В большой трёхкомнатной квартире в центре города готовился к закономерному финалу жизни пожилой мужчина. Он не паниковал, давно свыкнувшись с мыслью о своей кончине. Всё-таки болезнь сердца и возраст за шестьдесят дают мало надежд на долгожительство. Но наш герой отличался спокойным нравом и рациональным мышлением. Поэтому все дела были приведены в порядок, завещание написано, письма любимым племянникам и их хулиганистым отпрыскам дожидались своего часа в верхнем ящике старинного письменного стола.

Мужчина вспоминал… Своё детство и юность, которые провёл в любимом Лондоне с родителями. Поначалу отец служил в консульском отделе, а после развала Советского Союза сумел эмигрировать из разрушающегося государства и открыть собственное дело в знакомой и понятной Британии. Старые связи помогли получить гражданство и устроить семью с максимальными удобствами.

Маленький мальчик подрастал, учился, говорил на двух языках. Но все его мысли и мечты занимала далёкая родина, которую он отлично помнил и питал к ней необъяснимую любовь. Характер нашего героя развивался под воздействием классической литературы и воспитания в традициях английского джентльмена. А успешно развивающийся бизнес родителей позволял быть сибаритом и эстетом, наслаждающимся каждым мгновением жизни.

Учиться после школы молодой мужчина отправился в Россию. Большая квартира, оставшаяся от деда-офицера, давно стояла пустой и ожидала приезда хозяев. Старый дом среди высоких тополей находился во дворах за Кутузовским проспектом. На огромные лестничные площадки выходили высокие распашные двери квартир. Лифт, закрывающийся на кованую решётку, не спеша поднимал жильцов на нужный этаж. Все соседи знали друг друга много лет, так что возвращение молодого студента восприняли с радостью.

Наш герой поступил в престижный университет, сдружился с компанией «ботаников», а не мажоров, учился, наслаждался студенческим духом и весёлыми посиделками с интересными и умными людьми. На одной из таких вечеринок он познакомился со своей будущей супругой, которая поразила его не только красотой, но и решительным характером и твёрдой уверенностью в своих будущих планах.

Долгое ухаживание, многолетняя дружба, постоянная готовность быть рядом и помогать всеми силами в конце концов принесли желанный результат. Прекрасная дама, перспективный молодой химик, замечательный человек — дала согласие стать законной супругой. Несколько лет счастливого брака пронеслись как один миг. Любимая жена скончалась от внезапного кровотечения, вызванного внематочной беременностью, когда супруг находился в командировке.

Много чего случилось с нашим героем за его долгую и насыщенную жизнь. Он обожал своих многочисленных племянников и внуков, но сам больше не связывал себя узами брака. Он не стал аскетом, просто представить другую даму на месте своей ушедшей супруги было выше его сил. Так наш одинокий, но всё такой же неунывающий сибарит, полуангличанин по духу, русский по рождению и состоянию души, жил, трудился, привечал родственников, которые частенько приезжали из Лондона в гости или просто по вопросам бизнеса.

Несколько лет назад, после первого инфаркта, мужчина начал завершать свои дела. Родным и дорогим людям хотелось оставить полный порядок в документах и наследстве, коего за активную карьеру набралось немалое количество.

И вот время пришло. Наш герой знал каким-то необыкновенным предчувствием, что эта ночь станет для него последней в этой жизни. Он не торопясь отдал должное изысканному ужину, приготовленному собственноручно. Кулинария всегда являлась его любимым хобби, в котором он достиг немалых высот, по словам избранных, которым доводилось пробовать его эксперименты. Изысканный салат из нежных очищенных креветок с белым соусом, каре ягнёнка с мятой и зелёным базиликом, бокал лёгкого ароматного вина…

Мужчина с удовольствием поел, вымыл посуду, вынес мусор и полил цветы. Домработница, которая прекрасно знала о болезни нанимателя, приходила утром, так что всё должно было быть прилично и достойно, как и положено истинному джентльмену. Перед сном немного чтения очередной главы из книги любимого автора, щелчок прикроватной лампы, темнота…

Проснулся я очень рано и удивлённо огляделся вокруг. Я жив? Почему? Я был твёрдо уверен, что больше не очнусь, хотя… В полутьме проступали очертания комнаты, и я понял, что это вовсе не моя спальня. Я лежал в огромной кровати под тёмным балдахином; за большим окном виднелись деревья, но это были вовсе не знакомые тополя, а нечто раскидистое, похожее на старые яблони. Я сел на кровати и с удивлением уставился на шёлковую пижаму, в которую был одет. Потом посмотрел на свои руки с длинными изящными пальцами, без следа старческих пятен и морщин и знакомого ободка обручального кольца. Не было ни удивления, ни паники… Все напоминало красочный сон, но боль от щипка на ладони говорила о реальности произошедших изменений.

Поднялся на ноги и понял, что ничего не болит, радикулит не тянет, суставы не скрипят, словно я снова стал молод, как и много лет назад. В дверце большого шкафа я заметил зеркало и направился первым делом к нему. Так-так-так… И что же мы тут видим? А видим мы молодого мужчину, на вид лет тридцати. Чем-то похож на меня в молодости: светловолос и худощав, с классическими чертами лица и светлыми глазами, цвет которых я так и не разобрал.

Внезапно, вспышкой, пришло понимание и знание: я — Гораций Слагхорн, отпрыск чистокровного рода, входящего в «Священные двадцать восемь». Не лорд, не наследник, коими являются мои дядя и кузен, но и небедный человек. Маг. Профессор зельеварения в Хогвартсе — лучшей школе чародейства и волшебства, под руководством директора Диппета. И сейчас на дворе лето одна тысяча девятьсот тридцать восьмого года.

Где-то моя душа свернула не туда. Вместо ожидаемого посмертия и встречи с любимой я обрёл новое тело и жизнь второстепенного героя страшной детской сказки, которую я частенько читал подрастающим племянникам, а потом и внукам. И фильм я смотрел не раз, всё с теми же неугомонными малолетними родственниками, которые надевали на головы мои шляпы, повязывали на шеи мои же шарфы и тыкали лазерными указками, произнося волшебные заклинания. Вот, значит, какая судьба мне уготована. Самому убедиться в правдивости написанного в знаменитой книжке, ведь профессор Слагхорн поневоле будет находиться в обществе всех героев.

Ну, что же, дорогая супруга, придётся ещё немного подождать своего беспокойного мужа, который по независящим от него причинам решил задержаться по пути к тебе.

Глава 1

Pak Yeon Hee

Pale Fire

Bujhms

Муцурини

Попаданец в Горация Слагхорна. Как изменится судьба сироты Тома Риддла под незаметным влиянием скромного профессора.

Роулинг Джоан «Гарри Поттер»

Гарри Поттер

Гораций Слагхорн

Том Марволо Реддл

Истинный слизеринец

ru-istinnyi-slizerinec-pak-yeon-hee-beta-pale-fire-beta-bujhms-gamma-mucurini

Невероятное ощущение — получить новое тело, все воспоминания и навыки прежнего владельца, не утратив своих. Множество прочитанных книг, узкоспециализированные знания в области алхимии и зельеварения, отличное владение окклюменцией. К счастью, Гораций имел сходный с моим характер, привычки и увлечения. Он также любил баловать себя вкусной едой, качественным алкоголем, а ещё играл на рояле и любил выкурить трубочку хорошего табака. Вся его жизнь протекала под лозунгом: «Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей». Джентльмен может ползать по джунглям, жрать дичь и спать на земле, но если уж он в Лондоне, то «молоко должно быть только тридцати восьми градусов, иначе чай проще вылить, чем выпить».

