Хэ Сюань потерял счёт годам, прошедшим с тех пор, как Бессмертная, уставшая от жестокости мира, спасла его из Ада, в который его бросил Тиран, но его благодарность к ней никогда не угасала. Она втянула его в новую жизнь и показала ему, что он всё ещё может процветать, несмотря на украденную у него Судьбу; она дала ему любовь, дом и научила его своим обычаям, пока он не стал достаточно сильным, чтобы поразить Богов с Небес и сокрушить Призраков, ползающих под землёй. Она давала, давала и давала: первый человек, которого он встретил за многие годы, который ничего не требовал взамен.

В конце концов, она даже подарила ему своё имя.

— Мне пора идти, а-Сюань, — сказала она, крепко сжимая его руки. — Я прожила достаточно долго и сделала всё, что могла. Но ты, мой сын, можешь сделать гораздо больше хорошего, чем я. У тебя впереди ещё целая вечность, чтобы создать семью и обрести любовь, которой ты так заслуживаешь, и хотя меня не будет рядом, чтобы увидеть это, я всегда буду с тобой. Прими моё имя и мои благословения, и процветай.

— Я сделаю это, — ответил он. — И буду… спасибо тебе за всё. Я заставлю тебя гордиться.

— Ты уже сделал это, — а затем она исчезла, оставив ему только воспоминания, имя и гору на память о ней. Он принял её слова и наставления близко к сердцу, и решил построить себе такую жизнь, которая плевала бы в лицо тому ублюдочному Богу и его ублюдочному брату гораздо лучше, чем месть.

И если это означало усыновлять каждого мелкого негодяя, с которым ему случалось сталкиваться, то так тому и быть.

(Первым была Бань Юэ, одиноко стоявшая со сгорбленными плечами под тяжестью давно умершего Королевства. Затем Цансе Саньжэнь и её смех, который заглушил крики тех, кто её выгнал, а за ней пришёл Вэй Усянь, мальчик с яркой улыбкой, которая сияла, даже когда мир пытался разорвать его на части, как это было с его родителями. Затем Сяо Синчэнь, мальчик, более добрый к миру, чем тот когда-либо был к нему, и с ним пришли торжественный Сун Лань и свирепая а-Цин.

Мир пытался сокрушить их снова, и снова, и снова, но не восторжествовал — ни сейчас, ни когда-либо. В конце концов, они были его семьёй, и так же, как его Спаситель боролась изо всех сил, чтобы спасти его, он сделает то же самое для них.

Даже если это означало, что ему придётся сражаться со всем миром заклинателей, чтобы сделать это).

Вот почему он в настоящее время был на Кладбище И Лин, в очередной раз пытаясь убедить Вэй Усяня, что нет, ему всё равно, что он теперь Призрак уровня Бедствия и у него есть прихлебатели из орденов больших шишек, 

просто возвращайся уже домой, идиот. 

Хэ Сюань был совершенно не против принять Вэнь — в конце концов, на горе было место, и для них там были гораздо лучшие условия жизни, чем здесь — но Вэй Усянь всё ещё был захвачен тем фактом, что он был Бедствием, и что призраки должны быть плохими.

Честно говоря, Хэ Сюань испытывал искушение просто вырубить его и оттащить назад, но он знал Вэй Усяня достаточно хорошо, чтобы понимать, что мальчик воспримет это как ещё одно доказательство того, что он монстр. Тьфу, а ведь половое созревание уже должно было давно пройти.

Конечно, на этот раз в его усилиях был небольшой сбой, потому что по какой-то причине он прибыл, чтобы найти свирепые трупы Вэй Усяня, роящиеся вокруг… это был Бог? Да, это был Бог, конечно, это был Бог, которого никогда не мог не совать свой нос в дела других людей.

— А-Ин! — кричал Хэ Сюань. — Ты потерял свою последнюю мозговую клетку или я действительно вырастил тебя таким глупым?!

Музыка флейты прекратилась только для того, чтобы Вэй Усянь мог крикнуть в ответ:

— Это не моя вина, а его!

