— Матвиенко! К директору!

Эта фраза, произносимая по обыкновению усталой и раздраженной Светланой Захаровной практически ежедневно, уже давно не вызывает у Сережи никаких чувств — ни страха, ни раскаяния, ни желания немедленно взяться за ум.

Сопровождаемый перешептываниями одноклассников и сочувственным взглядом своего лучшего друга — отличника Антона Шастуна, Сережа встал из-за парты и неспешно, даже несколько вальяжно, отправился в ставший уже каким-то родным кабинет слушать воспитательные речи директора, которые, как обычно, не возымеют никакого эффекта.

Антон гадал, за что на этот раз влетит Сереже.

На этой неделе упрекнуть Матвиенко можно было только в том, что он притащил в школу мини-кальян и накурил восьмиклассников на лавочке за школьным футбольным полем. Ну и на двух контрольных сдал абсолютно чистые листы.

А так, в целом, неделя выдалась спокойной, в отличие от, например, прошлой, когда он бросил недокуренный бычок в ведро уборщице, и от него загорелась сухая тряпка. Школу от пожара тогда спасло только то, что ведро было оцинкованным, поэтому тряпка просто превратилась в кучу золы и не дала пожару распространиться. Но за тот случай Сережа уже получил свой бесполезный строгий разговор с директором и поднадоевшие угрозы в духе «попробуй только еще раз и…».

Матвиенко вернулся быстрее, чем ожидал Антон. Точно так же вальяжно он сел на свое место рядом с лучшим другом, а в ответ на вопросительный взгляд просто улыбнулся и подмигнул.

— Ну что там? — прошептал Антон, надеясь не вызвать гнев исторички.

— Да за чистые листы предъявили, — даже несколько разочарованно ответил Сережа.

— А за кальян? — Антон больше боялся, что учителя узнают об этом, чем о чистых листах.

— Не узнали, — вздохнул Матвиенко, и у Антона тут сложилось впечатление, что Сережа хотел бы, чтобы об этом стало известно.

— Матвиенко! Шастун! Вы мне мешаете! — грозно прервала их историчка.

— Простите, — виновато отозвался Антон, тогда как Сережа только нагло ухмыльнулся.

Урок тянулся бесконечно долго. Даже отличник Антон стал засыпать под монотонный рассказ о последних годах правления Брежнева, Андропове и Черненко.

— Слышь, Тох, — шепча, ткнул локтем в бок соседа Сережа. — Надоела это тягомотина. Давай на больничный свалим на недельку?

— Какой свалим? Ты чего? — Шастун тут же оживился, приподняв голову с парты. — У нас сейчас ряд контрольных начнется. Надо к ним готовиться, а не дома просиживать.

— Че-то ты совсем душный стал, после того, как англичанка тебе двойку поставила за самостоялку, — напомнил Сережа.

— Конечно, — Антон недовольно поежился, вспоминая, что ему нужно в ближайшие дни переписать тест по английскому, иначе рисковал получить четверку в семестре, а впоследствии лишиться золотой медали. — Я все школьные года пашу на оценки, а сейчас на аттестат и медаль и, если это сейчас сорвется, то я не поступлю на бюджет.

— Вот именно, чтобы не сойти с ума, тебе нужно отдохнуть от учебы. Тем более у тебя хорошие отношения с учителями, так что переписать самостоятельную ты можешь и через недельку, — продолжал настаивать Сергей, непроизвольно повысив голос, что очень не понравилось историчке:

— Я долго буду слушать твою болтовню, Матвиенко? Мало того, что сам не слушаешь, так еще и другим не даешь, — начала ругаться учительница, грозно с хлопком закрыв учебник.

— Еще полтора года, — усмехнулся Сережа.

Все заскучавшие ученики заинтересованно подняли головы, наблюдая за очередным разворачивающимся конфликтом. Хоть подобные стычки в их классе проходили часто, как раз-таки из-за Матвиенко, но это здоровски отвлекало от нудных лекций и заданий от учителей. Хоть какое-то мимолетное веселье.

