Ноги немели от стужи, унося меня, прочь от торжества, лицемерных улыбок и звона бокалов. Неудобные лодочки не спасали от январского снега, а платье, точно красная роза на морозе - замерзало и цеплялось за мелкие сучки деревьев, что так и норовили отставить след на покрасневшем от холода лице. А темнота ночи заглатывала целиком, заметая следы, путая их. Заунывные песни ветра пугали, принося с собой мысли вернуться назад, в тёплый бальный зал, где потрескивали паленья в большом камине и в такт смычкам скрипачей.

Одинокая луна прорывалась сквозь навес густых еловых ветвей, очерчивая неизвестный путь. И я следую за ней, как когда-то за мечтой вырваться из этого места. Прерывистые рыдания оседают на холодных кронах, скатываясь льдинками и разбиваясь на кристаллы снега. И мне бы умыться в них, содрать с лица эти мерзкие взгляды, но я лишь убегаю все дальше и дальше...

Пока лёгкие не отказываются принимать студёный воздух, а промёрзшее тело, в красном шелке и вязаной накидке, падает навзничь на белое полотно, озаренное ночным солнцем. Пальцы скребут по льду, оставляя красные полосы, в голове стучит кровь отбойным молотком одним единственным, вопросом: «Почему? Почему? Почему? Почему?»

И так хочется вдруг спать. Просто закрыть глаза, закрыться в пушистые снежинки. Но хруст снега вдалеке и собачий лай заставляют вскинуть голову, и уставиться в сторону чёрной мглы. Погоня. За мной. Они уже взяли след.

- Надо бежать... - шепчу в бреду, пытаясь встать на трясущиеся ноги.

Но это так же глупо, как пытаться пустить бумажный самолётик против ветра. Снова бросаю взгляд на лес, где мелькает свет керосиновых фонарей, словно светлячки, слетающиеся к огню. Они уже близко. Ступают по моим следам, вдыхают мой запах. Мой страх.

- Ну же, - обессилено бью по икрам, совсем не чувствуя своего же прикосновения, - нужно бежать, - как мантру повторяю я.

За деревьями мелькнул человеческий силуэт. За ним ещё один и еще, превращаясь в бесформенное пятно, что темнее ночной мглы.

- Помогите, - резким движением оборачиваюсь в другую часть леса и давлюсь собственными словами.

Из самой глубины, два янтаря не спеша приближаются, заставляя застыть в ужасе. Осинник под его шагами ломается с громким треском, словно гора человеческих костей. Тяжёлое, горячее дыхание клубится паром у раскрытой пасти с зубами острыми, будто кинжалы.

Он был страшной историей на ночь для непослушных детей, причиной не ходить в запретную часть леса, сделкой из глубины веков и её клятвой.

Тяжёлыми шагами он покидал свою часть леса, неся на плечах, как мантию её темноту. Когти оставляли глубокие рвы в снегу.

- Хозяин леса, - хриплый писк вырывается из моей груди.

За спиной раздаётся выстрел, запахло порохом. Собаки, скуля, бросились назад, а люди беспорядочно палили в огромное, ростом со старую секвойю тело. Деревья расступались перед ним, его тень, облаком погружало округу в кромешную тьму. Глухое клокотанье где-то под грубой шерстью раздавалось эхом, цепляясь за каждую иголочку деревьев, играя на струнах моего ужаса.

Но я не понимала, чего боюсь больше: быть растерзанной зверем или поймана людьми. И пока я боролась с реальностью и забвеньем - голоса стихли. А обжигающее дыхание заставляло снег подомной таять, и из-за этого намокший шёлк казался бардовой кровью на белоснежной простыне.

- Помогите, - склонила я голову, касаясь лбом колючей, жёсткой шерсти, что непременно оставит следы. Движение когтей сковало мои мышцы, и я обессилено рухнула обратно на землю. Глаза медленно закрывались и, все что мне оставалось это наблюдать, как звериная пасть клацает у моего лица и ощущать теплое дыхание на мертвенно холодной щеке. Меня затягивало в пропасть и я, сделав глубокий вдох, канула в нее, услышав тихое, клокочущее «Помогу…».

Часть 1. Погоня

FeAnna

- Надо бежать... - шепчу в бреду, пытаясь встать на трясущиеся ноги. 
Но это так же глупо, как пытаться пустить бумажный самолётик против ветра.

Stray Kids

Бан Чан/ОЖП

Пахло травами, кажется мятой, горькой полынью и еще множество запахов, которые я не могла различить.  Горло саднило, словно в него вбили гвозди, а грудь жгло. Пытаюсь поднять руки и скинуть с себя плед, но те будто налиты свинцом, отказывались подниматься и на миллиметр.  Голова ватная, по лбу стекает пот, а кровь бежит по венам с такой скоростью, что кажется, она просто хочет найти выход наружу.

- Плохо, - сиплю тихо, едва различимо, пытаясь сфокусировать взгляд хоть на чем-нибудь.