Особой любовью Горация-первого являлись его родные места. Старинная усадьба расположилась среди зелёных холмов Уилтшира, почти на границе с графством Дорсет, и являлась гнездом ненаследной ветви Слагхорнов уже более трёхсот лет. Многочисленные мельницы, стада овец и виноградники занимали почти всю площадь немаленького округа на юго-западе Англии. Гораций любил здешний мягкий климат, бескрайние пасторальные пейзажи и неторопливость местных жителей, большинство из которых являлись фермерами на протяжении многих поколений.

Родители его скончались много лет назад, когда молодой зельевар только получил звание Мастера. Они успели насладиться триумфом любимого сына и оба ушли за Грань, один за другим, в течение пары лет. Смерть их носила прозаический характер: старость. Наследника они родили очень поздно, ведь, как и у большинства чистокровных семей, у них были накоплены и родовые проклятья, и наследственные болезни.

Гораций остался жить в старом семейном доме и впервые ощутил себя одиноким. Получив письмо с соболезнованиями от директора Диппета, продолжил переписку. Вскоре в ней впервые промелькнул намёк на до сих пор не закрытую вакансию профессора зельеварения в Хогвартсе и предложение о трудоустройстве в школе. Ведь ничто так не отвлекает от грустных мыслей, как обилие юных пытливых умов, способных устроить взрыв из совершенно неопасных ингредиентов.

К детям Слагхорн относился ровно, отстранённо и немного корыстно. Он понимал, что из каждого талантливого и перспективного ребёнка может вырасти полезный и влиятельный взрослый. Брать заказы на интересные зелья контракт не запрещал, профессиональный рост даже приветствовался, так что Гораций дал согласие. И уже некоторое время вполне успешно преподавал в Хогвартсе, принял пост декана*, попутно создав свой кружок для избранных, где привечал интересных ему подростков.

Являясь чистокровным магом, он не увлекался радикальными настроениями и не относился с презрением к маглорожденным детям. Хотя и относился к талантам маглокровок с неким удивлением из разряда «и в навозной куче можно найти бесценную жемчужину». В общем, характер у Горация был лёгкий и немного эгоистичный. Он любил баловать себя милыми «пустячками» и очень не любил давления в любом его проявлении. Кодекс правил настоящего джентльмена стал его стилем жизни, и он старался следовать ему во всём.

Больше всего в новом доме мне понравилась библиотека. Большое и уютное помещение с галереей на втором ярусе; деревянные панели, полки с аккуратно рассортированными томами; мягкая мебель и старинный рабочий стол. Здесь можно было уютно посидеть в кресле с любимой книгой в руках, наслаждаясь чужими мыслями и фантазиями. Или разложить на лакированной столешнице старинный фолиант или дневник знаменитого зельевара и долго разбираться в запутанных терминах и рецептах на латыни, санскрите или других устаревших языках.

В самом доме, правда, был еще один обитатель — домовой эльф семьи. Он вырастил маленького хозяина, помнил детство его отца и молодость деда, обожал покойную хозяйку — матушку Горация. Ко мне он относился так же, как и к нему, ничуть не поменяв своего отношения. Видимо, моё попадание и подмена души были неопределимы силами даже такого, насквозь магического создания.

Каждое утро меня ожидал традиционный английский завтрак: то самое яйцо всмятку на фарфоровой подставочке, сияющий кофейник, тосты, фасоль и бекон. Потом мы обсуждали меню на день, планировали хозяйственные дела и расходились в разные стороны. Я читал или гулял, пользуясь тёплой солнечной погодой, а мой верный помощник занимался прозаичными бытовыми проблемами.

Приближался учебный год, время возвращения в школу. Традиционный педсовет очень интересовал меня тем, что, по идее, в школе появится некий сирота — Том Риддл — наследник Слизерина и последний вменяемый член семьи Гонт. И если в этой Вселенной всё идёт по знакомому мне плану, то что я могу сделать, чтобы не допустить повторения страшных событий, описанных в детской книге?

Из памяти Горация я знал, что здесь нет никаких особых извращений, как в историях разнообразных поклонников Поттерианы, обожаемых моей внучатой племянницей. Никто не принимал никаких наследий, магия была силой, а не разумным индивидуумом, ритуалы имели больше практическую цель, чем духовную. Ими поддерживали здоровье, защищали родовые жилища, повышали резерв магического ядра. Были и воззвания, и благодарения, но они были привязаны к Колесу Года, как и большинство языческих праздников у всех народностей. Жертвы и дары приносили на алтаре или просто в живое пламя, ведь для получения ответа на молитву не обязательно идти в специальное место. Алтарь же в этом мире играл роль накопителя энергии и концентратора-усилителя.

Время лета и приятного досуга подходило к завершению. Я получил записку из школы, где мне сообщили дату и время собрания, так что я был готов к встрече с дорогими коллегами. Посмотрю, в какой именно период я попал, и постараюсь, в меру своих скромных сил, хотя бы немного изменить канон и не дать поломать судьбы многим людям. Если у меня получится предотвратить становление Тёмного Лорда, множество волшебников не станет убийцами, жертвами, преступниками, арестантами. Цвет магического чистокровного сообщества (в который вхожу и я) выживет, воспитает своих наследников и будет потихоньку меняться, не проливая чужую кровь.

Принято решение, намечен путь. Пусть Гораций Слагхорн и не герой на сияющем единороге с волшебным посохом в руке, но иногда даже самый крохотный толчок или вовремя поданная рука помощи могут повернуть русло истории в другом направлении. Будем надеяться, что я не натворю более крупных ошибок, чем каноничный Слагхорн, и не буду исполнять троллий балет вместо взмаха рукавом около парящей бабочки канона. Незаметное наблюдение, тихое влияние, минимум активных и радикальных вмешательств — вот такой незамысловатый план сложился на ближайшее будущее. Так что, мистер Слагхорн, прошу. Занавес поднят, ваш выход…

* Неизвестно в каком именно году Слагхорн стал деканом Слизерина. Так что авторским произволом дата вступления в должность сдвинута на год предшествующий поступлению в школу Тома Риддла.

Глава 2

Большая часть знаний, почерпнутых из книг и фильмов о маленьком Избранном, относится к периоду основных событий истории противостояния Добра и Зла, в лице Тёмного и Светлого волшебников.

Про довоенное прошлое помню только, что профессор Дамблдор сразу же невзлюбил сироту Тома и не очень хорошо обошёлся с ним при знакомстве. Это привело к недоверию с одной стороны и предубеждению с другой, оттуда и все неурядицы главного антагониста.

Все эти просьбы о предоставлении убежища в Хогвартсе, которые отметал декан Гриффиндора, отказ о приёме на работу лучшего ученика потока и старосты Слизерина. Все это выглядело не очень красиво. И подано было через призму чужого отношения и восприятия. Насколько можно верить этим исходным, не совершаю ли я ошибку, строя свои планы на столь зыбкой почве? Впрочем, у меня будет шанс составить свое мнение об участниках событий.

В моей реальности Альбус был обычным магом, ещё не «победителем Зла» в лице своего старинного приятеля Геллерта, но уже достаточно известным и незаурядным человеком.

Он писал статьи в журналы, разбирая и разрабатывая трансфигурационные формулы по своему профильному предмету. Уже успел посотрудничать с Фламелем и, конечно, не изобрести, ведь с этим ингредиентом волшебники работали уже много веков, но систематизировать способы использования драконьей крови.