— Я тебе сейчас попаясничаю еще, — строго оборвала его Светлана Захаровна. — Собрал вещи и вышел за дверь! Чтобы мои глаза не видели тебя больше!

Стоило историчке закончить свою разгневанную речь, как прозвенел спасительный звонок, заставивший Сергея снова усмехнуться и напоследок съязвить еще раз:

— Как скажете, Светлана Захаровна, — он ухмыльнулся и, закинув рюкзак на плечо, вышел из класса вслед за остальными одноклассниками.

На счастье Сережи, сейчас была длинная перемена, предназначавшаяся для обеда. Приемы пищи — единственное, что он не пропускал в школе.

— И все-таки, Антох, я предлагаю сбежать сегодня и сходить к врачу. Это всяко лучше, чем сидеть на уроках. А у нас их, кажется, еще четыре, — продолжил доканывать Матвиенко, наматывая на вилку лапшу.

Такая идея ввела Антона в ступор. Пожалуй, он лучше отсидит хоть десять уроков истории или начнет исправно посещать физкультуру, чем сходит на прием к врачу.

— Ты же знаешь, что я не люблю больницы. Так что нет, — покачал головой Шастун. — Тем более сейчас контрольная по обществознанию. Я вчера весь вечер к ней готовился!

— Так вот тем более, Антон. Историчка все равно не хочет меня видеть.

— Нет, Сереж, точно нет, — серьезно сказал Антон. — Меня никто не заведет к врачу!

— Да блин, че ты паришься? Ничего не будет. У нас тем более сейчас новый молодой врач в поликлинике. Я уверен, что он без проблем даст нам справку, — Сергей придвинулся к другу и похлопал его по плечу. — Давай, не ломайся. В конце концов, кто тебе важнее? Я или историчка со своей контрольной, вопросы к которой, между прочим, она составляет сама?

Антон все-таки задумался. Может, действительно стоит немного отдохнуть от школы? В последнее время он стал сильно уставать от постоянной учебы.

После уроков стоило выполнять домашнее задание, чтобы как-то придерживаться планки отличника; остальное время он почти всегда тратил на просмотр видеоуроков по темам, которые он не понял в школе, на вебинары с разборами заданий ЕГЭ; в некоторые дни приходилось посещать и репетиторов.

Еще в начале десятого класса Антон здраво рассудил, что стоит готовится к экзамену уже сейчас, а не оставлять все на последний год

Такая нагрузка по учебе не оставляла время для нормальной жизни. Дело дошло до того, что Антон не только не помнил, когда в последний раз гулял, но и давно забыл, что такое спать по восемь положенных часов. Даже в выходные ему не удавалось как следует выспаться и отдохнуть, потому что появлялись домашние дела в виде уборки комнаты и другой помощи по дому маме.

— Я не знаю, честно, — вздохнул Шастун. — Мне кажется, это сомнительная идея.

— А мне кажется, хорошая. Ты наконец сможешь отдохнуть от всего, а то экзамены в следующем году только, а ты уже изнуряешь себя подготовкой бесконечной.

— Мне хочется поступить на бюджет, — снова напомнил Шастун, пожав плечами. — Даже если я, условно, соглашусь, что мы скажем врачу?

Сережа улыбнулся, понимая, что Антон все ближе к принятию его идеи.

— Ну, например, ты скажешь, что у тебя болит голова, а у меня живот, — предложил Матвиенко.

— Не-не, у меня был опыт посещения невролога, и ничем хорошим это не закончилось, — тут же отказался Антон.

— Ну, значит, у меня болит голова, а у тебя живот.

— Допустим, а что скажет на это врач? — призадумавшись, спросил Шастун.

— Да ничего, максимум пощупает живот и все на этом. Ты думаешь, кому-то особо нужен со своими проблемами? Зная врачей в нашей поликлинике, они сами поскорее захотят отвязаться от очередных школьников, которые пришли только за больничным. — поспешил уверить друга Сережа, пока тот не успел передумать. — Никому ты там особо не нужен, не парься.

