— Дочка, будь там осторожна, хорошо? — папа погладил её по волосам. — Мы с мамой беспокоимся за тебя.

— Да, милая, мы слышали, что у вас как-то тревожно… Береги себя. Ты же девочка, хватит приключений.

Гермиона смотрела на любимых родителей, улыбаясь и искрясь от счастья. Вот же они — живы и здоровы, всё просто прекрасно! Мама нежно улыбается, пытаясь скрыть волнение, а папа… добрый милый папа протягивает свои сильные руки и обнимает её. Крепко, со вздохом. Он прощается с ней. Но ведь это не навсегда? Всё хорошо, им удалось победить зло, и все выжили! Все, кто был любим Гермионой. Кто оставил след в её сердце.

Кстати, вот навстречу идёт Люпин со своей дорогой женой. И Лаванда, она теперь с Фредом… Они целуются… Ох уж эта Лаванда… А Колин Криви, вот хулиган — направил на них свою камеру…

Подождите… Нет… Что-то не так… Она же помнит их недвижимые тела! Семья Люпинов. Там, на каменном полу Хогвартса они лежали вместе, и их ладони почти соприкасались… Они не могли сейчас идти к ней навстречу. А Колин… Он был среди тех, кого не стало в первые минуты боя… Лаванда… Фред…

— Милая, что не так? — спросила мама, Гермиона задержалась взглядом на её лице и вдруг поняла, что это не мама, а Минерва Макгонагалл.

— Мисс Грейнджер… Боюсь, они умерли… Все они… — она обвела трясущейся рукой зал, и Гермиона, наконец, прозрела.

Её родители, её друзья, Лаванда, малыш Криви, Люпины… Зал завертелся перед глазами, сворачиваясь в огромный комок… Он давил на её своим огромным весом, подминал под себя. Душил, сгребая её безвольное тело в кучу.

— Нет, нет, не надо! Не хочу! — кричала она…

— Нет! — Гермиона проснулась.

Её трясло, и вся кожа снова зудела, волосы мешались, со лба лился пот. Грейнджер задыхалась, хватала воздух ртом и не заметила, как начала чесать свою кожу на запястье, перешла на плечи и продолжила царапать себя. Всё сильнее и сильнее, разъярённее, оставляя яркие кровавые следы. Чтобы не зудело, чтобы не думать о ночном кошмаре, чтобы не чувствовать боль внутри, которая не уходила. Ночная сорочка мешала ей, и она с нетерпением сорвала с себя одежду и принялась вновь расчёсывать кожу на груди и шее.

— Мисс Грейнджер! — громкий крик, и она снова пришла в себя.

Заметила кровь, струящуюся по телу на белую простыню. Она почувствовала, как сильные неумолимые руки крепко схватили её и начали натягивать перчатки на ладони. Нет! Мерлин, опять всё по новой!

Это всё из-за этого белобрысого придурка. Как он оказался здесь? Как он мог появиться в тот момент, когда ей обещали выписку? Гермиона зарычала.

— Тише, мисс, всё будет хорошо. Это был всего лишь кошмар. Выпейте зелье сна без сновидений.

Серьёзно, они хотят напоить её той отравой, что вырубает людей на два-три дня? После которой потом неделями бессонница и кошмары по новой? Здешние методы лечения не нравились Гермионе, и это ещё слабо сказано. Она надоела всем целителям и санитарам, рассказывая, как правильно лечить её болезнь. Ей был нужен настоящий маггловский психолог и разговоры по душам. Но никто не хотел её слушать, потому что всех всё устраивало. И всем были на руку её нервные припадки, служившие поводом заткнуть ей рот. И повод для сплетен.

Героиня войны сошла с ума и была неизлечимо больна психически. Это не было проклятьем. Это было похоже на настоящее сумасшествие.

— Я не хочу зелье! — закричала Гермиона, пытаясь изо всех сил брыкаться в руках крепкой медсестры Лилии. — Сами его пейте, я не хочу спать! Я выспалась!

