Как говорит моя мама: «Хороший завтрак — залог успешного дня». Поверьте, она знает в этом толк: балерины после изнурительных тренировок и выступлений убить готовы за еду.

Мой папа при этом постоянно добавляет: «И отличной работоспособности». И в этом мой папа знает толк: он — один из успешных детективов Англии (и это чистая правда), который каждый день сталкивается с преступлениями, преступниками и расследованиями.

— Даже не думай ускользнуть от меня, Ал, — весело и нараспев произносит мама, когда моя попытка незаметно уйти из дома накрывается медным тазом. Я вздыхаю, отбрасываю в сторону кроссовок и возвращаюсь на кухню, где мама возится с завтраком. — Неужели ты забыл про завтрак? — интересуется она, поворачиваясь ко мне с ложкой в руке. Её волнистые волосы забраны в забавную «шишку», а на ней самой — бежевое домашнее платье.

— Какая палитра, какие мазки… Все оттенки лилового и багрового, перекрытого фиолетовым, — мама мягко обхватывает своими пальцами мой подбородок, ухмыляясь. — Тебе ещё повезло, что отец не видел такой «красоты».

— Благородно, конечно, что ты вступаешься за девушку, но… Ал, серьезно? Влезать в драку четырнадцатилетних?

— Их было трое, а Эмма была одна, — я жмурюсь от прикосновений мамы. Она усмехается и выпускает мой подбородок. — Я не мог не вмешаться.

— Рыцарь, настоящий рыцарь, — мама пожимает плечами. — Ладно, садись за стол, скоро завтрак будет готов.

Я сажусь за стол, терпеливо ожидая завтрак. Я люблю свою маму за то, что она не ведет себя как мама. Она больше похожа на старшую сестру или на близкую подругу, чем на маму. Мама ни разу не читала мне нотаций, не отбирала телефон и не лишала Интернета, как делали мамы многих моих одноклассников. Она предпочитала разговаривать со мной на равных, считая меня взрослым. И за это я был несказанно ей благодарен.

Я завтракаю, благодарно целую её в щеку и торопливо здороваюсь с вернувшимся с ночной смены отцом, выскакивая из дома и вытаскивая из кармана наушники. До школы мне недалеко — минут пятнадцать-двадцать — а музыка помогает скрашивать дорогу.

— Представься, пожалуйста, и расскажи о себе!

— Эмма, ты знаешь меня четырнадцать лет, — я закатываю глаза, когда на входе в школе меня за руку хватает маленький светловолосый ураган.

— Это для школьной газеты! Новая рубрика «Красивые и популярные»! Скажи пару слов о себе и похвали нашу школу!

— Ладно, — я сдаюсь под взглядом  зелено-голубых глаз Эммы Кель и смотрю в камеру: — Эм, привет, меня зовут Аллен Ягами. Я сын балерины Акиры Куруруги и детектива Лайта Ягами. Поступайте в нашу школу, самую лучшую на районе, а ещё и в Англии! — я резко сворачиваю своё выступление, заметив на горизонте темную макушку Эрика Келя. Он стоит у шкафчиков и что-то обьясняет своей девушке Кэтрин Уолкер.

Эрик Кель — мой лучший друг. Во всех моих начинаниях и приключениях он участвует неизменно. Папа часто шутит, что мы «Потерянные в роддоме братья». Ему смешно, а я имею единомышленника и родственную душу.

— Привет, Эрик, Кэти, — здороваюсь я с Эриком и Кэтрин.

— Кэтрин, — привычно поправляет меня ещё одна моя подруга детства. — Привет, Аллен. Вижу, что ты в полном порядке после вчерашней потасовки.

— А что мне будет, — я подмигиваю ей, от чего стайка девочек из класса помладше за спиной пары краснеет и чуть ли не падает в обморок.

— Надеюсь, что у тебя было сотрясение, которое поставило твоё разыгравшееся самомнение на место, — она беззлобно поддевает меня.

— Это вряд ли. Метеорит должен столкнуться с Землей, чтобы Аллен поменял о себе мнение. Кэт, детка, сходишь мне за перекусом? — интересуется Эрик, целуя её в щеку. Я вижу, что Кэти некомфортно. Она не любит выставлять чувства и их проявление на всеобщее обозрение. Я с ней полностью согласен. Будь у меня девушка, то школа бы стала последним местом, где мы бы целовались.

— Его царское Величество не в силах сходить за ним самому? — в нашу беседу вклинивается ещё один участник — старший брат Кэтрин по имени Кристофер. Эрик мгновенно бледнеет и тушуется, выпуская из объятий Уолкер-младшую. Пользуясь шумихой, Кэтрин хватает меня за руку и утаскивает подальше от начавших ругаться парня и брата.

