Пожелтевшие от времени страницы из анатомического атласа почему-то казались жуткими.

Вроде бы обычные медицинские иллюстрации. Строение человеческого организма, не более.

И все же чем-то пугающим веяло от них.

Дальше — новая картинка. Темный ночной переулок. Тусклый свет фонаря.

Быстрые шаги за спиной. Страх, пронизывающий насквозь все тело...

Затем — удар, блеск лезвия. Кровь, фонтанирующая из перерезанного быстрым движением горла...

Молодая женщина вздрогнула и... проснулась.

Долго не могла отдышаться.

Откуда-то послышался громкий паровозный гудок. Застучали колеса...

Наконец она осознала, что жива. Что едет в поезде. Скоро приедет домой, в Россию...

Негромкий стук в дверь окончательно привел ее в чувство.

— Да-да, войдите, — растерянно ответила Анна, поспешно поправляя не в меру растрепавшиеся локоны.

Увидев вошедшего в купе мужчину, она почувствовала облегчение.

— Доброе утро, — он протянул ей чашечку горячего чая. — Это тебе...

— Спасибо, любимый, — почти шепотом произнесла она, поднося чашку к губам. — Как ты себя чувствуешь?

— Да все в порядке. Не беспокойся.

— Не нравится мне эта преждевременная поездка. Тебе лечиться еще надо, а не мотаться по местам преступлений.

— Ну, во-первых, я уже давно выздоровел, а во-вторых, дело, по которому меня вызвали, увы, не терпит никаких отлагательств...

На несколько секунд он замялся. Приняв опустевшую чашку обратно, продолжил:

— Судя по тому, какой переполох поднялся в столице, это происшествие весьма вопиющее. Полагаю, что по приезду мне станет известно больше.

— Ваше высокоблагородие, — поспешил уведомить служащий. — Уже подъезжаем к границе.

Убедившись, что никто больше их не побеспокоит, мужчина присел на край постели. Осторожно положил свою ладонь на руку любимой. Почувствовав дрожь в тонких пальцах, спросил:

— Опять кошмары мучают?

Она ответила почти шепотом, опустив глаза:

Он нахмурился. Не было никакого желания предаваться воспоминаниям о событиях, оставивших на память сыщику несколько серьезных переломов, да прибавивших ему еще седины на висках...В голове проскользнула мысль о том, что Анне намного тяжелее... Надобно поддержать, приголубить, помочь как-то. Если это, конечно, еще возможно...

— Нет, — ее лицо приняло озадаченное выражение. — На этот раз о другом...

— Так, разойдись, разойдись...

Городовой Семибратов пытался сдержать любопытствующую толпу. Пока что это удавалось с трудом.

Его товарищ Калугин едва успел добежать до ближайшего сугроба, пока его не вывернуло наизнанку.

— Святый Боже... — Анисим Татаринов, нескладный юноша-дознаватель, незаметно перекрестился. — Это что ж делается-то...

Зрелище действительно было ужасающим. Распростертое тело Настасьи Грачевой, девицы тридцати лет, было обнаружено лежащим на подвесных качелях в саду у господ Крушининых, полностью обескровленное и изуверски выпотрошенное. Сами внутренности были аккуратно разложены подле трупа, там же рядом был найден и желтый билет убитой.

Следователь Иволгин отдавал распоряжения налево и направо:

— Так, Кулябин, чтобы все фотоснимки лежали у меня на столе... Григорий Викторович, ну вы не можете как-то побыстрее?

Григорий Викторович Заварзин, судебно-медицинский эксперт, до этого все чего-то копошившийся во внутренностях убиенной, растерянно кивнул головой: поспешаю, мол.

— Заключение по вскрытию доставить ко мне в срочном порядке... Хотя чего там вскрывать, она и так уже это... Доставите ко мне срочно... Татаринов, что вы там замерли? Немедленно занесите под протокол. И отпечатки, отпечатки пальцев снимите... Да не смотрите на меня, как на воскресшего, это не я приказал...

Он прикусил губу. Не столько от отвращения (хотя, признаться, и было немного), сколько от досады. Вот ведь подвернулось же дельце заковыристое — и на тебе: господин градоначальник срочно вызывает в подмогу ему, Иволгину, еще одного следователя. "Вот уж удружил так удружил, спасибо вам, премного благодарны-с...

