Двое дрались. Один из них вонзал нож в плоть со вкусом, а другой только отбивался, впрочем, и ему не грозило превратиться в пушечное мясо. Третий сидел на каменных полублоках, которые были одновременно и столом, и скамейкой, и разминочным комплексом и натачивал острое лезвие ножа.

— Ну все, хватит на сегодня! — выдохнул Остролап, с улыбкой откатившись в сторону и оттирая с белого платка грязь и кровь и тем самым смазывая их в одно, ещё большее пятно. Ушан отполз в другу сторону и зажал одной рукой края раны на груди, раны на плечах, руках и ногах уже попросту перестали считать, их было столько, что никто здесь не ходил без синяка или шрама на конечностях хотя бы день, даже новичков сразу отделывали под орех до полуживого состояния.

— Давно пора! — простонал он, на днях Ушана хорошо потрепали Соколятник и Фенхель, и ему было совсем не до драк, тем более с почти безумным Остролапом, для которого главное развлечение — бои и убийства. Сероволосый воин поднялся с колен, отряхивая джинсы, серые разводы на которых уже начали вьедаться в ткань.

Они были заключены здесь ровно с того момента, когда пришло их время. История была у каждого своя, время разное, общим было только одно — они все были заключены, забыты здесь, заперты. Когда умирает человек из Банд, в Звёздном Племени его ждут покой и мир, умершие близкие и друзья. Этой сказочкой кормили всех воинов. И никто не знал, что случается с теми, кому дали билет в другой конец.

Если ты не попал в Звёздное Племя, то шансов, что тебя запомнит хоть кто-нибудь, у тебя нет. Ты не засветишься в Пророчестве и не дашь никому жизнь. Тебя забудут, как только умрут последние, кто знал тебя в лицо. Твоё имя останется только строчкой в книге Банды, а от некоторых не будет и строчки — их вырвали, страницы сжигали и окончательно бросали в забвение людей, которые оказались недостойны света звёзд.

Так, например, Ушан уже не помнил, когда жил. Его не помнил никто, и он даже не знал, есть ли у него внуки, правнуки — да и детей не было, по крайней мере тех, кого он знал. Всё, что он запомнил, это крики «Предатель, предатель, предатель!!!» и сумасшедший бег по строящемуся городу, месяцы выслеживания и, наконец, гибель Воина, выдавшего его Племени! А затем — шальная пуля колонизатора и встреча в темноте с Червехвостом — тем, кто проводил его в царство Теней.

— Трус! — отозвался Остролап, утирая стекающую кровь — Мог бы и быстрее двигаться, и тогда тебя бы точно не повалили!

Третий мужчина, а точнее, ещё почти юноша, только вскинул бровь, прекрати в натачивать клинок. Характер Остролапа был таким, что он практически был записан сюда с рождения. Взять только его неугомонную страсть к битвам и развязывание войны почти со всеми соседями! У каждого были свои преступления, но Остролап за свою жизнь натворил столько, что его подвигов хватило бы на три списка: убийство в бою без причины, нарушение мира на Совете, попытка подрыва власти… Последней каплей, по словам Громозвезда, стало его приставание к ученице Пестролапке — мало того, что девочка была младше его в три раза, она была ещё и ученицей целителя, что делало её неприкосновенной. Подоспевшая Синегривка быстро вылила на него ушат воды, а другие воины вместе с Пышноусом устроили ему головомойку, но тогда воин отделался лишь наказанием и выговором. А сейчас Синегривка сидела в палатке предводителя с именем Синей Звезды.

— Сказал человек, проводящий двадцать часов на турнике человеку, который в это время пытается найти хоть что-то съедобное! — простонал Ушан, поднимаясь. В Сумрачном Лесу, в ужасных подземных пещерах и коридорах не водилось даже летучих мышей, и приходилось есть всякую дрянь типо червей, гнилого мха и старых корешков, но в подземной реке иногда можно было найти куски гнилой еды, которые, очевидно, попадали туда сверху. Юморист Червехвост шутил, что они питаются тем, что выбрасывает Звёздное Племя, но этот его юмор не ценили большинство обитателей Сумрачного Леса, мысль о том, что они подбирают отбросы со стола тех, кто пирует там наверху, была просто отвратительна.

Вранокрыл закатил глаза и вновь начал полировать один из своих клинков, которые носил на запястьях вместо когтей. Единственный, попавший сюда за много десятилетий, Вранокрыл был целителем, но лечиться у него после многочисленных битв не хотел почти никто. В отличие от многих, которые угодили сюда за такие поступки как пренебрежение правилами, излишняя дерзость или неоправданная жестокость в бою, на нем висело страшное клеймо "детоубийца", именно Вранокрыл много лет назад настоял на том, чтобы Грозовые воины в грозовую ночь выгнали из Банды пустоголовую дуреху Кленовницу с тремя её детьми-полукровками. В результате двое из её отпрысков погибли, свалившись в реку, а что случилось с третьим, было никому не известно. Когда Вранокрыл уже готовился присоединиться к Звёздному Племени, его встретил взбешенный Громозвезд и без церемоний вышвырнул в Сумрачный Лес, подальше от той, кого за один день лишил детей, дома, а потом и жизни. В отличие от многих, к пребыванию здесь Вранокрыл относился не как к несправедливому наказанию, а как к обязанности, которую выполнял с гордо поднятыми глазами и сжав зубы. Сражался он редко, но все воины Сумрачного Леса предпочитали за исключением особой необходимости к нему не лезть - будучи целителем, Вранокрыл не умел прекрасно сражаться, но в еде, которая и так выглядела так, будто лежала в земле неделю, могла оказаться такая отрава, которая могла за минуту повалить слона, а о медицинской помощи и говорить было нечего.

- Прекратили бы вы драться каждый день, как только у вас находятся силы встать. - проворчал он, прикрепляя свои ножи к петлям на перчатках - Иначе рано или поздно вы перебьете друг друга.

Ушан в ответ на это только покачал головой, и причину объяснять не было необходимости - вечное заключение и так было худшим наказанием для Воина, но оно превращалось в настоящую пытку, если тебе было совсем нечего делать - ни патрулей, ни насточщей охоты, ни даже палаток, которые надо латать, а нормальных дров тут вообще не было, и изо всех дел, которыми могли занять себя воины, оставались только боевые приёмы. Именно им уделялась большая часть времени, и в итоге заключённые в Сумрачном Лесу оттачивали их до совершенства - а кто не мог отточить долго тут не задерживался.

- Эй, смотрите, что я нашёл! - раздался совсем рядом голос Соколятника, и все трое одновременно подняли головы, в Вранокрыл скрестил руки на груди. Все знали, на что надеялся каждый - хороший кусок мяса или любой другой еды, которую хотя бы можно будет разделить на четверых так, чтобы при этом опять не подраться, на этот раз из-за доли. Маленькие куски сразу съедают...

