Неловко было находится около куклы, чьё фарфоровое лицо дало основательную трещину, открывая любопытным взглядам не вылизанный образ Луны, а тревожную ранимую душу Джиюн. Они наслаждались моментом её слабости, смаковали уязвимость и поражение, словно волки, напавшие на труп ягнёнка. Плели интриги, распускали сплетни. Джиюн не любила мысленно возвращаться в тот жуткий период своей жизни, но когда делала это, то чувствовала лишь гнездо вселенской усталости, что сплело горе в её растерзанной груди.