Кёсем стояла на балконе, обхватив голову руками. Вспоминая утреннюю ссору с сыном и те слова, что они прокричали друг другу в порыве безумной ярости, она готова была провалиться сквозь землю.

- Султанша, это немыслимо, - Хаджи-ага тихо приблизился к своей госпоже. На его лице читался непередаваемый ужас. - Османская Империя до сего дня не видала такого позора, чтобы Падишах назначал хальвет собственной матери! О, Аллах-Аллах! Зачем я это произнес?! - ага воздел к небу руки.

- Ты будешь мне рассказывать, что было в Османской Империи до сего дня, а чего в ней не было? - Кёсем бросила на него короткий строгий взгляд.

- Простите, Султанша, я не то имел ввиду...

- Мой сын-повелитель готов опозориться на весь мир, пренебречь законами Аллаха, бросить в огонь свою совесть, лишь бы стереть меня с лица земли, - она с горечью вздохнула. Ей не хватало воздуха, а также не хватало женской слабости, чтобы разрыдаться.

- Султанша, умоляю вас, подчинитесь, - со слезами в голосе упрашивал Хаджи-ага. - Не покрывайте себя и Повелителя этим страшным, несмываемым позором! Трех жизней не хватит, чтобы искупить такой тяжкий грех!

- Ты в своем уме, нечестивец?! Ты что, думаешь, что он и вправду решится провести со мной хальвет?!

- Я надеюсь, что Аллах сохранит всех нас от этой беды, но вы же сами слышали приказ... Вас велено готовить к ночи, если вы сейчас же не покинете дворец. Поэтому прошу вас, султанша, одумайтесь!

Услышав эти слова снова, Кёсем едва устояла на ногах. Чувствуя приближение очередного обморока, она тяжело оперлась о мраморный парапет балкона. Перед глазами стояло лицо сына, до неузнаваемости искаженное гневом...

- Что это значит, Валиде?! - этим утром Падишах всего мира бурей ворвался в покои своей матери. - Сколько это будет продолжаться?! Ты не подчиняешься моим приказам снова и снова! Какого наказания ты добиваешься?! - он мельком взглянул на обрывки своего указа, лежащие у ног его Валиде. - Смерти?!

- Я не сделала ничего такого, за что могла бы стыдиться и просить прощения, - Кёсем прямо посмотрела на сына.

- Я не собираюсь дважды повторять свои приказы! Тебе было велено отправиться в Старый дворец, и ты немедленно туда отправишься! - уже не первый раз султан Мурад едва сдерживал себя, чтобы не поднять руку на свою Валиде. Когда-то горячо любимая мать, вызывала в нем теперь такую жгучую ненависть, что он порой не верил ни своим словам, ни своим чувствам. Ему казалось, что это какой-то страшный сон, который должен вот-вот закончиться. Он часто спрашивал себя, как они дошли до такого? Ответ всегда лежал на поверхности и причинял немалую боль - что бы ни случилось, его мать неизменно выбирала власть, а не собственного ребенка.

- Я никуда не поеду, никто меня и с места не сдвинет! Я тридцать лет прожила в этом дворце. Чего я здесь только не нагляделась! Здесь прошли как самые лучшие, так и самые печальные дни моей жизни. Это мой дворец, Мурад... больше, чем чей-либо!

- Все так, - султан утвердительно кивнул. - Вы были главной Хасеки моего покойного отца, даже законной женой умудрились стать, - он усмехнулся. - Султан Ахмед очень ценил вас. При нем это был ваш дворец... Я ценил вас не меньше, Валиде, - вдруг с какой-то непередаваемой тоской добавил он.

- Что же так сильно изменилось, сынок? - она протянула руку, чтобы дотронуться до его щеки, но он отпрянул. - Почему ты стал видеть во мне врага? Я все делаю ради твоего блага. Я не задумываясь отдам жизнь за тебя!

- Не задумываясь отдадите жизнь, но не найдете в себе должной покорности, чтобы исполнить мою волю, так? - Мурад пристально посмотрел на нее. - Я в последний раз по-хорошему прошу вас, Валиде, покиньте дворец!

- Нет! - она гордо выпрямилась перед ним.

