Маленькая девочка вышла на балкон, наблюдая за морем. Её светлые волосы под лучами уходящего солнца блестели золотом и развивались от лёгкого ветерка. Её голубые глаза неотрывно глядели на лазурную гладь, а на губах сияла улыбка.

Девочка больше всего любила море. Ей казалось самой большой удачей то, что она живет на острове, и её любимое море всегда рядом.

Ей было пять лет, когда он впервые её увидел.

Греция была его домом уже больше трёх тысячелетий, хоть последние два он провёл в Вольтерре, только иногда вырываясь на родину.

Он вышел на террасу очередного нового дома, когда невидимая сила заставила его посмотреть на ребёнка, находящегося в километре от него. Девочка не могла увидеть его, но вампирское зрение позволяло разглядеть её.

Она напомнила ему кого-то из его прошлой жизни, но он не мог понять, кого именно. Он не мог вспомнить, пусть и отчаянно пытался уцепиться за тоненькие нити, ведущие к чему-то, что было очень глубоко спрятано.

Несколько дней он издалека наблюдал за ней. По какой-то непонятной причине ему хотелось защищать этого ребёнка. Она казалась ему лучиком света, который особенно нужно было беречь после захода солнца.

В один из последних дней своего отпуска перед отъездом в Италию он поймал себя на мысли, что не хотел бы, чтобы эта маленькая девочка когда-либо оказалась в Вольтерре.

Италия, Вольтерра 2005 год

Вампир смотрел из окна на открывающийся вид, но все мысли возвращались в его родную Грецию, где он встретил её. В памяти же всё чаще проскальзывал образ маленькой гречанки.

Прошёл год с его последнего визита в Грецию, и каждый день был похож на предыдущий, за исключением заданий, на которые Владыки отправляли его. Как-то раз Деметрий подумал о том, что было бы здорово, если бы в Греции объявился какой-нибудь вампир-нарушитель, но быстро отогнал эти мысли, ведь если преступник появится на его Родине, 

 будет грозить опасность.

Да и если бы что-то произошло в Греции, Деметрий не был уверен в том, что смог бы отправиться туда сам, ведь Аро считал первостепенной задачей наблюдать за Калленами и посвящённой в их тайну девушкой.

Раньше Деметрий мог бы посмеяться над ситуацией, в которой вампир так отчаянно оберегал человека, но сейчас он в какой-то степени понимал младшего из Калленов.

Конечно, природа его чувств была совершенно иной, связь между истинной парой обязывала защищать и ставить партнера на первое место. Деметрий же беспокоился о ребёнке, как о маленьком напоминании о своей человеческой жизни. Хоть он и не вспомнил, он подсознательно чувствовал связь девочки с его прошлым.

Штат Вашингтон, Форкс 2006 год

Почти весь следующий год Деметрий был вынужден снова и снова возвращаться в пристанище вегетарианцев из-за их вечных проблем. Его начинало злить, что Аро так часто отправлял их к Калленам. И он не понимал, почему человеческую девушку просто не обратят, раз она приносит им столько неприятностей только из-за того, что она всё ещё смертна.

К тому же, с их стороны было безрассудно полагать, что Вольтури будут ждать годы, прежде чем её обратят. Закон оставался законом. Никто не может знать о вампирском роде без каких-либо последствий. А Каллены играли с огнём в лице Аро и Кайуса. Маркус хоть и не разделял особого внимания к этой семье, но и не пытался отговорить братьев оставить их в покое.

Время шло, Аро был всё больше недоволен, а Деметрий начинал переживать о том, что Владыка заметит мысли о ребёнке в самых потаённых участках своего разума.

Ищейка был на хорошем счету, можно даже сказать, одним из любимчиков за счёт своего дара, но он понимал, что ничто не помешает Аро уничтожить его при удачном случае. Ведь страж Вольтури  не был неуязвимым и осознавал возможные последствия своей ошибки. Поэтому он не мог сделать что-то не так. Девочка должна остаться только его заботой и только его тайной. У него не было мыслей как-то открывать себя, он просто хотел оберегать кого-то, кто действительно нуждается в этом.

Всё же вампиры, тем более такие могущественные, могли и сами позаботится о себе, а вот люди не могли. В этом он убеждался каждый день своей поистине долгой жизни.

