— Ты обещала, что всё кончится. А что говоришь сейчас?! — не сдержавшись, вскрикнула я, глядя на пока ещё спокойную мать.

— Валерия, ты должна понимать, что я не властна над судьбой.

— Ха! Да что вы, мамочка. Ты всё же властна над собой, так почему опять пропила все деньги?!

Мама тяжело задышала, маска спокойствия начала давать трещину. Ну же, давай! Покажи своё истинное лицо.

— Знаешь, я давно поняла, почему отец ушёл. Ты каждый раз хочешь выглядеть идеальной матерью и каждый раз доказываешь мне обратное.

— Заткнись! — она вскочила из-за стола и стукнула по нему кулаком. Да с такой силой, что стоявшая на нём кружка с кофе слегка подскочила.

— Дрянная девка, ты не имеешь права оскорблять меня! Твой отец бросил нас, не строй из себя дуру, — губы, подведённые красной помадой, сжались в тонкую линию, а её лицо слегка побледнело. Если бы не деревянный стол, что разделял меня и эту истеричку, то моя щека давно бы горела от неслабой пощёчины.

— Это тебя он бросил... — сглотнув подступивший к горлу ком, чуть тише процедила я, исподлобья глядя на мать.

— Закрой рот, мерзавка, — мама нервным движением поправила свою прическу, на ушах блеснули увесистые золотые серьги.

В тот момент я всё поняла. Противное чувство заставило сердце биться чаще. Меня начало потряхивать от гнева. Почему из-за её решений должна страдать я?! Пальцы сжались ещё сильнее. Ещё немного, и скрип моих зубов будет слышен даже ей.

— Так вот из-за чего ты решила снова переехать. Спёрла серьги у тёти Гали? И ещё меня дурой называешь?

Мать замерла. С минуту рассматривала моё лицо, вглядывалась в глаза. А потом, как ни в чём не бывало, выдала:

— Да, из-за этого. И из-за того, что меня выперли с работы. Собирай вещи, уедем сегодня, поезд в восемь вечера. Не дай бог ты не соберёшься. Я вышвырну тебя из своей жизни вместе с твоей ненаглядной гитарой и мерзким котом, — женщина, являющаяся моей матерью, попыталась улыбнуться, но по напряжённой позе я поняла, что она еле сдерживается. — Что, неужто не хочешь спросить, куда мы едем? — мне всё равно.

Ненавижу. Скорее бы свалить от неё, скорее бы совершеннолетие. Видеть её тошно.

— Стерва, — бросила я и побежала к своей комнате, слыша, как окончательно взбешённая мать бежит за мной.

Быстро захлопнув дверь, я беру в руки гитару. Сажусь прямо напротив дверного прохода, наблюдая, как бестия орёт и мечется за стеной. Начинаю играть самые лёгкие аккорды и стараюсь её перекричать:

— Не стану выслушивать мать, что пропила всю зарплату! — завываю я, а за дверью становится чуть тише. Устало вздыхаю, возвращаясь к своему занятию.

Спустя еще пару обидных строчек, слышу удаляющийся цокот каблуков. После — хлопок входной двери и поворот ключа.

На глаза наворачиваются слезы, и последнюю фразу я выкрикиваю:

— Как же меня это всё задолбало! — нещадно бью по струнам. Пальцы пронзает боль, а сама гитара отзывается приглушенным эхом.

Ставлю музыкальный инструмент на его родное место, а сама, полностью опустошенная, сажусь на кровать. Кошка, понявшая, что больше громких звуков не будет, вылезает из шкафа и вальяжной походкой направляется ко мне.

По щекам начинают течь горячие слёзы, я роняю голову на руки. Когда наступила точка невозврата? Когда наши с мамой отношения стали настолько невыносимыми? Когда, чёрт возьми, она свернула не туда?! Ответы на эти вопросы я не знала. Но они были так нужны.

Честно, мне было плевать, куда мы снова бежим. Я просто хотела, чтобы эти нескончаемые переезды закончились. Только за пятнадцать лет моей жизни мы сменили, кажется, восемь квартир, если не больше. За все восемь классов школы у меня практически не было друзей. Ближе к концу шестого я вовсе перестала их заводить, ведь знала, что это бессмысленно. Что это ненадолго.

Моя мать — самая настоящая аферистка. Все наши переезды из-за неё. Стоит ей устроиться на работу и получить зарплату, как в тот же день от нее не остаётся почти ничего. Она всё тратит на алкоголь и прочую ересь. По крайней мере, раньше тратила только на это. Но однажды, когда нашей семьёй заинтересовалась опека, моя мамаша напряглась. Это произошло, когда я пришла в школу с заметным синяком на лице, а учительница подметила, что это не первый случай.

