— Добрый вечер, мистер Грэм!

Задремавший было мистер Грэм вздрогнул, услышав голос, да так, что старый проваленный диван, на котором он развалился, скрипнул.

— Простите, я, кажется, разбудил вас, — непринуждённо продолжил вошедший, придерживая за собой закрывающуюся дверь. — Я стучал, но вы, видимо, не слышали, а дверь была не заперта.

— Всё окей. — Отчаянно зевнув, Грэм встал. — Я хотел было послать к вам Билли, но раз вы сами пришли, сейчас принесу.

Из соседней комнаты — в проёме двери было видно, что она вся завалена каким-то металлическим старьём — Грэм вынес старинную мясорубку: механическую, тускло отсвечивающую, очень солидную, насколько вообще может быть солидной мясорубка.

— Вот, держите. Я сменил ручку, старую починить не удалось. О нет, вы уже заплатили! — Он замотал головой, увидев, что пришедший протягивает ему купюру.

— Благодарю вас, мистер Грэм, — учтиво ответил тот, забирая мясорубку. — Это прекрасный механизм, и мне хотелось сохранить его.

— Да... — протянул Грэм и зевнул ещё раз. — Несите, если что сломалось, я всё починю.

Рассеянно проводив взглядом подтянутую фигуру, удалявшуюся по дорожке, мистер Грэм попытался вспомнить, как же звали его соседа, который уже несколько раз обращался к нему за помощью, но не смог.

— Эй, Билл! Билли! — крикнул он.

— Пап, не зови меня Билли! — донёсся сердитый голос с веранды за домом. — Что случилось?

— Как зовут нашего соседа? Того, который учит французскому?

— Месье дю Берри. Ансельм дю Берри.

— Да, точно. Месье дю Берри! Чудное имя.

Сентябрь был солнечным и тёплым, можно было даже купаться в море, шумящем сразу за верандой дома Грэмов. Они жили там всего три месяца: отец и сын, заканчивающий школу. Джеймс Грэм был отличным механиком, но человеком слабовольным и мягким, и от него частенько несло дешёвым виски. Уильям Грэм, его сын, ненавидел отцовское сокращение Билли, но ничего не мог с ним поделать.

Уильям дождался, пока коротко скрипнет диван под весом вновь улёгшегося отца, захлопнул ноутбук и сбежал по ступенькам, на ходу расстёгивая пуговицы. Сбросив на песок рубашку и потёртые кеды, Уильям прямо в шортах стремительно влетел в воду, поднимая тучу брызг. Вода была прохладная, но полуденное солнце пригревало, и он не боялся замёрзнуть. Несколько сильных гребков — и он выплыл на глубину, лёг на спину и раскинул руки, чуть покачиваясь на волнах.

В семнадцать лет жизнь не утратила своей первозданности, а мир всё ещё послушно вращается вокруг тебя. Пройдёт много лет, и мир Уильяма Грэма будет много раз разрушен и построен заново, но каждое ощущение будет таким же ярким и новым, как в юности, — чистая, уникальная эмпатия.

Он чуть шевелил руками и ногами, чтобы не уйти под воду, а солнце било в лицо и заставляло щуриться. Уильям долго так лежал, не думая ни о чём, наслаждаясь покоем и чувством лёгкости, а потом развернулся и поплыл к берегу. Месье Дю Берри. Действительно, чудное имя.

— Пап, я буду вечером! — звонко крикнул он, вернувшись к дому и заходя через заднюю дверь. С мокрой одежды капало на деревянный пол, и Уильям, прыгая на одной ноге, принялся стаскивать шорты.

— Ты куда собрался? — проворчал Джеймс, потирая заспанное лицо, но не вставая.

— Мне нужно сегодня поработать.

— Ладно. Только переоденься и душ прими.

— Хорошо, пап. — Он прошлёпал в одних трусах к себе, держа мокрые шорты в руках, и вернулся через пару минут уже в сухом. — Звони, если что.

— Месье дю Берри, я постриг газон.