Италия, Вольтерра 2006 год

Он вернулся в замок почти сразу после несостоявшегося сражения Калленов и Вольтури. Он был рад тому, что Аро, как и Кай, смогли принять как полукровок, так и дружбу вегетарианцев с оборотнями.

Деметрий же был удивлён, когда открылась правда о ребёнке, из-за которого всё началось. За все свои три тысячи лет он не встречался с подобным. Конечно, он не был наивным, чтобы не знать о том, что вампиры, как и вампирши часто вступали в связь с людьми. И он не мог их осуждать за это, ведь сам здраво оценивал красоту многих человеческих женщин. Но он не предполагал, что у вампира может появиться ребёнок, причём свой, а не обращённый умышленно.

Он мог понять желание вампирш обратить ребёнка, но не мог оправдать, ведь закон был придуман не просто так. Хотя он был нарушен только однажды, причём самим Аро, когда он обратил близнецов, тем самым спасая их от смерти.

Каждый в Вольтерре знал историю этих двоих. И каждый вампир знал, что развитие останавливается в момент обращения. Детей нельзя научить контролировать жажду и держать тайну. А близнецы, пусть и перешли ступень невозможности к обучению, но навсегда остались в возрасте тринадцати лет. И Деметрий видел, что хоть они и живут на свете почти столько, сколько и он сам, разница между ними была очень сильно заметна. Несмотря на опасные дары и страх, который они нагоняли на других, они оставались вечными подростками, которым было необходимо знать и чувствовать одобрение. В данном случае, одобрение Аро, к которому они сильно привязались благодаря тому, что он спас их. Они считали его кем-то вроде родителя и главного наставника, а он был доволен — при любой опасности он будет под надежной защитой.

Рассуждая о близнецах и детях вампиров, Деметрий тосковал по маленькой гречанке.

В начале следующего года он смог вернуться в Грецию. С трепетным ожиданием он вышел на террасу своего дома, а его слух уловил звонкий голос — 

Он посмотрел на дорогу и увидел, как его маленькая гречанка с плохо зафиксированными наколенниками смеётся и крутит педали велосипеда. Улыбка невольно появилась на его лице, одновременно с тем, как в мёртвом сердце что-то защемило.

Он никогда не задумывался о собственных детях, а если и было нечто подобное, то только в его человеческой жизни.

Но сейчас ему вдруг стало в какой-то степени жаль, что оказался лишён возможности создания семьи, поскольку подвергать опасности потенциальную мать ещё одного полукровки не хотелось, а поиски своей пары оставил примерно тысячу лет назад.

— Антея, осторожно, — раздался голос со стороны балкона, где два с половиной года назад он заметил девочку, — Может быть, тебе всё же принести шлем?

— Не надо, мам, — она подняла голову кверху и прикрыла лоб рукой, закрываясь от солнечных лучей, — Я не упаду больше, — и, широко улыбнувшись, она поехала дальше.

Деметрий усмехнулся, наблюдая за счастливым ребёнком, которому позволили кататься без шлема. Как мало ей надо для счастья.

Улыбка стала шире, когда он понял, что теперь знал имя своей подопечной. Антея. Значит, цветок.

И, погрузившись в мысли, вышел с террасы, когда солнце переместилось и начало светить в сторону его дома.

Штат Вашингтон — Вольтерра  2014 год

Ему пришлось чуть ли не все семь лет контролировать, как росла полукровка.

Если раньше такой временной промежуток и казался незначительным. Подумаешь, какие-то семь лет в его тысячелетней жизни, но теперь в его жизни появился маленький человечек, а людская жизнь быстротечна.

Когда вегетарианцы наконец-то переехали с насиженного места, но так и остались в штате, а полукровка отправилась в старшую школу после того, как и так научилась всему от своей огромной семьи, Деметрий смог вернуться в Италию.

Аро, убедившись в том, что дочка Калленов и правда больше не нуждается в постоянном контроле, позволил своему верному слуге небольшой отдых.

И умолчал о том, что увидел в мыслях ищейки лицо ребёнка.

Греция, развалины храма Деметры

С самого своего возвращения ему было не по себе.

Тянущее ощущение глубоко в груди не давало ему спокойно вздохнуть и расслабиться.

Вампир ощущал это впервые, и потому ему было, мягко сказать, непривычно и странно.