Её тогда сильно прижали, но родительских прав не лишили. Зря. Ведь больше она не попадалась. Начала следить за собой, покупать модные вещи, увлекаться макияжем. Заодно и нашла способ скрывать мои синяки. Конечно, алкоголь мать не бросила, но поняла, что кроме него может иметь много чего другого. Даже в тех случаях, когда у самой не хватает денег. Ведь с макияжем она выглядела довольно неплохо. Это привлекало мужчин. Причём богатых. Чем ещё она их завлекала, я даже думать не хочу.

В итоге моя мать хорошо устроилась, постоянно меняла ухажёров, и даже некоторое время держалась на рабочем месте.

Однако рано или поздно, но её всегда увольняли. Тогда, как она говорила, мама брала «плату за моральный ущерб». Воровала у начальства, в общем. Неважно что, главное что-нибудь подороже и поэффектнее. Сегодня она украла серьги у своей начальницы— тёти Гали. Эта милейшая женщина всегда была добра ко мне, а мою никудышную мать старалась продержать на своем предприятии как можно дольше. Но все напрасно.

И она вновь совершила ошибку. Моя мать никогда не исправится. Именно поэтому нам постоянно приходилось переезжать. И вот сейчас снова.

Моя кошка по кличке Дымка ловко запрыгивает ко мне на кровать, толкается головой в ноги, подставляясь под ласки. Возможно, чтобы успокоить, а может из-за своей прихоти. Усмехнувшись, глажу её по спине, а она начинает приглушённо мурчать.

Спустя пару минут я всё-таки пришла в себя и вышла из комнаты. На столе в прихожей лежала записка:

«К восьми приезжай на вокзал. Сама знаешь, какой именно. Поезд отходит без двадцати девять. Я буду на перроне. Если вовремя там не появишься — убью.»

Хмыкнув, кладу небольшой листок обратно. Не удивила.

После наших ссор мама всегда уходила «проветриться» и не возвращалась до самой ночи.

Знать не хочу, чем она занимается вне дома.

Пришлось собирать вещи, выбора у меня не было. Вернее, он был, но мне было проще пережить три года с матерью, чем пойти в опеку или полицию. В глубине души я не хотела, чтобы она оказалась в тюрьме, а я — в детдоме. Нет, лучше потерпеть.

От такой жизни у меня выработалась привычка — не покупать много вещей и в целом жить, так сказать, «на легке». Так что со сборами проблем не возникло. Кошку нужно было всего лишь засунуть в переноску перед самым выходом, а всё, что необходимо для её проживания, я уже упаковала. Итак, сумки полностью собраны. В итоге у меня их вышло всего две, если не брать в учёт гитару и кошачью переноску.

Следующий шаг — пойти в школу и забрать документы. Каждый раз я ходила в школы с одной и той же бумагой, исписанной маминым почерком. Ведь все последние годы документы из школ я забирала сама. Бумажка содержала в себе согласие матери на то, чтобы мне выдали документы, так как сама она не сможет прийти под каким-либо предлогом.

Пришлось немного поспорить с директором, а потом и надавить на жалость, дабы мне отдали эти чёртовы бумаги. И спустя добрых полчаса моих стараний, мне удалось получить документы.

В назначенное время я была на вокзале.

Найти мать не составило труда, даже издалека её длинная белая шуба приковывала взгляды проходящих мимо людей.

Когда мама завидела меня, то выбросила сигарету, которую курила и схватила собственный чемодан. Она, значит, быстро собралась, лишь бы со мной не пересечься.

— Пошли, вагон шестой, — под нашими ногами захрустел снег.

Небо было черным, как смоль, но иногда с него падали маленькие снежинки, что опускались на мамину шубу. От этого, мех начинал красиво мерцать в свете фонарей. Я даже на мгновение залюбовалась этим видом.

Старый поезд недовольно пыхтел и выпускал клубы пара.

У нужного нам вагона стояла молодая проводница. Проверив билеты, она вернула их матери. Девушка посмотрела на меня и приветливо улыбнулась, вот только я её улыбки не разделяла. Вернув своему лицу более сдержанный вид, проводница назвала наши места и пожелала приятного путешествия.

В вагоне было прохладно, чему я обрадовалась, ведь успела вспотеть в своём тёплом пальто. Мама сразу раскидала все сумки по местам, и сейчас устроилась на нижней полке с кроссвордом в руках.

Мне же она велела лезть наверх. Ура, хоть что то радостное. На верхней полке мне всегда спокойнее, чем внизу. Да и с детства было интереснее ехать здесь, нежели там, снизу.

— Мам, скажи, куда мы едем? — я легла и потупила взор в потолок, наблюдая, как жёлтая длинная лампа изредка мигает. От неё, как и от других ламп, слышалось характерное, едва различимое жужжание.

— Едем к Карине, в деревню, — в такт моему спокойствию произнесла мама. Снизу послышалось шуршание страниц.

— Серьезно? К Каре? Больше некуда податься? — я свесилась с полки, желая взглянуть на мать. Она ответила слегка раздраженно:

— Не к Каре, а к Карине, Валерия. Начни уважать хоть кого-нибудь в своей жизни, — я смолкла, и решила больше её не донимать. Вернулась в своё первоначальное положение и удобнее улеглась на белой простыни.