Сереброволосый воин вышел на поляну, в отличие от многих Соколятник никогда не пренебрегал нормами внешнего вида и даже в Сумрачном Лесу умудрялся регулярно приводить в порядок свои длинные волосы наподобие шлема и отстирывать до белизны одежду. Именно поэтому на переговоры с потенциальными учениками всегда отправляли Соколятника - он вызывал больше доверия.

Но на этот раз он принёс даже не кусок падали, он вёл за плечо другого человека, глаза несчастного были круглыми, как две монеты, а руки словно дрожали, казалось, что если его отпустить, он тут же упадёт. Ушан попятился, давая ему место и, сощурившись, рассматривая, а Остролап усмехнулся, подходя ближе.

- Чернопят... - протянул он, нарочно растягивая гласные, а Соколятник подтолкнул его на свет в спину. Редкие лучики просачивались через щели в потолке, и освещало только несколько пятен каждый - приходилось ориентироваться в полумраке.

- Ну что, приехали? - все тем же тоном спросил Остролап, пока Соколятник заходил ему за спину - в том, что он уже не сбежит, были уверены все.

- Меня... Он... Сначала я обеспечил ему договор со Звездоломом! С этим молокососом-кретином, который по какому-то недоразумению стал предводителем! - всхлипнул Чернопят, чуть ли не оседая на землю - Я больше года таскал мусор из контейнеров, питался обьедками, шпионил, прятался, а он... Два раза меня чуть не поймали, два раза! Да он всем обязан мне, если бы не я, то как бы он смог получить всю эту информацию?! Да хотя бы за это он должен был назначить меня глашатаем! И это не говоря о том, что мне причитается на самом деле! Звездолом... Юнец с девятью жизнями, вот он кто! Да он стал глашатаем только потому что его выбрал Клок Кометы! Сыночек, единственный сыночек, ещё и жалкий полукровка! Я положенные шесть лет пахал в учениках, а он стал воином в пятнадцать неполных, потому что он, видите ли, готов! Я патрулировал, добывал, сражался, я старше его в полтора раза, а теперь юнец занимает место, которое по праву МОЁ!!!

- Прорыдайся. - посоветовал Ушан, в то время как Чернопят осел на пол, обхватив руками колени и практически вопил, рыдая, как ребёнок - Потом легче станет. Все через это проходят. Первая фаза - неприятие, потом злость, потом успокоишься, а может, даже понравится. Смотри на это с позитивом - Звездолома ты больше не увидишь.

Вранокрыл кинул на него скептический взгляд, в то время как Остролап осматривал Чернопята с безумным огоньком в глазах, он явно ещё не успокоился с прошлой драки и теперь рассчитывал как можно скорее вцепиться в него и пырнуть ножом для отрастки.

- Ничего, Звездолом это ещё не конец, и похуже бывает... - кивнул несчастному недоглашатаю Соколятник, подходя к нему и поднимая на ноги - Например, Синегривка...

Лицо Остролапа исказилось из усмешки до презрения, сероволосый воин отвернулся, скрипя зубами, он до сих пор не забыл имя, выкрикнутое Солнцезвездом и сероволосую, почти синеволосую девушку, поднимающубся к нему на Железный Карниз.

- И Коготь тоже хорош! - проворчал он, стиснув зубы - Тоже мне, предатель нашёлся!

- Ты подожди, привыкнешь ещё. - кивнул Чернопяту сереброволосый воин, если не знать, что на руках у этого на первый взгляд милого человека было около восьми жизней, и это не считая тех, кого он убил в Сумрачном Лесу - Может, ещё понравится. Подучишься, сможешь выбрать себе ученика, а серийных убийц у нас не так много, больше нарушителей границ и отпетых драчунов. Вот только, один сидит! - усмехнулся он, показав на полублоки.

- И не ешь свежее мясо, если тебе его предлагают. - прямо предупредил Вранокрыл, вставая и подходя к беловолосому воителю.

- А почему? - не понял Чернопят, ему ещё предстояло узнать о разнообразии местной диеты.

- Потому что оно человеческое. - ответил Вранокрыл, глядя прямо в перекореженное ужасом лицо глашатая - Здесь трупы не хоронят, их едят, и сразу, поживешь здесь с месяц, сразу поймёшь. Вообще не ешь мяса, если не уверен, чье оно. Или просто игнорируй. Как некоторые. - просто посоветовал он, имён здесь не называли, так как если кто-то пропадал, сразу становилось ясно, почему и кто - убили в битве, а потом разделали его же противники.

- Может, продолжим, Соколятник? - предложил Ушан, доставая нож, раны уже меньше болели, он куда больше любил драться с весёлым сереброволосым воином, чем с Остролапом, которому доставляло удовольствие терзать его до глубоких ран.

- У нас тренировка. - объяснил не понимающему происходящего Чернопяту Вранокрыл, махнув рукой на полублоки - Пошли, посмотришь.

Соколятник с Ушаном заняли свои места друг напротив друга, обножили ножи и закружились, готовясь нанести друг другу первые удары, Остролап отошёл к стенке, а Вранокрыл и Чернопят сидели на том же месте, один с испугом, а другой с холодным интересом наблюдая схватку. Они продолжали свою бесконечную тренировку, которая будет длиться, пока они все не полягут в ней или пока не останется всего один. Они были заключены здесь навечно. Они все взяли себе билет в один конец. Но только один из них понимал это.

Сумрачный Лес: Без звезд

WolfsStar

В Грозовой Банде своим ходом идёт история Огнегрива, которому предстоит стать Огнём, что спасёт Банду.
А это история тех, кто остался за кадром.  История людей, которые не меньше достойны её рассказа. Почему в паспорте Ячмень на двадцать лет старше? Как вырасти и стать воином человеку, хромому от рождения? Почему Гусохвост ненавидит собственных предков? И самое главное, что случается с теми, от кого отвернулись Звезды?

Хантер Эрин «Коты-Воители»

Звездолом/Ржавница

Фиалка

Бич

Ячмень

Мокроус

Щербатая

Ушан

Соколятник

Чернозвезд

Остролап

Вранокрыл

Воители Города: The missing tales.

ru-voiteli-goroda-the-missing-tales-wolfsstar

Мокроус выбрался из подвала, где устроили королев и больных и обернулся к предводителю, плечи несчастного целителя дрожали, и без того щуплый Мокроус напоминал трепещущую на ветру тень.

- Неужели ничего нельзя сделать?

Звездолом обернулся к нему с отчаянием в глазах. Сколько он себя помнил, его приёмный братец хоть и никогда не лез в драку, просто не умел сдаваться и совал свой нос не в свое дело слишком часто, даже в палатку целителя!