- Ну что ж, будь по-вашему! - Падишах улыбнулся странной недоброй улыбкой. - В конце концов, вы принадлежите моему гарему, как и прочие женщины в нем находящиеся.

- К чему эти слова? - Кёсем нахмурилась. - Каких женщин ты можешь противопоставить мне?! Я Валиде Султан этого государства, свободная женщина и законная жена покойного султана Ахмеда! После его смерти, я не принадлежу ничьему гарему!

- Все когда-то бывает впервые, Валиде. Вы сами любите так говорить, - Мурад подошел к ней настолько близко, что она почувствовала желание оттолкнуть его. Дурное предчувствие охватило ее с ног до головы. - Мы с тобой очень похожи, Кёсем Султан, - он завел руки за спину и нагнулся к самой ее шее. - Ты идешь до конца в своем упорстве, ну так и я поступаю так же.

- К чему ты клонишь? Твой тон мне непонятен и неприятен, - она отодвинулась от него, недовольно скривившись.

- А клоню я к тому, что если ты сейчас же не отправишься в Старый дворец, то сегодня ночью предстанешь передо мной на хальвете! - его губы тронула почти что блаженная улыбка, он пристально наблюдал за султаншей, ожидая увидеть отчаяние, мольбу или по крайней мере страх, но удар не попал в цель. Мать смотрела на него с обычным вызовом, к которому добавилось плохо скрываемое презрение.

- Подумай, что и кому ты говоришь! Как ты смеешь оскорблять мой слух подобной мерзостью?! Я твоя Валиде, неужели ты счел меня достойной таких грязных шуток?!

- Хаджи-ага! - крикнул Мурад, понимая, что еще мгновение и он потеряет свою мать и свою совесть навсегда, но ярость кровавой пеленой застилала ему глаза. Вновь и вновь сталкиваясь с предательством и непослушанием своей Валиде, он терял остатки рассудка. Ни один враг не пробуждал в нем такой бури.

- Повелитель, - ага почтенно поклонился, ожидая распоряжений.

- Готовьте Кёсем Султан к ночи!

- Мурад! - закричала Кёсем, выкинув вперед правую руку, будто пытаясь одним своим движением остановить земной шар.

- Повелитель, простите... но я не совсем понял вас, - Хаджи-ага недоуменно смотрел на султана.

- Сегодня она снова пройдет по золотому пути! - Мурад с мрачным удовлетворением наблюдал за матерью.

- Выйди вон, Хаджи-ага! Немедленно! - она схватилась за горло, будто ее только что душили шелковым шнурком, но вдруг резко отпустили. - Что ты вытворяешь?! Что это все значит?! Что за грязные слухи ты пытаешься распустить?! Как у тебя хватило наглости так оскорбить меня перед агой?! Ты хочешь, чтобы гарем обрушился прямо мне на голову?!

- А как у тебя хватает наглости собирать свой Совет Дивана и оспаривать на нем решения Падишаха?! - Мурад смерил ее свирепым взглядом. - Взяточники жертвуют в твой Вакуф свои грязные деньги, а ты покрываешь их, Валиде, - продолжил он. - Все твои темные делишки для меня как на ладони! Скажи, почему ты так уверена в том, что я никогда и ничего тебе не сделаю?

- А что ты мне сделаешь?... Убьешь? - Кёсем насмешливо хмыкнула. - Или ты действительно думаешь провести со мной хальвет? - она рассмеялась, но не так уверенно, как хотела бы.

- Да, - спокойно произнес Падишах, но в его глазах плясало адское пламя. - Я не могу тебя убить, ты права, но я могу тебя уничтожить! Растоптать твою гордость и честь, как ты топчешь мои! Усомниться в твоем статусе, как ты сомневаешься в моем!

- Ты еще больше безумен, чем твой дядя, шехзаде Мустафа, - прошептала она, и лицо ее исказила почти физическая боль. - А я уж было хотела подчиниться и уехать, как ты того требуешь. Но теперь этого не будет... Я не оставлю с тобой своих детей!

- Ты никак не возьмешь в толк, Кёсем Султан, что самую большую опасность для них представляешь именно ты, - Мурад с издевкой покачал головой. - Как только брат Осман взошел на трон, ты сразу начала делать дела за его спиной, тем самым подорвав его доверие не только к себе, но и к Мехмеду... Ты погубила обоих своих сыновей. Ты и твоя непомерная гордыня!

