Целый день сегодня накрапывал мерзкий дождь; люди бежали прочь, стараясь скорее попасть домой. По аллее брела одинокая фигурка, вымокшая до нитки.

В какой-то момент она скрылась в подъезде.

Ева

Просто потрясающе! Не хватало ещё и заболеть вдобавок.

Серьёзно, я полный аутсайдер. Ну почему все так, а?

Как вообще можно пролететь в свой первый день в школе?

Я настолько странная? Или что?

Ева зашла в ванную, посмотрела в зеркало, поправила волосы и сосредоточенно закусила губу.

Нет, определённо, это самый отвратительный день из всех возможных!

Ещё несколько месяцев назад все было в порядке. Не могу поверить, что это снова происходит. Я действительно успела подумать, что все прекратилось.

Боже мой, я даже надеялась, что меня примут за нормального человека.

Ева посмотрела через плечо, скорее, по привычке, чем из необходимости, и закрыла кран. В квартире затихли всякие звуки – родители ещё не вернулись. Девушка выскользнула из ванной. Она села на диван и обхватила голову руками.

Такое чувство, что мне все время что-то мешает. Как будто кто-то специально...

Она как будто заново все переживала: строгого вида старушка объявляет её имя, кабинет шумит, Ева неловко улыбается, мечтая скрыться где-нибудь на задних рядах, но потом неожиданно вскидывает голову и обводит класс странно холодным взглядом.

Потом по обыкновению щурит глаза, а затем присаживается, не говоря ни слова. Ей хочется казаться страшной, ей это удаётся, и в перерыве лишь несколько человек осмеливаются приблизиться. Поначалу ей кажется это действительно классным, но уже на истории она говорит о пыточных инструментах Средневековья и войнах. Все это – совершенно холодно и серьёзно, низким тоном.

Бабушка говорила мне, что я чересчур непонятная. Отличаюсь...

Я обычно смеялась, что мне нравится строить из себя железную леди со страшными мыслями. Теперь я так не думаю.

У меня даже нет подруги, чтобы рассказать о своих проблемах. А мама не поймёт.

Господи, я говорю сама с собой? Это сводит с ума.

Нужно дождаться родителей и сесть за уроки.

Через час вернулась мама и разбудила заснувшую в странной позе Еву.

Вера

Ева, приберись в комнате!

Нужно заняться собой... и уроками, да. Но я страшно устала...

Голос

Я ненавижу математику, боже. Почему это так трудно? Голова совсем не соображает.

Ты действительно устала, Ева. Поспи, девочка моя.

Да, мне точно нужно поспать. Наверное, я заболела...

Как часто больные простудой слышат голоса?

Сон обволакивал её пеленой странного кошмара.

Я зажгу тебе свет, если хочешь.

Что это? Нет, нет. Я не могу думать об этом во сне!

Я не совсем уверен, что это сон, Ева.

Кто ты? Покажись или уходи!

Создалось впечатление, что её сжали в стальные объятья и мяли до бесконечности, лизали шею, губы, живот. Ева попыталась отбиться, но чужие пальцы впились ей в запястья, в спину и бедра. Она вздрогнула, зажмурилась и попыталась стряхнуть всю налипшую грязь.

Неожиданно повеяло холодом, и её прижало к себе горячее тело; ей стало жарко, отвратительно липко; в голову лез шёпот, шёпот её сжимал, шёпот сжирал всякое сопротивление и взрезал голову.

Выпусти... Пусти меня, говорю!

Ей лизнули лопатки. Ева вскрикнула, упала навзничь – пульс участился, и в мысли влез истерический вопль сумасшедшего смеха. В голову впились крепкие пальцы – и черепная коробка раскололась на тысячи косточек.

Проснись ты наконец, боже!

Ева! Да проснись же, дочка!

В её сне кто-то смеялся и слизывал со щёк слезы.

Ева, проснись, прекрати плакать!

Ева выгибалась, как кошка, скулила и вскрикивала.

Смех перешёл в фальцет, она не могла стерпеть этого звука и открыла глаза.

Прошу тебя, прекращай смотреть кино на ночь!

Горе ты... Что ж тебе снилось, а?

Пожалуйста, Ева, говори же! Не расстраивай маму, девочка моя.

Ты так страшно кричала. Я подумала, что что-то случилось.

Все в порядке... Я в порядке, правда. Это только сон!

Не сомневаюсь. Люди всегда так кричат, когда спят.

Окей, ладно. Мне приснилось, что я падаю в пропасть, так нормально?

Ты просто переволновалась. А сейчас спи, пожалуйста, ещё только пять утра.

У неё дрожал голос, и она чувствовала, что находится в полуобморочном состоянии, но молилась одними губами и старалась вести себя, как будто ничего не произошло.

Мама поправила одеяло, когда Ева укладывалась, ещё раз улыбнулась и потушила свет, прикрыв за собой дверь. Ева заметила, что темнота вновь, как в детстве, начинает её пугать.

Спокойной ночи, Ева. Я навещу тебя позже.

Не трогай меня до утра, ладно?

Ева мало спала и почти не ела.

Она сидела у окна и напряжённо думала, пока ей что-то мяло плечи.

Здравствуй. Я давно не навещал тебя. Я скучал по тебе.

Не знаю, какого черта тебе надо. Пожалуйста, прекрати это.

Я не настолько слабая, как ты думаешь.

Ева, посиди, успокойся! Девочка, опусти нож.

Какая же ты мразь... Эй, мразь, слышишь?!

Вот, вот так... Положи нож и сядь.

Я вполне осознанный адекватный человек. Все, что со мной происходит, – это нормально.

