Рейнира чувствует себя оглушенной. Не взрывом, нет. А тем, что последовало после. Она уверена, что слышала, как Сиракс взывала и позвала её. Рейнира уверена в этом. Рёв её дракона отдаётся в каждой клеточке её тела и всё ещё звенит в голове.

Деймон говорит, что Сиракс умерла мгновенно, когда камень разбил её череп, что это кричала Рейнира, что это она выла, как дракон, и яростно звала свою Золотую леди. Она не хочет его слышать, видеть и покидать свои покои.

Рейнира не чувствует рук, рассеченных об острые камни, ей больно дышать от сломанных из-за падения рёбер, половина её души мертва. А нужно ли теперь вообще дышать? Зачем? Когда у неё в груди дыра размером со Студёное море! 

Деймон не держал её и не позволял другим вмешиваться, когда она пыталась раскапывать камни, оставляя на них кровавые разводы. Он не держит её, когда Рейнира громит покои, когда звенит посуда, летает мебель и бьются шкатулки. Деймон остаётся рядом, чтобы держать её, когда Рейнира окончательно ломается и воет, рыдает навзрыд, как маленький ребёнок, оседая и сжимаясь.

Он держит её, когда мир уходит у неё из-под ног и вокруг остаётся только чёрная бездна и… Деймон.

Все Таргариены собираются в Красном замке. Драконы свободно парят в небе, и никто не рискует приземляться в Драконьей яме. Рейнира не выходит к гостям. Деймон лично ведёт расследование, и поэтому его нет рядом, когда в её покои приходит королева. 

. Наверняка, она сказала королю именно это.

У Рейниры нет для неё злости.

И неожиданно Студеное море оборачивается морем кипящей смолы, а королева роняет искру. Одну единственную, крохотную вспышку, достаточную для того, чтобы пожары озарили весь Вестерос.

«Теперь ты понимаешь, как далеко иногда приходится заходить, если тебя вынуждают? Будь умнее, Рейнира, во имя нашей былой дружбы, отступи молча и тихо, и этим всё закончится. Я даю слово».

Теперь ты понимаешь, Рейнира? Теперь ты видишь, чего стоила ваша дружба? Теперь ты чувствуешь этот жар? Как плавятся твои кости от невыносимого огня внутри? Ты чувствуешь это?! Драконье пламя в клетке из твоей плоти!

Кристон ухмыляется ей на прощанье, мол — ты сама это выбрала, могла же стать моей и мирно жить где-нибудь в Дорне или Эссосе. Это становится последней каплей.

Гнев гремит в ней, как колокола проклятой септы. Её боль, обида и горечь обращаются в чистую ярость. Рёв рождается у неё глубоко внутри, и неожиданно Рейнира знает, что нужно делать. Это как божественное откровение — зов, такой отчетливый и ясный. Это не похоже на узы с Сиракс, это скорей горящая лунная дорожка на воде.

Алисента не знает, кого разозлила. Она думает, что дракон будет разумен, примет правила «игры престолов» и будет следовать им. Рейнира знает, что сожжёт доску вместе с игроками.

Её точно ведёт чья-то рука, когда Рейнира сбегает из замка на пляж, где лежит Караксес. Он открывает глаза, поднимает свою большую голову и смотрит на неё. Его золотые глаза полны той же боли, что переполняет и саму Рейниру. Они понимают друг друга, чувствуют эту отчаянную потребность: заставить весь мир заплатить за это.

Боги сводят их, не иначе.

— Деймону это не понравится, — криво ухмыляется Рейнира, и всё равно уверенно подходит ближе, к самой пасти, — но он это переживёт.

Рёв Караксеса вторит её словам, и он склоняет голову, помогая ей взобраться в седло. Рейнира не чувствует сломанных рёбер, когда затягивает цепи; не обращает внимания на кровоточащие руки, когда крепко сжимает поводья. Одной боли мало, чтобы остановить её.

Огни мести озарят весь Вестерос. Уже скоро.

— Она… что сделала?! — кричит Деймон.