Ансельм дю Берри без особого любопытства смотрел на паренька, который время от времени за небольшую плату занимался мелкой грязной работой в его доме. Тот был хлипкий, тоненький, женственный; сегодня его волосы, закрывающие шею, были чуть влажными, отчего завились ещё сильней, и пахло от него солью и морем — приятный, в общем, запах. Но работал парень на совесть — сил в нём было неожиданно много. Застиранная, растянутая у ворота футболка, висящие на тощем заду джинсы — денег в семье явно не хватало, вот и не приходилось выбирать подработки. Короче, Ансельму было чрезвычайно удобно иметь такого безотказного помощника.

— Отлично, Билли, — Ансельм протянул парню ту же купюру, которую днём предлагал его отцу. — Завтра мне нужно будет проредить изгородь.

— Я приду после пяти. — Уильям секунду помедлил, нерешительно разглядывая пуговицу на чужой рубашке. — Месье дю Берри, отец зовёт меня Билли, но мне это не нравится.

Ансельм приподнял бесцветные брови, но полюбопытствовал:

— Твоё полное имя Уильям, так?

Уильям кивнул, глядя в пол.

— Тогда я буду звать тебя Уилл.

— Спасибо, месье дю Берри. Так гораздо лучше. Имя много значит для человека.

— Совершенно верно, — согласился Ансельм, глядя на парня с некоторым даже любопытством. — Доброй ночи, Уилл.

— Доброй ночи, месье дю Берри!

Парень ушёл, и Ансельм тут же забыл о его существовании. Он удобно расположился возле большого камина, в котором потрескивал и переливался огонь, и прикрыл глаза, погружаясь в свои мысли.

Глава 1

Деметра Ивановна

Способный ученик!AU. Семнадцатилетний Уилл решает поближе познакомиться со своим соседом

Ганнибал

Способный ученик

Уилл Грэм|Ганнибал Лектер

Разумность

— Уилл, ты телефон выронил.

Уилл обернулся. Эбигейл, его одноклассница, протягивала его старенький телефончик.

— Спасибо, — повторил он, забирая телефон. — Ты домой?

Они пошли рядом. Эби была такая же голубоглазая и темноволосая, как и Уилл, их иногда принимали за брата с сестрой. Они сдружились быстро и как-то даже неожиданно — болтали о пустяках, ловили иногда рыбу с пирса, помогали друг другу с учёбой.

— Ты что-то сам на себя не похож, — заметила Эби, заправляя прядь волос за ухо. — Всё нормально?

— Да так. — Уилл почувствовал, что щёки его краснеют. — Мне нужно работать, ты же знаешь.

Эби ободряюще тронула его за руку, и Уилл еле заметно вздрогнул.

— Знаю. Мой отец тоже не подарок, знаешь ли, но он зарабатывает на охоте. Продаёт шкуры и рога через интернет, они стоят дорого.

— Не думаю, что я смогу заниматься охотой.

— Это вроде бы неэтично?

— Это убийство ради убийства.

— Ты хочешь сказать, Уилл, что я убийца? — Эби нахмурилась. — Я ведь помогаю папе, я же рассказывала.

— Этика, Эби, — всего лишь соглашение между людьми. Мы признаём или не признаём некоторые вещи и поступки правильными, и оценка эта может меняться.

Эби посмотрела на него внимательно. Лямка её рюкзака сползла, и она машинально поддёрнула плечом, возвращая её на место.

— Уилл, тебе надо учиться дальше.

— Я собираюсь поступать в колледж. — Уилл коротко вздохнул. — Но у меня мало времени на подготовку.

Они дошли уже до дома Эби и остановились перед дверью.

— А оплата? У вас есть какие-то сбережения?

Уилл потёр шею, провёл указательным пальцем под воротом футболки.

— Кое-что. — Это была ложь.

— Ты бы мог взять кредит. Или...

— Я знаю, что я могу сделать, Эби, — резковато произнёс он.

— Я думаю о литературе, Уилл, но это не очень прибыльно. Но я неплохо знаю французский, и сейчас ещё занимаюсь дополнительно с дю Берри.

— Месье дю Берри? — Голос Уилла чуть дрогнул, и он откашлялся, но Эби ничего не заметила.