- Нет. Все наши травы и лекарства погибли там. Не могу же я отпаивать её чаем из досочных стружек!

Юноша двадцати лет подавил желание застонать и вцепиться в волосы, на него смотрели ещё десять человек. Они даже не могли вылечить умирающих старейшин, что уж говорить о границах!

Это началось ещё со смерти Клока Кометы. Двадцать один год. Столько было самому молодому предводителю в истории Банды, когда Щербатая отвела его к Лунному Камню. Мама... Она знала, и чей он сын, и откуда, но молчала все это время, чтобы спасти его... Это многое объясняло, в том числе и то, почему отец запрещал ему видеться с ней!

А потом его убили. Просто взяли и убили. Не воины Ветра в пограничной стычке, не полиция, не сбила машина. Его просто убили. Его нашли распотрошенным на асфальте, без куртки и его знаменитого ожерелья из цепи, которая, по слухам, могла быть и серебряной, и он, глашатай, назначенный по родству, смотрел на тело родного отца, все ещё не осознавая, что он мёртв, а он теперь предводитель. Быстро же неизвестный мародер расчистил ему дорожку к власти!

А потом началось. Началось сразу, без предупреждений. Полицейские тоже видели все, и тоже не забыли. Весь квартал отцепили патрули. Все уличные лавки охранялись так, что стащить что-нибудь и унести ноги становилось настоящей удачей. Первый и последний рейд на магазин закончился тем, что Орех едва не погиб под пулей. Чёртова полиция!

Они не только выжили их из города. Они выжили их из лагеря. Он и не помнил, как посреди ночи к нему в палатку ворвался перепуганный насмерть Волкогрив и сообщил, что полицейские вычислили примерное место их дома, и над ними сейчас кружит вертолёт!

Он и не помнил, как тогда собирался, что хватал - кажется, на одной руке висел несчастный Моховик, а на другой - сумка, куда он покидал что попало. Он подгонял королев, старейшин, Щербатую... Мама хотела вынести все лекарства из своей палатки, но ровно в тот момент, когда они спорили об этом на площади, их осветил прожектор. Собирать что-либо было уже бесполезно, но может быть, веди он тогда себя потише, они бы успели унести хоть что-нибудь!

Единственным, что успели спасти из целительской палатки, были книги, которые Мокроус в буквальном смысле закрыл своей грудью.

"Или я их несу, или оставляйте меня!" - тогда заявил он, и ему никто не посмел возразить, несмотря на их вес. А теперь драгоценные реликвии Банды лежали в самом сухом уголке того болота, в которое они забились!

Искать новый лагерь и обустраивать его было безуспешно, пока полиция все ещё кружила над городом. Он решил переждать и отвёл Банду в самый развалившийся, почти трущобный район, где они устроились в двух подвалах, на том, что вынесли, и что нашли - стыдно сказать - на помойке! Попытки развести там костёр ничего не давали - дым заполнял помещение, а разводить его на улице было нельзя - его бы увидели издалека. Каждый раз, когда над головой что-то жужжало, все бросались в стороны, под первую попввшуюся крышу, под кусок фанеры, в подъезд, лишь бы их не увидели, и замирали от страха, когда действительно видели винт вертолёта. Жить как крысы, как бродяги, на улице, и в постоянном страхе - и он даже не мог придумать убедительную ложь, чтобы успокоить своих соплеменников!

"Мы больше не Банда Теней!"

- Звездолом? - внезапно пискнул пятилетний Бурка, оказавшись рядом - Дождевушка умрёт, да? Как Оленуха?

Сердце сдималось при виде этих огромных, доверчивых, детских глаз. Он уже видел смерть Оленухи, ещё там, в старом лагере - упрямая старейшина не желала есть свою долю и кормила дочь и сына. Она упала - просто упала у всех на глазах, и больше не поднялась, а детей вовремя не успели убрать оттуда. А за ней последовал Облако - весёлый молодой воин, он ещё утром смеялся, обещал потом пойти в пограничный патруль. Его просто застрелили. Застрелили на глазах у патрульных, у его семьи, как дичь, как животное, а потом даже не дали забрать его тело!

Неудивительно, что после его смерти несчастная Дождевушка, любившая его как родного, сразу сдала и потеряла последнюю надежду, даже не реагируя на попытки влить ей лекарство в горло!

- Нет, нет, конечно же нет! - зашептал он, подхватывая малыша на руки - Мы её вылечим! И наша Дождевушка ещё много лет будет рассказывать тебе сказки!

Если после этого из её сказок не останется всего одна - как Банда Теней прозябала в гнилом подвале, умирая с голоду!

Передав Бурку с рук на руки Саламандре, Звездолом невольно заглянул внутрь. Там, на старой раскладушке лежал ещё один её сын, малыш Пушок с самого начала родился слабее, чем его братья, и сейчас даже не поднял на него голову, он просто спал, так как это был для него единственный способ восстановить силы. Фигура поднялась с его постели и обернулась к нему, Щербатая почти не отходила от старейшин и королев, метаясь из подвала в подвал.

- Если так будет продолжаться, то он просто не проснётся! - провочала она, глядя на Саламандру - Нам нужна просто еда, наплевать на лекарства! Надо просто его несколько раз накормить!

Предводитель просто вздохнул. Чем? Воины Банды Теней уже не охотились - они побирались по помойкам! Патрули тратили целые дни, чтобы попытаться найти во всем этом мусор хоть что-то съедобное, так большая часть этой еды, и так обрезанной и прожаренной, все равно не годилась для детей и стариков! Валун внезапно собрал Вьюрка и Мышекрыла и предложил другое - стучаться в двери и просить хлеб. Звездолом и не помнил, что он тогда ему высказал, но в голые твёрдо отпечатлось одно.

"Лучше питаться с помойки, чем ползать на коленях перед теми, кто выжил нас из дома ради куска еды! "

Щербатая подошла к нему и положила руку на плечо. Мама! Ему даже нельзя, как в детстве, уткнуться носом в её плечо, пока она будет смазывать ему синяки и царапины щиплющей зелёнкой и, проплакавшись, рассказать - как свалился с трубы на стенке, как Куделинка и Олененок подкараулили его из-за угла и опять устроили ему трепку - просто так, ни за что, за то, что он - Ломака, жалкий подкидыш от бродяжки!

- Пойдём. - твёрдо сказала она, показав на дверь - Надо принести Вранохвостой с Хитроглазым хоть что-то.

Надо, вот только что они найдут на этих помойках, когда одна половина патруля вынуждена сторожить, пока вторая половина быстро роётся в этих завалах, чтобы полицейские не застали врасплох! Звездолом направился следом за матерью к выходу, но не смог, обернулся - и встретил детские, голубые глаза. Перышко все слышал. И про то, что он умрёт, если в ближайшие два дня нормально не поест.

