Сегодня 20 января 1989 года. 

Я так давно тебя не открывала, мой милый друг. В моей жизни твориться не 

 что и я впервые за эти семь лет должна решить что-то сама. Я стою на перепутье, но не могу понять, где меня ждет смерть, забывая, что это 

 иллюзия выбора. Мне нужен совет кого-то из родных, но у меня их не осталось. Тот, 

 тем, с кем пытался бороться всю свою жизнь отец. Отец. Папочка. Я так его люб

! Все еще люблю, несмотря на все

 ошибки в прошлом. Он не виноват в том, что произошло с матерью. Да, да, я 

 это только спустя почти десять лет, понимаешь? Я не виню его в том, что в нашей жизни появилась Гаян. Я простила

 то, что она сделала. Сейчас, для меня и для него это не имеет значение. У нас проблемы побольше. Да, 

 все, что было у нас, будь человеком, спросил

: куда еще хуже. Но, оказалось, есть куда. 

Дядя Бик говорит, что нечего мне здесь без супруга делать, пора в Москву уезжать. Мол он меня там ждет: на работу устроился, 

в квартире ремонт сделал

, как я и хотела. Представляешь? Сделал так, как я хотела. Ему, наверное, очень больно и обидно после того, как с ним поступила улица. Но мы это не обсуждали вплоть до его отъезда. Только пару раз он решился заговорить о произошедшем

. Я понимаю, что нельзя так говорить, но я безумно счастлива, что он наконец-то свободен. У нас появился второй шанс для нормальной жизни. 

 почему-то боюсь говорить вслух о том, что происходит со мной, когда вспоминаю его. Мне лучше уехать к нему, несмотря на то, что было между нами. С возвращением моего давнего друга, стало небезопасно ложиться в свою собственную кровать. Даже мне. Мне 

Марья захлопнула дневник и откинула его куда-то на кровать. Приходится заводить третий, так как отец в очередной раз натыкается на него и бессовестно читает ее записи. В этом был своеобразный плюс, но девушка все же не могла никак найти укромный уголок для мыслей. Несмотря на то, что в этот раз она была уверена, что выбрала отличное место для захоронения, на всякий случай, в конце  она написала о том, что хотела бы новую писцовую шубу. Норковая у нее уже есть. В коридоре послышались расторопные, но легкие шаги. Девушка поднялась и выглянула из комнаты. Гаян поправляла пояс на талии, крутившись из стороны в сторону перед зеркалом. Заметив, что на нее смотрит Марья, она очаровательно улыбнулась и поправила завитые за час до этого кудряшки.

- Нравится? – непонятно на что именно Гаян пыталась показать, но Марья все равно кивнула и вымученно улыбнулась, - попрошу Масю купить такую же, - девушка поморщилась от подобную формулировку имени отца. Мама его так не называла, хотя это было закономерно в силу его длинного и непопулярного имени. Девушка взглянула на часы и предположила, что Гаян собирается на дискотеку. Папа еще не вернулся с работы, поэтому она это делала без капли сомнений. Да и навряд ли он стал останавливать ее.

Моисей Хасанов никогда не мог сказать что-то грубое своим любимым женщинам. Он предпочитал расхлебывать последствия, за которые они ответственны, нежели сразу пресечь начинания. Об этом знали все на районе, но легкий слушок о том, что Хасанов был нюней, за все эти годы так и не пошел. В умах многих было очевидно предполагать, что его дело отбирает слишком много сил, чтобы предприниматель тратил их на ссоры с дочерью и новоиспеченной супругой. Тем более, когда это требовалось, Моисей мог проявить себя: прикрикнуть, заступиться, показаться грозным, но ни одна из приближенных женщин ему не верили. Гаян уверенно пыталась доказать, что за год совместной жизни сумела распознать все его болевые точки и пути манипуляции. Но с Марией ей еще нужно было потягаться, так как новенькая ГАЗ-М20 «Победа» под окном их квартиры, подсказывал, что цена нахождения Гаян здесь – ровно 16 000 рублей. Конечно, до законного использования автомобиля у Марьи был целый год

, но мало кого это волновало.

- У тебя завтра концертик, да, Машутка? – Марья только покривилась и скрылась в комнате, громко хлопнув дверьми. Гаян пожала плечами, не придавая этому большого значениям, и продолжила крутиться перед зеркалом.

Они не ладили и не собирались этого делать. Мария не готова была воспринимать человека, который младше отца в два раза, как свою мачеху. Гаян не просила называть ее «мамой» или подобной ересью. Даже несмотря на то, что они полгода были официально расписаны, Марья отказывалась предпринимать попытки выйти с ней на диалог. В ее голове этим должна была заниматься именно 

Но куда ей до построения хороших отношений с новоиспеченной родственницей. Не закончив даже университета, Гаян не желала вспоминать об этом, полностью отдавшись эндорфинам удачного выбора мужа. Ее не беспокоило, что происходило вокруг: супруг предоставил ей хорошую квартиру, меха, драгоценности и всякую лабуду, которой теперь была лишена мать Марии. Не то чтобы Хасанов оставил бывшую супругу ни с чем. Существовала другая проблема, которую молодая девушка не хотела признавать.

Трель неприятного стационарного телефона спасла героиню от озвучивания ужасного диагноза. Девушка посмотрела на закрытую дверь, но подниматься не стала, прекрасно слыша, как Гаян сняла трубку и что-то пролепетала. Рассмеялась и вновь позвала Марию неприятной формой имени. Девушка поднялась и вышла из комнаты. Не обратив внимание на мачеху, она взяла из ее рук трубку и прижала к уху. Услышав знакомый голос, девушка улыбнулась и оперлась грудью о комод. Ласковый лепечущий хрипящий сопрано растворял и манил через провода в уютную комнату, которая отапливается только благодаря охраннику, то и дело подбрасывающего дрова в печь. Приятный запах испеченных блинов с растекающейся лужицей масла сверху. Мария под странный рассказ о какой-то соседке погружалась в глубокое детство. Когда ей было, наверное, лет пять или шесть. Они часто проводили время вместе. Купались на озере, пытались ловить рыбу, а вечером, сидя у костра слушали истории молодости уже почившего дедушки. Мария почему-то слишком хорошо помнит лето перед первым классом. И навряд ли, потому что она таким образом отпускала детство и беззаботные деньки. Проблема была в другом человеке, так ведь? Через год старший брат пришился и уже ничего не было похоже на то, что они ласково хранили в прошлом.

- Так шо, Марья Моревна, притопаешь? – девушка мельком взглянула на время. Неосознанно боковым зрением заметив, что Гаян уже надевает шубу, Мария недовольно поморщилась. Ненависть закипала внутри, хотелось высказать ей в лицо все прямо сейчас, но нужно было подыгрывать отцу. Сжала кулаки и насильно отвернулась от напудренной и надушенной девушки.

- Да, баб Марин, - где-то сбоку Гаян помахала ей рукой и выпорхнула из квартиры, закрывая за собой дверь, - как она меня раздражает, бабуля! – взвыла Марья, падая головой на свои руки.

- Да ну и хер с ней, как будто вас общаться заставляют, - выдохнула бабушка на том конце провода, - топай ко мне, я эчпочмак приготовила, - Марья улыбнулась и в скором времени попрощалась.

Собиралась она недолго: идти было не так уж и далеко. Ночи в марте все еще были холодными, а долгожданная оттепель никак не начиналась. Снег был мокрым, идти по нему было неприятно, а хлесткий ветер трепал хрупкое тело в разные стороны. Высокие сапоги иногда утопали в  сугробах, оставляя глубокие следы, похожие на  воронки. Солнце уже давно скрылось, оставив после себя пару светлых полос на небе, которые буквально через несколько часов уступят небосклон звездам. Гулять одной в такое время Марья не привыкла, да и постоянно кто-то рядом с ней шастал, ограждая от войны районов. Папа часто яро высказывался о том, что девушке не стоит выходить на улицу, как только солнце садится за горизонт. Но в силу тех обстоятельств, что он приходил с работы, дай бог, к двенадцати, уследить за маршрутом дочери не всегда мог. Однако, Марья и не шастала по дворам: подруги были не те, да и свободного времени оставалось немного. Весенние каникулы наступали через неделю, только ее это мало касалось.

Вроде бы начинались отчетные концерты и сопутствующие выступления, для которых проводились вечные неприятные репетиции. Раньше девушка достаточно громко возмущалась принудительному походу в музыкальную школу, но теперь… когда дома не хотелось находится вовсе, Мария целилась сбежать хоть куда-то. Куда-то в безопасное место, после возвращения из которого не надо было долго оправдываться. К сожалению, или, к счастью, музыкальная школа подходила, как ничто. Выйдя за привычный ей периметр, девушка невольно замедлила шаг.