— С месье, — она хмыкнула. — Его все зовут «месье», ни разу не слышала, чтобы кто-то сказал «мистер».

— Типичный европеец — такой вежливый, сдержанный. Но учит хорошо, и французский у него безупречный.

Уилл ковырнул носком кроссовки асфальт.

— Ты тоже хочешь выучить французский, Уилл?

— Если будет время. — Он поднял взгляд, но по-прежнему не смотрел в глаза, а чуть ниже, в шею над вырезом футболки. — Мне пора.

Не заходя домой, Уилл купил себе огромный бургер и теперь с наслаждением уплетал его, сидя на скамейке на набережной. Последний кусочек котлеты вдруг выскользнул и упал прямо ему на колени, запачкав и без того не слишком чистые джинсы. Чертыхнувшись, он кое-как стёр пятно, стряхнул крошки и, забросив рюкзак на плечо, быстрым шагом направился прочь.

Ансельм дю Берри, сидя за широким письменным столом возле окна, видел, как Уилл подходит по дорожке к калитке, почему-то мнётся возле неё, затем решительно дёргает и почти бегом бросается к дому. Он бросил взгляд на часы — парень пришёл рано; отлично, быстрее закончит и уйдёт.

— Добрый вечер, Уилл, — проговорил он дружелюбно, открывая дверь. — Инструменты в гараже.

— Добрый вечер, месье дю Берри! — Уилл смотрел куда-то мимо, в глубь дома. — Спасибо, что не называете меня Билли.

— Если можно, у меня к вам ещё одна просьба.

— Можно называть вас доктором Лектером?

Ансельм — он привык к этому имени за много лет — был уверен, что ни один мускул на лице не дрогнул: та же вежливая улыбка, тот же полунаклон головы — но парень, глянув ему прямо в глаза, отшатнулся и чуть было не упал.

— Не понимаю, о чём ты, Уилл, — тщательно следя, чтобы голос не изменился, сказал он.

— Не лгите мне, доктор Лектер. Я знаю, кто вы.

Ансельм окинул взглядом худую фигуру, чуть поджал губы.

— Если я и вправду доктор Лектер, то ты, Уилл, вряд ли доживёшь до завтрашнего дня. А если нет, то твоё предположение выглядит абсурдно.

— Это не вопрос веры или неверия, — Уилл стоял, чуть наклонив голову, напряжённый, готовый в любой момент бежать. — У меня есть ваши отпечатки. С мясорубки, которую вы отдали чинить отцу.

Доктор Ганнибал Лектер сделал шаг вперёд, и Уилл попятился. Парень был на полголовы ниже, уже в плечах и значительно легче, но расправиться с ним сейчас было совершенно невозможно — слишком много свидетелей, слишком большой шум поднимется. Стоя лицом к дороге, Ганнибал видел, как вдалеке едет автомобиль, а с другой стороны какой-то подросток катит на велосипеде.

— Ты очень умный мальчик, Уилл, — Ганнибал заговорил тихо и убедительно — профессиональный навык, не забытый до сих пор. — Если тебе хватило ума меня найти, то ты должен иметь вескую причину обратиться сначала ко мне, а не в ФБР.

Губы Уилла дёрнулись, и Ганнибал понял, что попал в цель.

— И мне любопытно, Уилл, что же заставило тебя идти на такой риск.

Уилл коротко вздохнул, как будто сдерживал дыхание до этого.

— Месье... Доктор Лектер, я могу думать как преступник.

Это звучало слишком пафосно, особенно для парня в грязных джинсах, от которого несло фастфудом и машинным маслом.

— Не бойтесь. — Видимо, Уилл неправильно истолковал его молчание. — Я пришёл к вам, а не в ФБР, потому что не собираюсь выдавать вас. Вы мне интересны.

— Это пока. — Уилл вдруг улыбнулся, и напряжение ослабло. Он опустил рюкзак, который до этого висел у него за спиной, на землю, расправил плечи. — Позвольте мне узнать вас.

