Начало рассветать, но из-за плотных дождевых облаков этого было и не видно. Лишь мгла в отдалении стала более прозрачной и светлой. Гию решил вернуться.

Сторожка, которую они обнаружили вчера, была забыта и людьми, и богами: ветхая, с полусгнившей соломой на крыше. Внутри все говорило о бедности прошлого владельца: очаг, составленный из камней, неумело промазанных, нещадно чадил; пол не был покрыт татами или досками, а вымазан глиной и в одном из углов были набросаны небрежные потемневшие уже половики, вязанные из соломы. Из предметов быта были тут небольшой медный котел, тронутый патиной, да старый футон, заботливо повешенный сушиться у тепла так и не пришедшим хозяином.

Кочо еще не вернулась, и судя по всему, не возвращалась сюда ночью, так как огонь в очаге погас, и сторожка успела полностью выстыть. Стоило развести огонь и поесть. Пока Томиока собирал хворост, начался ливень, но собранного должно было хватить на пару часов, можно было успеть что-нибудь приготовить.

Через четверть часа вернулась и Шинобу, промокшая до нитки и с ссадиной на щеке.

— Боже, Томиока-сан, вы отдыхали, пока ваш напарник попал в беду?

— Не думаю, что у тебя на самом деле были проблемы.

— Ну разумеется. Только он ускользнул от меня. — Она скинула с плеч потяжелевшее от воды хаори и повесила его у очага на то место, где висел футон. — Отвернитесь, Томиока-сан, мне нужно переодеться.

Он, не возражая, отвернулся к единственному небольшому окну, располагавшемуся чуть выше очага, невольно вслушиваясь в шуршание позади.

— Есть что-нибудь из припасов? — Шинобу тронула его плечо, позволяя обернуться. — Как вы помните, часть моих вещей утрачена, к сожалению, я совсем без еды.

— В моём мешке есть рис.

Он развернулся и подсел ближе к огню. Кочо тоже отогревалась, протягивая озябшие руки ближе к теплу. Она переоделась в светлую юкату, единственную сухую одежду, и Томиока, хоть и видел ее в ней уже не раз, снова мысленно удивился, какая Шинобу на самом деле миниатюрная — форма определенно делала ее солиднее физически. Эта маленькая промокшая под дождем девчонка, съежившаяся от холода, меньше всего сейчас напоминала столпа истребителей демонов.

Готовить пришлось на дождевой воде, они так и не нашли поблизости ни одного источника за эти дни, из-за этого рис вышел странным, с сильным привкусом тины, но выбирать не приходилось. Шинобу была непривередлива в вопросе вкуса, и никак это не комментировала.

Он понимал, что она злилась — положение становилось очевидно неприятным, их брали измором. Прошло уже три дня, а они даже не встретились с противником. Выход с этого заколдованного болотистого места тоже не находился. Он понимал, что тем дольше они тут находятся, тем хуже. Яд столпа насекомого почти закончился, и Кочо не сможет изготовить тут новый. Так она скоро станет обузой, а не соратником.

— Я чувствую, что заболеваю, горло саднит. Только этой напасти не хватало.

У Томиоки нашелся запас какой-то охотничьей настойки, всученной одним стариком в благодарность. Точный состав ее был не известен, но Кочо четко улавливала запах лекарственных трав, и потому решилась выпить стаканчик.

Её обдало жаром изнутри. От скуки, Кочо завела беседу о жизни, но к согласию они не пришли:

— Если ты так говоришь, то у тебя нет настоящей решимости, решимости победить.

— У нас очень разная решимость, Гию-сан. Твоя решимость для сильных…

— Хочешь сказать, что ты слабая, Кочо? — резко перебил ее Томиока. — Что тогда ты делаешь тут?

Она странно улыбнулась:

— Думаю, через некоторое время ты убедишься в моей правоте… — выражение ее лица стало нечитаемым. –Ты воспринимаешь победу как что-то, что достигается именно твоими руками. Лишь вопрос личной силы или личной слабости. Но она не всегда единоличное достижение. Ты не умеешь общаться с людьми, может поэтому этого пока не понимаешь… но… ты же не думаешь, что тот же Кибуцуджи падет усилиями одного? Мы все знаем, что будет много жертв. И ты, и я, и другие охотники всегда готовы к своей последней битве. И не каждый доживет до битвы с Музаном, и, быть может, сражен он будет даже не в этом столетии и не нами…

— Даже если принять это, что даст тебе эта тоска по непрожитой жизни? Ты уже сделала выбор. Все его сделали.

