В городе абсолютно нечего было делать. Единственной отдушиной молодой светловолосой девушки являлся небольшой бар, в котором она проводила все время, которое себя помнила. Алкоголь — забавная штука. Он дарит веселье, свободу и помогает радоваться миру, даже если личность на это не способна. Но за все приходится платить. Так и здесь — человек отдает взамен память о счастье и свой досуг. Если с отсутствием воспоминаний еще как-то можно справиться, то смириться с исчезнувшим временем получается отнюдь не всегда.

Девушка очнулась от раздумий, лишь когда звякнул колокольчик, висевший на входной двери, что оповещал персонал заведения о новом посетителе. Она считала эту вещь абсолютно никчемной, ведь еще ни разу ее не бросились встречать. Да что там — даже бровью никто в баре не повел. Все были заняты своими делами: бегали, суетились, разносили заказы или же натирали до блеска бокалы. Они все казались однотипной серой массой, отличавшейся лишь выполняемой работой и не более.

Усевшись за ставший уже родным маленький круглый столик возле размашистого цветка в большом горшке, девушка вздохнула и принялась рассматривать резную табличку. Она взяла ее в руки и, шевеля губами, прочитала про себя надпись, выжженную на дереве: «Зарезервировано для Фелисити Меган Смоук».

«Хоть где-то меня помнят и ждут», — пронеслось в ее голове, а губы натянулись в улыбке.

Всякий раз в этом баре на Фелисити накатывала дичайшая тоска и одиночество. Словно весь мир исчез, а она осталась одна. Живая среди пустых кукол. Тяжесть внезапно рухнула ей на грудь, и Смоук вздрогнула, пытаясь отогнать от себя меланхоличные мысли. Фелисити не успела даже щелкнуть пальцами, как официант поставил перед ней бутылку ее любимого красного вина и бокал на тонкой высокой ножке. Выдохнув, она наполнила его, не дожидаясь помощи, и тут же осушила. Вино мгновенно юркнуло по пищеводу, не оставив после себя ничего, кроме желания выпить вновь. Фелисити поморщилась, постукивая ноготком по стеклу прозрачного бокала. Она настолько привыкла к вкусу вина, что просто перестала его замечать. Но менять любимый напиток, как ни странно, желания не возникало. Облизнув мягкие губы, она вновь наполнила бокал и собиралась осушить и его, как вдруг услышала неподалеку сдавленный кашель, словно кто-то пытался его сдержать, но потерпел неудачу.

Повернувшись в сторону раздражителя, Фелисити увидела мужчину, сидящего за таким же маленьким столиком.

«Симпатяга. Должно быть, ему не больше тридцати, — заметила она про себя. — Почему я не видела его раньше?».

Смоук слегка прищурилась по привычке. Раньше она плохо видела, поэтому наблюдения издалека не являлись ее сильной стороной. Однако сейчас она смогла разглядеть «новичка»: средней длины пшеничные волосы, переходившие в торчащую щетину, идеально сочетались с ярко-голубыми глазами; губы выглядели тонкими, но, возможно, из-за явной напряженности мужчины — он просто сильно сжимал их. Он то и дело пытался что-то достать из кармана черной кожаной куртки, но всякий раз рука оказывалась пустой. Мужчина повторял это вновь и вновь, словно спорил с судьбой или чем-то еще. Фелисити подумала, что он не хотел признавать тот факт, что его карман абсолютно пуст. Это заставило ее усмехнуться и закрыть рот ладонью.

Тело словно обдало морозным воздухом. Смоук вдруг кинуло в дрожь. По коже побежали мурашки, словно при просмотре дешевого ужастика, в основу которого взята внезапность происходящих действий. Фелисити вдруг поняла, что уже забыла, когда в последний раз смеялась. И смеялась ли она вообще когда-либо? Она нахмурилась, предаваясь раздумьям. Однако вспомнить ничего толкового ей так и не удалось. Залпом выпив вино, Фелисити поморщилась, закрывая глаза. Губы пересохли, как и всегда после первой бутылки, и ей пришлось вновь облизнуть их, чтобы хоть немного увлажнить. В голове приятно загудело, а внутри стало наконец-то тепло и приятно.

Природное любопытство Смоук сыграло свою роль. Она вновь посмотрела на столик, за которым сидел тот мужчина, но никого там не увидела. «Неужели я так опьянела, что совсем потеряла счет времени?»

