Сегодня у них был праздник, первый на Могильных холмах. Они готовились в тайне от Вэй Усяня — развесили бумажные фонари, настряпали вкусных блюд, четвертый дядюшка изготовил вино.

Вэй Усянь совершил настоящее чудо. Несколько месяцев днями и ночами изобретал новые талисманы, просиживал в пещере рядом с А-Нином, перебирал мелодии для флейты. Вэнь Цин уже почти перестала надеяться, но у него получилось. Поначалу она сильно испугалась, когда А-Нин очнулся и в ярости начал крушить все вокруг. Потом из Илина примчался Вэй Усянь с А-Юанем на руках и почему-то в сопровождении Лань Ванцзи. Им удалось справиться с А-Нином, и к тому наконец вернулось сознание. Вэнь Цин долго плакала, обнимая брата, не в силах поверить.

Вот уж кого она не ожидала увидеть, так это Лань Ванцзи. Зачем он явился? Говорили, во время войны они с Вэй Усянем не ладили. Однако от Вэнь Цин не ускользнул мимолетный испуг в светлых глазах, когда Вэй Усянь пошатнулся и упал прямиком ему в руки. Как всегда, дурачился, но Лань Ванцзи обнимал растерянно и смотрел едва ли не с ужасом. Пришлось показать Вэй Усяню лекарские иглы, чтобы вспомнил приличия. Разумеется, этот наглец не смог отказать себе в удовольствии лишний раз пожаловаться, сколь жестока дева Вэнь. Это была их привычная игра, но Лань Ванцзи, похоже, снова поверил и окинул Вэнь Цин мрачным взглядом. Неужели, и правда, беспокоился? Но тогда почему тотчас заторопился уйти?

Вэй Усянь взялся его проводить и вернулся А-Юанем на руках, напевая что-то про кривую дорожку и тьму в самом конце. Как бы он ни старался скрыть настроение за дурашливой песенкой, Вэнь Цин чувствовала, что ему совсем не весело. Она мысленно выругалась на Лань Ванцзи. Внезапным появлением он разбередил душу Вэй Усяня, а быстрым бегством лишний раз подчеркнул, что тот стал изгоем хуже прокаженного. Ну что ж, по крайней мере, ее семья старалась сделать все возможное для своего спасителя.

Чтобы отвлечь Вэй Усяня от грустных мыслей, Вэнь Цин поскорее позвала его в пещеру, где уже накрыли столы. Он любил гулянья и праздники. Вэнь Цин сразу успокоилась, заметив радостно-изумленный взгляд и искреннюю благодарную улыбку.

Вэй Усянь пил кувшин за кувшином и наливал дядюшкам, пока не остался единственным, способным держаться на ногах. Остальные либо разбрелись по домам, либо заснули прямо за столами. Вэнь Цин следовало остановить его раньше, но не хотелось портить праздник. Он хвастал, что может выпить сколько угодно и оставаться в ясном уме, но сильно захмелел — щеки раскраснелись, взгляд затуманился. Вэй Усянь вспоминал юность в Облачных глубинах, «Улыбку императора» и первую встречу с Лань Ванцзи. Дался ему этот второй господин Лань! Затем пьяная беседа, которую Вэй Усянь вел по большей части с самим собой, перетекла к свадьбе девы Цзян и закончилась жалостным бормотанием:

— Даже не увижу, как моя шицзе выходит замуж. Никчемный я человек, совсем никчемный.

Вэнь Цин видела его разным. Сначала беспечным юношей с тысячью улыбок, который сильно раздражал, пока она не поняла, что за дурацкими шутками и болтовней не всегда стоит легкомыслие. Из словесной шелухи проступали четкость суждений и острый ум, а за внешней бесцеремонностью крылось искреннее желание помочь. Единственно, что ее до сих пор по-настоящему злило — полное пренебрежение Вэй Усяня к собственной жизни.

Ей никогда не забыть, как настойчиво он умолял отдать Золотое ядро своему шиди. Тогда Вэй Усянь был непривычно серьезным, притихшим, будто веселый смех и беззаботность сгинули вместе с Пристанью лотоса. И Вэнь Цин сдалась, в чем раскаивалась до сих пор. Стоило ей вспомнить те две ночи и один день на безымянной горе в Илине, как перед глазами вставали иссиня-белое лицо, слипшиеся от слез ресницы, струйки крови от искусанных губ на подбородке. А-Нин вложил ему в рот свернутую в трубочку ткань, но Вэй Усянь выплюнул. Глядя на побледневшее лицо А-Нина, пытался шутить над ним, пока Вэнь Цин не велела заткнуться. Ей и без того было тяжело сосредоточиться на операции, не вспоминать, что именно происходит.

Впервые она не спасла жизнь, а сделала все, чтобы ее могли отнять. И почему тогда не подумала, что будет с Вэй Усянем дальше? Куда пойдет? Как выживет? Один в окружении врагов, лишенный силы заклинателя, измученный операцией. Но Вэнь Цин предпочла ни о чем не думать и ничего не чувствовать, опустошенная содеянным. А он ушел с тенью прежней улыбки, бледной тенью прежнего себя.

Три месяца, пока его считали погибшим, она чувствовала себя убийцей. Вэнь Чао чуть не лопался от гордости и хвалился всем и каждому, что сбросил Вэй Усяня на Могильные холмы. Как же ей хотелось придушить этого безмозглого индюка!

