Кайафас Каин, «На службе Императору: Жизнь комиссара»

Для начала должна признаться, что мысль написать свои собственные мемуары никогда и не посещала меня, пока я не перелистала страницы автобиографии давнего коллеги, Героя Империума, комиссара Каина. В наши дни, кажется, каждый гвардеец, комиссар или офицер, доживший до отставки и имеющий достаточное количество все еще функционирующих мозгов, чтобы собрать вместе несколько связных предложений, записывает какую-нибудь историю и называет это мемуарами или автобиографией. Я же никогда не думала, что мои военные деяния достойны рассказа. В основном, думаю, боялась, что на них просто не обратят внимания. В любом случае, оглянувшись назад, на почти столетие шатаний по галактике, прошедшее в расшибании голов еретиков, ксеносов и нечестивых чудовищ, я осознала, что возможно из всего этого можно вынести какой-нибудь урок. Где-то среди всей этой проклятой войны, леденящих душу кошмаров, близких объятий смерти и почти богохульных поступков, превративших мою карьеру в полный фраг, есть что-то, что следует передать следующему поколению мужчин и женщин, что-то того стоящее. И будь я проклята, если знаю, что именно.

Может эти парни из храма медиков действительно могут творить чудеса и вдохнуть жизнь в мертвеца.

Как любой другой комиссар, я повидала достаточно битв, скажу точно, что для меня было огромной честью провести столько лет, служа рядом с одним из величайших героев, что когда-либо благословляли Империум своей службой. Если бы можно было пережить все заново, я сделала бы все в точности так же, как в первый раз, и возможно, допустила бы те же самые ошибки. Ну, кроме того, что носила бы броню почаще.

Поразмыслив над словами Каина, твердо могу сказать, что они в точности отражали мое состояние в первое назначение на службе Императору. Обычно вам, как комиссару, не дозволяется показывать какие-либо признаки сомнения и неуверенности. Эту роскошь мы не можем себе позволить, и неуверенность может расшатать все, что мы обязаны защищать. Но когда я вступила на борт «Благоволения Императора», куда получила свое первое назначение в фронтовой гвардейский полк, я так нервничала, что почти готова была прыгнуть назад в шаттл и вернуться в штаб-квартиру. Конечно, на самом деле это не представлялось возможным. У меня не было никакого желания оказаться перед расстрельной командой или же провести остаток жизни, продираясь через поля битвы в составе штрафного легиона, так что я собрала всю имеющуюся силу воли и встретила свое новое назначение с известной всему Империуму стальной решимостью, присущей народу Крига.

Как комиссар, вы всегда можете рассчитывать на две вещи. Во-первых, вы будете бесить очень многих людей. Большинство из них будет работать рядом с вами, и вам останется только надеяться, что они не переосмыслят на свой лад ценность вашего продолжительного существования. Несмотря на то, что я знаю это, все еще не могу не чувствовать изумления, когда вижу свою смерть не в виде Губительных Сил или же мерзкого ксеноса, а в убийственном взгляде солдата. Второе же – несмотря ни на что, вам никогда не будут рады, разве что за редким исключением: если вы какой-нибудь чертов герой, собравший все возможные награды, прославившийся тем, что спас целую планету, при этом даже не вспотев. И не стоит упоминать, что я таким человеком не была. Свои первые годы в ранге полноправного комиссара я провела, сидя за столом и перебирая инфопланшеты о наших силах, и это была работа к которой я полностью подходила. Так было, пока какой-то проклятый идиот не решил, что во мне, дескать, есть какой-то чертов потенциал, и постановил, что в моих же интересах отправиться сюда и реализовать его под чутким руководством истинного героя.

После всех этих дюжин шрамов и аугметических протезов, что я заполучила в кампаниях, в которых принимала участие, после всего того кошмарного опыта, что там приобрела, я все еще не решила, действительно ли все это того стоило. Действительно ли моя служба рядом с Героем Империума имела значение, или же я была просто ненужным грузом, хватающимся за полы его шинели, и все закончилось бы так, как закончилось даже без моего участия?

Думаю, оставлю это на усмотрение Его Божественной Воли... и того, кто это читает.

