Над мокрым асфальтом, обёрнутым рваной шалью молочного пара, тает свист машиниста. Скрипят железные окружности колёс, медленно толкая пузатый состав, и широкие квадраты окон расцвечиваются улыбками детей.

В рассинхроне машут десятки рук, минута-две — и перрон пустеет. Лишь отдалённый гул эхом летит над сырыми верхушками деревьев.

Дорожная мантия приземляется в самый угол сиденья купе, освобождая из капюшона водопад русых прядей, и Алекса Хэлфорд облегчённо вытягивает длинные ноги через проход:

На скрещенных бёдрах мягко лежит плиссированная юбка, тонкие лодыжки в обхвате коричневых замшевых ботинок задевают ногу Алисии у противоположного дивана.

То редкое мгновенье, когда подруги молчат, копошась каждая в своих свёртках.

Из кожаного саквояжа Хэлфорд появляется маленькое зеркальце. Его гладкая поверхность мимолётно отражает кончик прямого носа, светло-голубую радужку в тени ресниц и краешек припухлой губы хозяйки.

— Будешь? — Спиннет хрустит бумажным пакетом, на тусклый свет выглядывает большой кусок тыквенного пирога.

— Ты ещё спрашиваешь!! Ммммм!.. — Алекса блаженно впивается в оранжевый бисквит. Утренний кофе, наспех выпитый с родителями возле турникета, ещё бродит остатками кортизола в крови. Когда мандраж лихорадочных сборов остаётся там, за кирпичом барьера, урчащий желудок не знает иного блаженства, кроме сочных, пропитанных слоёв. — Твоя мама просто чудо!

— Спасибо, первой же совой передам! — Алисия улыбается и машет остатком лакомства, откидывая светлые локоны с плеч. — А этот кусочек прибережём для Анджелины и Кэти!

Синяя клетчатая обивка дивана уютно обрамляет её крепкую ладную фигуру.

— Возятся с первогодками по просьбе Перси! — закатывает глаза Спиннет.

— Ооо, только не этооо!

Гриффиндорки единогласны во всём, что касается учёбы и вообще всех общественных движух: дурацкий значок старосты — точно не предел мечтаний для двух охотниц сборной!

Пусть он украшает грудь более достойных и менее ленивых, чем они.

Лучше потратить свободное время на тренировки!

В прошлом году после Рождества Спиннет и Хэлфорд также носились с Перси Уизли, разделив бремя старосты на троих.

В итоге детальнейший пергамент расписания вовремя лежал на столе Макгонагалл, первачки стройными рядами шествовали в Большой Зал и обратно, зато Хэлфорд, растеряв спортивную форму, едва не сорвалась с метлы на простом трюке, а Спиннет не смогла выполнить положенные десять кругов.

Дотошный Уизли был отправлен к соплохвостовой матери вместе со своим «нудным глубокомыслием» и кипой «осточертевших пергаментов», а истосковавшиеся по метле руки вновь дружно сомкнулись на твёрдых рукоятях.

Алекса достаёт из сумки новую «Спеллу»:

Спиннет ловит взглядом матовый разворот.

И первое же колдофото наполняет купе звонким смехом: вдоль двухстраничного подиума важно цокает кучерявая ведьма весьма плотной комплекции, одетая в полосатое мини-платье и ботильоны кричаще-лимонного оттенка.

Подобно дирижаблю на ветру, качаются полные бёдра, а чёрные полоски на ткани кокетливо сжимаются в мясистой геометрии ягодиц. Узкий каблук едва цепляет корешок журнала, и «мисс Осень» рискует свалиться за край, но Алекс вовремя приподнимает страницу.

— пальчик Хэлфорд с нежно-розовым маникюром ложится прямо на раскрасневшееся лицо возмущённой толстушки, — 

то я не удивлена, почему половина Косой аллеи ходит в этих вырвиглазных тряпках!

Где-то там, в шумной утробе вагона, грохочет тележка со сладостями.