— Идиоты, — она закатывает глаза и отпускает мою руку лишь тогда, когда мы оказываемся на «безопасной территории»: около её шкафчика. — Давай замажем тональником твою красоту, герой.

— Я не перестараюсь, если ты об этом, — Кэти вооружается косметичкой. — И пусть Эмма не выпустит в эфир твоё разукрашенное лицо, но мы-то будем лицезреть его целый день. И ещё несколько. Ты же не хочешь давать лишний повод преподавателям для вызова к директору?

Я уже говорил вам, что у Кэтрин — дар убеждения? Ещё бы, с такой-то мамой (она у неё известная журналистка). Кэтрин всегда идёт к своей цели и ни перед чем не останавливается.

Затылком я чувствую, что кто-то пристально смотрит на нас. Длинные и изящные пальцы Кэтрин занимаются фингалом под моим глазом, пока Аделия Лоулайт совсем некрасиво нас рассматривает. Я знаю, какие у вас мысли: между мной и Кэти что-то есть, но смею разубедить Вас в обратном. Мы — близкие друзья, тем более, Эрик и Кэтрин встречаются, а мне не прельщало уводить девушку у своего лучшего друга (пусть я и слыл в школе разбивателем девичьих сердец). Кэтрин — хорошая девушка, и Эрику с ней очень повезло, пусть он порой и не ценит её и пренебрегает ею.

Аделия Лоулайт не мой самый близкий друг. Она, если разобраться в ситуации, вообще не мой друг. Наши отношения на уровне знакомства, мы даже и не приятели, но при этом мы знаем друг о друге всё. Все в школе считают, что я и Аделия тайно встречаемся (и пусть у неё, вроде как, есть парень, а я недавно расстался с девушкой) уже как несколько лет (и пусть, что нам всего лишь по шестнадцать).

Разубеждать в этом людей бесполезно — я пытался, ничего не вышло. Эмма писала несколько статей, я и Аделия терпеливо объясняли это людям, срывая голос, но всё было бесполезно. Сын Лайта Ягами и дочь Эллы Лоулайт сошлись прямо как звезды на небе, прямо как Елена и Менелай, прямо как… Продолжать этот список можно до бесконечности, я уже сбиваюсь со счета, со сколькими парами нас сравнили. И людей нисколько не смущает то, что мы вообще не общаемся, наше с ней общение сведено совсем на нет.

Поэтому в школе я и Адель держимся друг от друга на почтительном расстоянии, чтобы не породить новые слухи и не доставлять неприятности друг другу. Мы поразительно не пересекаемся, а если и пересекаемся, то с нами постоянно оказывается кто-то третий, чтобы «смягчить» волну сплетен и реакцию окружающих.

И её, и меня это прекрасно устраивает. Нам вполне хватает наших родителей, которые работают вместе. Нашим родителям тоже достается — в прессе часто мелькают сообщения о том, что двух детективов часто видят вместе (особенно по вечерам). Я знаю, что маме неприятно это видеть, но она улыбается и едко комментирует журналистов и снимки папарацци.

Звенит звонок, напоминающий нам о том, что уроки никто не отменял, и мы расходимся по кабинетам.

Аделия не сводит с меня глаз.

И мне кажется, что это не к добру.

Пролог

Almya

Сын Лайта Ягами должен быть копией своего отца: быть гением, встречаться со своим врагом и работать детективом. Так и должно быть. Вот только... Всё совершенно не так. Сын Лайта Ягами с поразительной регулярностью влипает в неприятности, ввязывается в разборки (в школьные и не совсем) и становится центром школьных сплетен, попутно ведя расследования, которых ему совсем не хочется. А вот это уже совершенно так.

Death Note

Лайт Ягами/Акира Куруруги; Лайт Ягами/Элизабет Картер ; Лайк Ягами/фем!Элла Лоулайт ; Михаэль Кель/фем!Нэйтали Ривер; Майл Дживас/Жаклин Уолкер; Аллен Ягами/Аделия Лоулайт ; Эрик Кель/Кэтрин Уолкер + остальные.

Лайт Ягами

Нэйт Ривер

Михаэль Кель

Майл Дживас

Эл Лоулайт

Детективное агентство хирурга

— Не, ненавижу томатный сок, аж наизнанку выворачивает, когда я его вижу, — говорит Нейтан, ставя поднос на стол и ногой пододвигая к себе свободный стул. — Как его вообще пить можно?

— Молча, — я хмыкаю, садясь напротив него и поправляя свой поднос. — Ладно тебе, томатный сок — не самое страшное изобретение человечества. А вот творог…

— Да-да! — поддакивает Картер, жадно вгрызаясь в булочку. — Наконец-то нормальная бригада поваров. Я серьезно, вспомни предыдущую — там даже крысы с тараканами вешались. И я похудел!

