«Милостивые господа присяжные заседатели, я не сожалею о содеянном. Все, что я сотворил, было исключительно моим решением. Трезвым. Внятным. И взвешенным. От начала и до самого конца, когда врата ада разверзлись над моей головой».

Наверное, именно так я бы начал свою историю, если бы был человеком. Меня бы судили за убийство с особой жестокостью, потому что законы настоящего времени учат уважать всякую жизнь, будь то жалкое животное или венец творения христианского Бога − человек. Я лишил жизни невинную девушку, Ренесми Каллен, впрочем, я не жалею.

Возможно, сожалел бы, если бы был человеком. Если бы был. Но я уже давно не человек. Для того, чтобы вам с вашим несовершенным умом смертных стали понятны мои мотивы, вероятно следует вернуться в прошлое. Я начну с начала. Три тысячи лет назад моя жизнь оборвалась, превратив слабого, скупого на эмоции смертного юношу в совершенную машину для убийства.

Все темные и бесстыдные желания, которые скручивались у меня внутри в тугую пружину, нашли наконец свой выход, когда обжигающий яд вампира попал в мою кровь. Не сразу. Сначала была боль. Мои вены лопались, а из горла вырывались бессильные хрипы. Но так было нужно: биологические ткани уязвимого человека заменялись стальными мускулами вампира. Без этого никак. Я помню этот огонь, опаляющий мое тело; боль, разрывающая волокна моих мышц, была нестерпимой. Я кусал свои руки в надежде остановить этот кошмар, но даже тогда частицей умирающего сознания я понимал, что это слишком невысокая плата за все, что я могу получить взамен. О да, я был осведомлен о существовании иных существ. Вампиров. И я искал встречи с ними. Теперь я с уверенностью заявляю про свое обращение − это был самый счастливый день в моей никчемной жизни.

Три с лишним тысячи лет назад.

Много воды утекло с тех пор. Я делал такие вещи, от которых даже вампиры, повидавшие в своей жизни многое, содрогнулись бы от ужаса. Чего стоит убийство родной сестры. О, моя сестра никогда не была такой, как я. Она любила людей, притягивала к себе их внимание, старалась помочь всем сирым и убогим. Людишкам. Жалким. Алчным. Похотливым существам. Мне омерзительно думать, что я сам когда-то был одним из них. Но, к счастью, относительно недолго.

Мою родную сестру звали Дидим. Ирония этого имени преследует меня до сих пор. Родители назвали ее так потому, что она родилась второй. После меня. Рождение двойни стоило нашей матери слишком много сил, поэтому спустя полгода с нашего рождения она заболела и умерла. Мы остались с отцом и обезумевшей от ненависти к нам бабкой, которая винила в смерти дочери меня и сестру. Она проклинала нас, выплевывая в адрес маленьких детей такие слова, которые я за три тысячи лет своей жизни ни разу не произнес. Сам дьявол бы счел это ниже своего достоинства.

Но Дидим прощала ее. Раз за разом. День за днем. Бабка не прожила долго: выпив отравленную олеандровым соком воду она отошла в мир иной в день нашего двенадцатого дня рождения. Сестра заламывала руки и стенала, пока я сидел в зарослях белых олеандров и испытывал первое в жизни низменное счастье отмщения.

Жизнь постепенно вошла в свою колею и двинулась дальше.

Любил ли я ее? Смешно думать об этом всерьез. Но все же я отвечу, ведь этот вопрос наверняка будоражит ваше воображение. Она была той ниточкой, которая связывала меня с прошлым. С тем самым прошлым, которого я стыдился. Она видела меня маленьким плачущим от страха ребенком, на которого регулярно поднимал руку сжигаемый гневом отец. Проступки мои были незначительны, но отец не отличался спокойным нравом. Однажды он избил меня до полусмерти лишь за то, что я не накрыл тлевшее костровище пологом, когда ночью началась гроза. Я спал как убитый, утомленный тяжелой работой, поэтому не услышал… А наутро я чуть было не лишился жизни.

Несовершенство человеческого тела не перестает меня удивлять и по сей день. Потребность во сне, в регулярном принятии пищи, в успокоении и ласке. Последнее старалась дать мне Дидим. Она утирала мои слезы, успокаивала и пыталась защитить. Она считала, что сможет повлиять на меня. Заставить меня не испытывать ненависть, которая заполнила до краев каждую клеточку моего слабого смертного тела.

Я ненавидел людей с того самого момента, как смог заглянуть в их грязные низкие души. Мой дар, который полностью раскрылся лишь в бессмертной ипостаси, в то время находится в зачаточном состоянии. Но изредка он проявлялся. Когда я случайно касался отца, то ненависть и злоба, исходящие от него, каленым железом опаляли мое сердце. По крупицам выжигая в нем остатки сострадания.

Стоит ли удивляться, что отец стал моей первой настоящей жертвой, чья кровь навечно разожгла во мне дьвольский огонь преисподней? Очередное совпадение, скажете вы. Возможно. И я горжусь этим. Как только мое тело перестало гореть, я ощутил жажду. Мне не пришлось особенно долго выбирать себе ужин.