- Злейший враг не скажет подобного, - Кёсем печально опустила бархатистые глаза. - Не обидит так сильно.

- Ты сама причина всех своих теперешних несчастий и утрат, - он смотрел на мать, не испытывая, как ему казалось, ни малейшего сочувствия.

- Что бы ты ни задумал, тебе это не удастся, - она заносчиво вскинула подбородок. - Ты сильно заблуждаешься, если думаешь, что сможешь так просто уничтожить меня! Я прошла через такой огонь и через такую боль, что тебе и не снились!

- А пройдешь через еще большие, если не умеришь свою спесь!

- Как же горько я ошиблась в тебе, Мурад, - негромко произнесла султанша. - Очень жаль... Ты и впрямь недостоин быть Падишахом великого Османского государства. Ты временщик!

- И кто же, по-твоему, достоин быть Падишахом великого Османского государства? - Мурад ехидно сощурился. - Касым? Ибрагим? А может быть сама Кёсем Султан?!... Я жду тебя вечером, Валиде! Если ты немедленно не уберешься в Старый дворец, я жду тебя вечером!

- Никогда я не паду так низко, как ты! Никогда я не пройду по этому позорному, богопротивному пути! - она чувствовала, как самообладание покидает ее.

- Протащат силой, - с издевкой процедил Мурад, чувствуя отвращение к самому себе, смешанное с диким желанием заставить эту женщину страдать так же сильно, как страдал он сам.

Султан вышел из комнаты, громко хлопнув дверью, не слушая отчаянных криков своей Валиде.

- Мурад! Не смей так поступать со мной! Не смей! - большое роскошное зеркало с жутким грохотом повалилось на пол. Опустившись на колени рядом с осколками, Кёсем Султан схватилась за волосы. Еще никогда в жизни ей не было так страшно.

Часть 1

Екатерина Мерчи

- А что ты мне сделаешь?... Убьешь? - Кёсем насмешливо хмыкнула. - Или ты действительно думаешь провести со мной хальвет? - она рассмеялась, но не так уверенно, как хотела бы.
- Да, - спокойно произнес Падишах, но в его глазах плясало адское пламя. - Я не могу тебя убить, ты права, но я могу тебя уничтожить! Растоптать твою гордость и честь, как ты топчешь мои! Усомниться в твоем статусе, как ты сомневаешься в моем!

Великолепный век: Империя Кёсем

Мурад/Кёсем

Султан Мурад IV Кровавый

Махпейкер Кёсем Султан

Ты болезнь, ты и лекарство

ru-ty-bolezn-ty-i-lekarstvo-ekaterina-merchi

Наложница бережно наносила густую лечебную мазь на порезанную ладонь своей госпожи. Кёсем Султан казалась абсолютно безжизненной. Она полулежала на тахте, подперев лоб кулаком. Она не знала, сколько времени прошло с того момента, как сын оставил ее наедине с ее яростью и болью, и лишь прохладный бриз, подувший с Босфора в султанские покои, заставил ее очнуться. Был вечер.

- Который сейчас час? - хрипло спросила она, посмотрев на хатун затуманенным взором, ей казалось, что комната плывет перед ней.

- Четверть девятого, султанша. Что-нибудь прикажите?

- Готовьте хамам, - Кёсем резко поднялась на ноги и пошатываясь побрела к большому зеркалу, тут же установленному взамен разбитого. Взглянув на свое отражение, она ощутила острую тоску. - Позови Хаджи-агу...

- Султанша, как вы себя чувствуете? Мы так испугались за вас, - ага, который явился незамедлительно, обеспокоенно смотрел на свою госпожу.

- Я как сейчас помню тот день, когда покойный Повелитель заключил со мной никях, - тихо произнесла она, и на ее губах заиграла светлая, печальная улыбка. - Помню, как наряжалась на свой первый хальвет в качестве законной жены. Как вертелась вот перед таким же зеркалом, как выбирала духи... украшения. Мне казалось тогда, что я нашла свой рай на земле. Любимый мужчина, семья, наши дети. Все живы и здоровы, - Кёсем перевела дух, каждое произнесенное слово отдавалось болью в ее груди. - Что же стало со всем этим? Все это утекло сквозь мои пальцы... И теперь я стою перед этим зеркалом, чтобы...