«Девочки, не желаете отведать фруктового мармелада? Или новых «шипучек» и «кислинок»? Пахучих ирисок с лакрицей? У меня есть карамельки с грибным вкусом!

— Можно пакетик «Заводной клубнички»?»

— Кстати, надо напомнить Андж о новой квиддичной форме! — поезд проехал пять миль, а Спиннет уже волнуется о предстоящем матче.

— Алисия, забей, иначе перегоришь!

За окном кружится рваная бахрома пейзажа, далёкие горы медленно поворачивают мшистые скаты, заботливо укрытые солёной вуалью морских ветров...

Алекса не хочет думать о… Нет-нет!!

Насмешкой судьбы обернулся её смех прошлой зимой, когда пальцы вжикнули молнию на пухлом, доверху набитом чемодане и отправили его прямиком в багажник старенького «Форда»: «Пап, я понимаю — это твоя работа, но что интересного в 

Конечно!! Абсолютно ничего, кроме грубого, высокомерного, заносчивого слизеринца, вдобавок капитана сборной!

И его нахальных тёмных глаз.

Девушка смотрит сквозь мокрую линзу окна, едва улавливая размытую инсталляцию лондонских предместий.

Почему-то сейчас вид пожелтевших лесов в окружении бурого ворса полей рождает не меланхолию, а сладкое, тягучее предчувствие. Как тогда, весной, в первой игре против когтевранцев.

Алекса забрасывает очередной квоффл под оглушительные крики трибун…

Ей не нужно одобрение всей этой пёстрой толпы: воспалённое самолюбие требует одного! Всего лишь поворот головы — и она получает нужную дозу: обжигающий взгляд Флинта с высоты слизеринской башни.

Электронами рассекающий шаткое пространство до рукояти её «Чистомёта», он надламывает что-то внутри.

Осколки летят вниз, прямо в мягкую россыпь песка. Что это, хвалёная  гриффиндорская гордость?...

Она помнит хрустальное напряжение между ними, шариками стекляруса дрожащее на свежем весеннем ветру. Осязаемое до мурашек.

Словно инъекция горячего льда под кожу.

Кто знал, что горный, набухший от лесной влаги туман Шотландии скрывает под своим холодным пологом столь притягательный образ?

Для американки, в чьих жилах бурно течёт «полукровь», свободная от горечи предрассудков; чьи помыслы лишены классовой шелухи, а «чистота» и «грязь» — не являются клеймом происхождения, вдруг стать на ту опасную грань, за которой… либо обретают крылья, либо швыряют разбитое сердце в омут чернильных вод.

Без надежды, без сожаления.

Видит Мерлин, Алекса слишком долго хвасталась мнимой холодностью сердца, когда знакомые девчонки вокруг плакали от неразделённой любви!

Чтобы острая отравленная стрела в отместку чиркнула и её пульсирующую плоть.

Как там говорила Спиннет? «Всё, что было в прошлом году, остаётся в прошлом году».

Замечая на перроне весёлые лица учеников, едва тронутые охрой загара, Алекса ставит мешок галлеонов на то, что ни один из обладателей полосатого галстука не пытался за прошедшее лето ослабить яркость навязчивых картинок в своём сознании, перекрыть им кислород и не дать расползтись по стенам воображения.

Шоколадная рукоять любимой метлы да десятки миль над шумными кронами пригородов Лондона — вот, пожалуй, и всё, что спасало её от мучительной тяги взять перо и написать Маркусу.

«Привет, Флинт! Как дела? Тренируешься?»

Ах да, ещё бесконечные диалоги со своим «я», как чаши весов, каждую минуту склоняющие ту или иную сторону:

«Ему по фиг на тебя и вообще на всех!»

«Он самодостаточен настолько, что не потерпит ни малейшего притязания!»

«Вспомни, как он смотрел на тебя! Зачем он приходил на трибуны почти каждый тренировочный день?»

«Подоводить Анджелину и Вуда!»

«Ну-ну, а пять лет перед этим его всё устраивало?»

«Он презирает полукровок!»

