформенное нечто раздвинулось вдвое, вот колесики черного монстра опустились на пол, вот он увидел взгляд, наполненный болью и отчаяньем, который бросила Кхуши на инвалидное кресло, вот… Вот.

— Не трогай меня, я сама. — Она одернула руку сестры и сбросила плед на пол. Попытки пересесть в инвалидное кресло казались не очень успешными, а та, вторая, маячила сзади, так и не решаясь подойти, но готовая сорваться на помощь в любую секунду, как только гордячка позволит это. — Не трогай меня! Я должна сама, как вы все не понимаете?

Через десять минут медленных, напряженных и не совсем успешных попыток, она перебралась на железное чудовище. Ее красное от сложной работы лицо выражало единственное чувство — ненависть. К себе самой и тому существованию, которое она вынуждена благосклонно принять, надеясь на скорейшую смерть и перерождение.

— Я устала, диди. Давай пойдем на улицу в следующий раз. Просто подкати меня к кровати, я лучше немного отдохну.

— Кхуши… — Он не узнал свой голос. Видеть, как живая, легкая, почти невесомая девушка, такая яркая в его снах, превратилась в тень, было немыслимо. Он и сам не понял, как оказался рядом с ней, как сел на корточки, как взял ее ладони в свои руки, как… Как, черт, возьми?!

— Не знаете, что и сказать, господин Райзада? — Пауза слишком затянулась, но его смущение отчего-то забавляло Кхуши. — Паяль, ты только посмотри, сегодня Богиня благословила наш дом, не иначе. Сам Зазнайка молчит и не находит слов. А хотите, я вам подскажу? — Она театрально развела руками и продолжила: — Вам так жаль! Как же — как же это произошло? Что будет делать бедная девочка? Какая обуза семье, лучше бы Шаши не брал сироту в дом! И последнее, мое любимое: Кхуши, если тебе что-нибудь понадобится, ты только скажи, и мы мигом придем. Придете! Вы-то все придете, а я вот, увы, ходить больше не смогу!

— Прости. — Он опустил голову, покаянно принимая каждое брошенное в него слово.

— Простить. Мне не за что вас прощать, а было бы, так… Уходите. Просто уйдите, и пусть все будет так, как раньше, когда ни вы меня не знали, ни я вас.

— Кхуши, я хочу хоть как-нибудь помочь. Если вам нужна консультация врача, то ты только скажи, я договорюсь и улажу любые формальности. Продукты, лекарства или может… — Он оглянулся по сторонам, ища кого-то глазами. — Сиделка? Кто-то же должен ухаживать за тобой? Я могу позвонить, и тебе подберут персонал, который днем и ночью будет рядом.

— Разумеется. Она или они будут всегда поблизости и будут помогать тебе.

— То есть выполнять все мои прихоти? — Он не сразу уловил азартный блеск в глазах Кхуши.

— В рамках разумного, разумеется. Но я обязуюсь платить им достойные деньги, так что, думаю, они будут полностью слушаться тебя.

В комнате раздался ее смех, чужой, будто электронный, издаваемый шарнирной куклой, но никак не человеком. Арнав посмотрел на сестру Гупта, но та лишь виновато опустила глаза и развела руками, давая понять, что такое в их доме впервые.

Кхуши смеялась. Долго, истерично. Она плакала и всхлипывала, вытирала слезы руками, но, подняв глаза, снова опускала голову, заходясь в новом приступе хохота.

— Паяль! — Она едва выговаривала слова. — Паяль, ты слышала это? Господин Зазнайка хочет в обмен на мои ноги привести в тетин дом прислугу. Мне. Служанок! Ну ты только послушай. — И тут что-то изменилось. Ее лицо исказила гримаса, и во всем облике Кхуши не было больше ни веселости, ни тем более нервозности. Она продолжила ровным голосом, чеканя каждое свое слово:

— А как вам такой расклад, господин Райзада? Вы будете моей сиделкой. Днем и ночью. Хотя нет, Богиня, зачем вы мне тут ночью, дня мне вполне хватит. Всегда рядом, помогать мне, выполнять мои капризы, в рамках разумного, или как вы там сказали? За достойные деньги, разумеется, — одну рупию. Больше не дам, рупии и так много. Сколько я должна была работать на вас, месяц? Не кажется вам, что будет справедливо, если вы вернете мне мои тридцать дней, отработав их на меня?

— Сестра, что ты такое говоришь? — Паяль испуганно зажала ладонями рот.

— Ничего! Хотя, почему ничего? Я говорю дело. Диди, дай мне скорее лист и ручку, нам необходимо составить контракт. Ты, конечно, не в курсе, но в АР Групп ничего без контракта не решается.

— Кхуши, я прошу тебя, перестань. — Арнав успокаивающе накрыл руками ее ладони, но ее передернуло от этого жеста.

— Вот не надо, за нежности я вам платить не буду. Уход и капризы, или как там? Диди, дай же ты мне скорее бумагу, вы все что, меня не слышите?

— Сестра, я прошу тебя, остановись, — едва не плача пробормотала девушка.

— Да к черту, я сама найду. — Оглядевшись по сторонам, Кхуши увидела книгу и, схватив ее со стола, принялась черкать что-то обрубком карандаша, заложенным между страницами.

Ей было плохо и внутри, и снаружи, и все деньги Райзада не могли починить что-то, что сломалось в этой хрупкой девочке. Это было больно видеть. В этом было невозможно участвовать. Он вышел из комнаты и прислонился к дверному косяку, чтобы дать себе передышку и осмыслить все, что произошло за этот час. Нескольких секунд хватило на то, чтобы странное, абсурдное решение обрело реальные контуры и показалось единственно верным. Он вернулся в комнату и, не глядя ни на одну из девушек, взял из рук Кхуши книгу и карандаш, поставил размашистую подпись на исписанной мелким почерком странице, вырвал ее, сложил вчетверо, спрятал в нагрудный карман рубашки и вышел вон, так и не сказав ни слова.

