Из-за аномальной жары и невыносимой духоты в учебных помещениях, с которой не справлялись старенькие вентиляторы, их отпустили пораньше. В общажных комнатах было не лучше, поэтому было принято решение оставаться на улице и, спрятавшись в теньке, ждать спасительного ветерка. Сатору и Сугуру вызвались купить воды, пока Утахимэ и Луми устроились на расстеленных пиджаках под тенью дерева. Луми морщится, когда мокрая ткань рубашки липнет к спине, расстегивает несколько нижних пуговиц и завязывает концы узлом под грудью, позволяя слабому потоку теплого воздуха облизать кожу. К такой жаре она не была готова, а, если честно, никто не был. Новостные каналы трубили о том, что такой жары в Токио не было последние пять лет и все это происходит из-за глобального потепления, выбросов токсичных газов в атмосферу и непереработанного мусора на свалках. Конечно, Луми очень заботят проблемы загрязнения мировых океанов, таяния ледняков и озоновых дыр, но прямо сейчас ей хочется залезть под холодный душ и не потеть.

— Хочу на море, — хнычет Утахимэ, обмахиваясь тетрадкой. По ее вискам и шее струйками течет пот. — Давайте поедем, а? Там хорошо, дует ветерок и холодная водичка.

Луми поворачивается к подруге и внимательно изучает ее лицо. В деревне у Луми не было моря, а только речка, в которой дети плескались после полуденной жары, ловили лягушек и рыбачили вместе со старичками и отцами. Ей бы очень хотелось поехать, но такой мелочи, как купальник, она не положила в свой чемодан, когда собиралась уезжать на учебу.

— Ну, пожалуйста, давайте съездим, — канючит Утахимэ, поворачиваясь на живот и подпирая подбородок ладонью. — Завтра выходной, нам не нужно никуда идти. Это будет просто здорово. Можем поиграть в волейбол, купаться, пожарить рыбу на костре и есть мороженое.

— У меня нет купальника, — говорит Луми.

— Я одолжу тебе один из своих, — заверяет Утахимэ, подскакивая от нетерпения. Иногда Луми пугает ее энтузиазм. — У меня их много.

— Зачем тебе столько купальников на учебе?

— Как раз для таких случаев.

Луми кивает. Ей бы не хотелось тратить выходной на поиски купальника, если можно хорошенько понежиться на пляже вместо долгих тасканий по душным магазинам. Она уже представляет, как расстелет плед на песке, ляжет, а мокрое от воды тело будет обдувать морской бриз.

— Кто тут сказал про море? — голос Годжо неожиданно раздается откуда то сверху, и Луми вздрагивает.

Годжо высится над ней долговязой бесконечной высоткой, ослепительно улыбается и поправляет очки на переносице. Он кидает одну из бутылок Утахимэ, но та, не сумев поймать, визжит, потому что холодный пластик падает ей на живот и обжигает кожу сквозь промокшую рубашку. Вторую бутылку он передает Луми и садится напротив, вытянув длинные ноги. Для Луми всегда было загадкой, как он находит штаны себе по размеру, потому что он самый высокий и худой человек, которого она видела в жизни.

— Мы с Луми собрались завтра на пляж. Вы с нами? — объясняет Утахимэ, отхлебывая маленький глоток из бутылки.

— Звучит здорово, — соглашается Сугуру. — Рядом с водой никогда не бывает жарко.

— Ты, поди, деревенская, никогда и моря-то не видела своими глазами, — язвит Сатору, бросая на Луми насмешливый взгляд из-под очков. — Вот будет для тебя открытие.

Утахимэ бросается на Сатору с гневными воплями и кулаками, а Луми молча встает, поправляет юбку и порывшись в карманах подобранного пиджака, кидает рядом с Сатору несколько монет.

— Надеюсь, этого хватит за воду. Если нет, то не стесняйся, обращайся ко мне, знаешь же, в какой комнате я живу.