Фелисити сжала все еще суховатые губы и с прицокиванием резко их разжала. Подумав, что могла кому-то да помешать, она поторопилась оглядеться, но все также продолжали заниматься своими делами, не думая обращать на нее свое внимание. Удивившись, Смоук пожала плечами, радуясь, что ее дурацкая выходка осталась незамеченной.

Вторая бутылка спешно пустела, а Фелисити к этому времени уже ощущала в теле легкость и приятную ломоту. Ее веки тяжелели, руки слушались плохо, а губы практически онемели. Настала пора остановиться и возвращаться домой, пока мозг еще хоть немного осознавал реальность. Помахав официанту, Фелисити хлопнула по столу ладошкой, давая понять о срочности ее просьбы. До момента перехода на режим автопилота ей необходимо было озвучить адрес, куда вызывать такси в случае отключения. Ну, а дальше, как и всегда, Смоук ничего не помнила.

И вот она вновь сидела за своим именным столиком с бокалом вина — держала его пальцами за тоненькую ножку и всматривалась в капельки, что равномерно стекали по выпуклой поверхности стекла. Опять дурацкая тяжесть ощущения одиночества и тоски навалилась на Фелисити, затаскивая в горькие размышления.

«Неужели вот так и пройдет вся моя жизнь?». Озвучив в голове только для себя этот вопрос, ей стало дико страшно. Страшно остаться одной и спиться окончательно. Хотя, спиваются всегда окончательно. Ведь нельзя, так сказать, спиться лишь наполовину или на время — на полчасика… Люди либо отдают свой разум алкоголю, либо борются с этой дурной и грязной привычкой.

От такого привычного занятия - самокопания — Фелисити вырвало ощущение, что кто-то на нее смотрит. Она заерзала на стуле, будто пытаясь скинуть со спины, как жучка, этот пытливый взгляд. Но это не дало результата, и Смоук резко обернулась. За соседним столиком вновь сидел тот самый мужчина. И он действительно испытывал ее взглядом, но, когда его заметили, тут же нахмурился и потянулся за стаканом с насыщенно желтой жидкостью, напоминающей яблочный сок. И, судя по тому, что они находились оба в баре, скорее это был скотч, нежели детский напиток.

Фелисити фыркнула, усевшись машинально так, чтобы можно было краем глаза продолжать наблюдение за незнакомцем. Теперь он казался ей милым и даже забавным. На какое-то мгновение даже вино вдруг стало сладким и от него повеяло терпким виноградом, свойственным ароматом для этой марки. Не сдерживая улыбку, Смоук обернулась, чтобы еще раз разглядеть мужчину: он все еще потягивал свой скотч, постукивая пальцами свободной руки по столу. Он выделялся из массы всех находившихся в баре, как яркое пятно на серой бумаге. Фелисити не могла заставить себя перестать пялиться на него. Он словно притягивал ее взгляд, как магнит.

Неожиданно для себя Смоук поняла, что хотела бы поговорить с ним. Наверное, это произошло с ней впервые за долгие годы. Она сторонилась компаний, пустых разговоров и прочей ерунды, крадущей время, которого и без того катастрофически было мало. Борясь с самой собой, Фелисити все же решилась, и, когда мужчина вновь перевел на нее взгляд, она улыбнулась и помахала рукой. Щеки вмиг заполыхали от неловкости и неуверенности в правильности поступка. А когда она увидела, что незнакомец отвечает взаимностью, по ее телу тут же разлилась волна облегчения. Фелисити ощутила, как ее распирает неизвестное доселе чувство, дарящее спокойствие и в то же время волнение. Она повернулась к своему столу, чтобы допить вино для храбрости и подойти наконец к незнакомцу, но, когда она уже встала, его столик вновь был пуст.

Внутри Фелисити словно что-то оборвалось и противно скользнуло вниз, оставляя лишь холодный след. Она ощутила заволакивающую пустоту, в которой растворялось ее истерзанное сознание. Снова приевшееся вино, внезапно ставшее безвкусным, все тот же бокал в ее руке да резная табличка с собственным именем, как напоминание о том, кем она являлась, — неудачница и растяпа, неспособная ни на один серьезный поступок в своей жизни. Фелисити опустила голову на руки и всхлипнула, но даже слезы отказывались выпускать боль и горечь из несчастного тела, словно она уже успела выплакать весь свой лимит, как бы глупо это не звучало.