" Ты не умрёшь, я обещаю! Пока я предводитель Банды Теней, ты не умрёшь, и никто не умрёт, я сделаю все, чтобы спасти свою Банду!"

Перышко и правда не умер. Умерла Дождевушка.

Просто не проснулась. Несчастная старейшина отказывалась от всего, даже от еды, и спала в углу подвала, чтобы не будить никого своим лающим кашлем. И в одну ужасную ночь кашель прекратился и больше не начался, когда Моуроус, расталкивая Лягушатника и Паленого, добрался до её тела, оно уже было холодным. А ему самому пришлось отрывать от неё рыдающего Волкогрива, который впился в тело матери и отчаянно отгонял от неё воинов, которые пытались подойти, чтобы проститься.

Дождевушку похоронили на пустыре, не там, где обычно закапывали воинов, а просто на задворках, так как найти другое место было невозможно. А следом стало ещё хуже.

Вертолёты перестали летать, и можно было искать новый лагерь. Его нашли Валун с Ржавницей, вернувшись из очередного патруля. Пограничными их уже назвать было нельзя - речь уже не заводили о границах.

Лагерь обустроили в длинном, узком дворе, там было достаточно домов, чтобы сделать все палатки, и даже кое-какая мебель, а на полное обустройство ушло три месяца. Хотя бы стало лучше. Стало лучше, если бы у них появилась хоть какая-то еда!

Когда воины жмутся в палатках друг к другу, делят хлебец на пятерых и дрожат от голода, можно ли это назвать жизнью воителей?! И первыми жертвами стали дети.

Маленький Болотничек умер от голода на глазах у своей матери, которая так и сидела над ним, пока его тело не закопали на рассвете. Она просто не могла покормить его своим молоком!

Молоко у матерей пропало, и те жалкие остатки продуктов, которые у них были, перемалывались в кашу, чтобы малыши хотя бы могли их есть.

Солнцецветик обнимала своих двойняшек и плакала, постоянно ожидая того, что Мятлик или Цветинка будут следующими. А Бурка, Гладыш, Пушок и Моховик с Полевиком и вовсе напоминали ходячие скелеты.

Звездолом открыл глаза, глядя на солнце. Все, что случилось за последний год, проносилось перед ним. Мороз. Кровь. Свет прожекторов. Огонь. Огонь по ним!

"Если Звёздная Банда сейчас и смотрит на нас, то ей наплевать на всю Банду Теней!"

- Звездолом, - раздался у него над ухом, совсем рядом, голос Кремнезуба - Можно я соберу патруль? Янтарница сказала, что видела лавку с мясом.

- Собирай. - коротко ответил он, вкус шашлыка давно забылся, как и вкус жизни без страха. Кремнезуб коротко кивнул и вывел Янтарницу, Мышекрыла и Ореха из лагеря.

Предводитель только посмотрел им вслед, а затем обернулся к новой палатке целительницы. Щербатая там.

- Опять, что ли? - переспросила старая целительница, увидев его - Я говорила, голодное оцепенение антибиотиками не вылечишь.

Хотелось просто подойти к ней, рухнуть на колени, вцепиться в её плечо, и рыдать, рыдать, пока она будет гладить его по плечу и шептать "все хорошо, все будет хорошо."

Но теперь он не имел права. Он просто не мог.

- Как ни странно, идёт на поправку! Я думала, что Зелёный Кашель его убьёт... - прошептала она, глядя на маленькую фигурку, спящую рядом на матрасе. Перышко... Зелёный Кашель уже убил Пташку в прошлом году. Это сейчас весна, а что будет, когда начнутся морозы?!

- Он крепче, чем кажется.

Слова матери словно успокаивали, словно давали надежду. Они все крепче, чем кажутся, крепче, чем кажутся, все, кто ещё жив! А они пока живы, хотя прошли огонь и медные трубы.

- Но если эта охота на нас не прекратится, то рано или поздно мы попросту передохнем от голода - ноги перестанем переставлять! А ведь все началось с того, что какие-то головорезы стреляли в полицейских ради забавы!

Значит, и отца убили просто ради забавы?!

- Ты справишься. - внезапно прошептала она, глаза матери оказались напротив его глаз, как когда он шёл в свой первый бой, ещё Ломколапом, в тринадцать лет - Ты уже провел нас через испытания, которые никому не выпадали до этого. Ты сильнее, чем все те, кто пытается нас перебить.

Плечи невольно расправлялись, желание обнять её, прижать к груди боролось с тем, что видели его собственные глаза - совсем рядом больной Глиноцап полулежал на койке. Были огонь и медные трубы. Настала очередь воды и холода.

Янтарница не вернулась из патруля. Они действительно нашли лоток с мясом, но ограбить его не удалось - вокруг оказалось слишком много полиции. Успев схватить в руки кусок, Янтарница отказалась его бросать, невзирая на то, что за ней погнались аж трое и, удирая от полиции, выбежала прямо на оживленную дорогу, поперёк движения, и никто не стал тормозить, Валун, Кремнезуб и Орех могли только наблюдать, как полицейские осматривают тело и увозят его с собой. Никто в тот день даже не притронулся к еде.

Моховик и Полевка были убиты.

Звездолом не знал, как можно было поднять руку на детей, детей, старшему из которых одиннадцать лет, но люди это сделали. Когда воины, сменяясь, сторожа и не отдыхая ни минуты, кроме сна, пытались найти хоть какую-то еду, никто почти не следил за детьми - на восьмерых было три королевы, и две из них предпочитали делать хоть что-то для Банды. Он даже не успел заметить, когда они нашли в заборе брешь и как умудрились её скрыть. Он узнал, только когда крепенький Моховик, всегда такой уверенный в себе и гордый, перевалился через неё в лагерь, а его маленький, худой бок был чуть ли не насквозь пронзен лезвием ножа. Он рассказал, что не знает, где Полевка - а кровь капала на брусчатку, на которой он лежал.

Выяснилось, что Моховик и Полевка - оруженосцы, в это время уже нет просто детей - подбирали на свалке отбросы. Они были слишком голодны, чтобы не просыпаться ночью от боли в животе, и слишком горды, чтобы просить увеличить их порции - их бы увеличили за счёт других. И они не нашли лучшего решения, чем выбираться из лагеря через брешь в заборе и бегать на свалку в паре километров, где они выцарапывали из отходов хоть что-то съедобное. Но на этот раз их поймала охрана. И вместо того, чтобы просто отругать их и отправить домой, эти твари начали гоняться за ними с оружием!