Как принято в случае прибытия каждого нового комиссара, в ангарном отсеке огромного транспорта для перевозки пехотинцев меня встретили старшие офицеры нового полка. Тем временем разгрузка вещей и пассажиров проходила с такой спешкой, какой я не видела и при приближении мицетических спор, а потому вокруг нас сновали группы солдат и других офицеров. В первую же секунду встречи с ними, я порадовалась, что провела несколько часов, изучая планшет данных, иначе я могла бы принять начальника штаба за командующего полком. Первой мою руку пожала полковник Регина Кастин, которая выглядела ужасно молодо для должности полковника. Ее чистые синие глаза разглядывали меня, пока мы здоровались, называли имена и обменивались любезностями, которые казались мне получерствыми, но совершенно ожидаемыми. Я могла определенно понять, почему некоторые коллеги завидовали, что я буду с ней работать: в отличие от большинства командующих, на нее определенно приятно было посмотреть (если вам нравятся рыжие), и к тому же она лет на десять моложе и фунтов на тридцать легче большинства остальных.

– Приятно с вами познакомиться, комиссар Авель, – такими были первые слова Кастин, обращенные ко мне, после чего мы быстро отсалютовали друг другу и обменялись кратким рукопожатием.

– Это мне приятно познакомиться с вами, полковник, – кратко сказала я, задаваясь вопросом, было ли ей в действительности приятно. Если она и была неискренна, то отлично сумела это скрыть. Судя по тому, что я читала и слышала, 597-й Валхалльский полк был только создан, когда они обратились за комиссаром, и свободен был только один, имевший репутацию честного и справедливого в отношении солдат. Черт, да он был наверное единственным комиссаром, которого действительно любили те, кто с ним служил. Уважай меня солдаты хотя бы вполовину того, как уважали его, то у меня было бы на два-три шрама меньше. Нет, на четыре. И как следовало ожидать, прибытие второго комиссара грозило пошатнуть их уютный мирок, и заставляло солдат опасаться, что медовый месяц с службами комиссариата завершен. Мне еще следовало узнать, насколько хороши были их отношения, но я быстро поняла, что придется много поработать, если захочу стать эффективной частью этого подразделения. Иначе мне не часто приходилось бы смотреть вперед, потому что пришлось бы оглядываться за спину. В самом плохом случае я могла сделать то, что лучше всего получалось в последние годы - спрятаться в маленьком кабинете подальше от всех, откуда бы не выходила ни на шаг, дожидаясь подходящего случая запросить перевод обратно на прежнюю должность. В то время я славы не жаждала; мне просто хотелось выполнять свою работу и получать похвалы, если на то случится повод. Но у Императора странное чувство юмора.

Вторым человеком, что меня поприветствовал, стал заместитель Кастин, майор Рупут Броклау. Он сильно напоминал моего отца, по крайней мере, как я его помню, такие же суровые, стального цвета глаза. Его мужественный вид проистекал скорее всего из многих лет проведенных в боях, что значило, что он может преодолеть многовековое, глубоко въевшееся предубеждение против комиссариата, и понять, что не каждому полку везет иметь сразу двух равно ответственных комиссаров. Когда мы пожимали руки, я не могла не заметить, как его спокойное выражение лица вдруг сменилось легкой усмешкой в уголке рта. Мне понадобилась доля секунды, прежде чем осознать почему он так доволен, когда мои пальцы начали неметь.

Золотой Трон! У этого человека хватка, как у Астартес, и то, что моя маленькая ладонь полностью умещалась в его, ситуацию не исправляло. Несомненно, он наслаждался выражением моего лица, пока я отчаянно пыталась сохранить присутствие духа. Кастин должно быть знала о привычках майора, потому что едва заметно толкнула его, прежде чем Броклау, наконец, выпустил мою руку. Интересно, Каина он тоже так приветствовал, когда тот впервые прибыл?

– И с вами приятно познакомиться, - ответила я ему, пряча истерзанную руку за спиной, где начала разминать, чтобы снова обрести чувствительность и не потерять лица.

Пока несколько сервиторов относили вещи в каюту, меня представили нескольким другим офицерам полка, молодым на вид, но на самом деле закаленным ветеранам бесчисленных битв. Насколько я знала, 597-й был сформирован из остатков 296-го и 301-го полков, после того, как тираниды почти стерли их в порошок. Если что хорошего и вышло из той катастрофы, так только то, что большинство солдат ныне существующего полка прошли через такие испытания, каких солдаты других и близко не видели. Мы с офицерами обменялись короткими приветствиями, никто особенно не старался меня как следует узнать, скорее всего понимая, что для этого будет еще полно времени в те месяцы, пока мы будем добираться к месту назначения. В голосе каждого слышалось тщательно скрываемое нерасположение, но, по крайней мере, их профессионализм не давал им слишком явно это показывать, за что я была только благодарна.