Вид старых домов ее часто угнетал. Стоят: пошарпанные, наклоненные, с огромными трещинами на стенах, с полностью развалившимися крыльцами. Отсутствие освещения добавляло в страх неловкости и ощущения преследование. Марья огляделась по сторонам и нервозным бегом двинулась в сторону знакомого ей дома. Никто не следил за входящими и выходящими в этом подъезде. Да тут на лавках даже привычный всем состав бабушек не сидел. Папа ей объяснял, что здесь живут старики, которых все бросили или те, кто только-только вернулся из тюрьмы. Бывшие заключенные долго не задерживались в этом районе: их связи для улицы были достаточно серьезными и авторитетными. Когда Марья спрашивала, почему здесь до сих пор живет его мать, он махал рукой и говорил что-то по поводу своего старшего брата. Входная дверь в квартиру, также была открыта. Девушка поругалась на бабушку за ее беспечность, но через десять минут вовсе забыла об этом.

Они сидели на кухне, под светом керосиновой лампы. Другие комнаты были холодные: печь, по словам бабушки, плохо работала, так как дед Леня опять в запой ушел, а ей тяжело протапливать ее в полной мере. Несмотря на такие неудобства, квартира внутри выглядела получше, нежели снаружи. Сразу было понятно, что сын проживающей здесь женщины, все же волновался о ней и пытался скрасить эту халупу, как мог. Кухонный гарнитур выглядел достаточно новым, на полах лежали ковры, в попытках скрыть раздробленный давно паркет. Кровать и диван были добротными, на случай если Марья захотела бы у нее остаться. В принципе, и электричество было проведено, но постоянно вырубалось. Эту проблему отец Марии пока что не решил. Продолжая сидеть на кухне и поедая приготовленную еду, они не обращали внимание на тянущийся из окон и других комнат холодок.

- Мне, - бабушка поправила свою шаль и достала из глубокого декольте конверт, - Бик писал, - она положила письмо на стол и пододвинула к внучке, - скоро по УДО выходит, только отцу пока не говори, - Марья кивнула, опустив взгляд на письмо. Читать она его не собиралась, но возникал вопрос, почему ее дядя Бик за весь год написал только одно сообщение, - он, наверное, пока у меня побудет. А там, может отец твой поможет ему, - женщина тяжело вздохнула, понимая, что Моисей навряд ли позволит себе преступить собственную гордость.

Мария знала, как именно относится ее отец к старшему брату, но вразрез знанием о прошлом и настоящем дяди, где-то в глубине радовалась данной новости. Человек он был жестоким и неприятным, но именно таких ожидала улица. Все правила и понятия были созданы такими, как он и для таких, как он. С ним девушка могла чувствовать себя в безопасности, не оглядываясь по сторонам на возможные «но». Рядом с ним такого просто не существовало. Она не хотела разбираться в правилах улицы или района, ей было достаточно редких упоминаний имени дяди, чтобы сомнительные юноши делали огромный шаг назад. Пока что это работало, однако насколько ей было известно слишком быстро разрастались группировки, а конфликты становились масштабней. Ее страшила мысль о том, во что это может превратиться в скором будущем. От подобных мыслей ее спасла бабушка, заведя тяжелый разговор о матери.

- Я ее видела недавно, знаешь. Ты уже взрослая, поэтому я тебе скажу, как есть. С ней все очень плохо. Как бы она не урвалась с каким-то мужиком, который пустил ее на общак, не смотри на меня так. Сама все понимаешь, плохо все с ней. Уже даже меня не узнает, прошла мимо, будто я какое-то пустое место. Мне не обидно, не о том я думаю. Как бы она этим образом жизни, тебя не поставила под удар. Вот Бик вернется я попрошу с ней поговорить. Нормально так поговорить, ибо ей нужно думать о тебе в первую очередь. О тебе, а не о себе. Пока рано. Ну подумаешь, ты слышишь? Подумаешь с мужем развелась, он же тебе и деньги обещал ежемесячно выплачивать, и квартиру оставил, и машину с шубами, и дочь с собой забрал, шобы она смогла свою личную жизнь устроить, а не переносить на тебя дерьмо из своей жизни. А она совсем… бабе даже 40 нет, а уже крест на себе ставит. Дура, ей богу. Внуча, вот ты задумайся уже сейчас. Может быть, совсем скоро тебе нельзя будет с ней даже здороваться, понимаешь? Если Бик скажет так сделать, то сделай, хорошо?

Марья не слушала ее. Разговор о матери удручал. Девушка не могла уложить в голове, как за год человек мог так кардинально измениться. К сожалению, она упустила контакты с самым близким некогда человеком, в чем винила себя. Может быть, если Марья больше уделяла ей времени и внимания, то спасла бы от полного упадка сил и желания жить. Может быть, это было возможно: Доказать, что после развода ничего не поменяется. Она все так же ее любимая мама, которая родила и положила молодость на алтарь воспитания детей. Однако, Мария понимала, что этого уже не узнать достоверно. Они оба ошиблись в том, что пытались сотворить год назад. Пожиная плоды собственного бессилия, хотелось кричать и молить о втором шансе. Последствия оказались слишком отвратными и тяжелыми. В соседней комнате прокричала деревянная кукушка. Марья посмотрела на бабушку и покачала головой, как бы отвечая на ее последний вопрос.

Просидев еще около часа, девушка двинулась домой, оставляя бабушку в полной темноте и неприятном одиночестве. Разговор склизкими струйками огибал все ее тело, щупальцами пытаясь прижать к земле. Мария, несмотря на страх перед покосившимися домами, возвращалась медленно, пиная ногами снег. Фонари отсутствовали в этом районе, но даже это не смущало ее. Слова бабушки молотом долбили по черепной коробке, заставляя принять суровую реальность. Мать она не видела уже две недели, да и навряд ли ей кто-то позволит это сделать. Если только не столкнется с ней случайным образом где-то на улице. Так грязно и отвратительно: будто они далекие знакомые, которые перестали общаться просто из-за разных путей в жизни. Марья не хотела плакать или убиваться по произошедшему. Ее стойкое убеждение, что маму еще можно было спасти разогревало в душе рыцарские мысли и попытки исправить ситуацию. Когда она наконец-то покинула неприятный район, родная улица вернула ее в реальность громкими голосами мальчишек. Кучка парнишек, не внушающих доверие, стояли кругом, огибая какого-то бедолагу. Появившаяся на секунду в голове мысль о помощи несчастному, тут же пропала, когда она пересчитала парней. Прибавив немного скорости, девушка попыталась погрузиться в мысли, будто ничего не происходило.

На удивление, не прошло и пару минут, как круг отступил от бедного, разбредаясь в разные стороны. Марья часто видела такие сборище, но, к счастью, еще ни разу не застала мордобой, который, как она предполагала, был неотъемлемой частью законов улицы. Не поднимая головы, она продолжала идти по протоптанной дороге, считая про себя шаги. Обычные числа помогали ей абстрагироваться от происходящего в реальном мире. А большего она в данную секунду не требовала. Настойчивые повторы ее имени, заставили Марью обернуться.

- Ой, привет, Валера! – она невольно улыбнулась, останавливаясь. Оглядев его избитое лицо, девушка невольно поморщилась и сглотнула. Парень, очевидно предполагая, что его морда лица ее смущает, только протянул цветную упаковку с жвачкой

, которую он находил у себя в карманах буквально постоянно. Марья молча взяла ее и покрутила в руках, - тебя за что так?

- Даа, - он протянул гласную, оглядываясь на место, где несколькими минутами ранее стояли пацаны, - я теперь это. С улицей, - Марья удивленно приподняла брови и мысленно попросила себя улыбнуться. Вышло плохо, так как уголки губ только опустились.

- Понятно, - только и ответила девушка, - мне нужно идти.

- Нам же в один подъезд, пойдем, - Валера попытался рассмеяться, но свежие раны напомнили о себе струящейся полоской крови вдоль подбородка. Марья ничего не ответила и вернулась к маршруту.

Парень из квартиры этажом ниже, был на два года младше ее. Его семья оставляла желать лучшего, поэтому его становление беспризорником было ожидаемо. Отец не запрещал им общаться, но просил как можно реже водить его в дом без присутствия взрослых. Мария не обижалась, зная, чем грешит в темные ночи Валера. Наверное, закономерно было ожидать так же то, что он «пришился». Вроде так это называл дядя. Однако, в силу возраста, девушка все еще предпочитала жить глупыми мечтами и несбывшимися надеждами, из-за которых некоторые люди становились ей отвратными. Со временем она поймет, что не нужно строить ложные ожидания, чтобы не расстраиваться. Мозг – прикольная штука, но издеваться над нами он очень любит. В целом, с Валерой у них были ровные отношения. Он часто встречал ее поздним вечером после школы или концертов в музыкальной школе. Иногда приглашал на дискотеки, которые Мария не посещала. В принципе, все.

Отец Марии время от времени предлагал Валере идти на подработку к нему на завод, но тот отказывался до тех пор, пока парнишке вдруг резко не приспичило пару рублей. Просить у девушки он не решался, поэтому выбирал более легальный и правильный способ. Старший Хасанов предрекал Валере судьбу пацана, но способствовать этому не собирался. По возвращению, он ни на каплю не удивится, что все произошло так, как он и думал. До дома они добирались в тишине. Валера часто сморкался и сплевывал кровь на снег, оставляя некрасивые следы его пребывания здесь. Она на это перестала обращать внимание, так как прекрасно осознавала из-за чего он так делал. Разошлись они в такой же молчаливой атмосфере, махнув друг другу на прощание.