Было в тоне Уилла что-то такое, что заставило Ганнибала внимательней вглядеться в него. Это была не угроза — если бы он хотел поймать Ганнибала, то не шёл бы таким длинным опасным путём, — и не шантаж, хотя и смахивал на него. Пожалуй, он действительно мог быть любопытным, этот Уилл; во всяком случае, на некоторое время.

— У тебя будет шанс, Уилл.

— Спасибо, доктор Лектер. Где, вы сказали, секатор для изгороди?

Когда Уилл закончил работу, он вежливо попрощался и, стараясь сдерживать шаг, пошёл по направлению к дороге. Как только он повернул так, что его нельзя было увидеть из окна, он сорвался на бег и так и пробежал весь путь до своего дома.

Сердце стучало как бешеное, выскакивало из груди, но не от скорости, а от дикого напряжения. Это было не просто рискованно, это было совершенно безрассудно! Швырнув рюкзак на кровать, Уилл повалился рядом, уткнувшись лицом в подушку и собирая разбегающиеся мысли вместе.

Вспомнив, как он впервые увидел месье дю Берри, Уилл поморщился. Приветливый мужчина протянул ему руку, и Уилл вздрогнул, пожимая её; всем телом он ощутил скрытую, непонятную и в то же время смутно знакомую силу, прикрытую бронёй воспитания и сдержанности. Это было непривычно и почти незаметно, но Уилл давно привык доверять своей интуиции.

Он почти поневоле стал наблюдать за месье дю Берри — благо, тот жил в большом доме, в котором часто требовалось что-то починить или привести в порядок. Но Уилл ни разу не был внутри, как будто хозяин твёрдо решил не впускать никого ни в свою душу, ни в своё жилище.

И однажды вечером, прощаясь с ним, месье дю Берри как-то странно, чуть искоса взглянул на Уилла, и в глазах его мелькнул (или так ему лишь показалось) багровый отсвет. Веки изнутри обожгла вспышка света, и Уилл увидел перед собой это же лицо, покрытое потёками чужой крови, и зубы, впивающиеся в чужую плоть.

Он наконец нашёл имя той неясной силе, которая исходила от этого человека, и имя это было — «смерть».

Остальное было проще, хоть и значительно утомительней: раздобыть фото, соотнести его с тысячами фотографий преступников, чтобы наконец обнаружить нужное там, где никак нельзя было рассчитывать — в архивном разделе. Месье дю Берри, учтивый учитель французского, оказался убийцей Ганнибалом Лектером, который давно признан мёртвым.

Тогда, сидя над раскрытым ноутбуком, Уилл никак не мог взять в толк, как Лектеру удавалось так легко скрываться всё это время. Чуть позже он понял. Они, американцы, — нация эгоистичная, эгоцентричная и жадная до всего нового; дела и живых-то преступников забываются через полгода, а уж закрытые и навсегда похороненные в архивах ФБР и того скорей покрываются пеплом забвения. Взрывы, теракты, большие и маленькие войны, мусульманский радикализм и христианский фундаментализм — этой стране было чем заняться помимо поисков забытых убийц.

Уилл не блефовал, когда говорил об отпечатках — они у него действительно были, аккуратно снятые с той самой мясорубки. Но проверить их было негде — в свободном доступе не было такого рода данных.

Не лгал он и тогда, когда говорил, что доктор Лектер ему интересен. Это было больше, чем интерес, — это был его шанс.

— Билли, ты дома? — раздался голос отца, вырвав Уилла из его размышлений.

— Да! — оторвавшись от подушки и стараясь, чтобы голос звучал спокойно, крикнул Уилл.

Дверная ручка зашевелилась, чуть пошла вниз, но дверь была заперта.

— Ты поужинаешь? — спросил отец через дверь, не делая больше попыток войти.

— Нет, пап. Я буду спать.

— Ладно. Спи. — Послышался шум удаляющихся шагов, а вслед за ним — еле слышный стук тарелок по столу.

