Тебя не вытравить из моей головы,

Ты въелась в кровь как будто самый

Ты моя девочка красивей всяких

Насилуй мою душу, не закапай кафель.

Давай пробежимся по полю, я сорву тебе луговых цветов, станцуем там, совсем одни. Никто не сможет помешать нам. Мы только друг с другом, только вместе и только за руки.

Хочешь, я сыграю на пианино, а ты споёшь? Твой голос по истине мелодичный, ты умело подхватываешь каждую ноту, а я расплываюсь, ведь ты, Анналис, действительно прекрасна.

Твои кудри щекочут лицо, а глаза блестят; точно у оленёнка из картинок в пинтересте. Твои кофточки с открытым декольте и родинкой между грудью, которая находится чуть ближе к правой. Я так люблю целовать каждую из мелких точек, которые соединяются на твоём теле в созвездия.

Ты любишь макси юбки, открытые топы с рукавом в три четверти, платья такие же длинные, как и твои юбки, а кружева, они так невероятно смотрятся на тебе. Иногда кажется, что можешь просто безжалостно убить; красотой и чистотой своего тела. Твоя кожа розовая и упругая, словно у младенца, всегда пахнет самыми разными гелями для душа, один из твоих любимых — вишнёвый. Никогда не пойму эту любовь к вишне, но отрицать не буду, аромат действительно шикарный. Целовать твои плечи, когда те пахнут вишней настоящее блаженство, я так хочу съесть тебя..

Когда приходишь ко мне домой, стараешься оставлять свой след, но совсем немного, лишь для того, чтобы показать и напомнить о своём существование; резинку на полке в ванной, губную помаду в прихожей у зеркала, носки с котятами на полке, кружевное бельё на дверце стиральной машины, халат с длинным рукавом и пёрышками на концах в шкафу моей спальни. Да что там халат и бельё, ты оставила свою зубную щётку рядом с моей, а это действительно много значит.

Мы бесспорно подходим друг другу.

Гладить, трогать, обнимать, грызть твои костяшки, целовать, облить тело мёдом и слизывать всю; медленно, чтобы слушать как дышишь редко. Меня всегда дурманил твой взгляд из-под прикрытых ресниц. Хочется, чтобы ты смотрела так только на меня и ни на кого больше. Ты замечательный собеседник, идеальная девушка, твоё прекрасное тело, каждый изгиб, вдох и шевеление твоих тонких конечностей — в тебе идеально всё.

Люди нетерпеливы, они желают всего и сразу, а ты — такая нежная — готова ждать того самого. Меня. Вздыхать влюблённо и думать, как же тебе повезло со мной, ведь я и есть тот самый. А ты моя, та самая. Анналис, ты — живое доказательство того, что простые и до безумия коварные девушки все ещё существуют, но ни одна не сможет сравниться с тобой в моих глазах.

Мне безумно нравится, что ты предпочитаешь справляться со всем сама, не наполняя свою квартиру каким-то очередным придурком, которому нужно лишь одно — трахнуть тебя без обязательств. Но я ведь рядом, попроси и я сделаю всё, лишь бы быть ближе.

Ты любишь принимать горячий душ со мной. Эти чёртовы капли воды так филигранно стекают по твоим изгибам; мягко обволакивают грудь, спускаются к впалому животу, всё ниже и ниже.. Я готов зацеловать каждый миллиметр твоего тела, начиная с губ, заканчивая твоими стройными ногами и ступнями.

Ты убиваешь меня, а я покорно принимаю всё, что ты предпринимаешь.

Если бы ты была богиней, то я бы был твоим самым преданным рабом.

Ты всегда смотришь на меня так, будто ни в ком не нуждаешься, а на деле же, хочешь чувствовать меня 

 рядом с собой. Я вижу, милая, твои глаза не могут скрыть от меня истину. Сколько бы ты не хлопала ресницами, не смотрела таким чистым светом своих зрачков. Я все равно вижу тебя насквозь, а ты, к счастью, не видишь меня.

— Риндо, можешь помочь?

Зовёшь всегда так тихо, чтобы не услышал, но я, родная, всегда готов бежать к тебе. Я твой верный пёс, ударь по лицу, скажи, что я ужасен. Приласкай меня так, как чешешь бездомных животных за ухом. Всё, что ты мне даёшь — я не заслужил, но будь уверена, я смогу добиться каждого твоего движения в мою сторону, каждого вздоха.

Мягкие покачивания твоего корпуса, когда выползаешь из-под одеяла и еле волочишь до кухни. Я готов идти за тобой следом, не важно, ждёшь ты меня или нет. Я уже рядом.