Под покровом ночи я подкрался к нему спящему со спины. Наслаждаясь способностью своего нового тела двигаться бесшумно, я приблизился почти вплотную. Провел пальцами по его лбу и отскочил как ошпаренный. Перед глазами красной пеленой замелькали образы: отец избивающий меня и сестру, отец, наслаждающийся обществом разгульных девок, насилующий их в кустах за поселением, лишь бы не платить… Ненависть поднялась во мне такой жгучей волной, что я едва не заревел. Подавляя бешенство, я схватил его за горло и поднял над землей. Отец проснулся, не понимая, что происходит, но было уже поздно. Я укусил его неловко, промахнувшись мимо артерии, простите мне эту оплошность. Умение прокусывать кожу ровно в том месте, которое мгновенно лишит жертву чувств, приходит с опытом. Отцу не повезло. Я умирал от безумной жажды и не мог мыслить трезво. Поэтому он испытал весь спектр эмоций, увидев мое перекошенное ненавистью лицо прямо перед своим носом. Глупец! Он думал, что сможет остановить меня.

Прикончив собственного отца, я не мог и дальше находиться там. И я отправился скитаться по свету. Мой дар помогал мне выжить и многому меня научил.

Так прошло несколько лет. Несколько мучительно долгих лет, проведенных в изгнании, натолкнули меня на мысль: зачем быть одному, если можно объединить вокруг себя одаренных бессмертных, чтобы облегчить друг другу существование. Ведь, очевидно, что не одного меня природа наделила сверхспособностями.  Так началось создание великого королевского клана Вольтури. Я всегда тяготел к Италии, поэтому выбрать имя было несложно. Первыми к клану присоединились Кай с его супругой Афинодорой. Талантливый воин, Кай Вольтури стал мне преданной и достойной опорой.

Наблюдения за бессмертными показывали одну любопытную закономерность: даром обладают лишь те, кто был наделен какими-то способностями еще при жизни. Чаще всего это передавалось по наследству. Это открытие ошеломило и воодушевило меня. Примерно в то же время я решил вернуться домой. Мне никогда не были присущи ностальгические чувства, моя цель была другой: Дидим. Я мечтал обратить сестру и усилить созданный клан, полагая, что у нее тоже должен открыться дар, как это случилось со мной.

Один из самых крупных моих просчетов, который едва не стоил мне всего. Так или иначе, он обошелся мне слишком дорого. Сестра не оправдала моих надежд. Ее обращение прошло быстро, ей нечего было терять. Но результат… Бессметная Дидим превратилась в средоточие нежности и мягкости. Она накрывала всех своей любовью как мягким удушливым покрывалом. Удушье. Вот что я чувствовал рядом с ней. Но это еще куда ни шло.

Она полюбила Маркуса − одного из одаренных вампиров, на которого я возлагал большие надежды. Наравне со мной и Каем, он стал полноправным лидером клана: его рассудительность, расчетливость и мудрость были как нельзя кстати в те смутные и опасные времена. Сложные и неочевидные решения давались ему легко. Глядя правде в глаза, могу сказать откровенно: с Маркусом наш клан стал намного сильнее. Если бы не Дидим. Время от времени сестра напоминала мне о прошлом, пыталась поговорить об отце, рассказывала о его убийстве прямо накануне моего таинственного исчезновения. Не поверите, но она искренне оплакивала этого опустившегося человека. Даже теперь, спустя три тысячи лет, я не могу понять ее мотивов. Всеобъемлющая любовь ослепляет. И в бессмертном обличии Дидим не переставала сострадать всем и вся. Через некоторое время мне стало очевидно: ей некомфортно в королевском клане. Она мечтала об уединенном существовании вдвоем с возлюбленным подальше от всех, и, к моему ужасу, эти ее идеи стал разделять и Маркус. Я не мог позволить себе и дальше спокойно смотреть за тем, как сестра с блаженной улыбкой на лице ломает все, что было делом моей жизни.

И я пошел на крайние меры.

Развеивая пепел ее тела над лесом, я смеялся.

Мне казалось, что перевернуть ошибочную страницу моей вечности будет просто и безболезненно. Я не думал о Маркусе, полагая, что его любовь угаснет сразу же, стоит только убрать с глаз объект страсти. Это был мой очередной первый опыт, как тогда с отцом. Я не знал, что бессмертные любят лишь однажды… Потеряв супругу, Маркус превратился в ожившего мертвеца. Он перестал интересоваться всем, что раньше играло для него роль, его жизнь вертелась вокруг одного единственного имени: «Дидим». И их совместных воспоминаний. Повторюсь, я тогда не предполагал, что все так повернется…

Хотя, если бы знал, все равно поступил бы так же. Дидим была лишней в клане. Она слишком много знала обо мне, чтобы склонить передо мной голову. Как женщина может кланяться тому, чьи коленки она промывала от грязи и битой глиняной крошки много лет назад? Даже если статус изменился, но это же было… Память вампиров совершенна и хранит такие вещи вечно.

Сейчас, спустя много лет, я иногда обращаюсь к тем событиям. Если бы я не возвратился домой, все было бы иначе. Сестра бы уже давно умерла своей смертью, а Маркус остался бы со мной. Полноценным сильным правителем, а не пустым телом, из окаменевшего сердца которого со смертью Дидим пропали все эмоции.

Знали бы вы, чего мне стоило всякий раз напоминать ему о его предназначении, на которое ему наплевать.

Я устал. Три тысячи лет одно и то же.