Теперь ожидайте со дня на день приезда своего давнего знакомца, выполняйте, АлексанФедорович, его присланные телеграммой распоряжения.

А уж он-то приедет, и дело, не медля, раскроет, и орден в петличку получит...

Еще бы ему не раскрыть: ведь все улики, все фотографии ему кое-кто на блюдечке с голубой каемочкой преподнесет...

Хотя... пускай раскрывает, не очень-то жалко. Больно уж много шума поднялось в столице из-за него, и еще, вероятно, поднимется. Дернул же бес этого душегуба вспотрошить свою жертву прямо возле крушининской усадьбы.

Представляю выражение лица ихней горничной: выходит она с утра за покупками, и видит в саду такое..." — Иволгин поморщился, вспомнив о том, что за десять минут до того умудрился наступить на нечто упругое и гладкое, оказавшееся полупустым мочевым пузырем потерпевшей.

— Дворника уже опросили?

Эта история — фанфик на сериал «Анна детектив», не принимайте это всерьёз. Главные герои — Анна Миронова и Яков Платонович.

Дело особой важности

Обратно в Россию

В этой главе мы узнаем, как нашим сыщикам удалось победить шайку гипнотизеров, вспомним знакомых героев и познакомимся с новыми, в какой-то степени важными для сюжета)

Просто затянувшаяся беседа, никакой динамики. Динамика будет позже... В гостиной у Георгия Павловича Крушинина, генерала артиллерии, за обеденным столом собралась довольно-таки специфическая публика: помимо почтенного главы семейства, его сына Алексея и дочери Ксении, присутствовал давний приятель генерала — полковник Варфоломеев, некогда руководивший охраной ныне покойного государя императора, а также генерал Вишняков из Охранного отделения.

Тема для беседы напрашивалась сама собой.

— И что же, если не секрет, вы намерены предпринять? — задумчиво произнес генерал Крушинин. — Я, как вам известно, по роду службы привык к подобным вещам, просто меня беспокоит то, что в городе может из-за этого начаться паника. А это нам сейчас вовсе ни к чему.

Господин Вишняков вздохнул:

— Увы, Георгий Павлович, расследование поручено на сей раз не мне. Сейчас им занимаются другие люди; полагаю, господин Иволгин с вами уже беседовал.

— Разумеется. Но я надеюсь, Кирилл Аркадьевич, что сие.. гм.. происшествие будет взято под высочайший контроль. Всё-таки событие, согласитесь, более чем вопиющее.

— Насчет этого не извольте беспокоиться. Наш уважаемый градоначальник уже распорядился прислать в помощь этим молодцам чиновника по особым поручениям, ранее успешно раскрывавшего и гораздо более сложные дела, — генерал импозантно отклонился на спинку стула, давая понять, что сию кандидатуру господину градоначальнику предложил именно он. — Я дал срочную телеграмму в Париж этому человеку; полагаю, он уже на пути в Петербург.

Подали блины — блюдо, редко употреблявшееся в этом доме, разве что как дань Масленичной неделе, — и хрустальный графинчик.

На несколько секунд за столом воцарилась тишина.

— И кто же, позвольте узнать, будет привлечен к расследованию? — полюбопытствовал полковник Варфоломеев, до сей поры не принимавший участия в беседе.

Полковник понимающе кивнул: да, пожалуй... пожалуй. Ему это будет по силам.

— Тот самый...? — переспросил старший Крушинин.

— Вы, вероятно, хотели спросить: тот самый, который сумел раскрыть дело гипнотизеров? — уточнил полковник. — Да-да, именно он.

Услышав знакомую фамилию, Ксения Георгиевна Крушинина, до сей поры откровенно скучавшая, окинула сидящих за столом дерзким взглядом.

— Я когда-то имела случай познакомиться с этим господином, — ее выражение лица стало чуть более надменным, чем обычно.

Поймав на себе удивленный взгляд брата ("Когда же?"), продолжила:

— Мне как-то его представила госпожа Нежинская, как своего близкого друга, — она с трудом сдержала усмешку. — Да-да, припоминаю. Коллежский советник Штольман, чиновник особых поручений... — на секунду она замялась, видимо, восстанавливая в памяти его внешность. — Лично на меня он не произвел какого-то особого впечатления, даже не сразу вспомнился.