Она уходит, чувствуя, как подступившие слезы жгут глаза. Ей остается лишь гадать, почему Сатору так к ней относится. Она никому не мешает, не лезет не в свое дело, держится в стороне и просто спокойно учится, пока он изводит ее издевками, насмешками и грубыми словами. Он всегда оказывается где-то поблизости, нахально улыбается и смотрит на нее так надменно, что хочется удавиться. Она никогда не спорит, не огрызается в ответ, а молча уходит, чтобы поскорее спрятаться где-нибудь и спокойно выдохнуть. Ей хочется верить, что Сатору скоро найдет новую цель для своих издевательств, и она спокойно сможет закончить свое обучение.

— Дошутился, придурошный? — язвит Сугуру, замечая напряженное лицо друга.

Как только Луми ушла, Сатору моментально изменился в лице. Больше не шутил, да и некогда ему было, он отбивался от злой Утахимэ. Они шли по дорожке к общежитию, и за все это время Сатору ничего не сказал, что для него было несвойственно. Он никогда в своей жизни не молчал дольше пяти минут, чем нехило пугал Сугуру. Если Сатору замолчал, значит, действительно случилось что-то страшное и нужно скорее бежать и прятаться. Сугуру бы обязательно так и сделал, если бы не знал причину такого затяжного молчания. Его бестолковому другу впервые понравилась девочка, к которой он совсем не может найти подход. Сугуру думает, что такое поведение никак не поможет Сатору завоевать сердце Луми.

— Если думаешь, что унижая ее прилюдно, она воспылает к тебе нежными чувствами, то ошибаешься. Ты только все портишь.

— А что я должен делать? — взрывается Сатору. — У меня от нее все тело горит, я дышать нормально не могу из-за этого жара, а она бегает от меня и смотрит волком. Мне кажется, на мне скоро одежда загорится.

— Пригласи ее на свидание, как нормальный человек, подари цветы и конфеты. Будь галантным и вежливым. А еще никогда больше не называй ее «деревенской». Таким макаром ты ее только отпугнешь.

Они ненадолго замолкают. Сатору остервенело пинает лежащий перед ним камень.

— С чего ты вообще взял, что дело стоит усилий? Может быть, ей вообще кто-нибудь другой нравится.

Сугуру морщится, ощущая на себе убийственный взгляд волшебных глаз друга.

— Не нравится ей другой, ясно?! — рявкает Сатору. — Если бы не нравился я, была бы холодной, как ледышка. А она нет, теплая, как солнце. Надо только разжечь искру.

— Но не так, как ты пытаешься это сделать, — заключает Сугуру.

— А как тогда? Она боится меня, а еще эта Утахимэ противная вечно рядом с ней ошивается. Я даже не могу наедине с ней остаться.

— Конечно, боится. Ты ведь ей ни разу слова ласкового не сказал. Завтра, когда будем на пляже, я займусь Утахимэ, а ты — Луми. Сядь с ней рядом, угости мороженым и просто поговори. Без идиотских шуток, обзывательств и сарказма, а просто обычная беседа.

Впервые за все время после случившегося Сугуру видит на лице друга просветление. Привычная самодовольная усмешка возвращается на его губы. Сугуру даже успевает пожалеть, что помог ему, когда Сатору сжимает его в крепких объятиях и со всей дури шлепает по спине.

Они собираются у главной калитки в восемь часов утра. Такое решение было принято из расчета, что жара еще не успеет набрать силу с ночи, но, удача в этот день решила благополучно повернуться ко всем жителям Токио задницей. Сатору чувствует, как струйка пота скатывается по спине и исчезает за поясом шорт. На нем свободная майка, шорты и пара шлепанцев, но он все еще чувствует себя словно в парной. Но стоит ему увидеть Луми, его состояние моментально ухудшается. Температура подскакивает, кровь приливает к лицу, а пот, кажется, выступает из каждой чертовой поры. На Луми легкий голубой сарафан, такие же голубые мюли

 на невысоком каблучке и заколотые на затылке крабиком волосы. Она выглядит воплощением мечты, которую нельзя осквернять прикосновениями и нечистыми мыслями.