Человеком он был довольно доброжелательным, и какая муха его укусила при знакомстве с юным Риддлом, я не мог и предположить. Обычно Альбус был весел, старался помочь ученикам и коллегам и довольно лояльно относился к студентам всех факультетов.

Имея такие знания и воспоминания о прошлом/будущем, в первый день августа я отправился в Хогвартс на педсовет, посвящённый началу учебного года.

В учительской уже собрались многочисленные профессора. С большинством из них я-прежний не сводил близкого знакомства, оставаясь в рамках обычной вежливости, так как многие маги были намного старше и имели свой, довольно специфичный круг общения.

Я был накоротке с Дамблдором, Гербертом Бири, Сильванусом Кеттлберном и Галатеей Вилкост. С Альбусом мы частенько проводили время вместе, беседуя и обсуждая новости магического мира и проблемы школы с позиции двух относительно молодых деканов.

С Гербертом я сошёлся из-за теплиц, а вернее, нужных мне растений для зелий. С Сильванусом по той же причине, только вместо волшебных трав и цветов я получал от него ингредиенты магических животных и вместе с ним ходил в походы в Запретный лес. Галатея нравилась мне своим профессионализмом и хваткостью. Отличный специалист и преподаватель ЗОТИ, эффектная дама и такой же, как и я, сибарит.

Поприветствовав коллег, я опустился в кресло в любимом уголке у окна, откуда открывался великолепный вид на Чёрное озеро. Директор Диппет, в бархатной мантии и шляпе с меховой опушкой, восседал за своим столом, улыбаясь всем присутствующим.

— Ну, что же, дорогие коллеги, я очень рад, что вы все прекрасно отдохнули и набрались сил перед новым учебным годом. Сейчас мы кратко пройдёмся по основным задачам, утвердим расписание на первый семестр и обсудим назначение старост факультетов. Также в этом году к нам поступает несколько маглорождённых студентов. Их немного, но они есть, и один из них сирота из приюта. Поэтому к нему предпочтительно отправиться волшебнику, способному поработать с маглами наиболее щадящими и долговременными чарами. В общем, всё как обычно, давайте же начнём наше собрание…

После нескольких часов обсуждений, прений, взаимных уступок и подтверждений договорённостей, все школьные вопросы были решены. Перейдя к маглорожденным новичкам, директор Диппет начал назначать ответственных за знакомство с магическим миром. Предпочтение он явно отдавал волшебникам, часто бывавшим в мире простецов и способным принять верные и быстрые решения при возникновении проблем. Дошёл черёд и до приютского сироты. Дамблдор немного поморщился, услышав о своём назначении «дежурным виноватым». Я, заметив это, прошептал ему:

— Альбус, если хочешь, я могу подменить тебя. Требуется сделать некоторые покупки в магловской части города, и заодно…

— Серьёзно, Гораций? Тебя это не затруднит? Просто у меня сейчас уйма дел, связанных с семьёй и прочими срочными мелочами.

— Конечно, друг мой, меня это не обременит, я и так собирался посетить Лондон в ближайшее время. Зайду за новым учеником и провожу его на Косую аллею.

Довольный Дамблдор сообщил директору о замене, пообещал подменить меня при необходимости на дежурствах и ушел. А я получил заветный конверт, содержащий приглашение для Тома Риддла, проживающего в приюте Вула. К письму прилагался кошелёк с галеонами на закупку волшебного инвентаря от Попечительского Совета школы.

Так что завтра, с самого утра, я отправлюсь лично знакомиться с будущим злодеем, тираном и убийцей, который пока ещё был обычным «странным» ребёнком, умеющим внушать свои желания маглам и понимать змей.

Глава 3

На следующий же день после собрания я отправился в приют. Во-первых, меня гнало жгучее любопытство: шутка ли, своими глазами увидеть героя известной книги. Во-вторых, и это самое главное, мне хотелось составить собственное мнение о ребёнке, которого при первой же встрече обвинили во всех грехах. Собственно, о самой встрече нам известно только со слов и воспоминаний Дамблдора, показанных Гарри, а он к тому времени проводил активную накачку Избранного на закланье.

Около десяти часов утра я подошёл к воротам временного жилища Тома Риддла. Для себя я твёрдо решил, что буду непредвзят, и оценку новому подопечному дам только исходя из собственных впечатлений, а не сложившегося у кого-то о нём мнения. Тем более, что та же внучатая племянница рассказывала мне с возмущённым восторгом, что и сама досточтимая создательница саги о волшебном мире поначалу распределяла роли героев диаметрально противоположно.

В её изначальной версии директор Дамблдор был злодеем, притесняющим невинных сирот. Злой неназываемый колдун тоже попадал в эту категорию, оттого ему и не обеспечили защиту в месте «где её предоставляют всем, стоит лишь только попросить». Но под давлением фанатов фильма, которым чрезвычайно понравился мудрый волшебник, похожий одновременно на Гэндальфа и Мерлина, пришлось поменять местами зло и добро. Так что, с каким там мальчиком мне предстоит познакомиться, я буду решать самостоятельно, без давления чужого мнения.

Добраться до приюта для человека постоянно проживающего в магическом мире было бы тем еще приключением. Я же просто воспользовался услугами кэбмена, благо мог себе это позволить. С ностальгией любуясь видами старого Лондона, еще не познавшего разрушений и перестроек, добрался до невзрачного здания приюта.

Первое, что поразило меня — там было тихо. Никто не бегал, не играл в салки или прятки, не кричал и не пел. Неприметные дети разных возрастов мыли пол в коридоре, пропалывали скудные клумбы, если куда-то и спешили, то торопливо шли, не поднимая взгляд. Ко мне подошла девочка-дежурная и после коротких расспросов проводила к директору. Я постучал и, после приглашения, вошёл в небольшой кабинет.

В талантах, доставшихся от Горация-первого, легилименция не значилась. В силу характера тот, освоив в совершенстве защиту разума, о нападении даже и не помышлял. Но для того, чтобы понять помыслы представшей передо мной дамы, не надо было читать её разум. Ненависть сочилась с каждым словом, сказанным ею о сироте Риддле, и только желание убрать подальше с глаз «дьявольское отродье» не давало ей окончательно меня отпугнуть.

Мне даже не потребовалось применять внушение и накладывать чары, директор так спешила спихнуть его хоть кому, что подписала бы для ненавистного Риддла хоть путёвку в ад. Через десяток минут плодотворного сотрудничества были заверены все бумаги, проставлены печати, и меня проводили под самую крышу приюта в узкий коридор, который заканчивался деревянной дверью. Дама решительно постучала и тут же вошла внутрь маленькой комнатки.

— Риддл, к тебе пришли, — сообщила она и, едва взглянув на ребёнка, удалилась, оставив нас вдвоём.

Мальчик, сидящий на узкой койке, спокойно смотрел на меня, не меняя выражения лица. Только по расширившимся глазам и чуть сбившемуся дыханию было понятно, что ребёнок взволнован.

— Доброго дня вам, юный джентльмен. Позволите вторгнуться в ваше жилище?

После кивка Тома я переступил порог его убежища и присел на стул напротив кровати, стараясь не нависать над невысоким худеньким ребёнком.

— Позвольте представиться, меня зовут Гораций Слагхорн. Я принёс вам приглашение на обучение в школе, где преподаю основы одного из наиважнейших предметов.

— Вы заберёте меня в психушку?! — воскликнул мальчик.

— Что? Молодой человек, что именно в моём облике позволило вам предположить, что я работаю в столь специфичном заведении? — воскликнул я наигранно возмущённо.