Карина — моя старшая двоюродная сестра. По-моему, ей в этом году исполнился двадцать один год. Общаемся мы с ней крайне редко, поздравляем друг друга с днём рождения, да на Новый год желаем что-то хорошее. Вот и всё наше общение.

Тем более, в последний наш телефонный разговор, мы рассорились. Уже не вспомню из-за чего, но поссорились сильно. С тех пор так и не разговариваем, уже где-то год точно. Раз едем, значит надо помириться.

Удивительно, что Карина в принципе позволила нам приехать. Я все же надеюсь, что о нашем визите она знает. Ведь моя мать могла попросту её не предупредить. Она так уже делала, и понимание этого меня злило.

Хоть мы и родня, но мама с моей сестрой не очень ладят, и понятно почему. Образ жизни моей матери отвратительный. Не каждый захочет жить плечом к плечу с такой женщиной.

— Валерия, перестань вздыхать. Раздражает, — послышалось с нижней полки.

— Да тебя всё в этом мире раздражает, — хмыкнула я, но мама не ответила. Ну и пусть!

Мысли постепенно уходят на второй план, освобождая тело от постоянного напряжения. Впереди долгая дорога. И словно в подтверждение моих слов, поезд тронулся, фонари начали мелькать один за другим, пока вовсе не стали расплываться перед глазами. Голова вдруг показалась невыносимо тяжелой, а ставшие грузными веки сомкнулись, разрезая раздражающее освещение в купе полной темнотой.

Вскоре я погрузилась в долгожданный сон, в котором так нуждалась.

Пролог. Валерия

— Валерия, давай просыпайся. Мы приехали, — мама легонько толкнула меня в плечо, и я окончательно проснулась.

До чего же муторно было сюда добираться. Сначала на поезде до утра проехали, потом в машине два часа тряслись. Наконец-то кошмар кончился.

Шофёр машины, который довёз нас, помог вытащить вещи.

— Вот уж не знаю, ради чего вы проделали этот долгий путь. Обычно все просят увезти их отсюда, а вы наоборот, — бубнил себе под нос водитель, отчего его усы забавно подёргивались.

— По личным причинам, — мама мило улыбнулась и сунула ему в руку пару купюр. Мужчина слегка нахмурился, но вскоре принял деньги и поспешил ретироваться.

Во мне смешались странные чувства, когда машина свернула за угол, к лесу. Возможно, это было чувство неизбежности. Ведь последняя ниточка, связывающая меня с моей прошлой жизнью, только что оборвалась.

— Пошли в дом, нечего мёрзнуть, — мы подхватили сумки и двинулись к крыльцу. Скрипнули доски, и мама постучалась в дверь.

Карина жила совсем рядом с мостом, проложенным через... Как же называется эта речка? Альшенка? Нет... Ольшанка! Да, Ольшанка. Через неё был проведён небольшой мостик, который находился в весьма потрёпанном состоянии. Мама говорила, что на другом берегу тоже есть парочка домов, но я видела лишь густой и мрачный лес, да тропинку, что вела в его глубь. Другие же дома находились в отдалении от нас, небольшой магазин там же. Мать рассказывала, что в посёлке даже нет проблем с милицией.

— Карина! Здравствуй, моя дорогая! — я отвлеклась, когда дверь дома распахнулась.

В проеме стояла высокая молодая девушка, брюнетка, с серыми глазами. В тёплых штанах и кофте, на ногах было нечто, похожее на угги.

Она угрюмо нас оглядела и кивком пригласила в дом. Стоило мне зайти, как девушка с шумом закрыла дверь. Она ещё раз прошлась по нам тяжёлым оценивающим взглядом.

— Спасибо, что позволила остаться у тебя, Кариночка, — мама бросила свой чемодан на пол и принялась стаскивать с себя тяжёлую шубу.

— Не за что. Я сейчас ухожу на работу, вернусь ближе к вечеру. Если узнаю, что ты воруешь мои вещи, то церемониться не стану. Пойду в милицию, ясно? — пригрозила Карина и начала надевать пальто. Мать на это ничего не ответила.

— А кем ты работаешь? — сорвался с моих губ вопрос. Казалось, сестра лишь сейчас обратила на меня внимание.

— Продавщицей в местном магазине. Обычно у меня ночные смены, но сейчас Люська заболела, приходится заменять, — девушка надела высокую меховую шапку и, перед тем как уйти, произнесла:

— В доме свободно три комнаты, занимайте какие хотите. Вся еда в холодильнике. Елена, насчет краж я тебя предупредила, — спустя секунду дверь захлопнулась. Мама фыркнула и пробормотала что-то нечленораздельное.

— Иди, обживайся. Скоро пойдем подавать документы в школу, — бросила мне мать и удалилась прямо по коридору, из которого выходили две двери.