Сознание Уилла прояснилось, мысли упорядочились, мозг заработал чётко и быстро. Он взглянул на часы — было уже почти десять, и на улице давно стемнело. Стараясь не шуметь, Уилл натянул куртку, на цыпочках прошёл до второй двери, ведущей на веранду, отпёр её и выскользнул наружу, в прохладу и темноту. Без звука он юркнул через двор к растущему чуть дальше дереву. Обдирая в темноте ладони и то и дело натыкаясь макушкой на ветки, он полез наверх, пока не устроился на крупной развилке так, чтобы видеть заднюю дверь, выходящую на веранду. Там он уселся, застегнул до горла куртку и принялся ждать.

Луна передвинулась на другую сторону неба, опустилась, побагровела — прошло, по расчётам Уилла, не меньше трёх часов. Ему хотелось спать, но спать было нельзя, и он то и дело что есть сил растирал лицо холодными ладонями. От долгого неудобного сидения ноги его затекли, но шевелиться он боялся, чтобы не привлечь внимания.

Наконец, когда Уилл уже готов был отказаться от своей затеи и слезть, он уловил краем глаза движение возле дома. Из-за угла, еле видная во тьме, выдвинулась высокая мужская фигура — и это точно был не его отец. Фигура задержалась: человек осматривал задний двор, но не обнаружил, видимо, ничего опасного.

Затаив дыхание, Уилл смотрел, как Ганнибал Лектер пересекает открытое пространство, заходит на веранду и нажимает на ручку двери, ведущей в его комнату. Его движения — Уилл заметил это, несмотря на охвативший его страх — были точными, изящными и выверенными; в них было что-то кошачье и хищное.

Ручка поддалась, и Лектер просочился внутрь. Уиллу не надо было напрягать воображение, чтобы представить, какая участь ждала бы его, останься он спать в своей постели. Мелькнула мысль об отце, но Уилл отогнал её: если только Джеймсу не вздумается вдруг ломиться посредине ночи в его комнату, ему ничего не грозит.

Десять томительных минут не происходило ничего. Наконец дверь снова приотворилась и почти незаметная тень быстро исчезла за углом.

Выждав ещё четверть часа, Уилл медленно слез на землю. Ноги покалывало от восстанавливающегося кровообращения, затёкшие мышцы болели, но он не обращал на это внимания. Он зажёг лишь прикроватную лампу, боясь разбудить отца. В комнате всё вроде бы осталось точно так же, как было, и на секунду Уиллу показалось, что всё произошедшее ему лишь приснилось. Но тут его взгляд упал на стол, на котором днём валялись разбросанные тетради. Теперь они были идеально ровно сложены в стопку.

Глава 2

День тянулся невыносимо медленно, уроки длились и длились, и Уилл, измученный бессонной ночью и всеми пережитыми тревогами, почти не слышал, что происходило вокруг. Эби на перемене попыталась заговорить с ним, но он не очень вежливо попросил оставить его в покое.

Уиллу было по-настоящему страшно. Всё, что он знал о Лектере, говорило лишь об одном — тому ничего не стоит свернуть ему шею, а потом сожрать его на обед. И Уиллу отчаянно, невозможно, до тошноты не хотелось умирать.

И одновременно он ощущал в себе парадоксальное, незнакомое любопытство — он ждал следующего хода, хотел его, хотел узнать, с чем же он играет. Раскаяние мешалось с захватывающим дух ощущением, как будто он отпустил борт лодки, и теперь волны увлекают его в неизвестность.

В конце концов, он сам начал раскручивать эту нить. И теперь ему ничего не осталось, кроме как пройти по ней до конца лабиринта и убить чудовище — или пасть от его руки.

Есть не хотелось, но Уилл выпил за полдня, наверное, дюжину чашек кофе — он бросил считать и остановился лишь тогда, когда в кармане не осталось ни цента. Спать хотелось по-прежнему, но хоть голова перестала раскалываться.

Наконец прозвенел последний звонок, и Уилл, ни с кем не прощаясь, сгрёб рюкзак и, опустив голову, шмыгнул к выходу. Он шёл прямиком к дому Лектера, пряча в кармане руку. В ней он крепко сжимал раскрытый нож.

— Добрый день, Уилл! — поприветствовал его доктор Лектер, распахивая дверь за секунду до того, как он постучал.