И страшно, когда он предположил, что его состояние могло быть связано с тем, что девочка попала в беду. А потому он начал усиленно копаться в собственных воспоминаниях, чтобы уловить тенор маленького человека, и когда у него получилось, отправился на поиски, чтобы убедиться в том, что становится параноиком.

Закатное солнце последний раз осветило небо, но голубые глаза не любовались этим видом, так как слёзы мешали видеть что-либо вообще.

Девочка сидела здесь неподвижно уже час точно, может даже больше. Она не шевелилась, не замечала, что начинало темнеть. И не заметила, как её уединение прервали.

Чуткий слух уловил приближающиеся шаги, сердечко мигом быстро-быстро застучало, а страх вцепился липкими, холодными пальцами в её ладошки, отчего те задрожали.

— Прости, я не хотел тебя напугать, — молодой мужчина остановился в десяти шагах от неё, приподнимая руки ладонями к ней.

Девочка почему-то перестала плакать, да и судя по сердцебиению, начинала успокаиваться, что не могло не удивить вампира, который привык к тому, что люди подсознательно его боятся. А тут девочка-подросток, чёрт знает за сколько километров от собственного дома.

— Не против, если я с тобой посижу? — незнакомец чуть улыбнулся на неуверенный кивок и сел даже не на камень, а в пыль и песок. А Антея поджала губы, смотря на определённо дорогой костюм, который теперь обязательно испачкается. — У тебя что-то случилось?

— Нет, — верхняя губа дрогнула, глаза снова наполнились слезами, но девочка только вытерла их и нос рукавом джинсовой курточки, — Точнее да, — заплаканные глаза посмотрели на мужчину, — Да, — уже более твёрдо, — Мама хочет увезти меня отсюда, а у меня здесь школа, друзья. Я не хочу расставаться с ними.

И снова новый поток слез, который в этот раз был скрыт ладошками. У Деметрия неживое сердце разрывалось.

В перерывах между шмыганием носом и попытками успокоиться Антея смогла сказать только то, что по какой-то непонятной ей причине мама решила увезти её в Швейцарию.

Деметрий не знал, как поддерживать детей. Он даже друзей никогда не видел в таком отчаянии, так что теперь попросту не знал, куда себя деть. Конечно, он замечал, как Каллены обращались с полукровкой, но скопировать подобное поведение он не мог — вегетарианцы то в каком-то смысле были родными для рыжеволосого недоразумения, из-за которого многие вампиры в его клане буквально с ума посходили, а здесь был незнакомый ему ребёнок.

Пусть он и наблюдал за ней пару раз за много лет, но девочка его знать не знала, а потому он не мог примерить на себя роль доброго дяди, и уж тем более отца — решит, что с ней какой-то псих говорит, и испугается.

Посидев так до наступления полноценных сумерек и не придумав ничего лучше слов «всё обязательно будет хорошо, твои друзья тебя не забудут», предложил проводить девочку домой, чтобы та не заблудилась по пути.

На что она посмотрела на него, как на самого глупого в мире человека.

— Дяденька, вы — незнакомый человек, а незнакомым нельзя показывать, где живёшь.

И убежала, ловко перепрыгивая через все камни.

Разумеется, Деметрий проследил за тем, как она добралась до дома, при этом поражаясь смелости этой девочки.

Воспоминания о прошлой жизни стёрлись практически основательно, потому он не мог сравнить то, как сам вёл себя в детстве и куда ходил, но он замечал, что сейчас многие родители сильно опекали своих детей. И было очень странно видеть, как маленькая хрупкая девочка гуляет в таких отдаленных местах совершенно одна.

Что-то ему подсказывало, что это был не первый её поход к развалинам прежде невероятной красоты храма.

Цветок

_ Л и с а _

Голубые глаза неотрывно разглядывали мужчину, который казался девушке смутно знакомым, но она всё никак не могла понять, где же прежде могла его видеть.

Алые глаза, цвет которых был спрятан под карими линзами, с удивлением отмечали, как изменилась маленькая гречанка

Сумерки. Сага

Майер Стефани «Сумерки»

ОЖП/Деметрий Вольтури

Деметрий Вольтури/ОЖП

Ренесми Каллен

Сульпиция Вольтури

ОМП

Феликс Вольтури

Большой палец за последние пару часов уже устал нажимать на маленький кружок камеры, а свободной памяти на телефоне становилось всё меньше и меньше.