Я усмехаюсь, слушая болтовню Нейтана. Я сижу с Нейтаном на английской литературе и на химии. Нейтан — кладезь интересных историй, приключений и интриг. Если кто-то может переплюнуть меня с «прекрасными» отношениями с директором, то это — Нейтан Картер. Недавно он взломал компьютер в кабинете библиотекаря, и мы узнали, что наш суровый и непробиваемый библиотекарь в восторге от детских сказок. В общем, зрелище было не для слабонервных.

К сожалению, наш спокойный ланч прерывается появлением в столовой взволнованной Кэтрин. Кэтрин никогда с нами не обедает в столовой — она всегда предпочитает компанию брата в кафе недалеко от школы.

— Какие люди, — Нейтан приветливо кивает ей. Кэти возвращает кивок и садится рядом с ним, оказываясь напротив меня. Присмотревшись, я понимаю, что она держит в руках «Мартина Идена» — её любимую книгу.

— Мне нужно поговорить, — произносит Уолкер после недолгого молчания. Нейтан вопросительно смотрит на неё, но она смотрит на меня, поджимая ярко-алые губы.

— Так, я пошел, сами… — Картер решает дать «заднюю», видя, что, она напряжена.

— Нет, останься, Нейт. Если честно, то вы нужны мне оба.

— Что-то случилось? — интересуюсь я, уже заранее зная ответ. Интуиция, унаследованная от отца, впридачу с очевидностью ситуации говорит мне, что что-то произошло.

Кэти озирается по сторонам, а затем глубоко вздыхает и начинает рассказывать:

— Брук попала в беду. Аллен, ты должен что-то сделать!

— Знаешь, как-то маловато информации. Ты можешь рассказать, во что именно ввязалась Брук?

Для справки: Брук — наша одноклассница. Тихая и замкнутая девушка, которая живет книгами, сериалами и наукой. Первые два пункта вполне типичны для подростков, скажете вы, а я скажу, что это — печально. Брук — интересная девушка, которая с легкостью может поддержать разговор, что-нибудь посоветовать из фильмов и подсказать красивые места в городе, на которые мы часто не обращаем внимания. Как и на неё саму, собственно.

Кэти открывает рот, чтобы ответить мне, как в столовую входит сама нуждающаяся в помощи. Раздается улюлюкание, свит мальчишек, но это всё перекрывает громкий и звонки голос Тэдди:

— Хорошенько оторвалась на выходных, «Кошечка»?

— Клевые фоточки! — вторит ему Зак. — Гарри понравилось?

— О чём это они? — интересуюсь я, пока Нейтан хватает телефон и заходит на страничку «виновников торжества». Он присвистывает, а затем показывает мне фотографии, сделанные на этих выходных.

Брук действительно попала в беду.

— Я про него такую статью напишу, что его богатый папик не рассчитается с семьей Брук! — Кэти прямо-таки трясет. Я вздыхаю и присаживаюсь на краешек стола, радуясь, что с нами сейчас нет Эммы, иначе орущих девушек на квадратный метр было бы больше.

— Скорее это твоя семья не рассчитается за оскорбления Гарри, — Картер занят тем, что копается в своем ноутбуке. — Без обид, Кэтти, но миниатюрные блондинки никого не пугают.

— А я буду не одна его на место ставить, — Кэтрин поворачивает голову и с вызовом смотрит в мою сторону. Я вздыхаю.

— Мне кажется, что это не лучшая идея — просить меня о помощи. Почему ты не обратилась с этим к Эрику? Или, на худой конец, почему не взялась сама помочь Брук? Ты далеко не глупая девушка.

— Я не хочу, чтобы Эрик был в курсе, — признается она мне и Нейтану. — Он скажет, что «девчачьи слезы и разборки меня не интересуют». А сама… Я не смогу одна поставить Гарри на место. Аллен, пожалуйста, ты же знаешь, как вести расследование…

— Слушай, Кэти, я объясню тебе один раз, — я глубоко вздыхаю и смотрю на неё. — Я тебе не детектив, ясно? Мой отец — детектив. Но не я. Я никогда не хотел становиться детективом. Мне это неинтересно. Меня не прельщает идея гоняться за убийцами и тусоваться в душном офисе с отчетами. Я хочу быть врачом, хочу быть хирургом и 

 помогать людям. Я не собираюсь…

Сдавленные рыдания промчавшейся мимо Брук не дают мне закончить мой пылкий монолог.

— Ладно, но это в первый и последний раз, — сдаюсь я, видя укоряющие взгляды Нейтана и Кэтрин. — Я помогу Брук, но сделаю это с вашей помощью. Есть идеи?

— Я тут посмотрел на выложенные фотографии Брук, — оживляется Нейт. Я и Кэти подошли к нему и склонились по обе стороны от парня. — Это фотошоп. Вот, видите здесь. Размытые линии, слишком размытые. И я сомневаюсь, что у неё такое тело. Вы видели её бабушкины кофты. Сомневаюсь, что это её. И что касается фотографий с переписками… Нужно раздобыть доступ к страничке Гарри и распечатать всю переписку.