Потом Вэй Усянь вернулся. Говорили, стал кровожадным демоном, созданием тьмы. Подробности расправы над Вэнь Чао и его наложницей передавали с благоговейным ужасом. Вэнь Цин пыталась представить Вэй Усяня потерявшим человеческий облик и не могла, не хотела верить.

Во время войны им не суждено было встретиться, а через несколько месяцев после ее окончания они случайно столкнулись в Ланьлине. Вэнь Цин скиталась в поисках А-Нина, много дней голодала и была на грани истощения и отчаяния. В памяти от той встречи остались лишь обрывки средь туманного забытья: черно-красные одежды в толпе, алая лента; знакомое лицо; заботливые руки на плечах; любопытно-брезгливые взгляды прохожих — благородный господин поднимает из пыли грязную оборванку; пустынный переулок и ее сбивчивый рассказ — взахлеб, со всхлипами и слезами, и куда подевалась прежняя гордость? Взгляд Вэй Усяня тяжелеет, рука до хруста в костях сжимает черную флейту, яростно плещет темная энергия. Краем сознания Вэнь Цин отмечает: он действительно изменился, слухи о темном пути не лгут. Только ей ли бояться? Вэй Усянь обещает найти А-Нина. В послевоенном мире, где «отродьям из клана Вэнь» больше не было места, «бессердечный приверженец тьмы» оказался единственным, кто захотел помочь. И когда он с мягкой улыбкой протягивает лепешку, она на мгновение видит перед собой прежнего мальчишку, с которым познакомилась в Облачных Глубинах.

Тропа Цюнци запомнилась тягучим дождливым кошмаром. Возможно, Вэй Усянь в глазах других и впрямь выглядел мстительным демоном — увидев высокую фигуру в темных одеждах и заслышав зловещие трели, надзиратели в ужасе бухнулись на колени и попадали лицами в грязь. Послушный звукам черной флейты А-Нин восстал из мертвых и прикончил своих мучителей. Но даже тогда Вэнь Цин умоляла Вэй Усяня остановиться не потому, что он внушал ей страх или отвращение, и не потому, что кровавая месть казалась ужасной. Ей было больно смотреть на А-Нина с лицом мертвеца, с бельмами вместо глаз, разрывающим людей в дикой ярости. Что бы ни случилось, он оставался для нее застенчивым младшим братом.

Вэй Усянь привел их на Могильные холмы и стал отступником. На все попытки Вэнь Цин отослать его прочь постоянно отшучивался, но один раз ответил серьезно. Это случилось, когда Вэнь Цин лечила его рану после поединка с главой Цзян и не смогла сдержать проклятий. Цзян Ваньинь заслуживал и большего, однако Вэй Усянь горько усмехнулся.

— Не сердись на Цзян Чэна, я сам предложил выгнать меня из клана. Если бы мы разошлись целыми и невредимыми, никто бы не поверил, — он немного помолчал, а затем продолжил с той же горечью: — Рано или поздно мне все равно пришлось бы уйти. Пока шла война, я был нужен, а теперь как кость в горле. Шепчутся за спиной, попрекают темным путем, спрашивают про меч. Сколько я могу врать, что забыл Суйбянь дома? Цзинь Гуаньшань спит и видит, как бы прибрать к рукам Тигриную печать. Цзян Чэн не сможет вечно защищать меня ото всех. К тому же когда-нибудь он догадается, что у меня нет Золотого ядра.

— Почему бы тебе просто не сказать ему правду? — едко спросила Вэнь Цин.

— Я ведь решил за него, ни о чем не спрашивал. Иначе он бы не согласился. Цзян Чэн никогда не простит, — Вэй Усянь покачал головой. — Да и сам будет терзаться до конца жизни.

После того разговора Вэнь Цин больше не пыталась его прогнать. Ничего не изменить, остаткам клана Вэнь оставалось жить под защитой Вэй Усяня на Могильных холмах. Как долго он сможет продержаться против враждебного мира заклинателей, ей не хотелось думать.

Да, Вэнь Цин видела его разным, но впервые — 

. Он сидел, низко опустив голову, поникший, совершенно потерянный. Не могущественный темный заклинатель, а просто несчастный человек, волей судьбы отвергнутый теми, кто был ему по-настоящему дорог. Она не умела утешать, проще было прятать заботу за грубым обращением. Но сейчас в ней словно что-то сломалось, горло перехватило спазмом. Вэнь Цин подошла к Вэй Усяню, обняла и прижала к себе. Он, как ребенок, уткнулся лицом в живот и заплакал. Она гладила его растрепанные волосы, и по щекам тоже катились слезы. Их горечь смешалась с болезненным теплом в груди, с невысказанными чувствами, которые Вэнь Цин сама до конца не понимала. Она потеряла счет времени, словно впав в забытье, пока Вэй Усянь не вздрогнул и не отстранился.

— Ну вот, Цин-цзе, — на покрасневшем мокром лице тотчас появилась натянутая улыбка, — ты все хотела заставить меня стирать одежды А-Юаня, а вместо того я омыл слезами твои.

Раз начал насмешничать, значит, немного пришел в себя. Только Вэй Усянь умел шутить в любых обстоятельствах. Ей снова вспомнилось, как он подтрунивал над А-Нином во время операции, невзирая на адскую боль, и Вэнь Цин с трудом подавила судорожный вздох.

— Даже не думай, что это освободит тебя от стирки! — ответила она в своей обычной резкой манере без тени злости.

— Дева Вэнь так строга ко мне, — притворно вздохнул Вэй Усянь.