Прислонившись к прохладной каменной стене, я решила просмотреть, сколько кадров уже успела сделать, и закусив губу, уставилась на четырёхзначную цифру в галерее.

Удалять ничего не хотелось, но что-то мне подсказывало, что если я так разошлась в первый день пребывания в этой стране, то рано или поздно мне обязательно придётся расстаться с чем-нибудь.

Поэтому я начала удалять все приложения для обработки фотографий, видео, музыку и накопившийся спам в сообщениях.

В какой-то момент я уже была близка к тому, чтобы удалить все фотографии, сделанные до поездки, но при виде знакомых мне с детства пейзажей сердце сжалось. Нет, это я точно ни за что не удалю.

Время шло к обеду, но усталости после долгого перелёта не было — наверняка из-за ярких впечатлений от невероятно красивого города.

Раньше мне не доводилось находиться в Италии. А на этот город выбор пал совершенно случайно.

Мне хотелось уехать от опеки родителей, которые уж слишком переживают о моём состоянии. Невооружённым глазом можно было заметить, как они изменились за последние четыре года. Поэтому я решила не возвращаться вместе с ними в Грецию, а поехать учиться куда-то, где будет и красиво, и более-менее тихо.

Америку я, честно сказать, не любила, да и железные высотки наверняка бы только забрали у меня последние жизненные силы. Конечно, были города, в которых главенствовала природа, но там, в основном, было либо слишком дождливом, либо сухо и жарко.

Да и чего греха таить, английский язык я никак не могла выучить вообще.

Мама как-то вспомнила про мою дальнюю родственницу, которая бывала у нас несколько раз, когда я была ещё ребёнком.

Старушка жила в Италии всю свою жизнь, говорила только на итальянском, поэтому мне, пятилетней девочке, волей неволей приходилось помаленьку разбираться в нём.

Помню, как впервые услышала красивую, но одновременно странную речь, и испугалась того, что перестала понимать людей, ведь мама говорила с пожилой женщиной на таком же языке.

Бывало, что я обижалась на родителей, думая, что они специально придумали свой язык, чтобы секретничать между собой.

Греческий итальянка не знала, но знала английский, с которым опять же у меня были даже не приятельские отношения. Так что мне пришлось действительно потрудиться, чтобы наконец-то начать понимать всё самой, а не дёргать маму за руку во время разговоров с просьбой перевести.

И когда мама совершенно случайно вспомнила уже покойную родственницу, меня как будто молнией ударило — настолько сильно мысль о поступлении в Италию втемяшилась в мой мозг.

И ни уговоры родителей, ни сложные многочасовые перелёты почти что в любой город страны не убедили меня передумать.

Поэтому я, вооружившись всем своим умом, который ещё у меня, слава Богу, был, я направила документы во все университеты преимущественно в небольших городах, чтобы обучение проходило с возможностью расслабиться и погулять, а не толкаться в толпах туристов.

И когда я узнала, что меня приняли в один из лучших университетов страны, я подумала, что сошла с ума, и у меня появились галлюцинации.

А потом с громким криком бегала по дому, едва не спотыкаясь.

Из воспоминаний меня вывела вибрация телефона, из-за которой я даже вздрогнула от неожиданности.

Чертыхнувшись из-за своей чрезмерной пугливости, я наконец-то смогла прочитать, кто мне звонит, и с улыбкой ответила за вызов.

— Привет, мам! — кажется, получилось слишком громко.

— Привет, мой цветочек, — из-за ласкового обращения, которое прижилось с самого детства, на лице невольно расплылась улыбка, — Ты уже добралась до общежития? Успела покушать? Как себя чувствуешь?

— Всё хорошо, мам, — вздохнув, я поспешила прервать поток вопросов и успокоить её, — Я пока что гуляю, вот вижу небольшое кафе, перекушу в нём и уже дальше пойду искать общежитие.

— Тебе там не слишком жарко? Почему не перекусила тем, что я тебе положила? Если с соседкой по комнате не повезёт, обязательно звони, мы с папой снимем тебе апартаменты, — только я открыла рот, чтобы что-то ответить на это, как мама заговорила быстрее, — Нет, тогда лучше мы с папой к тебе приедем. Тебе нельзя надолго оставаться одной.