«Что ж… С этим сложно поспорить!»

«Кто ты вообще такая: эмигрантка, волею судьбы заброшенная на чужую землю!»

«С козырей идёшь! Да, я оказалась здесь не по своему желанию, но обрела друзей, и теперь это мой дом тоже»

«Ты можешь говорить всё, что угодно, но 

никогда не станет твоим!»

Ритмично грохочущий лязг фоном дополняет её мысли: давно знакомая мелодия. Поезд проехал десять миль, а Хэлфорд уже не может усидеть в купе.

Тыквенные крошки летят с подола вниз, Алекса встаёт и, махнув подруге: «Пойду разыщу Джонс!» — исчезает за стеклянной дверью.

Начало седьмого курса, и кто знает, 

оно может преподнести!

Глава 1. От станции «Забвение» до пункта «Искушение»

KateNik

Когда взаимное притяжение искрит на кончиках пальцев — лучше бы ей не играть в эту дурацкую игру! Но иногда нужно просто позволить себе…

Роулинг Джоан «Гарри Поттер»

Гарри Поттер

Маркус Флинт/ОЖП

Алисия Спиннет

Анджелина Джонсон

Оливер Вуд

Люциан Боул

Эдриан Пьюси

Фред Уизли

Джордж Уизли

Позволь себе Фли-Фли

Её отец, Бен Хэлфорд, был выходцем из долин солнечного Техаса — родины ветряных мельниц и живописных ранчо.

Уважаемый в спортивных кругах человек, тренер легкоатлетической сборной «Медицинского колледжа Бейлор», он никогда бы не подумал, что некое, закрытое от мира сообщество наградило его полупрезрительным словом «магл».

Но, как известно, судьба та ещё шутница: сейчас Бэн счастливо женат на чистокровной ведьме, подарившей ему единственную дочь, а в молодости наш красавец-мужчина с васильковыми глазами отличался полной неразберихой в личной жизни.

Единственное живое существо в его квартире, вечнозелёный фикус, увы, так и не дождалось хозяина с очередных спортивных сборов.

Когда Бен, наспех разобрав чемодан, вместо привычной масляной глади сочных листьев зацепил взглядом ссохшийся травяной скелетик в окружении пыльной земли, он понял — надо что-то менять.

В ход пошла кожаная записная книжка: так, Мэридит, Эшли, Лив, Джессика…

Шершавые странички ещё хранили следы истёртых чернил, ему даже удалось разобрать мелкие цифры телефонных номеров на полях («и почему я не позвонил тогда Хлое?...»), но у Вселенной на этот счёт всегда были свои планы.

Однажды Бэн шёл по тёмному проулку, перебирая в уме симпатичных коллег, как вдруг «буквально из ниоткуда», «словно снег на голову» (как он любил вспоминать последующие семнадцать лет) на него, «истошно вопя», свалилась женщина («нисколько я не кричала!», как оправдывалась она последующие семнадцать лет).

Это потом он узнает, что у этой «белокурой бестии с ангельскими синими глазами» случилась неудачная трансгрессия.

А пока Бен с благодарностью принял неожиданный подарок судьбы и уже через недельку водил Линду в кино, кафе и на выставки. А ещё через месяц свободно разбирался в таких понятиях, как «волшебная палочка», «портал», «Алохомора», «магический барьер».

В общем, он мало чему удивлялся (исколесив со студентами сборной половину штатов), потому с энтузиазмом воспринял «таинственную» сторону жизни любимой супруги:

«Милая, а было б неплохо одолжить моим остолопам пару «Нимбусов», тогда б они точно дотянули до финиша на десятке!»

Линда Хэлфорд была сиротой, и, наверное, ей повезло родиться в Луизиане, а не в самом сердце Шотландии: американское магическое сообщество лояльно относилось к союзам с полукровками и даже маглами. Лишь бы брак основывался на взаимной любви и уважении, чего в паре Хэлфордов было с лихвой.