— Хорошо, — тяжело вздохнув, согласился Антон. — Когда будем сбегать?

Удачно прошмыгнув мимо спящего охранника, друзья отписались классной руководительнице, что ушли с уроков по состоянию здоровья, чтобы избежать дальнейших проблем с разборками, и пошли в сторону поликлиники. Правда, учительнице это не особо понравилось, но то уже ее проблемы.

— И все-таки, мне кажется, что это была определенно плохая идея, — в очередной раз недовольно высказался Антон.

— Да хватит уже, нормально все будет. Я так не первый раз делаю, отвечаю, — Сережа показал пальцем на здании поликлиники. — Тем более уже пришли.

Больница встретила их не самым лучшим образом. Повсюду кричали недовольные дети, их же пытались перекричать родители, что, собственно, создавало еще больший шум.

Ко всему прочему Антону еще не нравился запах, который резал не только нос, но и вызывал легкую тошноту.

— Я думаю, стоит уйти поскорее, Сереж, — как-то волнительно сказал Шастун, оглядев всю развернувшуюся картину у регистратуры. Антон подергал друга за рукав кофты, пока тот уже активно договаривался с медсестрой.

— Да подожди, Антох, сейчас, — Матвиенко выдернул руку и, еще раз уточнив, куда им пойти, повел Шастуна за собой. — Что ты хотел? — наконец спросил Сережа, повернувшись к Антону лицом.

— Я говорю, нам стоит уйти отсюда. Просто посмотри, что здесь происходит, — Шастун обвел рукой помещение, заостряя внимание на маленькой девочке, что улеглась на пол и истерически кричала, не собираясь вставать.

— Не обращай внимания, это просто дети, — отмахнулся Сережа, утаскивая друга в сторону, где находились кабинеты врачей.

Антон обреченно выдохнул и молча последовал за другом. Раз уж он решил прогулять школу, то нужно довести задуманное до конца, тем более обратного пути нет. Да и прогулять хоть пару дней по уважительной причине, честно говоря, очень хотелось.

Около кабинета их участкового педиатра собралась немалая очередь. В основном здесь были школьники-прогульщики, проходящие диспансеризацию, симулянты и мамочки с грудничками, идущие напролом.

Очередь продвигалась в час по чайной ложке. На каждого взрослого ребенка, каким-то чудом попадающего в кабинет, приходилось пять грудничков, которых мамочки гордо заносили на осмотр без очереди. Каждый пребывал в кабинете около пятнадцати минут.

Антон стоял, угрюмо прислонившись к стенке, и производил расчеты, по результатам которых выходило, что такими темпами они с Сережей попадут в кабинет часа через четыре.

Матвиенко же расчеты не производил, так как не любил математику. Зато он обладал качествами, необходимыми для жизни, но презираемыми учителями, — способностью договариваться с кем угодно о чем угодно, даром убеждения и выдающейся наглостью.

Устав пропускать десятую по счету мамочку с грудничком без очереди, Сережа дождался, когда дверь кабинета откроется, и решительно прошмыгнул внутрь, не дав остальным ожидающим даже успеть возмутиться. У Антона брови взлетели вверх от такой наглости и неожиданности.

Очередь возмущенно загалдела, а Шастун тихо радовался, что они с Сережей все это время стояли в коридоре порознь, не общаясь вслух, а лишь перекидываясь унылыми сообщениями в мессенджере, так что остальные ожидающие не могли выпустить пар своего возмущения на Антона.

По прошествии десяти минут дверь открылась, а в ней показался Сережа.

— Антон Шастун, вас пригласили, — невозмутимо позвал он, совершенно не заботясь, что вообще-то очередь не электронная, а значит, врачи понятия не имеют, люди с какими именами и фамилиями ожидают за дверью.

Не дав людям опомниться, Антон быстро устремился в кабинет и закрыл дверь.

На удивление Антона, в кабинете у врача противный запах антисептика ощущался меньше, что немного-то его успокаивало.

В принципе, Шастун, успокоенный и убежденный другом, что ничего ужасного происходить не будет, переживал гораздо меньше обычного.