Том внимательно оглядел меня, задержавшись на костюме-тройке и галстуке в тон, изучил мои добротные ботинки, шляпу, которую я держал в руках, и нехотя произнёс:

— Нет, на санитара вы не похожи. А доктора наверняка не ходят сами за буйными пациентами. Так что это за школа, мистер?

— Можете называть меня профессор Слагхорн, или просто профессор, или сэр. Воспитанные молодые люди всегда проявляют почтение к старшим, тем более своим будущим учителям.

— Профессор, так вы расскажете мне о школе? Я не подавал никаких заявок, да и очень сомневаюсь, что миссис Коул озаботилась моим образованием.

— Вы совершенно правы, мистер Риддл, вы приглашены не в обычную школу, а в школу Чародейства и Волшебства. Ведь вы волшебник, хотя и очень юный, а все британские маги получают образование именно в Хогвартсе.

Невербальное колдовство — довольно непростой раздел чар, но на простенький светлячок, по щелчку пальцев повисший в воздухе между нами, моих талантов вполне хватило.

Только теперь мальчик позволил себе внешнее проявление чувств. Он буквально засиял от радости и удовлетворения.

— Так значит, это правда! Я всегда знал, что я не такой, как все! Я с детства умею делать необычные вещи!

— Что именно вы умеете, мистер Риддл? — мне на самом деле было любопытно, насколько разоткровенничается приютский волчонок, если я буду вести себя с ним доброжелательно и проявлю здоровую заинтересованность в его талантах.

— Я могу заставить животных слушаться меня. Могу причинить боль тем, кто жесток со мной. Могу двигать предметы, не прикасаясь к ним.

— Прекрасно, молодой человек. Хочу сказать, что столь сильные проявления дара указывают на врождённый талант к ментальным практикам, а ещё вы сможете стать отличным магозоологом, легко находя общий язык с волшебными животными. Их очень много, единороги и драконы водятся не только в сказках, скажу я вам!

— А ещё я умею говорить со змеями, они приползают ко мне и шепчут. Остальные волшебники тоже умеют так?

— Нет, мистер Риддл, могу вас заверить, что змееусты чрезвычайно редки! Самым известным был великий волшебник, один из основателей Хогвартса — Салазар Слизерин! Я могу вам рассказать об этом знаменитом маге, ведь я сам учился на его факультете, а сейчас являюсь его главой. Я очень почитаю Слизерина за огромный вклад в науку, которую преподаю.

— А чему вы учите в школе? — заинтересовался мальчик.

— О! Это прекраснейшая из наук! Зельеварение позволяет излечить страшные болезни, заращивать переломы в считанные часы, менять свойства предметов и даже внушать различные чувства. А кроме этого, можно самому изготовить прекрасную косметику, изысканные духи, кремы от морщин и прыщей! — глядя на скривившегося ребёнка, я рассмеялся. — Конечно, пока вас это не интересует, но поверьте мне, когда вы начнёте взрослеть, все эти средства вам могут понадобиться. А уж дар змееуста позволит вам без опаски собирать нужный и редкий ингредиент — яд пресмыкающихся. Да и заработать вы сможете неплохо. Я сам, как зельевар, с удовольствием приобрету у вас нужные мне компоненты. К тому же змеи тоже бывают необычными, волшебными.

— Это замечательно, профессор! Мне бы очень хотелось иметь собственные сбережения!

— Я постараюсь вам помочь, мистер Риддл. Ну, а пока, не желаете взглянуть на своё приглашение?

Мальчик раскрыл конверт и прочитал список покупок.

— Это всё можно приобрести в Лондоне? — недоверчиво спросил он у меня.

— Конечно, молодой человек. Я специально выделил день, чтобы сопроводить вас за покупками и познакомить с магическим торговым кварталом.

— Но я хотел сам, я привык всё делать самостоятельно…

— Нисколько в этом не сомневаюсь, но и вы поймите меня, ведь я дал слово, что позабочусь о вашем первом посещении Косой аллеи, а джентльмены никогда не нарушают данного обязательства. Да и вместе будет намного веселее, мне тоже надо кое-что закупить в аптеке, так что сразу же вам и покажу, какие яды и редкие травки и кому можно выгодно сдать. Поверьте мне, чтобы избежать обмана и жульничества, надо правильно подходить к выбору партнёра. Магический мир мало отличается от мира простецов: и там, и тут есть проходимцы, которые без зазрения совести постараются вас обобрать. А уж с теми возможностями, что даёт нам магия…

Мальчику ничего не оставалось, кроме как согласиться. Видимо, приведенные мною доводы прекрасно вписывались в его представления о мире, волшебный он там или нет, а люди везде и всегда следят за своей выгодой.

Так что через несколько минут мы покинули приют и направились к укромному переулку. Там я взял Тома за руку и перенёс нас на площадку в начале Косой аллеи. Немного отдышавшись, ребёнок огляделся и решительно пошёл рядом со мной, состроив вид полнейшей невозмутимости.

Сначала мы зашли в лавку Олливандера. Том, естественно, первым делом хотел получить свою волшебную палочку. Каноничная с пером феникса ему прекрасно подошла. Он внимательно выслушал пояснения Гаррика, поблагодарил, и мы смогли двигаться дальше.

Всё по списку мы закупили, а на полный комплект школьной формы я незаметно добавил от себя пару галеонов. Первое впечатление очень важно, да и не хотелось, чтобы в такой знаменательный день ребёнку пришлось бы рыться в куче старого тряпья. Я от такой траты точно не обеднею, а мальчик будет выглядеть достойно, надев новенькую одежду.

После всех покупок, когда учебники, котлы, пергаменты, мантии и всё остальное, были уложены в зачарованный сундук, я пригласил Тома отобедать. Тот вначале гордо отказывался, но я заверил его, что это трапеза в честь заключения нами договора о будущем возможном сотрудничестве в области поставки ценных ингредиентов.

Мы зашли в небольшое кафе, где я заказал две порции тушёной говядины со сладкой морковью, пирог с крольчатиной и малиновый пудинг. Мы подняли бокалы с лимонадом и поздравили друг друга с окончанием увлекательного, но хлопотного дня.

После того, как прекрасный обед был съеден, я достал из кармана пиджака тонкий чёрный блокнот и подал его Тому.

— Мистер Риддл, так как вы первый мой подопечный из обычного мира и, возможно, я что-то упустил в своих объяснениях, хочу преподнести вам это средство для связи. Это один из парных блокнотов, второй находится у меня. Для его привязки вам надо будет размазать капельку крови по руне на корешке. После этого никто, кроме вас, не сможет прочесть то, что написано, а вы в любой момент можете обратиться ко мне со всеми важными вопросами.

— Профессор, зачем вам это надо? Я ведь не вчера родился и понимаю, что такие подарки не делают просто так. Да и в ателье я заметил, что вы заплатили из своего кошелька, моих монет точно бы не хватило. Я вам благодарен и постараюсь вернуть долг как можно скорее, но всё же, зачем?

Я внимательно посмотрел на Тома. Если совру, он точно почувствует и перестанет мне доверять. А мне очень хотелось, чтобы этот ребёнок увидел во мне если не наставника, то хотя бы человека, заслуживающего откровенности.

— Знаете, мистер Риддл, я очень эгоистичный и слегка корыстный человек. В школе я общаюсь со многими студентами и выделяю тех, кто, по моему скромному мнению, может достичь успеха. Эти молодые люди вырастут и станут достойными магами, а я, как их любимый преподаватель, буду пользоваться привилегиями высокого положения своих бывших учеников.