— Это поможет тебе, Гермиона, — её целитель, пожилая миссис Скримджер, подошла ближе. — Мы же с тобой не хотим проблем.

В её бесстрастном голосе не было ни капли доброты.

— Проблем не будет, пожалуйста! — Гермиона готова была умолять, лишь бы не погружаться обратно в тот кошмар.

— Ты снова расчесала себя… А мы добивались обратного эффекта… — волшебная палочка Скримджер навела на неё чары заживления, кожу запекло, и Гермиона зашипела от боли.

— Это… Это случайность! Мне снятся кошмары после ваших зелий! Я в норме!

— Нет, ты не в норме. Дайте ей лекарство.

— Сука, идиотка! Я так никогда не… А-а! — кричала Гермиона, но победить двоих сильных медсестёр она не могла, ей зажали нос и залили целый флакон. Она сглотнула мерзкую жидкость и тут же обмякла, заваливаясь назад…

Тупые врачи… Тупая клиника… Тупой Малфой…

Драко сидел в столовой, тупо глядя в свою тарелку с яичницей. Сколько ещё раз говорить, что яйца он ест только в виде омлета? Желтки издевательски глазели на него с белой тарелки, которую пересекала трещина. Какое старьё, даже магией не исправить. Его тошнило. От столовской еды, от успокоительного лекарства со вкусом какого-то дерьма, от этой дешёвой тарелки и от запаха, которым пропиталась вся эта дурацкая клиника.

Клиника для душевнобольных.

Но он не болен! Он не сошёл с ума от заклинания, как Локонс, тихо поющий детскую песенку в углу столовой, он не лежал в кровати, глядя в потолок, как родители Лонгботтома, он не орал как резаный в своей комнате, как эта дикая «грязнокровка»… Драко просто хотел избавиться от метки. Он не пытался покончить с собой. Что такого в том, что он взял острый нож и срезал кожу на предплечье правой руки, а потом нечаянно полоснул и другую руку? Это вышло случайно! В баре, где он сидел пьяный вдрызг, кто-то завопил от ужаса, а официант, что до этого не хотел его обслуживать, бросился к нему на помощь и… через миг всё вокруг стало красным от его драгоценной чистой крови…

Доказать свою нормальность оказалось сложнее, чем невиновность и непричастность к ужасам, творимым его семьёй на войне.

— Я не хочу овсянку, Матиас! — услышал Драко знакомый требовательный голос у стойки выдачи еды.

— Ты опоздала к завтраку, это всё, что осталось… Ешь и не жалуйся! — рыкнул жёсткий голос повара, и по железной столешнице жалобно звякнула посуда.

— Я и не жалуюсь! — как всегда дерзкая, но лучше бы не видеть её.

Гермиона Грейнджер, чёрт возьми! Грёбаные подштанники Мерлина, она та, кого бы Малфой не желал встречать больше никогда в своей жизни! Особенно здесь, в дурдоме.

Драко видел её два дня назад. Всё такая же мелкая, волосы, как у пуделя после урагана. Тусклая. На лице одни глаза, большие, почти чёрные, в которых одновременно читались ненависть и тоска. Искусанные красные губы. Огромная растянутая бордовая кофта с буквой «H» на груди

, свисающая так, что не видно ладоней и фигуры в целом, только худые ноги в чёрных штанах и резиновые красные шлёпки.

Грейнджер была зла. Драко заметил это сразу, как только она остановилась посреди столовой и вперила в него горящий ненавидящий взгляд. Он чувствовал, она готова броситься на него и задушить. Но, оглянувшись вокруг, грёбаная заучка не стала ничего предпринимать. Ей бы не дали убить его. Мощные, как буйволы, медсестры нахохлившись, с подозрением следили за ними со своего обеденного стола.