Моя к тебе любовь — словно не зажившая рана, болячка покрытая корочкой. Смотришь на неё долго, тщательно с каждой стороны; так и хочется разодрать, лишь бы болела, вызывая скопище чувств. Разгоняя этот ураган.

Садишься за кофейный столик, раскрываешь тетрадь по дрянному немецкому; выписываешь упражнения, расставляешь слова в нужном порядке. Частенько пишешь на листе для заметок «Ich liebe dich, Schatz»

 и расскидываешь их по Нашему дому; каждой полочке, моим сумкам, курткам. Если быть честным, то твоя крошечная забота греет меня.

Наше единое разжигает огромный костёр; в котором покоится твоё и моё «люблю». Разрастаясь языки пламени поднимаются к самому небу. Туда, где она и должна быть, туда, где должны быть мы.

После учёбы мы любим забегать в одну и ту же кофейню. Ты всегда берёшь один и тот же кофе — Матча латте с шоколадным сиропом. Я преподчитаю более приторный. Ты часто просишь попробовать мой, заранее зная, что тебе не придётся по вкусу. Я улыбаюсь, когда хмуришься, отпивая глоток. Твой кофе не слишком сладкий и не слишком горький, как раз для тебя.

Осенью ты всегда берёшь для меня запасной шарф, но чаще всего закутываешь в свой. Он пропитан малиновыми духами и тобой. Длинный шарф в черно-белую клетку. «Тебе он очень идёт» говоришь тихо, держа меня под руку, а я расплываюсь в улыбке. Ты не умеешь молчать о чувствах, а я не умею говорить о них, но ты меняешь меня в лучшую сторону. Анналис, ты умеешь раскрепощать людей. Я так люблю тебя слушать...

Мы действительно созданы друг для друга.

На крыше колледжа; крутишь в руках свои тонкие сигареты с кнопкой, пропитанной сладостью на фильтре. Куришь только их, мои тебе не по душе. Я начал чаще держать твои сигареты в своей сумке, а ты начала чаще забывать зажигалку, чтобы зажечь, вдыхая искру через мою, с моих губ. Это слишком интимно, а ещё интимнее слизывать сладость фильтра с твоих губ поцелуем.

Улыбаешься, когда я позволяю дразнить себя. Как только наиграешься; укладываешь голову на моё плечо и медленно затягиваешься. Я готов вечно сидеть с тобой и просто курить, пусть это и погубит нас когда-нибудь. Ты планируешь бросить в ближайшее время, а я планирую уехать с тобой на море.

Произносишь редко-редко, чаще стараешься показывать любовь действиями. Я молча поглаживаю твоё плечо, вдыхая ароматы никотина. С тобой курить не так тоскливо. Дым не разъедает мою голову и лёгкие, не становится так тошно, не хочется умереть. Даже если хочется, то ты, Анналис, открываешь моё второе дыхание.

Пока ветрá сконяют верхушки деревьев. Ты спокойно спишь на моей груди, прижимаешься продрогнувшей кошкой, а я поглаживаю твою голову. Ищешь во мне пристанище, но не волнуйся, я стану для тебя кем угодно, только шепни.

 — проговариваю на ломанном немецком, а ты улыбаешься, радосто хлопая в ладоши. Клянусь, я готов учить его всю жизнь, лишь бы ты так светилась.

Робкие, нежные прикосновения, когда берёшь меня под руку, дотрагиваешься до плеча поддерживающе, когда эмоции берут надо мной верх. Шепчешь нежное «я рядом» и всё уходит из-под ног. Все те, кого отчитывал, на кого выпускал пар, в моих глазах превращаются в незначительные капли, а звуки приглушаются. Я слышу только твой голос, и только твоё дыхание.

«Я хочу открыть пекарню» — рассказываешь мне, на пьяную голову, улыбаешься и смотришь в глаза, показываешь сквозь свои зрачки насколько все серьёзно. Но после пары минут не выдерживаешь моего зрительного напора и целуешь жадно. Всё, что твоей душе угодно. Дорогая, я сделаю всё. Пусть это погубит кого-то, растопчет, но я всегда, слышишь, всегда ставлю и буду ставить тебя на первое место. Плевать, что мы такие разные и методы исполнения желаний у нас тоже разные.

Ты мягкосердечная, добиваешься всего своим трудом, а я же, готов растоптать головы каждого, кто помешает исполнению твоей мечты. Поверь, Родная, я разорву их в клочья, чтобы тебе было легче двигаться дальше.

Я буду твоим верным псом, твоим оружием, используй меня и расслабься.