— Это верно, но неужели ты отвергаешь для себя все удовольствия? Не любуешься рассветом, не наслаждаешься любимой едой? Мы все еще просто люди.

— Тем не менее я лишен страха что-то в этой жизни не успеть, что-то не увидеть.

— Даже если ты готов отдать жизнь, не значит, что ты по-настоящему веришь, что конец очень близок.

— А зачем мне в это верить?

— Мы снова уперлись в одну точку, Гию-сан…

— Если бы не тот долг, которым я себя связала, если бы я могла жить с семьей мирной жизнью, я бы хотела больше познакомиться с нашим миром, побывать в других странах, завести и свою семью, стать женщиной…

— Если это была попытка пошутить, то весьма неудачная!.. — она смущенно продолжила, и с каждой новой фразой ее лицо становилось все краснее — я имела в виду, почувствовать себя не просто воином со слабым телом маленькой женщины, а желанной, любимой, красивой женщиной.

— Ты и так не уродина — заметил он, стараясь произнести это как обычно флегматично, но сексуальность и притягательность Шинобу — это была та внутренняя не озвученная им самим правда, которую он не очень хотел вытаскивать в осознаваемую и проговариваемую.

— Ах, спасибо, думаю от тебя это можно воспринимать как комплимент.

Они помолчали, и неожиданно даже для себя Томиока продолжил этот странный разговор:

— Никто не запрещал тебе создавать семью.

— Обрекать кого-то на новую боль от потери? Или лишиться решимости идти по пути истребителя? Да и кому нужна жена, вечно пропадающая либо на заданиях, либо пытающаяся восстановить раненных охотников? Сестра понимала это и пыталась уберечь меня от этого пути, но для меня просто нет другого.

Она положила подбородок на колени и обняла их руками, но голос ее повеселел:

— Наверное, поэтому Канроджи решила искать мужа среди столпов, но, боже, был бы среди нас хоть один нормальный человек.

Томиока снисходительно на нее посмотрел. Он не считал себя странным. Кочо помотала головой, словно пытаясь согнать с себя напавшую меланхолию.

–…и все же мы люди, а люди не могут жить одной волей, без низменных желаний.

Привычная насмешливая улыбка вернулась:

— У тебя уже были женщины, Гию-сан?

— Это знание тебе ничего не даст.

— Почему же? Может, я пойму, что у тебя со взаимоотношениями все не так отвратительно, как я считала, и перестану тебя дразнить

— Я не собираюсь это обсуждать.

— А какие женщины тебе нравятся?

Томиока и сам задумался. Он для себя это никак не определял. Не было такой нужды. Он растерялся:

— Изящные? — сказав, сделал какое-то неловкое движение руками, которое, по-видимому, должно было уточнить его слова.

— Это уж слишком общо.

Томиока промолчал, но в голове его почему-то плыли воспоминания о словно в танце плавно приземляющейся после прыжка Шинобу: абсолютно тихо, беззвучно, что казалось, что она вовсе ничего не весит; вспоминалась ее летящая, порхающая поступь, то, как она просто стоит и смотрит на что-нибудь, но стан ее кажется легким, гибким и несгибаемым одновременно. Шинобу определенно была изящной.

Это мысленное признание Томиоку смутило и возмутило. Он никогда не считал ее непривлекательной или некрасивой, но из-за его же слов сейчас это принимало какой-то другой неловкий смысл.

— Почему ты так смотришь на меня? Вопрос настолько тебе не понравился? Если это было бестактно…

Он молча отвернулся и стал править лезвие катаны.

Шинобу пожала плечами и снова стала вглядываться в догорающий огонь. Мысли ее уже переключились на первичные вопросы выживания, ведь, как-никак, на улице был конец октября, эта лачуга была ненадежным укрытием и теряла тепло стремительно, да и форма ее была вся насквозь мокрая, а простуда уже дала о себе знать.