Бэн подписал стандартный магический договор о неразглашении. Линда, в свою очередь, также познакомилась с «таинственной» стороной жизни своего супруга: бесконечными сборами, переездами и контрактами.

До рождения Алексы они жили в Техасе, потом переехали в Оклахому, а через пару лет — во Флориду. Когда девочке было семь лет — Бэну поступило выгодное предложение тренировать сборную Военно-морского университета в Вашингтоне.

Имущества у Хэлфордов было немного, а из домашних животных — только фикус, который шикарно рос под заклинанием вечного орошения («Какая, однако, удобная магия!» — любил восклицать Бен, радуясь как ребёнок).

Супруги весьма недурно обосновались в столице штатов. Алекса поступила в «АМА» (Американскую Магическую Академию), обрела друзей, выступала за местную команду по квиддичу и, счастливо проучившись до семнадцати лет, готовилась на следующий год сдавать выпускные экзамены.

Но одним февральским утром мистера Хэлфорда вызвали в деканат Военного университета и вручили утверждённый приказ о временном переводе в Лондонский филиал (образованный полгода назад по поручению Её Величества Елизаветы Второй, он обещал стать, по меньшей мере, «колыбелью королевского флота» Британии!).

На подготовку бравых «морских котиков» бросили лучших специалистов, и, конечно, человека с таким «обширным тренерским опытом», каким обладал Бен Хэлфорд, по выражению ректора, не могли оставить «за бортом».

Боже, что это был за день!

Алекса плакала, миссис Хэлфорд трясла злополучным контрактом, а мистер Хэлфорд пытался попеременно успокоить и жену, и дочь, которые в один голос заявляли, что «не променяют солнце Америки на сырость чёртовой Англии, пусть даже на год!»

Только фикус выражал молчаливое согласие с главой семьи, изредка покачивая кожистыми листьями в углу спальни.

В итоге фикус запаковали, Линда написала длинное обращение к Альбусу Дамблдору с просьбой временно зачислить её дочь в Хогвартс, и первый же рейс «Boeing 777 American Airlines»  (да-да, Хэлфорды обожали путешествовать магловским способом) унёс их в «туманную даль» Альбиона.

Перед поездкой Алекса успокоилась (её лёгкий нрав удивительно быстро превращал «кислые лимоны в сладкий лимонад») и даже проштудировала программу «Хога», выбрав наиболее полезные для себя предметы, например, «Астрономию», «Трансфигурацию», «Чары»…

«Пап, ну что мне может дать «Магловедение»? Благодаря тебе я и так всё знаю! И вообще, американская программа ушла далеко вперёд! Что это за «замок» в горах? Какое-нибудь двухэтажное здание с башенками?...»

Но скепсис девушки быстро растворился, подобно тени невидимого фестрала, запряженного в её ландо, когда на утренней заре полупустой вагон «Хогвартс-экспресса» доставил Алексу и немногочисленных местных жителей на станцию «Хогсмид».

Ярко-оранжевые лоскуты света искрились на пышных сугробах, сворачиваясь в глубокую синеву теней, и чистая лазурь над головой крепко дышала морозом.

Февраль здесь, в Шотландии, ощущался совсем иначе: грязная сырость обернулась льдистым привкусом на губах, удивительно терпким и свежим, словно талая вода. Мгла расцвела калейдоскопом красок, а «невзрачное двухэтажное здание», мелькнувшее из-за пушистых еловых ветвей по пути, вдруг предстало огромным замком, величественно распростёртым по кряжистой скале, подобно каменному исполину в снежной шапке.

Словно с Рождественских магловских открыток, где цветная печать, щедро присыпанная мерцающими блёстками, манила окунуться в волшебный мир пряничных домиков.

Бесчисленные шпили островерхих крыш нежно касались облаков и первыми встречали рассветные лучи, пока вся долина ещё дремала в густо-лиловых тенях.

Небоскрёбы с «Коннектикут-авеню» внезапно поблекли до унылых, скучных коробок.