— То есть это задел на будущее? Строите себе лесенку к благам, сэр?

— Вы совершенно правы, мистер Риддл, именно взаимная выгода и партнёрская солидарность — вот залог успешного будущего. И надеюсь, что вы не думаете, будто в волшебном мире хоть что-то даётся просто так и берётся из ниоткуда? Так что порядочность и выполнение обязательств очень поднимет ваши ставки в обществе, ведь репутацию очень сложно создавать, зато разрушить можно единственным неблаговидным поступком.

Риддл только кивнул, но по его виду я понял, что у него появилась тема для глубокого размышления. И это было просто прекрасно, ведь теперь он будет думать о том, чем ему придётся заплатить за дружбу с аристократами и их поддержку.

— И к тому же вы мой будущий поставщик эксклюзивных товаров, как я надеюсь. И должны иметь возможность предложить их первыми именно мне! — окончил я на более позитивной для парня ноте и почти вызвал у него улыбку своими словами. Он стал заметно спокойнее.

День, полный приключений, подходил к концу. Я доставил уставшего Тома обратно в приют, помог ему донести сундук до его комнаты и вручил билет на Хогвартс-экспресс, не забыв упомянуть об особенностях нахождения той самой платформы. После того как ребёнок подтвердил, что все запомнил верно, я отправился к себе домой. Наступало время подвести итоги и все хорошенько обдумать.

С Риддлом я познакомился, заручился его пока робким доверием, но главное — был сделан первый шаг к сближению. Приютский «странный» ребёнок должен сам, без давления со стороны решить: стоит ли новый знакомый того, чтобы раскрыться перед ним, начать доверять, или наше общение останется на уровне учитель — ученик.

Ну, а пока я готовился насладиться последними днями каникул, сварить интересное зелье на заказ, и ждал первого сентября. Всё только начиналось, и мне хотелось, чтобы в первом, в мою бытность профессором, учебном году всё сложилось абсолютно идеально.

Глава 4

Том сидел на мягком сиденье у окна Хогвартс-экспресса, поглаживая Нагини (своего собственного фамильяра), и смотрел на старомодно одетых волшебников, провожающих своих отпрысков к месту учебы, наслаждаясь вокзальной суетой.

Если бы у Тома спросили: что он чувствует в данную минуту, зная теперь, что он волшебник? Каково находиться в купе настоящего магического поезда? А пройти на платформу надо было прямо сквозь стену вокзала! Он бы не знал, что ответить, но улыбнулся бы искренне и от всей души, в наличии которой у «дьявольского создания» часто сомневались сёстры-воспитательницы из приюта Вула.

Считалось, что монахини благотворно влияют на юные души, устремляя их к свету. Но, по мнению Тома, если живот сводит с голода, то тебе зря проповедуют о любви к ближнему. Ведь жидкую замазку, именуемую овсянкой, можно проглотить нормально только пока она теплая, а шансы спасти заблудших становятся совсем призрачными. Сколько помнил Том, воспитанники были озабочены едой, а не душой.

Став старше, все понимали, что деньги на содержание, получаемые от благотворителей, проходили через слишком много рук, чтобы сиротам сытно жилось. Впрочем, у Тома хватало мозгов не отбирать еду у других, а, пользуясь своими особенностями, внушать, чтобы с ним делились сами.

Риддл с раннего детства почти не плакал, рано осознав, что это ничего не изменит. Он никому сам по себе не был нужен или важен. Ни матери, что умерла, ни отцу, который даже не искал, если он вообще о нём знал. И то, что он отличается ото всех детей, он понял очень рано. Том почти не болел, на нём быстро заживали синяки и раны. И самое главное: со временем вокруг него стали происходить странные и порой пугающие вещи.

Он привык держаться обособленно и отчуждённо, потому что чувствовал, просто знал, 

 на самом деле думают другие. Сёстры не плохие, но их принцип: «пожалеешь розгу, загубишь душу ребенка»; дети часто равнодушны и жестоки, и дружат лучше всего против кого-то.

Хуже всего им переносилось то липкое внимание, которое буквально сочилось из местного священника — от него Риддл держался подальше. Благодаря этому человеку проявилась новая «странность» — он научился отпугивать людей, просто «кидая» свой страх в окружающих. Его стали бояться и избегать воспитатели, даже поселили отдельно, а в приюте это вообще небывалое событие — личная комната. За это его стали ненавидеть воспитанники.

Через пару лет церковника перевели в другое место, а то, что одного сироту в тот год увезли в психушку навсегда, так это всего лишь совпадение. На его место пришел неплохой, по меркам Тома, человек, которому просто было всё равно. У него был одно достоинство — он разрешал наиболее прилежным в учёбе читать книги из собрания прихода. Тягу Тома к знаниям в приюте никто не разделял. А он просто понял: знания — это то, что у тебя никогда не отберут. Даже в старых газетах попадались интересные слова и картинки, но книги гораздо лучше.

Том отвернулся от окна и посмотрел на своё отражение в двери купе: новая одежда, аккуратная прическа. Ему нравилось выглядеть прилично. Он вообще быстро понял, что по одежде встречают, а часто и провожают. Ты можешь быть очень умён, но если одет в серый приютский наряд, то практически невидимка.

Хотя и у них бывали проблески чего-то хорошего: сирот вывозили летом за город, на ферму у моря. Они сидели на жёстких лавках самого дешёвого вагона, а мимо окон пролетал целый мир.

У моря случилась та история с потерявшимися детьми, после которой его стали бояться еще больше, хотя и не он придумал ту сказочку. Даже идиот сообразил бы, что контрабандисты не прячут сокровища в пещере, что затапливается с каждым приливом и о которой в курсе все деревенские. Местные ребята выставили виноватым его, и им поверили, просто потому что он приютский.

«Ну и пускай я никому не нужен, зато и мне не нужен никто», — так он решил и больше не пытался с кем-то наладить даже подобие отношений…

В купе заглядывали, но никто не остался. Наверное, опять сработал его «отпугиватель», всё же привычная уверенность в себе пошатнулась. Тут он был новичком без связей, без знаний о привычных остальным мелочах, перечислять можно долго. Том был растерян. Почти как тогда, когда миссис Коул привела мужчину в дорогом костюме, полыхая радостью от скорого избавления… от него?

Первое, что вспомнилось — как забирали того парня, и слова о психушке сами выпрыгнули изо рта. Он тогда изо всех сил желал услышать правду об этой «школе», уже прикидывая, как и куда бежать. А почувствовал в ответ отзвуки искреннего недоумения и… доброжелательное любопытство. Глядя на меняющий цвета огонек, висящий в воздухе прямо перед ним, Том впервые почувствовал странное незнакомое ощущение. Наверное, сейчас он мог дать ему название: «Я-не-один-такой».

Этот странный профессор пришёл в приют и изменил все представления Тома о жизни. Как будто мальчик всё время ходил на руках, привык к этому, искренне считал, что так и надо, а потом его перевернули, и он впервые почувствовал себя правильно. Он такой не один! Он часть этого волшебного мира, пусть не доброго и порой пугающего. И он не «странный», а просто маг.

Наверняка волшебником был его отец. Будь со способностями мать, она бы нашла способ выжить. Том знал, что вряд ли отыщет нерадивого папашу, но его очень обнадеживали слова о том, что похожие способности были у Слизерина, одного из основателей волшебной школы. Со слов этого Слагхорна, дары часто передаются по наследству.