Это вам надо начинать привыкать быть без меня…

Устало потерев переносицу, я шумно вздохнула, и мама на том конце трубки прервалась.

— Мам, со мной всё будет хорошо здесь, не переживай, пожалуйста, — из-за образовавшегося кома в горле мне захотелось скорее закончить разговор, а потому я быстро протараторила, — Передавай папе привет, я люблю вас.

Ну почему она так сильно переживает?

Уткнувшись лбом в прохладную стену, я попыталась успокоить поднявшийся жар.

Рыжеволосая девушка шла по улице Сводов, уткнувшись в свой телефон.

Значок «я» оставался на одном месте, хотя Каллен прошла, как минимум, метров двадцать.

А потом нажала на экран и поняла, что всё это время смотрела на случайно сделанный скриншот, а не в навигатор.

Недовольно выпятив вперёд нижнюю губу, девушка открыла приложение, которое показывало, что она всё это время шла в абсолютно противоположную сторону.

Резко развернувшись на пятках, ударяя саму себя волнистыми волосами по лицу, она быстрым шагом пошла вперёд.

Как вдруг телефон зазвонил.

— Мам, я знаю, что ты сейчас скажешь, — сжав левую ладошку в кулачок, начала говорить девушка, — Не надо приезжать, я сама со всем разберусь.

— Элис сказала, что ты только что заблудилась, — в голосе матери всё же проскочила смешинка, которая заставила девушку возмутиться.

Они что, сидят всей семьей и подсматривают за ней, находясь при этом в другом городе?

— Не надо за мной следить, вы итак приехали в Вольтерру, хотя я просила вас остаться дома, — юная Каллен начинала злиться, — Вы что, не доверяете мне?

— Детка, конечно доверяем, — трубку перехватил папа, — Но нам было бы спокойнее, если бы ты выбрала что-нибудь поближе к Вольтерре.

— Пап, ты серьёзно сейчас? — смешок, больше похожий на нервный, вырвался из груди девушки, — Может быть, мне вообще надо было приехать в замок, пожить в нём три года и уехать? — она слышала, как отец вздохнул, но продолжила гнуть свою линию, — В общем, если вы мне доверяете, возвращайтесь лучше домой и не мучайте себя обществом тех, кто чуть нас не погубил.

Но Ренесми и правда не понимала, как её семья сейчас могла добровольно поехать туда, где их, мягко сказать, не жалуют самые могущественные вампиры.

Ну почему они стараются её опекать спустя столько лет?

Конечно, она понимала, что для своей семьи так и останется ребёнком, но сейчас дело зависело в их будущем спокойствии.

Если родители будут следить за ней в Италии, Аро никогда не поверит в то, что она и сама справится среди людей.

Думая обо всём этом, Ренесми решительно шла вперёд, но вдруг остановилась.

Её взгляд зацепился за девушку в тени, которая прислонилась к стене и не шевелилась. Рюкзак её съехал с плеча и болтался на согнутом предплечье.

Полукровка начала топтаться в нерешительности, не зная, стоит ли подойти к светловолосой незнакомке, которой, кажется, необходима помощь, или же не нарушать личное пространство?

И почему никто из прохожих не подошёл к ней?

Набравшись смелости, Каллен протопала к девушке и прочистила вдруг запершившее горло.

— Извините, вам нужна помощь?

Получилось как-то тихо и сипло. Ренесми было подумала, что её не услышали, но незнакомка встрепенулась и повернула голову к ней.

Встретившись с небесно-голубыми глазами, Каллен замерла.

Никогда не видела настолько чистый цвет глаз.

— Я в порядке, спасибо, — она улыбнулась, — Просто немного устала.

— Не хотите перекусить? — вырвалось, прежде чем успела подумать.

— Хочу, — она хихикнула, — И давай перейдём на «ты»?

— Да, давай, — вытянутая рука вперёд, — Меня зовут Ренесми.

— Ух ты, — блондинка явно удивилась, медленно пожимая притянутую руку, — Очень красивое. А что оно означает?

— Не знаю, его мне мама придумала.

Почему-то чувствовалось смущение.

Которое увеличилось сразу же, как только тяговая знакомая широко улыбнулась.

— Спасибо, — радовало то, что спустя семь лет краснеть так же сильно, как и прежде, она не могла, — А твоё имя?