Второе необычное открытие ждало Алексу в кабинете директора: вместо выбора предметов для индивидуального курса (серьёзно, Хэлфорд потратила несколько вечеров, прикидывая, сколько часов «Нумерологии» пожертвовать в угоду «Чарам»!), высокая сухопарая женщина усадила её на табурет, нахлобучила старую говорящую шляпу, которая тут же, едва коснувшись русой макушки, запальчиво выдала: «Гриффиндор!»

Она теперь… гриф? Хорошенькое дельце!

«Мисс Хэлфорд, поздравляю! — ясный взгляд женщины потеплел, тонких губ коснулась улыбка: — Я теперь ваш декан!»

Что-то было в лёгкой сеточке её морщин, лучиками расходящихся от век, в напряжении высоких скул, отчего новое открытие Алексы — общая гостиная с огромным камином, вся в резном дереве и красно-оранжевом разгуле ковриков и диванов, да ещё спальня девочек, сплошь закрытая алыми балдахинами, — неожиданно обернулось давно знакомым домашним уютом.

Так Хэлфорд оказалась на шестом курсе.

«Ты бы видела эти чудные перекидные лестницы, представляешь, мам? Я тихо радуюсь своей кроссовой подготовке, иначе лететь мне сквозь десять пролётов до самого дна Чёрного озера!»

В Академии Вашингтона — строгом пятиэтажном корпусе из красного кирпича, с длинными рядами не менее строгих прямоугольных окон точно не было места каким-то там гостиным с пузатой мебелью, а уж тем более кроватям! Юных магов в домашние спальни исправно доставлял разноцветно-неоновый школьный автобус, на манер магловского жёлтого.

До настоящего момента Алекса и помыслить не могла: как это — ночевать прямо в школе? Американская система разрешала такое разве что… интернатам для проблемных подростков!

Ей выпала неплохая карта: проводив гостью в спальни девочек, профессор Макгонагалл, явно с умыслом, указала сухопарой кистью на медный номерок «8», украшавший ореховую гладь одной из десятков ничем не примечательных дверей:

«Ваш багаж уже там, мисс Хэлфорд! Чувствуйте себя как дома!»

Комната вмещала не только её багаж, но и двух охотниц Гриффиндора: блондинку Алисию Спиннет, брюнетку Кэти Белл.

Минерва — эта мудрейшая женщина — безусловно, руководствовалась самыми благими намерениями, подселяя новенькую в устоявшийся тандем, но не учла одного: жёсткой спортивной конкуренции.

Самолюбие наше подобно хрупкому цветку: неосторожные слова, как морозный холод или испепеляющий жар, варварски крадут нежную красоту лепестков, заставляя тонкие прожилки скручиваться и темнеть, словно шагреневая кожа.

А уж гордость спортсмена — это честолюбие, помноженное на сто!

Потому первые минуты общего разговора имели все шансы отнять пальму первенства у заклинания немоты.

Конечно, Алекса понимала: слаженный командный дух не терпит посторонних (очень кстати вспомнились бесконечные замены в школьном составе, воспринимавшиеся ох как болезненно!), и девушка не собиралась вываливать на узорчатое, с бахромой, покрывало все свои достижения за десять лет.

Но спустя три часа, вдоволь насмеявшись и наполовину разобрав чемодан, Хэлфорд нырнула под тёплый ворох одеяла с напутственным заговором от соседок:

«Ложусь на новом месте — приснись жених невесте! Годрик, Мерлин, Салазар, только б это не кентавр!»

В смежной комнате беспокойно ворочалась Анджелина Джонсон. Её заспанное лицо в проёме и недовольное «Я принципиально не буду накладывать глушилку, потому что завтра — тренировка, и твой смех по ночам, Алисия, может стоить всем нам победы!» — последнее, что запомнила Хэлфорд, перед тем, как провалиться в сладкое забытье под золочёным пологом.

Ей, само собой, никто не приснился.

На следующее утро Алекса первым делом разыскала мадам Трюк и с важным видом потребовала зачислить её в сборную школы.

Она и так пропустила несколько тренировок из-за переезда!