- Не вставай, - широкая ладонь, слегка шершавая ложиться на лоб, с небольшим усилием надавливая, прекращая мои попытки приподнять голову. – У тебя лихорадка, - вкрадчивый, спокойный, мелодичный, но с ощутимой сталью голос. Мне не знакомый.

- Где я? – хочу еще его услышать. Но неизвестный молчит, не убирая ладони, второй рукой поправляет плед, подтягивая его почти до подбородка. – Я умираю?

Трескучий смешок донесся справа от меня. Я невольно двинулась в его сторону, но та же ладонь остановила меня.

- Ты сильно простудилась, бегая по зимнему лесу в одном платье и туфельках, - распахиваю глаза, перед которыми бегут картинки прошлой ночи, - но страшное позади, ты сильная девочка, - чёрные пятна пляшут, закрывая собой сюжет моего побега, всплывающего в больной голове.

- Вы нашли меня в лесу одну? – все же поворачиваюсь в сторону собеседника, который уже успел подойти к небольшому столу. Не торопясь отвечать на вопрос, мужчина в бежевой ситцевой рубахе, тёмных широких штанах, подвязанных на бедрах туго плетеным жгутом, выжимал тряпку в небольшом тазу.

- Да, одну, - приглушенно донесся его бархатный баритон. – Тебе нужно еще поспать, - вытерев руки о ткань штанов, он засучил рукава.

- Зачем? – всматриваюсь в его размытый силуэт, крепкая спина напряжена, движения сдержанные, словно боится ими выдать какой-то свой секрет. Темно-каштановые волосы, что вились ближе к макушки, были в беспорядке и торчали как колючки. На предплечьях были видны шрамы. Их было много. И я невольно потянулась к нему рукой, но та тут же безвольно упала обратно на перину. Это было невыносимо больно, получать их.

- Я дал выпить тебе настой из трав, поэтому, если ты хорошо выспишься, тебе….

- Нет, - приподнимаясь на дрожащих локтях, чувствую прохладу оголенной спиной, - зачем вы это делаете? – плед съехал на середину груди, держась на добром слове. Меня не смущало, что я абсолютно обнажена перед незнакомым мужчиной. Я хотела знать лишь одно.

- Потому что ты попросила меня, - неуверенно оглянувшись, он прикрыл глаза, - тогда, - блеск звериной пасти в свете луны встает перед глазами и клокочущее, надрывное, почти рычащее «помогу».

- Неужели..., - хмурюсь, чувствуя подступающий к горлу кашель, сгибаясь в три погибели. Теплая рука ложится на спину, невесомо похлопывая. Задыхаюсь в приступе, заливаясь слезами от собственного рокота.

- Выпей, - аккуратно убирая мои руки ото рта, он протягивает глиняную кружку, наполненную травяным настоем. – Тебе полегчает, - и я вижу его глаза. Тёмно-карие, почти чёрные, напоминающие на мглу ночного леса. В них отражаюсь я. С растрепанными белоснежными волосами, голыми плечами, с гримасой боли и слезами, застывшими в уголках глаз. И только сейчас я замечаю шрам, что проходит от правой брови вниз, почти до уголка  его стиснутых губ. Смуглое безбородое лицо, выражало беспокойство. Внимательный взгляд цеплялся за каждое движение, пытаясь предугадать последующие.

- Аккуратно, горячее, - мотаю головой, чувствуя очередной подступающий приступ. На что мужчина лишь хмурится. – Давай, - слегка надавив на заднюю сторону шеи, он запрокидывает мою голову. Но я лишь заливаюсь кашлем. Пугаюсь его настойчивости, упираясь руками в крепкую грудь.

- Не.. не надо, - пытаюсь выговорить, но он хватает меня за запястье, делая глоток из кружки. Не успеваю опомниться, как его слегка пухлые, горячие от напитка губы касаются моих, сухих, приоткрытых. По горлу побежал горький настой, прекращающий безудержный кашель. Распахнув глаза, попадаю в плен бурлящего штормового океана, жгучего, проницательного. Сдвинув густые брови к переносице, он дернул меня за руку, когда я попыталась ее высвободить.

- Вот и все, - выдыхает он мне в губы, - а теперь поспи, - вытерев тыльной стороной ладони свой рот, он тряхнул головой.

- Что за…, - чувствую жар на лице, как багровеют уши. Мужчина с неподдельным любопытством разглядывает мое лицо, от чего вся ситуация становится все более смущающей.

- Ты не хотела сама, - пожал он плечами, ставя кружку на стол. Падаю обратно в постель, накрываясь пледом с головой.

- Слишком настойчиво, - бубню себе под нос, сжимая в руке краешек ворсистой ткани.

- Иначе ты не поправишься, - какой же чуткий у него слух, хотя не удивительно.

