Самый верный способ нажить заклятого врага — разбудить человека утром в выходной. После такого он обязательно запомнит и жестоко отомстит, как только подвернется случай. Поэтому внезапный сигнал от телефона совершенно меня не порадовал. Сначала я не спешил открывать глаза. Напротив, закутался в одеяло и уткнулся в подушку, мало ли, вдруг получится переждать. Однако неизвестный звонящий был чрезвычайно настойчив — долбил и долбил. Веселая мелодия звонка прямо-таки буравила мне уши. И зачем я только воткнул туда заглавную тему из “Тома и Джерри”? Ведь теперь же возненавижу ее.

Я вытянул руку из-под одеяла и принялся шарить по прикроватному столику в поисках телефона. Однако тот никак не желал находиться. Делать нечего — придется открыть глаза. Открыл и понял, что виноват во всем сам — бросил мобилу вчера на стол, да еще и зарядить забыл. Теперь аппарат аж подпрыгивал от вибрации. Сердился на меня, наверное.

Я поднялся и прошлепал босыми ногами к столу. Как по закону подлости, стоило мне подойти, как мобильник перестал звонить. Зато тут же пришло сообщение. Я зевнул и уставился на экран. В поле отправителя высветилось знакомое имя. Даже не имя. Прозвище.

— Ну здорово, Монкер, — хмыкнул я под нос и потер озябшие ладони. В последнее время погода сделалась значительно прохладнее, по ночам даже подмораживало. Пора бы отопление наладить, а то зимой замерзну нахрен. Проснусь однажды с инеем на подбородке (борода у Гару не растет пока толком) и с сосульками в носу.

Так, и чего ж наша госпожа президент от меня хочет?

Когда прочел сообщение, яснее не стало. Внутри обнаружилось всего два слова.

Я вздохнул. Больше всего на свете не люблю отсутствия конкретики. Наверное, все потому, что профессиональная сфера, в которой работаю, этого не терпит. Есть у нас такой простой принцип, который по-английски называется “garbage in-garbage out”. То есть, из говна конфетку не слепить, как ни изощряйся. Поэтому если хочешь, чтоб человек тебя понял и выполнил твои указания в точности, то выражайся яснее.

Моника на этот принцип плевала с высокой колокольни. Еще одно подтверждение того, что руководитель из нее хреновый, безалаберный. Однако и с этим можно жить.

Я все-таки ценю ее не за деловые качества, а за личные.

Еще раз напомнив себе об этом, я открыл сообщения и принялся тапать по клавиатуре.

“С кувшинками пруд…”

Воткнул в конец троеточие, чтоб получилось многозначительнее и поэтичнее. Тут же возле сообщения появились парные галочки:

Я: ну, мы ж тут с тобой стишок экспромтом складываем, давай, с тебя новая строка

М:  Гарик, я буду у тебя через пятнадцать минут.

Я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Очень уж угрожающий тон получился у второго сообщения. Ненамеренно, конечно, и все же.

(совсем как у старика Брэдбери. ЧТО-ТО СТРАШНОЕ ГРЯДЕТ. и никуда не спрятаться, не скрыться)

Прятаться не в моем стиле. Я даже во время редких каток в кс не любил по укрытиям кемперить. Лучше честно получить свою пулю в лоб из калаша и откисать в песочке на “дасте” остаток раунда. К тому же я добился того, чего хотел — вывел ее на конкретику.

Отметил эту маленькую победу и направился в душ. Перед столь… взыскательной дамой нельзя выглядеть страхуебищем, Гару и без того не тянет на здоровую человеческую особь.

К тому моменту, как я привел себя в относительно живое состояние, отведенные пятнадцать минут истекли. Только стрелка часов переползла на отметку “половина девятого утра”, как раздался стук в дверь.

Поразительная (и несколько криповая) пунктуальность.

Открыл дверь и… несколько обомлел. Я уже давно понял, что Моника в курсе, какое впечатление производит на людей, и пускает это оружие в ход при любом удобном случае. А иногда и без него. Но сегодня она превзошла саму себя. Вместо школьной формы или обычной белой безрукавки с джинсами на ней было длинное платье приятного кремового цвета, перетянутое на талии пояском. Не то чтобы я был большим ценителем моды, но сразу было понятно — сшили это платье не в подвале за углом, а в модном доме. И обошлось оно, скорее всего, минимум в половину моей зарплаты. Зато на Монике выглядело сногсшибательно.

(да на ней даже строительный комбез шикарно смотрелся бы. это свойство человека, а не одежды)

Довершали образ лаковая сумочка, перекинутая через плечо, и босоножки. Правильный выбор. В прошлый раз, когда она нацепила каблуки, потом пришлось об этом жалеть.

— Доброе утро! Надо же, Гарик, ты одет, — удивилась она.

— Привычку шататься по дому голым я оставил в семь лет, когда случайно упал на растущий в гостиной мамин кактус, поэтому да, одет. А что?

Она хихикнула. Понятно, значит, детские и вообще в целом человеческие страдания ее забавляют. Что ж, не могу сказать, что сильно удивлен, но мысленную пометку сделать будет не лишним.