Моховик и Полевка потеряли друг друга сразу. Старшему удалось вырваться, перескочив через забор, но его полоснули по боку ножом, причём с явным намерением убить. Полевку он больше не видел. Звездолом немедленно собрал патруль, и они отправились на поиски ребёнка. И нашли. Малыш лежал на куче мусора за оградой свалки, истерзанный ножами, палками и плеткой так, что на нем не было живого места. Мертвый.

Моховик умер через два дня от заразы, попавшей в рану.

После этого вход в лагерь изнутри уже не охраняли, никто из детей даже не пытался выйти в город. Напоминая маленькие скелеты, они ходили по лагерю и уже ни во что не играли - любимым занятием стало слушать рассказы Солнцецветик, единственной женщины, кто ещё готов был рассказывать сказки, про то, как было хорошо, пока не пришли полицейские. Следующей стала Вранохвостая.

Пока не ударили морозы, они ещё справлялись. Если не находилось достаточно еды, можно было нарвать щавеля или ягод рябины. Оставались самые мелкие лавки. Но с приходом зимы все торговцы убрались с улиц, а растений почти не осталось.

Щербатая заламывала руки, толча солодку и таблетки угля, которые оставались их единственной едой, но все было бесполезно. Вранохвостая умерла от голода, дрожа и обнимая себя руками, она уже напоминала скелет. Воины Банды Теней прочесывали город, а когда становилось ясно, что сегодня им ничего не найти, ходили по лагерю, чтобы хоть как-то согреться. Не было слышно ни весёлых песен, ни сказок старейшин, ни рассказов оруженосцев о своих подвигах. И лишь Мокроус, не отступаясь от своего долга, денно и нощно заносил в книгу Банды каждое значимое событие.

"Хитроглазый, старейшина Банды Теней, умер от голода, поскольку отдавал свою долю другим старикам. Перед смертью осталось неисполненным его желание - увидеть Рождество..."

"Всё бы хорошо, только бы Рождество встретить." - постоянно говорил он, когда воины спрашивали, как себя чувствует старик. Он не встретил. Хитроглазый умер от голодного оцепенения за два дня до него.

Рождество встретили без песен.

Лагерь по старым традициям украсили еловыми ветками, завязали на ручках дверей красные ленты, но не было слышно ни обычных весёлых песен, ни сказок. Никто не плясал у костров, не дарили подарков. Воители сбились группами по пять-шесть человек, греясь у костров и деля между собой куски промерзлого хлеба.

А новый год не принёс с собой ничего, кроме новой смерти.

Жабоход не удержался на доске. Прекрасный мастер баланса, ему не было равных в беге по крышам и прыжкам по верхушкам столбов, но как можно сохранить равновесие, если твои ноги заплетаются от того, что ты не ел уже второй день?! Жабоход не удержал.

Он решился забраться к строителям, которые возводили в их квартале новый жилой дом, и даже смог добраться до продуктов, но уйти ему не удалось. Жабоход выбрал самый опасный путь, который наверняка задержал бы всех, кто гнался за ним - через стройплощадку, но при этом сам не смог на бегу устоять на длинной, узкой доске, переброшенной через яму с кольями. Орех и Царапан могли только смотреть, как гнилое дерево ломается под ногами, и как их соплеменник падает на острые прутья, как его стон стихает через несколько минут, и как к нему подходят преследователи. Рабочие стройки быстро нашли, что с ним делать - они выбросили его в мусоровоз.

А за ним последовала Остроцветик. Несчастную женщину нашли в переулке с перерезанным горлом, судя по всему, она из последних сил пыталась защитить себя от ножа. Но не смогла. Её тело они хотя бы забрали.

Царапан, Кремнезуб и Черняк бушевали больше, чем Щербатая, чем он сам, когда на своей спине тащил её домой. Они хотели найти убийцу своей матери - не смотря ни на что, и отговорить их от этого безумия было почти невозможно. Мокроус отпаивал их чаем на трёхдневной заварке, шепча, что лучшее, что они сделают для Остроцветик - сами останутся в живых. Черняк послушал первым - его ещё такой молодой наставник просто не мог пройти двадцати метров, чтобы не расксшляться! - а Кремнезуб успокоился сам - у него была Таволга и Барсучишка, прелестный малыш с тёмными вихрами в светлых волосах.

Но Царапан успокаиваться не стал. Не смог - это сделала полиция, поперёк дороги которой он угодил, от ярости потеряв всяческую осторожность. С трудом ему удалось убежать, петляя проулками, но один из полицейских все же пырнул его ножом. По лицу. И Звездолом сидел рядом с ним в лазарете, вполголоса тихо ругая, и держа за руку, пока Щербатая промывала его раны красной от крови тряпкой.

Он уже не спрашивал Звёздных Предков - за что?! Они ещё боролись. Они родились воителями. Теперь они сами за себя, и все, что даст им Звёздная Банда - слабое утешение для мёртвых. Которые ещё могли бы быть живы!

Юноша двадцати лет сидел на карнизе крыши и сверлил глазами родной город. Город, где он родился. Город, где он рос. Город, где один за другим умирали его соплеменники. Где они превратились в дичь.

Чтобы тем, кто сейчас жирует в полицейских участках испытать такой же страх, когда вас будут загонять, как волков, ещё более безжалостные убийцы!

Звездолом обернулся, он не мог не узнать этот голос - за последние месяцы каждый голос своих соплеменников стал для родным. Ржавница. Бродяга, ставшая воительницей.

Он тихо подвинулся с балки, освобождая место, и рыжеволосая девушка села рядом, глядя в ту же сторону, что и он. Нью-Йорк в пламени пожара рассвета. Словно в крови!

- Они словно хотят нас измучить, а не перестрелять. Иначе они бы давно это сделали. - внезапно ответила на его реплику девушка. Предводитель повернулся к ней.

- И при этом они уже убили троих наших воинов! Наши старейшины умирают от голода, а у королев нет молока! Мы потеряли наш лагерь...

Лагерь, где росли поколения воинов. Теперь он заброшен и открыт для полиции.

- Зато мы ещё живы. И мы можем ходить, охотиться и драться.

- Ты считаешь, что мы выживем только поэтому?

- Нет. Потому что мы - племя, и у нас есть то, чего нет у всех них. Семейные узы, дружба, братство и смелость. Воинский Закон. У нас есть, за что сражаться.

Звездолом обернулся к ней и встретил два темно-зелёных глаза, словно листья с деревьев, сверкающие, как угольки.

Глаза бродяги, которая стала воительницей.

- Я все ещё не понимаю, как ты держишься. - коротко признался он, переводя глаза на город - Даже Валун завёл себе подругу, а у тебя нет ни одного близкого человека здесь - тебе проще всего уйти. Бросить все, сдаться властям, признаться какой-нибудь пропавшей без вести. Забыть об этом кошмаре.