— Страничка Брук не подойдет?

— Нет, нужна именно страница Гарри, — Нейтан качает головой. — Я уверен, что у него намного больше информации. Справитесь?

— Раз плюнуть, — пожимаю плечами. — Ты не можешь взломать?

— Я могу, но у меня испытательный срок. Если я ещё раз попадусь на чем-нибудь, то директор и мама с меня три шкуры спустят. Вам придётся действовать самим.

Удачный случай выпадает на следующий урок: на физкультуре наш «золотой мальчик» оставляет свой телефон в шкафчике.

Я чертыхаюсь, пытаясь открыть его шкафчик вот уже несколько минут. Я сильно рискую своей и без того «прекрасной» репутации, но слезы Брук и просьбы Кэтрин… В общем, никогда не думал, что буду подставляться из-за девчонок. Серьёзно, обычно девчонки подставлялись из-за меня, чтобы понравиться мне, произвести впечатление, а тут… Здесь и сейчас совсем всё наоборот.

— Лоулайт, — отвечаю фамилией на фамилию, пряча отмычку за спину. Аделия весело хмыкает и подходит ко мне, критически осматривая, — марш на физкультуру.

— Я знаю о Брук. Позволь мне помочь.

— Взламывать шкафчики, к примеру, — я протягиваю ей отмычку, она бедром отодвигает меня и берется за шкафчик Гарри. Вскоре раздается характерный щелчок. — Мама научила. Пользуйся с удовольствием, — она торжественно вручает мне телефон.

— Какой предсказуемый пароль на телефоне, — с двух попыток я всё же взламываю его и тут же просматриваю сообщения. Так и есть. Выложенная в сеть переписка кардинально отличается от того, что имеется на телефоне Гарри. — Так я и думал… Гарри выставил Брук в негативном, очень негативном цвете. Изменил даже переписку.

— Но ты же знаешь, что нужно делать? — интересуется у меня Адель. Я киваю и убираю телефон в карман.

Несколько дней спустя вся школа читает просто великолепную статью Кэтрин, в которой она приводит неоспоримые доказательства того, что Гарри — богатая и заносчивая сволочь. Вся школа хихикает и цитирует статью, заботливо подкрепленную настоящими фотографиями переписки, наизусть, чем неимоверно бесит Гарри.

Но результат просто прекрасен — репутация Брук восстановлена, и теперь девушка может дышать спокойно. По правде говоря, Гарри оказывается не таким глупым и наши с Кэтрин и Нейтаном переглядывания от него не укрываются. Имея телефон на руках, Нейтан с легкостью его взламывает, вытаскивая на свет не очень приятные фотографии и сообщения, за что и платится — дружки Гарри грубо швыряют его в мусорный бак. Что касается меня и Кэтрин, то мы ещё легко отделываемся — нас просто вдавливают в шкафчики, причем больше всех «страдаю» я — сначала в металл вжимают меня, а затем со всей силы толкают Кэти на меня.

Но овчина стоит выделки.

— Скажи… А почему Брук купилась на его уловки? Она же знает, какой Гарри «хороший» человек. Знала и пошла на такое, — я всё же решаюсь задать интересующий меня вот уже несколько дней вопрос, когда мы отлепляемся друг от друга и приводим себя в порядок. Кэти отворачивается, поправляя прическу.

— Аллен, если я отвечу, то ты не поймешь.

— Ты нравишься всем, Аллен. Ты с легкостью заводишь новые знакомства, девушки штабеля укладываются после того, как ты только посмотришь на них. А что касается Брук… Понимаешь, — Кэтрин вздыхает и крутит браслет на руке, — когда ты влюбляешься безответно, то это невыносимо. А когда ты влюбляешься несколько раз безответно… Тебе кажется, что тебя никто никогда не полюбит, что ты никогда никому не понравишься…

— И тут в твоей жизни появляется… Гарри?

— Именно, — она кивает. — И ты теряешь голову. Ты думаешь, что наконец-то появился человек, которому ты действительно нравишься. Брук думала, что таким человеком оказался Гарри. Глупо и опрометчиво с её стороны, но…

— Аллен, можно с тобой поговорить? — наш разговор прерывается появлением Брук. Она смущенно переминается с ноги на ногу. Кэти хлопает меня по плечу и уходит, оставляя меня с Брук.

— Привет, Брук, — я улыбаюсь ей. — Ты как?

— В полном порядке. Аллен, большое спасибо. Я уже поблагодарила Нейтана, теперь хочу поблагодарить тебя и твою девушку…

— А ты разве не встречаешься с Кэтрин? — уточняет она. — Вы же постоянно ходите вместе. И так потрясно смотритесь вместе.