Антон поздоровался с врачом, тот просто кивнул головой на приветствие, промолчав.

Новый участковый педиатр действительно оказался молодым мужчиной, как и говорил Сергей, но от этого он не казался каким-то особо заинтересованным. Врач выглядел уставшим, под его глазами уже начали появляться еле заметные мешки; он то и дело как-то вымотанно облокачивался подбородком на руки.

— Сергей, с тобой понятно — голова болит, а с Антоном что? — невнятно пробубнил мужчина и повернулся к Шастуну, что присел на край кушетки. Матвиенко же более уверенно сидел на стуле рядом со столом врача, от скуки болтая ногами.

Антону пришлось хорошенько напрячь слух, чтобы понять, о чем говорит врач.

— Эм-м, — Шастун на минуту замялся, думая, стоит ли вообще продолжать этот цирк, но по итогу, выдохнув, неуверенно пожаловался: — Живот болит. Я, наверное, в школе что-то не то съел.

— Может быть, — согласился врач. — Сильно болит? Боль какая: ноющая, острая?

— Извините, повторите, пожалуйста, — вежливо попросил Антон. Он едва понимал, о чем его спрашивает педиатр. Создавалось ощущение, что у врача заложен нос и при этом он еще что-то ест.

Сергею захотелось попросить, чтобы доктор сначала дожевал, а потом промыл нос и уже потом говорил, но вовремя смог себя сдержать. Все-таки это было бы очень неуважительно. Тем более им нужна справка.

— Я говорю: сильно ли болит живот, и какая по характеру боль, — вздохнув, повторил врач.

Шастун задумался. Откуда ему знать, что нужно говорить? Вот сейчас скажет не то что-нибудь и все: либо догадаются, что обманывают, либо подумают, что у него какое-нибудь серьезное заболевание, и отправят на малоприятные исследования.

— М-м, ну иногда начинает болеть желудок, а иногда внизу живота сводит, наверное, это кишечник. Еще тошнит немного. Обычно у меня так бывает, когда я где-нибудь отравлюсь, — Антон решил придерживаться варианта с отравлением. Это показалось самым безопасным.

— Хорошо, может быть, — снова кивнул врач и взял с небольшой стопки пару бумажек.

Сергей еле сдерживал улыбку, подмигивая Антону. Все прошло даже быстрее и проще, чем ожидалось.

Шастун уже тоже успел обрадоваться. Оказывается, халявную справку было так легко получить.

— Я сейчас выпишу вам направления к неврологу и гастроэнтерологу. Пусть вас посмотрят все же специалисты, — объяснил мужчина и отдал обе бумажки Сергею, который сидел ближе к нему. — Они все равно ничего не делают. Сидят пылятся у себя в кабинете, — чуть тише недовольно добавил он.

— Ага, спасибо, — поблагодарил Матвиенко, с трудом разобрав сказанные педиатром слова, забирая листочки.

В отличие от друга, что лишь едва заметно погрустнел, Антон испугался. К гастроэнтерологу он идти точно не планировал.

Нужно было оставаться в школе и писать контрольную по обществознанию, к которой он, между прочим, был готов.

Во что опять его втянул Сережа?

Друзья, попрощавшись с врачом, вышли из кабинета.

И Антон не смог сдержать гнева:

— Ты во что меня опять впутал? К гастроэнтерологу я точно не пойду! — начал ругаться Шастун.

Матвиенко же не особо переживал и поспешил успокоить друга.

— Да ты же видишь какие тут врачи. Тебе максимум пощупают живот и все, зато дадут справку. Не парься, — Сережа похлопал друга по плечу. — Этот педиатр, блин, вообще как будто только вчера научился из букв слоги складывать.

— Да ты-то не умничай, сам-то, с горем пополам читаешь, потому что слоги в слова складывать не научился, — хмыкнул Антон, заставляя Сергея рассмеяться.

Как назло, у кабинета гастроэнтеролога совсем не было очереди.

