— В общем и целом, персонала вполне достаточно — добор, я думаю, не требуется. Медсестры справляются на отлично, жалоб на сильную загруженность в госпитале не поступало. В основном им не нравится чересчур настойчивое внимание пациентов. Хотя, я считаю, это мелочи. — Сакура монотонно зачитывала свой ежеквартальный отчет, протягивая наставнице по ходу доклада листок за листком. — Касаемо мед оборудования — мы перепроверили все приборы, и неполадок не выявлено. Конечно, есть небольшое колебание в показателях, но это скорее заводская погрешность. Плюс мы пересчитали общее количество больничной утвари, и оказались весьма довольны. По результатам инвентаризации у нас огромный запас коек, шприцов, хирургических инструментов, перчаток, хотя можно было бы подкупить немного уток да катетеров. Так… Я, к сожалению, не успела поднять архивы, поэтому статистический отчёт составить не смогла, но от себя могу сказать, что вот уже как два года отделение интенсивной терапии практически пустует. Терапевтическое забито в основном сердечниками и хроническими больными. Хирургическое пятьдесят на пятьдесят. Поэтому предлагаю убрать несколько палат из интенсивной, может с десяток, разделив их между оставшимися отделениями. Родильное и педиатрическое в дополнительных палатах и ресурсах не нуждаются. Что ж. Пожалуй это всё, Хокаге-сама.

— Что с медикаментами?

— А, да. Вот, я тут пропустила. В конце прошлой недели Яманака Ино всё пересчитала и перепроверила — недостачи не обнаружено. Яды и наркотики я просмотрела сама лично, так же всё в порядке. Как и оранжерея. Восемьдесят процентов растений из Суны отлично прижилось, столько же из Кумо. Мы, конечно же, будем стремиться к лучшему результату. Есть ещё вопросы, Хокаге-сама?

Несколько человек, одетых как и Сакура в белые халаты, незамедлительно поднялись со своих мест и направились к выходу.

Будучи уже перед самой дверью куноичи оглянулась, вопросительно вскинув брови.

— Мне необходимо обсудить с тобой кое-что, — хмуро продолжила Пятая. Она потянулась рукой под стол, но замерла на секунду, обернувшись к окну. — Вон отсюда!

Сакура подумала, что если наставница решила поговорить с ней наедине, значит это должен быть очень личный разговор. А когда она увидела вынырнувшие легким взмахом руки откуда-то из-под стола маленькую бутылочку саке и две рюмки, тут же грациозно расставленные на гладкой деревянной поверхности, то поняла что беседа будет ещё и не из лёгких.

Серьезный взгляд Пятой был тому ещё одним подтверждением.

Сакура устало вздохнула, потом резко выдохнула оставшийся в легких воздух и, крепко зажмурившись, опрокинула в себя очередную порцию.

Она была хорошо осведомлена, соглашаясь на эту, так называемую Цунаде «терапию», что та бутылка, выставленная на стол в самом начале их приватного разговора, была далеко не единственной. А самое обидное было то, что прежде чем женщина изложила ей суть вдруг возникшей проблемы, они успели выпить две, а то и три, опять же со слов наставницы, «на пробу».

Только что они пригубили пятую.

— Ты знаешь, мне некого больше просить. Тем более, ох, он же не чужой тебе человек. — Пятая крепко сжала руками подлокотники кресла, выпрямившись, а потом расслабленно облокотилась на спинку. И пьяно улыбнулась. — У меня ведь всегда есть ты, Сакура. Я так горжусь тобой. И, наверное, именно поэтому я невероятно рассчитываю на тебя, девочка моя. Тем более, этот осёл настолько упрямый, что с ним можно справиться только силой.

 из него всю дурь? — усмехнулась Сакура и, положив на стол сцепленные в замок руки, уронила на них голову. — Вряд ли моей силы хватит, чтобы справиться с ним, шишо, — её голос звучал глухо и неразборчиво.

— Испокон веков стремления человека к самоуничтожению лечились только одним способом — болью: физической или психологической. Если не поможет первое, используем второе.

— Пфф… не думаю, что у Какаши-сенсея остался ещё хоть кто-нибудь дорогой его сердцу.

— Что-нибудь, — поправила Цунаде.

— Что? — Сакура резко вскинула голову, и тут же об этом пожалела — комната неприятно закружилась и девушка почувствовала острое желание опустошить желудок. С трудом проглотив подкативший к горлу тяжелый ком, она постаралась сфокусировать свой взгляд на расслабившейся в кресле женщине. — Что что-нибудь?

, пропажа чего нанесёт огромный урон его внутренней стабильности, — гордо проговорила Пятая.

С пару секунд Сакура смотрела на наставницу недоуменно, но потом, догадавшись, восторженно распахнула глаза.

— Книги! — Воскликнула она.

И сразу же поникла. Воровать что-либо у одного из лучших шиноби?

— Как мы это провернём?

— Хм… — Цунаде наклонилась, не переставая победно улыбаться, и выудила из-под стола ещё одну маленькую глиняную бутылочку.

В тот момент Сакуре даже показалось, что глаза женщины опасно сверкнули.

Сакура обнаружила чакру бывшего сенсея в баре, на окраине Конохи, и незамедлительно выдвинулась туда. Особой популярностью у молодёжи это место не пользовалось, поэтому как нельзя кстати подходило для уединенного самобичевания.

Все жители Конохи видели насколько изменила деревню война. Каждый, кому посчастливилось побывать в Цукиёми, вернувшись, пусть и был безмерно рад победе, внутри казался опустошен. Раздавлен.