А потом завертелось… Попытка откреститься от сопровождения провалилась, посетитель вообще не заметил потуг Тома влиять на него. Пока собрал мысли в кучу, его уже переместили на волшебную улицу, чёрт знает каким способом, чуть не заставив показать остатки завтрака миру. Там всё было таким необычным, что в памяти сохранилось какими-то урывками…

Странный продавец с серебристыми глазами словно заглядывает в душу. Его собственная палочка греет руку и выдает сноп искр. Ноет какой-то рыжий пацан у витрины: «Купи-и», — а за стеклом, на подушечке, метла! И это транспорт, на нём, подумать только, летают! Аптека со всякими завлекательными мерзостями, чего стоят моргающие глаза в банке. Совершенно обычный, но безумно вкусный и оттого вдвойне волшебный обед. И взрослый волшебник называет его «деловым партнёром», оказывается, его «странности» могут принести не только неприятности, но и деньги!

Необычные звери в магазинчике «Волшебный зверинец» и она, его прелесть, яркая змейка, шепчет: «Говорящий! Забери меня, здесь плохо…» И Том понимает, что не может её здесь бросить, а денег нет, совсем. И тут происходит самое чудесное за весь день событие. Взрослый, впервые за всю жизнь, принимает его аргументы и не отказывает ему, а решает проблему, не заставляя умолять, не унижая. Просто протягивает продавцу плату и шепчет с улыбкой: «Это, мистер Риддл, в счёт будущих гонораров…»

Если все остальные действия ещё можно было с натяжкой объяснить обязанностями учителя (хотя педагоги в обычной школе таким себя не утруждали никогда), эта выходка просто не укладывалась в понимании Тома. Только в своей комнате, отходя ко сну, Риддл понял, что так и не сказал хотя бы: «Благодарю!» — и аж подскочил на кровати. Достал подаренный блокнот и… не смог ничего написать. Уснуть удалось, только пообещав обязательно придумать что-то, что лучше слов покажет всю его благодарность.

Потом он нашел в себе смелость задать важные вопросы. Не все ответы его устроили, но ещё будет время разобраться. Важен сам факт, что можно кому-то их задать и получить направление, в котором искать ответы.

«Наверное, что-то в этом есть. Когда существует взрослый, который на твоей стороне», — ещё успел подумать Риддл, как в купе постучали. Дверь открылась. На пороге стояли двое парней его возраста.

— Здесь не занято? — спросил тот, что повыше. Второй только поднял подбородок, словно пытаясь подражать кому-то. — В этом вагоне больше нет свободных мест, а искать знакомых в соседнем не хочется. Да и всегда есть риск получить шуточное…

После молчаливого кивка, пара устроилась на диване напротив.

— Позволь представиться, меня зовут Корбан Яксли, а это мой друг детства Абраксас Малфой. Мы поступаем на первый курс и уверены, что попадём на лучший факультет — Салазара Слизерина.

— А меня зовут Том Марволо Риддл.

— Марволо… знакомое имя. Ого! Это волшебная змея?

— Не бойтесь, она мой фамильяр и очень хорошо воспитана.

— А вот это уже крайне интересно, расскажешь нам о ней?

Глава 5

Я с удобством устроился за преподавательским столом и оглядел Большой Зал, в который втекали ручейки радостных студентов. Все оживлённо переговаривались, приветствуя друг друга, ведь в поезде пассажиры обычно располагались тесными компаниями за закрытыми дверями купе. Наконец, все ученики расселись за факультетскими столами, пока пустыми. Над головами присутствующих парили зачарованные свечи, а потолок демонстрировал безоблачное звёздное небо, вызывая восхищение абсолютно у всех.

Профессора расположились на своих местах, директор занял кресло в самом центре стола, двери отворились, и показалась высокая фигура Дамблдора. За ним, неловко и испуганно оглядываясь, семенила вереница первокурсников. Они задирали головы, чтобы полюбоваться на волшебный потолок, и кивали знакомым и родственникам из старшекурсников.

Меня в этой группе интересовал только Том. Он выглядел просто прекрасно в своём новом форменном костюме с наброшенной на плечи мантией. Волнистые волосы были аккуратно причёсаны, а лицо выражало невозмутимое спокойствие. Глядя со стороны, никогда бы не подумал, что этот ребёнок всего какой-то месяц назад ничего не знал о магическом мире.

За остаток августа Риддл писал мне несколько раз. Поначалу он смущался, и было заметно, что вопросы он тщательно продумывал, прежде чем излить на бумагу. Спрашивал он про иерархию магического мира, как можно разыскать родственников, что из себя представляют факультеты и каковы внутренние правила.

Я честно и довольно пространно рассказывал ему всё то, о чём известно было мне самому. На его желание попасть на факультет Слизерина ответил, что здесь учатся аристократы, чистокровные маги и редкие полукровки, так что «места под солнцем» придётся добиваться с трудом. Но если у него получится закрепиться среди наследников из высшего общества и утвердить собственный авторитет, то в будущем школьные связи обязательно пригодятся. Хотя есть такая же возможность, что его не примут на факультете и просто заклюют, или, в лучшем случае, будут игнорировать.

Про поиск родни я пообещал ему рассказать при личной встрече. Насколько я помнил, Том считал, что у него отец-волшебник, который ничего не знал о его рождении от обычной маглы. Надо будет его осторожно подготовить и не дать злобе и обиде совершить непоправимую ошибку. Ведь в каноне, опять же со слов Альбуса, юный Риддл убил всю свою родню-простецов и выставил виноватым дядю Морфина. Как было на самом деле, мне неизвестно, поэтому не буду верить чужим словам, а начну потихоньку менять его взгляды.

Наконец началось распределение. Звучали знакомые имена из обеих жизней: Малфой, Эйвери, Мальсибер, Яксли, Роули… Когда очередь дошла до Тома, он спокойно подошёл к табурету, сел и позволил надеть на себя Распределительную Шляпу. После пары минут молчания та выкрикнула свой вердикт: «Слизерин!» Мальчик освободился от волшебного головного убора, коротко взглянул на меня и отправился к столу под серебристо-зелёным флагом. Ну, этого я и ожидал: амбиции и мечты мальчика никуда не делись, но это и к лучшему — на своём факультете я смогу за ним присмотреть.

После окончания распределения рядом со мной присел Альбус. Ещё не седой крепкий мужчина, с короткой бородкой, в элегантной мантии тёмно-синего цвета. Он отпил из кубка немного вина и удовлетворённо вздохнул.

— Гораций, — обратился он ко мне тихим шёпотом. — Ещё раз благодарю тебя за то, что меня подменил. Столько забот навалилось, и всё так неожиданно… Мой брат решил открыть собственное дело, пришлось побегать, чтобы помочь подобрать нужное помещение.

— Ну что ты, Альбус, никаких проблем! Я же говорил, что мне самому надо было в Лондон, так что я прекрасно провёл время и даже сагитировал на свой факультет нового талантливого студента.

Я улыбнулся и подмигнул, словно действительно провернул какую-то выгодную мне сделку.

— Да, это же мистер Риддл? Очень уравновешенный молодой человек, и точно не похож на маглорождённого, хотя и проживает в приюте.

— О! Мой юный слизеринец весьма далеко продвинулся в самостоятельном изучении магии, но даже не смей заглядываться на него, это точно будущий член моего клуба!