Эта звенящая пустота подарила Антону призрачную надежду, что врач сегодня не принимает. Если это так, то Шастун сможет смело вернуться к педиатру, отчитаться об отсутствии врача и, состроив щенячьи глаза, выпросить справку.

1. Good boy gone bad

Ariana_bell

vremya_ustroit_vecherinku

Поддавшись уговорам одноклассника, Антон симулирует боль в желудке, чтобы получить больничный. Но чуткого врача Арсения Сергеевича так просто не проведешь.

Импровизаторы (Импровизация)

Арсений Попов

Антон Шастун

Сергей Матвиенко

Притворство и последствия

ru-pritvorstvo-i-posledstviya-ariana-bell-soavtor-vremya-ustroit-vecherinku

Весь класс, включая учительницу математики, разом закатил глаза, и Сережа — дальше всех. Вздохнув, он последовал привычным маршрутом к кабинету директора, вполуха слушая вопли классухи и готовясь внимать очередным пустым угрозам «чтобы это было в последний раз, Матвиенко! А не то…».

Антон гадал, за что же друга отчитают на сей раз. Узнали, что он поменял таблички на кабинетах английского и немецкого языков в крыле начальной школы? Ну это мелочь, подумаешь, всю неделю английская группа ходила на уроки немецкого, а немецкая группа — на уроки английского. Они все равно ни там, ни там ничего не понимают, а учителя до сих пор не запомнили лица учеников.

А может, узнали, что он на уроке информатики сделал скриншот рабочего стола, установил этот скриншот как обои, а все ярлыки удалил, из-за чего информатик чуть не сошел с ума, пытаясь запустить программы, тыкая, как он думал, на ярлыки, а по факту — на некликабельные картинки?

Или все-таки кто-то из восьмиклассников проболтался о курении кальяна на территории школы?

— Шастун! — пощелкала пальцами перед ним математичка. — Ты чего в облаках витаешь? Завтра важная самостоятельная по тригонометрии, а послезавтра — административная контрольная! А ты сидишь мечтаешь вместо подготовки! Ты решил пример на понижение степени для котангенса?

— Извините, Зинаида Степановна, — виновато сказал Антон, взяв ручку и начав решать пример.

Матвиенко все не возвращался.

Ближе к концу урока, когда мозги Антона, как и всех его одноклассников, уже подходили к точке кипения, в класс вошел злющий Сережа. На вопросительный взгляд Антона он только отмахнулся.

Шастун ерзал на стуле в ожидании звонка, чтобы на перемене основательно расспросить Сережу о причинах его раздражения. Обычно после посещения кабинета директора он возвращался довольным. Как назло, время будто стало идти медленнее.

Когда звонок наконец прозвенел, Антон покидал вещи в сумку и стремительно покинул кабинет, обогнав даже Сережу. Он дождался друга в коридоре.

— Ну? — спросил он с тревогой в голосе.

— Да че «ну»? — с досадой ответил Матвиенко. — Кто-то из восьмиклассников рассказал родителям, что их накурил десятиклассник за школой. Родители пришли с претензией к директору. Хорошо хоть мою фамилию этот шкет назвать не додумался.

— Так, — задумался Антон. — И что? У них есть доказательства, что это ты?

— А вот тут самое интересное, — усмехнулся Матвиенко. — Они сказали, что завтра мне предстоит тест на наркотики. И что мать уже дала согласие.

— Что? — округлил глаза Антон.

— То, — передразнил его Серега.

— Так, — рассуждал Антон. — Но ты же не употребляешь?

— Нет конечно! — возмутился Матвиенко такому вопросу. — Но я вчера кальян курил. Боюсь, обнаружат.

— Ага, — кивнул Антон. — А если обнаружат, то что?

— Сказали, что передадут меня комиссии по делам несовершеннолетних, — вздохнул Сережа. — Не знаю, что делать.

— Так, спокойно, — прервал его Антон. — Говоришь, это завтра? Давай опять за больничным сходим?

— Не знаю, Антон, — Матвиенко прислонил голову к стене и негромко проскулил от безвыходности ситуации. — Могут сразу догадаться и подумать, что я действительно употребляю, раз скрываюсь.