Он ведь ослышался сейчас?

Стражник весь сжимается под его гневным взглядом, но повторяет, чуть заикаясь:

— Принце-сса Рейнира, п-п-после разговора с-с-с Её Величеством, сбежала из покоев… и… оседлала Караксеса и покинула Королевскую гавань!

Стражник отступает, точно ожидает удара от Деймона, но он уже пристально смотрит на королеву. Деймон и раньше думал, что здесь не обошлось без руки Отто, но теперь всё становится проще и яснее.

У Деймона всё ещё нет доказательств.

Он вздрагивает, когда Рейнис начинает смеяться. Она заходится длинным, истеричным смехом, хватается за живот, посматривая то и дело на королеву и Десницу.

— Четырнадцать сказали своё слово, — она ухмыляется, оскал Мелеис отражается в её глазах. — Она вернётся с возмездием.

Рейнис смотрит прямо королеве в глаза. Там — только общение пекла.

— Это… богохульство! — истерично вскрикивает королева, отшатываясь, прячась за своим верным псом.

— Драконы не разделяют небо ни с кем, кроме своего всадника, — фыркает Рейнис. — Семёрка не властна над нами, только Четырнадцать могли вмешаться в это. Кто бы не был виновен в убийстве Сиракс — он сгорит в мучениях.

Деймон с Рейнис думают об одном и том же. Королева, гребаная рука короля, сэр Криспин. Нельзя разозлить дракона и надеяться избежать его пламени.

Деймон присоединяется к хохоту своей кузины. Таргариеновское безумие… быть может это просто знание того, что весь мир скоро прогнётся под драконьим рёвом?

Караксес не летит прямо на Драконий камень, он пускается чуть поодаль, на берегу, возле большой пещеры. Рейнира ласково проводит по его морде, напитываясь жаром мощного тела, отогреваясь и готовясь уйти в неизвестность.

Зов исходит из самой глубины, разжигая в ней ярость снова и снова; как по спирали, вьётся её пламя. Рейнире нужно туда. Она идёт не оглядываясь.

Возмездие с чешуёй чернее ночи и мордой больше, чем у Вхагар. Рейнира думала, что ничто не сравнится с Бронзовой фурией, но от одного присутствия Каннибала бегут мурашки по коже.

Он раскрывает свою пасть и пещеру озаряет зелёное пламя. Рейнира отказывает убегать или склонятся. Рейнира 

Жар в её костях наконец-то находит выход. Всё вокруг заливает зеленый, и Рейнира впервые делает свободный, глубокий вдох. Как будто весь её гнев только и ждал этого мгновения… Как будто Каннибал только и ждал кого-то, кто сможет разделить его ярость.

Рейнира осознаёт простую истину: им всем, кто пытался оседлать Каннибала, просто не хватало 

У Рейниры её хватит на весь Вестерос.

Шипы и чешуя оставляют раны на обнажённой, не защищённой теперь ничем коже. Рейнира чувствует боль, и запах крови бьёт ей в нос, но она не обращает на это никакого внимания, когда взбирается на Каннибала. Она знает — у неё нет на это времени, потому что стоит ей схватится за гребневые отростки, как дракон приходит в движение.

В тот момент, когда они взлетают, когда Рейнира снова заявляет свои права на небо, Каннибал занимает своё место среди горящих в её душе пожаров. Он приходит туда, как полноправный хозяин, и пламя не может причинить ему вреда. Он сам — пламя. Он сам — смерть.

Боги может и свели их, но не были больше властны над ними.

Жажда мести наконец-то находит свой выход. Рейнира знает, огонь настигнет всех. И в первую очередь, она обратит этот сжигающий её гнев против собственного отца. Он притащил эту змею в их дом, он позволил ей плодиться и разрастаться сорняками по всей крепости, ещё когда Рейнира была слишком мала, чтобы сделать хоть что-то.

Он был слеп ко всему, что не вписывалось в его идеальную картину большой и крепкой семьи и титула Миротворца.