- Банда Теней - моя Банда. - коротко ответила девушка с волосами цвета пламени - И она - мой настоящий дом. И я знаю, что такое место, где по-настоящему плохо. Я никому не пожелаю жить там, где росла я. И поэтому я буду бороться за Воинский Закон. Он дал мне шанс быть воином.

Звездолом невольно переложил руку чуть ближе к её ладони, с небольшим шрамом на запястье. Она не сломалась. Девушка, родившаяся не в Банде, не сломалась, когда те, кто был воинами по крови, опустили руки. Когда он сам чуть не сдался. Когда их загнали в угол.

Которая показала ему свет.

Внезапно ему захотелось собственными руками скинуть Чернопята, сегодня опять пропажавшего половину дня и даже не огранизовавшего патрули, с места глашатая, и отдать его человеку, который готов был бороться до конца. Который готов был подставить ему плечо. Который готов был сражаться с ним на равных. Которого он хотел... Назвать своей правой рукой.

- Ты знаешь, какой сегодня день? - невольно спросил он, обернувшись к Ржавнице.

- Четырнадцатое февраля.

- Звездолом, - раздался совсем рядом знакомый голос, и предводитель Банды Теней обернулся, отойдя от постели Гладкого. Чернопят. Щербатая в другом конце комнаты неодобрительно зыркнула на него глазами - он даже не закрыл дверь!

Можно хотя бы не впускать холод к больному ребёнку?!

- Нам надо поговорить. Это тебе понравится. - без предисловий начал он, и юноша невольно дёрнулся. Лоток с мясом...

- Если там опять полно полиции, даже не думайте об этом!

Банда Теней: Голод.

В жизни Ячменя было лишь несколько событий, когда он мог сказать, что влез во что-то очень опасное. И первое он запомнил на всю жизнь.

Трон, стоящий посреди зала и молодой человек на нем, рядом девушка с огненно-рыжими волосами и крепкий черноволосый мужчина. А отец, подталкивая его в спину, представлял их четверых своим новым главарям.

- Вот, это мой младший сыночек, а это моя дочка и старшие детки...

Он и не помнил, как его звали, тогда, в пять лет. Помнил только то, что фамилия отца была Барлей, и что его звали Кен. И что именно он привёл их туда. В Кровавую Банду. Отец сбежал из дома в пятнадцать лет, быстро попал в плохую компанию, начал пить, гулять и в результате к двадцати годам остался без квартиры и с четырёмя детьми от разных женщин, которых ему просто приносили на руки и уходили. Возможно, у него были и ещё братья и сестры, но он об этом не знал. По крайней мере, отец не утопил их в реке и не оставил на пороге приюта сразу после их рождения, он как мог заботился о них, кормил дешёвым молоком на розлив и старался не оставлять одних дома, если не гулял где попало. Он был третьим в семье, и у него были старшие братья-близнецы и сестра. Маленькая сестрёнка, которая в отличие от него, запомнила свое имя - Вайолетт. А может быть, только у неё и было имя, потому что отец не делал на них документов, и никто вообще не знал, что у него есть дети. А затем его выгнали с последней подработки, а заодно - и их из дома. И он нашёл единственный способ выжить в огромном городе, даже если это означало - привести их в самое ужасное место.

Бич ничуть не смутился, узнав, что у него есть дети, а напротив, попросил на них посмотреть, и вот они уже стояли перед железным тройном, на котором почти что подросток, развалясь на одном из подлокотников, рассматривал их со всех сторон. Он встал с трона, подошёл к ним, зачем-то пригляделся к нему поближе, в шутку щёлкнул по лбу отдернувшегося брата. А затем коротко и просто сказал:

Тогда это означало, что их отведут в общую столовую, где накормят булочками с тёплым молоком, а затем уложат спать в яслях. И только потом Ячмень с ужасом понял, что их осматривали, проверяли, смогут ли они дорасти до взрослого возраста, и есть ли вообще причина их принимать. Если бы у них нашли хоть малейшее врождённое увечье, хотя бы какую-нибудь болезнь, их бы просто вышвырнули вон. Или убили, как убивали пленников при казнях, которые он видел множество раз, но тогда он не знал ничего этого и просто уснул на широкой, деревянной кровати, прижимая к себе сестрёнку.

Тогда детство кончилось. Началась взрослая жизнь. Только тогда он этого ещё не понимал. Их кормили в яслях, принося им еду, они бегали по лагерю, падая в ямы, сваливаясь с крыш гаражей и балок и царапаясь, и временами их все ещё навещал отец. Им дали новые имена, по традициям Кровавой Банды, и его сестрёнку назвали просто Фиалкой, его братья стали Льдом и Змеей, а ему дали имя Ячмень - по фамилии отца.

Прошлое забывалось, и оставалось только настоящее, где люди каждый день сражались за еду и оружие, где полиция осаждала их по нескольку дней, так что малышка Фиалка в страхе прижималась к нему, обнимая ручками и спрятавшись под одеяло, где не было места слабым, где их с десяти лет научили держать нож, а с двенадцати вручили пистолет.

В восемь лет Ячмень впервые увидел, как выбраковывают будущих бойцов. Звонок, сын Зацепки, свалился вниз со стены дома повредил ногу. В лазарете он провел пару недель, но даже через месяц все ещё хромал. Бич поговорил с лечившей его Бусинкой, посовещался о чем-то с Огненной, а затем как-то пришёл в лазарет и что-то сказал сидевшей с сыном Зацепке. На следующий день она вышла вместе с ним из лагеря и вернулась одна. И Звонка больше никто не видел. И только потом он узнал, что Бич дал ей две альтернативы - либо уходить с ним из Банды, либо избавиться от него, и Зацепка оставила Звонка на пороге ближайшего детского приюта.

Наверное, он погиб в какой-то перестрелке с полицейскими, попался у ним в руки или просто чем-то заболел, а врачи-самоучки в лазарете не смогли его вылечить. Ячмень не спрашивал. Они давно уже были сами за себя. Все воители Кровавой Банды были сами за себя. Всем было разрешено создавать семьи, дружить и растить детей, но общее негласное правило было одно - если кто-то из семьи оказывался предателем, получал серьёзную рану, которую невозможно было вылечить, не обращаясь в госпиталь, или сбегал, его требовалось оставить. Иногда ты мог выбирать - жизнь человека или преданность Банде, и в таком случае раненых просто относили на порог ближайшей больницы, звонили в дверь и оставляли одних. Никто не хотел покидать Банду - возможно, потому, что история Коряги, сдавшего полицейским их намерение ограбить оружейный магазин, всем очень хорошо запомнилась, как и его голова на подлокотнике трона Бича. Или потому, что своих всегда отбивали, даже если кто-то попадал в следственный изолятор. И никто не хотел рисковать местом в Банде из-за другого человека. Тех, кто становился обузой или с самого начала имел какое-то увечье, просто выбраковывали. Как Звонка.