1. В историю трудно войти, но легко вляпаться.

Митяй Лобов

Действие начинается с момента обрушения крыши склада. Что если бы Арнав не успел. Одна ошибка. Одно прощение. Один шаг.

Как назвать эту любовь?

Арнав/Кхуши

Арнав Сингх Райзада

Кхуши Кумари Гупта

Один Шаг.

Боль была адская. Снова тысячи острых игл одновременно впивались в плоть, рождая дикий вопль и судорожное желание вырвать источник мучений. Невозможно к этому привыкнуть. Даже спустя тридцать страшных ночей. Как вообще можно привыкнуть к тому, что, хоть и с болью, но чувствовать эту часть своего тела теперь суждено только во сне? Смириться с тем, что дни будут наполнены гнетущей пустотой и бесчувственностью конечностей, в то время, как в голова готова взорваться от чудовищных ощущений? Фантомные… Ненастоящие… Убивающие раз за разом, но без облегчения, которое приносит смерть, а с тягучим послевкусием незавершённости, обещающей продолжение в следующий визит.

Резкие толчки заставили открыть глаза, чтобы в ту же секунду снова зажмуриться, будто это могло магическим образом растворить источник звука. Арнав Сингх Райзада, черт бы его побрал. Она повернула голову к окну.

— Кхуши, — кажется, чересчур приторно прошептал он. — Ты стонала… Тебе что-то снилось?

— Снилось. Что вы в моей комнате, — огрызнулась она, пытаясь приподняться на локтях.

— Позволь мне. — Арнав потянулся к взмокшей подушке, проигнорировав резкий тон Кхуши. — Я…

— Значит, вы пришли, господин Райзада, — с нескрываемым удивлением усмехнулась она.

— Я привык держать слово, Кхуши.

— Жаль. Мне нравилось считать вас бесчестным. — Она раздраженно перевела взгляд. — Это окажется гораздо сложнее… Терпеть ваше присутствие целый месяц! Сестра! Диди!

— Паяль нет дома, Кхуши. Я помогу. Тебе что-то… — В очередной раз слова застряли в горле, предательски срываясь в хрип. Арнав умолк.

Она надеялась, что он не заметил её разочарованный, опустошающий легкие, выдох и едва уловимую дрожь на упрямо сжатых губах, готовую в любую секунду перейти во всхлипывания. Беспомощность, в которой теперь она была заперта, злила, раздражала и оскорбляла одновременно.

— Это где-то рядом, — нахмуренно произнесла Кхуши.

— Оно! — нервно выдала она, указав на стоящее у стены, сложенное вдвое, инвалидное кресло. — Придвиньте мне это!..

Было ненавистно даже произносить название того, что теперь заменяло ей ноги. Не позволив Арнаву прикоснуться к себе, с огромным усилием Кхуши перенесла своё непослушное тело на кресло.

И ему ничего не оставалось, как наблюдать за хрупкой, ещё недавно такой подвижной девушкой, старательно выкатывающей скрипящее несуразное нечто из спальни.

Кхуши уже успела трижды пожалеть о своём импульсивном желании наказать Райзада, которое, в конечном счёте, снова может обернуться мучениями и, совершенно точно, переживаниями для неё самой. Последнее, чего ей хотелось, это выставлять на его обозрение своё бессилие, зависимость, невозможность двигаться, чтобы просто открыть эту чёртову дверь в эту чёртову микроскопическую ванную комнату, в конце концов, в которую это чертово громадное кресло даже одним колесом не влезает!

— Я помогу, — раздалось со спины раздражающе-бархатное мычание Зазнайки, исказившее её напряжённые до этого черты лица в гримасу отвращения.

Богиня! Теперь он будет следовать по пятам с этой участливой миной?

— Мне вовсе не нужна помощь, господин Райзада, — отмахнулась она, — идите домой.

— Абсолютно! — Она поспешила ухватиться за мелькнувшую надежду так быстро избавиться от раздражающего присутствия этого мужчины. — Всё отменяется, господин Райзада. Я пошутила, вы поверили, все посмеялись, а теперь пора и честь знать. Давайте-давайте!..

С облегчением вслушиваясь в отдаляющиеся шаги, она вернулась к прерванной попытке попасть в ванную, когда внезапно кресло податливо пролезло в дверной проем явно без каких-либо усилий с её стороны.

— Я же сказала, уходите!

— Кхуши, тшш, — убаюкивающе промурлыкала Паяль. — Это я.

Сосредоточиться не получалось. Оставив бесполезные попытки в сотый раз понять смысл прочитанных фраз, Кхуши отложила книгу на прикроватную тумбу и, откинувшись на подушку, прикрыла глаза.

Утреннее появление Райзада на короткие несколько часов сбило уже становящиеся привычными ритуалы. Но даже раздражающее его присутствие было чем-то новым, свежим, не надоевшим, и оттого более волнительным. И виной тому был он сам — господин Зазнайка. Тщательно взлелеянная за долгие тридцать дней ненависть разбивалась о его невозмутимость и какую-то испуганную заботу.

Кхуши твердила себе снова и снова, что все его слова, все действия — лишь желание успокоить его собственную совесть, и к ней это не имеет никакого отношения. И она злилась. На себя, на него, на собственную беспомощность и невозможность просто взять и вытолкнуть его за дверь. Собственными руками. Стоя на собственных ногах. Вместо этого она пыталась скоротать бесконечно тянущиеся часы за сном и чтением.

Впрочем, надолго погрузиться в ленивую дремоту было не суждено. За дверью раздалось возмущенное тётино «Боже ж ты мой» и неразборчивые причитания сестры, сливающиеся со знакомым до мурашек звуком шагов бывшего начальника. Значит, вернулся… «Упрямый демон», — пробурчала Кхуши и повыше натянула плед, накрывавший обездвиженные ноги.

Сначала появилось что-то, накрытое черной непрозрачной плёнкой. На вид довольно габаритное, оно легко вкатилось в комнату, явив наконец и того, кто стоял позади.