— Как знаешь, — пожал плечами Шастун, сочувствующе смотря на друга. — Я думаю, все обойдется.

— Надеюсь, — вздохнул Сергей. — Я подумаю насчет больничного. Вечером отпишусь, как решу.

Антон устало сидел за ноутбуком, заканчивая презентацию по информатике, а впереди еще домашнее задание по алгебре и геометрию, по которым еще стоит посмотреть видеоурок, потому что новые темы были не очень понятно объяснены математичкой.

Шастун то и дело прерывается на очередную кружку кофе, которым он оригинально запивает чипсы. Подобной едой перебивается Антон часто, потому что не хочется надолго отрываться от уроков на полноценный прием пищи.

Наконец закончив с презентацией, Антон закрывает «PowerPoint»

 и, поднявшись с кровати, убирает ноутбук на рабочий стол.

Решив дать себе передышку, он снова улегся на постель, чтобы немного позависать в социальных сетях. В этот же момент приходит уведомление из мессенджера.

К черту все это. Придумывай себе болезнь. Завтра идем в поликлинику

Да нафиг это все. Не хочу больше об этом думать и тратить свои нервы

Хочу просто чиллить на больничном

На этом переписка заканчивается, и Антон решает поскорее закончить с домашним заданием, поэтому лишает себя перерыва.

Он хоть завтра и не идет в школу, но уроки считает нужным выполнить, потому что после больничного учителя могут проверить. А прощаться со званием отличника и очередным похвальным листом в конце учебного года не хочется.

На удивление, у кабинета педиатра в этот раз почти никого не было. Перед Антоном и Сережей было только пару подростков, что, видимо, тоже пришли за больничным.

Пока очередь потихоньку продвигалась Антон перекусывал пончиком, что купил по дороге в поликлинику в пекарне, потому что не успел позавтракать, а Сережа, устроившись рядом на скамейке с другом, листал социальные сети.

— Как думаешь, если я в этот раз скажу, что у меня колет бок, прокатит? — спросил Шастун, когда в кабинет к врачу зашел последний парень, что стоял перед ними в очереди.

— Да нормально. Мне кажется, нашему врачу нет никакого дела до нас. Ему абсолютно фиолетово, что с нами, — ответил Сергей, убирая телефон в карман. — Если хочешь, в этот раз ты можешь сказать, что болит голова. Там такая тетя-невролог милая сидит, просто душка.

— О нет, спасибо. Я лучше скажу, что у меня бок колет. Гастроэнтеролога сейчас быть не должно, так что дальше педиатра я идти не планирую, — отказался Антон, покачав головой. — Такая душка-невролог один раз мне уколы выписала, когда я маленьким был. Больше я к ним не хожу.

Сережа пожал плечами, мол, как хочешь, и в этот момент из кабинета вышел парень.

— Пойдем, — Матвиенко потянул друга за руку, пока тот судорожно пытался запихнуть так и недоеденный пончик в карман джинсов.

За месяц их отсутствия в поликлинике ничего не изменилось, включая уставшего и незаинтересованного абсолютно ни в чем педиатра.

Врач, склонившись над карточками, что-то усердно писал, даже не обратив внимания на вошедших подростков.

Сережа уверенно прошел ближе и снова занял место на стуле рядом со столом доктора. Антон также, как и в прошлый раз, сел на кушетку.

Мужчина, наконец оторвавшись от заполнения документации, посмотрел на ребят и что-то невнятно пробубнил.

— Что? — перепросил Сережа, чуть нахмурившись, когда не смог разобрать слов врача.

— Говорю: здравствуйте, вы снова вдвоем? — повторил педиатр.

— Здравствуйте. Мы всегда вдвоем, — ответил Сережа.

— Что на этот раз? — спросил врач, выискивая на столе нужные карты. — Какие у вас фамилии, повторите?

Антон уверен, что после приема у педиатра ему нужно будет посетить еще и ЛОРа. Либо врач говорил непонятно, все время что-то мямля себе под нос, либо это все-таки у него проблемы со слухом.