— Нет, это Эрик встречается с ней. Кэтрин — девушка моего лучшего друга.

— Да? Извини, пожалуйста. Я не хотела тебя смутить или…

— Всё отлично, не извиняйся, — в последнее время я действительно проводил с Кэти больше времени, чем Эрик, но это было нужно для расследования, а не для личных целей. И потом… Я и Кэти? Это ещё интереснее, чем я и Аделия.

— Мне пора, увидимся на математике.

Я достаю телефон и набираю сообщение одной мадемуазель, что снова рассматривает меня.

«Спасибо за помощь, Адель».

«Всегда пожалуйста, Аллен».

Что ж, может, мне стоит пересмотреть свои взгляды по поводу расследований.

Эпизод 1. Не по семейным стопам

В Англии, на удивление, солнечная погода. Нет ни густых туманов, ни проливных дождей, похожих на серую бетонную стену. Это радует всех подростков (но не очень родителей, ибо им потом лечить последствия того, что мы пренебрегли теплой одеждой): мы сменяем теплые пуховики на более легкие курточки, повязываем тонкие шарфики и вытаскиваем кеды. Я скучаю по таким солнечным и теплым денькам и безумно им радуюсь, когда они наступают.

Поэтому в такой день я решаюсь прогуляться до школы сам и отказаться от поездки на машине отца. Папа смеется: «Любовь к прогулкам ты определенно унаследовал от мамы». Я лишь пожимаю плечами, улыбаюсь родителям и выхожу из дома, направляясь по знакомой дорожке в школу. Компанию мне составляют Эрик и Эмма.

Эрик и Эмма — отдельный разговор каждый раз. У них одни родители, одни унаследованные достоинства и недостатки; одна и та же тяга к совершенствованию. Но они 

 разные. Все считают (даже наивно полагают), что старшие дети в семьях должны быть прекрасным примером для младших и защищать этих непутевых. Старшие — умные и мудрые, опора для родителей и всё остальное. Младшие — источник неприятностей, обуза и постоянные бесплатные скандалы. В семье Кель дети поменялись ролями. Старшенький ведет себя как избалованный ребенок, которому наплевать на всё, а младшенькая пытается присмирить его, постоянно тормозя. Вот так и живут.

Эмме Кель всего четырнадцать лет, но по количеству мозга она может перещеголять половину наших одноклассников. Когда вы впервые встречаетесь с ней, то вы не можете сказать, что ей — четырнадцать. Благодаря косметике и каблукам она выглядит старше и выше, лет так на шестнадцать, то есть, является нашей ровесницей. Этому качеству Эммы завидует Кэтрин — у Кэтрин до сих спрашивают паспорт и интересуются, а «дома ли родители», когда она открывает дверь знакомым семьи, которые видят её впервые.

Эмма работает в школьной газете и вместе с Кэтрин радует нас хорошими статьями, которые интересно и здорово читать. Эмма увлечена писательством не так сильно, как Кэтрин, но у неё уже сейчас заниматься этим делом получается довольно неплохо.

Она милая и привлекательная девушка, которая знает себе цену. Она чересчур эмоционально на всё реагирует, в результате чего часто становится предметом насмешек учеников, но все посмеиваются, добродушно улыбаясь.

Что касается её брата, то он так же не лишен привлекательности. Эрик обладает красивой внешностью и хриплым голосом, от которого девушки пребывают в восторге. Природа не лишила Эрика и мозгов: точные науки ему даются потрясно, но Кель-старший часто ленится, чтобы пользоваться своими талантами. Ещё бы я назвал Эрика циничным, если бы сравнивал его с сестрой или Кэтрин — если у кого-то из одноклассников проблемы, то он и пальцем не пошевелит, чтобы помочь. Девочки же всегда срываются с места и оказывают любую посильную помощь.

— Есть планы на вечер? — интересуется у меня Эрик, когда мы заходим в школу. Эмма тут же убегает в редакцию, оставляя нас одних. Я пожимаю плечами.

— Я собирался провести вечер с мамой, составить ей компанию, пока папа не вернется с работы, — отвечаю я, открывая шкафчик и доставая учебник по биологии.

— Мысли шире, — тянет Эрик, улыбаясь. — Присоединяйся к нам с Кэт. Мы собирались пойти в кино.

— А Кэт не будет против? — интересуюсь я, зная недовольство Кэтрин по поводу того, как её имя сокращает Эрик. — Сомневаюсь, что я вписываюсь в ваше свидание.

— Ты — мой лучший друг, — уверенно заявляет Эрик. — Она совершенно точно не будет против. Она всегда солидарна со мной.

Как позже выясняется, Кэтрин солидарна с ним не всегда.

— Я просто поверить не могу, что ты состоишь в 

— Как это можно объяснить?!