Уилл мельком взглянул в его лицо — никаких следов усталости или замешательства.

— Вы были сегодня ночью у меня.

Лектер чуть приподнял уголки губ.

— И ты решил нанести мне ответный визит? — Он развернулся и открыл дверь шире, приглашающе протянул руку. — Входи.

Уилл мешкал, замерев на пороге.

— Вы хотели убить меня? — спросил он, не решаясь войти.

— Поэтому ты пришёл ко мне с ножом? — вопросом на вопрос ответил Ганнибал.

Уилл вынул руку — лезвие было тусклым, тёплым от его ладони.

— Почуял запах. — Лектер так же стоял, придерживая дверь. — Входи же.

Уилл перешагнул порог, и ему показалось, что страх остался снаружи. Всё вдруг стало нормальным — чересчур нормальным. Лектер последовал за ним.

В доме было невообразимо, стерильно чисто — такая чистота бывает только на рекламных проспектах; было страшно прикоснуться к чему-то, испачкать или сломать. Уилл смотрел вокруг: на картины, развешанные по стенам, на причудливые изгибы тёмной мебели, и ему открывалась странная взаимосвязь места и человека. Можно было узнать одно через другое, как будто цвет диванной обивки говорил о мыслях того, кто сидит на нём, и наоборот, желания хозяина придавали изощрённую, пугающую форму цветам в вазе.

На границе зрения вспыхивали пятна света, и это было неприятно. Заставив себя собраться, Уилл сильней сжал рукоятку ножа и развернулся, только сейчас сообразив, что стоял к убийце спиной; но он до сих пор был жив.

Лектер улыбался, глядя на него. Он неприкрыто забавлялся его растерянностью.

— У вас странный дом. — Уилл подошёл вплотную к одной из картин. Взлохмаченный великан с безумными глазами оторвал зубами голову несчастного, которого он держал в своей руке, и пожирал её. — И вы не боитесь так выставлять себя напоказ?

— Это Гойя. Репродукция, разумеется. — Лектер встал за ним, и Уилл затылком ощущал его взгляд. — Американцы слишком эгоцентричны и поверхностны, чтобы обращать внимание на чужие картины или лица.

Это было почти дословное повторение его собственных мыслей.

— И ещё они совершенно непоследовательны: сначала вваливаются к человеку, которого считают убийцей, а потом дрожат от страха, поняв, что их тоже могут убить, — добавил Лектер буднично.

— Я, кажется, выиграл конкурс на самый глупый поступок, — пробормотал Уилл, медленно отходя от стены. Доктор продолжал улыбаться, так же медленно разворачиваясь вслед за ним. Уилл должен был бояться, он точно знал, что должен испытывать страх, но страх не приходил к нему.

— В твоём возрасте естественно отдаваться сиюминутным желаниям, жертвуя перспективой.

Уилл поднял голову, отбросил назад лезущие в глаза волосы. Он ощутил твёрдую почву под ногами.

— Нет. Я знаю, зачем пришёл. И я осознаю все возможные последствия. Если вы убьёте меня, доктор Лектер, все данные о вас тут же попадут в руки ФБР.

Уилл ожидал страха, недоверия, возможно, нападения, но доктор Лектер продолжал смотреть на него со смесью любопытства и брезгливости, как на какую-то диковинную зверушку. Его явно не впечатлили такие заявления.

— Мне нужны были гарантии, что меня не найдут выпотрошенным где-нибудь в ближайшем супермаркете в отделе с мясными продуктами, — продолжил он. — Я быстро учусь, доктор Лектер.

— Это помогает тебе думать как убийца?

Вопрос был неожиданным, и Уилл на секунду был сбит с толку.

— То, что я продумываю свою безопасность? — переспросил он. — Частично. Как будто я заметаю следы.

— Ты никогда в жизни не заметал следов, не так ли?

— Не считая того, что раз украл у соседа щенка. Мне было восемь, а щенка всё равно пришлось вернуть.

— Когда ты говоришь «думать как убийца», ты имеешь в виду эмоциональный или когнитивный аспект?

— Оба, но всё-таки больше эмоциональный. Как будто проваливаешься в чужую голову. И... что вы делаете?