Что заметила с самого начала, когда выяснила, что группа мужчин и женщин терпеливо дожидавшихся меня в ангаре – офицеры, с которыми я буду служить, - так это то, что среди них отсутствовала фигура в черном и красном, второй комиссар, которого я ожидала увидеть. Если честно, мне не особенно хотелось встречаться с легендарным Кайафасом Каином. Несмотря на истории о том, какой он дружелюбный и справедливый человек, всего-лишь хорошо выполняющий свою работу, я никак не могла заглушить тихий голосок сомнения в мозгу, твердящий, что истории эти приукрашены, и он уставится на меня и спросит, с чего бы это, во имя варпа, меня вообще всунули в фронтовой полк?

На самом деле, судя по удивленным лицам некоторых из офицеров, что меня приветствовали, они тоже ожидали чего-то другого. Я понимала, что именно их удивляет, и решила, что лучше разобраться с этим сразу, прежде чем это станет постоянной насмешкой.

– Ваши офицеры так смотрят на меня, будто у меня на голове сидит розовоперый каллокс, – просто сказала я, снова повернувшись к Кастин и Броклау. – Со мной что-то не так?

Взгляды, которыми обменялись офицеры, говорили, что они все думали об одном и том же, что я сочла позитивным признаком их сплоченности.

– В сообщении указывалось, что это ваше первое назначение в полевой полк, – наконец ответил Броклау, выглядя более решительным, чем я бы от него ожидала учитывая обстоятельства. Наверное, его долгое сотрудничество с комиссаром Каином приучило майора к большей непринужденности в общении с комиссариатом. – Нам сказали, что пришлют практически неопытного комиссара, и, если честно, мы ждали кого-то немного, хм...

Он на секунду умолк, и выглядел так, словно пытался найти как можно более вежливый способ сказать своей жене, что в этом платье ее задница похожа на темную сторону метеора. Я взяла на себя смелость закончить за него его мысль.

– Кхм, точно, комиссар.

– Правда? – встрял в разговор один из офицеров, очевидно рефлекторно, и тут же все, включая самого офицера, резко выдохнули. С гордостью скажу, что менее дисциплинированный комиссар тут же, не сходя с места, кого-нибудь за такое пристрелил, но я смогла сдержать пыл, несмотря на то, как мне хотелось размозжить ему голову за такое замечание.

– Это из-за волос, верно? – задала я риторический вопрос, без особой на то нужды обращая всеобщее внимание на мои аккуратно собранные на затылке под фуражкой волосы. Я не сомневалась, что они уже их заметили, но моя фраза усиливала драматический эффект, и вдобавок позволяла казаться более скромной в отношении причёски, чем я на самом деле. Ярким контрастом к моим молодым чертам лица были волосы имевшие седину, они были почти белыми, и этот странный цвет прибавлял мне с десяток лет. В лучшем случае я выглядела как жертва неудавшейся омолаживающей процедуры, не то чтобы я думала, что когда-либо смогу позволить себе настолько дорогое лечение. Когда Кастин кивнула в подтверждение, остальные последовали ее примеру, хоть и с неохотой. Они все еще не были уверены, что это не приведет меня в ярость, но были достаточно дальновидны, чтобы понять, что если будут держаться вместе, я не стану изливать свой гнев на большую группу людей. И к их огромному облегчению, я просто улыбнулась в ответ. – Мне часто это говорят.

Я врала, конечно: в то время мне редко такое говорили, хотя в следующие годы я использовала эту фразу куда чаще, чем хотелось бы. Теперь вы наверное удивитесь, почему я просто их не покрасила, избегая тем самым вопросов и удивления, но в то время мое существование в комиссариате описывалось словом «незаметная», и только когда сменился цвет волос, меня стали выделять. Хотя, что странно, никто не стал задавать вопросов, когда я соврала и заявила, что они всегда были таким. Как оказалось, никто не хотел признаваться, что даже не обращал на меня внимания, пока волосы не приняли этот необычный вид. Я была молода, а потому принимала импульсивные решения, и подумала, что так по крайней мере смогу получать больше внимания, пусть даже оно будет нездоровым.