Она решила занять комнату напротив спальни Карины. Я же твёрдо настроилась поселиться наверху. Ступеньки поприветствовали меня неприятным скрипом. Впрочем, к этому наверняка можно привыкнуть.

Раньше в этом доме жили мои бабушка и дедушка. Мама, как только ей исполнилось восемнадцать, уехала. Дядя же остался со своими родителями, затем женился. Да так они и остались жить все вместе в этом доме, а потом родилась и Карина.

Бабушка с дедушкой умерли в один год. Бабуля не смогла перенести обыкновенную простуду, ведь иммунитет в силу возраста значительно ослаб. Дедушка без неё попросту не смог, умер спустя пару месяцев после её похорон.

Тогда наша семья окончательно развалилась. Помню, когда мне исполнилось восемь, я совершенно не могла понять, почему мама долгое время ходит грустная и поникшая.

Потом мне, конечно, рассказали, что бабушки не стало. Плакала я тогда очень долго. Затем и дедушка умер. Думаю, именно это стало точкой невозврата, ведь мама начала пить, и пить по-черному. Долго папа тоже не смог выдерживать этого и, спустя всего-лишь год, ушел от неё.

Я стянула с себя старую шапку-ушанку — это последнее, что у меня осталось от него. Как сейчас помню этот момент: папа говорил, что уезжает в командировку, а потом, ни с того ни с сего, снял с себя головной убор и надел на мою, тогда ещё совсем детскую голову. Крепко обнял и ушёл, не одарив маму даже прощальным взглядом.

Тогда я не знала, что отец с командировки не вернётся. С одной стороны, я его понимаю, никто не смог бы вытерпеть эту женщину. Но с другой... Почему он не забрал меня? Были ли у него причины, или он просто не захотел, я не знаю. Но почему-то уверена, что папа бросил маму, а не меня.

Я выбрала самую дальнюю комнату в конце коридора.

Она довольно маленькая, но чистая и уютная. Одноместная кровать стоит на довольно высоких ножках. Напротив нее располагается большое окно, из которого открывается вид на дорогу, ведущую в центр посёлка, а вдалеке даже были видны макушки ранее незамеченных мною домов. Недалеко от выцветшей шторки расположился шкаф для одежды и письменный стол. Удивительно, но сохранился и старенький бабушкин стеллаж для книг.

В общем, все условия проживания есть. И на том спасибо.

На втором этаже находились и ванная с туалетом, так что поселиться здесь — выигрышный вариант. Правда, кухня была на первом, но это не страшно.

Что ж, раз мать сказала, буду обживаться.

С собой у меня была парочка книг, которые я всюду брала с собой. Они хорошо устроились на полке стеллажа, хоть и пришлось долго его протирать от накопившейся пыли.

В моем гардеробе преобладал официально-деловой стиль. Блузки, брюки, юбка, даже галстук есть. Только на ногах носить я предпочитала ботинки, а не туфли. Мне кажется, в них намного удобнее. Разумеется, есть и футболки с джинсами, куда без этого?

В общем, дел у меня было невпроворот, а время поджимало. Надеюсь, всё успею разложить.

— Здравствуйте, Орлова Елена Викторовна? — спросил директор школы номер семьдесят как только мы вошли в его кабинет.

— Здравствуйте, Владимир Аркадьевич. Да, все верно, — мама уселась на стул перед столом, а я осталась стоять.

— Получается, вам нужно в восьмой класс? — мама кивнула. — У вас есть отчет об успеваемости вашей дочери? — Пришлось покопаться в своей сумке, но мне всё-таки удалось выудить из неё небольшую бумажку, которая быстренько перекочевала к директору.

Мужчина долго вчитывался то в документы, то в этот листик. И наконец изрёк:

— Значит, Орлова Валерия Константиновна. Оценки хорошие, жалоб по поводу поведения нет. Прекрасно, — слабая улыбка тронула уголки его губ. Однако к нему быстро вернулась серьёзность. — но, к сожалению, почти все наши восьмые классы переполнены. Могу определить вас только в восьмой «В». Не лучший класс, но и не худший. В других мест нет. Согласны? — я кивнула головой. На том и порешили.

— Надеюсь, в нашей школе станет на одного прилежного ученика больше, — директор вновь улыбнулся и протянул мне какой-то листок.

— Валерия, можете быть свободны. Нам с Еленой Викторовной надо обсудить ещё пару моментов. На занятия можете спокойно приходить завтра, в понедельник.

Мама сказала, что я могу возвращаться домой. Попрощавшись с обоими, я поспешила покинуть здание.

Ближе к дому мне вспомнилась записка, отданная мне директором. Развернула её, а глаза забегали по строчкам: «Лилия Павловна, 8В, кабинет 204, второй этаж.» Ха, как предусмотрительно. Что ж, благодарю вас, Владимир Аркадьевич.

До дома я дошла не так быстро, как я думала. Школа всё-таки находится далековато. Быстренько скинув верхнюю одежду и сбросив мокрые от снега сапоги, я тут же заварила себе кофе. Согреться и взбодриться никогда не будет лишним.