— Мне всё равно, чья это вина, я говорю тебе, чтобы ты немедленно отозвал свои трупы!

Вэй Усянь фыркнул с воинственностью подростка, его глаза блестели красным, который оставался там с того момента, как он восстал из мёртвых. Трупы отступили, и Бог упал на землю, без сознания и слегка окровавленный. В одной из его рук был свободно зажат веер, и Хэ Сюаню достаточно было одного взгляда на лицо, чтобы убедиться, что это был, по слухам, Мастер Ветра, Ши Цинсюань.

Он же брат Водного Тирана.

Он же тот, чья Судьба поменялась местами с Хэ Сюанем.

И поскольку Вэй Усянь был умным ребенком, несмотря на то, что был

 он, очевидно, знал это, что означало: нападение было на сто процентов из-за какого-то ошибочного благого намерения и на сто процентов преднамеренным, а Хэ Сюань 

хотел бы знать, где он ошибся в жизни, чтобы в конечном итоге все его дети решили быть героями. Или сверхзащитными. Было ли слишком много — просить одного из них просто быть нормальным? Только одного? Трое из них уже умерли, и одна из смертей была постоянной!

— Я пытался помочь, папа! Этот ублюдок — одна из причин, по которой ты так страдал, я мстил за тебя!

— Сколько раз я должен повторять тебе, что месть — это плохо, и я 

 поддерживаю её, чтобы ты понял?

— А-Ин, если бы я хотел смерти Водного Тирана или Мастера Ветра, я бы убил их сам. Мне не нужно, чтобы мои дети делали это за меня — это мило, что ты пытаешься, но, пожалуйста, остановись, и никогда не делай этого снова. Ты уже травмировал своего мальчика Цзян, когда накормил того урода его же собственными пальцами.

Вэй Усянь посмотрел в сторону, нахмурившись, и Хэ Сюань вздохнул. Потянулся, чтобы взъёрошить волосы Вэй Усяня, губы изогнулись, когда мальчик послушно согнул колени, чтобы ему было легче.

— Пожалуйста, возвращайся домой поскорее, — снова сказал Хэ Сюань. — А-Цин и а-Юэ скучают по тебе.

— …я попытаюсь. Береги себя, папа.

И с этими словами они расстались, Вэй Усянь вернулся к Вэнь, которых он защищал, а Хэ Сюань отнёс этого бессознательного Бога обратно на гору для лечения.

 — подумал он про себя, поправляя вес на спине, — 

по крайней мере, на этот раз я могу быть уверен, что у меня не будет другого ребёнка.

В этом он был технически прав; Бог, конечно, не окажется его 

Ши Цинсюань проснулся с таким чувством, будто смерть только что вышвырнула его из движущегося экипажа. Это не то, что он назвал бы весёлым времяпрепровождением, или даже отдалённо 

времяпрепровождением, или даже 

времяпрепровождением, но, тем не менее, это время — так что оно существует. И он каким-то образом до сих пор жив, так что — дышим!

…на самом деле, почему он всё ещё жив? Последнее, что он помнит: орда свирепых трупов, приближающихся к нему под звуки флейты, и, несмотря на то, что он потрясающий, это не та ситуация, из которой можно выбраться, упав в обморок. И теперь, когда он огляделся, то заметил, что одет в одежды намного проще, чем те, которые были до того, как его чуть не разорвали; украшения и веера аккуратно лежали рядом с кроватью.

Значит, кто-то спас его. Добрая, блуждающая душа, которая каким-то образом смогла отбиться от орды нежити и Бедствия, контролирующего их, вдобавок к тому, что у неё хватило смелости оказаться в месте, хорошо известном как кладбище. Только Бог или Высший Призрак могли быть такими смелыми, и из этих вариантов только один был даже отдалённо хорош для Ши Цинсюаня.