- Султанша, умоляю вас, давайте уедем! Вам нельзя здесь оставаться! - снова запричитал преданный слуга. - Повелитель опасен! Да простит меня Аллах за такие слова, но он не в себе, султанша. Вы ведь и сами видите. Я боюсь, что он исполнит свой безбожный приказ, и тогда небо обрушится на землю!

- Мой сын хочет растоптать меня, вывалять мое честное имя в базарной грязи. Что ж, я дам ему такую возможность.

- Султанша, что вы такое говорите?! - ага смертельно побледнел.

- Я пойду на хальвет, Хаджи-ага. Пойду! - она надменно вскинула подбородок...

Войдя в хамам, Кёсем почувствовала, как закружилась голова. Эфирные масла, которые она прежде так любила, сейчас показались ей почти что смрадом, а от вида фруктов и сладостей, расставленных на подносе, мутило.

- Оставьте меня одну, - она махнула рукой, не глядя на своих рабынь.

- Но султанша... - робко возразила одна из девушек, что всегда прислуживала ей в хамаме.

- Я все сделаю сама, - Кёсем тихо опустилась на мраморную лавку, прижавшись щекой к еще немного прохладному кафелю. Ей хотелось плакать, но глаза были предательски сухими. Каждый раз, когда она сталкивалась с несправедливостью этого мира, она становилась все тверже и крепче. Воспитав в себе поистине нечеловеческую силу духа, она утеряла способность быть слабой или даже казаться такой. Однако сейчас она понимала, что пришло время сменить тактику.

Для визита к султану она выбрала абсолютно простое, но изящное платье, которое не подходило ни к ее титулу, ни к занимаемому положению в гареме. Такие платья, как правило, носили фаворитки Падишаха. Волосы уложили мягкими волнами, убрав их под ее любимую изумрудную диадему - драгоценный подарок султана Ахмеда.

- Я ни разу не надевала ее после смерти моего Ахмеда, - Кёсем ласково дотронулась до украшения.

- Зеленый вам всегда так к лицу, - Хаджи-ага с каким-то печальным восхищением смотрел на свою султаншу. - В этом платье вы словно та самая девочка, что вихрем ворвалась в этот гарем, - он тепло улыбнулся.

- После сегодняшней ночи никогда уже не стану той самой, - Кёсем печально покачала головой. - Ни один хамам не отмоет меня.

- Султанша, может быть, оставите эту затею? Мне не постичь ваших замыслов, вы всегда знаете, как лучше, но сейчас мне страшно за вас. Мне кажется, что вы идете прямиком в пропасть. Поэтому я еще раз прошу вас, султанша, уезжайте отсюда!

- А чего я этим добьюсь, Хаджи-ага? Каждый раз, как я покидаю этот дворец, моим детям грозит опасность. Я уже потеряла Османа и Мехмеда. Десяти жизней не хватит, чтобы я сумела простить себя за это! - она приложила руку к горлу, ей опять стало больно глотать. - Я должна остаться здесь... и я останусь! Чего бы мне это ни стоило!

- Моя Валиде еще здесь? - равнодушно спросил Мурад, не отрывая взгляда от книги.

- Да, Повелитель, - пролепетала Лалезар-калфа, чувствуя, что сейчас умрет от страха.

- Тогда приведите ее так, как я приказывал, - спокойным голосом произнес Падишах всего мира.

- Как пожелаете, Повелитель, - калфа торопливо попятилась к дверям.

Оставшись наедине с собой, Мурад вскочил с дивана, испытывая мучительное желание убить кого-нибудь прямо сейчас. Он залпом опрокинул два стакана вина и вышел на балкон, чтобы немного остудиться. При одной мысли о матери каждая его клеточка наполнялась дикой, животной яростью. Сейчас он мечтал о том, чтобы она не пошла добровольно, чтобы сопротивлялась, угрожала. Он хотел слышать за дверью ее крики, хотел видеть, как ее тащат через весь гарем по тому самому пути, по которому она привыкла ходить с гордо поднятой головой.