- Ты ведь хозяин леса, да? – вздрагиваю от своего же вопроса. За пределами моего кокона все стихает, но я не двигаюсь. – Почему не убил меня?

- Я не убиваю людей, - вскакиваю резко, игнорирую головокружение.

- Значит я права, ты хозяин леса! – укутываюсь в плед, морщась от колющего ворса. Мужчина молчит, блуждая по мне усталым взглядом. В недоумении опускаюсь обратно на белоснежную простыню.

- Я не убиваю людей, - с нажимом на последнее слово повторяет он. – Они сами так решили, - огонек в керосиновой лампе дрогнул и я вместе с ним.

- О чём ты? – привстаю на ноги, покачнувшись. Голые ступни холодит каменный пол. Делаю шаг вперед.

- Людей убивает их гордыня и самоуверенность, - с еле слышным рыком произносит он. Замираю, задержав дыхание. На что хозяин леса хмурится, прикрывая глаза рукой. И почему-то, мне показалось, он разочарованно выдохнул. – Они думают, что могут подчинить лес себе, - не поднимая взгляд, продолжает он. – Но, кажется, они забыли, что лес был всему началом, - два янтарных камня сверкнули в огне, совсем близко. – И вашим началом тоже, - дышу через раз, ощущая тяжесть горячего дыхания напротив.

Пытаюсь отогнать страх и ужас, прикованная неведанной силой к месту. – Но почему ты…, - прикусывая губу, он замолкает, не договорив, а его раскрытая ладонь застывает на полпути к моей щеке.

Наконец делаю вдох, ощущая запах ели и мяты, едва уловимый цитрус.

- Я… - с придыханием наблюдаю, как его цвет его глаз меняется на прежний, а заостренные черты лица смягчаются.

- Тебя он не забрал, - тяжелая ладонь ложится на мою щеку, нежно, словно крыло бабочки коснулось его.

- Это сделал ты… - льну к источнику тепла, прикрывая глаза, а губы подрагиваются в легкой улыбке. Что это за чувство? Почему? Эти и другие похожие вопросы витали в маленькой комнате, окутывая нас обоих. Какая-то невиданная сила не позволяла сделать шаг назад. Бежать прочь, к людям, к дому. А дом ли это был?

- Они придут за тобой, - отпрянув как от раскаленного метала, хозяин леса сжал ладонь в кулак. – Я выведу тебя к ним, и ты будешь в безопасности, - быстрым шагом он направился к выходу, что прикрывался тяжёлой тканью.

- Буду в безопасности…? – ощущаю пустоту, холод, подбирающийся к горлу ком ужаса.

Сбрасываю с себя плед, озираясь по сторонам. Платье висит на ветви дерева, коими была укутано все помещение. Накидываю его на себя. Тяжело дыша, борясь с приступами паники и тошноты. Бежать. Нужно бежать. Еще дальше.

Вцепившись с грубую ткань, замираю. Разбитое зеркало на стене смотрит на меня странным отражением. Запуганный зверь. Ласка, что смотрит в глаза своей погибели. В глаза страшного хищника.

- Бежать, - сползаю по стене на пол. – Нужно бежать, - зажимаю рот ладонями, подавляя рыдания.

А за стеной бушует вьюга, ломая сухие ветки, заметая чужие следы.

Часть 2. Он

Талая вода капала в чугунную чашку у входа в комнату, становясь приятной мелодией в заунывной песни ветра где-то за пределами этой реальности. Пытаюсь поймать ритм капель, отстукивая его пальцем по деревянной столешнице. Безучастный взгляд изучал стену с разбитым зеркалом, где множественные отражения повторяли все мои движения, парадируя. А на позолоченной раме, за ее каймой каллиграфическим подчерком было написано лишь одно слово «Кристофер». Повторяю это имя сотни, тысячи раз, пробуя на вкус, смакуя. Мне неизвестно где я, сколько прошло дней, что будет дальше, кто спас меня на самом деле и спасли ли. Но лишь от одного имени разгорается тлеющий огонек надежды.

- Почему не спишь? – снимая фарфоровую маску с замершего лица, парень подходит к печке, поднося расцарапанные руки. Бросаю взгляд на изделие из хрупкого материала, напоминающую ту, что делали для детей на маскарад. Три красные полоски расползлись по обеим сторонам волчьей морды, сплетаюсь на лбу в причудливый рисунок, похожий на цветок.

- Вой не дает уснуть, — напрягшись, парень понурил голову, виновато косясь на меня. Как всегда, воспринял на свой счет. Но я говорила о вое ветра за стеной.

- Они уже приближаются к моей части леса, — слова, как нож по горлу, режут больно и глубоко, оставляя следы. – Я нашел в соседнем городе теплой одежды для тебя, — выуживая из-за занавеса у входа большой мешок, он подходит ко мне, поджавшей ноги на его большом кресле и завернувшейся в плед.