(Если это был призрак, то Ши Цинсюаню, вероятно, было лучше умереть там, где было предназначено, на 

Он осторожно встал, с удивлением обнаружив, что его ноги действительно могут выдержать свой вес, и схватил веер в одну руку, единственную защиту, которая у него была против неизвестной угрозы. Каждый шаг, который он делал, был осторожным, помня о том, что он чуть не погиб, и вскоре распахнул дверь, чтобы показать…

…одного из самых привлекательных мужчин, которых он когда-либо видел, что смотрит в его сторону. Тёмные волосы, заплетённые в длинную косу, спускающуюся по спине, умывальник с чем-то похожим на одежду Ши Цинсюаня внутри, и простая золотая серьга, свисающая с одного уха. На одной руке было что-то похожее на змею, что вызывало лёгкое беспокойство, и меч был приподнят в пределах лёгкой досягаемости. Ши Цинсюань мог сказать, что тот был силён, достаточно силён, чтобы не беспокоиться о том, что был безоружен с Богом в своём доме, и это должно было беспокоить Ши Цинсюаня. Беспокоить, потому что это мужчина, который мог лёгко причинить ему вред.

Как бы то ни было, он был немного увлечён тем фактом, что его спаситель был 

— О, хорошо, — сказал он, — ты жив.

— Живой — да, живее всех. Всё ещё дышу. Полагаю, я обязан этим вам?

— Да, — согласился он. — Не то, чтобы Мастеру Ветра обычно требовалась такая помощь.

— Итак, вы знаете моё имя. Прекрасно, это избавляет меня от необходимости представляться! Хотя, это ставит меня в невыгодное положение, кхм…?

— Меня зовут Хэ Сюань, но ты, возможно, знаешь меня лучше, как Баошань Саньжэнь.

— О мои боги, — сказал Ши Цинсюань. А потом снова: — 

 ге собирается убить меня, — потому что это… это не то, что должно было случиться. Он был Богом — могущественным Богом, причём! один из десяти самых почитаемых! — и всё же его спас заклинатель. Бессмертный, конечно, и тот, чьё имя было известно на всех уровнях Вселенной, но заклинатель есть заклинатель! Ниже, чем те, кто достиг Небес и устроил там постель, и ниже, чем Призраки, которые ползают по Аду в поисках опоры.

(— У всего есть иерархия, — сказал ге вскоре после восхождения Ши Цинсюаня. — Грань между смертными и бессмертными тонка, и важно признать одну вещь о них.

— Они для нас — скот. Они поклоняются нам, отдавая нам силу, а взамен мы отвечаем на их молитвы. Конечно, мы защищаем их, но никогда не забывай, что ты выше их. Ты выше их всех.)

Баошань Саньжэнь был заклинателем, который бросил вызов всем правилам мира и превратил себя в Бога во всём, кроме вознесения. Бессмертный, могущественный, неукротимый — он жил по своим собственным прихотям в своём маленьком уголке мира, в тихом существовании, где спасал тех, кого считал достойными спасения, и проклинал тех, кто, по его мнению, заслуживал проклятия. Ненавистное существование для ге и большинства других Богов, но Ши Цинсюань, хорошо… Ши Цинсюань никогда не был похож на большинство Богов.

(Слишком яркий, слишком человечный, свободный, как ветры, которые он воплощал, и так же эгоистичен.)

И теперь он был спасён этой загадкой. Будучи не в состоянии самостоятельно провести обследование предполагаемых кладбищ И Лин на предмет того, что считалось новым Бедствием, потребовалось вмешательство заклинателя, чтобы предотвратить его безвременную смерть. Гордость Ши Цинсюаня должна быть разбита вдребезги, гнев на переднем крае разума, но независимо от того, как сильно он пытался сосредоточиться на таких вещах, он не мог поднять этот вопрос.

Вместо этого первое, что вырвалось у него, когда он открыл рот, было:

— Боже мой, ты крошечный.

Было похоже, словно на лице Хэ Сюаня были задёрнуты чёрные шторы, и его пальцы дёрнулись над раковиной в его руках, будто он рассматривал возможность бросить Ши Цинсюаня обратно к свирепым трупам и свести на нет всю работу, которую он вложил в его спасение.

— Все Боги такие грубые, или ты просто исключение?