Но это было давно, а рассказ свой я веду не о тех темных временах. Все прошло, все успокоилось. Власть клана Вольтури распространилась по всей земле. Мы были несокрушимы, непобедимы и неуязвимы. Лишь одна семья доставляла мне беспокойство – клан Калленов…

Часть 1

BeliyKrolik

Sabrinalikona

Сумерки. Сага

Майер Стефани «Сумерки»

Аро/Ренесми

Аро Вольтури

Исповедь Аро Вольтури

Исповедь Дьявола

ru-ispoved-aro-volturi-beliykrolik-beta-sabrinalikona

В семью Калленов входили два вампира, обладать которыми стало моей навязчивой идеей. Я часто думал о том, как упрочилось бы мое могущество, будь у меня под рукой ясновидящая, способная предвидеть каждый шаг моего противника еще до того, как он станет неотвратимым. Элис Каллен была моей главной целью. Впрочем, был еще ее брат – Эдвард. Дар Эдварда чем-то напоминал мой собственный, но были различия: чтобы читать мысли, мне необходимо коснуться кожи человека или вампира, а Эдвард умеет делать это на расстоянии. Находка, не правда ли? И за что Карлайлу, не желающему вступать в междоусобные распри, такой подарок судьбы?

Я продумывал план, как переманить на свою сторону этих прекрасных одаренных бессмертных, но почти все мои идеи наталкивались на глухую стену их лицемерных принципов. Хищники не желающие быть таковыми, подчеркивающие свою значимость тем, что не пьют человеческую кровь. Посмешище! Мне было доподлинно известно, что и Элис и Эдвард натворили достаточно дел, прежде чем решили примерить на себя образ всепрощения и бесконечной жертвенности, которые прочно сидят в голове Карлайла. Несмотря на свою узколобость, Каллены достаточно многочисленный клан, имеющий много друзей и союзников. То, чего я добивался силой и подавлением, Карлайл получал теплотой и доверием. Это раздражало, думаю, вы легко сможете понять меня.

Все складывалось как нельзя лучше, когда их сын Эдвард явился к нам с просьбой убить его – по собственной глупой ошибке он подумал, что потерял свою возлюбленную Беллу, а жить без нее он не хотел. Я смотрел на него, униженного и раздавленного, и думал: как низко надо пасть, чтобы дать женщине такую власть над собой? Любовь? Бесконечно бесполезное чувство, толкающее смертных и бессмертных на безумие. Я полагал, что подобные нам не настолько слепы – они должны ценить свою жизнь превыше всего остального. Это инстинкт, который годами развивался в нас, рос и креп, делая нас самыми неуязвимыми существами на планете. Как оказалось, чувства и впрямь оглушают: Эдвард Каллен хотел умереть. Так бесполезно растратить свой дар из-за того, что какая-то человеческая женщина скончалась. Больше всего я не люблю слабость, я не прощаю ее ни себе, ни другим. Так вот, Эдвард продемонстрировал свою никчемность во всей красе.

Жалкий, разбитый и сломленный.

Однако, я дал ему право выбора. В его мыслях я прекрасно видел, что он хочет показаться людям. И тогда все разрешилось бы само собой. Как вы знаете, нарушение закона конфиденциальности карается казнью.

Но есть один нюанс: судья на этом процессе − я!

Я помиловал бы его, даровав ему жизнь в обмен на вечное служение его и его преданной сестры. И я был убежден, что план сработает, но его смертная подружка каким-то образом все выяснила и примчалась в Вольтерру его спасать. Интересная девушка. Пожалуй, первая, чьи мысли я не смог прочитать, на кого не подействовал дар Джейн, ну а в мыслях Эдварда я отчетливо разглядел, что его дар тоже не властен над ней. На секунду я допустил мысль, которая ошеломила меня. Столь сильные задатки в смертном теле должны сделать из нее поистине могущественную бессмертную.

Вы спросите, зачем я рассказываю вам все это? Вероятно, потому, что последовательность описанных событий привела к роковому финалу, который даже я с моим многовековым опытом не мог бы предвидеть. Как всегда вмешались чувства… Но, обо всем по порядку.

Эдвард любил свою Беллу, а Белла любила его. Их чувства были настолько сильны, что даже Маркус не смог сохранять привычное равнодушие, ведь его дар позволял видеть глубже мыслей и слов – он позволял заглянуть в самые потаенные уголки души и почувствовать, к кому на самом деле тяготеет сердце. Он поделился своими мыслями: одно касание показало мне, насколько прочна связь между этими двумя. Эта связь – их сила и их слабость одновременно. Оставить их в клане можно было только одновременно, а для Элис тогда потребовалось бы привезти еще и ее мужа. Ведь дар Челси не действует на любовь, хотя мне до сих пор кажется это смешным и пафосным.

Я решил выдержать паузу. Элис обещала обратить смертную, но, впрочем, на тот момент это уже было не столь существенно.

Оглядываясь назад, могу с уверенностью сказать – именно в тот переломный день все пошло не так, как надо! Следовало оставить их в Вольтерре, а не отпускать на волю. Собственноручно обратить Изабеллу. Я бы нашел способ привязать их к клану. Но тогда я подумал, что мне не следует торопиться: у нас впереди вечность.