- Спасибо, — тихо шепчу, ловя теряющиеся нотки морозного воздуха в его движениях и хвои. – Я приготовила чай, — киваю на стол, забавляясь смущенному кивку в ответ.

- Не стоило... - не обращая на его слова внимания, не торопясь встаю с места, принимая его руку в качестве опоры.

- Ты совсем замерз, — чувствую холод пальцев свой ладонью, — обязательно выпей хотя бы чашечку, — чувствую его присутствие за спиной, пока наливаю горячий напиток в кружку, представляю, как он с интересом наблюдает за моими действиями. За эту пару дней я поняла, как по-детски может вести себя этот человек и как тяжела его ноша. Человек... Кружка выскальзывает из моих рук, ловко пойманная им.

- Не обожглась? – ставя ее на стол, осматривает тыльную сторону ладони, перегнувшись через мое плечо.

Словно под гипнозом, не спеша перехватываю его большую, крепкую ладонь, изувеченную шрамами. Осторожно, боясь спугнуть, но в то же время уверенно подношу ее к губам, оставляя поцелуй, на небольшом ожоге. В голове штиль, в тот момент, когда его вторая ладонь оглаживает мой локоть, а спины касается его тёплая, спокойно вздымающаяся грудь. Поцелуй на плече кажется чем-то правильным и настолько обыденным, заставляя улыбнуться нежности истерзанных рук. Молчание трепетное, комфортное и нужное. А его губы касаются виска, кончика уха, задней стороны шеи, теплая жилистая рука обвивает талию, чуть приподнимая над полом. И дыхание глубокое, громкое.

- Ты пахнешь ромашковым полем в зной, — хрипло шепчет в район моей шеи. Млею от тепла, окутавшего меня после его слов. Чувство странное, доселе мне не знакомое.

- Зверем? – напрягаются его мышцы, сжимая меня крепче, боясь, что оттолкну.

- Нет..., — осторожно провожу кончиками пальцев по каждому шраму на предплечье, по костяшкам рук, ведя вверх по плечу, — мятой, еловой смолой, цитрусом... - ощущаю, как он задержал дыхание, замер. Не могу сдержать тихий смех, на что он аккуратно поворачивает мою голову, чтобы взглянуть в лицо.

- Ты смеёшься? - с интересом наблюдая за мной, все приближается, обдавая щеки, горячим дыханием.

- Ты удивительный, — касаюсь его щеки, слегка грубой от сурового мороза. – Ты само тепло... - и я тону в растопленном янтаре в глазах напротив, что смотрят в испуганной надежде, ослепляющей и манящей. Пухлые губы были на вкус не такими горькими, как в прошлый раз, они были горячими от бушующей крови внутри и сухими от поцелуев холода. Сминаю его уста в робком поцелуе, прикрывая глаза, плавая в запахе свежей ели, сорванного листа мяты, выжатого лимона. Пол под ногами уплывает снова, когда он прижимает к своей груди аккуратно, трепетно, проводя по спине тыльной стороной ладони ласкающе, дразня. Мы падаем на кресло позади него, отчего я прикрываю рот в немом вскрике, а он забирает его себе, смакуя свои языком. Рвано выдыхаю, чувствуя жар его ладони на оголившемся плече.

- Кто же ты... - в отчаянии шепчет он, оперевшись лбом в мою ключицу, заключая в кольцо рук. Несмело беру его лицо в свои ладони, убирая пряди щекочущих его уши волос. Молчу, изучая незнакомое мне лицо, с едва заметными веснушками, шрамиками, длинными ресницами. Стараясь коснуться каждой губами. А он часто дышит, при каждом касании сжимая мою талию пальцами. А рука скользит по крепкой шее вниз, приходясь пальцами по скачущему вверх-вниз кадыку и идет дальше. Щекочущее прикосновение к крепким плечам заставляет его тихо прорычать, утробно, клокочуще.

- Я..., — вскидываю голову, попадая в плен губ, жадного поцелуя, несдержанного, требовательного, но нежного, кричащего о ... любви?

Раскаленные ладони пробираются под холщовую ткань его же одежды, пуская дрожь вдоль позвоночника.

- Кристофер..., — шепчу на выдохе. И все замирает. Звенящая тишина съедает секунда за секундой. Руки исчезают, забирая тепло, губы сжаты в тонкую линию, а глаза в страхе оглядывают мое лицо.

- Откуда ты знаешь это имя? – звук утробный, как будто не его голос. Чужой.

- Зеркало... - неуверенно, с опаской произношу я, боясь поднять глаза. Вьюга с наружи завыла с новой силой, крича, умоляя. Не успеваю опомниться, как минуя меня, парень подлетает к ранее упомянутой вещи и сорвав ее со стены со всей силой бросает на пол. Осколки впиваются в его ступни, когда он, не сводя свирепого взгляда исподлобья, приближается к разбитой раме с расцарапанными буквами. Цепки разрывают кожу на ладони, пока он с силой сжимает деревянную деталь, буквально ломая ее пополам. В ужасе наблюдаю за этой картиной, чувствуя как ноги подгибаются дрожа. Зловещая аура окутает маленькое помещение, делая воздух спертым, почти лишая его. Стекло в лампах лопается с оглушительным лязгом, погружая комнату в абсолютную темноту. Вскрикиваю от испуга, пытаясь ухватиться за его руку, но пальцы касаются лишь жёсткой шерсти, тут же исчезая, принося с собой порыв холодного ветра из выбитой с корнем двери.

