- Как хорошо, - выдыхает Бэлла, удобно расположившись на чужой кровати. Белые простыни смяты, одеяло, едва накинутое поверх них, буграми – волнами – лежит на постели...

Теперь Бэлла глядит в калейдоскоп своими глазами. Ярко-красные пятна с побелкой и синими нитями, будто вены под кожей. Ничего так не привлекает, как яркий рубин в середине. Он закрывает сквозящую рану пробитого сердца.

«Тогда я думала, что это правда уже всё», «Мы должны поговорить», «Разве мы способны снова назвать друг друга по имени?», «Я скучаю» - и новый круг. Слово за словом, воспоминания всё гуще. Если бы можно было вернуть полное понимание вещей, сумела бы Бэлла пойти на это?