Но здесь вновь «испечённую» гриффиндорку ждало очередное открытие:  смерив нежданную гостью ястребиным взором (однако с проблесками интереса)Роланда отправила ту прямиком в кабинет МакГонагалл со словами:

«Понятия «сборная школы» в Хогвартсе не существует, милочка, хотя идея хорошая. У нас есть команды факультетов, и я советую вам обратиться к вашему декану. Либо сразу к Вуду, он капитан Гриффиндора!»

Под остроконечными крышами замка таилось всё больше сюрпризов.

Алекса прыснула, представив лицо папули, расскажи она ему о том, что «главный тренер здесь, оказывается, ничего не решает и компетентен разве что в обучении первогодков».

Ладно, это ещё ничего, но метлы… Они и вправду летают на этих лохматых дворницких палках?

«Падающая звезда», «Чистомёт»…

Теперь понятно, почему старейшее магическое учреждение Британии не может выставить сборную!

Алекса не признавала иной модели, кроме американского скоростного «Старсуипера».

Видимо, всё-таки придётся рассказать папе… Сначала он поднимет её на смех, предложив прислать домашний веник, а потом настрочит целый свиток предсоревновательного плана.

Говорят, отцы не самые лучшие тренеры: и поблажки допускают, и режима нет, но если магл смог переквалифицироваться на коуча по полётам для своей дочери — тут пощады не жди!

В четыре года Алекса уже гоняла на игрушечной метле, в семь — на детском «Пегасе», а в десять лет, перед самым поступлением в Академию, Бен подарил ей первую модель «Старсуипера» (в обмен на клятвенное обещание делать зарядку, которое, конечно же, не выполнялось!).

От природы девушка не обладала ярко-выраженным талантом, и поначалу её дарование было заметно лишь близким, но умение ловко управляться с метлой и непреодолимая любовь к спорту, заточенные в мальчишески угловатом теле, выстрелили ровно в тот момент, когда толпа учениц Академии встала вдоль белой линии стартовой разметки.

Августовский полдень, отбор в команду, и Хэлфорд, которая поклялась любой ценой выиграть эти двадцать кругов.

Рука до побелевших косточек сжимала коричневое древко, пока пронзительный свисток тренера Майкла Вильямса не раскромсал густую паутину напряжения, окутавшую каждую из этих дрожащих от страха фигур.

«Лекс, на старте пригнись ниже, выстави чуть вперёд опорную ногу, — звучали в голове слова отца, — так тебе будет легче придать телу хорошее ускорение!»

Стопа упруго оттолкнулась от мягкого грунта, Алекса вскочила на изогнутое древко и тонкой иглой прошила травяную свежесть растворённого в дождевой сыри воздуха.

Шестнадцать мётел одновременно рванули вперёд…

Крики трибун, гул ветра в ушах…

Мелькающие башни отсчитывали круги, отпечатываясь солнечными кляксами на радужке глаз.

Время остановило свой ход, стрелки циферблата лопнули и осыпались в траву, секунды запечатались между нескольких рваных вздохов.

Алекса вдруг осознала себя, судорожно сжимающей алую финишную ленту.

Резало бок, соль обжигала глаза.

Лохматые клочья луговых растений, запутавшиеся меж прутьев «Старсуипера» — обладай они чудесным даром речи — многое смогли бы рассказать о последних десяти метрах перед финальным створом.

Как и выпачканные землёй коленки, ссадины на локтях и кистях и болтающийся на одной булавке нагрудный номер «5».

Да, да, прогресс шагнул далеко вперёд, и не только у маглов. Но и те, и другие упорно прикрепляли стартовые бумажки с номерами таким невозможно плебейским способом!

Спустя полчаса тренер Майкл уже тряс её озябшую от волнения руку в своих широких тёплых ладонях — так «Колумбийские Орлы» приняли нового охотника на место выпускницы Эшли Томпсон.