— Пойдем, отведу тебя спать, — Вэнь Цин взяла его за руку и потянула к выходу из пещеры.

— Куда? — заупрямился Вэй Усянь. — Я привык спать здесь.

— Тебе построили отдельный дом. Теперь, когда А-Нин очнулся, можешь ночевать там. Так будет удобнее.

— Ну если Цин-цзе настаивает... — Вэй Усянь с усмешкой поднялся и слегка покачнулся. Вэнь Цин вздохнула и взяла его под руку.

Она привела Вэй Усяня в самую большую хижину в поселении и зажгла свечу. Обстановка была совсем простой — не до роскоши, но для молодого господина Вэя постарались создать как можно больше уюта. Пятый дядюшка соорудил стол и широкую кровать с толстым соломенным матрасом.

— Это все… для меня? — его голос дрогнул. — Не стоило, я мог бы жить в пещере.

Почему Вэй Усяня смущали забота и благодарность? Будто сомневался, что заслужил.

— Вот еще! — фыркнула Вэнь Цин. — Хватит спать на камнях, иначе придется лечить тебя от ломоты в костях.

Вэй Усянь, не раздеваясь, улегся на кровать и прикрыл глаза.

— М-м-м, удобно… Только холодно.

— Я принесу одеяло, — Вэнь Цин собралась уйти.

— Цин-цзе, не уходи, — сонно пробормотал Вэй Усянь. — Ложись здесь, вместе теплее.

Он хлопнул вытянутой рукой по свободному месту рядом с собой. Вэнь Цин чуть не задохнулась: совсем стыд потерял? Конечно, Вэй Усяню нравились невинные прикосновения — обнять за плечи кого-нибудь из приятелей или взять под руку любимую шицзе. В прежние времена. Теперь все его ласки доставались А-Юаню. Ребенок сам с радостью тянулся к «Сянь-гэгэ», прибегал к нему в пещеру, просился на руки и иногда даже засыпал у него на коленях. Но Вэнь Цин была взрослой женщиной, а не маленьким ребенком, разве можно настолько забыть о приличиях? Хотя ей ли беспокоиться о добром имени? Здесь ее вряд ли стали бы осуждать, даже надумай она делить ложе с Вэй Усянем во всех смыслах. Люди скорее отнеслись бы с пониманием, чем с порицанием, а остальной мир и так обвинил их во всех возможных грехах.

Хотел, чтобы она спала рядом? Ну что же… Вэнь Цин устроилась на кровати поверх его руки. Он повернулся и удивленно распахнул глаза. «Что, не ожидал? — мысленно усмехнулась она. — В другой раз думай о последствиях, прежде чем шутить». Но разве возможно надолго смутить Вэй Усяня? Он довольно улыбнулся, обнял Вэнь Цин одной рукой за плечо, а другую бесстыдно обвил вокруг талии.

— Дева Вэнь слишком добра к этому ничтожному человеку.

— Спи, — она провела ладонью по его волосам, и он послушно закрыл глаза.

Вскоре, судя по ровному дыханию, Вэй Усянь действительно уснул, а ей не спалось. Вэнь Цин вспомнила свой первый и единственный поцелуй. Однажды пьяный Вэнь Сюй подкараулил ее в коридоре Знойного дворца и прижал к стене. Чтобы он потерял бдительность, пришлось на время поддаться. Пока грубые руки щупали тело, а в рот вползал навязчивый язык, она нашла акупунктурные точки, нажала на них — Вэнь Сюй обмяк и кулем свалился на каменный пол. С тех пор Вэнь Цин всегда носила с собой лекарские иглы.

Тот поцелуй запомнился как нечто мерзкое, отвратительное. Почему она сейчас вспомнила о нем? Возможно, потому что лежала в объятьях другого мужчины и ей было… приятно — теплые руки, легкое дыхание на щеке. Вэнь Цин никогда не придавала большого значения внешности, но не могла не признать — Вэй Усянь красив. Всегда был красив, даже когда поднимал мертвецов мелодией черной флейты, а в глазах плясало алое пламя. И он не казался чужим, давно уже нет, их многое связывало. Наверное, 

 поцелуй ей бы понравился. Вэнь Цин мысленно обругала себя: что за глупости лезут в голову? Но не так-то просто было справиться с охватившим от этих мыслей волнением. Она с трудом заставила себя думать о хозяйственных делах и через некоторое время провалилась в сон.

Утром Вэнь Цин проснулась первой и осторожно выскользнула из сонных объятий. Вэй Усянь недовольно нахмурился, все же стоило принести ему одеяло.

Неподалеку от дома ей встретился А-Нин, при виде брата сердце сжалось. Требовалось время, чтобы привыкнуть к его нынешнему облику — серовато-белая кожа, неподвижное лицо, черные вены на шее.

— Как ты? — вопрос вышел неловким, как может чувствовать себя оживший мертвец?

— Х-хорошо, сестра, — А-Нин быстро закивал, словно стремясь развеять все сомнения. — Ч-чем я могу помочь?

— Иди на кухню, я скоро приду.

— С-сестра, я х-хотел спросить... — наверное, раньше А-Нин залился бы краской, но сейчас бледное неподвижное лицо каким-то другим неуловимым образом выражало смущение. — Ты и м-молодой господин Вэй...

— Хочешь знать, почему я провела ночь в его доме? — голос прозвучал резче, чем хотелось. — Ему плохо спалось, и он попросил меня остаться, — нелепое объяснение, но другого в голову не пришло. — Не надумывай лишнего!