Грейнджер свысока осмотрела его забинтованные руки и, хмыкнув, села за соседний столик. И портила ему аппетит весь обед, наблюдая, как он ест. А ночью она орала, будто её снова пытает Беллатриса. Драко слышал, потому что, к его несчастью, их палаты находились рядом. Он закрывал уши ладонями, рычал и ругался шёпотом, жалея, что не может воспользоваться волшебной палочкой и заглушить свою комнату, а её пронзительный голос воплями взрывался в мозгу.

— Нет! Мама! Папочка! — вот что было слышно из-за стены.

А потом наступила звенящая тишина. Два дня и две ночи тишины. И снова её ненавидящий взгляд. Драко не стал отворачиваться в этот раз, он так же сильно ненавидел её. И смотрел в её карие глазищи, представляя, что сжигает её. Так же, как сгорел Винсент в Выручай-комнате.

— Ты здесь… — её пластиковый поднос с шумом упал на столе напротив него. — Это просто замечательно.

Она расположилась так, что теперь Драко видел её кривую усмешку прямо перед собой.

— Не смог убить себя? — издевательски продолжала Грейнджер, указывая на его забинтованные руки.

— Я и не пытался. — Он сделал вид, что пьёт свой чай, но глаза шарили по её телу и находили странные метки на коже — шрамы от царапин. Много шрамов.

— Я могу тебе помочь покончить с собой, — тихо предложила Гермиона.

Ведьма шкрябала ложкой по тарелке, рисуя на овсянке руну смерти. Она закусила губу и, глядя на Драко, дышала так тяжело, что он немного занервничал. Это сумасшедший дом, и она здесь. И может сделать всё что угодно, ведь Грейнджер-то уж точно псих. По крайней мере, очень похожа.

— Не могла бы ты убраться из-за моего стола? Дай нормально поесть, — процедил Малфой как можно вежливее.

Взглянув в его грустную тарелку, она вдруг усмехнулась и быстро ткнула в один желток своим столовым прибором. Хорошо хоть, это была ложка, а не что-то более острое. Драко, сжав губы, наблюдал, как жёлтая густая жижа вытекает из «глаза» ненавистной ему яичницы.

— Ты испортила мне аппетит, — заключил он и собрался встать, чтобы сбежать от психички Грейнджер подальше, но она неожиданно схватила его за руку и прошипела:

— Я помогу тебе уйти от меня. И от всего мира! Ты же этого хочешь?

От резкой боли Малфой выдохнул сквозь зубы. Рана на его запястье — там, где раньше была метка, почему-то не заживала. Он проследил, как маленькая ладонь в чёрной перчатке сжимает его, и кровь вновь пропитывает бинты.

— Я буду кричать, — спокойно сказал он.

Драко видел, как одна из медсестёр подозрительно покосилась на них.

Грейнджер тут же отпустила. И уставилась на пятна крови, оставшиеся яркими отпечатками её пальцев на белом.

— Ты кровоточишь, — хмыкнула она и оскалилась. — Надеюсь, ты потеряешь много своей бесценной крови.

— Плевать! Не лезь ко мне! Поняла? — Драко склонился к ней, и при близком рассмотрении стало видно, что шрамов, тонких, как царапины, было так много, что они были везде — на её шее, на щеках, на лбу. Грейнджер была похожа на рисунок штрихами. Она была исполосована ими.

— Ты боролась с армией кошек? — усмехнулся он и закатил глаза.

Грейнджер не ответила. Она начала жадно есть свою холодную кашу, давясь и глотая, словно Драко наслал на неё Империо и заставил доедать неаппетитное варево.

— Психичка… — выплюнул Малфой, проходя мимо.

Гермиона готова была наброситься на него при всех. Растерзать, рвать зубами его бледную шею, бить ногами и проклинать, но она заставила себя дождаться ночи. Терпение всегда приносит больше результатов.

Раз уж они встретились здесь, значит, так надо. Нет, Гермиона не верила в судьбу, не верила даже тогда, когда жизнь преподносила очевидные, подтверждающие факты. Нет, она сама хозяйка своей жизни, и этой ночью она совершит справедливость. Потому что её друзья и родители погибли, а он нет.