Визерис выбрал самый простой путь — отрицание. И вот где теперь была Рейнира, и вот что теперь стало с Сиракс и их Домом.

Рейнира любила его в той же степени, что и ненавидела за слабость и глупость. Что ж, пусть Боги судят их, Рейнира просто организует им встречу.

Когда Каннибал приземляется в Драконьем камне, всё тело Рейниры покрыто кровью и ранами от его шипов. Стража отшатывается, а управляющий боится приблизиться. Каннибал за её спиной скалится и выдыхает зелёное пламя.

Рейнира шагает обнажённая и бесконечно прекрасная, по спекшимся от жара камням. Её светлая кожа идеально гладкая и чистая лишена любого намека на шрамы, а волосы каскадом осыпаются на плечи.

Рейнира шагает уверенно, она словно рождается в пламени заново.

— …управляющий Гэссион пишет, что это было похоже на пришествие Шрайкос

, — читает мейстер, стоя в тронном зале. — Принцесса Рейнира вышла из пламени… обнажённая и лишенная всех ран и крови, покрывавшей её тело до этого. Мостовая расплавилась от пламени Каннибала. Принцесса Рейнира прошла по ней и забрала у стражника плащ, а затем велела начать подготовку седла для Каннибала. Её Высочество приказала передать, что она вернется, чтобы… — мейстер сглатывает, но под требовательными взглядами продолжает, — чтобы зажечь погребальные костры.

Первая мысль Деймона — сожаление, что не он первый увидел эту завораживающую и наверняка прекрасную картину его обнажённой племянницы; вторая мысль Деймона — Рейнира оседлала Каннибала, и скоро всё решится. Скоро его драконица вернется, и что ж… Деймон будет более чем рад помочь ей надеть головы виновных на пики. Фигурально или нет, не важно. Деймон знает, кому принадлежит его верность.

Он бросает взгляд на королеву, побелевшую от ужаса, и нервного Отто. Деймон не скрывает своей ухмылки и насмешки. После возвращения Рейниры не останется ничего.

Некоторые ошибки не прощают, за некоторые решения платят кровью.

Как бы королева теперь не билась в клетке собственных страхов и сомнений — она сделала свой выбор. Пришла пора за него платить. Она начала войну с надеждой, что всё закончится быстро и цивилизованно. Что ж… Драконам не свойственно милосердие.

Караксес оглашает своё возвращение рёвом. Деймон думает, что сделал свой выбор давным-давно.

Рейнира проламывает в стене тронного зала огромную дыру, сносит часть крыши, огромные крылья смахивают колонны, как пылинки. Она восседает на Каннибале и взирает на них, точно сам Неведомый.

В противовес чужому страху Деймон думает только о том, как сильно он хочет взять её в такой момент. Насколько его возбуждает эта властность, сила и горящее в её глазах пламя мести.

Рейнира пришла разрушить всё. И — пекло! — Деймон будет более чем рад ей помочь!

— Рейнира! Что ты творишь?! — Визерис подрывается с трона, в шоке взирая на свою дочь.

Рейнира даже не смотрит в его сторону, её взгляд прикован к одной только королеве.

— Исполняю своё обещание! — ей приходится кричать, настолько огромен Каннибал. — Дорогой король, — она наконец кивает отцу и возвращает оскал королеве, — Её Величество Королевская Шлюха!

— Рейнира! — снова вопит Визерис.

Деймон молча наблюдает. Он пребывает в таком восторге! Его кровь поёт, жар в его груди разрастается и ширится. Вся его сущность взывает присоединиться к её безумию.

Его Рейнира. Само совершенство. Это не Шрайкос, это Вхагар

 собственной персоной. Или Арракс

Это нечто большее, чем может быть обычный человек.

— Ты пришла в мои покои! Смела угрожать мне в час моего горя! Ты убила Сиракс! Ты забрала мою Леди! Ты объявила мне войну! Теперь моя очередь! Только я — возьму 

Она переводит взгляд на своего отца.

— Я всего лишь подготовила достойную сцену, Ваше Величество! У твоей шлюхи будет лучший вид!