— В л-любом случае, если он тебе нравится... Я был бы рад... — А-Нин окончательно смешался, замолчал, а затем добавил убежденно: — Молодой господин Вэй — очень хороший человек.

— Не сомневаюсь, — хмыкнула Вэнь Цин. Ее всегда поражала эта безграничная преданность Вэй Усяню, которую А-Нин выказывал каждым словом и каждым делом. В отличие от нее брат не боялся показать искренние чувства. — Пойду принесу наконец этому хорошему человеку одеяло, пока совсем не замерз.

Весь день она старалась за делами не думать о Вэй Усяне, но поймала себя на том, что одновременно боится встретить и желает видеть его. Скорее всего, А-Нин заметил ее смятение и как бы некстати выдал, что молодой господин Вэй уединился в пещере. Хотелось надеяться, тот после выпитого вина ничего не помнил. К вечеру Вэнь Цин решила отнести ему ужин, иначе так и будет сидеть голодным. Разумеется, можно было бы послать А-Нина, но она рассердилась на себя: нельзя же в самом деле продолжать прятаться, точно пугливая девчонка.

— …И, если видишь, что мимо идет красивая девушка… — услышала она с порога. Завидев ее, Вэй Усянь оборвал фразу и спросил сидящего у него на коленях А-Юаня: — Как думаешь, наша Цин-цзе красивая?

— Красивая, — ребенок с серьезным видом кивнул.

— Вот и я так считаю, — Вэй Усянь лукаво улыбнулся, и Вэнь Цин поняла — он все помнит. И почему так хотелось провалиться сквозь землю? Ведь прошлой ночью ей вовсе не было стыдно.

— Чему ты учишь ребенка?! — она с громким стуком поставила тарелки с едой на каменный стол.

— А что? — с невинным видом спросил Вэй Усянь. — Когда вырастет, будет мне благодарен за уроки, — и вновь обратился к А-Юаню: — А еще девушки любят подарки.

Вэй Усянь взял с края стола деревянную заколку, украшенную незамысловатой резьбой в форме цветка, и сдул с нее остатки стружки.

— Не сердись, Цин-цзе, — он с улыбкой протянул ей заколку. — Это тебе. И спасибо, давно так хорошо не спал. С тобой тепло.

— Даже не думай, что это повторится! — вспыхнула Вэнь Цин, резко развернулась и направилась к выходу. За спиной раздался заливистый смех.

Она отошла подальше от пещеры, глубоко вдохнула влажный вечерний воздух — пахло землей и жухлой травой. И стоило так глупо злиться? Вэнь Цин посмотрела на заколку, которую сжимала в руке. Наверное, Вэй Усянь потратил на нее немало времени. А что болтает без всякого стеснения, так разве он не всегда таким был? Сама же недавно думала, что привыкла. Вэнь Цин вдруг поняла, что такого беззаботного и веселого смеха, какой раздался ей вслед, не слышала от Вэй Усяня много лет. Пожалуй, с тех пор как пала Пристань Лотоса. Уж в чем-чем, а в оттенках его смеха и улыбок она научилась разбираться.

Вэнь Цин попросила А-Нина поставить бочку в хижине Вэй Усяня и натаскать воды, а сама принесла чистую нижнюю одежду.

— Пойди, скажи ему, чтобы шел в дом ночевать и помылся, — велела она брату. — А если будет упрямиться, пригрози, что обездвижу иглой. И тогда ты его насильно отнесешь.

— Х-хорошо, сестра, — закивал А-Нин.

Ночью не спалось, Вэнь Цин оделась и выбралась под беззвездное небо Могильных холмов. Фонари давно потушили, хижины потонули в темноте, только в доме Вэй Усяня горел желтый огонек свечи. Проклиная себя за слабость — ноги сами несли против воли — она подошла к порогу и тихо постучалась.

— Это ты, Цин-цзе? Заходи.

От звука его голоса сердце забилось чаще. Да что с ней такое? Только влюбиться еще не хватало!

Вэй Усянь в черных штанах и нижней рубахе сидел за столом и что-то мастерил. Судя по всему, перенес часть своих вещей из пещеры.

— Вижу, дева Вэнь благосклонно приняла мой подарок, — улыбнулся он, глядя на ее прическу, в которой красовалась новая заколка.

— Что делаешь? — Вэнь Цин кивнула на стол.

— Амулеты от нечисти. Их неплохо покупают в Илине. Я договорился с хозяином лавки. Сделал несколько амулетов на пробу, и он заказал еще.

— Он знает, кто ты? — с тревогой спросила Вэнь Цин.

— Нет, конечно! — Вэй Усянь тихо рассмеялся. — Хотя… Амулеты от самого Старейшины Илина можно было бы продавать дороже. Как думаешь?

— Хочешь, чтобы от тебя в ужасе разбегались на улицах? — фыркнула она.

— Ты права. Не стоит пугать местных жителей, — он снова засмеялся и тряхнул головой. Слабо завязанная лента соскользнула, и непослушные волосы рассыпались по плечам. После мытья они только сильнее спутались.

Вэнь Цин достала гребень из рукава.

— Любопытно, — Вэй Усянь с преувеличенным вниманием огляделся по сторонам. — Может, кто-то повесил в доме неведомые мне талисманы?

— Просто заметил, что в этих стенах Цин-цзе на удивление добра ко мне.

— Погоди, — она усмехнулась, — еще запросишь пощады, когда возьмусь за твои космы.