Алексей Георгиевич иронично покачал головой: он прекрасно знал привычку сестры оценивать людей исключительно по внешнему виду (ну и по положению в обществе, разумеется).

— Не имел случая с ним познакомиться, но много о нем наслышан. По слухам, госпожа Нежинская была безумно в него влюблена, и они даже обвенчались тайком... — тут молодой граф откинулся на спинку стула и насмешливо улыбнулся. — Более того, когда выяснилось, что у Нины Аркадьевны имелся... имелся незаконнорожденный сын, господин Штольман переписал его на себя, дав ему отчество свое и фамилию...Почувствовав на себе строгие взгляды папеньки и господина полковника, он вновь выпрямился, пояснив:

— Никогда не понимал, зачем уважающие себя молодые люди поступают подобным образом. Как лично я считаю, принимать в свою семью чужих по крови отпрысков — дело весьма и весьма неблагодарное, поскольку, даже воспитав человека соответственно своим семейным привычкам, невозможно добиться того, что он станет вам действительно близок — как по духу, так и по крови.

Варфоломеев отрицательно покачал головой: дескать, молоды вы еще, не понимаете сути вещей.

Заметив это, красавица Ксения поспешила поддержать горячо любимого брата:

— Вижу, что вы, Владимир Семеныч, не одобряете подобных высказываний, — томно произнесла она. — Но увы, мы с братом придерживаемся совершенно иного мнения.

— Осмелюсь предположить, сударыня, что Алексей Георгиевич и вы в дальнейшем еще кардинально пересмотрите свои взгляды на семейную жизнь, в особенности, когда вы оба обзаведетесь наконец своими собственными детьми...

— Даже и не надейтесь, господа, даже не надейтесь, — взгляд юного Крушинина сделался более дерзким. — Обещаю вам, я никогда не женюсь.

А сестрица продолжила:

— Что же до господина Штольмана Якова Петро... Якова Платоновича, если я не ошибаюсь, то у меня на его счет имеются совершенно иные сведения.

Тут она гордо подняла голову, готовая поделиться теперь уже окончательно восстановленной в памяти сенсацией со всеми присутствующими:

— Лично мне мои, с позволения сказать, секретные информаторы поведали все подробности этой истории... — она слегка придвинула к себе тарелку с блинчиками. — Действительно, он имел честь взять на себя заботу о бедном ребенке Нинон...

Учитывая интонацию, с которой были проговорены слова "имел честь", господам присутствующим следовало понять намек на то, что настоящий отец мальчика был (а, возможно, и оставался) весьма влиятельным господином, гораздо более влиятельным, чем коллежский советник Штольман.

— Из-за нее он даже стрелялся с небезызвестным нам князем R., за что попал в немилость начальства, был понижен в чине, и, кажется, довольно долгое время служил простым следователем где-то в провинциальном Заволжске...

— Затонске, — поправил ее Варфоломеев.

— Благодарю. Но, как ни странно, женился он совсем на другой особе... — она переменила тон на снисходительно-сочувственный. — Бедная Нинон. Впрочем, госпожа Фортуна и без того перестала ей тогда уже благоволить... — тут она наконец умолкла, по-видимому, глубоко задумавшись.

— Вашим "секретным информаторам", как вы изволили выразиться, было бы впору служить в нашем ведомстве. Ибо все сказанные вами сведения соответствуют настоящей действительности, — заметил Кирилл Аркадьевич. — Видите, Алексей Георгиевич, ваша сестра сумела вас обскакать...

— Действительно, мне мало что было известно об этой истории. Но прошу принять к сведению, что я как-то не особо ей интересовался. А вот сестрица моя всегда бывает в курсе подобных новостей, особенно если дело касается ее близких знакомых.

Сестрица не упустила случая закрепить свой успех:

— Рассказывали, что после той истории с гипнотизером они с ней вдвоем поехали за границу. А его молодая жена увлекается спиритизмом...— Уж не та ли это особа, которая... — Алексей Георгиевич начал что-то припоминать. — Анна Миронова, кажется... Точно, вспомнил. По слухам, её спиритические сеансы производили большой фурор. Погодите... Кажется, она приходится родственницей Петру Ивановичу Миронову, тому... господину, которому я на прошлой неделе проиграл пять тысяч в карты.

— Тому очаровательному господину, который позавчера назвал меня царицей бала? Да, это его родная племянница.— А эта история с её похищением, — тут уже сам Георгий Крушинин заинтересовался, ибо наслышан был о том из газет. — Такие страсти рассказывали, что волосы дыбом встают...