Деймон видит отсюда её ухмылку, и как она натягивает цепи, чтобы отдать первый приказ.

Каннибал бросается вперёд, точно змея, одним быстрым движением настигая свою жертву. Гигантская пасть с филигранной точностью смыкается вокруг Кристона Коля, не задевая королеву. О нет, ей Рейнира не подарит быстрой смерти.

Музыка для ушей Деймона.

— Деймон! — в ужасе кричит на него король, точно они вернулись в ту пору, когда Деймон бросался на его защиту по первому зову.

— Чего ты хочешь? — флегматично отвечает брату он, наблюдая как Каннибал отступает назад, чтобы взлететь. — Это самый крупный дракон Вестероса. Караксесу с ним не тягаться.

Деймон лукавит. Он знает, как использовать превосходящий размер противника против него, да и Рейнира неопытна в воздушном бою. Она открыта для множества ударов, даже если не осознаёт этого. Просто Деймон не хочет ей мешать.

Вообще-то, он собирается присоединиться, как только прибудет Караксес.

— Остановите её! Умоляю! — в припадке кричит Алисента. — Дети! Дети! Они в башне! Она убьёт их! Нет!

Она падает на каменные плиты и заходится в истерике.

— Рейнира не станет вредить своему брату и сестре, — упорно отрицает Визерис, жмурясь от сильного ветра из-за взлёта Каннибала.

Рейнис всё ещё раздражённо отмахивается от пыли, и рычит что-то сквозь зубы на валирийском. Деймон всё равно слышит и фыркает, соглашаясь с ней. Вслух он произносит другое:

— Она никогда не считала их Таргариенами или своей семьёй. Ты бы знал это, дорогой брат, если бы соизволил вытащить свою голову из задницы своего любимого Десницы.

Визерис застывает в шоке или в понимание предстоящей трагедии, а Деймон просто смотрит на Каннибала.

Его взлёт тяжёлый, как и у всех драконов такого размера, но стоит ему набрать скорость и высоту, и ничто больше не становится способно остановить эту машину смерти.

Он ныряет вниз вдоль башни, извергая пламя, под крики королевы и короля. Они вторят симфонии разрушения и грохота. Деймон даже не дергается. Он жадно внимает. Каннибал достаточно взрослый дракон, чтобы его пламя могло разрушить камни и стены крепости.

Рейнира обращает в ничто место, которое он звал домом когда-то. Деймон отстраненно думает, что от него давно ничего не осталось, кроме сожалений и руин.

В проёме показывается Караксес, точно напоминая ему о времени, точно Боги послали его напомнить. Деймону и правда пора. Но не уходить же с пустыми руками, 

Он действует быстрее, чем стража может сообразить, что к чему. Все так шокированы, что не сразу понимают, что произошло, когда голова Отто валится к трону.

Валирийская сталь поёт. Деймон уже давно не чувствовал такого наслаждения от убийства кого-либо. Четырнадцать видят, он должен был сделать это много лет назад! Поздно сожалеть.

Королева снова визжит и едва ли осознаёт, что происходит. Стража пытается бросится к нему, но пламя Караксеса оказывается весьма ультимативно.

— Жаль я не смогу наблюдать тебя в таком состоянии годы, — ухмыляется Деймон, медленно подходя к Алисенте.

Её маленькое, миниатюрное лицо такое мертвенно бледное, а глаза красные и большие-большие от отчаянных слёз. Деймон почти ласково берёт её за подбородок, наслаждаясь каждой секундой её мучений, этой гримасой безысходности и понимания. О, как сладко её осознание того, что она сама начала эту войну, что это последствия её решений.

— Меня ждёт моя королева, — Деймон кивает в сторону Каннибала, кружащего над крепостью.

Он дарит Алисенте свою последнюю улыбку. Когда-то в нём жило снисхождение по отношению к племенной овце, подложенной в постель его брата. Теперь не осталось и этого. Только яростное желание насадить её плоть на острие меча.