Тем не менее, они продолжали жить дальше: заниматься любимым делом, открывать для себя новые увлечения, влюбляться, строить планы на будущее и просто радоваться каждому дню, не давая просочиться наружу захороненной глубоко внутри горечи утраты возможной жизни, так ласково воссозданной прекрасной иллюзией.

Все они пытались забыть о войне, смириться с потерями.

Но только не Хатаке Какаши.

Хоть он и не попал под чары мощнейшего дзюцу, события прошедшей битвы — в лице Учихи Обито — словно сломали ту прочную стену в его голове, что не позволяла мужчине окончательно сойти с ума, захлебнувшись в море вины и ненависти к самому себе. Из элитного джонина будто бы вытрясли всю душу, в прямом смысле слова, оставив тело лениво околачиваться пустым мешком по деревенским барам и кабакам, уткнувшись носом в книгу.

Поначалу Пятая даже просила не трогать его, дать время разобраться в себе, списывая все на посттравматическое стрессовое расстройство. Послевоенный синдром в его случае казался делом не хитрым и вполне оправданным — второй раз потерять старого друга и сокомандника. Но с другой стороны они были шиноби, и это была их работа, их учили искусству воевать.

И вот, спустя полгода, у Цунаде похоже, кончилось терпение. Женщине не терпелось уйти в долгожданный отпуск. Она даже распланировала маршрут. Но пока единственный приемлемый кандидат топит горе в бутылке, её никто не отпустит. А значит отдых откладывается.

Последней каплей, всплеснувшей у Пятой волну неподдельной ярости, а так же развязавшей женщине руки в отношении Копирующего стала его заявка в АНБУ, поданная накануне их с шишо приватного разговора.

Куноичи и сама прекрасно понимала, что каким бы великолепным мастером тысячи дзюцу не был Какаши Хатаке, без Шарингана его шансы на долгую счастливую жизнь сильно сокращались. А значит теперь её основной задачей, со слов Цунаде, — помимо управления больницей — стало приведение сознания бывшего сенсея в какое-никакое здравие. Любым доступным способом.

Девушка незаметно спрыгнула с крыши, тихо приземлившись прямо у самого порога в бар, и поежилась: вчерашний пьяный задор в её крови быстро пошел на убыль, а ветхое, чуть просевшее в землю здание отпугивало одним своим видом.

Однако, отступать было уже поздно, поэтому резко выдохнув, Сакура коснулась чуть дрожащими пальцами ржавой дверной ручки и, крепко сжав её, потянула на себя. Старая обшарпанная дверь с трудом поддалась, отворившись и жалостливо заскрипев не смазанными петлями, и девушку тут же окутала непередаваемая атмосфера заведения — жуткий букет ароматов алкоголя, табака и пота, под аккомпанемент противного, визгливого женского смеха и пьяных мужских улюлюканий.

— Черт возьми, — пробурчала Сакура себе под нос, сморщившись в отвращении, и зашла внутрь.

Внутри бар выглядел гораздо хуже, чем снаружи, поэтому куноичи застыла в нерешительности на пороге, брезгливо оглядываясь по сторонам.

Причем её не столько смущали порхающие вокруг столиков полуголые девицы, неустанно трущиеся о первое попавшееся им на пути теплое мужское тело, фальшиво подпевая под странную гипнотическую музыку, сколько старый угрюмого вида бармен, терпеливо натирающий стеклянный граненный бокал замызганным полотенцем, да само убранство комнаты.

Помещение было грязным, на стенах кое-где облупилась штукатурка, облезла краска, каждый угол был украшен огромными ажурными узорами паутины. Дряхлый, прогнивший местами деревянный пол смердел различного вида испражнениями, а барная стойка, столы и лавки пестрели нацарапанными на них нецензурными словами и неприличными выражениями, дополнявшиеся наглядными пособиями, в виде нарисованных рядом мужских и женский гениталий, а так же черными дырами от затушенных окурков. Сакура содрогнулась, борясь с накатившей вдруг тошнотой, но продолжила осматривать  мерзкий интерьер бара.

Не заприметив знакомой сутулой фигуры, она собралась уже было проверить уборные, как вдруг случайно наткнулась взглядом на одиноко сидящего в самом углу комнаты мужчину. Сгорбившись и отрешившись от всех, он словно отражал собой боль жителей всех скрытых деревень.

Куноичи даже подумала, что если бы не необычный цвет его волос, она вряд ли бы узнала в нём бывшего сенсея. Он был без привычного форменного жилета, без хитайате и без маски. Сакура поражённо охнула. Она видит его лицо. Впервые. Без маски.

Окончание слова застряло в горле, когда девушка почувствовала прижавшуюся чуть ниже спины широкую мужскую ладонь. И на миг позабыв о сенсее, медленно обернулась, взглянув на наглеца через плечо.

— О-о-о, да ты красавица… Эй, малышка, какая судьба завела тебя в такое гиблое место? — выдохнул недельным перегаром ей в лицо неопрятного вида парень, а потом придвинулся ближе, скользнув рукой на округлую область ягодиц. — Потанцу-ай-яй-яй-й-й…

Он даже не заметил, когда она успела развернуться, не увидел движения её руки, как ощутил теплое дыхание возле своего уха и защекотавший ноздри приятный женский аромат.

— Повтори. — Негромко прошипела она и крепко сжала мужское достоинство в кулаке. В миг заскулив ещё протяжнее и тоньше, парень активно замотал головой.

Стоило куноичи отпустить его придатки, как бедолага тут же дал дёру.

Отряхнув руки, Сакура чуть улыбнулась ему вслед, потом оглянулась, и вновь выискав глазами бывшего сенсея, решительно направилась к нему.