- Царевна моя пришла? – девушка улыбнулась, закрывая за собой входную дверь. Отец вышел из кухни, вытирая руки о полотенце. Он даже не переоделся, сразу по приходе домой пошел искать себе пропитание. В доме две женщины, а мужчина должен заниматься подобным вопросом после долгого рабочего дня. Марья посмотрела на часы.

- Пап, давай я тебе разогрею борщ. Сегодня приготовила, - она быстро сняла верхнюю одежду и двинулась в комнату. Отец последовал за ней.

- А ты что не пошла? – Хасанов с тяжелым вздохом сел за стол, наблюдая за тем, как дочка шарится по кухне.

- Да разве я ходила когда-то? – усмехнулась девушка. Марья поставила на плиту маленькую кастрюлю с борщом, перелив предварительно туда часть супа. Так быстрее разогрелось бы. Она повернулась и подошла к отцу, положив ладони на плечи, - давай, я повешу, - мужчина помог снять с себя пиджак и кивнул в знак благодарности.  Девушка порхающими шагами направилась в комнату отца, знакомыми движениями развешивая пиджак сначала на вешалку, а затем убирая его в шкаф. Из комнаты она услышала, что Хасанов включил радио, аккуратно настраивая нужную волну. Из магнитофона заиграла приятно-знакомая мелодия.

Но ловлю я твой взор напрасно.  

Марья расплылась в улыбке. Она не ходила на дискотеки, но с большой радостью устраивала танцы в своей комнате, под новенький собственный магнитофон. Возможно, в скором времени наконец-то наступит тот момент, когда она решится нарушить запрет на поход в ДК, но для этого нужно было найти достойного сопровождающего, в котором она была бы уверена на все сто процентов. Папа и дядя, к сожалению, не подходили только из-за возраста. Их дискотеки происходили в другие дни, да и Мария была уверена в том, что папа давно забыл об этом. Возникал логичный вопрос с кем Гаян посещала данные мероприятия, но почему-то Марья не хотела знать ответ.

Пританцовывая, девушка двинулась обратно на кухню. Находиться тет-а-тет с отцом в квартире было обыденно приятно и уютно. Ей так хотелось, чтобы никто не разрывал этого момента. Их отношения не были идеальными или полностью доверительными, но рядом с ним девушка чувствовала себя дома. Марья ощущала его любовь, ценила заботу и осознавала, что могла рассчитывать на поддержку.

Спустя полчаса, они все также сидели на кухне и обсуждали произошедшее за сегодняшний день. Мария хотела поделиться новостью, которую ей преподнесла бабушка, но почему-то постоянно отдергивала себя. Её пугала мысль о том, что короткое упоминание этого человека разрушит ту умиротворенную гармонию, в которой они оба отдыхали. Отец редко выпивал, поэтому за разговором они лишь подливали друг другу чай и изредка поедали купленное им печенье.

Хасанов начал зевать, но упорно продолжал сидеть и болтать с дочерью. Она пару раз предложила отправиться ему спать, но спустя время поняла, что он хочет дождаться Гаян. От этой мысли, девушка заметно расстроилась. Как в ее жизни одна молодая девушка своим упоминанием могла так разрушать все настроение. Марья не могла себе представить, как им в будущем нужно будет жить под одной крышей. Год казался вечностью, а впереди их было только больше.

- Я пойду спать, наверное, пап, - девушка измученно улыбнулась и поднялась изо стола. Мужчина не стал ее останавливать, подлил себе чай и пожелал спокойной ночи.

Марья не помнила во сколько пришла Гаян, но судя по тому, что она не услышала каких-либо криков, отец отреагировал на это спокойно. Странно, конечно, но все же девушка другого от него не ожидала. Спала она крепко, заснула не сразу: прислушивалась к доносящимся голосам с улицы. Вроде и мальчишки что-то обсуждали, но их оркестр постоянно разбивали слишком взрослые голоса, вмешиваясь на полуслове. Окна комнаты выходили во двор ее района, если знать куда смотреть, можно было увидеть музыкальную школу. Хотя, зрения достаточно обманчиво: идти все же было не так близко.

Под утро Марья вернулась мыслями к вчерашнему разговору с бабушкой. Она сказала, что дядя Бик приедет скоро. Насколько скоро? Через пару месяцев или уже на этой неделе? Одурманенные мысли предстоящей встречи с родственником перекрывали логичные опасения последствий, которые будут ждать их семью после возвращения. Марья не хотела смотреть правде в глаза, отдавая отчет в том, что любые дела дяди Бика заканчивались одинаково. Возможно, улица заждалась его, устроив перед этим своеобразное затишье. Но в голове молодой девушки, образы того, как они будут проводить время у бабушки, надевали на ее глаза пелену.

Сегодня пятница, вечером у нее будет первый отчетный концерт в этом году. Гаян не зря о нем вспомнила вчера вечером. Как подобает женщине, которая приняла обязанности мачехи, она подготовила ей платье и даже пару раз заикнулась по поводу прически. Марья сослалась на то, что спокойно сможет заплести себе косички сама, насколько ей было известно Гаян сама-то умела не больше. С самого утра, девушка усердно повторяла ноты и слова выученной за неделю песни. Неизвестно почему, но в последнее время активно стали продвигать иностранные произведения, заставляя некоторых учеников с нулевым знанием английского петь эти песни. Марья не страдала этой проблемой, так как отец заблаговременно побеспокоился по поводу репетитора. Однако все же ее удивительно чистое драматическое сопрано учителя направляли на советские песни. Не успев даже нормально пообедать, девушка отправилась на репетицию, которая мучительно медленно переходила непосредственно в концерт.

Мероприятие проходило вечером, поэтому Мария не ожидала увидеть своего отца. На Гаян тоже было мало надежды: даже если бы она встретилась с ней взглядом, стоя на сцене, то не почувствовала ожидаемой поддержки. И не было известно: так ли девушка нуждалась в этом? Она уже долгое время выступает: могла даже похвастаться тем, что заняла второе место на конкурсе в Москве. А там аудитория была явно более разборчивой и заинтересованной в выступлениях. Малый актовый зал измученной музыкальной школы не пугал мыслями обложаться на виду у всех. Скорее под кожу девушки закрадывался страх узнать всех тех, кто будет сидеть в зале. Район, в котором она проживает, немаленький, но каждый житель знал друг о друге достаточно подробностей для грязных сплетен. Излишняя осторожность для девушек перестала вызывать смех, а только лишь сожаления. Даже Марья, которая не любила подслушивать такую грязь, знала о похождениях некоторых знакомых и одноклассниц.

Это было забавно слушать ровно до тех пор, пока в голове не просыпалось осознания того, что за ней наблюдают ровно также. Район превращался в одну большую семью, но не в приятном понимании, а давно избитом. Родственники со стороны папы яростно ненавидят маму, разнося вранье по соседям, а те дальше. Мама предпочитает молчать, но при этом срывается на детях или муже, который в очередной раз опоздал из-за того, что задержался у любовницы. Клубок змей, клоповник, улей…

- Марья Моревна, ты следующая, - выглянула из-за кулис учительница, строго проверяя список в руках. Девушка встала со стула и оправила края фартука. Голова безустанно погружалась в попытки развить мысль, которые до этого бросали ее тело в дрожь. Бред какой-то, ей богу.  Она попыталась вслушаться в слова учительницы, которая объявляла название ее песни и саму исполнительницу, - Мария Моисеевна Хасанова, - достаточно непривычно слышать свое настоящее отчество, которое не называет даже собственный отец. Как-то не довелось ей за всю жизни услышать правильное имя и фамилию больше трех раз. Да и она уже не обращала на это внимание, порой сама забывая, что ее отца зовут по-другому, - комсомолка, ученица 9-ого класса, - дальше Марья не слушала, пытаясь быстро прокрутить в голове слова песни.

Ее аккомпаниатором был преподаватель, поэтому Марья была более чем уверена, что единственный, кто может ошибиться – это она. Ей не дали наставнических речей перед выходом на сцену, не переспрашивали по поводу ее готовности и даже не приободрили. Либо все были заняты проверкой более юных выступающих, либо были слишком уверены в том, что Мария готова и без глупых расспросов. А она, вразрез тому, что была одной из самых старших на этом концерте, ожидала этого внимания со стороны учителей. Но увы, так и не дождалась. Первые аккорды единой волной полились из-под открытой крышки рояля. Марья набрала достаточно воздуха, и с легкой улыбкой начала:

Сегодня праздник у девчат. 