Медсестры по ночам оставляли двери в палатах чуть приоткрытыми, чтобы слышать, что творится внутри комнат, и чтобы броситься к пациенту на помощь, не теряя времени на открывание замков.

Этим Гермиона пользовалась постоянно. И этой ночью она тихо, как кошка, переместилась к выходу из своей комнаты. Выглянула в коридор.

Тишина. Слышно, как кто-то плачет в одной из палат. Медсестры переговариваются у стойки ресепшена, стоя к ней спиной. Это шанс!

Она на цыпочках выскользнула наружу и оказалась в палате Малфоя. Плотно закрыла за собой дверь и развернулась к тому, кому желала только одного — смерти.

Он резко сел на кровати, и Гермиона заметила на миг испуг в его светлых глазах. Малфой скинул одеяло и встал. В темноте, в больничной белой пижаме, бледный и светловолосый — он казался привидением.

— Что ты… — начал он, глядя на неё тревожным взглядом.

Но Малфой не успел договорить. Гермиона молниеносно, ни секунды не раздумывая, бросилась на него, ударила в живот, прямо под дых, а потом, когда он загнулся, задыхаясь от боли, повалила его на пол и начала бить, громко шепча:

— Я ненавижу тебя! Малфой! На, получи! — кулаки в перчатках молотили по его лицу, груди и шее. — Ты сдохнешь! Ненавижу! Я убью тебя!

Он наконец смог нормально вздохнуть и, рыча, схватил её за обе руки. Чуть приподнялся, ухватил её удобнее и перевернулся вместе с ней. И вот уже Гермиона лежала под ним на холодном полу его палаты. Она заныла от разочарования. Этот придурок был сильнее, это факт. Он был резче и выше, и сейчас лежал между девичьих ног, прижимая её к полу всем своим весом и крепко держа её кулаки в своих.

— Да чего ты взъелась на меня? Истеричка долбанная! — шипел он ей в лицо, обдавая запахом зубной пасты: Малфой поёрзал и лёг ещё удобнее, задевая пахом её промежность, а затем продолжил злым шепотом: — За что ты ненавидишь меня? Я никого не убил! Никого! Да пытался, но…

— Вот именно, пытался! Ты должен сдохнуть или сидеть в тюрьме! А не прятаться здесь! Придурок! — зашептала она в ответ, оплёвывая его брызгами.

Он брезгливо наморщился и вытерся лицом о её белую пижаму на груди.

— Ты ничего не знаешь о том, что было со мной! — тихо рявкнул он.

— Мне плевать! Я не хочу ничего о тебе знать! Ублюдок! — она попыталась вырваться, на что Малфой отреагировал ещё более крепким объятием, задавливая её. — Я должна тебя добить! Такие, как ты, не должны жить! — Гермиона чувствовала, что теряет силы, когда он вот так нагло лежит на ней и дышит своим чистым разгорячённым дыханием прямо ей в губы.

Она почувствовала в низу живота, там, где сплелись их бедра, закручивающий виток жара.

Нет, не с ним! Не из-за него!

Это бесило её. Хотеть этого бледного идиота было сродни предательству. Но он лежал на ней, согревая своим крепким телом, и продолжал шипеть, глядя ей в глаза с возмущением и злобой:

— Ты не хочешь, а я расскажу! Я уже был в тюрьме. Весь тот год в своём доме, пока безносый садист жил с нами! Я его не звал к нам в гости! Так что, Грейнджер, можешь себе представить, как «прекрасно» я жил всё то время, пока ты что-то искала на просторах Англии с любимыми друзьями… — едко фыркнул он. — Я не танцевал от счастья и не пировал на костях погибших! Помнишь, я не узнал вас в нашем доме? — она не ответила, с ненавистью следя, как открывается его рот. — Как думаешь, что было потом с нами, со всей моей семьёй?

— Нет уж, сейчас ты узнаешь всё! Тот самый уродец примчался после вашего ухода и пытал меня и родителей, пока из наших носов не пошла кровь… Он истязал меня, моего отца и мою мать Круцио! Безжалостно! Десятки раз! Я знаю, ты понимаешь, каково это!