Но зато у него была Фиалка.

Лёд и Змея быстро отделились от них. Они мечтали попасть в гвардию, в элиту, члены которой носили больше пяти украшений, на счету у которых было больше пяти убийств. Сначала они дрались друг с другом, а потом объединились, чтобы быстрее убить пять человек. А Ячмень никогда не понимал, как можно мечтать об убийстве кого-то.

Он изо всех сил старался, чтобы его не взяли в патруль, где ему пришлось бы убивать. Он прятался, притворялся больным и брал лишнее дежурство на кухне. Но зато он штопал и стирал одежду, ходил в патрули за продуктами, мыл полы, чуть ли не по нескольку этажей в день, дежурил в лазарете, часами стоял на кухне, чтобы начистить картошку или сварить суп на сто человек. Он делал все, чтобы не быть обузой. Потому что иначе Фиалка осталась бы совсем одна.

Она была совершенно другой, не такой, как большинство Кровавых воинов. Она не умела метать нож и совсем плохо стреляла из пистолета. Она боялась патрулей и полицейских. Она хотела просто жить, радуясь жизни, а не убивать других, чтобы банально получить кусок хлеба на ужин. И она была совершенно не похожа на крепких, поджарых, ловких Кровавых воинов, длинные волосы до середины спины были у неё такого нежно-рыжего цвета, что казалось, что это тёплые лучики солнца, а её прекрасные зелёные глаза сразу покоряли всех - пока они не узнавали, что у неё на счету нет ни одного убийства. Но разве нельзя было полюбить Фиалку за её доброту и ласку, за её тёплые слова, которыми она его успокаивала, когда он рассказывал ей об очередных патрулях, за её добрый характер, за её объятия, которыми она награждала его каждый раз, когда встречала его из патрулей?! Бич не ценил её ни капли. Вообще, и если какое-то время он пытался отдать её в обучение к лекарям, то вскоре понял, что это бесполезно. Фиалка боялась самого вида крови. И больше всего на свете Ячмень боялся однажды увидеть на пороге их общей, маленькой, на двоих, палатки Бича и получить приказ.

Он бы не смог. Он бы не смог отвести её к порогу ближайшей больницы, как Звонка. Он был готов упасть на колени, целовать Бичу и его Визирю ботинки и умолять, чтобы они разрешили Фиалке остаться, сказать, что будет ещё больше работать, лишь бы они не выгоняли её! И он работал и за себя, и за Фиалку, он ночами сидел на кухне, чистя эту несчастную картошку, пока не падал перед тазами на пол, он резал себе пальцы ножом, когда засыпал, падал и снова просыпался, но зато утром представлял пришедшему на проверку Костяку два полных таза начищенной картошки. И получал в награду сухое "хорошо" и право подняться наверх, к Фиалке, обнять её и рухнуть на матрас, чтобы уснуть на пару часов, а затем встать и отправиться в ещё один патруль. Пока он работал за двоих, Фиалка могла остаться.

И он готовил, мыл, таскал ящики, чинил забор и мебель, перезаряжал оружие, стоял в дозорах и делал уборку, получая за это очередное "хорошо", и ловя на себе косые взгляды Костяка и гвардии, и как можно меньше попадался на глаза Бичу и Огненной. Они боялись изгнания, они боялись своих же соплеменников, а он сам падал с ног от усталости чуть ли не каждый день! Но пока они были вместе.

- Ячмень! Пойдёшь в патруль на продуктовый магазин?

Его окликнула Калинка, одна из гвардейцев, и юноша двадцати лет оторвал голову от штопки и обернулся к ней. Вопрос был риторический, и его можно было не повторять, если бы он сейчас ослушался члена гвардии, то завтра ему при всех досталась бы пара пощёчин от Костяка. А значит, он будет доштопывать это сегодня вечером, в темноте, при свете огарка свечи.

Отложив куртку на полку вместе с иголкой и ниткой, Ячмень встал со стула и подошёл к Калинке, рядом с которой уже стояли Вилли и Коготь, молодой Холли, но уже имевший более пяти украшений, махнул ему рукой, но отвечать гвардейцу совершенно не хотелось, хотелось спать - вчера он опять сортировал на кухне продукты до семи утра. Оба члена гвардии отдали честь стоящему на посту Выстрелу, и боец открыл ворота, выпуская их наружу. А затем они снова, точно так же, как и пять раз на этой неделе, направились вниз по улице, к более-менее приличным домам, которые ещё оставались в этом районе.

Кровавая Банда не просто захватила эту часть города, она окончательно превратила её в самый неблагополучный район города. Они убивали по человеку в неделю, они регулярно устраивали стычки с полицейскими, и все кто мог съехать, давно съехали, и оставались только те, кому было некуда бежать. Или же те, кому было банально все равно, кто живёт с ним по соседству - убийцы или получившее высшее образование работники вузов и университетов. Алкоголикам и наркоманам все равно, с кем ругаться по пьянке. Но даже они не заслуживали смерти.

- Вот он. - прервала его размышления Калинка, показывая на продуктовый магазин - Завоз был вчера, а он открыт. Наша задача - унести отсюда весь хлеб, нам сегодня сухари сушить. Итак, план такой: разбиваем витрину, загоняем продавца в угол, деньги из кассы делим, а хлеб в мешки, и домой!

- Чур мешок тащу не я! - проворчал Холли, и черноволосый юноша молча кивнул. Все и так знали, кто будет тащить мешок. Ячмень.

Его братья, Лед и Змея, действительно смогли подняться в иерархии. Они добились, чтобы убитых вместе людей им считали по убийству каждому и ходили с серёжками, колье и декоративными цепями, прицепленными к джинсам. Четыре человека. Четыре жертвы - трое мужчин и одна женщина, и всего одно убийство до получения мест в гвардии. А разговаривать с ними было почти бесполезно.

И если Лёд его просто гонял, то Змея прямо заявил, что не станет тратить время на прислугу, который ничего, кроме чистки картошки и мытья полов не умеет, и даже как-то швырнулся в него миской с кашей. Костяк мог бы его остановить, но этого не сделал. Зато это видела Огненная, и об этом явно узнал Бич, а значит, это не спустили бы ему с рук, или, что ещё хуже, припомнили бы ему. Но Ячмень не мог кинуться в брата миской в ответ. Во-первых, он все равно не смог бы выиграть эту битву, а во-вторых, он все ещё помнил детское лицо брата и голубые глаза, когда они вчетвером играли в пятнашки в лагерном дворе...

- Камень кидаешь ты. - в который раз прервала его размышления Калинка, вручив Холли небольшой кусок кирпича - Ты метче, чем я.