Одна из самых красивых пар школы не очень красиво ругается во время ланча, из-за чего все сидящие за столом чувствуют себя неловко и неуютно. Нейтан рассматривает потолок, Брук не поднимает глаз от тарелки, а я иду на очень отчаянный шаг, чтобы не вмешаться в их ссору — приглашаю за наш столик Аделию. И в этот раз мне совершенно всё равно на то, что это породит порцию очередных слухов. Смотреть на ругающихся Кэтрин и Эрика ещё невыносимее.

— А что, собственно, произошло? — ляпаю я, не удержав язык за зубами. Кэти буквально задыхается от возмущения, поворачиваясь в мою сторону. Под столом Адель и Брук одновременно наступают мне на ноги.

— Что произошло? — елейным голосом переспрашивает Уолкер. — Не делай вид, что не понимаешь. И не смей покрывать этого извращенца!

— Почему я извращенец? — возмущается Эрик. — Твои фотографии я туда ни разу не выкладывал!

— И что я тебе на это должна сказать? Какой ты молодец?

— Не называй меня так!

— Кажется, я начинаю понимать, о какой группе идет речь, — шепчет мне на ухо Нейтан.

— Ты не мог сообщить мне это до того, как я подорвался на минном поле? — так же шепотом отвечаю я ему.

— Извини, я не думал, что у неё будет такая реакция. Кэтрин говорит о группе, где выкладываются фотографии девушек из нашей школы в нижнем белье. Лица обрезаны, но это не мешает участникам этой группы проходиться по внешности и фигурам девушек.

— Что? У нас есть такая группа? Как давно?

— Аллен! — Брук смотрит на меня с немым укором. Тема с фотографиями после ситуации с Гарри для неё довольно болезненна.

— Я не это имел в виду, Брук. Просто… С каких это пор у нас в школе занимаются коллекционированием фотографий в почти обнаженном виде?

— Да уже несколько месяцев. И ты не в этой группе, потому что её создатель посчитал, что у тебя было много девушек и ты видел достаточно тел.

— О да, любовный список Аллена Ягами накатан на пяти листах, и Зак, как и ты, кажется, не остановится, записывая твои похождения, — поддевает меня Аделия.

— Спасибо, Адель, за такую осведомленность в моей личной жизни. Обращусь к тебе, когда Закари перестанет вести мой список.

— Но это же правда, — Аделия улыбается и возвращается к своему салату.

— И что в этом такого?! Ты просто ханжа, Кэт! Ханжа! — а тем временем ссора Кэтрин и Эрика подходит к своему концу.

Это становится для Уолкер последней каплей. Она вскакивает из-за столика и покидает столовую. Мы все замолкаем.

— Больная истеричка, — заключает Кель-старший. — Ненормальная!

— Недотрога она, вот кто! — грубо обрывает Брук Эрик. — Закатить скандал из-за группы! Дожили! Из-за такой ерунды!

Судя по лицам, присутствующие с ним не очень согласны.

— Добрый вечер, — я здороваюсь первым, выпаливая приветствие раньше Кристофера. Крис изгибает бровь, чуть шире приоткрывая дверь.

— Добрый. Ко мне пришел?

— Мне нужна Кэтрин. Она дома? — я игнорирую его насмешку. Желание поговорить с Кэти сильнее желания достойно ответить Кристоферу. — Это очень важно, Крис.

— В гостиной, — он пропускает меня в квартиру. — Она целый день не своя. Что опять случилось? Это её напыщенный рыжий идиот обидел?

— Значит, обидел. Можешь не отвечать. И ты здесь, потому что его не поддержал.

— Если бы поддержал, то сейчас бы здесь не стоял. Ладно, я в магазин, куплю вам пиццу и лимонад. Ручки свои держи при себе, — я закрываю за ним дверь и прохожу в гостиную, где на полу сидит Кэтрин и смотрит телевизор.

— Ты пришел, потому что он тебе сказал?

— Нет, — я качаю головой и сажусь рядом с ней. — Твой папа сказал, что ты теперь живешь с братом. Почему не дома?

— Эрик тебе не рассказывал?

— Когда ему рассказывать, он же так увлечен собой прекрасным, — она поворачивает ко мне голову, и я замечаю, что у неё опухшие и покрасневшие глаза. — Тогда я тебе расскажу. Я больше не живу дома потому, что мой отец изменил моей матери. Я перебралась к брату из-за того, что больше не смогла там жить. Он осквернил это место, которое я все шестнадцать лет считала домом. Мама на время перебралась к своей подруге, они не разводятся, пытаются склеиться обратно… Но это бесполезно. И я не хочу, чтобы они снова сходились только из-за меня и Криса. А теперь это так и будет. Мне этого не нужно.

Я опускаю голову, рассматривая свои сцепленные пальцы и переваривая услышанное. Готов поспорить, что моё потрясенное выражение лица никуда не делось, хотя я старательно пытаюсь держать себя в руках ради Кэтрин.