— О, точно, совсем забыла, — опять звонкий смех, опять пожимает ладошку, но уже более интенсивно,— Антея. Мне очень приятно познакомиться с тобой, Ренесми.

— Мне тоже очень приятно.

В душе у полукровки появилась надежда на то, что она может подружиться с этой девушкой.

А Антея думала о том, что если эта девушка к ней привяжется, им обеим по итогу будет плохо.

Так что лучше будет разойтись навсегда  после небольшого перекуса в кафе.

Улица Делле Вольте

За разговором с Ренесми я узнала, что она тоже приехала сюда поступать в университет. И мы обе будем учиться на одном факультете и жить в одном общежитии.

И одной комнате, как оказалось чуть позже.

Кажется, разойтись, как в море корабли, не получится, а я уже так ясно представила, как эта рыжеволосая красавица забудет обо мне через пару дней.

Для американки во всех возможных поколениях она очень хорошо говорила по-итальянски. Вообще не отличишь от носителя. А когда она узнала, что я родом из Греции, ошарашила меня своим знанием греческого. Конечно, с акцентом, но и это заставило меня усомниться в том, что моя новая знакомая не какой-нибудь супервундеркинд или робот, который должен внедриться в общество людей.

За несколько часов она уже успела меня по-настоящему шокировать, а ведь нам предстоят три года обучения вместе.

Точнее, в лучшем случае, три года.

В худшем, одной из нас придётся уживаться с новой соседкой, так как в общежитии попросту невозможно было жить одному в комнате — уж слишком много было студентов не просто из других городов Италии, но и из других стран.

Так как мы с Ренесми заселились в последний день, завтра нас уже ждали занятия. Но мы решили погулять по городу, будучи уверенными в том, что вполне выспимся.

Ренесми наблюдала за тем, как я делаю очередную фотографию и глубоко вздохнула.

Она начала рыться в рюкзаке, и прежде чем я успела спросить, не потеряла ли она что-нибудь, девушка достала маленькую аккуратную цифровую камеру.

— Вот, возьми, — она протянула устройство мне, — Бабушка с дедушкой дарили её ещё моей маме, но мне не передалось её желание запечатлевать нечто прекрасное, а вот ты определённо вдохнёшь жизнь в эту старушку, — тоненький ремешок оказался на моей кисти, а камера на застывшей ладони, которую взяла в свою моя знакомая.

А когда ступор от неожиданного поступка прошел, я попыталась впихнуть камеру обратно в рюкзак соседки.

— Я не могу взять её себе, это же семейная вещь! — но на мои слова девушка лишь звонко засмеялась и побежала вперёд, — А ну стой!

Но Каллен даже не собиралась меня слушать.

Продолжая смеяться, она всё дальше отдалялась от меня, плавно лавируя между прохожими.

У меня же не получалось бегать с такой грацией. Да и вообще бегала я в последнее время нечасто, так что через пару минут в правом боку закололо, и я остановилась, чтобы отдышаться.

А когда пришла в себя, Каллен и след простыл.

На улице уже стемнело, тёплый желтый свет от фонарей не способствовал найти в толпе кого-то рыжего и длинноволосого.

Звать девушку не было смысла. Что-то мне подсказывало, что она стоит где-нибудь за углом, смотрит, как я её найти не могу, и хихикает.

Задумавшись, я совсем забыла о том, что у меня в руках камера. Вспомнила, когда заметила, что ремешок начал соскальзывать с моего запястья.

Ловко (или не очень) перехватив его в самый последний момент, я выдохнула, выпрямляясь.

И в следующее мгновение чуть не свалилась туда, куда минуту назад стремительно летела камера. Которую я опять чуть не выронила.

— Эй, осторожнее! — резко обернулась, нахмурившись и прижимая пока ещё целый фотоаппарат к груди.

— Извините? — молодой мужчина выглядел удивлённым.

— Вы меня толкнули, — потираю плечо, и взгляд незнакомца словно примагничивается к нему.

— Я могу что-то сделать для вас? — два шага в мою сторону. Почему-то эти слова вводят меня в ступор на мгновение, но я быстро беру себя в руки.

Разворачиваюсь и иду прямо в противоположном направлении, стараясь не обращать внимание на странное желание обернуться.

Неприятные ощущения в плече будто исчезли, но я предполагала, что они ещё дадут о себе знать утром.