Горячий напиток приятно разливался внутри, даря тепло и блаженство. В моей сумке даже нашлась шоколадка, чему я несказанно обрадовалась. Было спокойно и уютно, лишь тиканье старых часов нарушало эту приятную тишину.

Время уже близилось к семи часам, на улице стемнело окончательно. Мама так и не вернулась домой. Честно, я уже успела за неё немного поволноваться, но понимание того, что она выросла в этом посёлке и уж точно не заблудится, меня успокаивало.

В итоге, маму я так и не дождалась, легла спать без нее. У меня ведь завтра первый день в новой школе. Нужно хорошо выспаться.

Глава 1. Закрепление в поселке

— Замолчи, будильник, я проснулась, — быстрым нажатием нужной кнопки отключаю противный пиликающий сигнал, оповещающий о том, что наступил новый день. И о том, что мне нужно вставать в школу.

Медленно и неохотно выползаю из-под пухового одеяла. Стоит моим ступням опустится на деревянный пол, как желание идти за знаниями опускается ниже плинтуса. Да почему ж так холодно?! Быстро натягиваю тёплые тапочки, которые утащила из прихожей, и решаю спустится вниз: поставить чайник, да посмотреть, есть ли что-нибудь съестное. Лестница встречает меня скрипом старых ступеней, этот звук заставляет полностью проснуться.

Спустившись вниз, я замираю. Какого черта входная дверь открыта чуть ли не нараспашку?! С силой захлопываю её, разрывая холодный и резкий поток морозного воздуха, который юрко прошёлся иголками по всему телу. А если бы кто-то проник в дом?!

Ответ на вопрос, почему дверь открыта, нашелся достаточно быстро. Моя мать выходит из своей комнаты, держась за голову. Слегка неровной и шаткой походкой женщина бредёт в направлении кухни.

Господи, да она еле ногами передвигает!

— Мама, где ты была? — стараюсь произнести данную фразу настолько тихо и спокойно, насколько мне позволяет моё состояние.

Карина пришла вчера ближе к ночи, когда я уже лежала в кровати, но её приход чётко отпечатался у меня в голове. Сестра устала, не хочется её будить сейчас.

— Валерия, лучше помолчи. Голова раскалывается, — страдальчески вздыхает мать, прижимая ладонь ко лбу. Только она заходит на кухню, как я начинаю чувствовать запах перегара.

— Мы лишь вчера приехали. Мама, ну зачем? — я опускаюсь на стул, собственные пальцы с силой сжимают волосы на висках. У меня уже просто не оставалось сил.

— Не драматизируй, моя дорогая. Надо было отметить наш приезд, — мама наливает полный стакан воды и залпом выпивает его.

— Тебя полночи не было. И мало того, ты ещё и не закрыла входную дверь! Мам, а если бы кто-то забрался в дом? Что бы тогда было?! — вскакиваю со стула, а женщина еле-еле фокусирует свой взгляд на мне.

— Не смей кричать на мать... Всё, собирайся в школу, — мама, пошатываясь, уходит в свою комнату, и я слышу, как она закрылась там.

С огромным трудом подавляю желание кинуть что-нибудь в стену и направляюсь в ванную, надеясь, что холодная вода приведет меня в порядок.

Обычная белая рубашка приятно ощущается на коже, а вот юбка и колготки не очень. На улице холодрыга, а мои любимые, но самое главное, тёплые брюки, потерялись где-то в сумке, которую я не успела разобрать.

Ладно, буду надеяться, что в школе тепло. Иначе... А что иначе? Холодно будет, вот и всё.

Позавтракать нормально мне особо не удалось, так как в ванной я провела чересчур много времени. Немного не рассчитала. Но один бутерброд с сыром, оставленный в холодильнике, немного помог утолить голод. Наспех одеваюсь и последний раз смотрю на себя в зеркало. Пара глубоких вдохов и выдохов, и моё лицо перестаёт напоминать лицо покойника.

Щёлкнув дверным замком, выхожу из теплого дома навстречу холоду и снегу, что лениво опускался на землю.

Привычная тяжесть на спине создавала иллюзию, что ничего не изменилось. Что я в родном городе, в котором снег выпал раньше обычного. Но чужие дома и непроглядный лес вмиг разбивали все мои грёзы.

Не думала, что улица может быть такой пугающей. Возможно, мой страх появился и из-за того, что за всё время моего пути, я встретила только одного человека. Темнота улицы будто играла со мной, создавая тени и усиливая обычные звуки леса и посёлка.

Благо, дорога, ведущая в школу, освещена и ограждает меня своим светом от влияния чёрной мглы.

В какой то момент мне показалось, что за мной кто-то идёт. Клянусь, он дышал мне в спину! От страха я даже обернулась, нервно осматривая пространство вокруг. Никого. Лишь изредка мигающий фонарный столб. Блин, да так и до паранойи не далеко. Соберись, Лера, у тебя ещё уроки впереди.