— Повторите, пожалуйста, — попросил Шастун, когда увидел как замялся Сережа, которому было уже неловко переспрашивать второй раз.

— Фамилии ваши назовите мне, — вздохнул врач.

— Матвиенко и Шастун, — отозвался Сережа и чуть жалобнее продолжил: — У меня уже который день болит голова опять, даже таблетки не помогают. Вот сегодня утром перед приемом пришлось аж два разных обезболивающих пить. Вроде помогло, но, думаю, ненадолго.

— Нельзя так бесконтрольно пить лекарства, — упрекнул его педиатр. — Почему сразу не обратился?

— Думал само пройдет, — пожал он плечами.

— Ага, вечно вы думаете, а в итоге все только хуже. Что в прошлый раз тебе невролог сказала? — спросил врач, расписывая все жалобы в карточке.

— Сказала, что, наверное, сильная нагрузка по учебе и мне следует больше отдыхать, — рассказал Сережа, а затем тихо, почти виноватым голосом добавил: — Ну вы же понимаете десятый класс, в следующем году экзамены.

Антон едва сдержался, подавляя смешок. Слышали бы учителя, как Матвиенко сейчас жалуется на нагрузку по учебе. Сережа, наверное, за все десять лет школы ни разу не сделал домашнего задания, не говоря уже о подготовке к каким-нибудь самостоятельным или контрольным.

— Ну вот если ты врачей не слушаешься, то зачем тогда в больницу ходишь? Все равно же продолжаешь забывать об отдыхе, — снова промямлив, отчитал его врач. — Ладно, сейчас я дам тебе направление, снова сходишь к неврологу на повторную консультацию.

— Ага, спасибо, — благодарно улыбнулся Сережа.

Матвиенко забрал свое направление и отошел к кушетке, уступая свое место другу.

Антон чуть поежился, но уселся на стул. Хоть педиатра он почти не боялся, но легкое волнение присутствовало, и желания так близко сидеть с врачом не было.

— У тебя что? — сразу спросил мужчина и открыл уже антоновскую карточку, тут же начиная строчить что-то и в ней.

— У меня, наверное, последнюю неделю ужасно колет бок. А вчера ночью стало еще хуже, дышать даже почти невозможно стало, — Шастун то и дело неуютно ерзал на стуле, пытаясь найти удобное положение. Руки почему-то начали потеть, а ноги подрагивать.

Хотя вроде ничего ужасного не происходило, да и переживать не о чем, но отчего-то не хотело уходить плохое предчувствие.

— Где болит? Можешь показать? — мужчина на секунду отвлекся от карточки и выжидающе посмотрел на парня.

— Вот здесь, — Антон неуверенно ткнул в бок и чуть прижал ладонь к животу для правдоподобности. — Сейчас тоже болит.

— Левое подреберье, значит, — задумчиво протянул врач. — В прошлый раз у тебя же тоже где-то в этой области болело? — вспомнил педиатр, на что Антон кивнул.

Антон с удивлением заметил, что, кажется, стал понимать, что говорит врач.

— Гастроэнтеролог сказал, что в эпигастральной области, — добавил Шастун, поражаясь самому себе. Обычно он всегда забывал какие-то медицинские термины — это всегда помнила его мама.

— Ну молодец, что могу сказать. Я тебе и без исследования скажу, что у тебя проблемы с желудком, может, с поджелудочной железой, — хмыкнул врач, пока Антон старательно пытался понять, что в очередной раз мямлит себе под нос мужчина. — Значит, сейчас снова тоже идешь к гастроэнтерологу. Он тебе точнее расскажет, подробнее. Но, думаю, тут нужно делать ФГДС

На что он вообще кивает? Что такое ФГДС? Впервые он слышит про такое исследование.

Шастун забрал свое направление, поблагодарил врача и они вместе с Сережей вышли из кабинета.

— Слышь, ты знаешь, что такое ФГДС? — спросил Антон у Матвиенко, пока они шли по коридору.