Когда я спросила, почему нет комиссара Каина, меня заверили, что он послал мне «его самое искреннее почтение», но в настоящий момент он был недоступен, в связи с более срочными обстоятельствами. Тогда я подумала, что он занят встречей с высокопоставленными лицами, а не карточной игрой, хотя, чуть поближе познакомившись с ним позже, я поняла, что скорее правда была ближе к второму варианту.

После того, как с любезностями было покончено, я смогла изучить отряды и взводы, в рядах которых буду вскорости сражаться, если доживу. Я про себя поблагодарила Императора за то, что меня назначили в смешанный полк; уже и так было сложно, будучи женщиной, иметь дело с членами Комиссариата, представляете, каково бы мне пришлось, попытайся я вбить долг и дисциплину в неуправляемых гвардейцев, где средний солдат меня на фут выше и фунтов на сто тяжелее, а уж если добавить, что валхалльцы были сами по себе очень высокими людьми. Но могло быть и хуже, полагаю. Я и не представляю, что бы было, если бы меня назначили в полк гигантов из джунглей, более известных как катачанцы, но к счастью, этого мне узнавать и не понадобилось (на самом деле комиссары редко к ним назначались).

Тем, кому интересно, скажу, что во время первого похода, во мне было пять футов четыре дюйма и сто двадцать фунтов боевой ярости, это не считая высокой фуражки. Теперь я ниже и тяжелее, благодаря десятилетиям службы и многочисленным аугметическим протезам.

И снова скажу: уровень профессионализма в отношении ко мне, со стороны простых солдат, приятно поразил. Пусть меня и не приняли с распростертыми объятьями, но и не чурались, хотя, все же, подозреваю, некоторым наверняка приходило в голову влепить лазболт мне в спину и вернуться к счастливым денькам под крылышком у Каина. От вида столь многих женщин в униформе мне стало немного уютнее, а вот от вида стольких высоких мужчин к концу дня моя шея затекла. После того, как я была официально представлена рядовым, и мне дали пару минут на высказывание всяких банальностей о том, какая честь служить с ними, остаток дня оказался в моем полном расположении.

Устроиться в новом временном жилище было нетрудно; вся моя жизнь легко умещалась в одну сумку, и если честно, и не помню, чтобы когда-либо было что-нибудь просторнее пары квадратных метров. Комната, которую мне предоставили, была значительно лучше той, что была у меня раньше, и ни с кем не приходилось ее делить. Так как этот корабль был всего-лишь транспортом для перевозки солдат, я просто швырнула сумку в углубление в стене, налила бокал амасека и провозгласила себя заселившейся. Несколько часов и бутылку амасека спустя вдруг оказалось, что я брожу по коридорам «Благоволения», немного в подпитии, за что наверняка заслужила бы парочку выговоров от начальства, поймай они меня. Не то чтобы я боялась, что меня отловят или заметят опьянение – найти кригца, который не умеет пить, так же легко, как Эльдар без раздутого эго.

Но все равно, я старалась быть осторожной и все время держалась ближе к стенам и перилам. Мне было интересно посмотреть на другие полки на борту. В декларации написано, что транспорт нес войска из Валхаллы, Кастафора и Талларна. Меня разочаровывал факт, что не было солдат из Крига, но надеяться на это было бы ребячеством. Части собирали в спешке, и подразделений Крига поблизости не оказалось. Наш транспорт являлся частью небольшой флотилии, которую срочно собрали, чтобы отправить на призыв о помощи из близлежащей системы, по крайней мере, так я поняла. Нас пока ещё не звали на официальный брифинг, но сказали, что для задания взяли подразделения только недавно вышедшие из боя, это значило, что кому-то срочно понадобились пехотинцы, а никого другого поблизости не оказалось. Такое положение высоко стоит в списке самых нежеланных военных ситуаций, как раз за прогулкой по минному полю и жонглированием ручными гранатами.