И куда этот красавец так торопился, что даже не постарался идти медленнее, чтобы ни в кого не врезаться? Так ещё и смотрел на меня так, будто это я налетела на него и отвлекаю от важных дел.

Фыркнув, я завернула за угол. И подскочила на месте, хватаясь за сердце при виде выпрыгнувшей на меня Ренесми с криком «Бу!».

— Ты решила не дать мне дожить до начала учёбы?

— Извини, — она засмеялась, но резко перестала, уставившись на моё плечо, — Что это?

Неужели она такая глазастая и в темноте что-то разглядела? Синяк вообще должен был появится, как минимум, через пару часов.

— Какой-то тип врезался в меня, — я посмотрела на своё плечо, кожа которого покраснела, — Разве в этой стране принято носиться, забывая о том, что вообще-то есть и другие прохожие?

Тоненькие пальчики девушки дотронулись до места ушиба, и я поморщилась, не совсем понимая, из-за боли или же из-за того, что кожа Ренесми была очень горячей.

Заметив перемены в моём лице, девушка извинилась и отдёрнула руку, а я прислонилась к каменной стене и с удовольствием отмечала, что от холода ощущения гораздо лучше.

— Пойдём в общежитие? — предложила Каллен, но я отрицательно покачала головой.

— Я же не руку сломала, а просто столкнулась с кем-то, пусть у этого кого-то и камень вместо костей, — хихикнула и заметила, что знакомая не разделяет моего веселья, — Да брось, давай ещё погуляем.

Через пару минут молчаливой игры в гляделки, Ренесми всё же сдалась, и мы пошли гулять.

Сначала заглянули в уютную кофейню, где на небольшом выступе, который служил сценой, выступала девушка. Песню, которую пела незнакомка, я никогда не слышала, но это и было неудивительно — итальянской музыкой я особо не интересовалась.

Мы с Каллен заняли столик у окна, который располагался далеко от входа, и оттуда мы могли наблюдать за певицей, параллельно поедая наивкуснейший десерт. От его вкуса у меня глаза закатывались, и, не содержавшись, я заказала ещё одну порцию джелато.

— Хочешь ещё? — со смешком спросила Ренесми, наблюдая за тем, как я доедаю последний кусочек.

— Хочу выйти замуж за того, кто так божественно готовит, — откинувшись на спинку кресла, я блаженно прикрыла глаза, — Я даже готова растолстеть из-за частого поедания такой вкуснятины.

— Ты уверена в том, что тебя не начнёт тошнить спустя пару дней? — хмыкнула Каллен, — К тому же, твои зубы точно будут не в восторге от того, что ты решила подсесть на мороженое.

— Слушай, у тебя случайно нет в семье врачей? — открыв глаза, я опёрлась локтями о стол и положила подбородок на ладони, — Сначала ты меня чуть не утащила обратно в общежитие из-за какого-то синяка, а теперь беспокоишься о зубах.

— У меня дедушка доктор, — чуть  покраснев, она продолжила, — А папа имеет ученую степень по медицине.

— Ого, — так вот в кого она такая умная, — А мама?

— А мама занималась мной, — девушка отвела взгляд и подпёрла щёку рукой, уставившись в окно, — Высшее образование она не получила.

Мне стало неловко от того, что я затронула явно болезненную тему.

Не зная, куда себя деть, и как лучше поступить, я начала активно придумывать подходящие слова.

Но так ничего и не придумав, просто встала со своего места, села рядом с Ренесми и чуть приобняла девушку, надеясь на то, что она не посчитает меня навязчивым человеком, который любит нарушать чужое личное пространство.

И перестала накручивать себя, когда Каллен, чуть слышно всхлипнув, прижалась к моему здоровому плечу.

Не знаю, сколько времени мы так просидели, но когда на лице моей новой знакомой вновь появилась очаровательная улыбка, певица закончила своё выступление, в кафе включилась музыка, а посетителей стало больше.

Вечерняя, или лучше сказать, уже ночная Феррара нравилась мне даже больше той жаркой, которая встретила меня в аэропорту, несмотря на то, что было уже начало ноября.

Цветок

Содержание

Цветок

Улица Делле Вольте

Преподаватель

Задание

Студентка

Спаситель

Вопросы и ответы

Экскурсовод

Переход к активным действиям

Свидание

Новости

Кровь

Раскрытый секрет

Эпилог

Комментарии (0)