— Сенсей! Такая неожиданная встреча, не думала, что встречу Вас здесь, — протараторила Сакура и ослепительно улыбнулась, ожидая пока мужчина наконец-то высунет свой нос из стакана, и обернётся к ней. Тогда она бы смогла детально рассмотреть его лицо. Каждую чёрточку. Чтобы позже самодовольно сообщить мальчишкам свой маленький секрет.

— Ночь. — буркнул Какаши, опрокидывая в рот остатки в бокале.

— Ночь уже. — Он говорил нарочито громко и чётко, разделяя слоги, чем привлёк внимание компании за соседним столиком, судя по вмиг притихшей шумной болтовне. Потом он стукнул стаканом об стол и повернулся к девушке. — Ты что-то хотела, Сакура?

— Кхм… Цунаде-шишо… — Сакура немного сжалась под его безразличным взглядом, но невольно вновь улыбнулась, рассматривая лицо мужчины. — Она просила меня поговорить с Вами. Мы все волнуемся за Вас, сенсей, и…

— Сакура… — перебил её Какаши и медленно поднялся из-за стола; слегка пошатнувшись, он ухватился за стол, вернув опору. Потом глубоко вздохнул и, привычно положив бывшей ученице на голову свою ладонь, тяжело посмотрел на неё. — Цунаде верно пошутила над тобой, решив повесить на тебя роль моего психотерапевта. Поверь, я не нуждаюсь в услугах мозгоправа.

Мужчина мягко потрепал девушку по волосам, довольно легко, для своего состояния, развернулся и неспешно направился прочь.

Следующие несколько секунд Сакура просто смотрела на его удаляющуюся фигуру. Она ведь знала, что ей не удастся его переубедить — по крайней мере, не с первого раза. И по идее, это были совершенно не её проблемы — госпиталь, пациенты отнимали практически все силы.

Только вот, было что-то такое в его взгляде, отчего вдруг мороз шел по коже, а улыбка сходила с губ. И болело сердце.

Стараясь подавить вдруг возникшую в пальцах нервную дрожь, Сакура потрясла руками в воздухе, и сорвалась с места, надеясь догнать только что скрывшегося за углом Какаши. Свернув в маленький коридор, в котором несколько мгновений назад исчез из виду мужчина, она оказалась в тупике. Сенсея там уже не было. Зато было две двери, справа и слева от неё, ведущих в мужской и женский туалет, соответственно.

Помявшись на распутье, Сакура решила заглянуть сперва в дамскую комнату.

Уборная была грязной, впрочем как и всё заведение в целом: явно давно нечищеные, почерневшие раковины, пара треснувших зеркал над ними, покосившиеся кабинки с вырванными, судя по измятым петлям, дверцами, аккуратно сложенными под располагавшимся по средине комнаты высоким окном. И с первым своим вздохом, куноичи поняла что дышать здесь было невозможно — в комнате стоял мерзкий запах мочи, гнили и спермы. Сакура спешно вынырнула из туалета, захлопнув за собой дверь. Какаши там не было. А значит…

Подойдя ко входу в мужскую уборную, девушка хотела было облокотиться плечом о косяк, но, вспомнив о соблюдавшейся в баре чистоте, передумала.

— Какаши-сенсей? Я знаю, что Вы там. Давайте поговорим. И если Вы не выйдете, я буду кричать Вам через дверь! — с последним словом Сакура действительно сорвалась на крик.

Однако, ответа не последовало.

Что ж, она знала, что просто не будет, когда соглашалась на просьбу Пятой.

— Слушай ты, придурок, нам всем не легко пришлось на войне, да и после тоже! Мадара, Кагуя, Цукиёми… — её голос дрогнул, но тише не стал, — сейчас, когда я смотрю на деревню, то понимаю, что выиграли совсем не мы. Ты хоть представляешь, сколько жизней унесла эта битва?! Я знаю! Видела в каждом исковерканном болью лице убитых горем родственников… — Сакура чувствовала, как с каждым словом глаза жжет всё сильнее, а горло стягивает от обиды и горечи. — Однако, когда я вижу, как дети счастливо играют на улице, когда я смотрю в их беззаботные, радостные глаза, я чувствую внутри прилив силы и желание, огромное желание сохранить этот мир. Во что бы то не стало. Пока ты, Какаши-сенсей, сидишь и жалеешь себя, зализывая раны в зачуханной, вонючей пивнушке, — куноичи в отчаянии хлопнула ладошками по двери, угрожающе хрустнувшей от удара. — Идиот! Обито дал те…

Дверь резко отворилась, и в доли секунды сомкнувшиеся на её предплечье длинные пальцы рывком втащили зажмурившуюся и сжавшуюся девушку в уборную. В следующий миг Какаши довольно грубо толкнул бывшую ученицу спиной на вновь закрывшуюся за ними дверь туалета, и Сакура почувствовала, как обожгло затылок, когда её голова крепко приложилась об старую древесину. Из легких вышибло весь воздух, и Сакура открыла глаза, встретившись с мужчиной взглядом.

Он стоял к ней так близко, практически касаясь её тела своим, и был чертовки зол: желваки вздуты, ноздри расширены, потемневшие серые глаза лихорадочно блестели.

Вдруг бывший сенсей наклонился ближе.