— Ты отдыхала? — виновато спросил Арнав. — Прости… Паяль говорила, что ты читаешь.

— Что это? — не удостоив ответа, взглядом указала Кхуши на нечто в пленке.

— Кхуши, я… Ничего особенного, мне просто захотелось. — Загадочно улыбнувшись, он стянул целлофан. — Последняя разработка, Кхуши. Тебе больше не придётся выкручивать колеса, в этой коляске всё управляется многофункциональным джойстиком. Ты только посмотри, она компактная, и колеса пневмо…

— В этом весь вы, господин Райзада! — Бессмысленный набор слов, нелепая конструкция посреди комнаты и та непринужденность, с которой Арнав говорил, возмутили, обнажив всю обиду и ненависть, копившуюся в Кхуши с момента оглашения диагноза. — Функции, кнопочки, колеса! Думаете, все можно купить?! Думаете, у всего есть цена?! Нет, господин, вы ошибаетесь! И доставьте сюда хоть весь автопарк своих многофункциональных колясок, ноги мне это не вернёт! Ноги, которые я потеряла по вашей дурости!

— Остановись, Кхуши, я не хотел тебя обидеть!

— Вы всегда не хотите, но, Богиня, у вас это получается бесподобно! Пора уже книгу написать! «Сто способов обидеть Кхуши Кумари Гупта», — выдохнув, она продолжила уже спокойнее: — Я просила вас уйти. Вы не услышали. Теперь я требую, слышите? Я требую, чтобы вы убрались из моей жизни!

— Кхуши? Он тебя обидел? — выглянула Паяль из-за спины Арнава, но на этом ее вмешательство и закончилось, столкнувшись с уверенно выставленной рукой мужчины, преградившей ей путь.

— Идите, Паяль, — прорычал он, не сводя глаз с разъярённой Кхуши. — Я сам. А ты, Кхуши, прекрати истерику. Потому что я никуда уходить не собираюсь, сколько бы ты не требовала. Я останусь тут. — В два шага преодолев расстояние, Арнав оказался у кровати. — И ты будешь пользоваться этим гребаным суперкреслом. — Проигнорировав нелепые попытки возмущающейся девицы оттолкнуть его, он стянул с неё плед. — Потому что Я не позволю тебе больше садиться в то, потертое, грязное, скрипучее…

Окончания она уже не слышала. Кхуши была готова поклясться всеми богами, что кожей ощутила его прикосновение к бесчувственным конечностям, хотя прекрасно понимала, что в действительности этого не может быть. Но в тот момент, когда он бережно поднял её с кровати, чтобы тут же посадить в новое инвалидное кресло, в ногах, знавших только мучительные фантомные боли по ночам, впервые за это время родилось какое-то странное, неосязаемое, незнакомое ощущение тепла в местах соприкосновения с его руками. Тело замерло, так некстати реагируя на нечаянную ласку, и Кхуши инстинктивно задержала дыхание, словно перед прыжком. Спорить, возмущаться, что-либо доказывать ей больше не хотелось ни себе, ни ему. Она старательно отвела взгляд. Почему-то смотреть на него было невозможно. Ей казалось, что он сразу все поймет и, конечно же, не преминет воспользоваться своей властью.

Позвоночник удобно устроился на мягкой кожаной спинке коляски. Пальцы интуитивно нашли джойстик, ноги, снова накрытые пледом, расположились на своём месте. Память же отчаянно пыталась ухватиться за ускользающее ощущение чувствительности, так неожиданно огорошившее её.

Одно она знала точно. Если Арнав Сингх Райзада решил действительно поиграть в сиделку, то она устроит ему сладкую жизнь.

2. Мой план на сегодня: дожить до завтра!

— Что это? — От удивления Анджали положила лепешку на поднос и принялась жестикулировать, чтобы привлечь внимание сидящих за столом к брату. — Нани, ты это видела?! Да посмотрите же. Наш Арнав поранился! Братик, врач ведь говорил беречь себя.

Арнав неохотно одернул рукав, чтобы хоть как-то скрыть уродливое красное пятно.

— Чоте, откуда у тебя ожог? Что ты делал?

— Ничего, бабушка. Это ерунда, совсем не болит.

— От ничего таких ожогов не получается, Арнав, дорогой. Ты либо разгребал руками угли, либо морочишь нам всем голову, hello hi bye bye? — Тетя как ни в чем не бывало продолжала есть, лишь на секунду отвлекаясь на интересную новость.

— Чоте, что случилось? Что-то на работе? — не унималась Анджали. — Что надо делать, чтобы так обжечься?

— Я… — Он задумался, но, мысленно махнув рукой, буркнул: — Я жарил джалеби.

— Что?! — Несколько пар глаз с недоумением уставились на Арнава Сингх Райзада.

— Джалеби. Что тут непонятного. — Он встал из-за стола и, бросив свой недоеденный ужин, отправился в сторону второго этажа.

— Чоте, ты не поел, куда ты, Чоте?

— Я не голоден. — Ответа снизу он так и не услышал.

Вот уже несколько дней из его головы не выходил весь этот ужас. Он с беспокойством проверил телефон: несколько пропущенных из клиники, пара от Паяль и ни одного от Кхуши. Гордячка в жизни не обратится к нему за помощью, даже если от этого будет зависеть ее жизнь. Тем более, если от этого будет зависеть ее жизнь.

Он набрал последний исходящий. Разговоры с врачами были все чаще: найти лечение, поставить ее на ноги, привести к ней психолога, в конце концов, а пока быть рядом, чтобы она ничего не сделала. Выпалив пару предложений, больше похожих на отчет, АСР нажал отбой. Он раздраженно откинулся на подушки, пытаясь подавить нехорошее предчувствие, каждый раз подкатывавшее, когда он думал о ней. В кармане рубашки лежал тот листок из книги. Носить его с собой было необходимо, а почему он и сам не знал. Развернув пожелтевшую бумагу, Арнав уставился на корявые буковки, наизусть зная написанное в них. Одна фраза, повторенная три раза: «Лучше бы я умерла». И его подпись, будто он вершитель чужой судьбы и согласен со страшным приговором.