После небольшой паузы он продолжил, обращаясь уже к Вишнякову:

— Кирилл Аркадьевич, вы ведь занимались тогда этим делом. Неужели вы не поведаете, что же там произошло, хотя бы в общих чертах?

Тот взял небольшую паузу, закашлявшись, затем опрокинул в себя рюмку вишневой наливки:

— Ну что же. Могу и поведать. Но только то, на что имею право — надеюсь, вы понимаете...

Крушинин-старший понимающе кивнул, его сын испытующе посмотрел на свою сестру — не разболтает ли? — и все замерли, слушая:

— Было это в начале девяностых. Ну вы помните, в то время как раз начался расцвет всевозможных оккультных сообществ, преимущественно сомнительного характера.

— Глупость и мракобесие! — поддержал его Георгий Крушинин, никогда не одобрявший подобного.

— Так слушайте. В то время у нас в городе появился и приобрел неслыханную популярность некий Михаил Крутин, занимавшийся, как тогда считалось, лечением нервических больных при помощи гипноза...

— Простите... Господин Крутин? Позвольте, ведь я однажды даже была у него на приеме... Не скажу, что меня это как-то впечатлило, но тогда это считалось крайне модным... — Ксения Георгиевна захлопала ресницами, почувствовав, что ей не избежать неприятного объяснения с papa...

Ошеломленный отец едва не подскочил из-за стола:

Глава 2

Читатель, смотревший уже "Анну-детективъ", может со спокойной душой пропустить эту главу; тем более, что к нашему новому расследованию эти события прямого касательства не имеют. Тех же, кто не смотрел, и с главными героями совсем-совсем не знаком, искренне советую глянуть сам сериал (хотя бы первый сезон, а там как пойдет), или хотя бы пробежать взглядом по этой главе(Из биографии Якова Платоновича Штольмана — бунтаря, гения сыска, поклонника технических новшеств, покорителя дамских сердец и грозы петербургских злодеев).

В Департаменте полиции Санкт-Петербурга господин Штольман считался личностью почти легендарной.

На его счету была не одна сотня раскрытых преступлений, начиная от карманных краж и кончая массовыми убийствами.

Более того, если б его биография каким-то чудом была полностью рассекречена, она бы могла послужить основою сразу для нескольких авантюрных романов... хотя, конечно, его негласный начальник, полковник Варфоломеев, ни за что не допустил бы подобного.

Происходил Яков Платонович из небогатой дворянской семьи. Дед его, австрийский офицер, еще в 1820-х перешел в российское подданство, принял православную веру, женился на русской женщине и всю дальнейшую жизнь был предан своей новой родине; отец предпочел военному поприщу спокойную службу в банке.

С детства будущий сыщик проявлял неуемный интерес к точным наукам, а также обожал литературу; мог ночами напролет сидеть в окружении книжек. Родители его стремились приложить все усилия, чтобы их сын стал по-настоящему образованным человеком.

Будучи единственным ребенком в семье, он постоянно был окружен вниманием и заботой. Тогда ему казалось, что все это будет продолжаться вечно...

Увы, семейное счастье оказалось хрупким: в двенадцать лет маленький Якоб остался сиротой.

Надо полагать, именно трагический случай, произошедший тогда, повлиял на всю его дальнейшую жизнь... но подробности мало кто знал.

Профессию свою юный Штольман выбрал без колебаний.

В работе отличался острым умом и наблюдательностью, никогда не переставал учиться чему-то новому.

Кроме того, он представлял собой редкий случай, когда служебное рвение не переходило в оголтелый карьеризм; несмотря на это, он довольно успешно продвигался по карьерной лестнице.

Постепенно коллеги начали относиться к нему с уважением, преступники — с опаской и неприязнью, а начальство — с интересом.

Случай как-то свел его с господином Варфоломеевым; в дальнейшем это знакомство переросло в крепкую дружбу и плодотворное сотрудничество. Таких, как Штольман, Варфоломеев ценил — за преданность Отечеству, неподкупность и стремление всегда доводить дело до конца.

Конечно, узнав о столь высоком покровительстве, многие знакомые начали испытывать к нему зависть; даже давний приятель Иволгин, которому всегда благоволили и полицеймейстер, и обер-прокурор, поскрипывал порою зубами, тем более, что у него никогда не было столь высокого уровня раскрываемости, как у Штольмана.