Девушка любила эту песню. Достаточно легкая: чувствуется желаемая свобода. Ее голос идеально подходил для ее исполнения, а русые волосы, заплетенные в косички с красными бантами, создавали необходимый образ. Невысокого роста, с , по-детски, тонким станом, она будто пела про себя. Такую беззаботную, светлую и маленькую девчонку. Марья невольно улыбнулась сквозь слова песни, обводя взглядом зал, не задерживаясь на ком-то определенном. Она не видела их выражения лиц, не решилась заглянуть кому-то в глаза, ее настроение еще никогда так быстро не переменялось. Однако было странно отрицать то, что музыка имела силы для этого свершения. Да, некоторые люди рождены для того, чтобы слиться воедино с музыкой. Ведь это словно бы восьмое чудо света. Обычные семь нот способны спасти человека, который даже не подозревает об этом. И как замечательно было осознавать то, что Мария чувствовала все это. Она вела в дуэте с музыкой, никак не наоборот. Подчиняя себе ужасные ноты, девушка делала так, как ей было угодно. Так, как ей хотелось бы сейчас чувствовать себя, выражать эмоции. Слепая надежда, что ей подвластна эта 

 даровала сил, уверенности и непередаваемых ощущений полноценности.

Она вовсе не заметила, как отыграл последний аккорд. Рука повисла в воздухе, словно бы Марья хотела сказать что-то еще. Чистая улыбка медленно пропала с ее лица, а блеск в глазах сразу же потух. Без мелодии душа страдает, возвращает в жестокий и алчный мир. Кто-то с ряда поднялся и начал аплодировать, заставляя весь зал поддержать благодарность артисту. Мария наспех поклонилась и поспешила покинуть сцену, чуть ли не сталкиваясь с учительницей за кулисами. Она услышала вслед похвалу за выступление, на что ей пришлось невнятно буркнуть. Непонятно от чего девушка бежала прямо сейчас, но ей нестерпимо хотело укутаться в теплую дубленку и выбежать на улицу. Концерт, судя по доносящимся даже до первого этажа звукам фортепиано, спокойно продолжился, что спасало девушку от задержки со стороны учителя. Марья не собиралась здесь долго оставаться, да и ждать ей некого, дружбы она с одноклассниками этого заведения не водила. Девушка спокойно оделась и покинула музыкальную школу с гадким ощущением опустошения.

Пройдя несколько метров по улице, девушка поймала себя на мысли, что в последнее время давно не видела солнце. На учебу отправляется до рассвета, возвращается, когда уже темно. И не скажешь, что по календарю прошлая первая половина марта. Со дня на день должна была начаться оттепель, на что так сильно уповала Марья. Зима ей порядком надоела, а весной она чувствовала начало новой жизни. В ее распорядок дня добавились бы походы на дачу и активное участие в волонтерской деятельности, все-таки красный воротник она не просто так надевала.

За мыслями о весне, сразу последовали теплые воспоминания о лете. Они с родителями каждый сезон выбирались в Болгарию. Ее друзья и одноклассники часто шептались о том, что Марья буквально каждое лето делает то, на что большинство людей будут копить несколько лет. В ее возрасте, она еще не определилась: нравилось ли ей такое внимание, или все же раздражало. Девушка не задумывалась о том, что достаток ее отца отличается в разы от достатка родителей ребят ее окружения. Она привыкла, что так было на протяжение всей ее жизни и не предполагала, что когда-то это может оборваться. Ее покупали все, на что Марья показывала пальчиком и со временем, отец допустил такую ошибку, из-за которой девушка честно считала, что все это – само собой разумеющееся.

- Почему ты зимой ходишь не в шубе?  

Недоуменно спрашивала порой девушка у своих знакомых. Они стыдливо опускали глаза в пол и поджимали губы. Счастье, если Марья не продолжала говорить о том, что ее отец может позволить ей две шубы на один сезон прикупить. И даже согласится на покупку новой, буквально на следующий год. Ее никто не осаждал с этими замашками: отсутствие близких подружек не являлось для нее своеобразным показателем. Тем более, Марья не понимала, почему она должна была стыдиться денег своего отца. Ведь это не ее проблемы, что для Казани их семья жила в большом достатке. Ее окликнули. Судя по тому, что девушка отозвалась уже на раздраженной тон, за ней плелись уже достаточно. Девушка обернулась и остановилась.

- Шо, идешь одна по ночам и даже не оглядываешься, - она наклонила голову и рассмеялась. Сценка, где серьезный парень, тянул за руку младшего брата, заставляя того изредка грозным ревком переставлять ноги, забавляла. Они поравнялись и старший слабо двинул ребенка по затылку, кивнув в сторону девушки. Ребенок, скорее всего уставший мотаться с ним весь день, выдохнул и в силу неудобства детской дубленки, поднял невысоко руку, с зажатыми в варежках белыми цветами.

- Подснежники? – Марья приняла своеобразный букет и посмотрела на мужчину, - вы где их нашли.

- Откопали, - отшутился тот. Посмотрев на брата, он снова подтолкнул его.

- Хор-рошо спела, - промямлил ребенок. Девушка кивнула в знак благодарности.

- Спасибо, Маратик, - она ласково щелкнула его по носу, отчего мальчик недовольно поморщился, - заставили с младшим возиться, Володя? – Марья кокетливо повертела торсом из стороны в сторону, прижимая к себе стебельки весенних цветов.

- Да этот оболтус в классе окно разбил, на неделю отстранили. Теперь на перевоспитания мне отец всучил, - в голосе мужчины слышался упрек, хотя глаза все еще по-доброму смотрели на мальчишку, который без капли стыда улыбался на его речь.

Марья никогда не жалела о том, что в семье она единственный ребенок. Конечно, мысль о том, что Гаян, в силу своего возраста, поднимет этот вопрос с отцом, пугала, но она предпочитала не думать об этом сейчас. Пока что все доставалось именно ей, и это не только о материальном аспекте. Возможно, в некоторой степени она была эгоисткой, но это ее не трогало от слова совсем. Глупо было ожидать от избалованного ребенка чего-то иного.

- Че сразу рванула после выступления? – поинтересовался мужчина. Марья перевела взгляд на него и криво улыбнулась.

Как и было сказано ранее, большинство жителей знали друг друга в лицо. Хасановы и Суворовы не стали исключением. Отец девушки в свое время помог Кириллу Суворову с работой, а затем благополучно предоставил обучение в университете старшему сыну. Не сказать, что они были товарищами или хотя бы хорошими знакомыми, но они грамотно выстроили партнерские взаимовыгодные отношения. Потому что за помощью к Хасанову много кто обращался, но, если бы Моисей добродушно пускал каждого в дом и давал круглую сумму на просьбы, то Мария не щеголяла в норковой шубе и писцовой шапке.

Недоброжелателей было достаточно, но сильных и крепких связей намного больше. Володя, как и ее сосед Валера, часто мелькал в поле ее зрения. Если на соседского мальчишку девушка реагировала спокойно, снисходительно позволяя иногда присутствовать в собственной компании, то Вова ей очень сильно симпатизировал. Безусловно, она девочка маленькая, наивная, поэтому факт того, что двадцати двухлетний парень уделяет ей внимание, вызывал мурашки по всему телу. В некоторой степени она понимала, что мужчина чувствовал себя обязанным ее отцу, но иногда наблюдая за поведением такого принципиального и горделивого мужчины, убеждала себя в том, что его интерес подогревается еще чем-то другим.

Но, к ее сожалению, Вова не так часто оказывал «галантные» знаки внимания, предлагая свою защиту по пути домой. Виделись они редко, а встречаясь на улице, обменивались исключительно сухим приветствием. Стоило втемяшить в голову то, что девушка еще была слишком маленькой, чтобы рассчитывать на активные ухаживание. Да и не было так очевидно: нравится ли она ему, как девчонка, отец которой его семье очень сильно помог, или же все-таки проявлялось в его сердце что-то другое. Однако и Марья не спешила отвечать на вопрос об отношении к нему. Учтивый и манящий мужчина мог просто за секунду овладеть ее вниманием и вызвать румянец на щеках, но она прекрасно помнит: стоит ему отойти волна вожделения тут же пропадала. Кокетство в ее возрасте, наверное, закономерно, но все же стоило отдавать себе отчет в том, с кем она общается.

- Да так, домой спешила, - ответила девушка, все еще покачиваясь из стороны в сторону. Ребячество, не более. Марья понимала, что привлекать мужчину нужно было немного другими способами, - что там задерживаться. Будто программы концерта не знаю, - Марья улыбнулась.

- Пойдем провожу тогда, - он запрокинул голову и довольно улыбнулся. Стоящий рядом Марат вскинул руками, привлекая к себе внимание.

- Я замерз! – прохныкал парнишка, Володя только тяжело вздохнул и опустил на него тягучий взгляд. Младшего это не остановило, и он продолжил, - Мама обещала включить «Фаффи»! – из-за того, что он произнес название слишком быстро, Марья не сразу поняла, что это мультик про цыганенка Йонаша

. Девушка улыбнулась и посмотрела на Володю, тот недолго думая осалил его.

- А девушку мы одну оставим? Прайм

 твой так бы поступил? – Марья скрыла улыбку в бутонах цветков. Марат понурил голову, соглашаясь с такой манипуляцией брата. Володя посмотрел на девушку и подмигнул, отчего она тихо захихикала.