Прогулка, как обычно, проходила без происшествий. У меня давно уже выработалась странная привычка долго ходить по случайным коридорам, с тех пор, как была маленькой. Так как выходить на поверхность на Криге вряд ли желательно, мне оставались коридоры. В те часы, которые официально считались «ночными», свет в тоннелях приглушался, то ли чтобы создать иллюзию ночи, то ли чтобы просто сэкономить энергию пока девяносто процентов населения спит. Глухое эхо шагов, повторяющийся «тук-тук» из под подошв ботинок вызывало во мне ощущение знакомости и уюта. Да, это был не рокрит, но звук получался таким же глубоким и пустым, по которому я скучала с тех пор, как покинула дом.

Несколько раз я проходила мимо укромных уголков корабля, в которых заметила, что смешанный статус 597-го Валхалльского приветствуется не только мной, но и другими гвардейцами. Я постаралась не нарушать ничьего уединения. Император знает, солдату и так трудно получить хоть какую-то... близость, учитывая их адскую работу. Черт, есть большая вероятность того, что этих парочек не будет в живых к окончанию кампании, так зачем разрушать их последние шансы приятно провести время. Наверное, я даже им немного завидовала. Я никогда особенно не сходила с ума по физической близости, но даже у самого стойкого слуги Его Величества иногда бывают потребности.

На полпути меня вдруг догнала вторая половина распитой бутылки амасека, и я начала сомневаться, закончится ли в итоге моя прогулка в постели, или всё-таки стоит найти тихий уголок и прикорнуть там, пока коридоры не перестанут вертеться. Тут я, должно быть, потеряла внимание, потому что следующее, что помню – как упала головой вперед. Не знаю, как я умудрилась свалиться, но не удивилась бы, окажись, что какой-нибудь гвардеец натянул шнурок через коридор, чтобы развеять скуку (и несколько мгновений спустя этот факт подтвердился). Не сомневаюсь, хулиган видел мой полет. В любом случае, я не упала лицом вниз на палубу, потому что на пол пути меня поймала пара крепких рук. Инстинктивно, конечно, я ухватилась за этого человека и, крепко держась, медленно вскарабкалась по нему и встала на ноги. Падение заставило засомневаться, действительно ли я еще могу стоять.

– Вы в порядке, мэм? – немного тревожно спросил человек.

– Просто немного удивилась, – ответила я, пытаясь собраться. Подняв глаза, я обнаружила, что смотрю прямо в грудь человека в комиссарской шинели. Мне пришлось сильно согнуть шею, чтобы заглянуть ему в лицо. Не сомневаюсь, у меня в глазах была написана ошарашенность, когда поняла, что свалилась прямо в руки единственного человека на корабле, которого как раз-таки хотела избегать.

– Вы должно быть комиссар Авель, если я не ошибаюсь, – сказал Каин, поднимая с пола мою фуражку и протягивая мне.

– Как вы догадались, сэр?

– А, да, сэр... Мне это часто говорят, – ответила я, водружая фуражку на положенное ей место. Первое, что меня поразило в Каине, так это то, что какой же он, к фрагу, высокий! Наверное, привык возвышаться над другими людьми, но в нашем случае разница в росте была просто огромной, и я внезапно почувствовала себя очень, очень маленькой. – Я думала назначить встречу, чтобы мы могли обсудить, как лучше разделить обязанности.

Это была совершеннейшая ложь вообще-то, потому что я была бы только рада не попадаться ему на глаза еще несколько месяцев. Я с ужасом ждала нашей первой встречи, но понимала, что если хочу, чтобы у меня действительно сложилась настоящая карьера, в конце концов придется встретиться с живой легендой. Перебирать инфопланшеты было довольно скучно и неинтересно, но к сожалению, там было комфортно. И когда я нервничала, мне очень часто хотелось вернуться за старый стол.

– Не нужно торопиться, мисс Авель, у нас полно времени, чтобы со всем разобраться, – заверил Каин, моментально успокаивая нахлынувший было страх, что он рассердится за то, что я не нашла его сразу же, хотя тогда мне не приходило в голову, что он и сам не особо пытался со мной повидаться. – Должен признаться, я удивлен, что в 597-й назначили еще одного комиссара.

– Комиссар-генерал Хиггинс подумал, что это будет «шикарная идейка», «разбудить моего внутреннего героя» под вашим вдохновляющим руководством, – объяснила я, по какой-то странной причине старательно копируя дурацкий акцент комиссара-генерала, когда цитировала его слова, обращенные ко мне.

Истории о чувстве юмора Каина оказались правдой, потому что он улыбнулся этому маленькому представлению.