Минут через пятнадцать я дошла до школы. Тишина, на улице никто не стоит и не ходит, кажется, что людей здесь совсем нет. Хотя снующие туда сюда силуэты в окнах меня успокоили. Внутри здания меня сразу встречает усталый взгляд охранницы. Женщина ничего мне не говорит и переводит свой взор на уже потёртый журнал с Судоку.

В гардеробе висит всего пара курток, что наталкивает меня на мысль о том, что пришла я слишком рано. Успела бы нормально позавтракать. Но смысла думать об этом уже нет, потому ноги сами ведут меня на второй этаж, а потом и к нужному кабинету.

Вдруг мне на глаза попадается доска с объявлениями, находящаяся на стене при входе на этаж. И привлекло внимание не расписание уроков или звонков, а объявление о пропаже ребенка.

Пропал мальчик из четвертого класса, Вова Матюхин. Очаровательный ребенок с пушистым котом на руках взирал на меня с чёрно-белой фотографии. Ужас какой, бедный мальчик. И родители его тоже. Надеюсь, он скоро найдётся.

Тут же под кожу начинают заползать страх и сомнения. А если не найдётся? Разве мог ребёнок, что здесь вырос, потеряться? Вдруг, он пропал с чьей-то помощью? В голову сразу пришла мысль о маньяке. Ведь в городах такое бывало, а посёлок уж точно не лучше города. Идёт ребёнок домой, а его поджидает этот изверг. И всё, пиши пропало. Мне стало не по себе. Если моё предположение верно, то как теперь на улицу с этим осознанием выходить-то?! Тем-более, сейчас зима, темнеет рано.

Я тряхнула головой. Этого ещё не хватало. Мальчик, возможно, действительно просто заблудился или из дому сбежал по каким-либо причинам. Их же может быть уйма. Но тихий голос внутри постоянно добавлял столь раздражающее «возможно».

После того, как я отошла от доски с объявлениями, мне стало легче. Теперь голову забили мысли об уроках и новых одноклассниках. О том, примут ли меня здесь. А если нет, то что же делать дальше. Вскоре коридор начали заполнять школьники разных возрастов. Они собирались в группы, болтали и смеялись друг с другом. Как и ожидалось, я осталась в стороне от всех.

Уже хочется считать секунды до заветного звонка, который мог бы спасти от этого мучения в ставшем тесным и душным коридоре. Я вздыхаю и отворачиваюсь к окну, оно выходило на главный вход в школу. Множество детей идут сюда, и большая часть идёт по двое, по трое, а то и по пять человек. Все ученики будто издевались надо мной, стоящей в гордом одиночестве.

В эту же секунду прозвенел долгожданный звонок, оповещающий о начале первого урока. Дети медленно перетекают к своим кабинетам. Сверяюсь с табличкой на двери кабинета и убеждаюсь в правильности своего местонахождения. Когда двести четвертый кабинет отворяет учительница, мои будущие одноклассники протискиваются внутрь. Я же выжидаю две минуты, пока все усядутся, и тоже иду в кабинет. Ну всё, назад дороги нет.

Стоило мне зайти, как десятки глаз устремились в мою сторону. Что ж, такая реакция ясна. Становлюсь возле доски, учительница переводит на меня взгляд, спрятанный за блестящими линзами очков.

— Здравствуйте, — как можно увереннее произнесла я.

— Здравствуй, кто такая?

На лице, кажется, Лилии Павловны промелькнуло удивление, но она тут же уткнулась в классный журнал.

— Нет такой. Может, ты ошиблась? — учительница слегка нахмурилась. Класс же начал тихонько хихикать.

— Нет, не ошиблась. Меня просто только вчера перевели.

— Да что ж такое! — гневно воскликнула женщина и поднялась со стула. — Опять никто бумаги не заполняет. Не первый раз уже! Ты, стой здесь. Сейчас они у меня попляшут... — дальше было не расслышать, учительница покинула кабинет, оставив меня в полном недоумении. Вот это педагог мне попался.

— Слышь, доску вытри!— о, отлично. И класс, видимо, не лучше.

Я лениво перевела взгляд на одного крупного парня, чьё лицо практически полностью занимали гнойные прыщи, а засаленные рыжие волосы взлохмачены. Он и перед уроком показался мне неприятным, вёл себя отвратно.

Я всё так же расслаблено посмотрела на доску. Идеально чистая, на ней было выведено только сегодняшнее число. Ничего мыть не нужно.

— Ты чё, глухая? Доску вытри, говорю! — на лицах многих одноклассниках возникли ядовитые ухмылки. Ага, значит, ты местный юморист, а остальные твои подпевалы. Господи, какой же он мерзкий. Да и голос у него противный.

— А ты видимо слепой, посмотри внимательнее. Доска идеально чистая, — серьёзно ответила я и уперла руку в бок.