Смотреть на то, как Марат, даже несмотря на согласие со словами старшего брата, продолжал хныкать, говоря брату о том, что у него замерзли ладони, стопы и что-то еще из тех слов, что он знал. Девушка постоянно смеялась, а Володя его не останавливал, подогревая настроение Марьи. Ребенок плелся впереди, а пара медленным шагом двигалась следом. Мужчина постоянно подкидывал дров в огонь, раззадоривая брата комментариями и глупыми сравнениями, которые понимал только он. Марья не пыталась вникать в смысл его слов, так как ей было достаточно того, что он был рядом. Мужчина не оглядывался, не смотрел по сторонам, засунув руки в карманы джинс, он прогуливался в удобном ему темпе. Улыбался, посматривал изредка на девушку, отмечая про себя милоту ее зарозовевших щек. Володя полностью контролировал ситуацию, понимал, что нужно говорить и как. Ему это нравилось, а девушка довольствовалась его расслабленным настроем.

- Че у вас там, - он махнул головой назад, - концерты еще будут?

- У нас пора отчетных концертов и подготовки к выступлению на майские праздники, а там и экзамены, - Марья улыбнулась, - как с университетом дела?

- Да, - протянул Володя, - учимся, куда нам деваться, - уклончиво ответил мужчина. Расспрашивать дальше она не стала, а он умело перевел вопросы в ее сторону, - что, Марья Моревна, через годик сама поступать будешь. Здеся или замахнешься куда подальше? – она выдержала паузу, чтобы подавить в себе хвастливый тон.

- Ну, пока в Москву хотелось бы, - Володя присвистнул, - да и папе было бы лучше уже переехать.

- С заводом все нормально? – вдруг поинтересовался он. Вопрос ее смутил, и она ответила так, как и нужно было.

Ходившие слухи и сплетни вокруг ее семьи, а особенно вокруг денег, напрягали девушку больше всего. Естественно большинство постоянно подговаривали соседу о том, что Хасанов вот-вот облажается и придется продавать где-то красивенькую железную птицу

. Летящая машина смущала всех в районе, поэтому мужчина вынуждено купил гараж, что вызвало недоумение у многих знакомых еще больше. Отец учил ее отвечать на неуместные вопрос со стороны друзей, объяснял, как правильней вести себя с его товарищами по предпринимательству, на что обращать внимание, на что закрывать глаза. И Марья с возрастом стала понимать для чего именно Хасанов показывал обратную сторону медали его работы, медленно, но упорно заставлял разбираться в деталях ведения дела. Однако, ей все еще рано было думать о подобном.

Когда они дошли до подъезда, Марат победно вскрикнул. Марья вновь этому лишь улыбнулась и перевела внимание на мужчину.

- Спасибо, что проводил, - она наклонила голову, отмечая про себя его повадки, которые из года в год не менялись. Даже после возвращения из армии.

- Обращайся, - Володя запрокинул голову, подмигнул и расплылся в улыбке, - бывай, Марья Моревна.

- Пока, Маратик, - она помахала ему рукой, но видимо парнишка настолько вымотался, что только посмотрел на нее, устало выдыхая себе под нос, - до встречи, Володя, - Марья порывисто обняла его и забежала в подъезд.

Девушка быстро поднялась по лестнице, решив напоследок взглянуть на братьев через окно на пролете. Володя, взяв брата подмышку, уверенно шагал в сторону дома, размахивая ребенком, как пакетом. Марья сдержала свой смех, который мог разорвать оцепеневшею тишину квартирного дома. Когда их силуэты скрылись в темноте, она все же поднялась в дом, встречаясь вновь с опустевшими комнатами в виду отсутствия обоих «родителей». Уставшая за весь день, девушка не захотела дожидаться кого-либо и сразу же отправилась в свою комнату. Уснула она почти сразу же, как голова коснулась подушки.

18 марта 1982 год

деятель искусства

Важно отпустить того, кто так и не полюбил тебя

Слово пацана. Кровь на асфальте

ОЖП/Кащей

ОЖП/Владимир Суворов

Валерий Туркин

Вахит Зималетдинов

Марат Суворов

Айгуль Ахмерова

Андрей Васильев

Ильдар Юнусович

Кирилл Суворов

Путь к конечной точке

ru-put-k-konechnoi-tochke-deyatel-iskusstva

Сегодня 28 марта 1982 года. 

Дорогой дневник, папа все-таки не смог в этот раз найти тебя! Считаю, это действительно моя личная победа. 

Хочется сразу перейти к важному: дядя Бик вернулся! Он пока что у бабушки, однако я знаю, что отец уже навещал его. По его настроению и расстроенному поведению в последние дни я это прекрасно понимаю. Мы не 

, но я уже не маленькая. Сама все понимаю. Честно, я поймала себя на мысли, что воспоминания о проведенном времени с дядей давно потеряны. Это было всего пять лет назад, но за эти пять лет, я, будучи на тот момент десятилетним ребенком, выросла. Для меня многое поменялось, к сожалению, я стала разбираться и осознавать достаточно тяжелых и отвратительных вещей в этом мире. Я еще не смогла 

определить, что изменилось в дяде 

. Он второй раз сидит по той же статье, но на этот раз вышел по УДО. Может быть, действительно в нем что-то переменилось. Теперь я реже прихожу к бабушке. Но проблема даже не в дяде

 меня он был рад видеть и даже предложил провести время вместе. Мне не хотелось держать папу в неведение поэтому отказалась. Проблема в тех людях, которых он привел в дом к бабушке. Там есть как взрослые, так и парни помоложе. Я не понимаю, зачем он меня представил им, даже имена навряд ли сейчас вспомню. Они все равно их не используют: постоянно говорят погонялами. А их я уж точно не запомнила. 

Возможно, не стоило бы относиться к этому так беспечно. 

Я запомнила, что Юру называют Штирлиц. Я как-то спросила почему, он ответил, что знает обо всем, что происходит на районе. Мне хотелось бы спросить как именно он это осуществляет, но он, списывая все на «братскую» заботу, ни за что не ответит. 

Когда-то давно, он подсказал мне, что в случае чего на улице лучше говорить о родстве с «

», нежели упоминать «Штирлица». Почему-то он не стал мне объяснять, что так 

 дядю. Как-то сама догадалась. Честно, меня начинает пугать то, что творится на улице. Я волнуюсь за Юру. Очень сильно волнуюсь, но каждый раз одергиваю себя, чтобы не сказать глупые слова «береги себя». Они же не помогут, идиотка! Бабушка просила навестить ее, сегодня дядя Бик со знакомыми пойдут по районам шариться. Она хотела со мной поговорить. 

Девушка постучала пальцами о дубовый стол, перелистывая отчеты бухгалтеров. Отвратительный скрежет настенных часов заставлял венку на ее лбу выпирать, расплавляя последние клетки мозга. Она сжала ладони, сминая важные документы. Мария не обязана была заниматься этим сейчас сама, даже несмотря на то, что произошло с Костей. Он уехал в Москву, решив подготовить ей квартиру и проверив работу местного завода, называя это гордо «мотаюсь по делам». Безусловно, мужчина молодец, вот только девушка вынужденно задерживалась здесь на неопределенный период времени. В силу последних событий, Мария единственная отдавала отчет в том, что оставаться на своей малой родине было опасно. И с каждым днем эта опасность превращалась в животный страх, который пробирался в ее сердце, сжимая его до болезненной остановки.

Девушка не заметила, как пальцы задрожали, отпустили неправильные отчеты, позволяя им отправиться на пол. Глаза невольно устремились на сервант, просверливая светлыми глазами прозрачную сорокоградусную жидкость. Что-то в районе бедра колко отозвалось воспоминаниями минувших дней. Мария брезгливо отвернулась и сжала губы, ударив открытой ладонью по столу.

- Сука, - прохрипела она, - сука, сука, - с каждым словом, девушка говорила громче, пока последний мат не полетел в стену вместе со стаканом, наполненной водой.

Мария резко поднялась и со всей дури пнула стол ногой. Очевидно, проиграв в этой битве, она только сильней раззадорилась и, развернувшись, ударила кулаком в окно. Слабая трещина повлияла лучше любых успокоительных. Отрезвившись, девушка сделала несколько шагов и осела на край стола. Взъерошив волосы, Мария досчитала до пятнадцати. Слишком много вещей в ее жизни, которые безустанно ломают привычный распорядок. Несколько лет назад, она бы посмеялась со своей расшатанной стрессоустойчивости. Напоминать себе о том, что ей пришлось пережить в юном возрасте не хотелось, однако все же стоило отдавать отчет в том, что все скатывалось в одну яму. Из которой уже прописанные психиатром таблетки, не помогут вылезти. Ее взгляд вновь упал на графин, наполненный ее билетом в один конец. Сдавшись, девушка подошла к серванту и налила себе 50 грамм. Опрокинув его одним легким движением, Мария прокляла себя. В дверь тихо постучали. Девушка позволила войти.