— Сегодня нужно поспать, до заката много времени.

Футон, который они нашли тут, был сыроват внутри, несмотря на то что успел повисеть у огня, и потому внутри было очень зябко.

— Холодно, футон сырой.

— Не жалуйся, а то поменяемся, будешь спать сидя.

— Если я заболею будет плохо нам обоим.

— Неубедительно. Да и что я могу сделать?

— То, что ты мной командуешь — надоедает.

— Я просто помогаю тебе стать более вовлеченным в человеческое общество, а не командую. Заботиться о своих боевых товарищах правильно, не так ли? Я же всегда забочусь о твоем здоровье, когда ты оказываешься в поместье бабочки. Почему ты не можешь сделать это, а? Ты неблагодарный? Или…

Он слегка скривился, но забрался под одеяло и лег спиной к Шинобу.

— О-о-о… — протянула та многозначительно, — как легко ты оказываешься в постели с женщиной, Гию-сан.

— Но ты же сама попросила! — он возмущенно развернулся к ней лицом. Кочо улыбалась особенно насмешливо.

— Я просто шучу, Гию-сан. Ты же знаешь, что такое юмор? Она посмотрела ему в глаза.

«Снова начала свои гляделки, » — он твердо решил не отворачиваться первым.

Что-то холодное скользнуло по его руке, маленькие пальцы схватились за его ладонь.

— Извини, — взгляд она так и не отвела, и Гию почувствовал уже ступни, упершиеся ему в колени.

— Но ты мог собрать больше дерева. Я бы с радостью это сделала, но на меня напали, как ты помнишь, а я до сих пор не могу понять, как именно это произошло.

— Мне тоже было не до этого.

— Поэтому и приходится выкручиваться так.

Ее взгляд казался каким-то влажным, видимо из-за выпитой настойки или жара. Бледное лицо покрыл густой румянец во все щеки. Выглядела она и впрямь нездоровой.

Как ни странно, Шинобу послушно закрыла глаза. Гию почувствовал облегчение. Вскоре и он уснул.

Проснулся через несколько часов от того, что стало слишком жарко и душно. Шинобу во сне крепко схватила его за шею, прижавшись всем телом. Ее ощутимо лихорадило.

Ему вспомнилось, как в детстве, когда он заболел, мать и сестра по очереди грели его. Наверное, нужно было сделать подобное и для Шинобу.

Он, стараясь воспринимать свои действия хладнокровно и исключительно как миссию по спасению товарища, сжал девушку в объятиях. Она была слишком уж миниатюрной, ее маленькие плечи и впрямь можно было принять за детские. Не осознавая этого, он стал поглаживать ее по спине так, как гладили в детстве его самого. Шинобу от этого действия очнулась и рассеяно посмотрела на него, но ничего не сказала и быстро снова впала в сон.

Рука, на которой она лежала, начала терять чувствительность, и он сдвинул ее ниже, под талию.

Волосы Шинобу все еще были влажные и пахли дождевой водой, но сквозь этот запах пробивался и ее собственный. И это казалось каким-то смущающим обстоятельством. Запах не был неприятным, скорее наоборот, и от этого становилось неловко.

Видимо, у Кочо тоже затекли руки, и она повернулась спиной к нему, продолжая вжиматься в него всем телом. Рука, гладившая ее по спине, оказалась теперь на тяжело вздымающейся груди, и Томиока поспешил переместить ее на талию.

Перед ним невольно стал вопрос: Шинобу бесстыдница или просто настолько доверяла ему? Или исключала возможность эротического интереса к ней у Томиоки?

Он сосредоточился на своем дыхании, стараясь игнорировать мягкость и тонкость ее талии и нескромное давление плотно прижатых к нему ягодиц.

Если бы она была в форме истребителя, это давалось бы проще — ткань плотная, жесткая, форма абсолютно глухая. Но это чертово хаори было слишком мягким, тонким, почти текучим на ощупь.

И несмотря на твердый голос разума, внушавшего, что это его боевой товарищ, он болен и нуждается в его помощи, зов тела неуместно напоминал, что все же не «он», а «она», что к нему жмется красивая девушка.