— Просто, когда я до тебя не дозвонилась, то представила, как ты, злой и сонный, вылезаешь из-под одеяла и бродишь по комнате, проклиная меня последними словами.

Отдам ей должное, интуиция развита неплохо. Почти на все сто угадала.

(что если это не интуиция, а просто скрытая камера? заныкали ее где-то под потолком, замаскировали хитро, и теперь всевидящее око за тобой подсматривает. ты проверяй электронную почту время от времени, Игорек, вдруг тебе напишет хакер и предложить выкупить пикантные записи за пару биточков)

Тогда он выбрал неверную цель. Биточки я могу предложить разве что мясные, да и те не собственного приготовления. Придется Нацуки к делу подключать или Саёри.

— Завтракать будешь? — спросил я и чуть отошел в сторону, приглашая Монику пройти.

Она покачала головой и хитро улыбнулась.

— Я не буду. А мы — будем. Пойдем, Гарик.

— Пройдемся до одного славного местечка…

Я натянул на лицо улыбку и почти сразу понял, что получается фальшиво. Если честно, вообще не планировал на сегодня никакой двигательной активности. С удовольствием провел бы денек в московском стиле — с литром пива, баночкой сырных “принглс” и сериалом про старину Джека Ричера. Но, как гласит народное поверье, если у твоей девушки шило в одном месте, то с этим остается только смириться. Не спрашивайте, у какого народа бытует это поверье. Нас осталось очень мало, и с каждым днем ряды продолжают редеть.

— …я еще спросила тогда, не хочется ли тебе запеканки с кокосовым кремом. Но ты был не в духе, поэтому отказался, и я ушла. Но с тех пор эта запеканка не идет у меня из головы, и… Гарик, ты меня слушаешь вообще?

Моника постучала мне по лбу костяшками согнутых пальцев.

— Слушаю, конечно, — отозвался я. — Просто я великолепно прокачал скилл восприятия, почти до соточки, так что иногда…

— Восприятие ты, может, и прокачал, Гарик, — сказала Моника строго. Впрочем, строгость была напускная. — а вот навык скрытности хромает на обе ноги. Глаза у меня находятся выше, не стоит искать их в вырезе.

— Кто ищет, Мони, тот всегда найдет, — парировал я и легонько потрепал ее по щеке.

Она закатила глаза и фыркнула. Но руку не убрала, а это значило, что взаправду госпожа президент не сердится.

— Ты неисправим, Гарик. Даже не знаю, почему я до сих пор позволяю тебе состоять в моем клубе. Это же такое пятно на репутации!

Дорогая, да ты мне позволяешь не только это, хех. Готов спорить, если б я это сказал, она бы щас смутилась. И обиделась уже по-настоящему. Так что придется промолчать. А жаль, краснеющая Моника — зрелище любопытное.

— Это не баг, Мони, это моя конструктивная особенность. Странно, ты уже должна была привыкнуть. Ну да ладно.

Я влез в кроссовки, которые предусмотрительно высушил и выставил вчера, и взял Монику под локоть.

Кафе оказалось в самом центре города. Хотя это мало о чем говорит — тут весь город и есть центр, по факту. Так, парочка спальных районов раскидана по периметру, и на этом все. На цветастой вывеске теснились вычурные буквы, складывавшиеся в слово “La Baise”. Шрифт вычурный, с вензелями и завитушками. Чем-то очень походил на почерк Юри.

Я открыл дверь и придержал ее, пропуская Монику вперед. Она благосклонно кивнула.

(отлично, приятель, еще пару очков заработал. так держать. не знаю, правда, зачем ты продолжаешь это делать, рут все равно уже закрыт, но дело твое)

Как это зачем? Я, конечно, не знаток всяких этикетных штук, но кроссовками щи тоже не черпаю. В простейших правилах вежливости понимаю.

Мы устроились за столиком у окна, увитого искусственными цветами. Я взял меню и принялся его листать. Правда, только для приличия — аппетита совершенно не было.

— Ты быстро учишься, Гарик, — сообщила Моника с довольным видом, — еще немного, и с тобой будет не стыдно показаться в местах повыше классом.

— Не, в “Золотое изобилие” я больше не пойду, ну его на хер. Снобское местечко для душнил, жеманных говноедов, мудаков и…

— …один из моих любимых ресторанов, — с усмешкой закончила Моника. — к какой категории ты бы меня отнес?

(душнила, конечно же, душнила, тут и гадать нечего)

Я почувствовал, как в горле ворочается липкий комок. Черт, каждый день обещаю себе, что начну фильтровать то, что подсовывает мне мозг, чтоб не попадать в подобные идиотские ситуации. А потом кэш очищается — и все обещания идут лесом.

Ну что, крутанем колесо отмазок. Вон она как на меня смотрит. Нахмурилась, губки поджала, но в глазах прыгают веселые чертики.

— Ты, Мони, как фильм “Комната” — вне всяких категорий.