- Маш, там, - Гаяна медленно приоткрыла дверь и вошла в комнату, - Вова пришел, - бывшая Хасанова обернулась на нее, проходясь липким взглядом по сгорбленному телу.

Для двадцати восьмилетней девушке, в прошлом сумевшей околдовать самого статного мужчину, сейчас она выглядела слишком плохо. Мария даже в нескольких метрах могла увидеть ее седые волосы, ужасно выделяющиеся на смольной макушке. Сколько она уже не посещала салоны: года два или все же три? Под глазами не проходящие уже несколько лет мешки, от носа пролегли старческие морщины, обвисшая кожа с шеи добавляла некогда красавице лет пятнадцать. Мария была младше ее всего на шесть лет, но сейчас они по-настоящему выглядели как мачеха и падчерица. Все понимали причину ее резко старения и отсутствие желания как-то менять путь, по которому она сейчас бесповоротно шла в абсолютную безысходность. Ее одежда выглядела не по возрасту выбранной. Мария до сих пор помнит, когда Гаян купила это платье. Конечно, это все было до. До всего, что так потрепало их обоих.

- Какой Вова? – спросила девушка. Она выдохнула в сторону и вернулась за стол, подняв с пола документы. Глаза быстрее начали проверять цифры.

- Суворов, - проговорила слабым, едва различимым голосом Гаян. Мария подняла на нее глаза.

- Чего хочет? – девушка откашлялась и отложила документы на край стола. Та только пожала плечами. Ожидаемо, - Ну хуй с ним, зови, - Гаян кивнула и поплелась обратно в коридор. Девушка вновь поднялась.

Мария оперлась о край стола и сложила руки на груди, погружаясь обратно в мысли о событиях минувших дней. Изо дня в день становилось все хуже, и она не понимала, в какой момент ситуация достигнет своего апогея, после которого девушка рванет из города. На этот раз навсегда. С губ слетел горький упрек. Год назад, на перроне Мария думала ровно также. Девушка не была в бреду, к сожалению, и точно отдавала себе отчет в том, что в данный момент находится в кабинете отца вместе с его супругой, так и не смирившийся с огрубевшей за последние годы Казанью. Марии так хотелось скрыться от жестокости и беспредела на улицах в уютной квартире в столице родины. Забыть обо всех бесчинствах, как страшный сон. Люди из прошлого не прошено тянули к ней руки: дядя Бик беспрерывно писал ей, бабушка отправляла посылки, а Гаян умудрялась где-то находить номер ее дома, чтобы по вечерам заставлять выслушивать ее страдания. Как бы она не пыталась отгородить себя от этого, не получалось. Не получилось настолько, что девушка против своей воли вернулась.

«Там дел буквально на неделю, не хочется задерживаться» 

Самое идиотское, что могла выдавить Мария, зная, что этот город закроет за ней ворота, как только та пересечет границу. Люди обставят ее, замкнув в узкий, давящий круг. Смутно знакомые лица станут ворошить воспоминания, расковыривая прошлое холодным, леденящим оружием. Кровь закипит, заставляя тело вздрогнуть в предсмертной судороге. Но просто так не позволят умереть: ее дом требует страданий, криков, боль и слез. Она давно выучила этот закон: спокойной, естественной смертью здесь никто не умирал. Эгоистичные мысли о собственной гармонии наступили на горло бушующему сердцу, которое то и дело повторяло имена близких людей, оставшимся в этом вечном кошмаре. Уехав за тысячу километров, она поймала себя на ложной мысли, что опустить их было намного проще, чем изначально казалось. Только увидев их снова, Мария поняла, что оставить их позади не получилось, она предпочла откинуть воспоминания в дальний уголок, боясь, что любое упоминание полностью разобьет стеклянный замок, который девушка кропотливо выстраивала день за днем. Но все же он разрушился, а Мария, отчаянно пытаясь выстроить его заново, истекала кровью, предпочитая закрывать глаза на изрезанные руки. Крики безысходности пугали ее саму, но это было единственное, что девушка искренне выдавливала из себя.

- Маш, - она не обернулась, кивнув перед собой на диван, стоявший для партнёров и коллег, которых здесь когда-то принимал отец. Мужчина шаркающими шагами подошел к нему и упал на мягкое оперенье. Мария подняла на него взгляд.

Выглядел он ужасно. Девушка перестала брезговать ранами, ссадинами и засохшею кровью на лице: слишком часто ей доводилось подобное видеть. Но за год, проведенный в Москве, Мария отвыкла от того, что должна была лицезреть результат побоев буквально каждый вечер. И, что за смех, причина каждый раз была разная. То «пришивали», то «отшивали», то что-то не то сказали, то просто тренировка была. Какой лживый и бессмысленный бред. Девушка поджала губы и недовольно отвернулась от него. Она приехала сюда за неделю до того, как Владимир вернулся с войны. Не то чтобы Мария вернулась в Казань именно к его приезду, но совпадение получилось нелепое.

- На письма не отвечала, а сейчас здороваешься? – Вова улыбался. Зимнее солнце приятно слепило ему глаза, отчего мужчина щурился, будто бы подмигивая ей. Мария криво улыбнулась и ответила 

спокойным голосом, не чувствуя стыд, который пытался вызвать у нее бывший военный. 

- Ты не на тот адрес писал, Володя, я как год в Москве живу, - мужчина поджал губы и кивнул. 

- А че вернулась-то? Меня встречать? – он наклонил голову. 

- Тебя встречать, - соврала девушка, но широкая, смущенная улыбка мужчины того стоила. 

Девушка устало потерла ладонью лицо, пытаясь разодрать его до мяса. Может быть, физическая боль хотя бы немного заглушит творящийся внутри ужас.

- Зачем пришел? – спросила Мария, сбросив руки. Она выпрямилась и вернулась обратно за стол, рассеянным взглядом собирая документы, будто в таком состоянии девушка смогла бы что-то анализировать.

- Помоги, Маша, - послышался его хриплый, измученный голос. Невольно все же девушка посмотрела на него. Давно Мария не видела его таким опустошенным. Взгляд блеклый, как будто он то и дело прокручивал образ чего-то ужасного. Чего-то, что не давало ему спать, терзало разум и заставило в конечном счете идти за помощью к человеку, от которого он не имел право вообще что-либо требовать.

- Вов, я не знаю с чем именно ты пришел, но мне кажется, с твоими проблемами, даже я не справлюсь.

- Я не за себя, - Суворов выдержал паузу в несколько минут, собираясь с мыслями. Медленно переведя взгляд на девушку, он продолжил, - помоги девочке одной, бывшей Марата - она удивилась.

Девушка на секунду улыбнулась, подумав, что за этот год «Универсам» все же изменил отношение к бывшим партнёршам, но стеклянный взгляд мужчины не внушал чего-то хорошего. Мария опустила глаза и покачала головой.

- Четырнадцать, - произнес, едва двигая губами, мужчина, - ее, - Володя облизнулся, - насиловали.

Продолжать он не стал. Мария только выдохнула и вместо развития диалога, вцепилась взглядом с цифрами в отчете. Она не хотела открывать сердце, чтобы вытащить сочувствие для незнакомой девочке в данный момент. Слишком морально избита для того, чтобы поддаваться чувствам и эмоциям. Жестокость и безразличие со стороны общества подогревали в ней ненависть. Хоть Володя и не озвучил этого, но девушка прекрасно осознавала, что стоило пережить этой несчастной в будущем. Слепая надежда на поддержку со стороны родителей, по неизвестным причинам рушилась, вызывая неприятную судорогу в теле. Ей хотелось на секунду пережить самостоятельно рассуждения по этому инциденту, но Володя продолжил.

- Ты сама должна понимать, что с ней случилось после этого, - Марии нестерпимо захотелось накричать на него, чтобы тот даже не думал развивать данную тему. Но мужчина, вроде как не глупый, сам остановился, позволяя девушке теперь вдоволь погрузиться в мысли.

Сколько было таких случаев, девушка боялась называть эту страшную цифру. Летом, сезон «похорон» увеличивался по понятным причинам, зима отличалась своим затишьем для несчастных девушек. Но, как показывала практика, еще ни один месяц не обошелся без этого инцидента. И это печалило. Страшили больше безразличие общества и попустительное отношение родителей к порой единственным дочерям, которым позволяли гулять по вечерам с сомнительными парнями. К девушкам у Марии было не меньше вопросов. Неужели после всего происходящего на улице с их одноклассницами, знакомыми и подругами они слепо продолжали следовать по пятам за грубоватыми и неверными парнями, что каждый вечер сбивали костяшки в кровь о лица каких-то бедолаг. Из ее уст подобный упрек звучал достаточно лицемерно, так как сама в их годы не отличалась пристрастием к ботаникам и маменькиным сынкам, которые определенно точно могли дать статус жены и обеспечить спокойную жизнь до самой старости. Девичий максимализм ударял в голову лучше любого адреналина, избивая до смерти голос рассудка. Даже самая послушная и примерная девчонка не могла избавиться от настойчивой мысли приближенного бандита, который будет жестоким со всеми, только не с ней. К сожалению, так не работало. Реальность ощущалась, словно сильный удар головой об асфальт после падения. Металлический вкус на губах отрезвляла, позволяя взглянуть на то, что ты находишься в безысходном положение. Выйти из которой безболезненно – невозможно.

