Воспоминаниями и мечтами, обитающими в нашей памяти, — вот чем изо дня в день живём мы. Всем несуществующим, прошедшим, но только не настоящим. Это уже вошло в привычку. А самое главное — так легче. Ты можешь отыскать внутри себя уголок, наполненный теплом и позитивом, и укрыться в нём от бурь и невзгод настоящего. Хорошо? Хорошо. Чувствуешь себя в безопасности. А можешь, наоборот, вспомнить худший, постыдный момент и прокручивать его в голове до тех пор, пока не вернёшься к тому самому нелучшему состоянию. Это своего рода мазохизм, как, например, изо дня в день слушать печальную музыку, которая постепенно тебя разрушает. Но людям нравится. Они даже не задумываются об этом.

Но вот Антон Шастун считал, что не все эти психологически тяжёлые песни, сигареты и не внушающий доверие образ жизни уничтожили его, а произошедшие события и окружающие люди. Но тем не менее Антон никогда не стремился обвинять других в своих бедах, потому будет правильнее сказать, что он сам позволил им погасить свои светящиеся глаза.

Антон всегда очень любил своих родителей, по сравнению со сверстниками, он с детского сада по-настоящему осознавал эту любовь. И, несмотря на то, что мама не уделяла ему того внимания, которого хотел бы маленький мальчик, Шастун зла на неё не держал. У мамы работа да и вообще очень много дел, оправдывал её пятилетний Антоша.

Зато очень его любил папа. Тепло относился к сынишке, постоянно играл с ним, гулял, заботился. Он являлся примером достойного мужчины для маленького ребёнка. Существовал лишь один изъян у этого человека.

Отец всегда страдал пристрастием к алкоголю, но последние годы своей жизни он злоупотреблял им особенно сильно. Семилетнему Антону было невыносимо больно смотреть на любимого и любящего папу, который поздно вечером в нетрезвом состоянии приходил домой, не раздевшись заваливался на диван и засыпал, громко храпя. Обычно мама кричала на мужа, ругалась, пыталась поговорить спокойно, угрожала, что уйдёт от него и заберёт Антона. И Андрей вроде бы всё понимал, извинялся, на короткий промежуток времени завязывал, но через месяц всё началось по новой и продолжалось по одному и тому же сценарию. Такую картину маленький мальчик наблюдал на протяжении следующих шести лет. В какой-то момент Майя просто сдалась.

Отец никогда не поднимал руку ни на жену, ни на сына, что не могло не являться каким-то да плюсом в данной ситуации. Став постарше, Антон пытался разговаривать с папой. Он просил, плакал, умолял, чтобы тот бросил всё это, подумал о своём здоровье. А если не о себе, то о них с мамой, в конце концов!

Антон правда пытался изменить их жизнь в лучшую сторону, верил, что папа когда-нибудь послушает и отрешётся от этой ужасной зависимости, хотя бы ради него. Но, будучи тринадцатилетним парнем и по возвращении из школы найдя отца на диване мёртвым, понял, что не смог. Плохо пытался, недостаточно. Обвинял во всём себя.

Он не находил в себе сил злиться на папу, несмотря на всё, что он сделал и к чему это всё привело. Шастун правда пробовал (ради приличия), но не вышло. На похоронах, стоя у гроба и обнимая за плечи плачущую маму, только и делал, что мысленно просил прощения.

После смерти Андрея Антон с мамой отдалились друг от друга ещё больше. Они не кричали друг на друга, не ругались, просто молчали. Через год Майя познакомилась с другим мужчиной, а вскоре и вовсе переехала к нему, оставив сына на воспитание своей старшей сестре Лере. Впрочем, жизнь подростка это никак не поменяло. Женщина по уши была в работе, да и сам племянник не горел желанием с ней общаться. Вообще ни с кем. Жизнь после произошедшего окончательно перестала играть пусть даже самыми тусклыми красками.

— Антон, ты не опоздаешь? — заглядывает женщина в комнату парня.

— Не опоздаю, тётя Лера, — Антон как раз закончил со сбором рюкзака и, закинув его на плечо, торопливо вышел в коридор.

— Первое сентября всё-таки, надел бы брюки с рубашкой, мы же тебе покупали. Был бы нарядный, красивый, — качает головой Лера, пока племянник обувается.

— В другой раз. Я сегодня, если что, у Димки останусь. Пока, — предупреждает напоследок Шаст и покидает квартиру. Слышит позади тяжёлый вздох и тихое «пока».

Покажите тех людей, кто любит первое сентября. Поначалу вернуться в школу после трёхмесячного перерыва даже здорово: надеть новую форму, пользоваться новой канцелярией, увидеться с друзьями… Но, когда тебе предстоит в этом году сдавать экзамены, ты уже не будешь так сильно рад. А, если ещё и родной классный руководитель уходит в декрет и на его место придёт неизвестно кто, это огорчает ещё больше.

В классе ребята увлечённо болтали, как обычно разбившись на отдельные группы. Счастливые визги девочек, крепкие объятия, рукопожатия — всё имело место куда ни глянь.