- Нет, — выбегаю из комнаты, противясь волнам стужи огибая такую же темную комнату с небольшой лежанкой из соломы и сушеными травами на стенах. В свете луны удаляющийся темный силуэт поглощает темнота деревьев, закрывая его собой.

- Прости меня, — ступаю босиком на снег, делая шаг и еще. – Прости, — бегу вперед, не сводя взгляд с устрашающей мглы, а в голове лишь «Прости. Прости. Прости. Прости. Прости». Не чувствую жгучего холода под ногами, а плед на плечах все норовит слететь черной скатертью для лесных хищников. Минуя бурелом, игнорируя выставленные руки хвойного леса, не пускающих меня, бегу.

Вслед за призрачным светом янтарных глаз.

Часть 3. Они

Кровавые следы петляют меж деревьев, путая, заманивая. Тяжело дышу, прислонившись к жесткой коре многолетней сосны. Прислушиваюсь к каждому треску,  каждому завыванию ветра, надеясь услышать грузные шаги, глухое рычание… Пытаюсь унять дрожь, сосредоточившись и наконец, слышу вой. Протяжный, громкий. За своей спиной. И за ним голоса, подмывающие, погоняющие. Оборачиваюсь, в надежде, что это просто игра больного воображения, но нет, вдали снова мелькают фонари жёлтыми огнями, стремительно приближаясь. От оглушительного свиста закладывает уши, скрежет метала о металл и свет резко меняет направление. Выстрел. Еще и еще. Пронзительный вой.

- Нет… - срываюсь с места, прорываясь одной рукой сквозь чащобу, а другой, придерживая на плечах плед, пропитанный его запахом. – Прошу тебя, нет… - порох витает в воздухе, оседает в легких.

Лес расступается, зазывая. Полная луна освещает кровавые разводы на белом полотне, и я ступаю по ним, ощущая тепло. Вижу впереди черную фигуру. Человек с ружьем. Собаки бегут в мою сторону, грозно рыча, поднимая лай одна за другой.

- Лови ее! – кричит басистый голос. Я узнала его. Отец.

С диким криком прорываюсь сквозь свору, замечая направленное дуло прямо в голову. Лесничий трясущимися руками держит меня на прицеле, пока я несусь прямиком на него, выбивая оружие.

- Подстрели ее, одичала совсем! – визжит приезжий камердинер, пока я озираюсь по сторонам. Меня хватают за руку, прижимая щекой к студёной земле. Острое колено выбивает весь воздух, становясь между лопаток.

- Ну что, сучка, думала я не найду тебя, - яд льется из его рта, отравляя слух, мешая. – Я все же надеялся, что тебя растерзал тот зверь, - его визгливый голос раздирал барабанные перепонки, - и как ты только выжила! Точно ведьма!

- Вильям, что ты себе позволяешь! – грозно кричит отец, сдерживаемый людьми, которые ему больше не подчиняются. – Отпусти ее!

- В ваших же интересах, что бы эта мерзавка уяснила, кто теперь здесь главный! – парирует Вильям, сильнее вдавливая меня в снег. – Этой ведьме место в костре, - спокойно добавляет он, склоняясь к моему уху. – И эту тварь мы тоже отправим вслед за тобой. А лес превратив в пепелище…

- Тварь здесь одна, - впиваюсь ногтями в его лицо, - и это ты, - он взвизгивает по свинячье, убирая колено.

- Сука, - вопит, барахтаясь в снегу, зажимая окровавленный глаз. Бросаю взгляд на отца, что в ужасе вглядывается в темноту, пытаясь увидеть свою дочь. Ту маленькую девочку, что просила покатать на спине, пока не видит гувернантка. Почитать стихи, сидя вечером у камина с кружкой горячего ирландского чая. Юную девушку, что писала письма каждую неделю, которые так и не смогли дойти до адресата. И это была не она.

- Чего ты ждёшь?! – разъярённый Вильям  подлетел к лесничему, выхватывая у бедного стрика ружье. – Стреляй! – поднимаюсь на ноги, улавливая движение отца в мою сторону, но его снова хватают под руки, кидая на снег.

- Вильям, опомнись! – в изнеможении кричит он. – Прошу тебя! – он плачет, так же как когда мамы не стало. Так же отчаянно.