Он продолжил сосредоточенно следить за своим дыханием, в надежде задремать, и это почти ему удалось, но Шинобу снова зашевелилась, легла на спину и приоткрыла глаза.

Гию решил сделать вид, что он спит.

Кочо легонько тронула его за плечо. Не получив ответа, она выбралась из-под одеяла и встала, нетвердой походкой дошла до столика и налила себе воды из котелка.

Девушка внимательно посмотрела на Гию, пытаясь понять, проснется ли тот. Решив, что столп крепко спит, она намочила в воде полотенце, на всякий случай встала спиной к футону. Сбросив с плеч рукава хаори и оставив его свисать на поясе, она быстро размотала обмотку на груди и тщательно обтерлась влажным полотенцем. Тонкие руки красиво скользили по всему верху ее тела, гладили шею, плечи; из-за того, что он лежал с краю футона, был виден даже бок груди, и иногда появлялся силуэт отвердевшего соска.

— Холодно… — неожиданно для себя произнесла она и, подтягивая к груди свисающие края одежды, повернулась к Гию, потому что почувствовала на своей спине чей-то взгляд.

— Отвернись, мне нужно кое-что сделать

В плену болот

E.Salz

От миссии к миссии они вместе, плечом к плечу, кровью заслуживая каждую победу. 
Любопытство, первые неловкие проявления эротического интереса и упрямство ведут их по новому пути, где всё же нашлось что-то кроме старой боли и борьбы.

Kimetsu no Yaiba

Гию Томиока/Шинобу Кочо

Веди меня

Долг долгом, но как же приятно побаловать себя после тяжелой работы.

Кочо только вернулась с миссии ранним утром и провела в купальнях почти час, нежа своё уставшее тело. Она шла, ощущая легкость, свежесть, казалось, утро и она слились в розовом холодном свете, в росе и тумане. Дышалось так свободно, что радость неволею наполняла ее.

Оставалось лишь встретить какуши с заказанными реагентами. Шинобу предвкушала, как после этого поднимется к себе и сразу же ляжет спать, утонув в объятиях чистой, свежей мягкой постели.

Но ее мечте было не суждено сбыться.

На дорожках ее обласканного первыми лучами солнца, столь прекрасного, радостного сада появился Гию Томиока. Столп еле передвигал ноги и был весь с ног до головы в грязи и крови. Он попытался что-то сказать, но вместо голоса она услышала лишь краткий хрип, и мужчина тут же повалился без сознания на землю.

Подоспевшая с заказом какуши помогла дотащить его до купален. Нужно было срочно понять причину потери сознания: кровопотеря, сотрясение мозга, отравление, просто крайнее изнеможение? Столп воды был склонен к самопожертвованиям, такое запросто могло статься.

Шинобу быстрыми точными движениями расстегнула сюртук и рубашку и сняла их вместе с верхним хаори, пока какуши удерживала Томиоку вертикально.

–Повреждений нет… — констатировала она.

Расстегнула ремень, спустила хакама. Чуть ниже правого колена на голени была лишь небольшая царапина.

Она обратилась к какуши:

–Разбуди Аой, пусть зайдет в кабинет за лекарствами, скажи, чтобы взяла антидоты. Быстрее. Возможно, ядовита кровь, которой он покрыт.

–Уложим на бок на полу.

Кочо подвязала полы и рукава своего кимоно. Нужно было действовать быстрее. Она сдернула обувь Томиоки, окончательно сняла штаны, белье. Не было времени смущаться.

Шинобу облила его водой, взбила мыльную пену мочалкой и принялась тереть мужчину, каждую часть тела, нельзя было оставить не сантиметра. Он уже был весь в холодном липком поту.

Пришла Аой. Они перевернули его и вымыли другой бок. После сполоснули от пены и затащили в купальню. Канзаки засыпала гранулы из одной из склянок в воду.

–Принеси полотенца и чистую одежду, — попросила Шинобу свою помощницу. — Я пока приведу его в чувство.

Пока ничего не выражающим взглядом Томиока посмотрел на нее.

Он ответил с задержкой:

Он опустил взгляд. Поняв, что находится в бочке для купания полностью обнаженный, он прижался к ее краю.

–Не думаю, что стоит меня стесняться, Томиока-сан, вы для меня всего лишь очередной пациент.