— Не уверена, что это лестное сравнение, Гарик. Недавно выдалась свободная минутка, и я все же ознакомилась с кинокартиной “Нечто”, которую ты так горячо нахваливал. И знаешь, после этого мое отношение к тебе изменилось.

— Правда? — спросил я. — И в какую сторону?

— В сторону легкого опасения. Стоит держать ухо востро с человеком, который находит прекрасное в том, как стая лаек на глазах мутирует в единый организм.

Ну нихрена себе, вот это предъява из ниоткуда. Да там же абсолютно топовая работа по спецэффектам, особенно для того бородатого времени. Эх, ничего-то они не понимают, эти девчонки-зумерши.

(потому что ты целевую аудиторию неправильно подобрал, братан. а вот показал бы этот фильм Юри, так глядишь, ее любовь к тебе бы выросла).

Поздно ее выращивать, я уже зафиксировался, кажется.

— Понятно, — вздохнул я, — значит, совместный просмотр “Мухи” за ужином тоже отпадает. Жаль. Там довольно трагичная история…

Разумеется, я над ней угорал. Никто в здравом уме не рискнет смотреть этот шедевр за ужином. Чревато далеко идущими последствиями. Или далеко летящими.

— Доброе утро, вы уже определились с выбором?

К нам подошла официантка, миловидная брюнетка в черно-белой униформе. Примерно моего возраста. Вернее, возраста моего изначального тела. Вспоминать о нем в последнее время становится сложнее и сложнее, если честно.

Что-то не очень тянет завтракать. Один большой плюс у Гару все же есть — в том, что касается ресурсов, он довольно ЭКОНОМНЫЙ, поэтому подкидывать жратвы ему в топку достаточно один раз в день. Как удаву.

— Я буду безглютеновые блинчики с карамельным соусом и миндальной обсыпкой, — сообщила Моника, — а моему спутнику, пожалуйста, принесите творожную запеканку с кокосовым кремом. И две чашки кофе. Ему черный, а мне — на овсяном молоке.

Хотел спросить, можно ли как-нибудь повлиять на этот заказ, или он сформирован окончательно и бесповоротно, но по обезоруживающе сладкому взгляду Моники понял — сопротивление бесполезно.

Девушка зафиксировала все указания в фирменный блокнотик и слегка поклонилась.

— В течение пятнадцати минут все будет готово.

С этими словами она быстрым шагом направилась в зал. Я откинулся на спинку диванчика и многозначительно посмотрел на Монику. Она сложила руки под подбородком и состроила невинную мину.

О нет, ты меня фокусами из третьего акта не проведешь.

— Что это сейчас было? — спросил я вкрадчиво.

Лицо стало еще более невинным. До чего хитра-то, а.

— Гарик, я взяла на себя смелость поруководить… процессом, только и всего. Потому что ты наверняка заказал бы ерунду, вроде стакана воды, я же тебя знаю. А это не дело. Ты должен питаться правильно. В идеале, конечно, отказаться от продуктов животного происхождения, но я смотрю на вещи трезво и не давлю на тебя. К этому можно прийти только осознанно и по собственному желанию.

Пожалуйста, пусть это не будет еще одна лекция на тему “ты убиваешь свой организм всякий раз, когда в него попадает МЯСО, не еш подумой”. Я что, недостаточно страдал? Все-таки Нацуки права, иногда Моника может быть жуткой занудой. Повезло ей, конечно, с фантастической внешкой.

— К слову, о давлении, — решил я задушить ее прекрасные порывы на корню, — совсем не видел тебя на этой неделе. В клуб забегаешь урывками, на десять минут, пропадаешь где-то, в общем чатике морозишься, Саёри беспокоится…

Зеленые глаза напротив меня сверкнули.

— Если б не беспокоился, не спрашивал бы. Но мне-то ты хотя бы перед сном пишешь. Расскажешь, в чем дело? А то мой запас отмазок на колесе потихоньку иссякает, скоро повторяться начну.

— Тут не нужны отмазки, Гарик. Просто теперь, когда консоли нет, жить стало несколько… сложнее. На мне лежат обязанности не только президента нашего клуба, но и председателя школьного совета. А это постоянные совещания, собрания, бумажная работа и прочая скучная чепуха, которая смысла под собой не имеет, зато день забивает полностью.

Я кивнул. Понимаю на все сто пятьдесят процентов. Я бы тоже с гораздо большим кайфом жил и работал, если б не приходилось изо дня в день сидеть на идиотских созвонах. Они к тому же имеют свойство растягиваться, потому что ВСЕГДА найдется чучело, которому в кайф полчаса долдонить одно и то же о своей охуенно важной задаче.

Вскоре появилась официантка с нашими заказами. Сгрузила тарелки на стол, пожелала приятного аппетита и удалилась.

Аппетит у меня меж тем так и не прорезался, но я решил не расстраивать Монику. Все-таки она хотела сделать мне приятное, хоть и воспользовалась для этого авторитарными методами. Да что там, почти диктаторскими. Причинила добро и нанесла радость.

Я отпилил кусочек запеканки и отправил его в рот. Вкусно, хотя до стряпни Нацуки не дотягивает. Почему-то с недавних пор я привык равнять по этой мерке вообще всю еду, которую пробую. Но что поделать, если в готовке этот гном-матерщинник реально хорош?