«Что ж, вино, вот и снова мы вдвоем. Уж ты точно не сбежишь от меня!» — Она грустно улыбнулась и потянулась за бутылкой, перед этим отставив бокал. Пить из горлышка было немного веселее.

Скрипучий и прилипающий звон колокольчика на входной двери оповестил Фелисити о начале очередной вечерней посиделки в полнейшем одиночестве. Смоук сделала глубокий вдох, привычно пробираясь по узким проходам между столиками к своему, предварительно зарезервированному.

«Когда я успела его выкупить? Разве я знаю владельцев?» — задалась она вопросами, но тут же позабыла о них, засмотревшись на все еще пустой столик, где вчера сидел мужчина, который ей понравился. Фелисити помедлила, всматриваясь в небольшую бумажную табличку, одиноко стоявшую на белоснежной скатерти.

«Оливер Джонас Куин, — мысленно озвучила она карандашную надпись. — Видно, ты тут новенький, раз удостоился лишь небольшой записочки». — Смоук самодовольно хмыкнула и поспешила к своему привычному месту, где ее уже ждала бутылка привычного ей вина. Она недовольно сжала губы и нахмурилась, рассматривая темную бутыль без единого опознавательного знака.

«Хоть в чем-то должна быть стабильность».

И снова ее мысли прервал уже знакомый кашель. Смоук с надеждой обернулась и увидела Его. Такого довольного, улыбающегося и яркого. Он смотрела на нее и затем помахал рукой. Было заметно, что его губы дернулись, словно он что-то хотел сказать, но передумал. Фелисити вскинула брови и широко распахнула глаза, а ее губы приоткрылись от удивления и радости, что вмиг наполнила ее. Она помахала ему в ответ дрожащей от волнения рукой и зажмурилась, не веря собственным глазам. Однако, когда Смоук вновь посмотрела на Оливера — так его звали, если верить записке, — мужчины и след простыл. Он будто растворился в воздухе, как табачная дымка. Фелисити вскочила со стула и растерянно огляделась. Вокруг не было ни единого признака существования Оливера Куина.

«Нечестно! Такого просто не может быть! Это ведь несправедливо. Я же не схожу с ума…» — клокотали в голове мысли. Фелисити злилась на себя, на Оливера, на все на свете, распивая уже вторую бутылку вина и постепенно погружаясь в блаженное беспамятство. Прежде чем вновь отключиться, она дала себе слово, что больше не станет обращать внимание ни на кого в этом баре.

Сознательно отворачиваясь от абсолютно пустого столика Оливера, Фелисити уселась за свой и тут же осушила приготовленный бокал вина со вкусом разрушенных фантазий и надежд. Теперь оно горечью застревало в горле и совершенно не приносило былого умиротворения. Смоук нервно схватила бутылку, желая убедиться в том, что ей не подсунули бадягу, как вдруг заметила прилипшую к донышку белую бумажку. Отставив вино в сторону, Фелисити с трудом развернула ее дрожащими руками.

«Найди меня там! Оливер Джонас Куин».

Небольшая прядь волос упала на лицо, и Фелисити быстро сдула ее, не смея оторвать взгляд от карандашной надписи.

«Да кто ты такой? — Первым делом Фелисити выругалась, сердито хмурясь. — Где «там»? Что за глупая, дурацкая игра?»

Однако записку она крепко сжала в руке и убрала как можно незаметнее в маленький кармашек, словно боясь, что кто-то отберёт это у нее. Миллионы мыслей и вопросов, возникших из-за записки, роились в светлой голове Фелисити. Пить ей больше не хотелось. Единственное желание, завладевшее ею полностью, планомерно стучало прямо в груди: бежать, бежать скорее к нему!

И Фелисити встала из-за своего столика. Никогда еще движения не давались ей с таким трудом. Казалось, что она пробиралась к двери целую вечность! Тело ныло, словно накаченное металлом. Ноги отказывались подчиняться на последнем метре, словно врастая в пол. Но Фелисити боролась. Она собрала все свои силы в кулак и рванула на себя ручку двери. Сзади послышался треск, и даже не оборачиваясь Смоук поняла, что это рухнула со стола ее именная табличка. Ворвавшийся яркий свет поглотил Фелисити полностью и она, охнув, растворилась в нем.