- Как ее зовут? – Мария потянулась за ручкой и развернула перед собой чистый листок бумаги.

- Айгуль, - ответил Володя, она подняла на него глаза, ожидания продолжение. Эта секундная заминка подсказало мужчине, что он даже ее фамилию не знает.

- Фамилия, отчество? – девушка развела руками, он только пожал плечами, - Где учится? Где живет хотя бы можешь сказать?

- Могу показать, - ответил Володя, Мария закатила глаза и откинула ручку. Поставив локти на стол, она уперлась в ладони лбом.

- Вспоминай, что за улица, я не намерена с тобой шататься по ночам, - Мария громко хлопнула ладонью по столу и поднялась.

Володя следом встал, немного пошатываясь, и подошел к ней. Девушка смотрела перед собой и качала головой из стороны в сторону, будто бы пропуская шепот, который мог показаться чем-то безумным. Поравнявшись с ней, он еще простоял несколько минут, прежде чем поднять руку и дотронуться до ее лица. Мария ни отодвинулась, ни посмотрела на него, продолжая смотреть куда-то перед собой, она не хотела находить ответных чувств где-то в глубине. Володя потянул ее за голову на себя, аккуратно соприкасаясь с ее виском своим лбом. Он закрыл глаза и сжал губы, будто бы сдерживая слезы.

- Машенька моя, - он невольно сильней сжал ладонь на затылке, пытаясь вызвать хоть какую-то реакцию у девушки, но она непреклонно продолжала смотреть перед собой, - любимая моя, единственная, - его шепот обжигал шею девушки, но встречаясь с холодным безразличием, разбивались о призрачную надежду, - я так скучал по тебе все это время. Мне так больно, что ты всегда была рядом, но не со мной, - сдавшись на ожидание ее ответных действий, мужчина резко взял за ее подбородок и развернул к себе, - этот шанс у нас появился так невовремя, - Володя покачал головой и опустил глаза на ее губы. Мария устало прикрыла глаза и выдохнула, положив ладонь на его руку.

- Невовремя, - непонятно на что именно она отвечала, но это слово было однозначным. Неисправимым и не поддающимся слезным уговорам. Ей больно, и мужчина это понимал. Понимал, так как являлся причиной многих страданий в ее жизни. Даже спустя два года ужасных событий он мало в чем поменялся. Неизменно продолжая доставлять своему окружении больше и больше проблем. Хотя, мой читатель, я все же вру. Кое-что изменилось: эти проблемы стали нерешаемыми.

Володя ушел почти сразу же, Мария «офис» покинула намного позже. Гаян осталась, не собираясь возвращаться в квартиру их молодости. Насколько девушке было известно, мачеха вовсе не заходила в их район, предпочитая оставаться в неуютной, пустой квартирке, которую отец когда-то купил исключительно для построения собственного кабинета. Мария не была уверена даже в том, что там есть кровать, но проявлять ненужную заботу в отношении Гаян не собиралась. Не маленькая девочка, чтобы ей указывать, как и где спать. Мария шла по ночной улице, укутавшись в воротник относительно новой шубы. С годами ей стало все равно в чем мотаться по Москве от завода к заводу. Для хрупкой и все же юной девушке подобный вид деятельности не особо подходил, но Мария привыкла доводить дело до конца. Не сказать, что ей это шло на пользу, но она никому не жаловалась, создавая образ добропорядочного человека, довольного собственной жизнью.

Ночь перестала ее пугать уже давно: как-то само это ушло. Однако вид старых домов ее все так же угнетал, особенно учитывая то, что за все это время их стало намного больше. Даже их квартира находилась в подъезде уже разрушающей пятиэтажке, что уж говорить о других. Мария шагала под тусклым светом фонаря, хрустя под сапогами снегом. Улыбаясь в детстве этому чудному мгновению, сейчас девушка только хмуро следила за летящими снежинками, которые красиво падали на землю сквозь свет фонарного столба. Было тихо. Девушка прокручивала в голове просьбу Володи, думая о том, как ей определить ту самую Айгуль, коих в городе достаточно много. Мужчина попытался подсказать, где она живет, но, учитывая, что того за последние дни слишком часто били по голове, девушка предполагала, что тот ошибается. В голове медленно выстраивались предположения попыток, которые она сможет предпринять, чтобы спасти бедную девочку от всеобщего порицания. Хотя на самом деле, вариантов было не так много, Мария надолго погрузилась в рассуждения. Остановившись на единственном возможном исходе событий, она попыталась вернуться в реальный мир. Огляделась и на несколько секунд задержала взгляд на смутной фигуре, которая неспешно двигалась за ней. Мария скорее всего супротив ожиданием ночного преследователя, остановилась и вздернула голову, пытаясь в темноте разглядеть лицо.

- Чем-то обязана? – спросила достаточно громко девушка, чтобы , судя по силуэту, мужчина точно услышал.

Он сплюнул, не ускорив шаг, продолжил приближаться. Мария засунула руки в карманы и стала ждать, пока сможет разглядеть его лицо. Несколько шагов, и девушка узнала своего бывшего соседа из квартиры этажом ниже. Валера молча подошел и широко улыбнулся. Беспечность, наверное, стала его близким другом в последнее время. Что бы не происходило, оставался он самим собой, будто бы проблемы улицы вовсе его не касались. Быть может, парень пытался бравиться перед ней, но Мария была убеждена в том, что избавилась от образа 

, которой нужно доказывать свою самостоятельность и мужественность. Скорее всего, так казалось только ей.

- Сигаретку будешь? – Валера с довольной улыбкой показал ей немного помятую

упаковку «Космос». Девушка криво усмехнулась и потянулась за своими. Достав заветную красно-белую упаковку за 1.5 рубля, она всунула ему в руку.

- Не кури дрянь, - Турбо поджал и вытянул губы, довольно разглядывая упаковку.

Достал одну сигарету и поднес зацарапанную зажигалку. Тусклый огонек на несколько секунд окрасил лица обоих оранжевыми, живым светом, который тут же вернул их в серость и отвратность ночи. Парень затянулся и с протяжным стоном выпустил дым в сторону, пытаясь огородить девушку от неприятного запах. Он улыбнулся и подмигнул ей, протягивая сигарету. Мария хотела предложить ему достать другую сигарету, но, учитывая возможный дефицит этого яда, все же затянулась следом. Ей хватило сделать это один раз, чтобы хотя бы на ночь успокоить нервы. Курить она не любила, но всегда носила с собой сигареты и зажигалку. Вроде как давно бросила, по крайней мере так постоянно говорила бабушке, однако избавиться от вредной привычки, которая всплывала в неприятные моменты жизни, до конца девушка не могла. Валера не собирался начинать разговор: он с довольным лицом затягивался и разглядывал ее лицо. Вымахал он, конечно, дай бог. На головы две выше ее, да еще и ширь в плечах: разведет руки и полностью покроет рост Марии. Раньше девушка не замечала, что Валера с каждым годом рос в потолок, отсутствие в своей жизни год, хватило, чтобы отметить, как он возмужал. Скорее всего поздно, но она не собиралась думать о нем в таком ключе.

- Проводить? – спросил Турбо, улыбаясь.

Он постоянно рядом с ней улыбался. Даже когда это было невовремя, не та ситуация. Когда ему плохо или больно, когда в его жизни все накрывалось медным тазом. Постоянно. Девушка в упор не могла понять, какого черта Валера делает это так часто, будто демонстрирует ей свою улыбку, как произведение искусства собственного создания. Мария, оглядываясь назад, честно признавала, что считала его инфантильным и легким человеком. Жизнь рано расставила все по своим местам, показав его со всех сторон.

- Ну проводи, - выдохнула Мария, разворачиваясь в сторону дома. Валера пошел рядом в ее темпе.

Спустя пару минут молчания, она невольно вернулась к мыслям о девочке. Сложив два плюс два, девушка решила попытать удачу.

- Валера, ты случайно не знаешь про девочку Марата? – он криво усмехнулся. Мария восприняла это как согласие, - знаешь ее фамилию или где живет? – она воодушевилась.

 ничего не знаю, не вожусь с ними, - Валера довольно рассмеялся. Мария резко остановилась и обдумала сказанное им.

Осознание острым ножом резануло ее по коже. Девушка не думала сейчас об этой несчастной девочке. В лицо она ее никогда не видела и узнала только из-за чувства вины Володи. Страшное признание в словах парня, которого, как ей казалось, она знала всю жизнь, полностью разрушило их общее прошлое. Наверное, Валеры уже давно не существовало. Образ грубого и принципиального Турбо полностью задушило в ней того самого мальчика, что готов был пустить слезу при разговоре о матери. Его больше подобное не касалось, мир стал другим, обрел более серые, тусклые цвета, перевернув мировоззрение так, как ему хотелось. Осознано, приняв «пацанский» закон, Валера абсолютно забыл о человечности и обычном понимании, которое заслуживал каждый человек, попавший в безвыходной положение. Он отрицал существования разговора, диалога, которые могли решить многое. Слишком многое.