Многие считали, что он со своими недостатками просто не заслуживал такой чести. Припоминали (за глаза, разумеется) его чрезмерную порой склонность к азартным играм (ну кто еще из сыскных мог вот так просто сесть за карточный стол с преступниками!), и столь же чрезмерную тягу к обществу привлекательных женщин... хотя последнее качество вообще-то было свойственно практически всем не обделенным здоровьем молодым людям.

Злые языки также пошептывали, что и своей хваленой раскрываемостью он был обязан женщинам, находившимся рядом с ним... ну да на то они и злые языки, чтобы говорить про других всякие гадости.

Следует, однако ж, отметить, что те две дамы, имена которых упоминались в разговорах чаще всего, действительно были особами весьма и весьма неординарными, так что не мешало бы рассказать о них чуточку поподробнее.

Первая из них — Нина Аркадьевна Нежинская, на минуточку, фрейлина ныне вдовствующей императрицы. Ввел эту даму в свет и всячески покровительствовал ей князь Кирилл Разумовский, человек благообразнейшего вида, но, как поговаривали, с двойным, а то и с тройным дном.

Началась эта история с того, что Штольман однажды едва не уличил Разумовского в денежных махинациях. Тогда князю удалось успешно уйти от правосудия, разумеется, не без помощи высочайших покровителей при дворе... и тогда-то он поручил своей верной protege приблизить к себе "этого упрямого фараона"... Нежинская не в первый раз получала задания такого сорта, и ей с ее хитростью без труда удалось привлечь его внимание, но...

Но случилось непредвиденное: она влюбилась в него.

Влюбилась искренне, как никогда раньше, с трудом дождалась, когда же они наконец с ним станут любовниками... и впервые почувствовала себя по-настоящему счастливой. Да, ее искреннее чувство оказалось к тому же взаимным; да, это был едва ли не единственный случай, когда Яков Штольман пытался защитить от правосудия женщину, свою кару вполне заслужившую.

Преступница и следователь... Их отношения, при их специфике деятельности, были невозможными, совместное счастье — недосягаемым, но это не мешало обоим втайне мечтать и втайне сожалеть, что им не дано, увы, оказаться по одну сторону баррикад...

Не следует, однако, думать, что Штольман так просто взял и оставил Разумовского в покое: не в его правилах это было.

Следующая возможность вывести князя на чистую воду представилась довольно скоро. Тогда Яков Платонович имел неосторожность вчистую проиграться в карты одному влиятельному преступному авторитету.

Возможности собрать нужную сумму к сроку у него не было, и это вынудило его обратиться за помощью к Варфоломееву.

Полковник внимательно выслушал его просьбу, затем ответил:

— Знаете что, Яков Платонович: денег я одалживать вам не буду. Но не потому, что мне не хочется вам помочь — уж поверьте, я бы никогда вас в беде не оставил, — просто давайте поступим чуть-чуть по-другому...

План был прост: деньги Штольман должен был попросить у Нежинской; та, в свою очередь, обратилась бы за помощью к князю. Тут-то бы его и поймали с поличным на хищениях государственных средств... но случилось так, что вся многоходовка Варфоломеева рухнула.

Князь почуял опасность. Курьер, перевозивший саквояж с деньгами, был убит, наличность вовремя оказалась там, где ей по закону положено было находиться.

Штольман не любил вспоминать эту историю: мало того, что так позорно проигрался, так еще и князя упустил, еще и пришлось ему быть безнадежно обязанным своей женщине (хотел ведь при помощи этих денег избавить ее от обязательств перед князем, а вышло-то наоборот!), да и долг тот в итоге все равно потом с него стребовали, причем еще более унизительным образом...

Разумовский же, в свою очередь, понял: "этого упрямого фараона" необходимо немедленно устранить.

Дуэль была идеальной для этого возможностью, тем более, что и повод для нее был, в лице Нины Аркадьевны.

...Штольмана спасло лишь то, что князь, излишне понадеявшийся на твердость руки, давно уже не брал в руки пистолет. Ранение оказалось тяжелым, но не смертельным, и сыщик довольно быстро пошел на поправку. Однако вскоре ему сообщили неприятную, как тогда казалось, новость: за неподобающее поведение его отправляют служить простым следователем в уездный город Затонск, предварительно понизив в чине.