Тёмная сестра пронзает её мягко и легко. Входит, как по маслу. Алисента дергается и отчаянно хватается за него, медленно оседая и в конце концов падая. Её маленькое тело аккуратно умещается рядом с головой её отца. Как символично.

Деймон убирает меч и взбирается на Караксеса.

Зло от слова злость

cherry cobbler

В мире есть кое-что пострашнее униженного мужчины — это разъярённая женщина. Рейнира, ко всему прочему, ещё и дракон. У мира нет шансов: костры мести озарят весь Вестерос.

Дом Дракона

Рейнира Таргариен/Деймон Таргариен

Визерис I Таргариен/Алисента Хайтауэр

Отто Хайтауэр

Кристон Коль

Рейнис Таргариен

Зло в моих костях

Рейнира иногда просыпается от кошмаров. Целой жизни было мало, чтобы забыть Сиракс. Деймон удерживает её в объятиях, пока кошмар не растворяется в рассветных сумерках. Некоторые вещи не меняются, и это к лучшему.

Рейнира умывается водой из ручья и пытается разглядеть себя в отражение. Она никогда не думала, что однажды придет к этому. Что она, наследная принцесса и Восторг Королевства будет умываться в холодном ручье, где-то во многих часах лёта от цивилизации.

Пестрые горы оказываются весьма гостеприимны, потому что драконы быстро находят в них большие пещеры и трещины.

— Ты уверена, что нам надо туда? — Деймон все ещё неуверен, что эта дорога не приведёт их к смерти.

Одной из многих возможных теперь, когда они забрались так далеко от Вольных городов. На горизонте виднеются Земли Долгого Лета и Валирийские горы. Деймон ещё помнит, что случилось с Эйреей Таргариен

, пускай записи мейстра померкли с годами, витиеватый почерк все равно очень подробно и ясно описывал то, что осталось от принцессы. У Деймона мурашки бежали от одной только мысли, что Рейнира так рвалась туда.

Валирия больше не была их домом. От их Родины остались только руины, и не безопасно было к ним приближаться. Тем более оставаться в такой близости от рабовладельческих городов.

— Я знаю, что это звучит, как безумие, Деймон, но мы должны отправиться туда, — Рейнира встаёт рядом с ним, прижимаясь к его теплому боку.

— Я думал, что безумие кончилось, когда ты оседлала Каннибала, — Деймон едва слышно фыркает и целует её в макушку.

Рейнира не может сдержать улыбки. Он никогда не умел ей отказывать (справедливости ради, Караксес — тоже). И так и не научился.

Деймон предлагал ей задержаться в Пентосе, где у него было много друзей и знакомых, заглянуть в Браавос, увидеть Волантис, найти валирийский храм для свадьбы. Рейнира потребовала отправиться к руинам Валирии сразу же, как они пересекли Узкое море.

Откровенно говоря, Деймон вполне справедливо предполагает, что они там умрут. Авантюристы не выбираются живыми из руин Валирии, даже Таргариенам не под силу избежать проклятья этих земель. И Рейнира ведёт их туда.

Деймон надеется, что хотя бы умрёт женатым.

Когда горизонт окрашивает алый и пожары Валирии предупреждают о её близости, Деймон крепче сжимает поводья. Почему этой женщине так нравится проверять его на прочность? Что будет дальше? Они отправятся за Стену?

Караксесу здесь не нравится, он то и дело норовит уйти в сторону и развернуться, но Деймон уговаривает его, упрашивает, просит ради Рейниры идти курсом строго за Каннибалом.

Когда они приближаются к мёртвым землям, всё ещё горящим от лавы, облака из пепла и гари расступаются перед ними, образуя воздушный коридор. Деймон чувствует себя в центре урагана, когда ныряет в него следом за Рейнирой.

Он видит молнии за пределами тоннеля, они остаются единственными источниками света в кромешной темноте. Ветер ревёт, и каждый вдох требует усилий, требует борьбы с этой скоростью и мощью ветра. Цепи натягиваются, прижимая Деймона к седлу, и невыносимый жар проникает в каждую клеточку его тела.