Парень на секунду остолбенел, а в классе настала гробовая тишина. Хах, неужто ты думал, что сможешь унизить меня, да еще и при всём классе? Не позволю. Это не в моём характере и планах. Пришедший в себя парень слегка покраснел. Легко же его вывести из себя! Он уже раскрыл рот, дабы выпустить ещё одну порцию яда, но тут вошла учительница.

— Что же мне с тобой делать? Куда посадить? — пробормотала она и уселась за свой стол.

А я уже приметила себе место. Их всего два, рядом с парнем-юмористом и ещё одно, на последней парте.

— Я могу за последнюю парту сесть.

— Да, хорошо. Садись с Петровым.

Обойдя первый ряд с левой стороны, я направилась к своему новому месту. Когда нужная парта была буквально в двух шагах, рыжий парень толкнул в мою сторону стул. Благо, я вовремя это заметила и остановилась. Предмет мебели ударился не о мою ногу, а о деревянный пол.

— Бабурин! Это что за поведение?! Снова бабушку в школу вызвать? — прикрикнула Лилия Павловна, видя эту ситуацию.

— И что она мне сделает, а? — ехидно протянул названный.

— Не она, так я тебе сделаю, Семён, — пригрозила женщина. Парень закатил глаза и ещё больше развалился на своем месте. Я же обошла стул и наконец-то села за парту.

Вскоре учительница начала урок. Спустя пару минут, Семён развернулся ко мне и отчеканил, скаля жёлтые зубы:

— Тебе. Пиздец. — и тут же отвернулся. Угрожает. Я стиснула ручку в руке и уткнулась в тетрадь.

Прекрасный, ну просто охрененный первый день!

Глава 2. "Прекрасный" первый день

Урок литературы длился, по моему мнению, целую вечность. Сосредоточиться было почти невозможно, ведь Бабурин едва-ли не каждые пару минут оборачивался и скалился, глядя на меня. Думаю, ещё немного, и мне бы пришлось выйти из класса. Настолько это было невыносимо.

Когда прозвенел звонок, я чуть не подскочила от радости. Объект моего раздражения тут же покинул кабинет, а за ним и пара мальчишек. Я выдохнула, напряжение в помещении резко пропало.

— Не переживай, он тебя не тронет, — вдруг раздался спокойный голос слева от меня.

— А? — со мной заговорил сосед по парте. Симпатичный парень с белоснежными волосами и очками на носу. Он показался мне самым адекватным в этом классе, поэтому я рада, что села именно с ним.

— Знаешь, ты второй человек в этом классе, который пошёл против Семёна, — меня его слова неслабо удивили. Серьёзно, лишь одному человеку не понравился этот отморозок?

— Надо же... И кто в этом классе такой смелый?

Парень загадочно улыбнулся и наконец-то на меня посмотрел, явно намекая. Когда до меня дошло, я изумилась еще больше.

— Ты?! Ого, значит я сижу с правильным человеком.

Он ответил скептически:

— Ну да, я. Это настолько неочевидно?

— Прости, но ты больше похож на спокойного и тихого парня, чем на грозу хулиганов.

Мой сосед нахмурился, но потом еле слышно рассмеялся:

— Думаю, ты права. Внешний вид обманчив, а мне это сыграло на руку. Я, кстати, Антон Петров, — он протянул мне руку.

— Приятно познакомиться, Валерия Орлова, — мы пожали руки. Его рукопожатие оказалось крепче, чем я предполагала.

При всём моём уважении к этому парню, как очень спортивный человек он не выглядел.

— Слушай, а что ты имел ввиду, про то, что меня не тронут? По-моему, Семён предельно ясно изъяснил свои намерения.

— То и имел. Скорее всего, он просто жёстко укажет тебе на твое место. Вряд ли будет бить, — он проговорил это с таким убеждённым видом, что мне даже немного полегчало. Немного.

Я ведь никогда не дралась, предпочитая кулакам дипломатию и холодную голову. Хотя если бы и умела, то против Бабурина не выстояла. Он намного сильнее меня. И тяжелее. Зато мозгами особо не выделяется. Любопытно, он силён в каких-то предметах? Или предпочитает всё свободное время над беззащитными людьми издеваться и в столовой штаны просиживать. Ведь, судя по короткому разговору Бабурина и тех парней, что ушли за ним, бугай повёл их в столовую.

Всё же, удивительно, как я с таким обращением к задирам и хулиганам до сих пор ни разу не получала? А, ну да. То были нормальные парни, насколько они могли быть нормальными, и руки не распускали. Терпеть не могу тех, кто издевается над другими. Самоутверждаться за счёт других — глупо и отвратительно. А рыжий как раз из таких людей. Дружбы у нас явно не выйдет. Знаю Семёна час, а уже ненавижу. Поразительный человек, никто не вызывал у меня такой ненависти и отвращения, как он. А ведь за свою жизнь мне удалось повидать разных людей. Хулиганов и настоящих уродов в том числе. Такие чувства у меня вызывала, наверное, только мама.