Ши Цинсюань со стуком захлопнул челюсти, подняв веер, чтобы восстановить то немногое достоинство, которое у него ещё оставалось. Хэ Сюань, казалось, не был удивлён, и несмотря на то, что ему пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть на Ши Цинсюаня — это всё равно заставило Ши Цинсюаня захотеть забиться в угол и молить о пощаде. Это было хуже, чем взгляды ге, а это о чём-то говорило — он не думал, что кто-то может быть более пугающим, чем ге!

— Извините, — произнёс Бог, — я просто… не думал, что знаменитый Баошань Саньжэнь будет таким невысоким.

В тот момент, когда слова были произнесены, он понял, что это была ошибка. Даже змея, кажется, знает, потому что она немедленно шипит, сворачивается с руки Хэ Сюаня и падает на пол, чтобы куда-то уползти. Ши Цинсюань не заклинатель змей, так что он понятия не имеет. Уходя, змея бросила на Ши Цинсюаня укоризненный взгляд, и Ши Цинсюань никогда в жизни не чувствовал себя таким наказанным (что о чём-то говорит, потому что, опять же, он вырос с Ши Уду в качестве брата). Звук скрипа дерева заполнил комнату, и Ши Цинсюань раскинул руки, отчаянно бормоча извинения и заверения, прежде чем что-то сломалось.

Примерно через три минуты, когда комнату заполнила только болтовня Ши Цинсюаня, Хэ Сюань сделал глубокий вдох, выдох и ослабил хватку на умывальнике в руках.

— Если ты ещё раз когда-нибудь упомянешь мой рост — или его отсутствие — я заставлю тебя пожалеть, что ты не умер. Понял?

— Д-да-да, я понимаю!.. Спасибо тебе за твою милость, Хэ-сюн!

Это было начало, но то, что ни один из них не сможет полностью понять в ближайшие годы.

(Невидимые Ши Цинсюанем, в саду перед деревянным домом сидели две девочки. Одна сжимала в руках бамбуковый посох, глаза её были цвета слепых, а другая кивала в такт змеиному шипению, её губы были опущены вниз.

— Ну? Что он говорит, а-Юэ? Не все тут говорят на змеином!

Нахмурившись, Бань Юэ стала ещё мрачнее, если это было возможно.

— Этот Бог заигрывает с Сюань-геге. Он очень груб и продолжает оскорблять его, но это определённо флирт.

— А-Цин, нет, это сделало бы все усилия Сюань-геге бесполезными.

— Ты хочешь сказать, что мы позволим этому ублюдку испортить сердце геге после того, как Боги уже разорвали его жизнь на куски, будто это был хлеб?

— Нет. Мы подождем, пока твои даочжан и Сянь-геге вернутся, и позволим им убить Бога.

— …а-Юэ, я люблю тебя, ты абсолютный гений.

Внутри Ши Цинсюань внезапно почувствовал, как дрожь пробежала по спине, но это было быстро забыто в пользу попыток заставить Хэ Сюаня ответить ему чем-то большим, чем ворчание).

Ссылка на исходную публикацию - https://ficbook.net/readfic/12904065

Часть 1

IceBreeze

lena013

Хэ Сюань - это Баошань Саньжэнь, Вэй Усянь защищает своего отца, а также является своего рода Бедствием, а Ши Цинсюань очень смущён и очень рад.

Мосян Тунсю «Магистр дьявольского культа» (Основатель тёмного пути)

Мосян Тунсю «Благословение небожителей»

Хэ Сюань/Ши Цинсюань

Вэй Ин

Бань Юэ

А-Цин

"Ты погубил несколько совершенно хороших детей, вот что ты сделал", - сказал Хэ Сюань, в отчаянии указывая на своих собравшихся детей. "Посмотри на них, у них комплекс мученика!"

ru-ty-pogubil-neskolko-sovershenno-horoshih-detei-vot-chto-ty-sdelal-skazal-he-suan-v-otchayanii-ukazyvaya-na-svoih-sobravshihsya-detei-posmotri-na-nih-u-nih-kompleks-muchenika-icebreeze-perevodchik-lena013

Комментарии (0)