Темноволосый гвардеец размахнулся, что было силы швырнул его, и булыжник, пролётев десять метров по воздуху, врезался в стекло витрины, оно с треском раскололось, и тотчас они впятером сорвались с места.

Ячмень и не помнил, как перелетел через улицу, как перескочил через обломки стекла внутрь витрины, как оглядывался вокруг. Потом услышал визг продавца, выстрел из револьвера, которым его прикончила Калинка, он и не помнил, как слез с пандуса и встал на пол, ещё не зная, что совсем скоро все изменится, и как отчаянно завопила сигнализация, которую успели включить.

Только тогда он осознал, что у них с собой всего два револьвера, что они не на охотничьем складе, а в продуктовом магазине, он словно во сне видел, как Холли и Вилли запихивают в мешки хлеб, а затем раздался ещё один вой - свист полицейской сирены. Он не помнил, как кричала Калинка, что она им приказывала, тогда он осознал лишь одно.

Если его поймают, следующей, кто попадает в полицейский участок, будет Фиалка.

Схватив первую булку, которая попалась ему под руку, Ячмень выскочил из магазина и бросился улепетывать вниз по улице, игнорируя и вой полицейской сирены, он несся вперёд, ничего не разбирая, кроме того, что он держит в руках хлеб, и что он куда-то бежит. Он пронёсся метров сто, а может, и километр, он даже не знал, гонятся за ним, или нет, он несся, не зная, куда бежать, и единственное, что он понял, был удар в левый бок, а затем резкая боль, пронзившая левую ногу, и только тогда он осознал, что его сбила машина.

- Молодой человек! Молодой человек!!!

Если он остановится, то его схватят.

Наступать на ногу было просто невозможно, и Ячмень, прыгая на одной ноге, рванулся вперёд, обогнув водителя, выскочил на тротуар, и бросился удирать - в переулок, подальше, подальше, подальше, подальше! Он не мог рухнуть где попало, его не должны были найти, нет, его должны найти...

Он и забыл, как его соплеменники должны его найти, и почему. Впереди показался зелёный забор, и Ячмень, рванувшись к нему, из последних сил перевалился к нему, а затем рухнул - на землю, около какого-то крыльца, бросив на землю булку, нога горела огнём, а в голове гудело от усталости и страха. Не засыпать, не засыпать, не засыпать, не засыпать....

- Эй! Эй, парень! Можешь вставать, я уже давно твою щиколотку обработал, перелома берцовых костей у тебя нет. Парень? Может, тебе воды принести?

Он явно был не в лазарете Кровавой Банды. И он был не в своей палатке. Он лежал на диване цвета тёплого солнца, у него под головой была подушка, его кто-то укрыл пледом, а совсем рядом на столе лежали бинты и какие-то лекарства. Ячмень поднял голову и увидел улыбающееся лицо полного, зеленоглазого человека, который смотрел на него, стоя перед диваном в халате и домашних штанах.

- Ну, как ты, пить хочешь? Ты не волнуйся, у тебя ничего серьёзного, просто пара трещин, но кровищи было - уйма, пришлось несколько сосудов зашивать.

Ячмень попытался сесть, но тотчас голову пронзила боль, и он снова лёг на диван. Перед ним был мужчина примерно его возраста, достаточно упитанный, но весёлый, с улыбкой на лице, и кажется, он совершенно не собирался причинять ему вреда.

Если он уже не позвонил в соответствующие службы.

- Где-е поли-и-тси-я-я-я? - прохрипел он, снова пытаясь подняться, он не мог позволить себя поймать, ему надо было сбежать!

- Какая полиция? Друг, да тебе даже скорую вызывать было не надо! Говорю же - по сравнению с другими моими клиентами травма пустяковая, походишь в артезе пару недель, и все пройдёт! - улыбнулся молодой человек, протягивая ему стакан воды - На вот, выпей! Я, кстати, Кен, если ты меня только по фамилии знаешь. Не волнуйся, домой пока можешь не уходить.

Не уходить... Домой?! А как же Фиалка, а как же Кровавая Банда?! Либо его уже ищут, либо они решили, что он погиб, и Фиалка... Как там его сестра?!!

- Мне надо домой! - прохрипел он, попытавшись соскочить с дивана, невзирая на головную боль - Там моя сестра, она совершенно одна! Я не могу её оставить!

- Тогда позвони, пусть она тебя заберёт... Кстати, у тебя одежда просто в ужасном состоянии, я не знаю, сколько раз её штопали!

Он привык к тому, что то, в чем он ходил, называли либо одеждой рокера, либо драньем, многие люди, заметив его, сразу переходили на другую сторону улицы. Но этот... Впустил его в свой дом, уложил на своём диване, а его нога... Была перевязана несколькими слоями бинтов, а тронув её, Ячмень с удивлением почувствовал, что почти не чувствует боли!

- Ну вот, видишь, я же говорил - ничего серьёзного, это говорит тебе лучший частный хирург в районе!

Он нечаянно попал прямо во двор к врачу, который решил, что он пришёл к нему с визитом. А ему абсолютно нечем платить, даже свою долю денег из кассы он не забрал. А значит, он влип ещё хуже, чем тогда, в магазине. Сейчас начнётся скандал, а потом...

- Можно я останусь на ночь? Можно я заплачу утром?!

Надо сбежать ночью и вернуться к Фиалке!

- Ну ладно, если ты так хочешь, у меня и комната для гостей есть... Но ты же хотел домой! Если нет телефона, я тебе дам.

У него в руках оказался маленький гаджет, который ему дал Кен, все так же улыбаясь, только теперь уже с каким-то недоумением. Фиалка... Ни у кого в Кровавой Банде не было телефонов.

На маленькие кнопки упала первая слеза.

- Эй... Ты чего? Если я тебя обидел, то извини.

Ячмень и не заметил, как заплакал. Он давно разучился плакать, так как ему надо было успокаивать сестрёнку, а потом ему быстро и кратко объяснили, что в Кровавой Банде не плачут. Но сейчас он плакал. Он плакал второй раз на своей памяти. Первый был, когда он увидел, как Огненная пристрелила у него на глазах умирающего полицейского. И тогда ему было семь лет.

- Ну, что ты... Давай я ещё воды принесу, вытри глазки, успокойся. Как тебя зовут, милый?

- Ячмень? Ну и имя - Ячмень...

- У нас всех так называют. В Кровавой Банде.

Кен прикрыл рот рукой. Но не ушёл, не забрал телефон, а просто сел рядом на диван. На его плечо опустилась тёплая рука.

Обысно он обнимал Фиалку. В первый раз обнимали его.

Воители Города: The missing tales.

Содержание

Сумрачный Лес: Без звезд

Банда Теней: Голод.

Ячмень: Кровавая Банда.

Комментарии (0)