Никакого контракта там, разумеется, не было.

Tata Safari подъехала к дому Гупта ровно в семь. Кхуши просыпалась рано, и отчего-то ему была неприятна идея оставить ее одну.

— Ты уже ела? — буркнул Арнав, зайдя в комнату. Сердитая бука лежала на кровати, глядя прямо перед собой. Судя по тишине в доме, сестра и тетя отправились куда-то с самого утра.

— Я не голодна. — Она отрешенно посмотрела наверх — туда, где висели деревянные звезды.

— Я не спрашиваю тебя, голодна ли ты, Кхуши. Повторю: ты уже ела?

— Надеялась, что вы не придете после вчерашнего, — выдохнула она и с нескрываемой насмешкой продолжила: — Признаюсь, мне становится трудно придумывать для вас что-то новое, чтобы превзойти себя. Ваше падение в навоз было настолько пронзительным, что лучше и придумать ничего нельзя. Жалко, что сестра не смогла вас сфотографировать! Так и вижу заголовки газет: «Миллионер Арнав Сингх…»

— Заткнись, Кхуши. Сейчас я сделаю завтрак. — Не собираясь дослушивать, Арнав вышел из комнаты.

— Я не буду ваши дурацкие тосты! — донеслось из-за закрытой двери спальни.

Черта с два, все она прекрасно будет. Повторно жарить джалеби его никто не уже заставит. Равно как и убирать двор или читать ей вслух. Хотя нет, читать ему понравилось, особенно когда Кхуши заснула, положив голову ему на плечо, и в этом ее беспокойном сне Арнаву всерьез показалось, что она его простила. Показалось. Просто показалось.

Вернувшись в комнату, он лишь отметил, что Кхуши все так же лежит на кровати, все в том же дурном расположении духа. Общение с ней напоминало карусель, на которой тебя лихо подбрасывает вверх, а через секунду ты кубарем летишь вниз, позабыв себя от страха. Она могла злиться, плакать и милостиво прощать, а затем сама просила прощения, переживая каждую эмоцию как единственно существующую, отдаваясь ей и растворяясь в ней.

— Кхуши, я прошу тебя, поешь.

— А я прошу вас уйти. Видите, не всем нашим желаниям суждено сбыться… — Договорить она не смогла. Арнав сложил кусочек поджаренного хлеба вдвое, и, зажав одной рукой рот Кхуши, впихнул в нее теплую гренку. От неожиданности девушка принялась жевать, не пытаясь скрыть удивления.

— Будешь хорошей девочкой, и в следующий раз намажу гренку джемом.

— Или медом, — на автомате подхватила она.

— Или медом. — Арнав замер. В этом ее замечании было что-то совсем другое: забытая беззаботность от той, его прежней Кхуши.

Его… Его Кхуши. Дерзкой, яркой, не похожей ни на кого. Единственной, кто мог бросить правду ему в лицо, какой бы неприятной она ни была. Хрупкой, испуганной, дрожащей на проливном дожде. И такой трогательной. Она раздражала и притягивала одновременно. В ней странным образом уживалась мудрость старших, впитанная с пеленок и порывистость ребенка, который не продумывает действия на несколько шагов вперед, а делает то, что пришло в голову прямо сейчас. И такую Кхуши он больше всего хотел снова видеть. Свою Кхуши.

Он не намеревался отступать, и второй кусочек хлеба отправился следом за первым.

— Эй, перестаньте меня кормить, я же вам не калека! — с какой-то игривостью произнесла она и тут же замолчала, а вместе с ней замерло все вокруг: Арнав, маятник часов, голоса снаружи дома, время. Он физически ощутил, как от произнесенной вслух фразы поменялся сам воздух, и назад ничего не вернуть. — Что это я? Конечно, я калека. Глупость какую-то сказала, калека и есть.

— Кхуши, это временно. — Арнав отложил поднос в сторону.

— Это может быть временным, я звонил врачам, я разговаривал с директорами клиник.

— Я уже была в больнице, вы не помните?

— Это не та больница, в которой ты была, Кхуши, — с нажимом произнес Арнав. — Я ищу более оснащённые клиники, с лучшим оборудованием, хорошими специалистами, с опытом ведения таких больных как ты, в конце концов.

— Для клиентов с огромным счётом в банке? — Она проникновенно посмотрела ему в глаза.

— Что за?! При чем здесь это?

— Неужели не при чем? Все и всегда упирается в деньги, господин Райзада… Есть они — и будут больницы, врачи, добрый персонал, и уколы не больные. А если нет денег, как у обычных людей, то можно смело отправляться в Варанаси и ждать своего часа?

— Не мели чушь. — Он раздраженно поднялся на ноги и отошел к стене, сдерживая порыв пробить головой дыру. Ощущение щемящей нежности, которое он испытывал несколько минут назад, рассеялось, как утренний туман.

— Не нужны мне ваши врачи и больницы, и оборудование! Мне ничего от вас не надо. И, самое главное, ваша жалость! Забирайте ее и уносите куда-нибудь в другое место, подальше отсюда!

— О, серьезно? — Он развернулся на все 180 градусов. — Оглянись, Кхуши. Если не будет меня, моих денег и жалости, то с кем же ты останешься? Я, может, ошибаюсь, но тут никого нет.

— Со мной всегда есть Богиня. Она никогда не оставит меня.

— Невероятно… — Арнав раздраженно закатил глаза. — Богиня? Не оставит тебя? Ну, разумеется, Кхуши, ведь твоя Богиня всегда была рядом. А знаешь, что мы сделаем? Давай прямо сейчас отправимся к Богине в гости и попросим ее вылечить тебя. И если уж она справится с ногами, мы будем умолять починить твою дурную голову, чтобы в ней больше не варились все эти твои мысли, черт! — Арнав ударил кулаком в стену, оставляя после себя вмятину. Ни боли, ни облегчения он не ощутил. — Решено, мы едем!