Вопреки угрозам Вэнь Цин принялась предельно осторожно распутывать прядь за прядью. Конечно, насчет талисманов Вэй Усянь пошутил, но обстановка действительно странным образом действовала на нее. Наверное, потому что здесь они оставались наедине, словно это был их общий дом. Место, где ей хотелось потакать своим желаниям — прикасаться к Вэй Усяню, заботиться о нем, быть ласковой. Место, где можно забыться и представить, что так и должно быть.

Поскольку Вэнь Цин сидела за спиной Вэй Усяня, то не видела его лица. Он непривычно молчал все время, пока она неторопливо, стараясь растянуть удовольствие, возилась с его волосами. Наконец в последний раз прошлась гребнем и заплела их в свободную косу, чтобы не мешались во сне.

— Цин-цзе, останься, — тихо произнес он.

Сердце замерло на мгновение, она ждала этих слов, в тайне надеялась, что Вэй Усянь попросит. Не в силах ответить Вэнь Цин положила ему руки на плечи и уткнулась лбом в спину, вдыхая запах мыльного корня от волос.

В ту ночь они снова спали в объятьях друг друга.

Вместе теплее

Симосэ Каяку

Sienna.

— Дева Вэнь? — заклинатель Ланьлин Цзинь смотрел на нее с любопытством и некоторой долей страха.
— Госпожа Вэй, — поправила она, гордо вскинув подбородок. — Жена Старейшины Илина.

Мосян Тунсю «Магистр дьявольского культа» (Основатель тёмного пути)

Неукротимый: Повелитель Чэньцин

Вэй Ин/Вэнь Цин

упоминание!Цзян Чэн

упоминание!Лань Чжань

в письмах!Цзян Яньли

Вэнь Юань

Вэнь Нин

Жена Старейшины Илина

ru-jena-stareishiny-ilina-simose-kayaku-gamma-sienna

На следующий день Вэй Усянь собрался в Илин — продать свои амулеты и купить еды. Вэнь Цин решила отправиться с ним, ей требовались некоторые травы, которые не росли на горе́.

— Может, лучше я сам куплю, что требуется? — с сомнением спросил Вэй Усянь. До сих пор никто, кроме него и А-Юаня, не покидал Могильные холмы.

— Ну уж нет! — отрезала Вэнь Цин. — Хватит того раза, когда ты приволок картофель вместо семян редиса.

— Дался тебе этот редис! Он же невкусный!

— Зато растет лучше картофеля!

После привычной перепалки они все же пришли к согласию, что пойдут втроем вместе с А-Нином. На него надели доули

 и обмотали шею куском ткани, чтобы скрыть странности во внешнем виде.

— В Илине меня знают как Шань

 Ина, бродячего заклинателя, — пояснил Вэй Усянь по дороге. — Цин-цзе, согласна стать моей женой?

— Звучит так, будто и впрямь замуж зовешь, — ей вдруг захотелось слегка его поддразнить.

— А ты бы согласилась? — он улыбался, но глаза оставались серьезными и внимательно изучали ее лицо.

— Мы все равно не можем пожениться, — уклонилась Вэнь Цин от прямого ответа. — Какая свадьба на Могильных холмах?

— И то верно. Да и кто в здравом уме пойдет за Старейшину Илина? — в его смехе прозвучала невеселая нотка. — Однако госпожой Шань можем тебя представить, так мы вызовем меньше подозрений. А Вэнь Нин останется твоим братом. Пусть будет, скажем, Ван Нином.

— Х-хорошо, молодой господин Вэй, — согласился А-Нин.

— Шань, — поправил Вэй Усянь. — Запоминай, чтобы не ошибиться на людях.

Он привел их в небольшую лавку, где торговали магическими предметами и талисманами вперемешку с украшениями и домашней утварью.

— А, господин Шань, рад вас видеть, — торговец, невысокий мужчина с круглым лицом доброжелательно улыбнулся. — Принесли амулеты?

— Разумеется, господин Фэн, — Вэй Усянь протянул ему мешочек с амулетами.

Господин Фэн пригласил гостей в дом, который располагался позади лавки, и познакомил с родными. Вэнь Цин отметила, что семья Фэн принимает Вэй Усяня приветливо, с некоторой долей почтения, но без малейших опасений. Похоже, он уже успел им понравиться. К ней и А-Нину поначалу присматривались, но вскоре радушие хозяев распространилось и на них. Их усадили за стол и предложили отобедать. Поскольку А-Нину не требовалась еда, он для вида поковырял палочками рис с овощами, а затем Вэй Усянь незаметно поменял тарелки и доел сам.

После обеда хозяин попросил «господина Шаня» разобраться с призраком в доме дальних родственников. Похоже, он не в первый раз обращался с подобной просьбой. Его жена, бойкая молодая женщина по имени Ян Мэйли вызвалась тем временем отвести Вэнь Цин к местной знахарке за травами. Вэй Усянь первоначально собирался сам сопровождать «жену», но Вэнь Цин напомнила ему о призраке и взглядом дала понять, что справится сама. Поколебавшись, он отправил с ней А-Нина.

Петляя в лабиринте узких улиц, Ян Мэйли пересказывала местные сплетни, и Вэнь Цин решила осторожно расспросить, какие слухи ходят о Старейшине Илина.

— Да кому же, как не вам, знать о нем? — удивилась Ян Мэйли. — Вы ведь живете на Могильных холмах.