во, пацаны, — пожимает Антон руки Серёже и Диме, садясь за парту впереди них. — Этот новый ещё не приходил?

— Не-а, — мотает головой Матвиенко. — Но я видел какого-то мужика, когда проходил мимо учительской, его раньше здесь никогда не было. Молодой.

— Значит, неопытный, — делает вывод Шастун. — Будет плохо учить.

— Тебе-то какое до этого дело, Шастун? И без этого на уроках ничего не делаешь, — доносится девичий голос с соседней парты.

— Не умничай, Кузнецова, — Антон хватает одноклассницу за косичку и несильно, но резко дёргает. Та бьёт его по руке и кричит на весь класс: «Дурак!».

— Молодой человек, вы знали, что нехорошо девочек обижать? — вдруг слышится со стороны двери. Весь класс оборачивается и внимательно смотрит на высокого мужчину с чёрными волосами и голубыми, как ясное небо, глазами. — Да и вышли уже из того возраста, чтобы девчонок за косички дёргать, экзамены предстоит сдавать в этом году.

— Разберитесь тогда со мной, раз вы такой джентльмен, — закатывает глаза Антон, намекая, что, заступаясь за девушку, обычно дерутся.

Можно было бы и оскорбиться, продолжить этот бессмысленный, глупый диалог, но преподаватель просто снисходительно улыбнулся, прошёл к рабочему столу, положил журнал и обратился уже ко всему классу:

— Всем здравствуйте, меня зовут Арсений Сергеевич, в этом учебном году я буду вести у вас русский язык и литературу, а также являюсь вашим новым классным руководителем в связи с тем, что Диана Дмитриевна ушла в декрет. Сейчас мы с вами познакомимся, я передам вам информацию, которой владею на данный момент, и отпущу вас домой до завтрашнего дня, — голос у учителя был приятным, располагающим и доброжелательным. Хорошо развитая мимика и жестикуляция привлекали учеников. — Павел Чернов? Угу, вижу… Антон Шастун? — Арсений пробегается глазами по классу, и взгляд останавливается на единственной поднятой руке. Её обладатель заставляет улыбнуться. — Знаешь, я честно скажу, мне тут напротив твоего имени сделали пометку «ОВ» — особое внимание. Мне ждать от тебя проблем?

— Вы замучаетесь их решать. Уволитесь через два месяца, — с вызовом говорит подросток.

— Это мы посмотрим, — снова улыбается Арсений и дальше проходится по списку.

— И смотреть нечего… — бубнит себе под нос Антон.

— Очень прошу тех, кто ещё не определился с предметами, которые будете сдавать, выбрать до конца сентября и первого октября уже сообщить мне. Договорились? Вот и славно. Расписание у вас есть, поэтому можете быть свободны. Увидимся завтра. Рад со всеми вами познакомиться.

Девятиклассники покидают помещение, на ходу говоря «до свидания». Когда Антон проходит мимо учительского стола, Арсений вдруг спрашивает:

— Антон, мне же не позвонят из ОПДН в первый мой рабочий день?

— Специально сделаю так, чтоб позвонили, — раздражённо бурчит Шаст.

— Лучше не стоит, — и опять он улыбается во все тридцать два. — До завтра, ребята.

Антон разворачивается и стремительно покидает класс. Смог же Арсений Сергеевич за сорок минут его разозлить.

Сидя поздно вечером у друга на кухне, Антон делится с Димой своими впечатлениями о прошедшем дне. Родители его уехали к друзьям на всю ночь, потому в выражениях можно себя не ограничивать.

— Нет, Поз, ну, правда, что он ко мне прикопался? С порога прямо. Со своими ебучими шутками ещё. Он так меня весь год доставать будет.

— Ты слишком бурно реагируешь, относись проще, — ставя перед другом чашку чёрного чая, отвечает Позов. — Нормальный мужик, как по мне.

— Тебе легко говорить. Бесит он меня, — хмуро произносит Антон, листая ленту Вконтакте. На телефон приходит уведомление, и Антон, нажав на колокольчик, видит профиль Арсения ёшкин кот Сергеевича: «

Пользователь хочет добавить вас в друзья

». — Да ты посмотри на него! Ещё и заявку в друзья прислал.

— Мне тоже. Я уже принял.

— Пусть в подписках висит, — хмыкает Шастун, но всё же заходит на аккаунт нового преподавателя. Множество фотографий из разных российских и зарубежных городов, забавные записи на стене не соответствовали бы тому образу требовательного учителя, каким он сегодня себя показал, если бы не его попытки шутить. — Женат он, двадцать восемь лет. Подкаблучник, наверное.

— Он ничего плохого не сделал, не будь таким агрессивным, — делает замечание Дима, уставший от безосновательных оскорблений.

Антон цокает и откладывает телефон.

Не поладят они с этим типом. Нет уж. Диана Дмитриевна была лучше, в чужие дела не лезла. А завтра ещё литература вместе с этим Арсением Сергеевичем. За какие грехи?