Открыв с величайшим трудом глаза, она не могла понять, где находится. В нос ударил резкий медикаментозный запах. Сверху нависал белоснежный потолок, а в ушах противно стрекотало и пищало. Фелисити поспешно дернулась, чтобы оглядеться, но это необдуманное действие отозвалось резкой болью во всем теле и пульсацией в висках, от которой захотелось взвыть. Но вместо этого вышел лишь сдавленный стон. Казалось, что не было ни рук, ни ног, а все ее тело состояло из боли и ужаса.

Тут же послышались чужие голоса, из которых Фелисити уловила несколько слов: «очнулась», «невозможно», «сообщите». Это абсолютно ни о чем ей не говорило - ни капли не пролило свет на происходящее. Вскоре она вновь погрузилась в блаженный сон и больше не слышала ничьих разговоров.

— Как ты, дорогая? — раздалось в трубке вместо приветствия.

— Мам, я в порядке. К вечеру разболелась голова, но врач говорит, что это в порядке вещей. — Фелисити осторожно села на «самое удобное кресло в мире», как она его называла. Рядом на тумбочке уже ждал кусок горячей пиццы и кружка горячего кофе. От одного только вида желудок сворачивался в трубочку и увеличивалось слюноотделение.

— Может, мне все же вернуть билеты и мы с отцом приедем к тебе? — тревожилась мать.

— О, нет! Даже не думай! Вы и так потратили на меня три года. И заслужили этот отпуск, как никто другой!

— Родная, я же волнуюсь. Как ты будешь одна?

— Как и все нормальные люди. — С улыбкой Фелисити вздохнула. Она любила маму, благодарила, но иногда она чересчур была заботливой и волновалась по банальным пустякам. А после этой жуткой аварии так вовсе потеряла контроль от своей обеспокоенности. — Мы ведь уже все обговорили. При любом недомогании я звоню своему врачу. — Предупреждая следующий вопрос, Смоук добавила: — Мам, я в любой момент могу позвать Сару или Кейтлин. — Из динамика раздался умиротворенный выдох. Все же Фелисити умела успокаивать свою мать. — Я люблю тебя, мама. — На глаза навернулись слезы, но Смоук быстро смахнула их, ругая себя за такую слабость. Хотя она и понимала, что в этом нет ничего ужасного и непристойного. — Передай папе, что и его я очень люблю!

— Он тоже тебя любит, малышка! — всхлипнула мама Фелисити.

Смоук сделала глубокий вдох, сжимая пальцами переносицу, и нажала на кнопку «отбой». В комнате тут же стало тихо и одиноко. Лишь звук падающих капель в металлическую раковину, доносившийся из кухни, разрезал воцарившееся безмолвие. Бежевые стены, обычно согревавшие исходящим от них теплом и уютом, теперь казались холодными и безжизненными. Словно все вокруг замерло, оставив Смоук наедине с самой собой. За все три года лечения и реабилитации она еще ни разу не оставалась одна. Мама, папа, подруги и друзья, всегда кто-то находился рядом, чтобы помочь в случае чего. Фелисити уставилась на пульт, который сжимала дрожащей рукой. Нет, она не злилась. Скорее вообще ничего не чувствовала. Это больше было похоже на напоминание о собственной беспечности и глупости юных лет.

Тишина все же давила, отдаваясь звоном в голове. Фелисити зажмурилась и медленно откинулась на спинку кресла. То, что нужно делать все аккуратно и осторожно, успело войти в привычку за столь длительное время.

В голову начали ползти картинки, на которых она лежала вся в трубках, в маске и в куче непонятных проводков, капельниц, подключенная к всевозможным приборам. Затем возникли образы с занятий по реабилитации, падения, обиды на саму себя, слезы… Все это поочередно проплывало перед глазами, сопровождаясь тяжестью в груди и учащенным сердцебиением. Единственное, о чем Фелисити никогда не вспоминала, так это о дне аварии. Он буквально стерся из ее сознания, словно его и не было. Как бы она ни старалась, ничего не получалось. И Смоук оставила эту затею.

Внезапный стук ветки в окно заставил Фелисити вздрогнуть, избавив от наплывов воспоминаний. Она покосилась на остывшую пиццу и кофе, а потом обреченно вздохнула. Идти все это разогревать не было никакого желания, поэтому пришлось есть все холодным. Слегка затвердевший сыр так и норовил упасть на розовые пижамные штаны, но Фелисити этого допустить не могла, поэтому, быстро скрутив кусок в рулетик, направила его в рот. По языку разлился фейерверк вкусов, вызвав самый настоящий восторг и сорвав стон наслаждения с губ. До этого времени все вокруг контролировали ее питание, не позволяя даже смотреть на такую отраву, как пончики, конфеты, пирожки и даже жареные котлеты. Но сейчас Фелисити устроила себе самый настоящий праздник, заказав сразу после ухода родителей самую вкусную пиццу в городе и сварив себе кофе.