— Я же сказал, что не нуждаюсь ни в чьей помощи. — Какаши смотрел в упор, его голос был хриплым и пугающе тихим. — Ты думаешь я просил его жертвовать собой, спасать меня, — Сакура ощущала его шевелящиеся губы своими губами — мужчина выплёвывал слова ей в лицо, так, что его горячее, креплёное дыхание обжигало ей кончик носа. А ещё она чувствовала, как тряслись её коленки, и скручивало узлом кишечник, а к горлу подкатывала тошнота. И она не могла понять был ли тому причиной страх или же отвратительный запах в туалете, или недавнее сотрясение. Девушка перевела взгляд на губы сенсея. А может всё дело было в непривычной ситуации, в которой они сейчас находились. Неожиданно, пальцы на предплечье сжались сильнее, мужчина придвинулся ближе и прошипел на ухо, царапая жесткой щетиной мягкую щеку, — …мне не нужна нянька. Особенно в лице сопливой девчонки.

— Передай Хокаге, что я услышал её.

Сакура несмело кивнула, рассматривая потрескавшийся грязный кафель под ногами.

Не сказав более ни слова, Какаши неловко отодвинул девушку в сторону и, открыв дверь, покинул уборную.

Стрелка на новеньких настенных часах давно перевалила за полночь, когда в пустой квартире раздался щелчок открывшегося замка.

Сакура устало переступила порог, скинула сандали, небрежно разлетевшиеся в стороны, и, подцепив ногой дверь, закрывшуюся с тихим шорохом, лениво поплелась в ванную комнату, по пути заразительно зевая и потягиваясь, в надежде размять одеревеневшие мышцы спины.

Быстро ополоснув лицо прохладной водой и промокнув полотенцем, девушка подняла голову, взглянув на своё отражение в зеркале. После такой «миссии» ей самой требовался настоящий длительный отпуск. Задание оказалось куда сложнее, чем она могла предполагать. Она нагрубила своему бывшему учителю и капитану команды, назвала идиотом, надавила на больное, попытавшись прикрыться его мнимой виной перед покойным Учихой — благо, если он будет разговаривать с ней после такого.

Оставалось только надеяться, что сегодня мужчина выпил действительно много, для того чтобы завтра ничего не вспомнить. С другой стороны, даже если с утра у сенсея будет ясная голова, её руки были чисты: она честно призналась ему ещё в самом начале, кому принадлежала эта прекрасная идея с разговором.

Запутавшаяся в волосах капля вдруг сорвалась вниз, скатившись по лбу, обогнула тонкую розовую бровь и, прочертив извилистую дорожку по щеке, упала с острого подбородка. Сакура коснулась влажного следа самыми кончиками пальцев. И вздрогнула, вспомнив колючую, жесткую щетину и нагретое, проспиртованное дыхание на губах и ухе. А следом и произнесённые мужчиной грубые, обидные слова. Вздрогнув, она убрала руку от лица и вышла из ванной.

Её съемная однокомнатная квартира была не то чтобы небольшой, скорее маленькой. Единственная комната играла сразу несколько ролей, будучи и кухней — обеденная зона отделялась от остального пространства длинной деревянной столешницей — и гостиной, и даже спальней, когда в мгновение ока мягкий велюровый диван легко трансформировался в просторное спальное место. Квартира была бюджетной, а после нехитрых манипуляций куноичи с оформлением интерьера, стала ещё и уютной: телевизор, настенные часы, круглый красный ковёр с длинным ворсом, пара горшков с цветами и вауля — серое помещение приобретает вполне приятный глазу вид.

Сакура вошла в комнату и ничком свалилась на диван. Она подумала, что с удовольствием выпила бы сейчас кружку горячего, ароматного чая, того, что Ино недавно привезла ей из Кумо, но сил встать уже не было, да и плюшевая обивка была такой приятной и расслабляющей.

Однако медик всё же заставила себя протянуть к ноге руку, чтобы, открыв пристёгнутую к бедру сумку, нащупать в ней маленькую, но несомненно ценную вещицу.

Погладив пальцами потертую обложку книги, Сакура сжала Ича-Ича в руках и, самодовольно улыбнулась, прижав забытое бывшим сенсеем в мужском туалете «сокровище» к груди, медленно отплывая сознанием в долгожданный сон.

Всё-таки она однозначно заслужила отдых.

Глава 1.

Мари.я

Allitos

Одна из самых сложных вещей в нашей жизни - простить самого себя. 
Какаши на это потребовался сорок один день.

Naruto

Сакура Харуно/Какаши Хатаке

Цунаде Сенджу

Генма Ширануи

Сорок и один способ побороть отчаяние

ru-sorok-i-odin-sposob-poborot-otchayanie-mariya-beta-allitos

Сакура облегченно выдохнула и вытянула перед собой порядком затёкшие ноги. Большинство ребят уже разбрелись по домам, места стало гораздо больше, поэтому можно было позволить себе немного расслабиться.

Сегодня вечером в квартире Наруто было шумно, а выпивка лилась рекой — набравшийся смелости Узумаки наконец-то сделал наследнице клана Хьюга предложение. Созвав всех своих многочисленных друзей у себя дома и усадив их где придется ввиду малой площади своего жилища, Наруто, следуя советам детально изучившего этот аспект отношений Сая, буквально рухнул на одно колено перед потрясённой Хинатой и, протягивая вперед трясущейся рукой небольшое колечко, попросил её руки и сердца.

Сакура бросила взгляд на горящие циферблатом часы на прикроватной тумбе, вспомнив, что завтра её ждало очередное дежурство в больнице, а значит засиживаться сегодня не стоило.

Но Наруто выглядел таким счастливым и беззаботным, что ей хотелось побыть рядом с ним подольше, разделив радость момента, и, может быть, даже поднабраться задора. Жаль, что она разглядела всё это в нём так поздно.