Антон идёт по коридору и мысленно настраивает себя на урок литературы. Хотя ему совсем необязательно вести себя спокойно. Сергеевич хотел проблем? Получит.

Поток мыслей прерывает знакомый голос, доносившийся из-за спины. Парень оборачивается и смотрит в глаза классному руководителю с горой книг в руках.

— Антон. Подойди сюда, пожалуйста, — зовёт Арсений Сергеевич. — Будь добр, помоги, пожалуйста, учебники в кабинет отнести, — и передаёт в руки подростку сразу десять книжек, не успевает Шастун даже возразить. Он раздражённо вздыхает и следует за учителем, который несёт другую половину учебников, в верх по лестнице. — Как настроение? — доброжелательно интересуется мужчина.

— Нормально, — не поворачивая головы в сторону преподавателя, бурчит Антон.

— С того, что заявку в друзья не принял, — смеётся Арсений. — И ушёл ты вчера не в духе. Прости, если сказал что-то, что тебе не понравилось. Я не хотел обидеть.

— Мне всё равно, — равнодушно отвечает Антон.

Попов решает мальчишку не доставать и просто благодарит за помощь, когда они доходят до кабинета. Звенит звонок, и Антон поспешно занимает своё место на последней парте.

— Давайте наш урок посвятим великому писателю Льву Николаевичу Толстому. В классе прочитаем его биографию, а дома вы напишете краткую информацию о нём по этому тексту и на следующий урок подготовите пересказ. Задание понятно? Отлично, — рассказывает план Арсений. — И читать у нас будет… Антон, начнёшь?

— Я не умею читать, — выдаёт Шастун, пожав плечами. Брови Попова удивлённо взмётываются вверх. Одноклассники, знающие, в чём дело, негромко хихикают и внимательно следят за реакцией преподавателя.

— Как это не умеешь? — вопрошает мужчина. — Антон, хватит шутки шутить, читай.

Антон вздыхает, склоняется над учебником, желая продемонстрировать свои умения, раз уж Попов так хочет послушать. По слогам читает:

— Лев Николаевич Толстой родился в родо… родовой ус… усадь-бе Ясная Поляна под Тулой в тыс-сяча восемьсот двадцать восьмом году. Его отец, граф Николай Иль… Ильич Толстой, был участником Отечественной войны…

Честно сказать, Арсений неприятно поражён. Он работал с детьми, которые плоховато читали для своего возраста, но то был седьмой класс, а здесь девятый…

Звенит звонок, и ученики, убедившись, что Арсений Сергеевич закончил урок, принимаются складывать учебные принадлежности.

— Домашнее задание все помнят? Очень хорошо, — кивает Арсений и улыбается после слов «спасибо за урок, до свидания». — Антон, задержись на минутку, пожалуйста.

— Идите, я догоню, — говорит друзьям Антон, остановившись у учительского стола.

Дождавшись, когда дверь за последним учеником закроется, Арсений начинает:

— Антон, твой уровень чтения не соответствует уровню девятиклассника. По слогам, с неправильной постановкой ударения, несоблюдение знаков препинания. А ведь ты один в классе так читаешь.

— Ну извиняйте, как умею, — едко бросает Шастун. Разворачивается, чтобы уйти, но строгий голос вынуждает остаться:

— Я тебя не отпускал, Антон. Хочешь, чтоб я злиться начал? Не стоит. Ты дома читаешь?

— Нет. Я не люблю читать.

— Оно и видно… — вздыхает Арсений. — Экзамены как собираешься сдавать? Устное собеседование.

— С Божьей помощью, — в очередной раз язвит подросток.

— К сожалению, в этой ситуации даже Бог бессилен, — Антон, насупившись, нервно дышит, сжимая в руке лямку рюкзака. — Ты со всеми так себя ведёшь или только со мной, потому что я у вас новый учитель? Я понимаю, что с Дианой Дмитриевной вы шли вместе с пятого класса, знаю, что с классом у неё были дружеские, доверительные отношения и она с филологической точки зрения прекрасный специалист. Но сейчас я её заменяю, и я на вашей стороне, на твоей. Что не так, Антош?

— Не называйте меня «Антошей», я вам не разрешал! — взрывается Шастун. Попов, не ожидавший такой реакции, даже отшатывается назад. От хочет сказать что-то вроде: «Разрешение нужно? Рассыпешься?», но быстро отказывается от этой идеи, понимая, что она ситуацию только усугубит. Потому просто спокойно говорит:

— Хорошо, больше не буду.

— Я вас тогда буду Арсюша Сергеевич называть? Понравится вам? — не унимается ученик.

Этим Арсений уже не доволен. Выражение его лица меняется, он отворачивается, холодно произносит:

— Оставь номер своего отца, я бы хотел с ним побеседовать.

— На городское кладбище сходите, там и побеседуйте, — на этот раз Шастун разворачивается и спешно покидает кабинет, громко хлопнув дверью, оставляя Арсения одного в тишине.