похож? – Валера вовсе не заметил, как девушка стала на него смотреть. В ее серых глазах не было ненависти или ярости в отношении его. Девушка устала от разочарований в людях, которые казались ей действительно правильными. Сжав зубы, она процедила.

- Похож, Валера, - она сделала шаг к нему, - или ты думаешь я четыре года в браке в карты играла, да борщи варила? – улыбка Валеры медленно пропала, - Что же. Одну сигарету со мной куришь, провожаешь. Думаешь, за меня не отошьют? – последнее слово девушка буквально выплюнула ему в лицо. Турбо уронил сигарету в снег и притоптал ее, не отрывая от девушки взгляда.

 не отошьют. Говоришь так, будто не понимаешь, почему я так поступил, - протараторил парень, - так правильно…

- Да кому нужна твоя правильность, когда вы самолично подталкиваете маленькую девочку к греху?! – воскликнула Мария, - Ты прировнял изнасилованного ребенка к шлюхе, или как ты там ее называешь. Тебе спокойно после этого будет житься? Не отвечай, я прекрасно знаю, что да. Не осталось в тебе ничего человеческого, Валера, ты не понимаешь? Ты просто задумайся, - она невольно подняла руку и ткнула указательным пальцем ему в висок, - ты просто задумайся о том, что творится у тебя здесь.

Мария с годами точно поняла, что мало отличается от юных девушек ее возраста. Не совсем низкая, но явно не выше большинства парней. Ее тело со временем потеряло исключительную худобу, лицо - девичий румянец, а глаза перестали иметь отличительный оттенок, превратившись в обычную блеклость. Последние пять лет ее мало волновало внимание парней, так как добившись 

 от того, кому она в свое время отдала сердце, остальные мужчины перестали иметь значения. Сейчас же, отсутствие знаков внимание со стороны мужчин было последним, о чем думала Мария. Она пересмотрела приоритеты и планировала ближайшие лет десять следовать именно им.  А второй брак туда пока что не вписывался.

Однако, на самом деле Мария все еще была часто обсуждаемой девушкой среди парней или девушек. Только невозможность осуществления красивых ухаживаний скашивало большинство возможных кавалеров. Конечно, здесь роль играла не только ее внешность и легкий, на первый взгляд, нрав, который позволял ей без стеснения отклонять различного рода предложения парней и мужчин. Мария только спустя некоторое время поняла, что она была из тех немногих девушек, которые на районе считались «неприкосновенными». Это оправдывало многое, что произошло с ней за эти гребаные семь лет. Понимая это, Мария видела мотивы супруга, неподдельный интерес парней другого района и приторную нежность многих других авторов. Да и сейчас. Стоя перед Валерой, девушка осознавала, почему он, так яростно отстаивая честь своей группировки, спокойно стоит с ней, забывая о том, что Мария никогда не скрывала свою связь с мужчиной.

Бывшая Хасанова не решала рассуждать далее, оставив причины хорошего отношения исключительно в рамках алчной выгоды. Ей не хотелось дотрагиваться до темы того, что к ней этот несчастный мальчишка может быть неравнодушен. А когда твое собственное сердце пылает от неразделенных чувств, все остальное перестает иметь смысл. Ни «честь», ни собственная чистота перед пацанами. Сердце всегда было и будет сильнее разума, но кто-то упорно продолжает это отрицать, кидаясь в омут противоречий, так до конца жизни и оставаясь несчастным. К сожалению, ваше бьющееся под ребрами существо не всегда приведет в мир розовых очков, где вы уйдете на тот свет во сне. До ломанных костей требовался баланс сотрудничества сердца и разума, но увы. Его не существует.

- Че вылупился, ты знаешь где она живет? – Турбо опустил глаза себе под ноги. Мария цокнула и ткнула его ладонью в грудь, - Тогда иди нахер, - девушка развернулась и ускорилась в сторону дома. Парень продолжил стоять на том же самом месте, вторя взгляд ей в спину.

Когда девушка зашла домой, первое, что она почувствовала – был сильный табак и неприятный привкус дешевой водки. Мария повесила шубу и скинула шапку, разуваться она не стала: не была уверена в том, что за последний месяц здесь кто-то мыл пол. Она прошла на кухню, не боясь встретить там кого-то из незнакомых лиц.

- Бикбай, я тебя просила не пить здесь, - на удивление мужчина был один в комнате.

Покрывавшие все его тело татуировки, имеющие при этом особенное значение, перекрывали его некрасивые и глубокие шрамы. Что-то он получил в тюрьме, что-то 

, как попал в тюрьму. Некоторые и вовсе были получены из-за операции, которые ему приходилось делать после каждой неудачной стрелки с другими группировками. Мария спустя семь лет так и не могла однозначно ответить на вопрос: был ли дядя с улицей или нет. Странная известность среди других пацанов оправдывалась его жестокостью и огромной историей пребывания за решеткой, а нескромный авторитет он заработал уже непосредственно поступками. Какими – Мария действительно не знала. Сейчас она не хотела разбираться в том, почему связи с воровским миром имеют для принципиально правильных пацанов такой вес. Ей хватало то, что ее не трогали даже после всего случившегося.

Ее дядя очень сильно был похож на собственную мать. И речь сейчас не столько про внешность, сколько про его неоправданную склонность к любви своего окружения. Племянницу он любил и не стеснялся этой любви, свою мать оберегал, как зеницу ока. Младшего брата, до определенного момента, кладя руку на сердце, признавал, что уважал и в действительности рассчитывал на установление доверительных отношений. Да и к невестке, маме Марии, не испытывал предубеждения и пытался помочь. Своей собственной семьей, он, за все 53 года так и не обзавелся. На самом деле, проведя почти 30 лет в тюрьме, это было немудрено. Мария не пыталась отвязаться от любви дяди, но со временем стала воспринимать ее, как что-то назойливое и неискреннее. Давно прошло то время, когда девушка боялась сказать ему что-то в глаза или отказаться от сомнительной авантюры. Хотя, в ее «семье» в данный момент многие плясали именно под ее дудку. Как сама девушка относилась к этой невидимой власти, она понимала, но озвучивать не собиралась.

Бикбай не выглядел пьяным, но судя по тому, как в его руках подрагивала сигарета, Мария поняла, что тот чертовски устал. И эти чувства она разделяла. Секундная мысль об одиночестве, которое свело их в эту ситуацию вдвоем, вытолкнуло остальные переживания. Она вытащила из-под стола табуретку и опустилась рядом с ним. Мужчина поднял на нее взгляд.

- Когда в Москву уезжаешь? – спросил сразу же мужчина. Мария закатила глаза и устала оперлась лбом о ладонь.

- Без понятия, - она тяжело вздохнула, прикидывая, сколько еще ей предстоит здесь завершить, чтобы спокойно отправиться в мир гармонии и умиротворения. Пунктов получалось слишком много.

- Бросай все, Марья, - прошептал Бикбай, затягиваясь сигаретой, Мария подняла на него вопрошающий взгляд, - здесь слишком опасно становится. Звонил Косте, должен завтра приехать.

- Зачем? – задала логичный вопрос девушка, дядя ответил не сразу.

- Вова человека убил, - его взгляд был устремлен куда-то перед собой. Мария промолчала, - я хочу, чтобы ты это знала до того, как он предложит тебе бежать вдвоем.

Девушка сжала губы и отвернулась. Какой к черту побег. Почему Вова убил человека. Что с ним блять произошло за те годы отсутствия. Девушка ругала себя за такие вопросы, имея перед собой самый очевидный ответ. Люди, пришедшие с войны, где убивали они и убивали их, навряд ли смогут остаться самим собой. Девушка искренне хотела сейчас задуматься о том, что именно так повлияло на ее близкого друга, но выходило из рук вон плохо. Мысли о Вове тут же перекрывались рассуждениями о схожести судеб каждого автора группировок. Далекие воспоминания разговоров с дядей о том, как кто заканчивал сейчас всплывали как нельзя кстати. Мария сдерживала страшные позывы улыбнуться с того, что Володя, в попытках изменить законы улицы для создания наилучшего мира, в итоге становится изгнанником жизни, не готовой подчиняться новой крови. Она не имела права глумиться над Вовой, делая вид, что сама находится в положение, позволяющем забывать о собственных проблемах. Острое осознания безысходности давило изнутри.

- Откуда ты знаешь? – вдруг спросила Мария. Она обернулась назад и, потянувшись, взяла с кухонной тумбы разделочную доску и лежавший на ней ножик. Вернувшись к разговору с дядей, девушка взяла кусок сала, который тот очень скромно ел все это время, и начала методично нарезать.

Путь к конечной точке

Содержание

18 марта 1982 год

21 января 1989 год

28 марта 1982 год.

Комментарии (0)