— С Вами? Сейчас?! Никуда я не поеду?

— Это был не вопрос. — Он полоснул взглядом по испуганной фигуре девушки, бездвижно лежащей на кровати, спешно оценивая соответствие её наряда выходу из дома, смял ее в охапку и понес во двор, полностью игнорируя сопротивление, ругань и даже угрозы с ее стороны. Застежка замка щелкнула, заперев ее во власти кожаного кресла авто. — Только двинься с места, Кхуши. И все прошлые недели покажутся раем по сравнению с тем, что я устрою.

Она сглотнула и неохотно, через силу, махнула головой. Арнаву пришлось вернуться в дом, чтобы забрать кресло, но ярость, клокотавшая импульсными толчками в висках мужчины, так и не прошла за те недолгие минуты, что он не видел ее. Дома и деревья поплыли мимо, но он старался не отвлекаться на пейзаж и уж тем более на объект внутри самой машины — Кхуши Кумари Гупта. Он ехал чуть быстрее, чем следовало, старался наконец поставить точку в этом бесконечном споре — храм, в который ходила сестра, был где-то рядом. Привезти ее туда и оставить один на один с Богиней — пускай вдвоем разбираются со всем этим. Кажется, Кхуши забыла, кому молится, перепутав Богиню с волшебной феей, способной творить чудеса.

Раздраженно оглянувшись на пассажирское сидение, Арнав сбавил ход — девчонка заснула.

— Спящая ты нравишься мне куда больше. — Он улыбнулся своим мыслям и поймал ее отражение в зеркале заднего вида: такая спокойная и умиротворенная, хотя какой-то час назад в ее душе полыхал целый пожар.

Машина остановилась неподалеку от святилища, он с сожалением заглушил мотор и опустил голову на руль. Раньше все было куда проще: мороженое должно быть холодным, а суп горячим, мамины объятия крепкими, карусели быстрыми, шарики должны парить в воздухе, а сестре не надо плакать. Он ведь и впрямь виноват во всем случившемся. Вот только почему единственное, о чем думает Арнав Сингх Райзада, — как излечить Кхуши, в то время как она вцепилась в инвалидное кресло, как в защитную стену между ней и окружающим миром? Да, в детстве все было иначе.

Он снова завел мотор и вывернул руль вправо, полностью меняя заданный маршрут. Возможно, решение где-то на поверхности? Особенно, если вернуться туда, где ему было действительно хорошо?

— Куда вы меня привезли? Где мы? Что это все такое? — Кхуши испуганно оглядывалась по сторонам, проснувшись в тихо едущей машине. Это был пятый или шестой раз, когда белый внедорожник проезжал мимо входа в парк аттракционов. Арнав просто ждал, когда она проснется, справедливо решив, что ее укачала плавная езда и прохлада, которая резко контрастировала с духотой за пределами автомобиля.

— На храм твоей подружки не похоже? — Он загнал машину в нишу на парковке и вытащил ключ из зажигания. — Я придумал кое-что получше, Кхуши. Только послушай, ты сможешь подлететь так высоко в небо, что лично нашепчешь Богине все свои жалобы на Зазнайку.

— Я… Вы… это просто…

— Заткнись, Кхуши. Мы и так задержались по твоей милости. — Удивительно, но в этих его словах не было злости, упрёка. Смирившись с тем, что сейчас она ничего изменить не сможет, Кхуши просто… расслабилась и с интересом стала рассматривать все вокруг.

Арнав вез её через парк, и ей казалось, что она попала в сказку. Или не в сказку, но в место, где все просто, где можно быть здесь и сейчас, не думая о том, что ты инвалид и, возможно, таковой и останешься, и не пытаясь вычислить, есть ли в людях жалость, или они на самом деле хотят о тебе что-то знать. Да, такое раньше она не могла себе позволить, но видела картинки, передачи, только даже мечтать не смела. Кхуши смотрела по сторонам, задерживая дыхание от восторга, показывая пальцами на что-то удивительное и странное, смешное и забавное. Разряженные клоуны, карусели, нелепые конкурсы стрелков за игрушки. Арнав выиграл для нее обезьянку и с той минуты постоянно шутил, что нашел для нее подружку по душе.

Он был мил и терпелив. Казалось, он действительно получал удовольствие от их прогулки. Это было странно и непривычно. Кхуши всегда считала, что Арнав нелюдим, а толпа и шум раздражают его почти так же, как ее вопросы и споры на пустом месте. Она смотрела на него и не узнавала. Маска угрюмости, навечно приросшая к его лицу, вдруг слетела, обнажая чистые эмоции, которые ему не были присущи. Оказалось, что ему очень идет улыбка. Открытая и светлая. И складка, залегшая между бровями, пропала без следа, грозное «что за?» ни разу не сорвалось с губ, искажая его глубокий красивый тембр голоса.

А еще Кхуши заметила, как проходящие девушки улыбаются ему в ответ и беззастенчиво разглядывают ее, словно гадая, кем она приходится этому шикарному мужчине: сестрой, женой или возлюбленной. И капелька торжества, очень женского и очень приятного, заставляла ее повыше поднять голову, ведь сегодня его внимание принадлежало лишь ей.

— Здесь так красиво, — призналась Кхуши, когда спустя час или два они остановились у пластикового столика в надежде перекусить. Очередь к передвижному трейлеру казалась бесконечной, но даже с этим заданием совершенно нетерпеливый Зазанайка справился. — Господин Райзада, тут… спасибо вам. Я никогда не была здесь, это же… Почему мы здесь?

— Я приезжал сюда в детстве. Правда, тут было все совсем иначе, Кхуши. Больше деревьев, меньше музыки и развлечений, но тогда мне казалось, что именно так должно выглядеть лучшее место на земле. Ребенком я думал, что нет такой беды, которую нельзя уладить при помощи круга на детском паровозике, так что… Пойдем?