— Весьма годно, — оценил я и отхлебнул кофе. — ты была права.

— Я же говорила! Но тебе же нужно было ворчать, бухтеть и все на свете подвергать сомнению. Все-таки, Гарик, ты положительно несносен.

Ранний завтрак

Ричард Рубин

Представим на минутку, что взбесившийся скрипт и зловещий двойник — все это осталось в прошлом. Вместо того, чтоб вернуться домой, в родное Чертаново, Гарик обосновался в новом мире и даже к нему привык. Стала ли от этого жизнь проще? Ни-хре-на.

Стала ли она приятнее? Однозначно.

Doki Doki Literature Club!

Гарик(ОМП)/Саёри

Гарик(ОМП)/Юри

Гарик(ОМП)/Нацуки

Гарик(ОМП)/Моника

Пушкинские выходные

Клубы сухой желтоватой пыли вздымались в воздух. Палило солнце, и из-за этого все вокруг как будто дрожало. Яркие (и яростные) солнечные лучи отражались от старой, покрытой пятнами ржавчины, крыши салуна.

По дряхлым мосткам, проложенным вдоль улицы, навстречу друг другу шли двое. Мостки надсадно скрипели под их сапогами. Остановившись на расстоянии чуть больше тридцати шагов, фигуры по очереди кивнули.

— Этот город слишком мал для нас двоих, Маккой, — сказала одна из фигур.

— Ты прав, Уэсли, — ответила другая, — и покину его не я.

Фигуры синхронно опустили руки к поясам, там, где своего часа уже дожидались верные кольты.

Время будто бы замерло. Натянулось, как тугая пружина, готовая вот-вот… выстрелить.

— Вот скукотища-то, блин, — протянул я и щелкнул пультом. Кадр с двумя ковбоями пропал, его сменила карточка фильма. Через пару секунд под ней появилась табличка с вопросом. “КАК БЫ ВЫ ОЦЕНИЛИ ФИЛЬМ “ЗАВАРУШКА В ЗАУБЕР-ПОЙНТ” ПО ШКАЛЕ ОТ ОДНОГО ДО ДЕСЯТИ? ВАШЕ МНЕНИЕ ОЧЕНЬ ВАЖНО ДЛЯ НАС”.

Я скривился. Эта тенденция везде клянчить оценки в последнее время сильно раздражала. Хотя бы потому, что даже дураку понятно — толку от этих оценок столько же, сколько от распечатки текста диплома в шараге. То есть ноль целых ноль десятых. Просмотр-то они с тебя уже залутали. И время потрачено, а его не вернешь.

Именно последняя мысль почему-то слегка меня разозлила.

— Пожалуй, “минус пятнадцать” для вас будет в самый раз, — сообщил я телевизору, — это не шедевры Невского, конечно, но и гордиться нечем.

(ну дела, брат. ты же с телеком общаться начал. как тот чел из “нашей раши”. ну, скуф из таганрога. задумайся)

Задуматься-то я могу в любой момент, но что это изменит? Скуку разгонит, что ли?

Не зря говорят, мол, бойся своих желаний, они могут исполниться. Пока сидел в МСК на своей галере пять дней в неделю, я мечтал, прямо-таки грезил о том, что настанет день, когда я не буду вскакивать по будильнику как ошпаренный. Не-ет, я с кайфом и всласть высплюсь, выпью кофейку, а дальше не буду делать НИ-ЧЕ-ГО. Аж до самого вечера. Разве что в шезлонге полежу, посмотрю в небо на облачка… и на том список дел на день можно зафиналить.

Эта мечта всегда казалась сладкой, желанной и совершенно несбыточной. Пока однажды не исполнилась.

В здании школы, где я вроде как учусь (а на самом деле выезжаю на своей хорошей памяти и крепкой БАЗЕ — спасибо российскому образованию) обвалился потолок. Неприятный инцидент, конечно, никому не нравится, когда тебе на голову тяжести падают, но ничего серьезного. Однако стоило вызванным ремонтникам приступить к работе, как одно потянуло за собой другое… и потихоньку выяснилось, что школа находится почти в аварийном состоянии.

Поскольку городок маленький, старших школ в нем раз-два и обчелся. Две других аналогичных шараги принять нас, осиротевших и печальных, отказались, а больше вариантов не нашлось.

Не в детском же саду оборудовать аудитории, правда?

Здравомыслящее руководство школы взяло бы на вооружение цифровые технологии и перевело бы нас на дистант. К сожалению, директор с завучем особым здравомыслием не отличались. Поэтому теперь всю вторую часть семестра составляли так называемые дни самоподготовки. Разумеется, почти все мои одноклассники вместо “самоподготовки” услышали “ХАЛЯВА”. И да, так оно и было, несмотря на то, что преподы грозили экзаменами. Но когда еще это здание подлатают? Возможно, вообще в другой жизни.