Однажды Ева забылась и позволила себе хвастовство.

Эй, ты, выбирай себе другую жертву. Я слишком сильная.

Я буду скучать, девочка. Это совсем не выход...

Но ты можешь позвать меня.

Тогда ты меня оставишь?

Ха! Да, ты об этом мечтаешь?

Тогда позови меня, Ева.

Ты знаешь моё имя, девочка.

Зеркало в ванной начало мутнеть и покрываться красными каплями.

Люди боялись её энергии; дети боялись её голоса и взгляда, взрослые и старики предпочитали прерывать беседы. Её трогали любые убийства и несчастья; Ева часто плакала и рвала на себе волосы.

Она ещё не касалась вен, но вся кожа у неё была в красных и очень мелких порезах от ногтей. Она часто срывала одежду и сползала по стенам, как сумасшедшая.

И Ева была не совсем уверена в том, что она не сумасшедшая.

Её держали родные, близкие и мечты. Она носила толстовки, безразмерные футболки, толстым слоем распределяла тональный крем на своей коже.

Она израсходовала уже несколько тюбиков.

Ева принялась тереть щёткой тело и подумала, что совершенно нормальная. Ей не казались странными ни синяки на шее, ни отсутствие каких-нибудь страхов.

Это держало её у границы разума.

Ева отучилась бояться смерти. Она смеялась, улыбалась и даже завела парочку добрых знакомых. Она гордилась собой, следила за лицом, красилась и готовилась стать юристом.

Она даже не боялась говорить о грустных вещах и считала себя хорошим человеком.

Она не боялась тёмной дымки в глазах или галлюцинаций и списывала все на усталость.

Я опять проснулась в пять? В этом нет ничего странного.

Ведь все это так обыденно и привычно.

Просыпаться по ночам совершенно нормально.

Стонать от боли вполне объяснимо.

На улице было холодно, дул ветер и противно накрапывал дождь.

Ева плотнее закуталась в куртку и поправила рюкзак.

Улицы пустые, фонари почти не горели, а на сердце у неё лежала какая-то странная тяжесть.

Поторопись. Если ты пойдёшь быстрее...

То сегодня сможешь вернуться домой.

Мужчина, которого ты сегодня встретила... Помнишь, тот, странный?

Он изнасиловал и убил семь женщин.

Их тела находили в мусорных баках. Глаза выколоты, а рот разворочен.

Хочешь его смерти, да, Ева?

Молчишь? Что ж, молчи. Мы увидимся позже.

Такой хороший день сегодня.

Только страшно так утром было. Ты в школе была, а по телевизору репортаж передавали, что у нас поймали серийного убийцу.

Нашли, говорят, в мусорном баке с выколотыми глазами.

Ева, что с тобой? Ты белая совсем!

Уже несколько дней ничего не происходило.

С того страшного момента, когда Ева узнала, что желания материальны и Голос тоже.

Но он не появлялся уже долго.

Она постаралась не обращать внимания и впилась пальцами в книгу.

Девочка, не будь такой букой.

Ева молчала, но щеки у неё были белее мела.

Голос обиженно взвизгнул – и на пол посыпались вещи с полок. Гудел пол.

Не говори, не слушай, не отвечай...

Эй, тварь, мне плевать на тебя и твои выходки.

В комнате стало невыносимо душно – захлопнулась форточка.

Бабушка говорила, я бесконечно сильная...

Послушай, мразь, я не боюсь смерти больше.

Хочешь моей гибели? Так покажись, чтоб тебя, и возьми!

Я знаю, что ты просто глюк.

Очень скоро я проснусь. Скоро все это прекратится.

Ты ещё не поняла, девочка?

Ева помотала головой, хотя не видела в этом никакого смысла.

Действие равно противодействию, помнишь?

Чем больше ты будешь сопротивляться...

В один момент ты сойдёшь с ума.

Я бы очень не хотел этого, моя Ева.

Безумцы всегда отрицают, что они безумны.

Ева почувствовала рвотный позыв.

Я подскажу. Люди обычно просят прощения.

На ковре оказался сгусток крови, а она согнулась в три погибели.

Но я и правда долгое время был отвратительным.

Я не очень люблю вспоминать прошлое.

Перед глазами у Евы промелькнула темнота, а собранные волосы упали на плечи. Пахло цветами.

Нужно... пойти что-нибудь сделать.

Можешь покормить кота, если хочешь.

Ева слышала в его словах едкую иронию и смех.

Она сама хотела рассмеяться от нелепости ситуации.

Она хрипло закашляла – смех застрял глубоко в горле.

Потому что что-то липкое лизало ей лопатки и совало пальцы в рот.

Мой кот попал под машину.

Верно. Но я сделаю тебе подарок сегодня.

В глубине коридора раздался топот кошачьих лапок и мяуканье.

Ева дёрнулась и стряхнула наваждение, когда ласковые пальцы забрались ей в горло, а твёрдое тело прижало её спину к себе.

Я знаю, что этот вопрос глупый.

Позволь, я покажу тебе кое-что.

Ева услышала утробное рычание и подумала, что он смеётся.

Ни у кого из вас его нет, Ева.

Но ты можешь увидеть чуть больше, чем другие.

Я разве обманывал тебя раньше? Даже когда было больно и грустно в темноте в одиночестве.

Я так отчаянно звал тебя.

Знаешь, как это больно? Я очень плакал.

В голове раздались всхлипы.

Показывай – и убирайся отсюда.

На глаза Еве легли пальцы.

Я... Здесь дом. Люди... и мама. Я вижу Соню и Егора, здесь Серёжа с Алёной.

Паразит

Комментарии (40)