После уроков Арсений решает навестить своего старого приятеля Павла Алексеевича. Они познакомились ещё в университете, их объединили общее чувство юмора и тяга к знаниям. К сессиям друзья всегда готовились вместе и на выпускном дипломы отличия получали тоже вместе. Но, к сожалению, пришлось устроиться в разные учебные заведения, — на то имелись свои причины — и дружба мужчин временно приостановилась в связи с нехваткой времени. Поэтому, когда Диана Дмитриевна объявила об уходе в декрет, Паша в этот же день обрадовал друга новостью об освободившейся вакансии, и Арсений, согласовав всё с директором, Стасом Шеминовым, подал документы на новое место работы. Со стороны покажется глупым по щелчку пальцем менять место работы, но на новом месте перспектив дальнейшего развития больше, чем в прошлой школе. Более того здесь уклон на гуманитарный профиль, что филологов не могло не привлекать.

Подойдя к кабинету английского языка, он стучится и, услышав «да-да», приоткрывает дверь. На его лице проскальзывает замешательство, когда он видит сидящего на первой парте Антона, который сразу стреляет в учителя сердитым взглядом.

— Опять вы, — возмущённо произносит подросток и скорее отворачивается.

Арсений не знает, что сказать, но долго думать ему и не приходится, поскольку Паша решает вмешаться в разговор:

— Арсений Сергеевич, вы что-то хотели?

— Я… зайду попозже, вы сейчас заняты.

— Да, зайдите через полчаса, пожалуйста, мы с Антоном как раз закончим, — Арсений кивает и закрывает за собой дверь. — Как тебе новый классный руководитель?

— Никак. Бесит меня, — Шаст складывает руки на парте и укладывается на них подбородком.

— Не нравится он мне. Лезет не в своё дело.

— Антон, теперь он отвечает за вас во время учебного процесса, поэтому, конечно, он будет интересоваться, всё ли у вас хорошо и всё в таком духе, — терпеливо объясняет Воля.

— Арсений хороший человек, поверь мне, я давно его знаю. И устроился он в нашу школу исключительно с благими намерениями. Постарайся с ним поладить, пожалуйста. Он именно тот, кто может помочь тебе сдать экзамен на хорошую оценку, а это нужно, чтобы пойти учиться дальше. Хоть на кого-нибудь, Антон, — Павел Алексеевич ненадолго замолкает, даёт младшему возможность обдумать услышанное. — Постарайся, хорошо? Просто попробуй.

— Не обещаю, — спустя минуту раздумий отвечает Антон.

Если бы Павел Алексеевич был с ним незнаком, то продолжил бы настаивать; но Шастун сидит на его уроках уже пятый год, и учитель знает, что подросток совету непременно последует.

Воля улыбается и меняет тему разговора.

— Что хотел, Арсюх? Мы тут с твоим Антошкой беседовали.

— Как раз насчёт «моего Антошки» хотел с тобой поговорить, — проходя в кабинет, произносит Арсений.

— Не ладите? — понимающе уточняет мужчина. — Он мне рассказал, но… далеко не всё. Только то, что ты ему не нравишься. Так что я не понял, что у вас там уже успело приключиться.

Арсений вздыхает, вспоминает в деталях вчерашний классный час. Спустя полминуты начинает:

1. Не нравитесь Вы мне, Арсений Сергеевич

Эйслинн

Daria124

Антон Шастун – пятнадцатилетний юноша, потерявший отца и не заинтересованный в дальнейшей жизни;
Арсений Попов – новый преподаватель в школе, намеренный не только привить мальчишке любовь к русскому языку и литературе, но и показать как это – жить душой.

Импровизаторы (Импровизация)

Живи душой

На уроке русского Шаст сидел как на иголках: с опущенной головой, боялся взглянуть на учителя, не писал. Была у Антона такая особенность, которую он всегда недолюбливал, — мимика его при малейшем раздражении, злости, радости или любой другой эмоции заметно менялась, и он никак не мог это контролировать. Потому сидеть сейчас с загнанным и сердитым лицом — плохая идея. От этой участи спас широкий капюшон.

— Шаст, ну не переживай, всё не так плохо, — шепчет Дима, пока одноклассница у доски разбирает предложение.

— Да как же. Накричал, унизил и пошёл себе дальше, — громче говорит Антон. Несколько одноклассников обернулись на шум, а преподаватель стрельнул недовольным взглядом.

— Если сейчас не будешь потише, то он точно накричит, — предупреждает Позов. — А так он спокойно говорил и не унижал, чистую правду сказал.

— Ты ещё и на его стороне?!

— Шастун! — Арсений несильно бьёт ладонью по столу и хмуро смотрит на ученика. — Имей совесть, человек у доски стоит.

Антон зло смотрит на друга, не зная, куда ему деться.

— Хорошо, спасибо, Оксана, присаживайся, — говорит Арсений Сергеевич, ставя оценку в журнал. — Антон, пожалуйста, к доске, — подросток, возмущённый таким ходом, несогласно мотает головой, но на преподавателя по-прежнему не смотрит. — Что значит «нет»? Выходи. Дам лёгкое предложение, — решает немного успокоить и ищет у себя в книжечке предложение попроще.