Сакура ни в коем разе не претендовала на место Хинаты и относилась к этому балбесу исключительно как к брату, но, возможно, заметь она вовремя мудрость Наруто в вопросах любви, преданности и отношения к жизни, их дружба могла начаться гораздо раньше.

Девушка тихо усмехнулась себе в стакан, отхлебывая немного пива. Что ж, в любом случае все сложилось, как надо. Юного героя войны ценят и почитают в деревне, у него куча друзей, готовых в любой момент прийти на помощь — только позови, — а теперь и чуткая, любящая всем сердцем Хьюга под боком. Да и чего греха таить, Сакура им чуть-чуть завидовала. Вечная жизнь в больнице, несмотря на то, что это было её любимое дело, имела очень негативные последствия на личной жизни. И куноичи иногда казалось, что так спокойнее — никто не сможет причинить боль. Только вот язвительные замечания Ино о стерильности её постели и сердца с каждым разом всё больнее задевали самооценку.

— Что за мина, лобастая? — воскликнула вышеупомянутая блондинка и, задорно подмигнув, плюхнулась рядом с Сакурой. — Сто пудов о работе думаешь. Знаешь, больница без тебя не развалится, а вот ты, похоже, уже совсем скоро. Пойдем потанцуем с нами. Смотри, как Темари зажигает! — девушка наклонилась ближе и указала тонким пальчиком на сестру Казакаге, лихо отплясывающую с главными виновниками торжества неподалёку от сопящего в свой воротник Шикамару: гений вырубился сразу, стоило ему удобно усесться на опустевшем диване.

— Да ну тебя, Ино, завтра на работу. Там и натанцуюсь, — ответила Сакура и прикрыла ладошкой рот, скрывая накатившую зевоту. Алкоголь, словно теплое покрывало, так чудесно согревал напряженные мышцы, расслаблял тело, что глаза закрывались сами собой, а восторженное щебетание Ино отдалялось, становясь все тише и медленнее.

— Что с Саске? — вновь пихнула под бок вмиг встрепенувшуюся девушку подруга.

— Саске? — на автомате повторила Сакура и нашла его взглядом. Он всё так же, как и весь прошедший вечер, сидел на краю дивана с отрешенным видом. Невозмутимый и невероятно красивый.

И Сакура совершенно не знала ответа на этот вопрос.

Точнее, у них с Учиха просто не было возможности выяснить свои отношения: куноичи могла сутками пропадать в больнице, выкраивая по несколько часов на сон или на встречу с друзьями за обедом, а Саске…

Саске просто ушёл из деревни.

И где-то в глубине души девушка была этому несказанно рада. Она уже не чувствовала к бывшему сокоманднику тех кружащих голову эмоций, однако всё-таки сердце предательски ёкало каждый раз, стоило образу Учихи появиться перед глазами.

— Ничего, — понуро буркнула куноичи, не сводя с парня взгляда. — Мы даже не разговариваем.

— Неудивительно, от него же мороз по коже, — усмехнулась Ино и, посмотрев на Саске, театрально вздрогнула всем телом. Потом повернулась к Сакуре и мягко приобняла её за плечи, — ну же! Тебе надо встряхнуться, на свидание, наконец, сходить. Например, с тем новеньким… м-м-м… медбратом из хирургического… как бишь его…

Сакура улыбнулась, допила остатки пива в стакане и посмотрела на подругу. Ино всегда могла поднять любому настроение своей болтовней. Жаль, что она, Сакура, не могла смотреть на жизнь тем же позитивным взглядом. Яманака была замечательным другом, верным и отзывчивым, особенно если это касалось вопросов на любовном фронте. Если уж и идти к кому-нибудь за советом, то к Ино. Вот и сейчас — желание рассказать подруге о вчерашнем ночном инциденте чесалось на языке. Весь день Сакура не могла выбросить бывшего сенсея из головы, стараясь придумать, как бы ловчее выудить у него две оставшиеся книги. Да так, чтобы вновь не столкнуться с ним нос к носу.

С утра, когда после непродолжительного сна её голова снова приобрела былую ясность, куноичи смогла всё подробно вспомнить, мысленно нарисовав его детальный портрет: такие знакомые, подернутые алкогольной дымкой, серые глаза, прямой нос, маленькая черная родинка на обросшем недельной щетиной подбородке и тонкие, четко очерченные губы, которые в воображении девушки воле-неволей растягивались в ту сногсшибательную, пьяную улыбку.

— Ты чего это покраснела, а? — улыбнувшись, спросила Ино, тряхнув задумавшуюся Харуно за плечо. — Кто он? Рассказывай!

— А-а-а?! Н-нет, н-никто, — ученица Пятой рьяно замотала головой и испуганно прижала руки к щекам — кожа под ладонями действительно была горячей.

Не зная, куда деться от пытливого взгляда подруги, Сакура вскочила на ноги, выхватила у неё полупустой стакан и, невнятно пробормотав что-то о добавке, умчалась в сторону кухни.

Сжимавшие хрупкий пластик пальцы почему-то дрожали.

— Вам надо быть аккуратнее в следующий раз, Какаши-сенсей. Я, конечно же, всегда постараюсь помочь, но чем чаще мне приходится латать Ваши раны, тем больше Вы напоминаете мне Наруто.

— Пожалуй, это можно расценивать как комплимент, Сакура-чан. — Мужчина улыбнулся ей видимым глазом, тут же с тихим шипением втянув в себя воздух, когда медик неожиданно сильно надавила смоченным в спирте ватным тампоном на свежий порез.

Он инстинктивно попытался отдернуть руку, но девушка только сильнее сжала пальцами его запястье, не позволив отодвинуться.