Помнишь вечер, когда ты сломала руку? Правую. Я привёз тебя к себе. Тогда ты не могла выполнять бытовые вещи: нормально принимать душ, мыть голову. В моей памяти все ещё всплывает момент, где ты сидишь в ванной, а я стою рядом и мою твою голову. Тогда, ты говорила, что лучше бы разбила очки, чем сломала руку. Их не жалко и ждать долго не нужно, сразу купила бы новые. Я улыбался, целовал тебя в щёку. Мне было в радость, помогать тебе, быть вместо твоей сломанной руки.

Ты дулась часто, мол «хочу приготовить тортик» и от безысходности смотрела на гипс. Тогда, после принятого решения «научить» меня, мы приступили. На поле боя под названием кухня, у меня подгорели все коржи, а ты хохотала сидя за столом. Кондитер — это не моё призвание. Окно было открыто больше часа, я укутал тебя в свою кофту, чтобы вывести запах гари. Нагар был незначительный, но ощутимый, ты открыла все секреты своего дела и показала как убрать черноту с бисквита. Уже из этих коржей мы вырезали сердечки, покрыли пропиткой. Позже ты научила меня равномерно наносить крем, а в вырезанное углубление мы закидывали клубнику.

Всё строго по твоим указаниям. На вкус было приемлемо. Ты хвалила меня, будто не испортил все, а сделал огромный торт в виде кота, как на передачах, которые мы изредка смотрим.

С тех пор ты перешла на линзы, а я остался со старыми, добрыми окулярами.

Зимой, заходя в помещение после мёрзлой погоды, несчастные стеклышки линз начинают запотевать и я, к сожалению, чувствую себя дезориентированным в пространстве. Замираю на месте, да бы не влететь ни в кого. В такие мгновения ощущаешь себя виноватым, мешая движению в коридоре школы. Но ты знаешь какого это, поэтому, сразу же берёшь меня за руку и ведёшь в нужное направление. Твоя кожа нежная, гладкая, у меня чувство будто прикасаюсь к лепесткам лотоса.

Как же ты, такими ручками, будешь заправлять своей пекарней? Эти вроде ласковые прикосновения вызывают во мне бурю. Я ничего не вижу, но полностью доверяю тебе, а ты, берёшь отвественность, становишься моими глазами, как я когда-то, был твоей рукой.

Знаешь, Дорогая, путь к сердцу лежит через желудок. Нет, это не значит, что ты должна чаще готовить, я и без этого тебя люблю. Сердце действительно легче вынуть через желудок: его нужно распороть, просунуть руку чуть глубже и двинуться вверх, под грудную клетку. Если чувствуешь пульсацию то значит ты на верном пути. Вуаля. Моя душа уже в твоих руках. Контуры которой такие тёплые, практически живые, оно все ещё бьётся. Чувствуешь?

Биение твоего сердца сильное, жаркое — оно само рвется мне в ладонь. Я провожу ладонью по твоей обнаженной коже, втираю пальцы в нее, чтобы почувствовать ритм лучше. Ты смеешься, перехватывая меня за запястье, тянешь ладонь на себя, мягко выцеловываешь костяшки.

Все должно быть наоборот, глупая.

Наши тела слишком горячие. Вокруг точно разлито невидимое пламя, поджигающее внутренности. Мы в нем тонем. Мы в нем горим, дышим, живем.

Мне ничего не стоит стянуть с тебя невидимый шелк ночнушки, зацепить пальцами край трусиков, снять их с тебя — вряд ли сейчас нужна одежда. Ты помогаешь, поддерживаешь меня в моей немой просьбе, не стесняясь, не закрываясь от моего взгляда, поцелуя, желания.

Ты вся — от макушки до кончиков пальцев, — моя, моя, 

По крайней мере, сейчас.

Твои губы — я пил их, пил, грыз, хотел съесть. Вишня, жженый сахар, кровь. Смешанные вкусы, воссоздающие один — твой единственный, который узнать способен лишь я один.

Кто я без тебя, скажи? Без твоих губ, запаха, взгляда, поцелуя — кто?

Моя жизнь — в тебе. Если ты уйдешь, моя душа уйдет вместе с тобой.

Не оставляй меня, слышишь?

Я знаю, ты слышишь. Мои прикосновения к тебе говорят больше, чем мои губы. Значат больше, весят, несут в себе все то, что я не могу выразить словами. Мне хотелось бы, правда. Их внутри меня много, много до ужаса, но связать их между собой я не могу.