Ему не привыкать к пламени, к драконьему огню. Деймон прошёл Ступени, он знает, как жар Караксеса может лизать кожу и как оставляют ожоги триархийские стрелы, но это… Это другое чувство. Это 

 пламя. Оно ядовито и стремится забраться под кожу, впиться в кости и прорасти червями изнутри. И барьер из ветра — всё, что отделяет эту отраву от них.

— Во имя Четырнадцати, надеюсь она знает, что делает, — шепчет Деймон себе под нос, стараясь не упустить в этих вспышках света Каннибала.

Дороги назад нет. Деймон знает это по шуму ветра, по тому, как барьер схлопывается где-то позади них с Караксесом.

Наконец облака пепла расходятся, и Деймон видит озёра лавы под ними. Не осталось ничего, что указывало бы на то, что когда-то здесь был город. Величественные, высокие здания с драконьими гнёздами, и шпили, впивающиеся в небо, широкие мощённые дороги и богатые торговые площади — всё обратилось в ничто.

Деймон не может справится со странной печалью, которая обуревает его сердце от этой картины. Валирийская Империя — просто карточный домик на ветру; как его притязания на трон, как вера в разумность суждений брата.

Просто пыль под ногами.

Деймон крепче сжимает поводья и стискивает зубы, следуя за Рейнирой. Это больше неважно. Это всё теперь в прошлом.

Среди извергающихся вулканов и рек магмы неожиданно возникает высокая площадка. Только присмотревшись, Деймон понимает, что это остатки какой-то горы или башни, но не это приводит его в шок. Там растёт чардрево. Посреди ядовитого пекла растёт чардрево.

— Какого?.. — Деймон не может поверить своим глазам.

Караксес кажется и сам, без дополнительных команд, следует к нему. Каннибал едва ли умещается на площадке, с трудом не задевая древо и вынужденно балансируя на краю пропасти.

Караксес оказывается в похожей ситуации, но его тело меньше и змееподобней, поэтому он вьётся вокруг чардрева, опуская Деймона к самым корням. Рейнире буквально приходится перелазить через хвосты драконов, чтобы пробраться к нему.

Деймон ловит её в свои объятия, и стоит ей коснуться земли, как они оба падают. 

 похоже на удар в голову. Оно просто сносит их единой волной. Пространство теряется, и весь мир расплывается до неясных бликов.

Деймон ищет её руку, а Рейнира в панике пытается найти его. Они тянутся друг к другу, даже если голова звенит и раскалывается, а гул в ушах нарастает с каждой секундой всё сильнее и сильнее. Они отказываются уходить в одиночестве, они отказываются снова терять друг друга.

Он раздаётся со всех сторон одновременно, и ему вторит эхо.

 — голос множится и искажается, пытаясь забраться в самую суть.

Деймон цепляется за корни чардрева, и тянет руку в сторону Рейниры. И только когда её маленькая, но крепкая и мозолистая от постоянных полётов, ладонь оказывается в его руке, только тогда Деймон позволяет себе упасть окончательно.

, — его лба касается чья-то рука, и мир обретает четкость, и тьму разрезает чистый свет.

Четырнадцать огней горят в небе.

Четырнадцать огней говорят, как один, приветствуя их.

Четырнадцать огней предрекают их гибель.

И тогда придёт Долгая Зима

, — голоса шепчут и шепчут, множатся и отталкиваются от друг от друга, создавая какофонию звуков.

И мир будет закован в холод.

Рейнира крепче сжимает его ладонь.

И понадобятся все драконы, чтобы победить Белый Хлад.

И судьба позовёт Обещанного Принца.

И он знаменует начало конца.

 — чардрево точно вибрирует в такт их словам, подхватывая обрывки, как эхо.

И холод затаится, чтобы вернутся, когда ни Богов, ни пророчеств не останется!

 — голоса гремят подобно грому, зло и яростно. — 

И Белый Хлад вернется, и мир будет его!