– Насколько я помню, Хиггинса трудно впечатлить, так что должно быть вы сделали что-то потрясающее, чтобы привлечь его внимание. – То дело, из-за которого я в результате и оказалась в 597-м, от многих удостоилось похвалы, но мысль что и сам легендарный Каин может найти его достойным, меня немного взволновала... или же это был амасек, решивший нанести еще один удар?

– Да, сэр. Может когда у меня в голове немного прояснится, и я верну себе свои варповы ноги, я поделюсь с вами рассказом за стаканчиком амасека.

– Я приготовлю лучшую бутылку, – рассмеялся он и радушно хлопнул меня по плечу. Я содрогнулась, коридор резко дернулся, и меня вырвало прямо ему на ботинки.

Или Каин был человеком безграничного терпения, или же мысль обо мне, жалко сидящей за столом и счищающей рвоту с его ботинок, словно курсант, наказанный учителем, заставила его испытать жалость, потому что как бы я не пыталась взять на себя вину за случившееся, он ничего не сделал. Настоял на том, что я не первый комиссар, сделавший спьяну какую-нибудь глупость, как, например, забрести в вражеский лагерь, и что мне просто следует об этом забыть. Думаю, он зачем-то хотел меня успокоить; может быть счел, что последний груз, что ему был нужен – висящий на шее саморазрушающийся комиссар, впавший в отчаяние от своей непригодности. Или же знал, что бессмысленно будет сбрасывать бумажную работу на комиссара, который сообразить ничего не может, не то что заниматься делами. В любом случае, каковы бы не были  его намерения, он все-таки смог уберечь остатки моей веры в себя от окончательного уничтожения.

В противоположность распространенному убеждению о комиссарах, мы такие же люди, как и все остальные, и тоже можем совершать ошибки, как любой простой солдат, медик или клерк, перебирающий инфопланшеты. Подбадривание Каина, вернее, следует сказать, постоянно повторяемые подбадривания Каина, в конце концов вернули меня в рабочее состояние, и я смогла сосредоточиться на навалившихся важных делах, которые в тот момент заключались в том, чтобы добраться до постели и отрубиться, и дело это оказалось нетяжелым.

Следующие несколько недель я тщательно старалась держаться как можно дальше от Каина, не потому что боялась, а потому что мне следовало убедиться, что я полностью пришла в себя, прежде чем снова вторгнусь в его хрупкий мирок. Я занималась любой бумажной работой, которую Каин находил любезным отправить мне (то ли чтобы укрепить мое хрупкое эго, то ли чтоб разгрузить свое время, догадывайтесь сами). В противоположность тому, как я наверное вам себя тут нарисовала, я вовсе не была глупо лепечущей идиоткой, недостаточно уверенной, чтобы глаза от пола отрывать. Будучи кадетом в схоле, я была просто воплощенной уверенностью в себе. Легко было в себя верить, когда жизнь не висит на грани, и когда рядом целая команда вооруженных кадетов, готовых прикрыть тебе спину. И я была уверена в себе в эти годы, когда приходилось тяжело учиться и отбиваться от кадетов с играющими гормонами своей Палкой Целомудрия (также известной, как шоковая дубинка).

К тому времени, как мы снова встретились с Каином, я начала чувствовать, что старая, уверенная в себе я начала возвращаться. Это было много недель спустя, когда я уже поближе познакомилась с солдатами полка и начала потихоньку чувствовать себя частью подразделения, и хоть и той его частью, за которой с подозрением наблюдали, я по крайней мере не получала холодного приема (нет, я и не думала тут шутить над Валхаллой). Я была уверена, что мои сомнения снова подымутся, когда мы прибудем к цели назначения - захолустной планеты под названием Адумбрия, которой не повезло огрести от безумия поклоняющихся Хаосу еретиков. Я-то надеялась, что моя первая кампания будет связана не с чем-то настолько жутким, но если об этом как следует подумать... Да все было бы жутким, от зеленого океана орков до пугающей до тяжести в штанах техномагии Тау или Эльдаров (и, согласно Каину, нескольких других вариантов, о которых я тогда не догадывалась, за что должна была благодарить Императора каждый день). Адумбрия должна была стать той еще задачкой, и не только потому, что Лорду-Генералу ставилось целью защитить целую планету силами всего пяти полков и всех СПО, что они смогут собрать нам на помощь (и будут они больше обузой, чем подмогой). Вторжение с орбиты означало, что у нас было полно земли, которую следует защищать, и при этом мало солдат, чтобы это сделать. Тот факт, что большая часть населения Адумбрии селилась на узкой полосе, сохраняющей приятную для жизни температуру, означал, что за пределом полярного круга было не много пунктов, которые следовало защищать. Нашим силам придется работать в режиме реагирования, к чему любой разумный офицер относится так же отрицательно, как к предложению второму парню на дуэли сделать первый выстрел.