- Эта стерва не заслуживает носить титул герцогини моего рода! – он перезаряжает ружье. – Лучше беги, зайчонок, - прицеливаясь, самодовольно улыбается. – Я не промахиваюсь,  ты знаешь, - среди глухих рыданий слышу тихий рык, что стремительно приближался в нашу сторону. Эту дрожь земли ощущала только я, с каждым шагом направляясь к Вильяму, пока дуло ружья не стало упираться в мой лоб.

- Стреляй, - наслаждаюсь испугом на дне его болотистых глаз. – Я лучше умру, чем проживу свою жизнь с таким животным как ты, - обхватываю холодную сталь, сжимая крепко.  С диким воплем, он нажимает на спусковой крючок, закрываю глаза, слыша  умоляющий крик отца, громкий свист, оглушительный вой.

Тепло окутывает тело, оплетая сладким запахом мяты. Сильные руки подхватывают, отрывая тело от земли, а звук трескающегося фарфора, заставляет распахнуть глаза в ужасе. Лицо Кристофера искажается от боли, а струя крови стекает от виска по щеке непрекращающимся потоком. Цепляюсь за его плечи, обеспокоенно оглядывая лицо, стирая кровь ладонью.

Вильям одичалым взглядом смотрит в упор на Кристофера, что сжимает меня в своих руках. Сухой снег пылью витает в воздухе, превращая все в белую мглу, где не видно ничего дальше вытянутой руки. Громкий смех сдавливает легкие стрелявшего, когда он понимает, что пуля не достигла адресата, но показало истинное лицо врага.

- Так ты просто человек! – пихая Кристофера в плечо дулом ружья, он все заливается бешеным хохотом. – Устрашающий хозяин восточных лесов оказался сопливым мальчишкой! – озираясь на своих соратников, он пытался увидеть похожие эмоции в их глазах. Но те лишь в испуге пятились назад.

Кристофер молча наблюдал за его истерикой, спокойно вдыхая морозный воздух. Его уверенность предавалась мне, поэтому я продолжила утирать кровь с его лица рукавом рубашки.

- Поэтому люди не могут найти отсюда выход и умирают, - низкий голос, исходящий из глубины его груди звучал будто в моей голове, становясь моими мыслями. – Пока вы возносите себя на пьедестал и присваиваете титулы, убиваете, друг друга за земле, что вам не принадлежат, пытаетесь подчинить себе лес. Вознестись перед ним. Вы не перестанете выносить из него тела ваших близких, -  словно раскаты грома, его рычание становилось все громче. – Таков был договор между нашими предками, и я не позволю вам забыть о нем, - тяжелые облака заволокли небо, ветер усиливался. Вильям перезарядил ружье.

- Я достаточно наслушался твоего тявканья, щенок, - удерживаясь на ногах от рвущихся потоков ветра, он снова целился в нас.

- Хватит уже! – отец схватился да ствол оружия, наводя его на себя. – Ты достаточно натворил, пора прекратить это безобразие!

- Папенька, - с надменной улыбкой, общая водянистый взгляд на отца, Вильям опустил ружье, - если вы не заметили, ваша доченька спуталась со зверем в человеческой шкуре! Отдалась ему, став таким же животным! И вы хотите меня остановить?! Вы примите ее после того, что она сделала?!  - отец неуверенно оглядел меня, в крепкой хватке Кристофера, который и не думал отпускать на холодный снег. Его печальный взгляд остановился на лице парня, с разводами крови, но глазами серьезными, мудрыми.

- Папа, что ты делаешь? – порываюсь опуститься на землю, но Кристофер лишь сильнее сжимает меня в своих руках.

- Я не вижу здесь зверя, - спокойно ответил отец Вильяму, - только поехавшего ублюдка с оружием, -выудив из-за спины револьвер он встал между нами. – Дай им уйти, - сняв с предохранителя, он целился в разодранный левый глаз.

- Чёртов старик, - прошипел он, наставляя оружие в ответ, - лучше бы сидел тихо в своем доме и не высовывался, я бы сам здесь обо всем позаботился.

- Нет… - выдыхаю это слово вместе с морозным паром.

- Ты уже один раз забрал у меня мою дочь, - уверенно поставив палец на крючок, мужчина сделал два шага назад, - второй раз не позволю.

- Тогда отправляйся вслед за своей чокнутой дочуркой!

Два выстрела. Два тела падают на землю. Мой отчаянный крик. Лай охотничьих собак.

Его тихий шёпот. И я утопаю в вязкой темноте, что обволакивает все тело.

Часть 4. Она

Лёгкие прикосновения к волосам убаюкивают, отгоняя пробуждение все дальше, но затекшее тело просит подняться и поменять положение. Резкая боль пронзает плечо, вырывая стон из глубины горла.

- Не двигайся, — обеспокоенный голос отца слышится, будто сквозь вату, — мы только остановили кровотечение, — разлепляю глаза, в непонимании оглядывая свою комнату. Такую знакомую, но в то же время чужую, со своими запахами, книгами, мебелью, уже забытыми.