Антон со скрипом отодвигает стул и следует к доске. Арсений уж было хочет сделать ему замечание насчёт надетого капюшона, из-под которого едва видны глаза, но примерно понимает, зачем ребёнок его надел, и решает промолчать. Пусть у него будет хоть какая-то «защита».

— «Я лёг, накрывшись тёплым одеялом», — диктует предложение Попов.

Через полминуты на доске было записано так: «Я лёг накрывшись тёплым одеялом». Арсений кивает, на ошибку пока не указывает, а просто просит Антона выполнить синтаксический разбор.

— Какой надо задать вопрос, чтобы найти подлежащее? — наводит ученика на мысль.

— Э-э… О чём говорится в предложении? — вспоминает Шастун.

— Верно, — голос, в отличие от того, которым Арс разговаривал с мальчишкой в коридоре, мягкий и одобряющий. Если в начале учебного дня у преподавателя была задача поругать ученика, то сейчас ему, наоборот, нужно помочь Антону разобраться и выполнить задание, а не топить ещё и за незнание. — О чём или в данном случае о ком говорится в предложении. О ком?

— Обо мне? — робко не говорит, а спрашивает Антон и, получив подтверждающий кивок, подчёркивает слово одной чертой. — Что говорится о подлежащим? Что… я лёг. Лёг — это сказуемое.

— Очень хорошо. Давай смотреть дальше. От подлежащего мы можем задать вопрос ещё к какому-нибудь слову? — Шастун тормозит, прожигает взглядом доску, сжимая пальцами мел. — Не получается, да? У подлежащего зависимых слов нет, возвращаемся к сказуемому.

— Лёг… — парень неловко пробегается взглядом по доске, снова и снова перечитывая предложение, пытаясь подобрать правильный вопрос к неизвестному для него следующему слову.

Ладони вспотели. Появилось желание швырнуть этот белый кусок мела куда подальше и превратиться в невидимку. Одноклассники знают о проблеме Антона, уже проходили, поэтому нисколько не смеются и не осуждают. Но позориться перед Арсением Сергеевичем совсем не хотелось, а именно этим Шаст сейчас и занимался.

— Всё хорошо, Антон, спокойнее. Не паникуй, просто разбирай, — неожиданно для себя слышит подросток. — Лёг «что сделав»? Или «как»?

— Да, абсолютно верно. Какой член предложения отвечает на вопрос «как»?

— А-а… Определение? — предполагает Антон, но по лицу Арсения видит, что не угадал. — Обстоятельство?

— Обстоятельство, — подтверждает мужчина. — Какой частью речи выражено? — видя, что Антон застопорился, обращается к Макарову: — Илья, помоги другу. Какая часть речи?

— Деепричастие, — моментально отвечает Илья.

— Зависимые слова есть?

— Обособленное обстоятельство, выраженное деепричастным оборотом.

— Совершенно верно. А нужно ли, Антон, перед деепричастным оборотом поставить запятую?

— Нужно, — уныло заключает Антон, ставит запятую после слова «лёг».

Арсений, поджав губы, улыбается и разрешает Шасту вернуться на место, не записывая характеристику и схему предложения.

Антон, по-прежнему не поднимая головы, плетётся за последнюю парту. Хуже сегодня уже не будет.

По окончании урока Антон нарочито медленно собирает вещи и топчется у учительского стола, делает вид, что народа слишком много и он не может пройти. Ему хочется, чтобы Арсений Сергеевич заговорил с ним. Но преподаватель стоит полубоком, перебирает книги на полке и всё никак не поворачивает головы. Можно, конечно, предположить, что мужчина просто не видит всей это картины и потому не обращает на мальчика внимания. Но Шастун уверен, что его игнорируют специально, ведь ему известно о такой штуке, как периферическое зрение.

Когда из класса выходят последние два человека, Антон машет рукой, мол, ну и ладно, и идёт вслед за одноклассниками. Только после этого Арсений позволяет себе перестать рассматривать корешки книг. Он не стремится обидеть Антона, нет, ни в коем случае. Но если мальчика лишь гладить по головке, то далеко они с такой дисциплиной не уедут, а в обучении далеко не продвинутся. И сейчас он повёл себя так исключительно из добрых побуждений, уверенный, что Антон пересмотрит своё поведение, хоть немного исправится и они смогут поговорить.

Все выходные Антона мучила вся эта недосказанность между ними с Арсением Сергеевичем. То он сердитый и ругает в коридоре на глазах у всех; то он добрый и успокаивает, помогает с решением. Как тут что-то поймёшь? Шастун был на него зол. Зол за то, что Сергеевич поставил его в неудобное положение и заставил чуть ли не расплакаться. Но одновременно с этим понимал, что виноват сам. Двоякое чувство, которое парню не нравилось. Он-то злился, но чья вина была в том, что Арсений Сергеевич, например, пробыл в школе лишние два с половиной неоплачиваемых часа, когда дома его, вполне возможно, ждала жена? Антон Шастун. Этот преподаватель обозначает границы дозволенного, даже не проговаривая их в подробностях. Другие учителя никогда так не делали, — вот что ввело Антона в заблуждение. Он понимал, что перешёл эти границы, не имея загранпаспорта, и не потому что вынудил Арсения Сергеевича позже уйти домой, нет, вовсе не поэтому. Арсений готовился к занятию, подбирал способы, как заинтересовать ребёнка, хотел помочь; но Антон просто-напросто прогулял, не подумав обо всех его стараниях, — вот что по-настоящему огорчало.