В подвязанной на бедрах намокшей юкате, с немного вызывающей улыбкой Шинобу насмешливо смотрела на него. Её красивые белые ноги были в полусмытых водой пятнах и пене. Интересный образ. Если бы голова не кружилась так сильно, Томиока, может и задержал бы взгляд на ней дольше, но пришлось закрыть глаза.

Принесли полотенца, его обтерли, одели в чистую пижаму. Сам он ощущал себя набитым сеном мешком, руки и ноги практически не слушались его.

Снова пришёл в себя он уже в палате. Кочо милосердно выделила Гию отдельную.

Сейчас он чувствовал тяжесть и ломоту во всем теле. И страшный голод. Томиоке не удавалось поесть уже несколько дней. Он никогда в жизни так не ждал, что в комнату кто-то войдет.

Кочо вскоре пришла осмотреть его.

–Примите это. Если чувствуете тошноту — воздержитесь от еды.

–Тогда через полчаса принесут обед.

Как оказалось, не может. Ноги были словно ватные.

— Это последствия отравления, — сказала Шинобу, вернувшись из кухни. — Надеюсь, что скоро пройдет. Вы быстро восстанавливаетесь.

Шинобу поставила поднос на колени севшего на кровати Гию.

–Если вы не против, можно попробовать один препарат, он рабочий, но вызывает сильную сонливость и спутанность мыслей.

Он согласился, не подозревая, насколько сильно он будет потом об этом жалеть.

Что могло пойти не так?..

Снова эти мучащие последний месяц сны. Это не было чем-то удивительным, в конце концов, он молодой мужчина. Ирония лишь в том, что пока все его ровесники переживали подобные эпизоды, Томиока был непоколебим. Почему они появились сейчас, когда ему пошёл третий десяток?

Гию снилось, что он не отпустил ее тогда, в лесной лачужке. Он много думал об этом эпизоде, о своей реакции, об отношении к самой Кочо.

Оно… неоднозначное. Это его верный напарник, смелый, самоотверженный человек, к которому он питал глубокое уважение. Но лишь с одной стороны. Это то, как ее воспринимали его разум и совесть. На другой чаше весов уже мнение его, как мужчины, о ней, как о женщине. Об очень красивой, притягательной, интересной женщине.

И снова его охватывал тот сладкий будоражащий жар. Томиока ведь мог сделать с Кочо все, что угодно, и подсознание это ему упорно нашептывало.

К примеру… перехватить обе ее руки, прижав их к футону, а второй развязать пояс легкого кимоно, откинуть по́лы в сторону. У Шинобу невообразимо сексуальное тело, там есть чем гордиться, но она бы попыталась вырвать руки, закрыть свою грудь, свести ноги. Он бы с легкостью их развел коленом…

–Томиока-сан, с вами все в порядке?

Он едва мог разомкнуть тяжелые веки. Сон крепко держал его. Гию даже не до конца понимал, очнулся ли он на самом деле. Он силился проснуться, но его каждый раз снова тащило в глубины сна.

Шинобу заметила, что он снова закрыл глаза. С момента, как Томиоке ввели препарат прошли уже целые сутки, и она пришла проверить его состояние. И оно её немного пугало.

Не спадающая дремота — это нормально, лекарство вызывало сильную сонливость.

А вот вздыбленный бугор посреди натянувшейся ткани пижамных штанов — явление новое. И очень интригующее. Не то чтобы она ни разу такое не наблюдала у спящих пациентов, но не у Томиоки.

Она видела его пенис расслабленным, даже касалась, пока отмывала его тело от яда, и было бы очень интересно увидеть, как он выглядит сейчас. Его член и «спящим» казался ей большим, а теперь…

Не до конца понимая, что она собирается делать и зачем, она закрыла дверь изнутри и села на пол у его кровати, в самых ногах, чтобы наблюдать. По ее подсчетам, он должен уже начать просыпаться.

Во сне столпа мало что поменялось содержательно. Теперь уже не в старой лачуге, а в поместье (сказывался запечатленный образ перед тем, как снова погрузится в сон) он продолжал склонять Кочо к сексу. Точнее, в этом сне это делала уже она.