— Всего лишь делаю наш разговор более удобным. — Ганнибал отошёл, сел в огромное кресло в эркере и указал Уиллу на противоположное. — Раз мы начали разговор, невежливо будет заставлять тебя стоять.

Уилл сел на самый краешек, неловко подвернув ноги — кресло было низким, с широкими подлокотниками, обитое тёмно-зелёным бархатом. Сидеть было неудобно, но под пронизывающим взглядом доктора Лектера он не рискнул устроиться поглубже.

— Я... — Уилл прикусил палец, подбирая слова. — Как будто время отматывается назад. Я смотрю на человека и ощущаю то же, что и он, смотрю его глазами.

— Расстройство эмпатии.

— Ты говорил об этом со школьным психологом?

— С пятью. — Уилл усмехнулся, сел чуть глубже в кресло. — С пятью разными школьными психологами в трёх разных штатах. Толку никакого.

— Эмпатия — основа нашего взаимопонимания. Ставя себя на место других, мы таким образом устанавливаем связи, но избыток её может стать обузой.

— Я не всегда могу контролировать это. Не только люди — места, вещи; они сохраняют отпечатки тех, кто был там.

— Что ты увидел в моём доме, Уилл?

— Это странный дом. Я в таких ещё не бывал.

Уилл ещё раз посмотрел вокруг, провёл рукой по бархатной обивке кресла. Чуть слышные голоса нашёптывали ему что-то неразборчивое, и он сосредоточился на них, прислушался.

— Нет. Вы не ощущаете вины или раскаяния. Это дом человека, полностью уверенного в себе. — Небольшая пауза. — И очень одинокого.

Пальцы доктора Лектера чуть дрогнули. Он сложил руки на животе, переплёл в замок.

— Вы проецируете предыдущие знания обо мне на текущий момент.

— Нет. Специалисты, составившие ваш профиль, уверены, что вы не способны испытывать привязанность или нуждаться в ней.

— То я это увижу, — заявил Уилл чуть уверенней, чем было на самом деле, и увидел, что Лектер усмехнулся.

— Одиночество — естественное состояние человека. Однако, Уилл, — доктор Лектер выразительно бросил взгляд на настольные часы, — у меня через четверть часа назначены занятия, а мне нужно ещё добраться до офиса.

Лектер кивнул, и Уилл соскользнул с кресла и, считая про себя, пошёл к выходу. На пороге он обернулся — Лектер так же сидел, чуть наклонив голову, и смотрел на него.

— До свидания, доктор Лектер.

— До свидания, Уилл. И для нас обоих будет лучше, если ты продолжишь называть меня при посторонних месье дю Берри. Я свыкся с этим именем.

Уилл кивнул — в горле внезапно пересохло. Он закрыл дверь, стараясь не хлопнуть, и зашагал прочь. Он шёл, живой и невредимый после разговора с Ганнибалом Лектером, чуть помахивая рюкзаком, и глупо улыбался в пустоту.

Глава 3

После бессонной ночи и выматывающего разговора Уилл почему-то никак не мог уснуть. Пятницу давно сменила суббота, а он ворочался, сбив простыни в узел, переворачивался с боку на бок, вставал и снова ложился, но всё было бесполезно. Он ощущал себя и неимоверным счастливчиком (он выжил; он говорил с Ганнибалом Лектером), и полным неудачником (он лишь забавный зверёк; он жив лишь до того момента, пока развлекает; он не равный, а всего лишь говорящее мясо).

Вскочив в очередной раз, Уилл пинком распахнул дверь и вышел на веранду. Прохладный ветер ударил его в лицо, мокрая майка холодила тело, но голове стало чуть легче. Море шумело, его ритм успокаивал, смывал напряжение и замедлял слишком быстрое биение сердца.

В ночной тьме было легко поддаться панике, засомневаться в себе или в своём замысле. Но Уилл твёрдо знал, что ему нужен Ганнибал Лектер; нужен убийца и каннибал, нужен живой человек, которого он сможет вобрать в себя и переварить.