Упоминание о ней больно кольнуло в груди. Я представила, как просыпается Карина и чувствует этот омерзительный запах перегара. Потом, скорее всего, видит мою измученную похмельем мать и начинает жалеть о том, что приютила нас.

Звенит школьный звонок, возвращая меня в реальность. Надо же, сейчас я ему благодарна. В класс заходит Лилия Павловна, что отлучалась к директору на перемену. Видимо, жаловалась, что её не предупредили о новом ученике. К женщине тут же подошла одна девочка из класса, блондинка с косичкой. Второй раз вижу, как она трётся около учительницы. Отличница какая-нибудь, что-ли? Даже если так, то она очень нетипичная. На уроке прилежно всё слушала, а сейчас всю перемену со своими подругами трещала, причём обо мне. Да и вообще, я хоть и не вслушивалась, но имени три из нашего класса точно проскочили в их диалоге. Ясен хрен, местная сплетница.

Антон решил со мной кое-чем поделиться. С ним произошла та же ситуация, когда он пришёл в эту школу в шестом классе. Ещё, по его словам, Бабурин вёл себя с ним точно так же, как и сейчас со мной, но Петров своим отпором смог заткнуть парня на целый учебный год. А потом все началось по новой, правда, Семён теперь сторонится Антона.

М-да, «в тихом омуте черти водятся». Мой сосед оказался не так прост, как мне казалось. Только вот, мне-то как поступить?

Уроки кончились. Все мои одноклассники давно ушли, а я стою и пялюсь в окно, думаю. Вдруг Антон ошибся, и в скором времени мне придется пожалеть о своих словах? С другой стороны, мой жизненный принцип — ни о чём не жалеть. Тогда, почему я до сих пор тут стою? Потому что страшно. Как бы противно это не было признавать, но да.

— Мне, блять, страшно, — прошептала я молчаливому коридору.

Кошмар какой, ты совсем выбилась из колеи, Лера.

В окружающем меня обществе школьники очень часто матерились, и потому я решила для себя не становиться такой, как они. Услышать от меня мат, а то и не один — крайне редкое явление. Но, учитывая обстоятельства, сегодня их будет много. Бабурин же не оставит меня в покое. Не сегодня, так завтра достанет. И так, пока ему не надоест.

— Привет! — чёрт! Я вздрогнула и обернулась.

Передо мной стоит девушка из моего класса. Длинные тёмные волосы, голубые глаза. Она очень красивая, ну прямо куколка! В руках держит футляр, по-видимому, со скрипкой.

— Извини, не хотела тебя напугать, — одноклассница убрала челку за ухо и виновато улыбнулась.

Она изначально мне приглянулась, на переменах не общалась с другими девушками, что активно сплетничали, ни над кем не издевалась. Просто сидела все перемены, глядя в окно, или что-то рисовала в своем блокноте. Кажется, она сидела за первой партой второго ряда, прямо напротив учителя. Не понимаю, как там можно нормально сидеть? Учительница всегда на неё смотрела. Я бы себя чувствовала так, будто меня изучают под микроскопом, а её это, кажется, совсем не смущает.

— Меня Полина зовут, Полина Морозова, я твоя одноклассница.

— Да, знаю, видела тебя. Я — Валерия Орлова.

— Ты молодец, хорошо его на место поставила, — на секунду, милое лицо исказила гримаса злобы и ликования. От неожиданности я слегка отступила назад, благо, девушка этого не заметила.

— Спасибо, наверное... Скажи, Полина, а Бабурин, он всегда такой?

— Да, он часто на новеньких зло срывает, и не только на них. Поэтому наш класс самый малочисленный во всей параллели, — надо же, и всё это, оказывается, из-за Семёна.

— Сейчас он, правда, только младших трогает. Хотя, говорят, что Семёна даже старшеклассники боятся.

— М-да, значит, я встряла? — я скорее обратилась сама к себе и уперлась руками о подоконник.

— Не совсем. Ты ведь девушка. А я слышала от знакомого хулигана, что он никогда не трогает девушек и не нападает в их присутствии. Что-то вроде «кодекса чести», представляешь! Так что, ты не бойся, — Полина взмахнула рукой, и я ощутила легкий аромат ежевики. Приятный запах, и, как мне показалось, идеально подходящий ей. Теперь мне стало ясно, что имел ввиду Антон, а сразу он сказать не мог?!

В тот же миг, прозвенел звонок.

Глава 3. Новые знакомства

Мать аферистка – такое себе, но семью ведь не выбирают. У Леры остались только она и сестра – больше никого.
Но вышло так, что пришлось бежать от проблем из шумного города, в посёлок. Даже не городского типа. Девушка не расстроилась, на предыдущем месте жительства её всё равно ничего не держало.
Всё вроде хорошо: крыша над головой есть, в школу приняли, друзья нашлись.
Ещё бы хулиганы не доставали, да дети местные не пропадали... И вообще, причём здесь чёрный гараж? Лера доберётся до правды.

Тг канал автора: https://t.me/ptichkazaichik

Птичка

Комментарии (40)