Тогда-то я и выяснил, что от скуки вполне себе можно умереть. Оказалось, что в шезлонге не очень-то прикольно лежать, когда на дворе середина ноября. Мало того, что прохладно, так еще и прохожие тычут пальцами. Я никогда не любил привлекать к себе внимание, поэтому полежал полчасика и смылся домой.

С тех пор потянулось мое (не)добровольное заточение. Я перебрал все игры, которые запускались на дряхлом компе Гару (как вам, например, партия в Worms c самим собой за все шесть команд разом? сюрреалистический опыт!) и распотрошил его коллекцию дисков с аниме. Этого хватило на пару дней. Вернее, на пару дней хватило меня. К концу очередного тайтла про школьную повседневность я почувствовал — нейронные связи в голове трещат веселым треском. Рвутся как струны на китайской игрушечной гитаре. Распад нужно было предотвратить любым способом, а то так и до регистрации в местном аналоге тиктока недолго.

Так что я взялся за книжки и быстро выяснил, что в отличие от меня Гару с печатным словом особо не дружил. Не то что бы он в развитии остановился на уровне букваря, но…

Подростковые детективы объемом в сто шестьдесят страниц, где главный злодей разве что табличку с надписью “ДА Я УБИЙЦА МУАХАХАХАХА И ЧО ТЫ СДЕЛАЕШЬ?” на шее не носит — это несерьезно.

Впереди уже маячило другое дно, более скользкое и гадкое. Я настолько глубоко пал, что даже прочитал ту мангу, которую Гару заныкал в дальний ящик стола. Несмотря на то, что по большей части она и впрямь была посвящена извращениям с тентаклями, сюжет все же завезли. Мой изголодавшийся мозг кинулся на него как Ктулху на школьницу. Хи-хи.

Но уже через пару дней тентакли обмякли и перестали меня держать.

Я наготовил вкусной жратвы по рецептам из интернета, перемыл и отсортировал всю посуду. Перестирал и высушил три несчастных комплекта школьной формы — теперь они снова  были готовы к разным веселым приключениям типа блуждания по парку. Разобрал платяные шкафы — там обнаружились прямо-таки залежи всякой одежды, в основном, правда, женской.

Сперва я гадал, почему так, ведь здесь же по канону живет пацан. Склонности у него, конечно, своеобразные, но страсти к переодеванию замечено не было. В итоге решил, что это очередной запас Моники на черный день. Хотя вещи были не совсем в ее вкусе — что-то среднее между готической принцессой и альтушкой из Саратова. Поскольку я ни к тому, ни к другому лагерю не принадлежал, то почти все убрал назад в закрома. Оставил только пару вещей, которые не кричали “я люблю песни Глеба Самойлова и дешевые энергосы”. Две спортивные толстовки без рисунка, пара штанов и… маска. Не та, что раскрепощала Джима Керри в известном фильме моего детства, а обычная, на пол-лица, которые в ковидную эпоху были повсюду. Только эта по цвету точь-в-точь торт “красный бархат”. И текстура ткани под стать — мягко и на ощупь приятно.

Повертел ее в руках, надел. Вздохнул. Пусть остается как напоминание о прошлой жизни.

С уборкой тоже разгуляться не вышло. Управился за трое суток полностью. Ванную отдраил так, что в пол можно было смотреться как в зеркальце из сказки. Зеркало, кстати, вообще снял — потусторонний “привет” с него так и не убрался, как я только его ни тер. В хозяйственной лавке кучу бабла оставил, а все без толку.

Каждый день я искал новые способы избавиться от скуки, но моих скиллов оказалось недостаточно. С ужасом  думал о том, что рано или поздно придется сделать немыслимое и заняться домашними заданиями. Уже даже распечатал справочные материалы. На самом деле вообще не понимаю, как тут можно плохие оценки получать. Гайды предоставлялись прямо-таки исчерпывающие, а с учетом того, что в них можно подглядывать, пока домашку делаешь… вот уж действительно не работа, а халява. Возможность вкусить ее уже маячила впереди, но пока… пока я просто лениво перебирал библиотеку стриминга.

“Зомби, повешенный на леске от удочки”? Нет, это я потом с Юри посмотрю. “Пройдоха Вильгельм”? Мимо. Не люблю юморное фэнтези. “Мир Грез”? Похоже на то, что пришлось бы по душе Саёри. Боже, пусть она не наткнется на этот фильм. От одной обложки у меня уже передоз милотой. Но я знал, что рано или поздно перейду и на эту дрянь. Еще каких-то пару дней ничегонеделанья…

В дверь постучали. Заколотили так резко, будто за гостем гналась орда плотоядных жуков. Ну, тех, которые в старом фильме про мумию кошмарили неосторожных археологов.

Бр-р. Вспомнил, и даже мерзко на душе стало. Хотя фильм доставляющий, в отличие от параши про ковбоев. Я спустил ноги с дивана, потянулся и побрел к входной двери. Не буду торопиться, а то еще подумают, что у меня нет никаких собственных дел.

(так ведь их и правда нет. ты даже продукты в холодильнике отсортировал по энергетической ценности, брат, это же очень тревожный сигнал, задумайся)

Я задумываться не стал. Просто открыл дверь. На пороге обнаружилась знакомая фигура. Вернее, фигурка.