— Беспечность и простодушие Наруто часто выходят ему боком, и если бы не горящая в его глазах воля огня и не запертый внутри него Девятихвостый, его неугасающая жажда справедливости давно завела бы этого балбеса под холодную каменную плиту. Вы столько раз приходили к нам, ко мне, на выручку, Какаши-сенсей, что и не сосчитать. — Сакура нахмурилась, и, неосознанно, мягко погладила кончиками пальцев гладкую кожу по краю раны. — И я, наверное, никогда не смогу погасить Вам этот долг, но… может быть, если мои слова заставят Вас задуматься, хоть на секунду… я хочу сказать, что, в отличии от Наруто, у Вас нет ни дарующего невероятную силу Кьюби, ни воли к жизни. — Вдруг девушка одернула руку, вскинув на мужчину испуганный взгляд.

Будто вспомнила, кто перед ней.

Какаши, в свою очередь, не был удивлен такой откровенности. Он прекрасно был осведомлён насколько Сакура эмоциональна в своих порывах, и честна в своих симпатиях. В прошлом она не раз проявляла при нём свою чрезмерную заботу о Саске, лупила Наруто, раздражая окружающих своей психической неустойчивостью. Слезы, визги, крики, обмороки — девчонка обладала таким стандартным «девчачьим» набором качеств, совсем неподходящим для будущей куноичи.

А так же, при том, как бы сильно Наруто не напоминал ему Обито, а Саске самого себя, Сакура была чудовищно не похожа на Рин. Покойная сокомандница была другой: мягкая, добрая, самоотверженная, рассудительная. Она умудрялась каждого члена команды одарить заботой, проявить участие, несмотря на то, что открыто выделяла его одного. Верная, умная, спокойная.

Интересно, как бы изменилась его жизнь, если бы в ней остались Обито и Рин, и Минато-сенсей… отец…

Погружённый глубоко в воспоминания, мужчина не сводил с девушки невидящего взгляда. Когда он пришёл в себя, медик уже отвернулась к столу с инструментами. Заметив краем глаза, что он вновь готов её слушать, Сакура тихо вздохнула и продолжила говорить, тем пресным тоном, которым обычно общалась с особыми больничными завсегдатаями.

— Кхм… В общем, не торопитесь подставляться под удар в следующий раз, сенсей. Меня или Цунаде-шишо может просто не оказаться рядом… в нужный момент.

Мужчина продолжал внимательно рассматривать точённый девичий профиль, пока его обладательница с абсолютно нечитаемым выражением лица быстро и четко подготавливала все необходимые приборы, тщательно протирая каждый спиртовым тампоном.

Больше его бывшая ученица не проронила ни слова и ни разу не взглянула на него — склонив голову над раной, она профессионально накладывала аккуратный шов, стежок за стежком.

И иногда, когда время от времени девушка поднимала голову, чтобы оценить свою работу, можно было заметить как в свете масляной лампы блестел влажный, розовый кончик её языка, зажатый меж тонких, напряженных от усердия губ.

Изображение несколько раз мигнуло и, ярко вспыхнув, окончательно погасло, рассыпаясь оглушающей звенящей пустотой.

Какаши моргнул и протянул вперед руку, стараясь понять, почувствовать: такой ли плотной была окружающая его непроглядная мгла.

Воздух был теплым, нервируя каждый рецептор широкой, мозолистой ладони. Неожиданно коснувшись чего-то горячего, мужчина, едва дотрагиваясь, погладил шершавую поверхность, перевернул руку и, продолжив движение, загреб сыпучую субстанцию в ладонь, чтобы потом просеять её сквозь пальцы.

Пространство вокруг вновь зарябило, громко надломилось и разорвалось ослепительным светом.

Какаши с трудом открыл глаза, облизал сухим языком губы, собирая выступившую над верхней губой испарину, и огляделся.

Осмотр местности ни к чему не привёл — до самого горизонта, куда ни глянь, простиралась необъятная пустыня — однако, мужчина всё же достаточно вовремя заметил поднявшийся на северо-западе пыле-песчаный вихрь. Не теряя ни секунды, джонин быстро улёгся на живот, крепко зажмурил глаза и накрыл голову руками, всем своим телом вжимаясь в пылающий песок, в попытках спастись от стремительно приближающегося самума. Хозяйничающий в этих краях знойный пустынный ураган грозился содрать с мужчины шкуру живьем, царапая горячими кристаллами обожженную кожу.

Сердце заходилось в груди в рваном срывающемся ритме, а густая кровь шумела в ушах.

Ветер кончился и мужчина перевернулся на спину, дыша тяжело и часто. Пошарив руками по бедрам он убедился в отсутствии у себя какого-либо оружия: сумки не было, карманы пусты.

Происходящее неприятно напоминало кошмарный сон.

Не хватало только, чтобы ещё и ниндзюцу не работало. Спеша опровергнуть страшную догадку, Какаши постарался сконцентрировать чакру в ладони, но ничего не случилось, разве что правую руку вдруг прострелила невыносимая боль.

Спину нещадно жгло на раскаленном песке, икры свело судорогой, из пересушенного горла вырвался отчаянный хрип.

Песчаное море вновь задрожало и чуть качнулось, предвещая скорое приближение новой волны чудовищной стихии.

Какаши судорожно втянул в себя воздух и распахнул глаза, цепляясь безумным взглядом за белёный потолок. Повернув голову поочередно влево и вправо, он нашёл себя на своём собственном полу в своей собственной гостиной, горло неприятно горело, а голова раскалывалась, но зато ему ничего не угрожало.

Кроме похмелья, конечно.

Какаши усмехнулся и сразу же застонал, бережно обхватывая руками гудящую голову.

В дверь снова замолотили.