Я был убежден: рано или поздно они допустят просчет, который снова станет судьбоносным крючком с наживкой. Каллены проглотят его, а потом уже я буду решать, что делать дальше.

Время шло. До нас доходили отрывочные сведения, что Эдвард женился на своей избраннице; что Каллены водят дружбу с оборотнями. Я выжидал. Все не то. Не хватало какого-то связующего звена, которое позволило бы мне замкнуть цепь событий и вынудить Эдварда и Элис присоединиться к Вольтури.

И вот час настал. Доносчица Денали была взволнована. Мне даже было жаль ее – преданная идеалам Карлайла, женщина ступила на скользкий путь подлости и предательства, а все потому, что туда ее привели те самые вышеупомянутые чувства. Неподдающаяся разуму любовь. Она поведала нам о том, что у Калленов есть дочь. Бессмертное дитя.

Забавно. Даже я в ее воспоминаниях разглядел румянец на щеках девочки, ясные светло-карие глаза и услышал слабое сердцебиение, которое легко можно было не расслышать, если ты ослеплен ненавистью. Кстати, ненависть такое же бесцельное чувство, как и любовь. Оно отключает здравый смысл, что и произошло с нашей прекрасной Ириной Денали.

Как бы там ни было – это был шанс. Забрать девчонку с собой в Вольтерру под предлогом изучения: в наше время только изведанное допустимо, а живых полукровок слишком мало, чтобы судить о них достоверно. Ее родители наверняка кинулись бы следом. И я бы позволил им это, получая в свиту сразу двух одаренных вампиров. Заманить Элис не составляло труда – только она может предвидеть мои действия, только она сможет разгадать мой план, если я решу причинить им вред. А предсказуемость в нашем деле означает безопасность. Эдвард бы прочитал мои мысли и сам бы просил Элис поехать с ними. Мне даже не нужно было прилагать усилия.

К походу мы готовились достаточно долго: нужно было продемонстрировать Калленам всю мощь нашей армии, лишь тогда мое милостивое решение даровать девочке жизнь выглядело бы убедительным, но я всегда оставлял себе шанс передумать. Непревзойденная Элис Каллен видела только принятые решения, так что она поведала Калленам о грядущем противостоянии. Не более того.

К тому же, мой брат Кайус как всегда жаждал расправы над нарушителями, что наверняка привносило в видения Элис острое ощущение опасности. Это было нам на руку, но и медлить дальше было нельзя.

Вдобавок ко всему, до нас дошли сведения, что Карлайл собирает свидетелей того, что девочка не бессмертна. И мы двинулись в путь. Весь клан, жены старейшин и многочисленные свидетели того, как Аро Вольури будет вершить правосудие. Я был испытывал воодушевленное предвкушение победы и ничто, казалось, не сможет мне помешать.

Теперь с уверенностью могу заявить − я был слишком самонадеян. Я не учел многого. И до сих пор думаю, как бы сложилась моя вечность, если бы я тогда не воспользовался предлогом…

Заснеженный провинциальный город, вокруг леса и горы – что нашел Карлайл в этом месте? Да, наверное тут почти всегда пасмурно, но в остальном… Каллены и их многочисленные сторонники выстроились прямо перед нами. Они держались парами или небольшими группами, обозначая принадлежность к той или иной семье. Однако, я успел заметить – Элис среди них не было.

Пусть так, мы пришли не за ней.

Я продолжил изучать ряды свидетелей Карлайла. Румынский клан, Амазонки, Денали, конечно, куда без них. Знают ли они, что их сестра выдала девочку? Где, кстати, она…

Этот роковой день всегда будет стоять у меня перед глазами. Вечность. Ту самую вечность, которая вывернулась наизнанку прямо там, на поле боя. Когда я увидел ее. Наши взгляды встретились, и я заметил, как она испуганно прижалась к стоящему рядом с ней огромному рыжему волку. Я перестал дышать.

До сих пор я не могу произнести это имя вслух. И тогда не смог. Стук ее сердца, тягучее дыхание и ясный взгляд этого ребенка рассек мою вечность на две части. До и после. Если раньше я полагал, что рубежом моего существования явилось обращение, то после встречи с ней я пересмотрел свои взгляды.

Итак, Ренесми Каллен. Повод, благодаря которому мы проделали столь долгий путь.

«Я хочу с ней познакомиться», − кажется, так я тогда сказал. Прекрасно понимая, что каждый ее шаг навстречу подписывает мне смертный приговор. Но мне отчаянно хотелось, чтобы Эдвард подозвал ее поближе. Когда она подошла и произнесла: «Здравствуйте, Аро!», по моему телу будто прошел электрический разряд, и я не смог сдержать истерический смешок. Девочка сжалась от волнения, а ее провожатый оборотень грозно зарычал.

Идиот. Я мог бы разорвать его на куски в два счета. Но в тот момент мне было не до волка.

Я стоял перед ней и смотрел на ее румянец, отчаянно пытаясь контролировать свои мысли, которые почему-то смешались совершенно против моей воли. Позади меня находилась моя законная супруга, а я к своему ужасу не мог оторвать взгляд от этой девочки. Ее ресницы. Правильные черты лица, нос, чуть вздернутая верхняя губа, копна огненно-рыжих волос. Она совсем ребенок! Хотелось коснуться ее рукой. Хотелось, чтобы все окружающие вдруг растворились, оставив меня наедине с этим божественным созданием. Хотелось… всего и сразу.