Вернувшись в комнату, Уилл зажёг лампу, открыл первую попавшуюся тетрадь и поделил чистый лист на две части. Слева он поставил плюс, справа — минус. Больше он писать ничего не стал: его странная память не нуждалась в материальных подпорках, они были лишь ненужной, но необременительной привычкой, от которой он не спешил избавиться.

Некоторое время он сидел на кровати, держа в руках разграфлённый лист, но не видел его. В его мозгу проходила сложная, ещё непривычная работа: ему надо было свести воедино свои мысли, чужие ощущения и вычертить множество путей, по которым могла покатиться его жизнь. Ему нужно было хорошенько взвесить то, что могло сыграть в его пользу, и уничтожить то, что могло помешать. Короче говоря, в эту ветреную осеннюю ночь Уилл Грэм составлял, пожалуй, главнейший план в своей жизни.

— Доброе утро, Уилли! — Невысокая изящная женщина с пышными рыжеватыми волосами приветливо улыбнулась ему.

— Доброе утро, миссис Лаундс! — Уилл был действительно рад её видеть. Она была неизменно милой и обходительной с ним; иногда он думал, что его мать могла бы быть такой же.

— Я вчера звонила тебе. — Она полуобняла его и повела по дорожке, ведущей за дом. — Надо бы привести в порядок лодку, там кое-что потёрлось за лето, кое-что нужно заменить, в общем, сам увидишь.

Они подошли к крепкому деревянному сараю. Дверь была открыта, внутри виднелась довольно большая лодка без мотора.

— Инструменты все там.

— Хорошо, миссис Лаундс, — он улыбнулся. — Я позову вас, если что-то понадобится.

Оставшись один, Уилл обошёл лодку вокруг. Она была почтенной, солидной лодкой, на которой поколения отцов учили своих сыновей рыбачить; закрыв глаза, Уилл мог бы увидеть, как разматывается леска и отливает серебром пойманная рыба, бьющаяся на дне. Сквозь узкие окна падал свет, в нём роились пылинки, пахло деревом и краской — в таких местах Уилл всегда ощущал себя дома. Он оглянулся, вытащил ящик с инструментами и принялся за работу.

Минуты текли в тишине, прерываемой лишь стуком и шорохом.

— Рабство ещё не отменили?

Ну конечно. Фредди Лаундс, в неизменной мини-юбке и завязанной узлом рубашке. Насколько Уилл любил старшую Лаундс, настолько он успел возненавидеть младшую. На год моложе его, она никогда не упускала возможности проехаться по его внешнему виду, бедности или чему-нибудь ещё. Уилл тихо бесился каждый раз, но не мог ничего сделать с наглой рыжей девчонкой.

— Мне платят, — ответил он, стараясь обуздать злость. — Из денег, которые твои родители не потратят на тебя.

— Не беспокойся, у них достаточно, чтобы дать работу всем нищим нашего городка. — Фредди уселась на высокую скамейку возле стены, демонстративно закинула ногу на ногу, и Уилл невольно сглотнул, не сразу отвёл взгляд. — И они бы со стыда сгорели, если бы мне пришлось побираться.

— Я не побираюсь. Я работаю.

— Хочешь, я предскажу тебе твою жизнь? — Она качнула ногой, провела рукой по кудряшкам, перебрасывая их на одно плечо. — Ты окончишь школу, всю жизнь будешь чинить чужие лодки, женишься на разведёнке с ребёнком и сопьёшься где-нибудь в штате Мэн.

— Фредди! — На пороге стояла миссис Лаундс, и она выглядела очень, очень злой. Вероятно, она слышала последнюю тираду своей дочери — Немедленно извинись!

— Прости, мам. — Фредди спрыгнула со скамейки, вздохнула. — Думаю, ты станешь полицейским, Уилл, — добавила она, выходя.

— Прости, Уилл. — Миссис Лаундс выглядела действительно расстроенной, и Уилл знал, что она не притворяется. — Фредди — добрая девочка, но у неё отвратительный язык.

— Всё нормально. Я уже закончил. Лодка немного разболталась, но ещё крепкая.

Разумность

Содержание

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Комментарии (0)