Но когда он видит Луми, мысль о том, чтобы похитить ее и запереть в каком-нибудь неприступном замке, чтобы любить и лелеять ее самому, все чаще приходит в голову. Солнце золотит ее светлые волосы, и Сатору думает, что в эту самую секунду способен умереть от перегрева. Ей тоже жарко, если судить по румяным щекам и струйке пота, скатывающей с шеи на ключицу. Сатору сглатывает, чувствуя, как дергается член.

— Прекрати пялиться, — шипит на него Сугуру. — Это выглядит жутко. Ты же не маньяк.

Сатору чувствует себя не только жутким, но и грязным. Он не хочет допускать о ней похотливых мыслей, но ничего не может с собой поделать. Она такая невинная и беззащитная, что ее хочется защитить, взять под свое крыло и укрыть от всех невзгод. А еще хочется провести по ее шее языком, чтобы почувствовать ее вкус, хочется сомкнуть губы на крошечных сосках и сжать ладонями аккуратную девичью грудь. Для Сатору стало привычным делом просыпаться посреди ночи с болезненным возбуждением из-за чересчур откровенного сна, где Луми с невинным выражением лица делает самые развратные вещи, которые он видел только в порно-фильмах.

Он устал довольствоваться собственной рукой, которая с недавних пор ощущается чертовски неправильно. Всего лишь однажды Луми случайно коснулась его руки во время тренировки, и вся жизнь Сатору перевернулась с ног на голову. Теперь только ее мягкие ласковые ладошки он представляет на собственном теле и противится от собственных. Сатору тоже хочет касаться ее открыто и без опаски, но Луми лишь вздрагивает при его появлении, тушуется и кажется совсем недосягаемой. Он чувствует себя недостойным даже в самых смелых мечтах касаться святыни. От подобных мыслей он чувствует себя уязвимым, а Годжо Сатору не привык быть уязвимым.

Годжо выпрямляет плечи, старается дышать ровно, но жар, сковавший тело, не дает вздохнуть полной грудью. Он хочет, наконец, избавиться от этого ощущения, хочет быть счастливым и свободным, но сам же портит все своим длинным языком. Если бы только он был другим, Луми обязательно обратила бы на него внимание. Такие девчонки, как она, встречаются с кем-то обходительным, вежливым и приятным, как Сугуру. От одной мысли о лучшем друге и любимой девушке Сатору моментально делается худо. Ему хочется верить, что Сугуру никогда с ним так не поступит, но жизнь всегда находит момент преподнести неприятный сюрприз. И если бы ему было необходимо драться за внимание Луми с самим Сугуру, он бы не думал ни секунды.

Они выдвигаются как только появляться Утахимэ. Она тащит огромную сумку, доверху набитую всякой ерундой. Сугуру тут же забирает сумку; Утахимэ улыбается ему так, словно он только что спас ей жизнь. У Луми лишь небольшой тканевый рюкзачок, но Сатору все равно предлагает помощь. Она смотрит на него недоверчивыми большими глазами, покрепче вцепляется в лямку и вежливо отказывается. Сатору чувствует, что готов провалиться под землю. Луми обгоняет Сатору и держится ближе к Утахимэ, пока Сугуру ободряюще улыбается Сатору через плечо. Спуск вниз оказывается быстрым и легким. Они доходят до остановки и ждут прибытие автобуса, сверяясь с расписанием на электронном табло. Сатору наблюдает, как Луми вытягивает ноги, подставляя их под ласковый солнечный свет. Ему кажется, что он видит золотистые искорки света на бледной коже и светлый, почти незаметный пушок. Стараясь не думать, как закинет эти ножки себе на плечи, Сатору отворачивается к дороге и вглядывается линию бесконечной дороги.

Автобус приходит через десять минут. Он полупустой, а в салоне работает кондиционер. Сугуру помогает Утахимэ забраться внутрь, и Сатору тоже протягивает Луми руку, но та игнорирует протянутую ладонь и самостоятельно забирается в салон, сразу же занимая место рядом с подругой.