Облизнув пальчики, Смоук включила телевизор. Больше для того, чтобы создать дополнительный шум и разрядить атмосферу давящего одиночества, чем действительно смотреть какие-нибудь новости или очередное глупое телешоу. Фелисити неторопливо потягивала кофе, смотря в окно, за которым к этому времени начинало темнеть. Ветер трепал ветви, а они в свою очередь безжалостно стегали стекло, порождая глухой треск и разительно гадкий скрежет.

В телевизоре возник диктор местной новостной программы, и Фелисити интуитивно переключила на него свое все еще немного рассеянное внимание. Мужчина в возрасте и прилизанными черными волосами улыбался так, что его улыбке могли позавидовать голливудские звезды. Он рассказывал об открытии новой больницы, спонсором которой являлся миллиардер, желавший, как считала Фелисити, извиниться перед кем-то таким образом или же просто отмыть деньги. Да и какая разница, если все это было неискренне, хоть и приносило пользу населению? Смоук и раньше не любила лицемерных любителей славы, поэтому она вытянула руку, чтобы переключить канал.

— Сын Роберта Куина, унаследовавший семейную империю после внезапной смерти родителей, стремится загладить вину перед жителями Старлинга. Оливер Джонас Куин обещает, что…

Диктор продолжал свой рассказ, но Фелисити уже ничего не слышала. Ее тело пробила мелкая дрожь, внутренности словно заледенели и произошел парапарез конечностей. Она ничего не могла делать, просто смотрела в экран с изображением светловолосого мужчины с искрящимися голубыми глазами и легкой улыбкой, чуть скрываемой густой щетиной.

— Оливер Джонас Куин. Оливер Джонас Куин. Оливер Джонас Куин… — беспрерывно повторяла Фелисити, крепко зажмурившись, сжимая волосы на голове и слегка покачиваясь вперед и назад. В мозг, в сам рассудок словно воткнули тонкую иглу с крючком и медленно начали доставать из самых темных глубин сознания информацию, которую, по всей видимости, кто-то очень тщательно прятал. Это походило на самую настоящую жестокую пытку. Хотелось кричать от боли, но Смоук впилась ногтями в кожу головы так сильно, что даже начала сочиться кровь.

Внезапно все прекратилось, а Фелисити замерла. Ее дыхание в один миг вновь стало спокойным, и она потянулась к телефону, принимаясь судорожно выискивать имя в записной книжке.

— Сара? — Фелисити вздрогнула, услышав заветное «алло». — Сара… Как хорошо, что я дозвонилась. — Мелодичный голос на другом конце начал расспрашивать о самочувствии и еще о чем-то, но Фелисити быстро прервала все вопросы: — Нет, нет. Пожалуйста, только не сейчас. — Она положила ладонь на лоб и криво улыбнулась, пытаясь сосредоточиться на построении вопроса. — Послушай, тебе хоть что-нибудь говорит имя Оливер Джонас Куин?

В трубке раздался короткий вздох, похожий на то, когда человека застают врасплох.

— Откуда ты знаешь? — Сара явно пыталась казаться сдержанной. Возможно, что она даже улыбалась в этот момент.

— Я просто вспомнила кое-что, — без задней мысли честно выложила Фелисити.

— Наверное, я не должна тебе это говорить. Но раз уж ты сама вспомнила… — Сара замолчала на какое-то время. Откашлявшись, она продолжила: — Не знаю, рассказывал тебе кто или нет. Ты хоть помнишь ночь аварии?

Фелисити задумалась, но в голову опять так ничего и не пришло.

— Весьма смутно, — протянула она.

— Знаешь, а фиг с этим! Ты должна знать. Пусть говорят, что хотят, я расскажу тебе. — Раздался щелчок, и Смоук смогла различить крупные глотки. Она даже представила терпкий запах пива и непроизвольно сглотнула. — Таксист, который вез тебя с вокзала, пьяный ублюдок, врезался той ночью в машину, в которой ехали муж с женой. Они влетели в столб, пытаясь уклониться от встречки, и… и… Тебе повезло, что скорую быстро вызвали. Ты осталась жива. Но впала в кому из-за травм. Полгода, Фел… Жуткие полгода мы не знали, что с тобой будет…

Фелисити крепко сжала в руке пульт, что тот затрещал. К горлу подбиралась горечь. Хотелось убежать, спрятаться и не дышать, лишь бы оказаться как можно дальше от этого ужаса, липкой грязью обволакивающего сознание.