— О, Певчая Птичка! Извини, я больше не буду у вас печенье покупать. Надо следить за собой, а я че-т подраспустился. Хорошего дня!

Я начал закрывать дверь, но Нацуки уже ловко просунула ногу в образовавшийся проем и с легкостью оттеснила меня. Ее лицо засветилось возмущением. А потом его сменила злорадная ухмылка.

— Насчет этого не беспокойся, Гарик, я все устроила.

— В смысле? — не понял я

Нацуки спокойно вытерла ноги о коврик на входе и скинула обувь — умильные розовые босоножки с мордочками кота Феликса на мысках.

(какой же про него был зачетный платформер на Денди, бля, вот бы щас перепройти)

Точно. Эмуляторы. Потом надо будет погуглить, лол.

Коротышка состроила невинную мину.

— Иду сюда, вижу, постовой стоит. Крепкий такой мужик в фуражке, сразу видно — надежный. Я ему и говорю, мол, дяденька, я тут на районе видела подозрительного парня. Странный очень тип, щуплый, угрюмый, ошивается возле младшей школы. Подходит к детям и предлагает показать им лысого хорька… Постовой сразу напрягся и спросил, мол, а че за парень, какие особые приметы? Я тебя и описала в общих чертах. Так что теперь за твоей фигурой ПРОСЛЕДЯТ.

Я фыркнул и отмахнулся от нее. За время знакомства я понял, что Нацуки только с виду громкая и агрессивная. На самом деле за этим ярким фасадом прячется стесняша похлеще Юри. Та, наоборот, раскрепощается в комфортной обстановке. Так что они на самом деле не настолько уж и разные.

Признаться честно, я уже даже и позабыл, что девчонки когда-то были просто спрайтами из игры.

Нацуки остановилась передо мной. Я ощутил, как взгляд ее розовых глазищ скользит по мне с ног до головы. Будто сканирует. Щас точно выдаст какую-нибудь КОЛКОСТЬ по поводу моего внешнего вида. Да, он сомнительный, но с этим ничего не поделать. Я и так выжимаю максимум из тех карт, которые мне на руки сданы…

Прическу вон из времен “битломании” поменял — уже что-то.

Однако достаточно ли этого?

— Да расслабься ты, — хихикнула Нацуки, — я тебя потом навещу в изоляторе, кексиков принесу, чтоб ты их на “крышу” обменял…

— Ага, — проворчал я, — а потом я ненароком мыло в душевой уроню, и татуированный верзила из местной мафии уже за мои кексики схватится.

Тут Нацуки прыснула и захихикала. Даже трогательно, как веселят эту мелкую заразу мои возможные тюремные злоключения. Вот оно, первейшее свидетельство того, что человек тебя любит.

— Ща вспомнила… вспомнила… как ты тащишь мой ящик с мангой от самой школы. Самого шатает, как после бутылки, а морда несчастная-несчастная, как будто ты жить расхотел.

Я нахмурился. Никому из девочек об этом не говорил, потому что только жесточайшего осуждения огребу в результате, но и о бутылке задумывался в последнее время. Останавливало только то, что Гару даже комбучу с опасением продавать будут, а уж о чем-то более крепком и думать не стоит.

— Вот оно как? А нахрена ты через каждые десять метров спрашивала “тебе нормально?” “не устал?”, если по мне и так было видно, что руки щас отвалятся?

(гарик тебе нормально? намана)

Нацуки ухмыльнулась во все тридцать три зуба. Тот длинный, острый клык с правой стороны я считал как за два.

— Прост, — ответила она и усвистала в гостиную.

Я вздохнул и побрел следом, направляя все имеющиеся ресурсы организма на поддержание морали. Спокойно, братан. Ты уже больше месяца выдержал с НЕЙ на позиции твоей девушки, спонтанные самовозгорания в области ниже пояса должны сойти на нет.

Должны, но не сходят! А всему виной моя доброта.

Когда школа начала рушиться, как мои надежды на возвращение в Москву, перед литературным клубом сразу же встало множество вопросиков. Девочки хранили в аудитории немало всякого личного барахла, поэтому пришлось хорошенько задуматься над тем, куда его распихать. Строители — народ неаккуратный, более безалаберные люди только на почте работают, говорю как человек, у которого служба доставки расхуярила парочку дорогих пластинок. Поэтому опасения за сохранность личных вещей были вполне здравые.

Чайный сервиз Юри забрала себе, рисковать не стала, тем более он был совсем новенький. Я купил его на замену тому, который сам и расколотил. Всякие украшения и кавайную мелочевку типа колокольчиков, которые на окне висят и дребезжат от ветра, себе взяла Саёри. Теперь этот малиновый звон встречает меня по утрам. И по вечерам. И вообще в любое время. Оборвал бы эти колокольчики на хер, если б не жалел Сайкины чувства, чесслово.