— Так вам и надо, — сквозь зубы буркнула Гермиона, дыша как загнанный зверь.

— А Беллатрисе он сломал нос! — продолжал Малфой, прожигая её холодными серыми искрами глаз. — Он ударил её по лицу со всего маху! Врезал за то, что она вас упустила!

— Что? — Гермиона вдруг изумлённо заморгала, и её губы исказились в довольной улыбке. — Он сломал ей нос? Я не знала об этом!

Она закусила губу и рассмеялась. Драко насмешливо ухмыльнулся, увидев неподдельную радость на её лице:

— Да, Грейнджер, «змеиная морда» врезал ей так, что треск стоял по всему нашему дому! А тётка слова не могла сказать, боялась, что ей достанется ещё.

Гермиона ослабила хватку, перестала дёргаться и вдруг начала громко хохотать.

— Вот это то, что я мечтала услышать! Спасибо! Ахаха! Мерлин, это лучшее!

— Тише, дура, — усмехнулся Малфой, видя, что она больше не пытается его бить, и Грейнджер сдержанно захихикала, кусая губы.

— Хотела бы я это увидеть! — мечтательно прошептала она. — Малфой, что ж ты раньше об этом не рассказывал?

Он удивлённо поднял брови. 

Раньше не рассказывал?

 Великий Салазар, она точно сумасшедшая…

— Мы раньше вроде ни разу и не говорили нормально… — хмыкнул он.

Драко лежал на ней, припечатав к полу, но слезать с неё не хотелось. Он отпустил её ладони и уже просто нависал над Грейнджер на локтях, разглядывая её. Она была довольно интересной на вид. Карие глаза блестели от смеха, а губы… Он понял, что смотрит на её рот, и сглотнул. А Грейнджер вдруг резко схватила его за щёки и смачно чмокнула. С оттяжкой. Куснув его за нижнюю губу. Драко почувствовал, как внутри что-то перевернулось от прикосновения её горячего, он бы даже сказал «жгучего» рта.

— Вот оно что… Всё, ты прощён! — резюмировала сумасшедшая, откидываясь кудрявой головой обратно к полу.

Он немного затормозил, соображая, что же произошло, и стараясь не показать своё возбуждение. Но ему это не очень удалось — его член-предатель дёрнулся в штанах и выдал Малфоя с головой. И Грейнджер это поняла. Она игриво улыбнулась уголком губ и оттолкнула Драко за плечи.

— Вставай с меня. Нечего слюни распускать…

Часть 1

Елена Вейла

Alice Bolognini

История о двух потерянных людях, встретивших друг друга в самом неожиданном месте.

Роулинг Джоан «Гарри Поттер»

Гарри Поттер

Гермиона Грейнджер/Драко Малфой

Если бы мы были птицами

ru-esli-by-my-byli-pticami-elena-veila-beta-alice-bolognini

— Почему вы хотели покончить с собой?

— Вы порезали обе руки на глазах у десятка людей.

— Чёрт побери, повторяю в сотый раз! Я не собирался устраивать им шоу и умирать. Так вышло. Нелепая случайность!

— Не стоит сквернословить, я хочу помочь вам.

— Как? Вернёте мою мать с того света? Или убьёте Волдеморта в зачатке?

— О, нет! Вы, наверно, шутите? Вы что, боитесь его? Он же взорвался, лопнул, стёрся с лица земли! Нет его! И лучше никогда бы и не было!

— Я увеличу вам дозу успокоительного.

— Вы кричите на меня… Вы вообще пьёте зелья?

— Конечно, простите, я…

— С сегодняшнего дня я буду следить за вами, мистер Малфой…

— Спасибо за вашу заботу — вот что я сказал. Мне можно идти?

Грейнджер пришла ночью. Снова скользнула в его дверь светлой тенью, похожая на белую мелкую птичку со слишком большой головой.