— Хатаке! — послышался снаружи раздраженный голос. — Ты там сдох что-ли? Открывай!

Бросив полный сомнения взгляд на дверь, Какаши всё же, кряхтя и постанывая, поднялся и поплёлся открывать.

— Наконец-то! — выдохнул Ширануи, поблёскивая зажатым меж зубов сенбоном, когда хозяин квартиры показался на пороге.

— Ужасно выглядишь, мужик, — продолжил Генма, по-братски хлопнув Какаши по плечу, и, следуя невысказанному приглашению, прошёл мимо него в комнату.

Хатаке по возможности бесшумно закрыл за утренним гостем входную дверь и молча удалился в ванную.

Удобно расположившись на диване, Генма беззастенчиво схватил с широкого подлокотника экземпляр Ича-Ича и через мгновение похабно улыбнулся, когда, наугад раскрыв книгу, весьма удачно наткнулся на довольно пикантную сцену. Прочитав пару абзацев, он даже слегка позавидовал главному герою — такой откровенной порнухи не было в его жизни.

Однако вскоре книга неожиданно выскользнула из его пальцев, легко перекочевав в руки своего законного владельца. Какаши незаметно появился в комнате, уже одетый в чистые форменные брюки, черную лайкровую безрукавку и в маске.

— Я тут слышал, ты в АНБУ подался, — как бы между прочим сказал Генма.

— Не думаю, что это кого-то касается, — спокойно ответил Какаши, пряча книгу в задний карман брюк, и прошёл на кухню, нервно потирая пальцами переносицу. Голова загудела с новой силой, а перед глазами замелькали фрагменты недавнего похмельного сна.

Первую его часть мужчина помнил очень хорошо, ведь она не была сновидением — это было воспоминание.

Тот разговор имел место быть на самом деле, в самый первый день последней войны, фактически через несколько часов после их столкновения с воскресшими мечниками. И пусть он воспринял её слова, как типичную для людей её профессии поучительно-наставительную нотацию, та мягкая улыбка и тот полный тревоги взгляд огромных зелёных глаз, впитавшиеся в его кожу ласковыми прикосновениями к ней теплых девичьих пальцев, странным образом оживали в его сознании каждый раз, стоило Какаши задуматься о смерти.

Второй сон Хатаке помнил смутно.

Так же как и вчерашний вечер в баре.

Поэтому не мог разобраться, навеян ли зудящий с самого утра в его носу запах шампуня Сакуры сегодняшним сном, или же мужчина действительно случайно пересекся вчера с бывшей ученицей.

От дальнейших раздумий Какаши отвлёк насмешливый голос Генмы:

— Не поверишь, я твержу Хокаге примерно те же слова вот уже год. Но, похоже, Цунаде записала меня в твои лучшие друзья, так сказать, на смену потерявшему былую силу юности Гаю.

Хатаке чувствовал, как внимательный взгляд приятеля прожигал его белобрысый затылок, и слышал едва уловимый скрежет тонкой металлической иглы, перекатившейся от одного уголка рта Ширануи к другому, и тоже невольно усмехнулся.

Он, если подумать, до сих пор не имел ни малейшего понятия, что его связывало с Ширануи, кроме пагубной, недавно приобретенной, страсти к алкоголю. Генма словно был яркой противоположностью ему самому — весёлый и общительный, он всегда легко и играючи шёл на контакт с любой, абсолютно любой женщиной. За исключением Хокаге, может быть.

А ещё он был честен и никогда не лез к своему собеседнику глубоко в душу. Последнее качество подкупало Какаши в нём больше всего.

— И всё-таки, почему АНБУ? Неужели за весь прошедший год я не выработал в тебе любовь к жизни? — напомнил о себе Генма, оказавшись неожиданно близко — мужчина стоял в дверном проёме кухни, облокотившись плечом о косяк.

— Это не твоё дело, Генма.

— Это не твоё дело, Генма, — вторил ему Ширануи, копируя тягучую манеру речи и постное выражение лица. — Как твои вчерашние посиделки? Я думал, ты уже не в том возрасте, чтобы зажиматься с дамочками в туалете, — продолжал пародию Генма. Но, когда потянувшийся за кофе Какаши выпрямился, косясь на Ширануи через плечо хмурым взглядом, в конце концов не сдержался и его губы растянулись в широкой, самодовольной улыбке. — Честно говоря, мне уже казалось, что ты завязал с 

 делом, — он многозначительно поводил бровями, а его улыбка стала отвратительно развязной, — но выходит вот оно как, твой фетиш — хорошенькая бывшая ученица!

На последнем слове Генмы, зажатая в руке Какаши стеклянная банка, с характерным скрипящим звуком выскользнула из пальцев мужчины и, весьма удачно приземлившись на лакированную столешницу, проскользила по ней дном, чтобы в конце концов грохнуться в неглубокую стальную раковину.

Желудок Копирующего сжался и сделал кульбит.

Что, мать вашу, он вчера натворил?!

Вечером в кабинете Хокаге было темно, тихо и душно.

С приближением лета день становился длиннее, солнце светило ярче и жарче, поэтому воздух в комнате был настолько нагретым и спёртым, что мешал сосредоточиться и хорошенько подумать, нагоняя сонливость и лень.

Сидящая в кресле женщина вяло потянулась, удовлетворительно охнув в конце, когда смещенные позвонки со слабым хрустом встали на место. Её апатичный взгляд скользнул по холодным, мрачным стенам кабинета, по усыпанному неподписанными документами рабочему столу, прежде чем, поддавшись секундному порыву, нырнул вниз, к невзрачному деревянному ящику, где с самого утра женщиной была старательно и бережно припрятана одна маленькая глиняная бутылочка.