- Пришла Валиде Кёсем Султан, - голос аги выдернул его из приятных фантазий.

- Пусть войдет, - несколько разочарованно процедил Повелитель.

Кёсем бесшумно зашла в покои сына и присела в поклоне точно так же, как делала это при султане Ахмеде.

- Подойди, - Мурад с кислой ухмылкой покачал головой. - На кого ты похожа, безумная? Что за наряд такой? - он скривился, презрительно оглядывая мать, однако чувствуя какой-то странный трепет внутри.

- Я уже забыла, как носить подобные одежды. Не думала, что доведется вспомнить, - Кёсем с насмешкой посмотрела на него.

- Я ни мгновения не сомневался в том, что тебе достанет наглости явиться ко мне без принуждения, но я и представить себе не мог, что мои глаза увидят такое... О чем ты думаешь, Валиде?! - вдруг с горечью воскликнул он. - На что еще тебя толкнет твоя гордыня и нежелание отстраниться от власти? Или ты продолжаешь быть уверенной в том, что я ничего не сделаю тебе?!

- Я не знаю, сынок... Я давно уже ни в чем не уверена, - тихо проговорила она, опустив глаза.  - Иногда я смотрю на тебя и вижу не родного сына - мою плоть и кровь, а совершенно чужого, незнакомого мужчину. И вот тогда мне становится по-настоящему страшно.

- Это ты сделала меня таким. Все это твое творение! Если бы ты знала, как я любил тебя... пока ты не превратила меня в чужого тебе человека!

- Я тоже любила тебя Мурад... больше всех любила. Ты был особенным, таким похожим на меня, таким родным моей душе, - на ее лице отразились страдания. Мурад подошел к матери и погладил ее по щеке. - Я всегда хотела лишь блага для тебя. Хотела защитить тебя, уберечь от всего мира, всегда быть рядом с тобой, сынок.

- А кто защитит меня от тебя, Валиде? - хищно прошептал Мурад, взяв ее лицо в свои руки. - Почему ты думаешь, что твое присутствие - благо для меня?

- Если не для тебя, то для твоих братьев, - она отвернулась от сына. Его слова обижали ее до глубины души. Впрочем, как и всегда.

- Кто защитит моих братьев от твоих амбиций, Валиде? Только я способен уберечь их от тебя. Их и нашу династию!

- Это ты погубишь династию, Мурад! От ненависти ко мне ты готов разрушить целый мир! - закричала она, теряя терпение. - Я устала от этой вражды! Накажи меня за то, в чем считаешь виноватой! Может быть, тогда тебе полегчает?! - шелковый платок цвета морской волны бесшумно соскользнул с ее плеч. Мурад в оцепенении наблюдал за тем, как он летит на пол.

- Пошла вон! - срывающимся голосом прокричал Падишах. На протяжении всего их разговора Мурад чувствовал сильное, неприятное ему возбуждение. Он всегда восхищался красотой своей матери, но даже в самом страшном сне не мог себе представить, что сможет посмотреть на нее как на женщину.

Кёсем с усмешкой подняла платок и направилась к выходу, празднуя очередную победу. Он схватил ее уже у самых дверей, притянув к себе с такой силой, что она едва устояла на ногах, и жадно приник к ее раскрывшимся от удивления губам. Все вокруг закружилось в какой-то адской чехарде. Кёсем почувствовала, как ее отрывают от пола, как с силой швыряют на кровать. Она больно ударилась головой о ножку балдахина. Платье поползло вверх, а сухие горячие руки приподняли ее за бедра. Он вошел так резко, что она не сумела сдержать болезненного всхлипа.

Мурад навалился на нее всей тяжестью своего тела, обняв ее голову руками и запустив хищные пальцы в ее пышные волосы. Он стер своей щекой слезы, что против ее воли ручьем струились по лицу.

- Ты сама виновата, Кёсем Султан. Я не хотел этого... не хотел, - шептал он побелевшими губами, все плотнее прижимая ее к себе. Он чувствовал ее прерывистое дыхание, которым она отвечала на каждое его движение. И это доставляло ему такое наслаждение, за которое он готов был расплатиться, сотню раз сгорев в пламени ада.