Мой разум отчаянно сопротивлялся: этот ребенок одним своим взглядом получил надо мной полную и безоговорочную власть. Чертовы эмоции, которые я с успехом подавлял почти три тысячи лет, заполыхали внутри жарким огнем.

Она протянула руку и коснулась моей щеки, показывая какие-то картинки, но мне было не до этого. Я изо всех сил пытался взять себя в руки. Ее теплая кожа на моей щеке, ее запах, ее нежный голос… Это было похоже на наркотическое опьянение, тяжелое, мрачное и безысходное. Совсем дитя! Как я могу испытывать влечение к той, которая даже на женщину то не похожа? В свое оправдание могу сказать – в моих чувствах не было желания или жажды физического обладания. Страсть и похоть − слишком примитивные эмоции, которые едва ли смогут описать хотя бы сотую часть того, что я испытал.

Безумие! Это было похоже на бурный поток густого парализующего мрака, сметающего все на своем пути. И противостоять ему было равносильно тому, чтобы удерживать двумя руками прорвавшуюся дамбу.

Вечность консервирует. Человек умирает таким, каким живет, а обращенный вампир сохраняет все присущие его человеческой ипостаси принципы и черты, только теперь он живет вечно. Я всегда так считал.

Каким я был глупцом! Опасность пустить в свою душу чувства подстерегала меня на каждом углу, а я был беспечен и неосторожен, уверенный: я не смог испытать симпатию или привязанность в человеческом теле, значит, я не способен на любовь вампира. Если бы я знал… Да, моя теория частично оказалась верна – будучи темным человеком прежде, я стал жестоким и беспощадным убийцей. Но любовь жила во мне все это время, она просто ждала удачного момента, чтобы запустить свои подлые щупальца в мою душу. Это и произошло со мной декабрьским утром на снежном поле близ города Форкс.

Я отчаянно, страстно, со всей мощью своей темной души полюбил эту девочку. И в то же время я понимал: свет и тьма, добро и зло – этому никогда не пересечься. Никогда. Одно погубит другое. Третьего не дано. Любовь дьявола не может быть светлой. В ней только мрак и муки для всех, даже для него самого.

Через мгновение, а мне показалось, что прошла целая вечность, она убрала руку. Как только я перестал чувствовать ее руку, то ощутил острую боль, словно мне вырвали сердце. Каменное сердце, которое, как я был убежден прежде, никогда больше не будет биться. Она посмотрела на меня вопросительно и едва заметно улыбнулась. Я растерялся.

Впервые Аро Вольтури не знал, как ему поступить.

Как раненый зверь, я бился в любовной ловушке, не понимая, что делать дальше. Оба варианта казались немыслимыми: оставить ее жить или уничтожить? В любом случае, моя жизнь уже никогда не будет прежней. Я буду страдать. О, я знал это как никто другой. Отказаться от того, чего так истово жаждешь? Боль и страдания неминуемы. Поэтому, какая разница, от чего именно?

Разум подсказывал, что я вполне могу и дальше следовать своему плану, но чувства кричали – эта девочка слишком опасна для меня. Она – моя слабость. За дьявольские доли секунды она получила надо мной такую власть, которую  даже я не в состоянии был до конца осознать. Позволить ей жить – значит, иметь на земле оружие, способное поразить меня… Забрать ее в Вольтерру, дождаться пока она вырастет, а потом сделать своей женой? Но она никогда добровольно не станет моей, а заставлять ее силой – слишком унизительно.

Я даже не мог все как следует обдумать, чтобы Эдвард Каллен не прочитал мои мысли. Впрочем, к счастью, он не особенно пытался. Руки ощутимо тряслись от напряжения, поэтому мне пришлось спрятать их в полах мантии и натянуть на лицо благожелательную гримасу. Кай уже начал поглядывать на меня с нетерпением.

И я принял решение. Она не должна жить! Я знал, что Кайус поддержит меня, а Маркус, хоть и наверняка уже рассмотрел вспыхнувшую связь, просто безразлично пожмет плечами.

Я начал говорить. Моя речь была длинной и пространной, призванная лишь подготовить войско к решающему броску. Белла и Эдвард стояли в окаменевшей позе, а я смотрел лишь на ту, которая пряталась за их спинами. Они напряглись, Эдвард зарычал. Каллены все поняли правильно. Она умрет. И нет ни единого шанса… До последней финальной точки оставались считанные секунды, когда вдруг я почувствовал знакомый запах.

Ясновидящая привела на поле другого полукровку в доказательство того, что Ренесми не опасна. Опять в мой план вклинивалось нечто непредсказуемое. Это раздражало, я, кажется, даже готов был заявить об этом во всеуслышание. Глупая дура, ты правда думала, что меня интересуют доказательства? Я знал об этом Науэле еще задолго до того, как Эдвард и Белла случайным образом зачали дампира. Но Элис Каллен выглядела на удивление самоуверенно, пока произносила свои аргументы. Мне было безразлично все, что она говорила, ровно до того момента, как она подала мне свою руку.

Я едва сдержал рык, продолжая сохранять внешнее спокойствие. Убить девчонку невозможно! Если мы вступим в битву, то клан Вольтури будет стерт с лица земли. Каллены тоже понесут потери, но самое главное – нас больше не будет существовать. Дело всей моей жизни будет пущено под откос маленькими теплыми ручками полукровки. Ну уж нет.