Мы оба посмеялись, ведь все профессора слегка подтрунивали над моей «коллекцией». Впрочем, для сословных британцев обоих миров было в порядке вещей состоять в каком-нибудь закрытом сообществе. Будь то клуб любителей фиалок, группа домашнего чтения исторических романов, общество молчунов/рыжих/охотников/рыбаков и любого другого увлечения. Наряду с обсуждением погоды каждый порядочный гражданин должен был иметь милое хобби, которому он посвящал свой досуг и иногда немалые средства. Так что и к моей задумке создать клуб для избранных студентов коллеги отнеслись спокойно, ведь у каждого из них был подобный.

После того, как все наелись, старосты повели первокурсников в подземелья, а я отправился в свои покои. За время своего деканства я приучил весь факультет, что приветственная речь произносится утром. После долгой дороги, волнения перед распределением, ментального воздействия артефакта и плотного ужина дети не воспринимали слова, а только и могли несинхронно лупать глазами, пытаясь поймать меня в фокус. Так что в первый вечер первокурсников кратко приветствовали старосты и разводили по спальням, где уставшие ребята засыпали, едва коснувшись головой подушки.

Прежний Гораций очень завидовал месту обитания Галатеи Вилкост. Эта хваткая дама проживала в башне с видом на Чёрное озеро. Несколько уютных комнат вызывали восторг моего предшественника и желание получить нечто подобное. Но меня-нынешнего устраивали имеющиеся покои декана Слизерина. Просторная спальня с удобной широкой кроватью и камином; купальня, выложенная розоватым мрамором; кабинет с книжными шкафами; и большая гостиная с несколькими диванами, удобными креслами и изящными чайными столиками. Именно в этой комнате и собирался знаменитый Слаг-клуб.

Отлично выспавшись, я не спеша привёл себя в порядок, выбрав на сегодня удобный твидовый костюм светло-кофейного цвета, и отправился на встречу со своими новыми студентами. До начала завтрака оставалось около получаса, но все первокурсники ожидали меня в факультетской гостиной в сопровождении старост. По их знаку дети поднялись и поприветствовали меня. Том, глядя на окружающих, тоже изобразил вежливый, немного неловкий поклон.

— Приветствую вас, дамы и господа! Первым делом я хочу поздравить вас с поступлением на наш славный факультет. Надеюсь, что вы не уроните честь нашего Дома и не заставите краснеть за ваше поведение остальных. Запомните: несмотря на статус крови и положение в обществе, все мы — слизеринцы, а это значит, что мы никогда не выносим за порог внутренние проблемы, а между собой разбираемся только и исключительно мирными способами. Для тех, кто желает выяснить отношения физически — добро пожаловать в дуэльный клуб! Если у вас есть какие-то вопросы или жалобы, вы должны обратиться к старостам. Если и они не смогут вам помочь, то передадут вашу проблему мне. Ничего не надо замалчивать и превозмогать, ведь факультет должен стать вашей семьёй почти на десять месяцев в году, в течение всего срока обучения. Став взрослыми вы оцените это славное время и поймёте, что слизеринец остаётся таковым навсегда. Желаю вам успехов и очень надеюсь, что ни один из вас не опозорит свой Дом плохими отметками или глупыми шалостями. Мы — лучшие, и каждый из вас — будущий великий маг.

После моей прочувствованной речи чуть ошалевшие дети, сражённые своим гипотетическим величием, отправились на завтрак. Посмеивающиеся старосты только поклонились мне на прощание и повели цепочку утят в Большой зал. Я же довольно усмехнулся и отправился в кабинет зельеварения.

Завтрак мне подали раньше в личные покои и именно то, что я люблю. Давиться овсянкой и омлетом, есть с утра копчёную рыбу и запивать всё это великое пиршество тыквенным соком я точно не собирался. Так что приставленный ко мне школьный эльф сервировал на столике у камина сверкающий кофейник с ароматным крепким напитком, несколько полосок хрустящего бекона, горячие булочки со сливочным маслом, клубничный джем и яйцо всмятку. После такого прекрасного завтрака я успел прочесть свежую газету, не наблюдая над своей тарелкой линяющих волшебных птиц.

Первым уроком у меня стоял пятый курс, а у них в этом году сдача экзаменов, что требует большого напряжения детских мозгов, скрипа заржавевшей за лето памяти и разминки одубевших без практики рук. И всё это развесёлое развлечение мне надо будет наблюдать воочию буквально через час. Так что я просмотрел свои конспекты на день, разобрал листы проверочного теста и приготовился нести свет знаний неподготовленным для таких мучений ученикам с «постканикулярным синдромом».

Глава 6

— Декан, разрешите? — Том неловко замер перед дверью в кабинет.

— Конечно, мистер Риддл, у вас ко мне есть какой-то вопрос?

Усевшись на предложенное кресло, ребёнок с благодарностью принял от меня чашку чая, отказался от сахара и молока и беспокойно заёрзал, настраиваясь на разговор. Я спокойно ожидал, привыкнув за последнее время к особенностям его поведения. Маленький волчонок начал подпускать меня всё ближе. Приближались каникулы, имя Риддла ожидаемо значилось в списках остающихся в школе студентов. В целом, я был доволен его адаптацией. Он старательно вливался в факультетское сообщество и вполне уверенно общался с Малфоем и Яксли, с которыми познакомился ещё в поезде.

Эти двое наследников древних родов заинтересовались Томом, оценив его фамильяра и узнав, что новый знакомец свободно говорит на змеином языке. Почитатели Салазара Слизерина сразу же провели верные параллели между наличием дара, именем Марволо и фамилией Риддл. Не знаю, почему в каноне Том так долго выяснял свою родословную, но тут, уже подъезжая к Хогсмиду, мальчик услышал версию о происхождении его матери из семьи Гонт. Так что, с лёгкой руки новых приятелей, Риддла сразу же приняли, как полукровку — отпрыска древнейшего рода, что очень помогало ему в общении с однофакультетниками.

К тому же, в его пользу говорило моё тёплое отношение, вполне заметное тому, кого с детства учат обращать внимание на подобные тонкости. Хотя всё подавалось под соусом будущего «сотрудничества зельевара со змееустом», но «факультет хитрецов» сразу же сделал свои далекоидущие выводы. В друзья к Тому никто не набивался, но его и не игнорировали. В случае каких-либо затруднений или вопросов охотно приходили на помощь и давали нужные справки и советы. Сосед по спальне, которым оказался Освальд Нотт, даже научил его ежевечернему ритуалу отторжения утерянных частиц и подсказывал нужную литературу для написания эссе. Можно было с уверенностью сказать — к нему пока присматривались, но это внимание было вполне доброжелательным.

К чести Риддла хочу заметить, что он вовсе не стремился разыскивать свою волшебную семью и заваливать их письмами, едва нащупав след. Из рассказов однокурсников он сразу же уяснил, что хоть Гонты и являлись чистокровными и потомками знаменитого Основателя, но их давно никто не воспринимал всерьёз по причине полной нищеты и неадекватности поведения последних представителей семьи.

Я всё ждал, наблюдая, как Том роется в библиотечных архивах, когда же он явится ко мне за разъяснениями. Я уже пару раз покупал у мальчика яд его волшебного питомца и даже приобрёл один выползок, который пустил на зелье от болей в суставах. И вот, видимо, собрав всю доступную информацию и осмыслив её, мой юный подопечный решился на разговор.

— Декан, я много размышлял о своей семье. Вы ведь тоже считаете, что моя мать могла быть из Гонтов?

— Это первое, что приходит в голову, мистер Риддл. Ваш дар очень редок и сразу же наводит на мысль о единственной известной ветви рода знаменитого змееуста.

Мальчик в раздумьях покачал головой, но всё же продолжил:

— Как думаете, они не знали обо мне? Или им просто всё равно, раз мой отец Риддл, и, по всей видимости, магл.