— Ага, я до сих пор не знаю, что такое гипотенуза и катет, а вот твои всякие эти термины знаю, — рассмеялся Сережа и по-дружески похлопал друга по плечу. — Ладно, мне в другую сторону. Не парься, все норм будет.

— Ага, все норм ему будет, — проворчал Антон, уже в одиночестве шагая к кабинету гастроэнтеролога.

Шастун сунул руки в карманы джинсов, чтобы как-то успокоиться, и неожиданно для себя нащупал свой недоеденный пончик.

Что же, пока он идет до нужного кабинета, он наверняка успеет доесть, а заодно и чуть успокоиться. Еда хорошо отвлекает.

Стоило сделать только первый укус, как вкусная шоколадная глазурь тут же начала приятно таять во рту.

В этот момент он почувствовал несильный толчок и уже готов был возмутиться, но посмотрев на того наглого человека, он узнал в нем того самого гастроэнтеролога, к которому он вообще-то сейчас идет.

— Здравствуйте, — промямлил Шастун с набитым ртом и поскорее убрал пончик, который ему, видимо, не судьба сегодня съесть.

— Здравствуй, извини, не заметил тебя, — улыбнулся врач. — Балуешься перекусами полезными? — хмыкнув, спросил он.

— Не успел позавтракать, — стал виновато оправдываться Антон, спешно дожевывая булочку. — Я снова к вам, — наконец осмелился добавить он, спустя долгие секунды молчания.

— Вот как, — чуть удивленно проговорил Арсений Сергеевич, что уже собирался уходить. — Ну, пойдем тогда.

— Ага, — кивнул парень, несмело идя за врачом.

— Вот еще больше подобных перекусов, Антон, и будешь ко мне как на работу ходить, — упрекнул мужчина. Арсений остановился напротив своего кабинета и, открыв дверь ключом, пропустил Антона первым. — Что в этот раз? На что жалуешься?

— Живот болит, — дожевывая, ответил Шастун.

2. The moment when all is revealed

На прошлой неделе Сережа сдал тест на наркотики, который показал абсолютно чистый результат. Вопрос с кальяном и восьмиклассниками замяли, так как Сережа популярно объяснил каждому из них, что с ними будет, если они его сдадут, после чего проговорившийся родителям восьмиклассник заявил, что насчет кальяна он пошутил, а точнее, нафантазировал. На том и порешали.

Теперь Антон за друга не переживал. Гораздо сильнее его волновал сейчас его собственный желудок.

Все началось с горечи во рту, которая зачастую проявляла себя ночью и утром после сна. После этого саднило горло. Как удалось вычитать Антону в интернете на различных форумах, это была изжога. А как выяснилось еще позже — это частый симптом при заболеваниях желудочно-кишечного тракта.

Шастун, конечно, испугался, но поначалу это можно было терпеть. Неприятная горечь сходила после приема пищи и ощущалась гораздо меньше.

Однако Антон заметил, что стал сильнее уставать. Возможно, нагрузки по учебе стало еще больше. По крайней мере свою сонливость и дикую усталость он старался списывать на это, не желая додумывать и пугать себя предположительными диагнозами из интернета.

Но несмотря на это, в школу Шастун ходил исправно, посещая все уроки. Больше он не рисковал прогуливать, после того случая, произошедшего месяц назад, желание полностью пропало.

И сегодняшний день положил точку в терпении Антона.

Сережа ушел к директору за очередную провинность, но уже перед учительницей немецкого языка за то, что подменил карточки для изучения слов, которые предназначались для пятиклассников, на фотографии полуголых женщин из журнала. Учительнице пришлось извиниться перед детьми, которые позже сдали ей Сережу, что ошивался у ее стола за несколько минут до звонка, пока педагог ненадолго отошла за журналом

И пока Матвиенко сидел в кабинете у директора, все ребята решали на алгебре примеры по новой теме.

Притворство и последствия

Содержание

1. Good boy gone bad

2. The moment when all is revealed

3. All pain is gone

Комментарии (0)