Впрочем, был у сей опалы еще один резон: зачем-то понадобился там Варфоломееву надежный и преданный человек. Зачем конкретно — не знал практически никто, да и сам Владимир Семенович не спешил раскрывать своему другу все карты.Как бы то ни было, жизнь Якову Платоновичу пришлось начинать с чистого листа.

И на этом чистом листе уверенным почерком вписала свое имя госпожа Миронова, еще одна женщина, оставившая более чем значительный след в его биографии.

Надо сказать, что слухи об этой особе ходили поистине фантастические, и среди них спиритические сеансы, таинственное похищение и роман с Яковом Штольманом были еще далеко не самыми неприличными.

Поговаривали, что она действительно была способна вступать в контакт с потусторонним миром; что стоило ей положить руку на тело убитого, как ей сразу же становилось известно имя его убийцы; что она могла видеть сквозь землю все сокрытые в ней клады; что и самого следователя Штольмана она приколдовала к себе, опоив тайным снадобьем...

Кроме того, рассказывали, что она напрочь игнорировала все существующие правила светской жизни; могла появиться на балу или на приеме в платье с полностью обнаженными плечами и декольте "на грани возможного", или даже в брючном костюме — в брючном костюме, вы представьте себе! — и вести себя при этом настолько уверенно и непринужденно, как если бы среди благовоспитанных дам подобная манера одеваться всегда была общепринятой.

Да и что уж там, ведь она приходилась родной племянницей известному кутиле и медиуму Петру Миронову, коего многие мужчины за глаза именовали не иначе как "прохвост", а женщины — "очаровательнейший прохвост", а также единственной дочерью Марии Дворжецкой-Мироновой, опубликовавшей в свое время несколько дамских романов весьма и весьма фривольного содержания...

Но все эти сплетни возникли уже много позже, а тогда, в восемьдесят восьмом году, она была миловидной девятнадцатилетней девушкой, лихо рассекавшей по городу на новеньком велосипеде, и под строгим надзором дядюшки постигавшей азы спиритизма...

Аня с детства не походила на большинство своих сверстниц. Спокойным девичьим забавам она предпочитала подвижные мальчишеские игры, где отличалась особым проворством; папенька, отставной поручик, даже фехтованию ее обучил, приведя этим в тихий ужас свою супругу... впрочем, когда дело дошло до обучения дочери верховой езде, именно Марья Тимофеевна взяла этот труд на себя.

В остальном же ей было трудно найти с дочерью общий язык, ведь Анну не интересовали ни мода, ни светские сплетни, ни — в дальнейшем — женихи из приличных семей. Ее привлекала другая судьба: она мечтала обучиться чему-нибудь, заниматься чем-то полезным, найти свое место в жизни...

Но главное: ей часто мерещились призраки давно умерших людей. Родителей девочки поначалу пугала эта способность; много времени они потратили, пытаясь как-то ее подавить, но их усилия не увенчались успехом.

Только Петр Иванович, какое-то время вращавшийся в кругу заграничных спиритуалистов, не считал необыкновенные способности племянницы пороком. Более того, он всегда в этом поддерживал ее, по возможности давал советы, периодически брал ее с собой на спиритические сеансы.Жизнь Анны круто переменилась в тот вечер, когда на одном из таких сеансов ей внезапно явился дух утопленницы, предупреждающий об опасности... а на следующее утро она обнаружила в реке тело еще одной женщины.

Тут-то и столкнула ее судьба с Яковом Платоновичем Штольманом. Щеголеватый столичный сыщик не мог не привлечь внимание провинциальной девушки.

К тому же она поняла, что свой дар видеть мертвых можно обратить в пользу людям, не только умершим, но и живым.

Так что неудивительно, что вскоре Анна Викторовна Миронова стала частой гостьей в управлении затонской полиции.

Поначалу Штольман не воспринимал Анну всерьез: ее способность общаться с потусторонним миром он считал всего лишь фантазией, ее нежные чувства к нему — мимолетным увлечением, а неоценимую порой помощь следствию он был склонен объяснить цепочкой случайностей, либо недюжинной внимательностью неугомонной барышни.

Дело особой важности

Содержание

Обратно в Россию

Глава 2

Герой своей эпохи

Комментарии (0)