Деймон не понимает зачем Боги привели их сюда. Чтобы поведать о неминуемой кончине их мира? Чтобы рассказать, что чудовища из северных сказок — правда?

Это место — всё, что осталось от валирийской магии,

 — один из огней дрожит, рассказывая им свою историю. — 

Старые Боги дали нам чардрево, его принесла с собой Эйрея. И через него мы можем посылать свои видения своим детям за пределы этих руин.

Через него мы можем воплощаться здесь и говорить, но у нас давно не было слушателей,

 — продолжает вещать голос.

Мир так стремится умереть,

что даже это — роскошь; что он украл драконов у себя самого.

Умереть, умереть, умереть…

Он украл драконов у нас!

 — очередная вспышка раскалывает небо на двое, и Деймону кажется, что он видит драконьи лики.

Пусть мир умрёт, если он того желает,

 — снова подхватывают все голоса, — 

но мы отказываемся уходить вместе с ним!

Рейнира не выдерживает и смеётся. Она 

 умирать под пламенем Каннибала, их боги 

 умирать вместе с миром. У неё больше нет вопросов к тому, почему о Роке они предупредили именно их Дом. Таргариены, и правда, были ближе к богам, чем к людям.

Воздух вокруг них начинает искриться и сжиматься. Ветвь чардрева клонится и с громким треском падает, но тут же вспыхивает и исчезает. Алые соки стекают дорожками, сворачиваясь змеями в семь колец. И падают на землю, покрытую пеплом и застывшей лавой, и вбирают в себя валирийскую сталь этой страны.

Семь черных колец с красными прожилками.

 и четыре кольца для — последних Таргариенов, а седьмое для валирийского змея, связанного с дитём Мелеис.

Доставьте кольца их владельцам!

Слуашйте, слушайте, слушайте, последнее слово… Слушайте, слушайте, слушайте, весть о будущем…

Когда кольца найдут своих владельцев. Когда Боги найдут своих проводников, в этом времени или в другом. Когда все пути пересекутся и время свернется в кольцо. Мы придём через вас, путями проложенными Старыми Богами

, и сами уничтожим этот мир.

Рейнира вздрагивает от этих слов, но Деймон только крепче сжимает её руку. Они больше не расстанутся. Никогда.

Пророчество звучит, как громовой раскат. Оно бьётся и бьётся, как гром, как волны о берег, звеня в ушах, отдаваясь в самое сердце. Остается выжженным на подкорке навечно.

Он захлебнется в водах Утонувшего Бога!

Он ослепнет в лучах Рглора!

Его пожрут тени Многоликого!

Его расколет Великий Жеребец!

Все звезды небосвода, все свои стада, обрушит Великий пастух!

И Плачущая госпожа возьмет все души и сохранит их для Нового мира!

И Лунные певицы воспоют начало Нового мира!

И Лев Ночи и Дева-Из-Света породят Новый мир!

И из плоти Чёрного козла возникнет всё сущее!

И родится Новый мир на руинах Старого!

И не будет больше Белого Хлада!

И останутся Боги в проводниках своих благодаря Старым Богам!

Деймон не знает, сколько они так лежат, пока невыносимая тяжесть в костях не уходит и драконы не начинают шевелиться. Рёв Караксеса становится тем, что заставляет Деймона сесть и потянуть за собой Рейниру.

— Мир скоро умрёт, — шепчет она, смотря на него неверяще и непонимающе.

— Но вначале мы поженимся, — просто отвечает Деймон, потому что он 

 умирать, не будучи женатым по всем валирийским традициям на этой женщине!

Рейнира смотрит на него пару секунду, кажется, сражённая его ответом, прежде чем рассмеяться. Она хохочет, крепче прижимаясь к нему и находя целый мир в его объятиях.

— Да, да, конечно, никакого конца света, пока ты не станешь моим мужем! Ни за что!

Деймон подхватывает её смех, и в окружающей тьме семь колец сияют в ожидании своих хозяев.

Зло в моих костях

Содержание

Зло от слова злость

Семь колец

Комментарии (0)