Шесть улыбчивых парней и пять тренировочных квоффлов стали новой компанией Алексы на следующие два года. А ещё — незабываемые сентенции Вильямса, достойные украсить страницы нетленной книги «Квиддич с древности до наших дней»:

«Вратарь — не менее значимая фигура на поле, чем ловец. Ловцы у нас элита, «белоручки» квиддича, загонщики — «стражи порядка», но истинные трудяги и пахари — это, чёрт возьми, охотники! Они делают всю самую тяжёлую и муторную работу, зарабатывая грёбаные очки!»

«Ошибка считать, будто ловцом быть круто, а охотником — отстой. Запомните, ребятки: хороший ловец чаще вырастает из охотника, но не наоборот. Пока на собственной шкуре не испытаете всю механику игры — не видать вам снитча, как собственных ушей!»

«Если уж вышли на поле — будьте добры показать достойную игру! На ваши фирменные тряпки и мётлы тратилась половина бюджета школы! Так защищайте чёртовы кольца, словно это мать родная!!»

Воодушевлённые подобной «лирикой» «Орлы» победно распростёрли свои крылья от Орегона до Айдахо.

Их финальный матч с «Ильверморни», собрал, кажется, половину штата!

Вспышки колдокамер слепили глаза, мешая видеть изменчивую траекторию квоффла. Только крики её напарника Чарли: «Лееекс!!! Обходи с той стороны!!» — задавали нужный вектор в этой пляшущей какофонии свиста, голосов, разноцветных транспарантов.

На тридцать пятой минуте Хэлфорд сцепилась с вратарём противника возле центрального кольца: Ллойд Дэвис нарушил условную голкиперскую черту, но злость за пропущенные мячи не нашла иного выхода, кроме как отыграться на «выскочке Хэлф».

Пока свист судьи безнадёжно смывала шумная волна жадных до зрелищ трибун, Алекса боролась за нагретый в жаркой схватке снаряд.

«Убери руки!!!» — пыхтел гориллоподобный уроженец Массачусетса, совсем не по-мужски вцепляясь ей в волосы: грязная игра, достойная крупнейшего стадиона!

Кожу головы нещадно жгло, но Хэлфорд упорно отклеивала с малиновой глади мяча корявые пальцы-сосиски.

Освобождённый квоффл дерзко рассёк воздух прямо над макушкой Дэвиса, положив начало неизбежному триумфу «Колумбийских Орлов», а снитч, перехваченный Андерсоном на пятидесятой минуте, положил конец многолетнему лидерству «Ильверморни».

Потом, напившись из кубка, «Орлы» наколдуют эти цифры в иссиня-чёрном небе.

Огромные, золотые, искрящиеся, словно бенгальские огни, которые так любит отец.

Алекса будет петь «Боже, храни Америку!», и яркая эмблема их победы навсегда запомнится ей такой: безрассудной, ослепляющей, с привкусом дешёвого сливочного пива…

Разве ярко-розовый чемодан, пролетев три тысячи миль над океаном, выскочил из тёмной утробы багажной карусели в Лондонском аэропорту, чтобы её, Хэлф, — максимально заряженную, полную готовности играть, — обрекали торчать на трибунах и смотреть, как эти слабачки пытаются управиться с квоффлом?!

Глава 2. Удивительные открытия Алексы

За спиной, сочно клацая, въезжает в паз купейная дверь. Узенький коридор сияет чистотой и светло-бежевой краской, пока за широкой панорамой окон расползается густой грязью набухшая земля.

Алекса ведёт по стеклу розоватым кончиком пальца, повторяя извилисто-призрачные дорожки из капель. Они наискось цепляют вагон, разбиваясь на скорости о выпуклый купол крыши.

Коридорчик ожидаемо пуст, девушка неспеша расправляет чёрные гетры, ведь в несущемся на всех парах составе тепло, когда за железную створку печи исправно подбрасывают чернильные комья угля. И ещё… ни к чему прятать ноги, покрытые ровным персиковым загаром.

помнит, как выглядят её острые коленки?