— Насколько мне известно из кулуарных сплетен, а они являются ценнейшим источником информации в нашем довольно закрытом сообществе, ваша матушка вышла замуж за простеца, чтобы обновить кровь. В вашем роду практиковались близкородственные браки, а это, сами понимаете, приводит к вырождению.

— Да, сэр, в школе нам рассказывали о «королевской крови», когда наследники вымирали от болезней и очень редко доживали до совершеннолетия.

— Именно эта проблема существует у многих чистокровных магических семей. Нас не так много, и с течением веков мы все успели породниться между собой и поделиться своими родовыми проклятиями и болезнями. Известный минус островного компактного проживания… Так что ваша матушка сделала единственно возможный правильный ход, чтобы хоть таким способом получить здорового, магически одаренного ребёнка.

— А магловская родня? Им я тоже не нужен?

— К сожалению, браки с простецами очень редко бывают счастливыми. Их священники ещё недавно сжигали нас на кострах и топили в реках. Вы же изучали историю Инквизиции?

Том кивнул в подтверждение и снова замолчал. Да уж, тяжело разочаровывать приютского сироту, который всё же надеялся, что его когда-нибудь заберёт к себе хоть кто-то из родни. Пусть дальние, небогатые, но любящие люди являлись в мечтах каждому такому ребёнку. А тут такой удар. С одной стороны маглы, которые, вполне возможно, будут так же, как и воспитатели в приюте, шипеть и обзывать дьявольским отродьем. С другой стороны, вроде бы есть волшебная родня, но такая же непонятная. По слухам, род находится в упадке, а стало быть, опасен для несовершеннолетнего волшебника. Ведь Тому успели поведать, что в обоих мирах опекуны могли сделать с воспитанником всё, что угодно. А уж тёмные колдуны Гонты, которые то ли едят, то ли приносят в жертву детей… Поневоле вспоминаешь страшные магловские сказки — как оказалось, вполне реальные истории волшебного мира.

— Мистер Риддл, если вы так сильно желаете познакомиться с роднёй, то можно попробовать написать главе рода. Насколько я помню, старый Марволо всё ещё жив. А уже у него попробуем узнать о семье вашего отца.

— Нет! Нет, прошу вас, декан, пока не надо ничего предпринимать! Я, если честно, побаиваюсь связываться с ним. Он же получит надо мной власть, если примет в род?

— К сожалению, за всё в этой жизни приходится платить, мистер Риддл…

Мы выпили ещё чаю, я угостил ребёнка засахаренными ананасами, которые так любил прежний Гораций, но тему родственных связей больше не упоминали. Я расспрашивал Тома об учёбе, впечатлениях от волшебной школы и Хогвартской библиотеки. Критичное восприятие и трезвый взгляд на жизнь — приютское наследие — не позволили ему обмануться внешней привлекательностью волшебного замка и его обитателей. Он сразу же подмечал скрытые намеки и подтексты в разговорах. Что поделать, этот одиннадцатилетний парень давно потерял розовые очки, если они вообще когда-нибудь у него были.

На зимние каникулы из моих подопечных оставалось всего несколько человек. В основном это были пятикурсники и семикурсники, которые хотели воспользоваться школьной библиотекой, чтобы получше подготовиться к экзаменам. Хоть до них ещё несколько месяцев, но те, кто собрались продолжать обучение дальше, очень переживали за будущие отметки в дипломах. С младших курсов остался только Том, все дети предпочли отправиться домой, чтобы отпраздновать тринадцать ночей Йоля вместе с семьёй.

Насколько я помню из книг, справлять Рождество начали, когда директором стал Дамблдор. Он активно продвигал идею ассимиляции с магловским миром, и по этой причине ввёл традицию справлять именно Рождество, а не Йоль, Хэллоуин вместо Самайна, Пасху взамен Остары. Но пока ещё праздновали даты Колеса Года, привязанные к сезонам: Йоль, Остара, Лита и Мабон считались основными, на которые проводили ритуалы. Но и Самайн, Имболк, Бельтайн и Лугнасад не обходили вниманием. Устраивали и праздники, и жертвоприношения (в меру «темноты» рода). Дарили подарки, ходили в гости, посещали балы и приёмы. Христианство было чуждо магам, как и другие магловские религиозные течения. Да и многие волшебники, с их продолжительностью жизни, не понаслышке знали гонения церкви и показательные казни несчастных, заподозренных в колдовстве. Знания всегда мешают слепо верить.

В факультетской гостиной поставили высокую ёлку, которую украсили все вместе. Мы наколдовывали игрушки и осторожно левитировали их на игольчатые ароматные ветки. Не забыли и облачка, из которых падали сверкающие узорчатые снежинки. Тома научили заклинанию, создающему ажурные серебристые ленты. Любопытные русалки заглядывали в окна и размахивали руками. Дети в ответ запускали разноцветные искры и стайки блестящих бабочек и стрекоз, которые летали по гостиной и садились на волосы присутствующих, будто затейливые драгоценные украшения.

Коридоры школы украшали всем преподавательским составом. Сверкающие сосульки на перилах лестниц, поющие доспехи, гирлянды из сосновых и еловых веток, увитые плющом и украшенные алыми ягодами. Пламенеющая пуансетия в горшках, расставленных в нишах и на широких подоконниках. Всё тот же зачарованный снег и йольские венки.

На праздничный пир в Большом Зале собрались несколько десятков человек. Общий стол, за который уселись вместе и преподаватели, и студенты, был накрыт белоснежной скатертью и украшен букетами свежих цветов из теплиц. Огромные кусы ветчины, сочащиеся розоватым соком; пироги с разнообразными начинками, украшенные ажурными узорами из теста; рыба в желе из клюквенного сока; жаркое из зайчатины и куропаток, пойманных в Запретном Лесу. Вся эта прекрасная еда запивалась вином и пивом, а для детей приготовили пунш и ягодный морс с имбирём.

В полночь все присутствующие поучаствовали в ритуале сожжения йольского полена, возложив на него маленькие дары. Были и колосья пшеницы, и крепкие зимние яблоки, и медовые лепёшки. Директор Диппет торжественно разжёг огонь и вылил на огромное полено розовое масло. Я положил в пламя ароматные благовония, дети бросили по цветущему бутону. Все взялись за руки, произнесли слова благодарения и попросили у духов и богов исполнения желаний.

Умиротворённые ученики разошлись по спальням, а мы до самого утра пировали взрослым составом. Хороший получился праздник, и йольский кот уже положил под ёлку подарки, не позабыв и про маленького слизеринского волчонка.

Глава 7

Время учебного года стремительно пролетело. Не успели мы оглянуться, как наступили весенние каникулы. Все студенты суматошно готовились к экзаменам. В библиотеке творился хаос, нужные издания расхватывались и копировались на лету.

Мой факультет вёл себя сдержанней в силу того, что дети аристократов с самого детства учились на примере родителей, как в любой ситуации важно «держать лицо». Конечно же, волновались, готовились и переживали, но не опускались до беготни и истерик у всех на глазах.

Я давал дополнительные уроки семикурсникам, ведь им было тяжелее всего. Напряжение перед выпуском, плюс волнение о будущей карьере превращали совершеннолетних магов в неуверенных паникующих детей. Я загодя запасся галлонами успокоительных и обезболивающих зелий, а на практических занятиях выпускной курс давно уже готовил только то, что входит в экзаменационную программу.

Истинный слизеринец

Содержание

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Эпилог

Комментарии (0)