Архив со стихами отправился к Монике. Незаметно и потихоньку, но мы впятером настрочили уже столько текстов, что хватило бы на вполне объемистый сборник. Собственно, это главу нашего клуба и воодушевило. Она заграбастала всю кучу себе и заявила, что теперь минимум несколько дней посвятит сортировке и композиции.

Эта перспектива несколько пугала. Моника ж амбициозная и энергичная, малым не довольствуется. Если нам хватило бы простых сувенирных книжек, чтоб друг дружке подарить и на этом успокоиться, она вполне может планировать официальное оформление, издание приличным тиражом и ПРЕЗЕНТАЦИЮ С ДРАМАТИЧЕСКИМ ЧТЕНИЕМ. Вот такой размах как раз в ее духе.

Мне же досталась самая мякотка. Драгоценный ящик с мангой Нацуки решила доверить именно в мои макаронистые руки. На резонный вопрос “А почему бы не держать любимое чтиво дома, где оно всегда будет под боком, если вдруг захочется причаститься?” она отвечала очень уклончиво. Или вовсе посылала вопрошающего на хер. Так или иначе, ничего внятного я так и не добился.

Партия сказала “надо”, комсомол ответил “есть”. Поэтому я шел по этой дороге ярости, чувствовал, как мышцы в теле превращаются в желе и надеялся, что на пути не попадется рандомная кочка. Урони я этот ящик — и потом меня бы в нем и похоронили. Если б осталось что хоронить.

Но я не уронил. И вообще за этот долгий джонт мне воздалось сторицей. Пришлось пережить еще пять, что ли, долгих часов, пока вся манга из ящика была расставлена на стеллаже в незанятой спальне. Наверное, там когда-то жили родители Гару. Я в той комнате бывал редко. Не было особо необходимости, да и жутковато, если честно. Как и во всяком помещении, которое долго стоит нежилым. Вроде обстановка ничего, симпатичная. Фотообои по стенам висят с видами заснеженных гор, кровать — мое почтение и вообще отделка на совесть. А все равно крипово, потому что присутствия человека там совсем не ощущалось.

Потом пустоту на полках заняли пестрые томики, и уже от этой мелочи стало немного веселее. Хотя, может, я так просто думаю, и веселее на самом деле сделалось от того, какая Нацуки была счастливая. Когда последняя книга (тридцать шестой, юбилейный выпуск “Рьяной Ханы” про девочку, которая умеет превращаться в медоеда) заняла свое место, она улыбнулась.

Я считал, что в стройном порядке красивого мало, поэтому от всего сердца восхититься было сложно, но все равно постарался. Не хотелось ее огорчать, такую довольную. Так что я состроил морду как у родителя, который оценивает первые каракули своего спиногрыза, и кивнул.

Нацуки с любовью провела пальцем по корешкам.

— Еще как, — согласился я. — Хех, даже не знал, что ты аккуратистка, Нат.

Она повернулась ко мне вполоборота.

— Не сокращай мое имя так, Гарик, а то я тебе тоже сокращу кое-что. Например, срок службы почек.

Но никакой угрозы в этих словах я не чувствовал — слишком уж счастливой тогда она казалась. Хотя почему казалась? Наверное, и была.

(ну так еще бы. батя у нее хоть и не исчадие ада, а все равно, может, мангу считает поеботой. мол, доча, ты вон какая здоровая, кончай свои книжки с картинками листать. взрослеть пора. а теперь у нее есть свое место)

Не знаю насчет повзрослеть, но вырасти точно не мешало бы. Иначе верхние полки так и останутся недосягаемыми.

Я подавил смешок от этой мысли и очень хорошо, что сделал это, потому что в следующий момент теплая ладошка обхватила мое запястье.

— Ну… — замялась Нацуки, уставившись в пол, — ты очень здорово выручил. Это вредно, знаешь ли, когда книжки очень тесно стоят, им немножко пространства нужно.

— …да и ящик этот я бы одна нипочем сюда не притаранила. Ты живешь в какой-то жопе, честное слово! Я еще когда в первый раз заходила тогда за тобой, подумала об этом. Нахрена вы с Саёри сюда забрались вообще?

Ну конечно. Я-то, наивный дурачок, надеялся, что удастся обойтись без оскорблений на ровном месте. Что сказать, сам виноват. Ведь не первый же день уже ее знаю.

— …но все равно спасибо. Ты… ты…

Нацуки порозовела. Уровень милоты в воздухе превысил все допустимые значения и понесся в космос. Чесслово, сейчас мне очень захотелось ее обнять. Но почки, почки все-таки стоило поберечь. Если с деньгами напряг появится, возможно, мне придется одну из них выставить на продажу в даркнет.

(продаются детские ботиночки, неношеные)

— …ты действительно ничего. Для парня, я-я имею в виду.

— И тебе тогда спасибо на добром слове! — усмехнулся я.

— А че ты хихикаешь? Я очень добрая, и лучше бы тебе об этом не забывать!

Я спорить не стал, и так понял, что она готова уже причинять добро и наносить радость. Тяжкую душевную.

Нацуки отошла на середину спальни. Потянулась и с хрустом размяла шею.