Драко плохо спал ночами, но зелья предпочитал не пить. Боялся, что его отравят. Такое с ним уже случалось. И пока местные целители не замечали, как Малфой периодически отлынивал от «лечения», он как мог избегал их пить. До сегодняшней встречи с целителем Скримджер. Она пришла после ужина и внимательно проследила за тем, как Малфой выпил всю эту зелёную и противную дрянь до дна. И подождала, чтобы зелье начало действовать.

Теперь он чувствовал себя овощем и мог только слабо приподняться и приветственно качнуть Грейнджер головой:

— Если ты пришла вытащить меня на прогулку, о которой говорила, то я никакой. Кстати, можешь придушить меня подушкой… Я всё равно не могу сопротивляться…

Грейнджер разочарованно застонала.

— Идиот! Надо было засунуть два пальца в рот и избавиться от этой дряни. Что ты пил? Красное?

— Нет, — он безвольно наблюдал, как она подходит ближе и склоняется над ним, закрывая белый потолок облаком своих кудрей. — Зелёное.

— Я знаю, — скривился он и закрыл глаза. — Слишком сильное.

— Они тут не церемонятся, — прошептала она, и он почувствал, что Грейнджер залезла на его кровать и легла рядом. — Ладно, спи, а завтра сделай, как я сказала. И пойдём гулять…

Малфой повернул к ней лицо. Гермиона лежала, глядя в потолок. Её глаза были широко раскрыты, и она что-то еле слышно шептала.

— Что ты делаешь? — спросил он, снова разглядывая её так близко, что было видно каждый тонкий шрамик на её осунувшемся лице.

Малфой решил, что обязательно спросит об этих царапинах позже. Грейнджер повернулась к нему всем телом. Через простыню, которой он прикрылся, чувствовались её женственные изгибы. Драко ещё вчера заметил, что там, под её мешковатой одеждой было что пощупать…

— Хочу почувствовать человеческое тепло, — тихо произнесла она. — Поэтому воспользуюсь твоим бедственным положением и буду тебя обнимать. Сейчас… — Гермиона закусила губу, глядя в его нахмуренное лицо. — Я настраиваюсь. Вчера я хотела тебя убить, а сегодня мне предстоит обнять тебя по собственной воле. Это довольно странно… Даже для меня. Предупреждаю, не пинайся и не кричи, а то напичкают синим зельем. А оно отрубает на пару дней.

Конечно, Малфой мог спихнуть наглую ведьму на пол. Но ведь он сам позволил себе представить продолжение после её жгучего поцелуя. И это почему-то не показалось ему чем-то неприятным. Скорее наоборот. Поэтому сейчас Драко предпочёл только пожать плечами и благословить её:

— Ну хорошо, Грейнджер, обнимай. Мне кажется, вчера тебе понравилось и на мне, и подо мной… Даже чмокнула меня.

— Ты тут ни при чём… — буркнула она.

Её маленькая ладонь в чёрной перчатке легла на его грудь, а свою голову Грейнджер аккуратно положила ему на плечо. Пышные каштановые волосы, как живые, тут же полезли в его рот, нос и глаза.

— Тьфу, Мерлин, Грейнджер… — Драко пошевелился, чтобы лечь удобнее, и слабо погладил её по голове в попытке усмирить этот кудрявый беспредел.

Её кудри оказались мягкими на ощупь и пахли, видимо, её шампунем. Что-то экзотическое — типа мандаринов, манго и маракуйя. Интересный аромат среди унылой серости и удушающих запахов лекарств.

— О, как приятно, — мурлыкнула Грейнджер под его рукой. — Погладь ещё…

— А ты мне что погладишь?

— А что бы ты хотел? — она усмехнулась и снова довольно заурчала, когда Драко продолжил её гладить.