Антон стоит в школьном коридоре, оперевшись о стену, и опускает взгляд, завидев Сергеевича, направляющегося в его сторону.

— Антон, ты зачем погоду портишь? Дождь сегодня, поди, будет, — улыбчиво говорит Попов, имея в виду то, что подросток наконец пришёл в школьной форме. «По вашей вине», — хочет ответить юноша, но в очередной раз сдерживает свой порыв. — Рубашку только заправь, некрасиво так ходить.

— А мне так удобно, — упирается Шастун.

— Антон, не вредничай, — хмурится учитель. — Иди в туалет и заправь, или я сам это сделаю.

— Да чего пристали опять?

Арсений аккуратно берёт мальчишку за руку и заводит в открытую дверь туалета, а Шастун даже сначала не понимает, как ему на это реагировать. Только когда учитель тянется к его рубашке, Антон отскакивает назад, крича: «Эй! С ума сошли?».

— Заправляй, — невозмутимо, строго говорит мужчина. Шаст раздражённо вздыхает, но всё же делает то, что сказали. — С ума я с тобой сойду чуть позже.

На какое-то время наступает тишина. Антон не знает, зачем мужчина продолжает здесь стоять, но в глаза ему упорно старается не смотреть.

— Нормально всё у тебя? — подросток отвечает не сразу, и вопрос растворяется в пустой комнате, будто и вовсе не звучал. Не очень понятно, для чего Арсений Сергеевич вообще его задал, ведь сам прекрасно знает, что не очень-то всё и хорошо, и он как раз-таки в этом замешан.

Арсений мягко улыбается, дальше уже по-доброму произносит:

— Не кручинься. Всё будет хорошо, — он поправляет задравшийся воротник на рубашке мальчика, который от прикосновения дёргает головой, но действиям старшего не препятствует. Арсений один раз моргает на непонимающий взгляд Антона и удаляется.

— …Сейчас запишите основную мысль текста и принимайтесь переписывать, расставляя знаки препинания и вставляя нужные буквы в слова, — даёт задание Арсений Сергеевич.

Все ученики опустили глаза в тетради и начали работать. Только Антон сидел, неловко вертя головой. Когда чуть наклонился к Димке, чтобы списать, услышал строгий голос учителя:

— Антон. Сам. Каждый сам за себя, ребята. На экзамене будет так же.

Позов грустно улыбается и продолжает работать с текстом. А Шастун сидит, пробует прочесть текст самостоятельно, чтобы уловить суть.

Через десять минут Арсений поднимается и начинает медленно ходить между рядами, смотря, как работают дети, и помогая тем, у кого возникли сложности. Когда мужчина дошёл до Антона, тот стыдливо опустил голову, сминая рукав рубашки. Попов заглядывает в тетрадь мальчишки и недовольно качает головой, — написаны только число и классная работа.

— Почему не работаешь? — спрашивает он тихонько. Шастун молчит. Говорить, что он попросту не может выполнить даже первое задание, не имеет смысла. — Не разговариваешь со мной?

— Что «как»? Основную мысль найти? — Антон осторожно кивает. — Основная мысль — это то, что хотел нам сказать автор. Такой вопрос мы и задаём: «Что хотел сказать автор?». Основная мысль кроется в конце текста либо в середине, реже в начале. Ты текст прочитал?

— На какие размышления он тебя натолкнул? — Шаст пожимает плечами. — Читай ещё раз.

— Ничем не могу помочь, — уже за столом говорит Арсений, возвращаясь к работе.

Антон шагает по коридору и не знает, что ему делать. Настроение испортилось совсем. Шаст никогда не любил работать с текстами, тем более гадать, что там автору хотелось сказать. Может, он вообще от балды это написал? Так, просто идея в голову пришла — вот и написал. А искать смысл там, где его нет, — это, как считал Антон, занятие для дураков.

В класс возвращаться юноша не собирается, а до звонка ещё полчаса. В конце коридора виднеется Павел Алексеевич, переступивший порог учительской. Шастун прибавил шаг и через полминуты очутился у нужной комнаты.

— Здравствуйте, — просовывает он голову в дверь.

— Привет, Шаст, — весело здоровается мужчина, наливая в кружку кипячёную воду из чайника. — Ты чего здесь?

— У вас окно? — игнорируя вопрос, задаёт свой Антон.

— Да. А у тебя, насколько помню, сейчас русский.

— Я не хочу там сидеть, — хмуро отмахивается подросток и приземляется на мягкий диванчик. Нравилось ему здесь бывать, Павел Алексеевич всегда разрешает. Но как другие учителя приходят, сразу выгоняют.