Я и Кэти никогда не были особо близки. Мы — друзья, она встречается с моим лучшим другом, и на этом наше близкое знакомство заканчивалось. С Эммой я общаюсь намного ближе.

Кэтрин принадлежит к той категории девушек, которая считает себя сильными и независимыми; которой покорение гор по плечу. Кэти терпеть не может, когда кто-то ей помогает, она хочет справляться со всем сама. Я никогда не видел, чтобы она проявляла слабость (плакала, например, что частенько делала Эмма) или вела себя беспомощно. Кэтрин всегда одета нарядно, с кроваво-красными губами и уложенными вьющимися волосами. Даже сейчас, сидя на полу, она покусывает накрашенные губы.

Повторюсь, что мы никогда не были настолько близки. Я — лучший друг Эрика, её парня, а она — лучшая подруга Эммы. Вряд ли бы Эрик сейчас пришел к ней, поэтому моё место должна была занять Эмма. Это Эмма должна была отодвигать Криса с дороги и выслушивать его младшую сестру. Но это делаю я, променяв свой вечер в компании мамы на вечер в компании Кэти. И, знаете, я не жалею.

— Я… — я замолкаю, когда она поднимает голову и смотрит мне в глаза.

— Мама нашла на ноутбуке отца фотографии женщины в нижнем белье. Эрик никак не может понять, что ведет себя как мой отец, просматривая фотографии этих бедных девушек… Мне очень больно и обидно из-за этого.

— Кэти, Эрик — полный идиот, — я протягиваю руку и касаюсь её плеча. — Я... Я прикрою эту группу.

— Кэти? — переспрашивает она. — Ты сократил моё имя…

— Тебе не нравится? Ладно, буду называть тебя Кэтрин.

— Нет, — она слабо улыбается. — Мне нравится. Намного лучше «детки» или «Кэт». Спасибо, Аллен. Ты действительно настоящий друг.

— И просто прекрасный человек, — я подмигиваю ей, за что получаю ощутимый толчок в бок. Кэти неисправима.

Когда ты красив и смазлив — все девушки мира у твоих ног. А когда ты красив, смазлив и умен — у тебя в руках все ключи мира.

Аделия, очевидно, думает так же.

— Я знаю, с кем тебе нужно поговорить по поводу группы малолетних извращенцев, — Аделия перехватывает меня по пути на урок английской литературы. Она хватает меня чуть повыше локтя, игнорируя перешептывание и изумленные взгляды окружающих.

— И кого ты предлагаешь?

— Кого ты считаешь создателем данной группы? — Аделия приподнимает бровь. — На кого ты подумал первым, когда узнал про неё?

— Эм, про кого-то не очень хорошего и противного? — отвечаю вопросом на вопрос, так же приподнимая бровь. — Про того, в чьем имени пять букв?

— Неплохой вариант, но у меня для тебя есть идея получше, — Лоулайт останавливает меня и разворачивает в другую сторону коридора. — Как насчет… Бывшей девушки «кого-то не очень хорошего и противного»?

— Ты думаешь, что твоя идея лучше?

— Аллен, это не я недавно вытащила телефон из шкафчика Гарри. И это не я подставила его дружков, — Адель закатила глаза. — Понимаешь, Ягами, тебе сейчас опасно предпринимать какие-либо действия по отношению к Гарри. Тем более, что у тебя нет доказательств, что группа с фотографиями девушек принадлежит именно Гарри. Тебе нужно действовать через кого-то, кто близок Гарри. Очень близок.

— Адель, я с Роксанной не настолько близок, чтобы она разбалтывала мне секреты своего бывшего.

— Если дело касается адекватных бывших, то лишь тогда девушки молчат, — она заговорщически мне подмигивает.

И я, кажется, впервые пользуюсь своей смазливой внешностью во имя «справедливости».

Роксанна Андерсон облизывает черничного цвета губы и насмешливо щурит глаза цвета шоколада. Мы с ней находимся в женском туалете (и всё равно, что у нас сейчас урок английской литературы, обещание Кэти важнее), где Рокси курит в открытое окно, держа в руках тоненькую беленькую палочку. Она молча выслушивает меня, изредка уточняя детали.

— Значит, тебе нужна моя помощь, — подытоживает она, выпуская изо рта струйку дыма и снова затягиваясь. — Вот уж не думала, что доживу до такого момента.

— Я готов заплатить, если тебе нужно.

— Какие деньги, Аллен, я знаю тебя с первого класса, — Роксанна усмехается мне. — Это, скорее всего, я готова заплатить тебе, чтобы ты поставил этого богатого ублюдка на место.