— О, если я тебе скажу… Ты убежишь, визжа и плача, потому что это слишком…

— Малфой, — Грейнджер рассмеялась. — Твой пенис я гладить не буду…

— Что? Да что за грязные мыслишки? — протянул Драко. — Я имел в виду правый сосок на моей груди. Он у меня с детства немного не идеален, напоминает летучую мышь…

Грейнджер подняла на него взгляд и, увидев, что Драко бесшумно смеётся, скорчила рожу.

— Ой, что вы говорите? Ты и не идеален? Да быть такого не может!

— Не хочу, гладь давай… — фыркнула она и легла ещё теснее.

— Когда мне вернут палочку, я заколдую твои волосы… — недовольно отозвался он, но при этом его рука продолжала осторожно гладить её по голове.

— Ага, сейчас! Зубы ты мои уже пытался заколдовать в детстве…

— Ну, метил я не в тебя. Кстати, они тебе были очень…

— Вот только скажи это!

— Я сейчас точно задушу тебя подушкой, и мне ничего за это не будет, я же псих!

— Я и не сомневался… Ещё в Хогвартсе так считал.

— Сейчас возьму подушку…

Гермиона проснулась в своей постели. Она помнила, как они с Драко около часа болтали, пока он не уснул. А после она потихоньку ушла к себе. И, как ни странно, тоже вырубилась. Впервые за долгое время она уснула сама, без лекарств — и так крепко, что ей ничего не приснилось.

Гермиона проспала всего четыре часа, но проснулась такой бодрой как никогда. Она подумала, что это хороший знак, и можно попросить у целителя разрешить ей снять перчатки. Хотелось нормально помыться, без помощи медсестры.

Она натянула спортивные штаны и свитер, который достался ей на прошлое Рождество от матери Рона, и поспешила к кабинету Скримджер.

— Вы смогли поспать? Что изменилось? — поинтересовалась целитель, проведя палочкой вокруг Гермионы.

Диагностическое заклинание показывало, что эмоциональный фон Гермионы стал стабильнее. Это удивило и миссис Скримджер, и саму пациентку. Целитель что-то записала в больничной карте.

— Ничего не изменилось, — соврала Гермиона, с изумлением понимая, что общение с бывшим врагом, кажется, каким-то образом успокаивало её.

Грейнджер решила пока умолчать этот факт. Она не была уверена, что дело именно в Малфое. Может быть, и нет. Может быть, она и правда выздоравливала. Может быть, теперь так будет всегда, и ночные кошмары исчезнут из её жизни.

— Очень хорошо, — целитель одобрительно улыбнулась, но на её морщинистом лице улыбка выглядела оскалом. — Значит, лечение наконец-то действует, и я позволю снять перчатки. Выпей вот этот настой перед завтраком. На всякий случай.

— Это более лёгкое успокоительное. Для твоей же безопасности, — она протянула склянку с жёлтым зельем.

Гермиона принюхалась и с недоверием покосилась на своего врача:

— Более лёгкое, я считаю, должно пахнуть валерианой, а тут…

— Выпейте, мисс Грейнджер, — строго повторила Скримджер, пронзительно и властно посмотрев на неё.

Пришлось выпить. И идти на завтрак под присмотром одной из медсестёр. Малфоя Гермиона не встретила, а когда ей сняли перчатки, и вовсе забыла о его существовании, бросившись в душ.

С Драко она увиделась только на ужине. Села напротив и сделала вид, что увлечена исключительно содержимым своего подноса.

— Ты готов? — спросила она, глядя на котлету в своей тарелке, но обращаясь, конечно же, к Малфою.

Тот не отреагировал, и она подняла взгляд. Малфой удивлённо вскинул брови и тоже начал разглядывать её котлету.

— Я Грейнджер. Мы хотели прогуляться вечером. Помнишь? — медленно проговорила она.

— А, это ты мне! — тот с облегчением выдохнул. — Я уж подумал, у тебя приступ.

— Какой же ты дурак! — она закатила глаза. — Больным запрещено дружить, понимаешь? Чтобы они не влияли друг на друга. Такая уж тут политика. Поэтому я делаю вид, что не знаю тебя и знать не желаю.