Вэнь Цин насторожилась: эта женщина откуда-то знала о них больше, чем казалось поначалу.

— Наш старший сынишка однажды проследил за вашим мужем, — пояснила Ян Мэйли, заметив ее замешательство. — Дети такие любопытные, сами знаете. У вас ведь с господином Шанем есть малыш.

Вэнь Цин не сразу сообразила, что речь идет о А-Юане. Действительно, Вэй Усянь пару раз брал его с собой в Илин.

— Это мой племянник, — пояснила она.

— Ах вот оно что! — Ян Мэйли всплеснула руками. — Господин Шань к нему очень привязан, вот я и подумала… Желаю вам поскорее обзавестись своими детишками. Уверена, ваш муж будет замечательным отцом.

— Несомненно, — усмехнулась Вэнь Цин. — Но раз вам известно, что мы пришли с Могильных холмов… Неужели не боитесь?

— Господин Шань не сделал нам ничего худого. Напротив, избавляет от нечисти. Господа заклинатели не особо жалуют здешние края, — в темных глазах Ян Мэйли зажглось любопытство: — А каков Старейшина Илина? И впрямь такой ужасный, как говорят?

— Вы же не поверите, если скажу, что Вэй Усянь — человек с добрым сердцем и никому не желает зла? — Вэнь Цин не смогла сдержать горечь в голосе.

— Мне трудно судить, — Ян Мэйли покачала головой. — Говорят, он повелевает мертвыми. Во время войны поднимал целые армии. Это правда?

Вэнь Цин кивнула — не было смысла отрицать всем известные факты.

— С его появлением в Илине стало спокойней, — продолжила Ян Мэйли. — Раньше с Могильных холмов частенько мертвецы наведывались. Теперь перестали. Пока нам от такого соседства только польза. А дела господ заклинателей нас не касаются.

Женщина рассуждала здраво, однако не стоило надеяться, что все местные жители придерживаются того же мнения. И все же от неожиданной поддержки Вэнь Цин стало легче на душе.

Домой они возвращались в хорошем настроении, нагруженные продуктами в оплату за услуги и амулеты «господина Шаня». Ян Мэйли дополнительно вручила сладости для А-Юаня. К тому же Вэнь Цин благополучно выменяла у знахарки редкие травы с Могильных холмов на те, которых там не доставало. Вэй Усянь всю дорогу дурачился и называл ее «моя госпожа».

По возвращении он не стал уединяться в пещере и даже попытался помочь с ужином, пока Вэнь Цин не прогнала его с кухни. При всех своих талантах готовил Вэй Усянь ужасно, хотя никак не хотел это признавать. Как ни странно, лучше всех с обязанностями повара справлялся А-Нин, хотя больше не мог чувствовать вкус еды.

Вечер выдался на удивление теплым для начала весны, и они поставили столы под открытым небом, решив вновь собраться на ужин вместе. Вэй Усянь посадил на колени А-Юаня и подкладывал ему самые вкусные кусочки. Вэнь Цин вспомнила слова Ян Мейли о том, что из ее «супруга» вышел бы хороший отец. Наверное, где-нибудь в другом месте, в другое время он нашел бы прекрасную жену, которая подарила бы ему не менее прекрасных детей. И в очередной раз кипящей водой обожгло чувство вины за то, что своими руками лишила его возможного счастья.

За разговорами они засиделись допоздна, А-Юань заснул на руках у Вэй Усяня, и тот понес ребенка к бабушке. Вэнь Цин шла следом и пыталась убедить себя после вернуться в дом, который делила с пятой тетушкой. Та, разумеется, замечала ее отсутствие в последние две ночи, однако ничего не спрашивала, только бросала по утрам хитрые взгляды. Наверняка догадывалась, где пропадала племянница, но, похоже, не осуждала.

Уложив А-Юаня на кровать, Вэй Усянь взял Вэнь Цин за руку.

— Пойдем, — шепнул он и потянул за собой. И снова у нее не нашлось сил сопротивляться.

Против ожидания Вэй Усянь не повел ее в дом, а взял бумажный фонарик и потащил к деревьям на краю поселения.

— Сегодня был безоблачный день, хочу показать тебе ясную ночь, — загадочно пояснил он.

По извилистой тропинке они вышли на край небольшой поляны, где в жухлой траве белели могильные камни. Вэй Усянь повесил фонарь на ветку сухого дерева и сел между корней, Вэнь Цин устроилась неподалеку. Он вынул из-за пояса Чэньцин и начал играть, слегка запрокинув голову и закрыв глаза.

Тусклый свет фонаря освещал бледное лицо. Вэнь Цин впервые видела Вэй Усяня так близко во время игры. Черная флейта на алых губах, темные тени ресниц под закрытыми веками, быстрые движения изящных пальцев — зрелище завораживало. Мелодия струилась стремительным потоком — сильная, напористая. В ней не было ничего похожего на резкие трели, какими отдавались приказы мертвецам.

— Цин-цзе, не на меня смотри, а на небо, — Вэй Усянь открыл глаза и довольно улыбнулся.

Вэнь Цин спохватилась, что он закончил играть, а она продолжает беззастенчиво любоваться его лицом, и перевела взгляд наверх. Прямо над ними привычная темно-серая мгла сменилась чистой глубиной ночного неба с блестящими крупинками звезд. Вэнь Цин никогда не увлекалась поэзией, ее не трогали восторги от красоты природы или возвышенные строки о любви. Впервые от взгляда в бескрайнее небо в сердце проснулось непривычное щемящее чувство.