И я отступил. Тогда отступил.

Ренесми Каллен. Мой ангел. Мой демон. Проклятый фатум, которого я три тысячи лет успешно избегал… Мы еще встретимся, моя дорогая.

Часть 2

Ренесми Каллен. Проклятье моей жизни. Насмешка моей вечности. Глупая полукровка.

Если ждешь чего-то, то в определенный момент понимаешь, что все против тебя: стрелки часов движутся издевательски медленно, дни цепляются друг за друга мертвой хваткой и не желают уходить в небытие; времена года, вопреки всем законам природы, отказываются сменять друг друга.

Я живу на земле так долго, что привык почти все воспринимать равнодушно – что есть время для бессмертного? Выдумка людей, чтобы точнее отсчитать свой век. Однако, я оценил значение времени, когда столкнулся с ним вплотную.

Слишком мало для того, чтобы изменить заложенный веками ход событий. Но мне и они показались бесконечным адом.

Я рвался обратно. Остатки здравого смысла все же теплились в моем одурманенном мозге, поэтому я понимал: предпринять новый поход к Калленам невозможно. И я написал им письмо, в котором приглашал их дочь в Вольтерру, чтобы лично убедиться, что она перестала меняться и расти. Глупый и надуманный предлог, который должен был сработать: невежливо игнорировать мирное приглашение правящего клана. Хоть Каллены и вели весьма обособленный образ жизни, даже они знали – Вольтури не бросаются словами. И здесь моя веками создаваемая репутация интригана и деспота должна была сыграть мне на руку. Каллены бы отпустили ее, а там…

О, впервые я не знал наперед, что буду делать. Я понимал, что клетка ее захлопнется ровно в тот момент, когда закроются за ее спиной ворота замка, но… Всегда оставалось это «но». Я не был уверен в том, что мне будет достаточно просто физически обладать ей. За три тысячи лет на этом свете я повидал всякое, я испытывал гнев, ярость, нежность, похоть… Все это было мне смутно знакомо, но впервые эти острые чувства вспыхнули почти одновременно и сконцентрировались в одном существе. Я не называю ее человеком, потому что она не человек. Она − дьявол, который пришел наказать меня за все, что я совершал; она – карающий меч правосудия.

Она приехала. Сама. В одночасье разрушив все мои скрупулезно выстраиваемые планы. Когда малышка Джейн доложила мне, кто почтил Палаццо своим визитом, я не поверил своим ушам. Мотылек сам летел в костер? Бесстрашно и отчаянно? Это было невыразимой удачей. В тот момент, когда выросшая мисс Каллен вошла в библиотеку, мне показалось, что мой мир перестает существовать. Хотя, кого я обманываю? Все было реальным, как и прежде… Просто я не хотел этого замечать. Я молча прислушивался к биению ее сердца, и понимал: это звучит обратный отсчет ее жизни… Или моей вечности.

И все же, я не был бы Аро Вольтури, если бы хотя бы на мгновение допустил подобный исход. Нет, моей вечности ничего не угрожало… кроме нее. Поэтому, угрозу нужно было устранить.

Боялся ли я на веки вечные превратиться в безутешную каменную статую, которая скорбит по потере смысла своего существования? − Нет.

Считал ли я себя не вправе забирать жизнь у невинного дитя лишь потому, что влюбился в нее? − Нет.

Раскаиваюсь ли я в содеянном, когда пишу эти строки? − Тысячу раз да. Я должен был убить ее еще в Форксе.

Решение об убийстве, вынашиваемое мною долгие шесть лет, приятно согревало мое каменное сердце, но приведение приговора в исполнение откладывалось по независящим от меня причинам. Девчонка посмела играть со мной в кошки мышки. Она перехитрила меня, проникла в покои Маркуса и предложила ему на себе жениться. Я был в бешенстве. Убить жалкое отродье Каллен – это одно, а открыто уничтожить королеву – совсем другое.

Маркус. И снова Маркус.

Вопреки моим ожиданием, мисс Каллен явилась для него самым настоящим противоядием от отравленного печалями прошлого бытия. Он оживал. Беседовал с ней, обучал ее. Я видел, как изменился брат за то короткое время, что Ренесми провела в замке. Поначалу он был холоден с ней, но постепенно все больше и больше погружался в омут естественных человеческих отношений. Дни они проводили за чтением или беседами, а их ночи были наполнены страстью, на которую, мне как мне ранее казалось, брат уже не способен. О, как я завидовал ему. Черной, едкой завистью. Как мечтал оказаться на его месте: целовать эти сладкие губы, срывая с них стоны удовольствия; гладить эту горячую кожу; ловить ее влажное дыхание; погружаться в нее и испытывать всю доступную нам бездну окутывающей нежности.

Хотел ли я обладать ею? Сложный вопрос. Я хотел повелевать ею. Властвовать над ее сердцем, душой и телом. Так, как она владела мной. Я безумно, страстно и отчаянно любил ее.