Сейчас, в конце такого длинного и такого тяжелого рабочего дня, соблазн оросить пересохшее горло изумительным, теплым саке был как никогда велик. И женщине так хотелось вновь почувствовать его неповторимый вкус, такой богатый, многогранный, оседающий на языке мягкой горечью, вновь ощутить ту лёгкость и тепло в уже порядком утомлённом теле. Вернуть израненной душе сладкое, умиротворяющее забвение.

Она осторожно положила руки на подлокотники кресла и ласково погладила шершавую поверхность, медленно втянув в себя носом воздух, чтобы затем на счет пять выпустить его тонкой струйкой через рот.

Усмирять внутренних демонов с каждым разом становилось всё тяжелее. Стоило хоть немного ослабить хватку и расслабиться под грузом ежедневных проблем, сбросив с себя непоколебимую броню, как те срывались с цепи, грозясь разорвать на мелкие части всё ещё трепыхающееся каким-то чудом сердце.

Неожиданно в окно постучали, женщина вздрогнула, а её изящные пальцы непозволительно сильно сжали пластиковые ручки, что, оказавшись довольно непрочными, тут же поддались прямому напору и приглушенно треснули, посыпавшись мелкими осколками на пол.

Пятая резко развернулась к окну вместе с креслом и, выпустив подлокотники из рук, поднялась на встречу ночному посетителю, стряхивая с ладоней крошки.

Стоящий на каменном отступе с другой стороны окна Ширануи широко улыбнулся и подмигнул, махнув двумя сложенными вместе пальцами в воинском приветствии.

— Доброй Вам ночи, Хокаге-сама! — деланно вежливо произнес он, когда Цунаде, щелкнув новенькой щеколдой, открыла окно, впуская Генму внутрь. Мужчина выглядел уставшим — серый цвет лица, волосы растрепанные, под глазами залегли темные круги «недосыпа». Хотя в случае Ширануи скорее подходило выражение «жаркая ночь».

Женщина вымученно улыбнулась, чувствуя, как от мысли, что не у неё одной день прошёл хреново, в груди разливается предательское тепло.

— Опоздал. Ну, как все прошло? — нетерпеливо выдохнула она, готовая схватить гонца за грудки, дабы вытрясти из него всю необходимую ей информацию.

— Сносно, — коротко ответил Генма и облокотился бедром о подоконник.

— Что-то не так? — прищурилась Пятая.

— Ничего, — спешно и как-то нервно пожал плечами джонин и отвернулся к окну. Он чувствовал внимательный взгляд Хокаге на себе, однако виду не подал, спокойно и размерено вдыхая прохладный апрельский воздух.

Генма повернулся обратно и серьезно посмотрел Пятой в глаза.

Он врал. И она слышала это в каждом произнесённом им слове.

Глава 2.

Он чувствовал себя рыбой.

Ни рук, ни ног, лишь открывай рот, да дыши. Так странно и… пугающе.

Какаши мало чего боялся в жизни — повидал достаточно, но такое испытывал впервые, не припоминая ничего подобного в прошлом.

Словно связанный по рукам и ногам и по сей день громогласными правилами, впечатавшимися в подкорку звонким мальчишеским голосом.

Обездвиженный шиноби — мертвый шиноби. 

Тело — самое эффективное и главное оружие для ниндзя: сильное, подтянутое, в постоянном напряжении и готовности к бою. Каждый мускул должен быть послушен и отзываться моментально — только подумал, а тело уже двигается. Быстро, четко, слажено. Даже без использования дзюцу опытный шиноби представляет собой очень опасного убийцу.

Однако, все-таки тело ниндзя остается телом человека. А значит любое воздействие на организм — извне или изнутри — не проходит бесследно.

Мужчина потряс головой, стряхивая с себя остатки неприятного сна, и открыл глаза. Он обнаружил себя на полу гостиной, там же где и уснул вчера, раздавленный и растерянный. Руки и ноги имелись, там, где им и положено быть, но, по причине неправильно выбранной позы для сна, конечности затекли и не ощущались.

Какаши облегченно вздохнул. В последнее время ему стали сниться дико необыкновенные сны.

Наверху послышался грохот, топот, надрывные женские визги. Мужчина досадливо посмотрел на потолок — соседи. Только этой парочки ему не хватало для доброго утра.

— Пошел вон! Мерзкий, вонючий изменник! Да я… Я даже слышать не хочу твои гнусные оправдания, меня воротит от одного твоего противного запаха! Я не хочу тебя видеть, лживая, ты, свинья!

Какаши нахмурился. Женщина наверху явно не беспокоилась ни за здоровье своих собственных связок, ни за целостность барабанных перепонок мужа и близ живущих соседей.

— Успокойся, психованная дура! У меня с ней не было ничего! — послышался в ответ хриплый басовитый голос соседа.

— Не ври мне! Я, что, по-твоему слепая, да?! — женщина особенно истерично взвизгнула и, в воображении Какаши, выразительно всплеснула руками. — Я все вижу и все чувствую! Даже её наглую блядскую ухмылку вижу на её блядском лице.

И снова топот, грохот и внезапный треск, раздавшийся вдруг мелодичным перезвоном разлетевшихся по полу осколков — об узорчатую керамическую плитку разбилась тарелка. Первая за это утро.

Сорок и один способ побороть отчаяние

Содержание

Глава 1.

Глава 2.

Глава 3.

Глава 4.

Глава 5.

Глава 6.

Глава 7. Часть 1.

Глава 7. Часть 2.

Эпилог.

Комментарии (0)