Воля, вздохнув, берёт в руки две полные кружки и присаживается рядом с Антоном, передав ему одну. Свободной рукой приобнимает мальчика.

— Рассказывай, в чём дело?

За этот вопрос Антон был благодарен. Он послужил рычагом высказать всё, что накипело.

— Арсений Сергеевич меня наругал в пятницу за то, что я на занятие не пришёл, о котором мы договорились. Я знаю, что вроде как виноват. Но он то хвалит, то ругает, то помогает, и я не понимаю, что ему от меня надо. А сейчас на русском я сказал, что не могу сделать задание, а он такой: «Ничем не могу помочь», — Шаст передразнивает Попова, придавая голосу забавную интонацию, отчего Павел Алексеевич еле сдерживает хихиканье. Видел бы Арс, как его пародируют.

— Я понял, — кивает мужчина. — Арсений Сергеевич — человек, который по-настоящему ценит свою работу. Он всего себя отдаёт обучению детей. Я, например, так не делаю, да и другие учителя тоже. Арсений Сергеевич один такой у нас в школе. Заметил, что уроки его как-то по-особенному проходят? — Шаст кивает, понимая, о чём идёт речь. — Вот. Поэтому он так рассердился, даже скорее, я думаю, огорчился, когда занятие сорвалось. Потому что искренне хочет помочь, а ты так себя повёл.

— Но… — хочется возразить, сказать, что педагог в любом случае не должен себя так вести, но сделать этого не дают.

— Подожди-подожди. Просто попытайся понять, встань на его место. Неприятная ситуация получается, правда? — ответа не следует. Тот случай, когда понять человека хочется, но обида всё-таки не отступает. — Когда вы договаривались встречаться?

— Вторник и четверг. Но он уже не будет со мной заниматься.

— А вдруг будет? Подойди завтра к семнадцать двадцати где-то, чтоб он ещё в школе был, и скажи, что хотел бы позаниматься. Только спокойно, без своих шуточек и ядовитых фраз. Он не откажет, — уверенно говорит Воля.

— Тогда я плохо знаю своего друга, — пожимает плечами.

Из коридора слышатся отдалённый звон, затем топот и детские крики. Шастун в три глотка допивает чай, прощается с Павлом Алексеевичем и скорее мчится к кабинету русского языка.

Заворачивая за угол, едва не сталкивается с Позовым.

— Ты куда пропал? Мы уж думали, ты через унитаз сбежал. Все дороги ведут в океан, — так Арсений Сергеевич сказал, — смеётся Дима. Антон фыркает и забирает свой рюкзак, который Поз предусмотрительно собрал по окончании урока. — Да ладно, не злись, это всего лишь шутка.

— Не злюсь, — бурчит Антон.

Вдруг с улицы доносятся раскаты грома, сверкает молния, и на землю обрушиваются огромные капли дождя. Ученики моментально толпятся у окон, достают телефоны, чтобы запечатлеть разбушевавшуюся природу на камеру.

— Шаст, ты куда? — кричит Дима вдогонку, когда парень срывается с места и бежит в сторону раздевалки.

Антон открывает дверь главного входа, слыша позади возмущённое «Эй, парень, куда побежал?» от охранника, переступает порог школы.

В небе с каждым разом громыхает всё ближе и ближе, всё громче и громче, как будто над самой головой. В памяти хорошо отпечатался тот факт, что молния легко может ударить в человека и всё закончится плачевно. Но сейчас Шаста это почему-то не волновало. Он раскинул руки в стороны и сделал несколько оборотов вокруг себя, весело маша детям, выглядывающим из окон. Одежда промокла насквозь ещё в первую минуту, вода в кедах противно хлюпала, а голову можно сегодня уже и не мыть, только феном высушить.

Когда над зданием вновь мелькнула молния, в дверном проёме показывается Арсений Сергеевич.

— Антон, живо зашёл внутрь! Сейчас же! — строгий голос заставляет незамедлительно послушаться. Шаста хватают за руку и толкают в помещение. Все взгляды были прикованы только к нему. С одной стороны, радовало то, что он смог многих заинтересовать, но, с другой — заставляло чувствовать себя неловко. — Ум есть? Погулять захотел? Антон, я поражаюсь, честное слово! Тебя хоть выжимай.

— Держи, Шаст, — скромно говорит подошедший Илья Макаров, протягивая парню сухую кофту.

— Спасибо большое, Илья, — благодарит Попов, а потом обращается к Антону: — Иди переодевайся. Маг воды.

Шастун хмыкает и направляется с друзьями в раздевалку при спортивном зале. Слышит слова Арсения Сергеевича о том, что, если попадёт в больницу, от учёбы его никто не освободит. Антон закатывает глаза, ускоряя шаг.

— Беда с этим мальчишкой… — качает головой мужчина.

Антон стоит у двери в кабинет, через замочную скважину смотря за тем, как Арсений Сергеевич убирает тетрадки и учебники на рабочем столе. Подросток уже десять минут не может набраться смелости войти. Только когда преподаватель надел сумку, Шастун решает: либо сейчас, либо никогда. Он распахивает дверь прямо перед самым носом Арсения, что тот от неожиданности отшатнулся назад и схватился за сердце.