Я рассмеюсь в лицо тому, кто скажет, что любовь – это благородное чувство, не терпящее грязи и страданий. Возможно, так оно и есть на страницах дешевой бульварной литературки, которой вы так любите засорять свои и без того пустые головы. А теперь выбросите этот мусор оттуда и слушайте: любовь убивает. Это чувство, которое ядовитой змеей незаметно проникает в ваше сердце, и вот вы уже готовы следовать за своим объектом страсти хоть на край земного шара, оставив прежнюю жизнь. Свет? Надежда? Чушь! В любви дьявола нет надежды. Она отравлена от начала и до конца. Жернова этой чертовой любовной мельницы неумолимо перемалывают в муку даже сильных мира сего, разрушая и уничтожая. Как вы, смертные, можете добровольно стремиться к этому?

Кто-то вбил вам в головы, что любовь – величайший подарок судьбы, который каждому следует испытать хоть единожды? Разочарую вас. Любовь – это проклятье. Ваша жизнь зависит от другого существа, которое может одним движением мизинца отправить к чертям весь ваш устоявшийся мир. Только самоубийца или мазохист может мечтать о подобном.

И я не мечтал. Я насмехался над жалкими влюбленными болванами, считая себя выше этого, пока судьба не посмеялась надо мной, произведя на свет проклятую рыжую девчонку с глазами цвета расплавленной карамели…

Для которой я призван был выступить палачом. Я сам себя им назначил.

И я не противился. Чему быть, того не миновать.

Ренесми Каллен быстро освоилась в замке и стала чувствовать себя почти как дома. Я выжидал. День за днем я наблюдал за ней, когда она, не замечая ничего вокруг, читала в библиотеке или прогуливалась по саду. Мне ничего не стоило прервать ее занятие и увлечь девчонку беседой, наслаждаясь тем малым, что мне оставалось. А потом я должен был убить ее. Но я не торопился. Пока мне было достаточно того, что она рядом, здесь, почти на расстоянии вытянутой за руки. После шести мучительных лет, это казалось почти чудом.

Неизвестно, сколько бы все это продлилось, если бы полудурок-волк не предпринял безумную эскападу по спасению ее из лап кровожадных Вольтури. И тогда у меня чудом не сработал спусковой механизм – я рвал и метал. Я готов был лично отправиться в погоню, но вовремя взял себя в руки – рано, слишком рано. Да и потом ясно, что Алек и Деметрий справятся с задачей ничуть не хуже. Я не был уверен, что смогу удержаться и не разорву волка в клочья, как только настигну их.

Мисс Каллен вернулась в замок, после чего цепь событий окончательно замкнулась. Я понял, что медлить нельзя. Наша встреча вечером в саду явилась началом конца. Я коснулся ее нежной кожи, поцеловал ее лоб… Боги, я думал, что мое каменное сердце разорвется – тепло ее тела, шепот губ – все это было таким реальным и предназначалось лично мне. Я не обращал внимания на смысл. Она боялась, но не отступала, прогуливаясь со мной по дорожкам древнего сада. Я видел, как она трясется от страха, что я прочту ее мысли. Глупая, зачем мне это? Убедиться, что ты ненавидишь меня и влюблена в моего брата? Я еще не совсем выжил из ума, чтобы стремиться к такой правде.

На следующий вечер я назначил ей встречу в мраморном зале замка. И она пришла. Побоялась ослушаться. А я мысленно поаплодировал себе – ни один мускул на моем лице не выдал моих истинных намерений. Знай девчонка, что ее ждет – заперлась бы в покоях под защитой Маркуса навечно, но она была слишком беспечна… И поплатилась за это.

Нежная. Тонкая и хрупкая. Она была одета в голубое кашемировое платье, которое настолько соблазнительно облегало ее точеную фигуру, что я на время забыл, зачем позвал ее. И только нетерпеливое покашливание вывело меня из забытья.

Она не сопротивлялась, когда я предложил ей покинуть замок и отправиться на прогулку. Храбрилась, думая, что ей ничего не угрожает… Безрассудная глупость, мисс Каллен. Рядом с таким как я никогда нельзя терять бдительность. Как можно было довериться мне, если я сам себе не доверял?

От поляны, залитой лунным светом, веяло могильным холодом. Запахи леса куда-то испарились, оставив вместо себя звенящую пустоту. Ту самую, которая наполняет теперь мою вечность. День за днем. Тогда я столкнулся с ней впервые. Ренесми смотрела на меня пристально и внимательно, будто пыталась разгадать мою игру, а я не торопился открывать карты.

Я наслаждался. Мы одни в лесу, лунный свет играет в ее рыжих локонах, а губы ее подрагивают то ли от волнения, то ли от нетерпения… И я не сдержался, рванул ее на себя, крепко прижался к ее бедрам и раздвинул теплые губы языком… Зрачки ее расширились от ужаса. Она уперлась ладонями мне в грудь в нелепой попытке освободиться, но это было невозможно. Как можно справиться со стальными тисками зверя, дорвавшегося до столь желанной добычи?