Ему нравилась ее смелось, даже иногда ее дерзость в отношениях с ним. Это не мило краснеющая от каждого слова Канроджи, это не расшаркивающиеся перед ним истребительницы ниже рангом. О, он уверен, эта женщина кого угодно могла бы взять за яйца.

Шинобу нагло уселась к нему на колени. Снова сказала что-то колкое, очаровательное и оскорбительное одновременно. Он чувствовал на своих бёдрах исходящее от ее тела тепло. Ловко она расстегнула пижамную рубашку Гию, прижалась грудью к нему.

Он попытался расстегнуть ее сюртук, но она уверенно отвела его руку в сторону.

–Вам этого никто не позволял, Томиока-сан.

Улыбнувшись, Кочо заставила его лечь на спину. Она прямо в одежде терлась об его член, не позволяя себя коснуться. На ее лице начал появляться румянец, брови чуть нахмурились — сладкое, просящее выражение лица. Все, чего ему хотелось — перевернуться, зажать ее под собой и взять. Он угадывал, что Шинобу уже готова и ее киска просит этого не меньше, чем его ноющий стянутый член.

Девушка стянула свои хакама и белье. Томиока теперь явственно мог чувствовать, какая она мокрая, как скользкая и горячая. Просто нужно лишь позволить ему…

Сон начал мешаться с реальностью, но он не хотел покидать его. Тут перед ним лишь потолок да стены, а во сне…

Неосознанно он сжал свой член рукою.

Не сказать, что Гию может похвастаться хорошей фантазией, но еще не до конца сошедший сон позволил бы ему избавиться от этого напряжения.

В пижамных штанах было слишком тесно. Он вытащил член наружу.

Притихшая у изножья Кочо старалась не издать не звука. Томиока, похоже, не знал, что она здесь. Перед ней было два пути: прямо сейчас выдать себя, испытав неловкость, но не столь масштабную, либо досмотреть до конца и тут уже, конечно, просто взаимными извинениями не отделаться.

Разум кричал, что все это необходимо прекратить, но она, словно загипнотизированная, смотрела как его красивые сильные пальцы скользят по члену. Даже его ничирин не казался ей столь внушительным. Нельзя сказать, что он чудовищно огромный, но крепкий и мощный.

Оголившаяся головка блестела так влажно… с легким хлюпаньем крайняя плоть скользила по ней, ведомая пальцами. Хотелось разглядеть подробности. Осторожно, абсолютно бесшумно, стараясь не дышать, Шинобу приблизилась к нему.

Тонкая подвижная кожа позволяла разглядеть вздувшиеся венки, опутывающие ствол. Она ощутила странное желание коснуться его подтянувшихся яичек, сжать их в руке.

Томиока размазал выступившие капли смазки, смачивая головку. Клейкая ниточка протянулась между его пальцами.

Язык Кочо прилип к небу. Ей стало жарко и душно в форме. Низ ее живота потяжелел, его словно свело. Она чувствовала, что уже несколько минут не прекращая течет. Тело навязчиво просило хоть чего-нибудь.

Шинобу тяжело и неожиданно громко для самой себя вздохнула. В ту же секунду испуганно взглянула в лицо Томиоке. Тот столь же испуганно смотрел на нее.

Она могла бы оправдаться, что она только вошла, если бы в этот момент не стояла на коленях перед его кроватью. Да и в целом, оправдываться не её вариант, Кочо знала, что лучшая защита — нападение.

–Как интересно, Томиока-сан. Чем это вы тут заняты? — спросила она настолько елейным голосом, насколько могла.

Он стыдливо натянул штаны выше, но его эрекцию это, разумеется, не скрыло. От испуга она немного ослабла, но эта ситуация походила на начало очередного эротического сна. Лицо Шинобу было так близко к его члену, и сейчас она так строго на него смотрит, а выражение ее лица так похоже на то, что он видел во сне.

–А ты хотела мне помочь? — он тоже решил пойти в атаку.

–Кажется, вы и без меня отлично справлялись, Томиока-сан. Вам, похоже, снятся весьма… вдохновляющие сны.

–Стоило тебя увидеть и вдохновение прошло.