- Ты в порядке? – игнорирую ноющую боль в ступнях, плече и всем теле, тянусь к отцу. – Что с Вильямом? – придерживая меня за здоровое плечо, отец подгладывает подушки по спину.

- Все позади, — уклончиво отвечает мужчина, наливая воду из кувшина, взятого с прикроватного столика. – Он там, где ему самое место, — пренебрежительно дернув плечами, он протягивает мне стакан тёплой воды. Киваю на его слова, беря в руки стакан, что приятно согревал ладони. Перевожу взгляд в окно, где солнце отражается в чистой пелене сугробов, а птицы не прекращают свою трель.

- Его забрал лес, — озвучиваю мысли отца. Тот лишь тоже кивает.

- Тот юноша, что был с тобой, — потирая в неловкости ладони, он пытается поймать мой взгляд, — сказал, что тебе нужно срочно оказать помощь, и я даже не успел узнать его имя, что бы...

- О ком ты? – хмурю брови, в непонимании. – Разве там были не только Вильям, я, ты, лесник и еще пару прихвостней первого?

- Что? – удивленно выдыхает отец, отчего его густые усы слегка трепещут. – Ты не помнишь его?

- Кого? – морщусь от подступающей головной боли, массируя виски.

- Нет, — поглаживая по затылку, виновато улыбается отец, — Никого, это я что-то напутал, извини, — качаю головой, укладываясь обратно на подушки. – Отдыхай, — встав со стула, мужчина направился к выходу из комнаты.

- Дорогая, — приоткрыв один глаз, вопросительно смотрю на него, — прости меня, за все, — закрыв за собой дверь, отец даже не услышал мое тихое «Прощаю…».

Пролежав до самой ночи без сна, решаюсь открыть окно и впустить в помещение хоть немного свежего воздуха. Понадобилось колоссальное усилие, чтобы открыть примерзшие ставни, но это того стоило. Морозный воздух приятно холодил прикрытые кардиганом плечи и шею, развивая своими редкими порывами длинные волосы.  Солнце давно покинуло свой пост, уступая место полумесяцу. Мягкий свет проникал в комнату, оседаю луной пылью в темной комнате. Кутаюсь больше в тонкую ткань, вглядываясь во мглу далекого леса. Небольшие домики скрывались в редких за лесинах, пуская печной дым в небо. Свет не горел ни в одном, все уже видели сны. А я все смотрела, цеплялась за каждое шевеление редких ветвей, игнорирую мелкую дрожь.

- Кристофер…, — шепчу его имя, как мантру. – Где же ты? Мой Крис... - замолкаю сразу же, как улавливаю еле различимое рычание. Прислушиваюсь, надеясь услышать его ещё раз. Но все тихо и только лай сторожевых собак раздается по округе.

- Замерзнешь, — на плечи ложится пуховое одеяло. Резко оборачиваюсь, роняя его на пол, встречаясь нос к носу с фарфоровой волчьей маской.  Из прорезей на меня смотрит янтарная патока, вязкая, теплая. Ком стает в горле при виде новых порезах на протянутой к моему лицу руке. Льну к прохладной ладони, обхватывая ее своими руками.

- Прости меня, — горячая капля стекает по моей щеке, исчезая в его ладони, вторая, третья. – Прости...

- За что ты просишь прощения? – голос звучит глухо из-за маски, но я улавливаю нотки нежности, тоски из-за разлуки.

- За все, — прикрываю глаза, — за боль, что причинила тебе, за новые раны, — касаюсь пальцами небольшого рубца на виске, — за то, что полюбила тебя, — цепляюсь за капюшон его плаща.

- Полюбила... - на выдохе говорит он, делая шаг вперед, вставая в плотную, — меня? – без промедлений киваю. – Зверя в человеческой шкуре? – моя рука замирает на полпути к низу его маски.

- Нет, — его рука покидает мои, — я полюбила тебя, — приподнимаю маску, крадя быстрый поцелуй. – Тебя, что спас меня от смерти. Тебя, что обогрел меня. Тебя, что научил меня важному... - медленно снимаю маску, ощущая влагу на его щеке.

- Важному? – слеза разбивается о край волчьей морды.

- Да, — шепчу ему в самые губы. – Не забывать своего начала и любить, безропотно и навеки, — он поднимает меня над землёй, а я обнимаю его за крепкую шею. В полутьме он находит мои губы, даря теплый поцелуй наполненный горечью несказанных слов. Пытаюсь испить всю его боль, забрать себе хотя бы половину, подарить ему взамен всю себя.

Он осторожно кладет меня на кровать, оставляя поцелуи бабочки на моем лице. Стаскиваю с него мешающий плащ, цепляясь за широкие, мускулистые плечи. Плотная ткань с тихим шорохом падает на пол. Наши взгляды встречаются на точке невозврата, где мы оба обнажили свои израненные души друг другу раньше, чем тела.