Роксанна тащится от фильмов пятидесятых-шестидесятых, ванильных коктейлей и неоновых вывесок. Она далеко не из бедной семьи, что позволяет ей носить одежду от лучших дизайнеров и сверкать каждую неделю новыми украшениями. Она стала первой девушкой Гарри, с которой он встречался не две недели, как обычно, а полгода. Но Гарри остался верен себе, когда расставался с ней: втоптал её имя в грязь, унизив на всю школу. Я удивляюсь дальновидности Адель — предугадать, что Андерсон всё ещё мечтает отомстить. Рокси, конечно, может, и ведет себя как стерва, но она человечная. И уж точно бы не стала опускаться до банальной мести. Очевидно, что Гарри задел её очень сильно.

— То есть, он создал эту группу, чтобы насолить тебе? — уточняю я, когда она рассказывает нужную мне информацию. — Он разместил твою фотографию в нижнем белье на своей странице, чтобы сделать тебе больно и повысить свое самомнение. А ты решила пойти ещё дальше и создала группу, в которую закинула его фотки, чтобы девушки оскорбляли его. И тут уже Гарри создал такую группу. Так вот он, корень зла.

— Теперь я чувствую себя злодейкой, — Роксанна затягивается. — Но… Я тебе показала, что в нашей девичьей группе парни одеты, а их лица не обрезаны. И девочки просто оценивают фотографии, а если хотят познакомиться, то пишут об этом в комментарии. А у Гарри всё наоборот. И ты это знаешь, Аллен.

— Это всё вышло из-под контроля. Ты хоть знаешь, сколько лет девочке с последней фотографии в группе Уотсона? Четырнадцать, Рокси, — я вру ей, используя весь свой талант, доставшийся мне от родителей. Нужно сделать всё, чтобы эти две группы раз и навсегда прекратили своё существование.

— Что?! — маска невозмутимости спадает с лица Роксанны. — Нет, ты же не серьезно…

— Нужно с этим покончить, Рокси, — я не даю ей закончить. — Пожалуйста.

— Конечно, — Роксанна поднимает голову, как-то недобро улыбаясь. — За моральный ущерб требую пойти со мной на свидание. На настоящее свидание.

— По рукам, — я киваю ей и получаю все сокровища мира — доступ к группе девушек и пароль к почте Гарри.

Я не знаю, что такого Аделия сказала Гарри, но он удалил группу и принес публичные извинения Рокси. Рокси так же пошла ему навстречу: её группа прекратила существование, и теперь её участницы предпочитают знакомиться с понравившимися парнями в реальности.

Думаю, что не стоит говорить, сколько благодарности было в глазах Кэтрин, когда всё это закончилось.

— Ты согласился на свидание с Рокси… Ты же в курсе, чем заканчиваются такие свидания с ней? — Уолкер очень мило беспокоится о моем душевном состоянии.

— Не волнуйся, я буду осторожен, — я мягко улыбаюсь ей, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно.

— Ягами! — раздается голос Гарри, который прямо-таки пропитан ненавистью и злобой. — Решил перед своей подружкой выпендриться, чтобы тебе дали?! — он подходит ко мне вплотную.

— Закрой рот, Гарри, — Кэти влезает между нами, но Уотсон грубо хватает её за руку, отодвигая в сторону и не отпуская. — Он вершил справедливость!

— Молчи, Кэтрин, иначе Ягами до конца своих дней будет вставлять себе зубы и лечить отбитые почки! — Гарри похож на танк, который всё никак не может остановиться. Я ухмыляюсь ему, демонстрируя любимые девушкам ямочки на щеках. — Или вам двоим выбить зубы и отбить почки?

Эпизод 2. Группы оценивания

— Мальчики, как я выгляжу?

— Отпад, мам, — комментирую я, не отрываясь от тарелки с завтраком. Мама закатывает глаза и в очередной раз крутится перед зеркалом.

— Акира, ты прекрасна даже в джинсах и рубашке, успокойся, — вмешивается папа. — Остановись на черном платье. Самое то для благотворительного вечера.

— Почему именно черное?

— Потому что поминки по деньгам, — отвечает ей папа. — И потом, это школьный благотворительный вечер, а не твоё очередное выступление.

— Тогда изумрудное, — «решает» мама, стаскивая с плечиков неброское платье в пол цвета изумруда. — Идеально.

Благотворительный вечер, устраиваемый Роксанной, ещё не начался, но уже стоит мне поперек горла. До него осталось пара дней, а мама уже перевернула весь гардероб в поисках «идеального» платья и откровенно достала нас [меня и папу] с этим.

Но кто же знал, что это только начало.

Детективное агентство хирурга

Содержание

Пролог

Эпизод 1. Не по семейным стопам

Эпизод 2. Группы оценивания

Эпизод 3. Благотворительный вечер

Эпизод 4. Детективы

Эпизод 5. Циники предпочитают блондинок

Комментарии (0)