— Не отчаивайся, еще не все потеряно, — подбадривает его Сугуру.

Сатору хочется в это верить. Его утешает только отсутствие обжигающего холода Луми. Они трясутся в автобусе целых двадцать минут прежде, чем въехать в Токио. Транспорт постепенно наполняется людьми. В салоне все еще работает кондиционер, наполняя крохотное пространство прохладным спасительным воздухом, а, значит, они могут существовать спокойно. Сатору наблюдает, как Луми беззаботно ведет разговор с Утахимэ, они о чем-то переговариваются и хихикают. У Луми забавно дергается нос, когда она смеется, а лучики-морщинки в уголках глаз делают ее еще более очаровательной. Им требуется еще тридцать минут, чтобы выехать из города и добраться до необходимой остановки. В концу поездки в автобусе не остается совсем никого, и водитель провожает их безразличным взглядом.

Утахимэ выпрыгивает из автобуса первой и указывает пальцем на бескрайнее голубое море. Вдалеке виднеются лодочки, яркие паруса лодок и огромные массивные туши лайнеров. Внизу, за парапетом и живой зеленой изгородью выглядывает белоснежное ребрышко пляжа, на котором уже расположились на покрывалах отдыхающие.

— Давайте поторопимся, а то все козырные места займут, — бросает Утахимэ и бежит к лестнице. Ветер играет с ее юбкой, поднимая ткань в воздух, и Сатору кажется он видел кусочек зеленого купальника.

К тому времени, как они спускаются, Утахимэ уже ждет их с взятым в аренду зонтиком. Она забирает у Сугуру сумку и стелет на песок под зонтом два больших полотенца. Утахимэ раздевается быстрее всех и бежит к воде, разбрасывая песок во все стороны и собирая на себе недовольные взгляды отдыхающих. Сугуру подталкивает Сатору локтем, отвлекая от разглядывания Луми. Она снимает туфли и избавляется от сарафана, явив миру прелестный розовый купальник с милыми бантиками и завязочками. Сатору кажется, что он умер и попал в рай. Луми поразительно смотрится в этом комплекте, и ему кажется жизненно необходимым спрятать ее от чужих глаз.

— Хей, Луми, хочешь сначала искупаться, а потом позагорать? — интересуется Сугуру, хлопая резинкой плавательных шорт на подтянутом животе.

Сатору ловит себя на жутком желании придушить лучшего друга.

— Да, сначала стоит поплавать. Не зря же мы тащились в такую даль с самого утра.

Луми разворачивается на пятках и спокойно идет к воде, стараясь не разбрызгивать песок, как Утахимэ. Сугуру подбадривающие шлепает Сатору по плечу, пока они идут следом. Он заворожено наблюдает, как ритмично покачиваются округлые бедра Луми при каждом движении. Когда она резко замирает у самой кромки, Годжо хмурится. Он спускает очки по переносице, сканирует местность вокруг на признаки появления проклятья, но находит лишь отдыхающих. Сатору подходит ближе, становясь рядом, и замечает восхищенный блеск в ее взгляде.

Сатору восхищает искренняя любовь Луми ко всему, что ее окружает.

— Да, но не такое красивое, как ты, — отвечает Сатору.

Луми поворачивает голову и оторопело моргает. Она выглядит так, словно он только что отрастил себе вторую голову. Сатору хочет сказать, что он искреннее и на самом деле так думает, когда со спины на него налетает Сугуру и толкает в воду. Уже второй раз за день он ловит себя на желании убить лучшего друга. Сатору выныривает, пинает Сугуру, попадая в бедро, и смотрит на смеющуюся Луми. Он думал, что все вновь станет неловким, потому что после его поведения любое его слово можно расценивать как издевку, но, кажется, все хорошо. Луми смело заходит в воду, вздрагивает из-за резкой смены температуры, но Утахимэ втягивает ее в игру, отвлекая от холодной воды. Сугуру помогает Утахимэ забраться к себе на плечи и подмигивает Сатору. И ему ничего не остается, кроме как протянуть руку Луми.