— Это были его родители? — сухо и совершенно без эмоций спросила Смоук. В глазах скопились слезы, но они не торопились стекать, делая веки тяжелыми и неподвижными.

— Да. — Сара нервно сглотнула. — А за несколько дней твоего пробуждения этот самый Оливер, как мы узнали из новостей, вылетел с моста на мотоцикле. Врачи долго боролись за его жизнь и им это удалось.

— Он открыл больницу, — на полном автоматизме дополнила Фелисити.

— Говорят, что так, — хмыкнула Сара. Допив, по-видимому, пиво, она выкинула бутылку с характерным звоном. — Знаешь, что забавно? Моя сестра, Лорел, училась с ним в школе. Он недавно заходил к ней в гости вместе со своим другом.

— Я должна его увидеть, — тоном, не терпящим отказа, уведомила Фелисити подругу.

— Ну, я попробую что-нибудь сделать, — с сомнением ответила Сара.

— Сара, для меня это очень важно! — голос Смоук дрогнул, срываясь на хрип.

— Хорошо. Я обещаю. Только… — Сара замолчала, что-то обдумывая. — Только не говори, что это я тебе все рассказала. Пожалуйста.

Фелисити сбросила вызов и, подобрав ноги под себя, закрыла лицо руками. Ее тело содрогалось в беззвучном плаче. Внутри все колотилось и разрывалось от волнения, как в день, когда она сделала свой первый шаг после курсов реабилитации. Смоук не понимала, зачем ей нужна эта встреча, но она чувствовала, что должно что-то произойти. Хорошее или плохое, Фелисити не знала, но это было в данный момент не важно. Важным стало лишь ощущение правильности происходящего.

Через пару дней в дверь Фелисити постучали. Доковыляв, она не сразу открыла дверь. Гостей Смоук не ждала, а нарываться на назойливых рекламщиков не хотелось.

— Простите, если побеспокоил. Лорел попросила заехать. Она сказала, что Вам нужна помощь, а оказать ее некому и… Да. Согласен, что звучит глупо. Простите.

Фелисити старалась как можно крепче держаться за ручку двери, чтобы не упасть. Дыхание прервалось, в глазах замельтешили маленькие черные мушки. По телу разлилось умиротворение, наряду с неземным покоем и теплом. Она узнала его. Узнала по голосу, который никогда не слышала в своей жизни. Это был именно он. Кто и откуда — не играло никакой роли. Просто он.

— Я, наверное, пойду. Простите еще раз за вторжение.

— Нет, нет! Не уходите! — Смоук торопливо распахнула дверь, испугавшись, что вновь лишится всех этих прекрасных ощущений.

Увидев Фелисити в милых розовых штанах, голубой облегающей футболке и с растрепанными светлыми волосами, такую абсолютно домашнюю и естественную, Оливер расплылся в улыбке. Он узнал ту самую девушку из снов, благодаря которой и выкарабкался. Только желание найти ее наяву превысило смирение с неизбежным.

— Это ты… — прошептал Оливер, продолжая улыбаться. Он вытащил из внутреннего кармана серого пиджака бумажник, достал из него аккуратно сложенную бумажку и протянул Фелисити.

— Я написал это, когда пришел в себя на какое-то время, и сжимал в руке, когда мне делали операцию… Тебе кажется это глупым? — Он усмехнулся и почесал затылок.

Смоук отрицательно покачала головой, взяла записку дрожащей рукой и, развернув, прочла карандашную надпись: «Найди меня там! Оливер Джонас Куин». Сердце ухнуло вниз, образовав трепещущую пустоту, и бумажка выскользнула из ее рук. Оливер, боясь, что Фелисити потеряет равновесие, прижал ее к себе и поправил ее влажные волосы.

— Ты нашла меня. — Он коснулся губами ее лба, вдыхая сладкий запах шампуня так жадно, словно всю жизнь мечтал лишь об этом.

— Это ты… — выдохнула Фелисити. По щеке покатилась слеза, но она отнюдь не была горькой.

Ссылка на исходную публикацию - https://ficbook.net/readfic/7360815

Fatalis

Комментарии (0)