Сквозняк из открытого окна, заставляет ближе прижаться к распалённой груди, где сердце ухает громко, часто.

- Я запомнил твой запах, — проводя кончиком носа по шее, хрипло шепчет Кристофер. – Мой летний цветок, — алые бутоны расцветали на моей коже один за другим.

Сжимая его рубашку в ладони, тяну ее наверх, снимая ее. Пальцы блуждают по смуглой коже, очерчивая каждый изгиб, впадинку, под тихие выдохи сквозь сжатые зубы. Моя рука замирает на полпути к кожаному жгуту на его бедрах. Он роняет голову на мое плечо.

- Я схожу с ума, — вдыхает горячо, жадно.

- Я тоже, — еле слышно, оставляя поцелуй на напряженной скуле.

Ночная сорочка покоится рядом с его штанами, когда горячее сильное тело заставляет меня метаться по простыням, а руки цепляется за крепкие плечи, движения размеренные, нежные. Его губы не покидают моего раненого плеча, а ладони находят мои, переплетая пальцы.

- Позови меня по имени, — хрипло, так тихо, чтобы услышала только я, ни лес, ни ветер, гуляющий по комнате.

- Кристофер..., — зову его, мешая его имя со стонами.

- Ещё..., — оставляет влажный след на губах.

- Мой Кристофер..., — его лоб соприкасается с моим, а янтарные глаза, словно два ярких солнца, оставляют невидимые ожоги на сердце. – Я люблю тебя, — задыхаясь в собственных чувствах, хватаюсь за него, как за последнюю каплю воды в пустыне.

- Мой прекрасный цветок, — льнет он, тяжело дыша. – Моя любовь...

Часть 5. Дом

Шелест зеленой листвы деревьев оглушает, переливаясь с песнями птиц, становясь единой мелодией теплого летнего вечера. Спешу собрать как можно больше ромашек до того, как хлынет приближающийся дождь.

- Скоро будет дождь, — обнимая меня со спины, Кристофер покрывает поцелуями шею.

- Я знаю, Крис... - легонько бью его по плечу, призывая не мешать мне. – Нужно успеть наполнить корзинку до грозы. Сегодня закончится цветение, — кольцо из рук исчезает.

- Я помогу тебе, — проведя кончиком носа по моей щеке, улыбается мужчина. – Дети уже заждались твоего лимонного пирога, — вздыхает он.

Киваю с лёгкой улыбкой: - Тогда поторопимся... - раскаты грома вдалеке становились хорошим стимулом.

Первая капля упала уже тогда, когда мы зашли в дом. На пороге нас встретили две пары выжидающих янтарных глаз.

- Мама, — девочка с белоснежными, будто только выпавший снег, волосами, взяла корзинку из рук отца, — пирог уже готов.

- Очень хорошо, — поцеловав ее в макушку, я пошла следом на кухню. – Кристофер, завари чай, пожалуйста, — мужчина заглядывает на кухню, держа на руках двухлетнего темноволосого мальчишку.

- Ромашковый? – улыбается он.

- Да, — дарю улыбку в ответ, целуя сына в пухлую щечку. – Поможешь папочке? – мальчик быстро кивает, радостно хлопая в ладоши.

- Спасибо, — поднимаю взгляд на лицо мужа.

- Папочка плачет... - обнимая Кристофера со спины, шепчет дочка.

Утираю его слезы, сама еле сдерживая свои. Отрицательно качая головой.

- Я люблю тебя, — обнимаю его с сыном на руках.

- И я тебя люблю, мой летний цветок, — утыкаясь в мое плечо, шепчет он, с широкой улыбкой на лице.

Ссылка на исходную публикацию - https://ficbook.net/readfic/11696685

Дополнительная часть. Их счастье

Быть может, для вас БТС – по-прежнему топ-1 в K-POP, но статистика – упрямая штука, а она говорит следующее: за лето 2023 года фэндом ребят из Стрэй Кидс вырос на 120,6%. Теперь СКЗ – звезды первой величины и реальные конкуренты Bangtan Boys за звание лучшей корейской группы и любовь поклонников.
Читая наши фанфики про Стрей Кидс и Т/И, вы погрузитесь с мир чудесных грёз, где познакомитесь с Бан Чаном, Минхо, Феликсом, Хенджином, Сынмином, Чонином и Хан Джисоном – и возможно, даже станете полноценной участницей группы. Звучит как сказка, не правда ли? Мы предлагаем вашему вниманию как мини-истории, так и полноценные книги от наших лучших авторов. Омегаверс с ограничением 18+ и пейрингами Минсон и Хенликс? Без проблем! ФФ по Стрей Кидс с ОЖП и кроссоверы с очаровательными вампирами? Есть и такое! Присоединяйтесь к нашему сообществу, делитесь своими реакциями на прочитанные произведения и обсуждайте их с другими участниками фэндома. Здесь вашему мнению о фанфиках про Stray Kids всегда будут рады!

you

Содержание