— Мне далеко до Юри, которая книжки на завтрак жрет, но читать я люблю, поэтому видеться мы с тобой будем часто, Гарик. — сообщила она.

Начались визиты со скромного раза в неделю, но быстро участились. Как маленький кислотно-розовый аллигатор, Нацуки вцепилась в границы дозволенного и прогрызала себе путь. После близкого знакомства с Моникой они держались на соплях и честном слове, а теперь и вовсе грозили рухнуть.

Начали мы с одного раза в неделю, по субботам. Но вскоре субботы захватили с собой воскресенья, а дальше понеслось. Да так резво, что я уже начал прикидывать, не пора ли отдать Нацуки запасной ключ, который валяется в банке из-под печенья. Не очень-то весело подрываться от звонка в дверь. Топаешь растрепанный, сонный и злой ко входу, а тебя вместо извинений за ранний визит обзывают слоупоком. После такого внутри просыпается что-то первобытное и уговаривает треснуть тяжелым предметом прямо по очаровательной розовой голове.

(а ведь в какой-нибудь романтической комедии вручение ключа было бы большим шагом в отношениях)

Маска из красного бархата

В последнее время все чаще ловлю себя на мысли, что телепатия не такая уж и хреновая суперсила. Да, ты будешь рандомно подхватывать обрывки чужих мыслей, тут ничего не поделаешь, антенна в мозгу так работает, но зато сколько добра можно людям принести? Причем самыми разными способами.

Например, я бы настроился на частоту мозга всех, кто мечтает попасть в любимое аниме, и телеграфировал что-нибудь в духе “НЕ ЛЕЗЬ СЮДА ДУРАШЕК БАРАШЕК ОНО ТЕБЯ СОЖРЕТ”. Как в той головоломке, где надо перевезти через реку волка, козу и кочан капусты. Волком себя почувствовать удается не так уж часто, все больше как-то козлом, с которого требуют отдавать всю капусту. На благо строительства светлого социалистического будущего.

Я, знаете ли, уже несколько месяцев живу мечтой многих людей. Не голубой мечтой и не розовой, а вполне себе гетеросексуальной, но тем не менее. Когда шизофреническая эпопея со злобным братом-близнецом закончилась, я рухнул в сон, полный надежд и чаяний…Вот сейчас отосплюсь на славу, часов четырнадцать, а то и шестнадцать, бахну растворимого “Нескафе”, покурю на балконе. А там уже придет время идти на работу и разгребать очередные баги в мобильных приложухах. Все, что успело произойти со мной за эту неделю, растает вместе с сигаретным дымом. С такими мыслями я и заснул.

А встретил меня потолок спальни, принадлежавшей одному моему хорошему знакомому. Звали его Сюдзинко Гару и учился он в старшей школе Камехару. Располагалась эта школа очень далеко от Москвы — даже не в другом городе и не на другом континенте.

В другом мире, мать его. А если уж начистоту, то и вообще черт знает где. Когда я выгнал Майкла Коннера 

 из этой действительности, туман войны, напущенный им, рассеялся. Я наконец получил доступ к нормальной геолокации. Однако она меня не обрадовала. Не могу сказать, что я и раньше здорово шарил в азиатской географии, но хоть понаслышке мог узнать названия некоторых японских префектур. Ноль попаданий — сплошь незнакомые названия. Ничего похожего на моей родной Земле не было — гугл.карты говорили об этом безжалостно и без приукрас.

(у тебя здесь остались незавершенные дела. джентльменский набор всякого уважающего себя призрака, хихи)

И какие же? Привести литературный клуб к званию лучшего на всем фестивале? Прочитать “Поминки по Финнегану” в оригинале и пересказать их Юри? Помочь Нацуки подрасти хотя бы на пару сантиметров?

Если это последний вариант, то стоит сразу сдаться. Миссия невыполнима, даже Том Круз слился бы с позором.

Я тоже слился — ушел в радиомолчание по всем фронтам и принялся напряженно обдумывать дальнейшие планы. По всему выходило, что остаток жизни мне придется провести здесь. И  с одной стороны, это вроде бы плюс, потому что рай для думеров и гопников сменился на чистенький пригород. Уровень жизни сделал “стонкс” и можно теперь не опасаться, что какой-нибудь асоциальный Серега проломит мне ночью череп за то, что я слишком рьяно пробивал себе путь в очереди за сникерсами. А с другой…

Мне предстояло отказаться от прожитых двадцати шести с копейками лет. Может, они не были очень уж богаты на события, эти годы, но все же немного обидно было менять их на пустоту. Своих воспоминаний у Гару не нашлось. Даже в галерее мобильника царила пустота, навевавшая легкую оторопь. Я не ожидал найти у него коллекцию с нюдсами одноклассниц, буду честен, но хоть что-то в этой жизни он считал интересным.. или нет?

Хоть бы фотографию счетчика сделал, баклан.

Пушкинские выходные

Содержание

Ранний завтрак

Маска из красного бархата

Легкая прогулка в парке (часть I)

Легкая прогулка в парке (часть II)

Легкая прогулка в парке (часть III)

Кто нашёл — берёт себе

Комментарии (0)