— Довольна ли моя госпожа? — раздался насмешливый голос Вэй Усяня.

— Как тебе удалось? — выдохнула она.

— Эта мелодия разгоняет тьму, — его тон стал серьезным. — Когда я впервые попал сюда, здесь и вовсе царил полумрак от темной ци. Отчасти мне удалось очистить Могильные холмы еще тогда. Однако полностью избавиться от нее в таком месте крайне сложно, потому и небо всегда пасмурное. К утру снова затянет, а пока полюбуемся на звезды.

— Даже представить не могу, как ты тогда выжил, — Вэнь Цин не раз задавалась этим вопросом. Хоть Вэй Усянь и не умер от падения с высоты, он должен был получить серьезные травмы, которые невозможно заживить без лекарей и Золотого ядра.

— Я далеко не все помню, — помолчав, ответил он. — А что помню, хотел бы забыть. Тьма исцелила мои раны и придала сил, однако находиться в ее власти — мало приятного. Если бы мне не удалось со временем подчинить ее себе… Наверное, я был бы уже мертв. Или превратился бы в того ужасного демона, каким меня считают.

Вэнь Цин невольно передернулась от этой мысли.

— Холодно? — Вэй Усянь подсел поближе и обнял за плечи. — Хочешь, пойдем домой?

Она покачала головой. Ей понравилось, как легко он произнес «домой», словно уже привык считать свое жилище их общим домом. И у нее не было желания противиться, просто хотелось еще немного посидеть под звездами, ощущая тепло его рук на своих плечах.

— Когда-то я считал, что мне помогла жажда мести, — продолжил Вэй Усянь. — Но теперь думаю, меня удержали мысли о близких людях. Шицзе и Цзян Чэн. Я был нужен им, обязан защитить. В годы войны я порой едва не терял контроль. Только это и спасало.

— Скучаешь по ним? — сердце вновь сжалось от чувства вины.

— Теперь вы моя семья. Здесь я нужнее, — он замолчал, а затем лукаво улыбнулся. — Только жаль, что Цин-цзе не хочет стать моей женой.

Порой было трудно понять, когда Вэй Усянь забавлялся, а когда говорил всерьез. Похоже, сейчас он не шутил, но привычно скрывался за улыбкой. Конечно, пожениться по всем правилам они не могли. Но разве в нынешнем положении имели значение формальности? Как знать, сколько времени им отмеряно? Остаток жизни мог оказаться быстротечным подобно золотому ветру и яшмовой росе. Поэтический образ сам собой пришел на ум. Была ли тому виной звездная бездна над головой или волнующая близость Вэй Усяня?

— Нам не обязательно становиться супругами, — сказала Вэнь Цин вслух.

Он молчал, словно пытался осознать или сомневался в чем-то. И куда подевалось умение болтать без малейшего стеснения? Возможно, она слишком серьезно восприняла его слова, а Вэй Усянь на самом деле хотел остаться кем-то вроде младшего брата. Вэнь Цин повернулась и посмотрела ему в глаза, казавшиеся черными в полумраке — фонарь уже почти догорел. «Ну что же ты? — мысленно взмолилась она. — Кто из нас двоих бесстыдник? Скажи что-нибудь… Или сделай…»

Против обыкновения, он выбрал второе. Потянулся и коснулся губ осторожно, словно спрашивал разрешения. Вэнь Цин замерла, ощутив сухие обветренные губы, теплое дыхание, а затем подалась навстречу и бездумно отдалась поцелую.

Они целовались долго, растворившись в темноте, в друг друге, в жаркой нежности, пока Вэнь Цин не отстранилась.

— Пойдем домой, — она легко коснулась губами его щеки.

— Как скажет моя госпожа, — Вэй Усянь поднялся и протянул ей руку.

Фонарь давно догорел, а огненные талисманы слишком быстро гасли, чтобы постоянно разгонять темноту под кронами деревьев. Когда Вэнь Цин споткнулась о сплетение корней, Вэй Усянь наклонился и подхватил ее на руки.

— Собрался уронить меня где-нибудь по дороге? — возмутилась она, но все же обвила руками его шею.

— Думаешь, я настолько нетерпелив? — с усмешкой отозвался он.

Перед дверью дома Вэй Усянь поставил ее на ноги и положил руки на плечи.

— Мне бы не хотелось ни к чему тебя принуждать, — сказал он совершенно серьезно. — Поэтому, если не желаешь…

Глядя на него, Вэнь Цин уверилась в своих давних подозрениях: образ бесстыдного развратника и соблазнителя, сложившийся среди заклинателей, был настолько же далек от настоящего Вэй Усяня, как слухи о жутких деяниях Старейшины Илина. Отбросив все маски, он выглядел искренним и смущенным, но она не смогла ответить ему тем же и спряталась за привычной резкостью.

— Если не перестанешь говорить глупости, мне самой придется тебя к чему-нибудь принудить.

Он тихо засмеялся и потянул ее через порог.

Вэнь Цин неоднократно видела Вэй Усяня раздетым, знала каждый шрам на его теле, но тогда она смотрела бесстрастными глазами лекаря. Теперь шуршание одежд в ночной тишине вперемешку с торопливыми поцелуями и сбивчивым дыханием вызывало трепет — избавиться от всех преград, стать ближе, тело к телу, кожа к коже.