Поэтому касаюсь. Плечи, живот, грудь, крупные кудри волос, косточка носа — оглаживаю, целую, облизываю. Ты мягкая, горячая, сладкая. Тебя много и мало. Я не дышу без тебя и задыхаюсь рядом с тобой.

Ты смеешься. Хрипло, прикусив костяшки пальцев, вдумчиво смотришь внутрь себя. Извиваешься, когда мой язык задевает тебя слишком сильно. Я снова провожу языком по розовой коже, мну твои бедра руками, целую их изнанку. Ты стонешь. Дышишь уже не так ровно, дрожишь — значит, взрыв уже близко.

Мне не нужно и трех минут, чтобы довести тебя до края, толкнуть в бездну томящего удовольствия, услышать твой тонкий вскрик — конец первого акта безумия.

Услышать мое имя, сорвавшееся с твоих губ.

Прости — я не смогу без тебя жить. И не дам тебе жизни без себя.

Существовать без тебя ощущается так, словно я горю в огне ада. Ты стала моей совсем недавно, а я был твоим с самого начала.

Твои руки — петли. Обвиваешь ими мою шею — задыхаюсь. Перехватываю твой вожделеющий взгляд — немею.

Наши губы соприкасаются — 

Веду ладонью по твоему животу, — кожа мягкая, теплая, бархатистая, как шкурка персика, — обводу большим пальцем выпирающую косточку, давлю чуть ниже. Желанный выдох с твоих губ летит в мои — и только так я дышу, поэтому не умираю. Ты трепещешь. Дрожишь. Стараешься не выдать свое нетерпение, но сжавшиеся на моих плечах ладони говорят за тебя — желаешь. Иногда слова совсем не нужны, чтобы понимать друг друга.

Я знаю, чего ты хочешь — и даю тебе это.

Ты жаркая, все еще сочащаяся желанием. Мои пальцы тонут в тебе без труда. Ты раскрываешься шире, подаешься вперед, ближе, тянешь одну ладонь вниз — и берешь все в свои руки. Все еще скрывая  стыдливый взгляд за маревом рыжих кудрей, кусаешь губы, направляя мой член в себя.

Сцепливаю зубы, чтобы не застонать, ощущаю весь твой жар, — тесный, влажный, желанный. Ты снова выдыхаешь, снова спасаешь меня от смерти, снова принимаешь. Я толкаюсь глубже, тону в собственном несдержанном стоне, чувствую, как капля пота соскальзывает со лба на кончик носа —

и разбивается о твои губы

Ты стонешь, мечешься, всхлипываешь, когда я начинаю двигаться. Быстро, как нравится тебе, выбивая из тебя весь воздух, мысли, сомнения. Оставляю только чувства, желание, подпаливаю их — они горят так сильно, что до взрыва, кажется, совсем недалеко.

До моего сумасшествия — только шаг.

Пальцы, переплетенные в единое целое, больно впиваются в пружины матраца, царапаются. Ты, распластанная подо мной, ластишься, смотришь обожающе, доверчиво, всхлипываешь, кривя обкусанные губы — капризно, требуя большего.

Кто я такой, чтобы тебе отказывать?

Наваливаюсь на тебя всем телом, обнимаю ладонью за шею — твой пульс, бьющийся под линией челюсти, вплавливается в мой собственный. Они теперь — в унисон.

Невообразимая гармония.

Поэтому мы заканчиваем в одно мгновение, вместе — лицом к лицу, тело к телу, любовь к любви.

Дрожь, как и поцелуй, распространяется по нам жаркой, смертельной лихорадкой — мы оба в ней умрем, ты ведь это знаешь, правда?

В один год, в один месяц, в одно число, в один час, в одну минуту —

в одно мгновение, которое разделим на двоих.

Ссылка на исходную публикацию - https://ficbook.net/readfic/01909e48-ac94-7239-afa3-6e6435bb023a

Моя Единственная

vogel.lina

adel.lina

Анналис, ты — искра. Я — сухие ветки.
Наше единое разжигает огромный костёр; в котором покоится твоё и моё «люблю». Разрастаясь, языки пламени поднимаются к самому небу. Туда, где она и должна быть, туда, где должны быть мы.

Tokyo Revengers

Риндо Хайтани/Анналис Беккер

Риндо Хайтани/ОЖП

Анналис Беккер

Beißt mir in die Rippen [Кусай меня за рёбра]

ru-beißt-mir-in-die-rippen-kusai-menya-za-rebra-vogellina-soavtor-adellina

Beißt mir in die Rippen [Кусай меня за рёбра]

Содержание

Моя Единственная

Комментарии (0)