— Господи Боже, Антон, напугал! — произносит мужчина через секунду, когда пришло осознание, что это всего лишь ученик и никакой опасности нет. — Ты чего здесь?

2. А не такой уж вы и плохой

О том, что Антон заболеет после своей импровизированной прогулки под ливнем, мог догадаться любой нормальный человек. Сам же Шастун думал, что всё обойдётся и пять минут под прохладным каплями не навредят. Это мнение оказывается ошибочным. В горле начинает першить вечером следующего дня, из-за сильного кашля Антон засыпает только около трёх часов ночи. Продолжительность сна и так небольшая, даже здоровый человек будет чувствовать себя обессиленно, а про заболевшего и говорить нечего. Утром для полного счастья добавляются головная боль в ломота в мышцах.

Не посещать учёбу хотя бы ближайшие дня четыре, а сидеть дома и лечиться — здравая мысль, но Антон от неё отказывается. Не прийти — значит объясняться перед Сергеевичем, а Антон хорошо помнит реакцию преподавателя на его безрассудство. Приходится идти.

Перед глазами всё плывёт, суть сказанного учителями до сознания доходит слабо, каждый урок не покидает ощущение, что сейчас из желудка выйдет всё содержимое. Необходимо из урока в урок отпрашиваться, с целью, если это действительно произойдёт, успеть до туалета. И всё-таки Антон как-то находит в себе силы, отсиживает все шесть уроков. Спасибо Позу, который в начале учебного дня нашёл у себя в рюкзаке таблетку от головной боли.

Придя домой, Антон, не раздеваясь, падает на кровать в надежде хоть немного вздремнуть перед тем, как снова идти в школу на дополнительные по русскому. Но два часа сна, кажется, делают только хуже, хочется проспать ещё часов десять. Шастун уверен в том, что у него поднялась температура. Он пытается найти что-то от горла и головы в домашней аптечке, но там чересчур много лекарств, сиропов, а инструкции слишком длинные, у него нет времени их читать.

Почему болезнь так некстати? Антон не планировал ночевать сегодня дома. Тётя Лера придёт с работы очень рано и, узнав, что племянник заболел, не даст одну или две таблеточки, а окружит заботой, засыплет вопросами, укутает в тёплое одеяло, как маленького ребёнка. Парню это никогда не нравилось, поэтому пересекаться с ней, будучи больным, желания нет.

Подросток вызывает себе такси, чтобы добраться до школы с наименьшей потерей сил и, заверяя себя, что «всего часик и свободен», отправляется на занятие.

— Антон, включайся в работу, — говорит Арсений Сергеевич, уже десять минут разбирая с учеником достаточно лёгкое предложение. — Мы с тобой это делали на прошлом занятии.

— Я знаю, — бурчит Шаст, у которого никак не получается взять себя в руки и сосредоточиться. Переоценил он свои силы.

— Ты сегодня вялый какой-то. И глазки красненькие, — только сейчас замечает Попов. — Заболел?

— Нет, — отвечает с забитым носом и, как назло, несколько раз чихает.

— Да не отпирайся. Настоялся под дождём? — в голосе почему-то не слышатся злоба или раздражении. Скорее сочувствие. — Голова болит?

— У меня с собой таблеток нет… — сам для себя произносит Арсений. — Знаешь, милый друг, иди-ка ты домой.

— Нет. Я заниматься хочу, — твёрдо возражает парень.

— Не упрямься. У тебя наверняка температура, нельзя. Тебе домой надо, лечиться, отдыхать. Пойдём, я тебя отвезу.

— Антон, хватит этих «хочу-не хочу», детский сад. Пошли, я сказал, скоро дождь начнётся, — смотря в окно на пасмурное небо, торопит его Арсений. Учитель выходит из кабинета, и Антон вынужденно плетётся за ним.

В дверном замке пару раз поворачивается ключ, и они следуют по коридору к выходу.

— Додумался же в школу пойти, — ворчит Арсений Сергеевич. Шастун психует, машет на него рукой, ускоряет шаг, бросая: «сам дойду!» Попов вовремя реагирует и ловит мальчишку за руку, притягивая поближе к себе. Он приобнимает Шаста одной рукой, поглаживает по плечику. — Всё, тихо, не психуй. Я ценю твоё желание учиться, но давай мы с тобой договоримся, что в таком состоянии на уроки ты ходить не будешь. Ты измотал себя за день. Мог позвонить мне, я бы, конечно, поругался немного, но разрешил остаться дома, и тебе было бы сейчас гораздо лучше. Хорошо?

Живи душой

Содержание

1. Не нравитесь Вы мне, Арсений Сергеевич

2. А не такой уж вы и плохой

3. Балбес, боящийся уколов

4. Миссия «Увлечь шаловливого ребёнка чтением»

5. Насыщенная неделя перед скорбным днём

6. Это надо просто пережить

7. Жизнь наладилась?

Комментарии (0)