Они вместе опустились на широкую постель в 

 доме и утонули в ощущениях рук и губ, в горячем шепоте и сдавленных стонах. Когда ей показалось, что сдерживаться больше невыносимо, он отчего-то медлил, несмотря на ощутимую силу желания.

— Боишься причинить мне боль? Все женщины проходят через это в первый раз. Еще никто не умер.

— Какое мне дело до других женщин? Важно, что будешь чувствовать ты.

— Тебя. Мне важно только это.

Она сама направила, подалась навстречу и застонала, почувствовав его в себе. Больно почти не было. Ей хотелось запомнить каждый фэнь

 этой первой предельной близости — неровный ритм движений, шелковое касание к плечам завесы длинных волос, тяжелое дыхание на лице, упавшую на щеку каплю пота и сметающую все жаркую волну в конце.

Позднее они, обнявшись, лежали в тишине и чувствовали, как остывают от страсти тела и успокаиваются сердца. И это умиротворение сближало еще сильнее.

Золотой ветер и яшмовая роса

На следующий день Вэй Усянь попросил всех снова собраться за ужином, А-Нин охотно вызвался приготовить еду. Вэнь Цин заподозрила неладное, но целый день была занята — сперва лечила бабушку от болей спине, потом возилась со снадобьями. Когда все собрались возле пещеры, но еще не успели войти и рассесться по местам, Вэй Усянь выступил вперед и поклонился.

— Прошу прощения у старших, что нарушаю традиции, — его лицо оставалось серьезным, но в глазах плясали озорные огоньки. — Смеет ли этот недостойный надеяться на снисхождение и просить в жены девушку из вашей семьи?

— И кто же твоя избранница, молодой господин Вэй? — спросил четвертый дядюшка.

— О, она… — Вэй Усянь тепло улыбнулся. — Редкая красавица и лучший лекарь Поднебесной.

— Эй, племянница, — четвертый дядюшка повернулся к стоявшей в стороне Вэнь Цин. — Похоже, о тебе речь.

Она растерялась от неожиданности и почувствовала, как краснеет, но не делать же вид, что ее это не касается. Вэнь Цин подошла к Вэй Усяню и поклонилась родственникам.

— Прошу дать согласие на брак с моим избранником.

Дядюшки и тетушки принялись оживленно обсуждать неожиданное предложение.

— Зачем ты все это затеял? — сердито спросила Вэнь Цин.

— Как зачем? — Вэй Усянь поднял брови. — Не хочу прятаться с тобой по углам и делать вид, будто между нами ничего не происходит. Странно, что никто еще не спросил, почему ты ночуешь со мной под одной крышей.

— И тебе даже в голову не пришло, что они могут не согласиться?

— Не будь я Старейшиной Илина, если не способен убедить кого угодно, даже мертвого, — Вэй Усянь было засмеялся, но резко осекся. — Ох, прости, не стоило так шутить. Совсем забыл про Вэнь Нина, он ведь тоже твой родственник.

— Насчет него можешь не переживать. А-Нин уж точно не станет возражать.

Вэй Усянь собрался сказать что-то еще, но заговорил четвертый дядюшка. За своей перепалкой они не заметили, как дядюшки и тетушки закончили обсуждение и, по всей видимости, пришли к согласию.

— Мы обдумали ваше желание стать мужем и женой. Провести свадьбу по правилам не получится. Со стороны молодого господина Вэя некому свататься, оправлять письма и дары. Наши предки похоронены не здесь и у нас нет даже подобия храма, но, учитывая обстоятельства... Прежде всего важны ваши намерения, поэтому поклонов перед семьей, небесами и друг другом будет достаточно. И… Молодой господин Вэй, для нас большая честь породниться с вами, — четвертый дядюшка поклонился, а Вэй Усянь подошел и обнял его без всяких церемоний.

Вэнь Цин никогда не пыталась представить собственную свадьбу, просто отстраненно думала, что, наверное, когда-нибудь выйдет замуж. В роли супруга ей виделся степенный человек — лекарь или ученый муж, старше ее возрастом. Не красавец, но приятной наружности. Вэй Усянь являл собой яркую противоположность к этому образу, и трудно было вообразить свадьбу, настолько далекую от традиций — ни свадебных даров, ни праздничных шествий, ни красных одежд.

— Не будем медлить, — Вэй Усянь обернулся к ней. — Давай совершим поклоны прямо сейчас.

Вэнь Цин вполне могла обойтись без многодневных приготовлений и многочисленных церемоний, но такая поспешность ее ошарашила. Нет, на свой счет она не сомневалась — Вэй Усянь ей нравился и едва ли она хотела видеть рядом с собой кого-то, кроме него. Однако он, похоже, решил связать с ней жизнь лишь для того, чтобы соблюсти приличия. И заботился, разумеется, не о себе — его никогда не волновали подобные вещи. В глубине души Вэнь Цин хранила надежду, что когда-нибудь мир заклинателей простит отступничество Вэй Усяня, и он сможет покинуть Могильные холмы. Жена из клана Вэнь станет ему лишней помехой. Утешало одно — совершённый не по правилам обряд легко признать недействительным, и, если понадобится, она без колебаний откажется от этого брака.

Пока Вэнь Цин размышляла Вэй Усянь встал на колени и утянул ее за собой. Под одобрительный гомон родственников они совершили три поклона: один — небу и земле, второй — предкам, а третий — друг другу.

Жена Старейшины Илина

Содержание

Вместе теплее

Золотой ветер и яшмовая роса

Семейная жизнь

Три слова

Комментарии (0)