Чем быстрее и увереннее становились его движения, тем сильнее ее тело реагировало на них. Бессонными ночами она часто вспоминала нежные, изысканные ласки своего Ахмеда. К ним хотелось возвращаться и душой, и телом. Она неизменно испытывала удовольствие в его объятиях, и ее поражало, что сейчас с ней происходило то же самое. Она знала, что ночью многие мужчины бывают грубы, и всегда сочувствовала женщинам, которые сталкивались с этим. Теперь она и сама стала жертвой подобного обращения, да еще от собственного сына, и испытывала мучительный стыд от того, какие ощущения это будило в ней.

Ее накрывало вязкой, тяжелой волной блаженства, граничащего с физической болью. Кёсем попыталась отвернуться от сына и закрыть лицо рукой, но он перехватил ее руки и обвил ими свою голову. Он жаждал ее ласки всем своим существом. Женской или материнской - неважно. Уткнувшись в ложбинку между ее грудей, он глубоко вдохнул ее запах, такой родной и в то же время такой далекий. Кёсем со стоном выгнулась ему навстречу, еще крепче прижимая его голову к своей груди. Когда она безвольно упала на подушки, словно лишившись чувств, Мурад наконец позволил себе окончательно расслабиться...

Падишах всего мира мрачно наблюдал за тем, как его мать приводит себя в порядок, стоя перед его султанским зеркалом. У нее дрожали руки, и она долго не могла справиться с волосами.

- Живи, где хочешь Валиде, - резко, но беззлобно проговорил он. - Хочешь, поезжай в Старый дворец, хочешь, в Египет, а хочешь - оставайся, мне все равно. Но я не желаю больше видеть твоего лица, слышать твоего голоса, чувствовать твою тень за моей спиной... Я не прощаю ни себя, ни тебя! Старайся не попадаться мне на глаза и не совершать ошибок. Иначе я без сожаления убью тебя, клянусь Аллахом! - он порывисто вышел на балкон, стараясь не глядеть на свою Валиде, которая тяжело опустила покрасневшие и опухшие от слез веки.

Ссылка на исходную публикацию - https://ficbook.net/readfic/5577037

Часть 2

На роль рыжеволосой обольстительницы, хозяйки Топкапы, интриганки и обожаемой жены султана Сулеймана Хюррем пробовались 100 актрис. До начала съёмок оставалось всего несколько дней, когда перед режиссёром появилась вовсе не турчанка, а уроженка Берлина – Мерьем Узерли. Решение было принято мгновенно: она! 
Сериал «Великолепный век» стал стартовой площадкой не только для Мерьем, но и для многих актёров, нынешних суперзвёзд турдизи. Проект уникален, ведь зрители наблюдали сразу за множеством сюжетных линий. Кто-то ждал, когда Ибрагим снова достанет скрипку, и польётся мелодия его страстной любви к Хатидже, другие с умилением наблюдали за маленьким Мустафой, пока ещё беззаботно играющим на коленях отца, третьи ждали появления покорителя женских сердец Малкочоглу Бали-бея. Но большинство фанатов не могло представить вечер без интриг повелительницы гарема Хюррем. Зрители прекрасно знали: очередная соперница вскоре окажется за дверями дворца, а Сулейман подарит Хюррем кольцо с изумрудом и будет молить о прощении, но наблюдать за этим могли бесконечно. Любовь турецкого султана и наложницы-славянки стала легендарной. 
Ждём полноценный кинофильм – ну а пока фэндом «Великолепного века» приглашает вас снова окунуться в мир Топкапы и династии Османов. Фанфиков на «Великолепный век» у нас в изобилии. Мы предлагаем читать истории, где оживают не только главные герои: Сулейман, Хюррем, Махидевран, Мустафа, дочь падишаха, Михримах, но и персонажи второй части саги, «Империя Кесем». Благодаря ФФ на «Великолепный век» с яркой ОЖП вы сможете следить за новыми интригами Хюррем, а истории в формате Т\И позволят вам представить себя в виде попаданки в гарем всесильного султана.

Ты болезнь, ты и лекарство

Содержание

Часть 1

Часть 2

Комментарии (0)