Под бирюзовым небом Штатов Алекса привыкла к многочисленным комплиментам, считая их скорее вежливой манерой общения, чем констатацией факта, они не трогали сердце столь остро и рьяно, как грубовато-презрительное «покажи свою задницу, Хэлф! Ляжки я уже видел!», брошенное как-то Флинтом.

При одном только воспоминании о нём предательски настроенный камертончик внутри тут же выдаёт приятную трель, на губах расцветает кривая ухмылка.

Святой Мерлин! Кажется, ты попала!

Хэлфорд шутила с Дэном, дружески обнималась с Чарли, флиртовала со Смитерсом, но никто из этих смешливых «хэй-как-дела-красотка» парней не вызывал у неё спазмов дурацкой щекотки.

А слизеринский капитан одним лишь взглядом бросил щедрую горсть перца прямо в её воспалённое нутро.

Сколько у них было стычек!

Алисия и Джонс под конец прошлого учебного года махнули рукой, мол «разбирайтесь сами!», Оливер многозначительно поднял бровь, и его «без комментариев» сказало больше, чем «похоже, он запал на тебя, Хэлф!» знатока тайных влечений сердец и душ Джорджа Уизли…

Взор рассеянно скользит сквозь золотистый пурпур подвижного ландшафта, позволяя сознанию — старому доброму театральному постановщику — услужливо развернуть яркую бутафорию, вместив несколько фигур в нужный хронометраж.

И пусть она видела эту пьесу множество раз, билеты в ложу неизменно разлетаются, как в день премьеры…

Место действия: квиддичный стадион, Хогвартс.

Время действия: один из чудесных вечеров в начале марта, в антураже мокрого снега и пожухлой травы, кое-где подёрнутой светло-зелёным молодняком, словно обещанием скорого лета…

— Сегодня отрабатываем в парах, — оборачиваясь на пути к стадиону, даёт установку Вуд. — Нужно больше сыгранности между девчонками…

Алекса согласно кивает, она готова на всё: отработать, наверстать, оправдать, передать опыт, в конце концов… Новенькая бордовая, невозможно гриффиндорская мантия приятно лежит на плечах, оттеняя длинные пряди, плотные светлые брюки подчёркивают стройность ног. Картину портит только корявое древко «Чистомёта»…

(Ну же, дружок, мы ведь почти сроднились! Хотя… Пришлось обуздать твой левый крен и немножко выправить скорость).

Разогретые мышцы приятно гудят, и дышится так легко — всё равно что пьёшь свежий воздух жадными частыми глотками: настоящий кислородный коктейль! Мятная пенка пряно ощущается на губах лёгким весенним поцелуем…

— Мы сейчас точно сыграемся… только с Флинтом! — Джордж первым замечает широкую вереницу с мётлами наперевес, идущую им навстречу.

Тёмный, разбавленный близкими сумерками изумруд влит в семь рослых фигур, и Алекса, наслышанная от Алисии и Белл о слизеринской сборной, готова поверить в байки о «свирепости и беспринципности» здешних игроков.

«Грифы» — этот храбрый воинский отряд под флагом Алой розы — выстраиваются в боевом порядке, готовые доблестно встретить «полчище орков».

…Мягкие побеги покорно ложатся под грубую подошву высоких ботинок из драконьей кожи, переходящих в длинные мускулистые ноги и не менее крепкий торс.

Алекса медленно поднимает взгляд выше, охватывая разлёт широких плеч, очерченную линию подбородка и враждебный отблеск тёмно-серых глаз под прямыми стрелами бровей и чёрными, коротко стрижеными волосами.

Позволь себе Фли-Фли

Содержание

Глава 1. От станции «Забвение» до пункта «Искушение»

Глава 2. Удивительные открытия Алексы

Глава 3. Актриса погорелого театра

Глава 4. Место встречи изменить нельзя

Глава 5. Всё не то, чем кажется

Глава 6. Играй, да не заигрывайся

Глава 7. Ящик Пандоры и прочие «подарки судьбы»

Глава 8. По краю пропасти босиком

Комментарии (0)