Это была ложь. Чтобы скрыть это, он сел и оперся локтями в колени, искоса смотря на Кочо. Та немного опешила, но быстро нашлась, что ответить:

–Не думаю, что хотела бы вас вдохновлять подобным образом, Томиока-сан.

Их перепалку прервал ворон, застучавший в окно — столп Насекомого отправилась на миссию.

Сладкие сны

Гию Томиоке в последнее время не везло на ранения, справиться с которыми могла лишь Кочо.

В поместье бабочки не было ни одного медика-мужчины, а во всей организации – такого искусного специалиста по ядам и насекомым.

Когда Томиока шел сюда, то уже предчувствовал, через что ему придется пройти.

В этот раз он добрался сюда на своих двоих в полном сознании, у него были лишь небольшие кожные травмы и… несколько укусов шершней в самых неожиданных местах.

Шинобу так весело смеялась, стоя рядом с Ренгоку, что у нее выступила слеза. Кёджуро продолжал что-то увлеченно рассказывать. Гию почти физически почувствовал, как чернеет его сердце. Столп пламени заметил его первым.

–О, здравствуй, Томиока! Ты к Шинобу? Я уже ухожу!

–Останься на обед, Кёджуро-сан.

—К сожалению, мне действительно нужно идти! Рад был пообщаться с тобой, Шинобу. Спасибо за помощь!

Тот скрылся за воротами.

–Вы можете найти Аой на кухне, Томиока-сан.

Шинобу повернулась, поспешив уйти. Смотреть на него было стыдно до сих пор.

Гию схватил ее за плечо. Он понимал, что его ревность совершенно глупая и необоснованная. Он даже не имел право ее испытывать. Тем более, это Кёджуро, которого любят абсолютно все. Но такой контраст, между выражениями лица Шинобу, когда она говорила со столпом пламени и когда начала говорить с Гию, выводил его из себя.

–Кочо, мне нужна именно твоя помощь.

Он поднял рукав хаори и показал свою посиневшую и опухшую левую руку. Она опухла настолько сильно, что верх формы ему пришлось снять еще по дороге к Кочо.

–Вы серьёзно, Томиока-сан?..–она тяжело вздохнула, но после зашагала внутрь поместья. —Идите быстрее.

В кабинете она осмотрела его руку. Две небольшие точечки посреди фиолетового, все более наливающегося отека не радовали. Оставалось надеяться, что у Томиоки не начнётся внезапная сильная аллергия. Они промыли места укусов.

–В этом уже нет большого смысла, судя по всему, прошло уже не менее пары часов, но все же приложим охлаждающий компресс.

Она смешала какие-то порошки и залила их водой.

–Это на случай, если у вас начнется удушье, слишком уж сильный и плотный отек.

Она отсыпала из того же сосуда порошок в бумажный пакет.

–Выпейте еще завтра. Если отек будет нарастать, то нужно будет снова прийти.

Она внимательно вгляделась в его лицо.

–Будет лучше, если вы останетесь сегодня в поместье, — тихо сказала она, — вы уверены, что это единственные укусы?

Он замялся сначала, но она не могла не заметить красные пятна, уходящие с самого низа торса за пояс его штанов, а также наливающиеся свежие гематомы

–Снимите хакама, Томиока-сан.

–Только не говорите, что вы меня стесняетесь. Я в тот раз уже провела полный осмотр, — ее улыбка становилась все умилительнее и опаснее, — раздевайтесь, Томиока-сан, не тратьте мое время, у меня еще запланирован обход палат с лежачими больными.

Негнущимися пальцами он стянул с себя штаны и откинул их на стул.

Кочо для начала ощупала его ребра, где обнаружила синяк

–Нет, здесь все в порядке. Просто ушиб.

Она присела на корточки, осторожно осматривая его живот.

–Сообщите, если где-то почувствуете боль.

Она начала приспускать его белье, чтобы осмотреть ниже. Но внезапный прилив стыда ее остановил.

–Снимите и это, Томиока-сан.

После выполнения ее просьбы Кочо вернулась к осмотру. Томиока флегматично смотрел в окно, стараясь игнорировать происходящее. Она ошарашено смотрела на укусы внизу живота и на лобке, отек от которых дошел до члена.

Веди меня

Содержание

В плену болот

Сладкие сны

Жар

Комментарии (0)