— Куда? Куда вы меня катите? Я не поеду! К той большой штуке?! Да вы с ума сошли! Богиня! Богиня, ты это видишь? Арнав Сингх Райзада окончательно слетел с катушеееек.

Она сопротивлялась все время, пока он вез ее к большой карусели, раскидавшей свои цепи-лапы вокруг себя словно железный нелепый осьминог. Она возмущалась все время, что он договаривался со смотрителем аттракциона пропустить их внутрь. Вспомнила скудный запас ругательств и применила все до единого, когда Арнав Сингх Райзада подхватил ее на руки и все-таки усадил в злосчастное сидение. Он сел рядом. Невысокий коренастый мужчина проверял крепления и замки, а в ее голове стучала одна только мысль: «Беги! Беги! Беги!»

Незнакомец в форме сотрудника парка наконец убедился, что оба безумца намертво привязаны к своим креслам, щелкнул пальцами по железной защелке на животе Кхуши, отошел в сторону и дал какой-то знак человеку в кабинке.

И без того тихое жужжание механизма перекрыл ритмично-звонкий, закладывающий уши стук в груди, то ли от тревожного ожидания, то ли оттого, что Зазнайка уверенно и нежно взял ее за руку.

— Я буду рядом, ты не бойся и, если что…

— Если что? — едва узнав свой голос, прошептала девушка.

Её сковали страх, паника и эйфория. Кхуши любила приключения и влипать в разные истории, даже если не признавалась в этом самой себе, даже если уже забыла, как это здорово. Но как это понял Зазнайка, так близко и так незаметно подобравшийся к ней? Они медленно поплыли по кругу — так, что Кхуши даже не успела заметить, когда их ноги оторвались от земли. Для собственной уверенности, не иначе, она сжала его пальцы. Механизму требовалось некоторое время для разгона, и первые секунды, бесконечно долгие, она просто рассматривала все, что проплывало мимо. Прямо как её нынешняя жизнь. Вот они уже парили на расстоянии двух метров от земли, проносясь мимо кабинки управления, вот она успела подумать, что все это не так уж страшно, вот ее свободная рука намертво цепляется за жилетку Демона, и Кхуши что есть силы кричит, позабыв себя от страха:

Винегрет из лиц, деревьев, неба и земли тысячу раз пронесся в голове, сливаясь в бесформенную яркую кашу. Крутиться так было сродни любованию центрифугой, вот только внутри барабана, прижатая к самой стенке — она. Первое время Кхуши считала секунды, надеясь, что так будет быстрее, и она наконец опустится обратно на землю, потом закрыла глаза и постаралась отключиться и ни о чем не думать, чтобы в этом вакууме из чувств и эмоций дождаться окончания их тряски, но под конец любопытство пересилило, и, открыв для начала один глаз, она принялась рассматривать, что за яркое месиво вращается перед ней. Как пышная, расшитая, разными цветами юбка, а ты все кружишься и кружишься, и юбка поднимается все выше, и все, что тебе остается — видеть её разноцветные края.

Наконец раздался какой-то щелчок — в ее голове или же в страшной машине — и, постепенно сбавляя ход, кабинки опустились на землю. Арнав и Кхуши сидели молча, не сразу заметив, до чего тесно прижаты друг к другу.

— Вы… Я вас ненавижу, — выдавила Кхуши, разжимая жилетку Зазнайки.

— Ты мне тоже не очень нравишься, но я работаю на тебя и работаю хорошо, — неожиданно улыбнулся Арнав и наконец отпустил ее ладонь.

Они молча ждали, пока все тот же мужчина подойдет ближе, чтобы расстегнуть тугие ремни. Как только он приблизился к креслам, пара, не сговариваясь, посмотрела друг на друга, читая в глазах одну и ту же нелепую мысль.

— Еще разок? — обезоруживающе улыбнулась Кхуши.

Он только кивнул и махнул кому-то рукой.

Домой они возвращались затемно. Кхуши держала в руках пакет с неумолимо тающим мороженым, и хоть тиран предупреждал ее и даже уговаривал купить домой любое другое лакомство, она не могла отказать себе в том, чтобы угостить сестру и тетю этой невероятной вкуснотой. Пейзаж за окном становился вновь узнаваемым, а это значило, что они вернулись в знакомый ей Лакшми нагар. И еще, что этот день — лучший за все время ее пребывания в Дели, к сожалению, заканчивается.

Некстати ей подумалось, что не такой уж он и плохой, этот Арнав Сингх Райзада. Возможно, что эта мысль появлялась и раньше, но Кхуши старалась выкинуть её из головы, как испортившуюся вещь. Так не бывает. Не может человек, приносивший лишь боль и унижения, стать в одночасье хорошим. Или он не стал? Может, он и есть такой?

— Я не понесу этот суп в дом. — Арнав кивнул в сторону пакета, содержимое которого было, скорее, жидким, нежели твердым, но его колкость была какой-то совершенно беззлобной, другой.

— Вы оплатили этот суп, я доставлю его тете. — Кхуши заглянула внутрь пакета и сморщилась от досады.

Машина остановилась перед домом, и девушка вдруг ощутила, до чего ей не хочется возвращаться во всю эту бесцветную жизнь. Арнав пропал ненадолго, прилаживая кресло, и уже через минуту открыл дверку и подхватил девушку на руки, слишком часто за последние дни. И в очередной раз, как и в самый первый, она снова ощутила странные и одновременно пугающие электрические импульсы, проходящие по всему ее телу, по шее, ключицам, животу и ногам.

Оказавшись в кресле, Кхуши повернулась назад, чтобы посмотреть на кипу разноцветных шаров, привязанных к ручке — она не просила, он сам купил. Их было штук сто, а может, даже тысяча, и первое время они катались по парку, раздавая шары изумленным детям. Последние Кхуши захотела оставить себе и не пожелала говорить Зазнайке, что это ее первые шары, первая карусель… и первый раз, когда ей действительно хорошо, с момента катастрофы.

— Господин Райзада… — Она благодарно улыбнулась. — Спасибо.