Она, не думая ни секунды, хватается за него и вскарабкивается, усаживаясь на плечи. Сатору думает, что это, должно быть, самая сладкая смерть, потому что никогда не рассчитывал оказаться головой между бедер Луми. Она теплая несмотря на холодную воду, кожа покрыта мурашками, и Сатору не может отказать себе в удовольствии провести ладонями по ее ногам. Луми не вздрагивает и не пытается уйти от прикосновений, и Сатору считает это хорошим знаком.

Утахимэ начинает игру первой. Она хватает Луми за руки и пытается столкнуть ее с плеч Сатору, но та сопротивляется, пихаясь в ответ. Сугуру предпринимает грязную попытку сбить Сатору с ног. Но он, предвидя коварную уловку, ловко уходит в сторону. Они пихаются и толкаются, смеются и обдают брызгами других отдыхающих с десяток минуток, но все заканчивается победой Луми и Сатору. Чтобы Утахимэ не расстраивалась, Сугуру вызывается угостить ее мороженым. Утахимэ, забыв о горьком поражении, с радостными воплями бросается к разноцветной палатке. И, прежде чем уйти, Сугуру показывает Сатору оттопыренный вверх большой палец.

Луми выбирается из воды и идет к полотенцу, выжимая мокрые от игрищ волосы. Сатору думает, что ее мокрая кожа блестит на солнце подобно россыпи драгоценных камней. Она садится на полотенце, опирается на руки, подставляя тело под теплые лучи. Сатору думает, как лучше завести разговор, как сделать это правильно и до того, как вернутся Утахимэ и Сугуру. Поэтому без обиняков заявляет:

Луми не выглядит удивленой. Счастливой тоже не кажется.

— И в какой момент ты это решил? Когда обзывал меня «деревенской»?

Сатору нечего сказать. Луми всяко не нужны его оправдания, поэтому он молчит.

— Утахимэ говорила, что у тебя проблемы с головой, но я не думала, что настолько.

Сатору поджимает губы. Ему кажется, что этот момент самый подходящий, чтобы земля разверзлась и поглотила его. Они молчат какое-то время, наблюдая за чайками, плескающимися в воде детьми и лодочками, дрейфующими по зеркальной глади. Сатору думает, что даже сидеть просто так рядом с Луми уже достаточное счастье для него, ведь он сам себе все испортил. Но она в очередной раз удивляет его:

— Наверное, я только унижаю себя этим, но ты тоже мне нравишься.

Сатору медленно, словно в замедленной съемке, поворачивает голову. Луми смотрит на него серьезно, без издевки. Ему происходящее кажется шуткой, мировым заговором настолько, что прямо сейчас занавес падет, а Луми рассмеется ему в лицо и скажет, какой же он мерзкий и насколько ей противен. Но она молчит и только смотрит. А потом он чувствует ту самую искру: она совсем крошечная, еще слабая, но уже такая обжигающе горячая. Сатору расплывается в широченной улыбке и тянется, чтобы прикоснуться, но Луми выставляет ладонь и толкает его обратно.

— Даже не думай. Если хочешь встречаться, придется исправляться.

Сатору судорожно кивает, согласный на все. Он представляет охапки цветов, доставленных в ее комнату, вечера на крышах, пикники и прогулки; воображение живо рисует, как они держатся за руки, гуляя по залитому лунным светом пляжа, как Луми становится ему на кроссовки, чтобы достать губами хотя бы до подбородка, а он, как дурак, смеется. А затем Луми по-настоящему кладет свою ладонь поверх его руки, переплетает пальцы и улыбается. И сердце Сатору окончательно сходит с ума.

Ссылка на исходную публикацию - https://ficbook.net/readfic/13704855

Давняя рана

История о том, как Утахимэ хочет на пляж, Сугуру считает себя самым лучшим сводником, Сатору думает, что слово "лучший" явно не подходит его другу, а Луми просто хочет, чтобы ее оставили в покое.

Давай уедем к морю

Комментарии (0)