— Класс… — Малфой высокомерно хмыкнул и продолжил есть.

— Вечером сделай так, как я сказала, — продолжила Гермиона, снова гипнотизируя взглядом тарелку. — Как только Скримджер выйдет, сразу же беги к раковине и постарайся избавиться от всего. А потом выпей воды из-под крана и повтори…

Драко нервно бросил свою ложку в картофельное пюре и тяжело сглотнул.

— Слушай, может, хватит?! Ты снова испортила мне аппетит, Грейнджер! — он быстро поднялся с намерением поскорее уйти.

— Ой, какая нежная натура… — раздражённо кинула она ему вслед. — Ну и вали… Идиот.

Ведьма расстроенно закусила губу. Руки задрожали от желания расчесать шею, как бывало обычно, когда она нервничала. Гермиона вздохнула, пытаясь успокоиться. Она так хотела встретиться с Малфоем ночью, чтобы устроить вылазку в своё любимое потайное место и поговорить. Попросить его об одном одолжении.

Но этот хорёк каким вредным гадом был, таким и остался.

Она провозилась до самой полуночи в своей комнате. Читала книги, делала зарядку, ходила из угла в угол, стараясь как-то занять себя, чтобы не расчёсывать кожу до кровавых ран. Чтобы ей снова не надели перчатки и не опоили мерзкими зельями. Гермионе уже не верилось, что Скримджер выпишет её, но может, ей удастся хотя бы обойтись без успокоительных?

Когда Гермионе осточертело занимать себя всякой ерундой, она решительно шагнула к двери с намерением сходить к Малфою и ещё раз побить его. Но, как ни странно, в этот момент в комнату ввалился он сам. Быстро закрыл за собой дверь и, оглянувшись на неё, возмущённо проговорил:

— Ты издеваешься? Я сделал всё, как ты и сказала, и жду тебя уже целый час! Я чуть не уснул!

Она изумлённо открыла рот:

— Что? — Малфой хмурил брови.

— Мерлин, я сделал вид, что знать тебя не знаю и не хочу знать! — зло шепнул он. — Веди меня! И надеюсь, там будет курево, тёлки и выпивка!

— Да, конечно, куда ж без этого, — усмехнулась Гермиона, почему-то почувствовав прилив счастья.

Грейнджер наконец сообразила, что он готов к ночной прогулке, схватила его за руку и потащила за собой, шепча:

— У медсестёр пересменка ночью, примерно с двенадцати до часа ночи. Они любят поболтать и поглазеть в телевизор.

— Куда? — он как-то раз слышал это слово на маггловедении, но так и не запомнил, что оно обозначало.

— Неважно, главное, что они в это время заняты, и мы…

Пока Гермиона вела его по коридору по направлению к столовой, Малфой сжимал её маленькую тёплую ладонь. Сегодня она была без перчаток. Он сосредоточился на том, что происходит вокруг, чтобы не думать, как приятно ощущать тонкие пальцы этой сумасшедшей в своей руке.

Часть 2

— Гермиона, как тебе спалось? Я вижу царапины на твоей шее.

— Я хорошо спала, целитель. Это… Это не то, что вы думаете!

— Я думаю, что со зрением у меня всё хорошо. Придётся вернуть перчатки.

— Гермиона, ты хочешь выздороветь?

— Я знаю, что это никогда не пройдёт.

— Время — лучший лекарь. И я предлагала тебе хороший вариант лечения. Понимаю, что он самый жестокий, но это единственное, что облегчит тебе жизнь…

— Нет! Никогда! Я не хочу так! Есть и другие варианты! Магглы же как-то лечат это!

— Гермиона, успокойся! Вижу, что тебе снова плохо! Выпей.

— Нет, я прошу вас. Я же спала этой ночью! Я выспалась, проверьте! Давайте! Где ваша палочка? Проверьте, я стабильна!

— Нет, не надо… Не надо так, я сама…

Если бы мы были птицами

Содержание

Часть 1

Часть 2

Часть 3

Часть 4

Комментарии (0)