— Кхуши, там на карусели, ты назвала меня Арнав-джи.

— Правда? Я не помню. — Вранье, но, Богиня, она врала за сегодня такое количество раз, что эта последняя сказанная ложь затерялась в веренице лжи предыдущей.

— Я помню, — подчеркнул он. — Пожалуйста, зови меня дальше по имени. Мне так удобнее.

Второе вранье, на этот раз от него. И хоть фраза «мне так нравится» звучит проще, произносится легче и короче, сказал он отчего-то про удобство. Но дело было, конечно, не в нем.

3. Если не знаешь с какой стороны зайти, иди напролом!

– Это он называл меня стрекозой. - Кхуши бережно провела подушечкой пальца по выцветшей фотокарточке, на которой совсем молодой мужчина держал на руках маленькую девочку, заботливо прикрывая ладонью её спинку.

– Ты их помнишь? В смысле... - запнулся Арнав. - Это был глупый вопрос.

– Вовсе нет... - выдохнула Кхуши, перелистывая страницу старого альбома. - Мне тогда было двенадцать. Я очень испугалась. Просто... Знаете, мне ведь казалось, что я никогда не забуду их, а в тот день я вдруг осознала, что не могу вспомнить. Запах папы. Улыбку мамы... Так я пытаюсь вернуть это. Этот альбом, эти фотографии...

– Особенные, - закончил за неё Арнав. Он прекрасно понимал, о чем говорила Кхуши. Вот только все его воспоминания о родителях растворились в грозовом облаке ненависти и детских обид. И, в отличие от Кхуши, он не пересматривал никогда старых фотоальбомов, убрав их в чулан, как ненужное напоминание о пропитанном ложью прошлом.

Последние дни были на удивление... мирными. Наивно было полагать, что их вечные споры и препирательства просто исчезли, вовсе нет. Только теперь это было похоже на некую игру, легкую шалость, шутку, понятную лишь им двоим. И даже тревогу и печаль, сопровождавшие почти каждый их разговор, удавалось сгладить, не доводя до накала. Арнав приноровился искусно лавировать между эмоциональными приливами и отливами своей "работодательницы", избегая конфликтов. И сейчас, сидя у изножья её кровати, он удовлетворенно заметил, что ещё несколько недель назад никогда бы не поверил, что с Кхуши Кумари Гупта можно жить в мире.

– Наверное, им грустно видеть, какой я стала... – Кхуши захлопнула альбом и отложила в сторону.

– И какой же? - Он устало почесал переносицу, предвидя зачатки очередного уныния.

– Дефектной... – Голос дрогнул, стерев следы напускного спокойствия.

– А разве нет? Вы ведь сами видите... Арнав-джи, мне до конца жизни придётся зависеть от других!

– Прекрати Кхуши! - процедил Арнав, пытаясь сдержать нарастающее раздражение. – Меня достало, что я все время уговариваю тебя: есть, пить воду, бывать на улице, пытаться жить. Тебе самой не надоело?! Хватит, Кхуши! Это лечится, стоит тебе захотеть! Тем более, что я уже обо всем договорился.

– Вы что?.. - практически беззвучно произнесла Кхуши.

– Можешь не благодарить. - Он выдохнул и повернулся к открытому окну. Вечерняя прохлада успокаивала, возвращая мыслям ясность. - Осталось уладить формальности. И можно начинать лечение.

– Да как вы смеете?! Возможно, вы привыкли контролировать всё, господин Всемогущий, но за меня вы решать не будете! - Кхуши даже не пыталась успокоиться. Знать, что в очередной раз не посчитались с её мнением, даже не соизволив спросить, хочет ли она, согласна ли она, поставив перед практически свершившимся фактом, было оскорбительно. - Я отказываюсь, слышите?! Отказываюсь от вашего лечения! К черту вас, и к черту ваших врачей, господин Райзада!

– Кажется, я действительно задержался. - До боли сжав кулаки, Арнав повернулся к ней. - Разберись в себе, Кхуши. Это кресло не исчезнет, пока ты сама этого не захочешь. - Вот так. Просто. Говорить что-либо, уговаривать, просить не осталось сил. Даже самый терпеливый человек в конце концов устанет долбить головой глухую непробиваемую стену, а терпением Арнав Сингх Райзада никак не мог похвастаться. Единственное, чего ему сейчас хотелось, это убраться подальше от душащей безысходности, пропитавшей его насквозь. Он старался. Видит Бог, или кто бы там ни был, он старался изо всех сил стереть это гнетущее выражение обреченности, маской застывшее на её лице, доказать Кхуши, что ничего ещё не кончено, что вот она, жизнь, какая есть, неожиданная, полная новых впечатлений, и эта жизнь не закончилась с той трагедией. И в какой-то момент он был уверен, что ему это удалось. И тогда, в парке. Он не мог так ошибиться. Арнав готов был поклясться чем угодно, что видел искорки счастья, загорающиеся в её глазах, и, черт возьми, ему нравилось дарить ей этот восторг, осознавать, что благодаря ему она, даже если разочек, смеялась, по-детски доверчиво приобняв его за шею, пока Арнав переносил её с карусели на кресло и обратно на очередной аттракцион. В груди заныло от давящей тревоги. Как она сейчас? Вернулась ли Паяль? Вдруг Кхуши что-то нужно?.. Импульсивное желание развернуться задержалось ровно на мгновение, тут же уступив здравому смыслу. Против её воли он не сможет ничего сделать. Упрямая, истеричная гордячка! Нет смысла бороться там, где уже вынесен приговор.

Две недели формального присутствия в офисе сказывались несдержанностью. Раздражало всё: праздные разговоры, пустая будничная суета, звонки, документы, подписи и снова звонки растворялись в сочувственно-прищуренных взглядах и шушуканьях по углам обитателей огромного аквариума под названием АР Групп. Он все видел. Он все замечал. И ему было плевать. Распахнутое, как и в тот, самый первый день, панорамное окно завладело вниманием "никогда не ошибающегося" Арнава Сингх Райзада. Да, он знал, что там, внизу, стоят коробки, и вряд ли он думал, что с ненормальной из Лакхнау может что-то случиться, но, черт возьми, Кхуши могла покалечиться ещё тогда! Остановись он вовремя, Кхуши была бы здорова, но разве он хоть чему-то научился?