В одно мгновение ее платье превратилось в рваные лоскуты, обнажая белоснежную округлую грудь. Холодный воздух сделал свое дело – соски тотчас же напряглись, вызвав у меня сладкий, почти болезненный спазм в паху. Девчонка завопила и попыталась прикрыться, но я повалил ее на траву, исступленно лаская нежную кожу. Она всхлипывала и умоляла прекратить, но это лишь еще больше распаляло. Я не мог оторваться от нее. Я хотел покрыть поцелуями каждый дюйм ее тела, прежде чем приступлю к главному… И я занимался с ней любовью. Кажется, я что-то ей повредил, потому что именно тогда я впервые почувствовал запах ее крови. Ее бедра и ягодицы превратились в кровавое месиво: ветки и камни царапали кожу, пока я неистово врывался в нее. Прости, девочка, но иначе никак. Через некоторое время она перестала кричать и сопротивляться, раздвинула ноги и замерла… Она отрешенно смотрела куда-то вбок, когда я шептал ей слова любви, изливаясь в ее горячее лоно. Возможно, она даже перестала дышать.

Я слизнул соленые капли, которые нескончаемым потоком лились из ее глаз, провел большим пальцем по приоткрывшимся губам, отвел ее волосы и облизал кожу на шее справа. Она даже не дернулась. Смирилась. Перестала бороться.

Когда я отстранился от нее, чтобы заглянуть ей в глаза, то увидел там лишь пустоту и немой вопрос: «Почему?»

− Потому что я люблю тебя, девочка, − прошептал я ей в ухо и, положив ладонь ей на лоб, снова припал губами к ее шее. Мое горло горело от нестерпимой жажды.

Мне хотелось укусить ее.

Мы оба знали, что так оно и будет. После произошедшего нет пути назад. Впрочем, сколько можно лгать самому себе? Этого пути не было еще тогда, в Форксе… Я мог развернуться и уйти физически, но разум мой отказывался покидать это проклятое заснеженное поле. Изо дня в день я раз за разом возвращался туда, ощущал прикосновения ее горячей ладони к моей щеке, слышал биение ее сердца и предвкушал… Вы содрогаетесь от отвращения? Бормочете, что она была совсем ребенком? О нет, воздержитесь от своих примитивных человеческих суждений. Она не ребенок. Она была исчадием ада, змеем искусителем, затягивающим меня в персональную преисподнюю. И она блестяще справилась с задачей.

− Будь ты проклят, ублюдок, − прохрипела она, когда я вонзил зубы в ее плоть. Это было первое и единственное, что она произнесла в тот вечер. Ее кровь хлынула мне в рот горячим потоком, лаская все возможные зоны удовольствия моей бессмертной сущности. Дьявольская страсть снова вспыхнула смертоносным пожаром. Возбуждение стало таким острым, что я не сдержался и выплеснулся на траву, продолжая высасывать из нее жизнь.

Я не могу точно сказать, сколько прошло времени. Минута или час. Сердце ее совершило последний удар и окончательно остановилось. Я откатился от нее и, тяжело дыша, лег на спину. Внутри была совершенная, почти безупречная пустота.

Величественный король, бессменный правитель и жестокий тиран – я пал к ее ногам, словно жалкий безродный бродяга, готовый целовать кончики пальцев своей благодетельницы за кусочек черствого хлеба. Один ее взгляд стал для меня тем хлебом. Глотком живительной влаги в бесконечной пустыне моего одиночества. Вы спросите, а что же Сульпиция? Моя законная супруга была и есть рядом со мной. Эта женщина никогда не составляла основу моего существования, но она верна мне, красива, отзывчива и преданна, до того самого рокового дня в Форксе я считал, что этого вполне достаточно. Но, как выяснилось, я ошибся.

Ренесми Каллен. Ты стала для меня всем, чего только можно желать. И я получил тебя. Пусть так, на лесной поляне, но я был последним, кого ты видела в своей жизни.

Вечность не прощает ошибок, мисс Каллен, поэтому я извлек свой урок.

А что потом? Все как всегда. Три тысячи лет так было, есть и будет. Жизнь в замке потекла своим чередом, Маркус был уверен, что Ренесми уничтожили оборотни, которые охотились за ней как за предательницей; Каллены не оставляли надежды разыскать свою дочь и внучку; лишь только я знал истинную правду…

Она стала моей. И я забрал ее жизнь. Потому что я всегда получаю желаемое.

Ссылка на исходную публикацию - https://ficbook.net/readfic/2360578

Часть 3

Самая обычная домохозяйка Стефани Майер и не предполагала, что ее сон, идею которого она воплотила в книге, превратится в знаковую сагу с многомиллионным фэндомом. «Сумерки» подарили нам светящихся вампиров с детально прописанными историями и застенчивую Беллу, которая, как Золушка, дождалась своего принца Эдварда Каллена. Только вместо хрустальной туфельки на ноге Беллы оказался гипс. 
Вампир или оборотень – кого же выберет Белла? В наших фанфиках по «Сумеркам» есть законченные истории с разным развитием событий – с ОЖП и ОМП. Отправьтесь в удивительный мир в роли попаданца или попаданки и выбирайте, какая кровь лучшая – людей или животных. А может, вы решите присоединиться к Каю и Аро Вольтури, потому что вам нравятся плохие парни? Наделите себя способностями Элис или Джаспера Хейла — управляйте чужими эмоциями и заглядывайте в будущее. Только пожелайте, и вы — потомок древних воинов племени квилетов. Читайте наш онлайн-сборник совершенно бесплатно, но не забывайте, что часть ФФ по «Сумеркам» из списка относится к категории 18+.

Исповедь Аро Вольтури

Содержание

Часть 1

Часть 2

Часть 3

Комментарии (0)