– Господин Райзада, вам письмо, - раздалось за спиной, прервав мучительные мысли.

Видя, что шеф не в духе, секретарша молча положила толстый оранжевый конверт с вычурной символикой на стол и удалилась.

Жизнь даёт столько возможностей предотвратить ошибки, предупреждая, остерегая, ставя палки в колеса на пути их совершения. Но, зачастую, именно это считая проблемой, мы устраняем предостережения, опрометчиво освобождая дорогу для ошибки. Самообман. Иллюзия. Всего один неверный шаг влечёт за собой череду неконтролируемых событий, остановить которые, возможно, уже не получится. И сейчас, держа в руках конверт из клиники с брошюрами, на которые ещё недавно возлагалось столько надежд, Арнав Сингх Райзада отчаянно желал повернуть время вспять, успеть вытащить Кхуши хотя бы за секунду до обрушения, ответить на звонки управляющего, не отправлять её в этот гребаный гостевой дом, в конце концов, чтобы... Чтобы хоть раз увидеть, как она смеётся, как смотрит на него, безмятежно, без тени укора, без глухой тоски, прочно поселившейся в её глазах, прожигающей насквозь остатки души бездушного, казалось, АСРа.

Суток было достаточно, чтобы признать: не видеть Кхуши было так же мучительно, как и видеть её в инвалидном кресле. Припарковав внедорожник за домом, Арнав Сингх Райзада уже собирался переступить порог жилища Гупта, когда услышал ржавый голос тетки Мадхумати, разлетающийся по всему двору, приглашая каждого посочувствовать тяжелой судьбе бедной сиротки.

– Боже ж ты мой, Абха, это для её же блага. Кому ж она теперь нужна-то? Калека?

Старуха Абха сидела на старом диване и понимающе кивала головой, подтверждая правоту слов соседки.

– Слава Нанд Кишору, Шаши договорился, - продолжала тетка, довольно покачивая головой. - Чопра люди хорошие, да и вряд ли найдут для своего Раджа партию удачнее, с его-то дефектом... А так, поженятся, хоть будет кому в старости кусочек пури принести.

– А тот хмурый? Который ходил к вам?

– А что он, Боже ж ты мой, наиграется в сиделку и исчезнет. А жить-то потом как? Нет-нет, это для её же блага.

Его обдало омерзительным чувством отвращения к самому себе, ставшему свидетелем чего-то грязного, гадливого, не имеющего права на истинность. Словно со стороны он наблюдал, как рука бесцеремонно выбила двери, как возмущенно выдохнули матроны, как испуганно Кхуши уставилась на него, яростно отшвырнувшего что-то оранжевое на кровать и рывком поднявшего девушку с кресла, прося, нет, требуя объяснений.

- Отвечу вам тем же вопросом, господин Райзада – какого черта? – Ее голос дрожал, в отличие от уверенного, хмурого выражения ее лица. За всем этим он не сразу заметил синие круги под глазами и уставший, растерянный вид девушки.

- Мы уходим. - Она безвольно повисла у него на руках, вцепившись пальцами в край пиджака. Наверняка, чтобы не упасть, иначе зачем? От Арнава пахло силой, безграничной властью, каким-то безумием. И последней нотой, поставившей точку в этой комбинации, было сомнение, что сковывало его голос и тушило огонь в глазах.

- Боже ж ты мой, Кхуши, ты куда? В таком-то виде? – Мадхуматти подскочила со своего места и засеменила вслед Арнаву. Она даже не пыталась остановить их обоих, и ему на секунду пришло в голову, что пожелай он вот так прийти в дом, взять девчонку на руки и унести с собой, забрав ее навсегда, то никто и ничто не смогло бы помешать ему. Такой соблазн рушило лишь оно, чертово сомнение.

- Мы едем к врачу, у нас назначено, я привезу Кхуши после приема. – И не важно, расслышал ли кто-нибудь его слова.

Они выбрались из плена узких улочек Лакшми Нагара, чудом умудрившись никого не задавить. Кхуши молчала, цепляясь за сидение пальцами, зажмуриваясь от ужаса, когда дома за окном сливались в серые бесформенные пятна. Арнав резко выкручивал руль, сворачивая в очередной переулок, а потом выравнивал машину. Его лицо не предвещало ничего хорошего, и чем дальше они отъезжали от дома, тем страшнее становилось. Внутри натянутой струной звенело напряжение, но больше всего Кхуши боялась сейчас не скорости и не возможности попасть в аварию, как ее родители, а этого яростного незнакомца, в которого превратился Арнав. Ей и раньше доводилось видеть его злость, но это было нечто другое. Глупо сравнивать небольшой бриз и ураган. Самое здравое – молчать и просить Богиню, чтобы эта буря прошла стороной.

Машина затормозила, отъехав на приличное расстояние, куда-то за черту города, где даже бараки стеснялись отбирать у сухой земли свое пространство. Кругом было пусто и спокойно, и эта нарочитая тишина так страшно диссонировала с ними двумя.

Она боялась смотреть в сторону Арнава, понимая и отказываясь принимать, что вызвало в нем такой приступ ярости. Минуты текли одна за другой, но он так и не прерывал молчания. Его упрямство могло измеряться в километрах, и, судя по всему, сегодня ей предстоит пройти каждый из них.

- Я так понимаю, поход к врачу отменяется?

Один Шаг.

Содержание

1. В историю трудно войти, но легко вляпаться.

2. Мой план на сегодня: дожить до завтра!

3. Если не знаешь с какой стороны зайти, иди напролом!

4. Шансы есть всегда. Даже на провал

5. Ищу счастье. И Google тут не поможет

Комментарии (0)