– Она избила другого солдата! – настаивала я при виде удивительно безразличной реакции Каина на мой отчет о случившейся в комнате отдыха драке, в которой поучаствовала капрал Маго из нашего полка. – Она до полусмерти его избила.

Я сидела в маленькой комнатке, что служила кабинетом, напротив великого комиссара, который, похоже, больше интересовался чашкой танны, чем нашей дискуссией. Добраться до комиссара само по себе оказалось делом не из легких, так как казалось, он стратегически разработал планы, ограждающие его от желающих аудиенции. Когда я впервые пришла, ординарец комиссара, странный человек по имени Юрген, от которого несло, как из подмышки орка, сказал, что Каин занят. Несмотря на то, что мне было сказано прийти в другое время, я настаивала на том, что подожду, пока Каин освободится, прямо в прихожей. Вони было достаточно, чтобы прогнать любого, но к счастью, у меня с собой был противогаз (все уроженцы Крига всегда носят их при себе, где бы ни находились), так что я была готова к ожиданию. Только когда Каин вызвал помощника со свежим чаем, я обнаружила, что этот человек вообще ничем не был занят! Я понимала, что он не конкретно меня избегал, но все равно чувствовала себя оскорбленной.

– И довольно эффектно, если отчеты говорят правду, – ответил Каин, беззаботно попивая танну. Я пришла к нему на самом деле чтобы разузнать мнение старшего, прежде чем самой назначить наказание, потому что была первым комиссаром, прибывшим на место события. Но вместо этого Каин воспользовался своим старшинством и отобрал у меня дело. – В любом случае, я придерживаюсь своего первоначального решения.

– Выговор и возвращение к службе? – риторически спросила я, чуть не пролив несколько капель из собственной чашки, которую Каин так любезно предложил, несмотря на то, как я себя в прошлый раз скомпрометировала. Мое первое впечатление от напитка было так себе, и Каин сказал, что это ожидаемо, но я держала чашку и продолжала из нее время от времени отпивать, чтобы быть вежливой. – Сэр, но вы просто напросто позволяете ей выйти сухой из воды. Как это отразится на дисциплине? Да это же практически нарушение вашего служебного долга.

Я тут же пожалела, что позволила этим словам сорваться с языка. Когда имеешь дело с другими комиссарами, есть линии, которые пересекать нельзя, а я сейчас через такую просто-напросто перепрыгнула.

– Надеюсь, это не было обвинением, комиссар Авель? – медленно ответил он, и осторожно положил руку на рукоятку лазпистолета. – Потому что подобными заявлениями не следует разбрасываться, особенно когда речь идет о старшем комиссаре. – Он бросил на меня то, что я позже буду знать как «второй по устрашительности особый комиссарский взгляд». Сработало что надо, скажу я вам, и я тут же начала лепетать извинения так быстро, будто сам Хорус гнался за мной.

– Простите, комиссар, я не это имела в виду. Просто... Я не понимаю ход ваших мыслей, сэр.

Он снова мне улыбнулся, как будто давая понять, что никогда и не думал угрожать, как секунду назад. Это странным образом напомнило мне о кадетских годах, и мне показалось, что Каин превращает все это в какой-то урок.

– Ариэль, быть комиссаром – это не только носить забавную шапку, красный кушак и проделывать дырки в недисциплинированных гвардейцах. Наша работа состоит в том, чтобы следить как за результативностью подразделения к которому мы причислены, так и за боевым духом. Наказывая солдат за каждое легкое нарушение, вы не позволите боевому духу оставаться на высоте. Они будут вас уважать... Но и в то же время они будут бояться, и когда солдат начинает вас больше бояться, чем уважать... Ну, в таких случаях появляются черные кресты. Уверен, вы и сами слишком хорошо об этом знаете.

И вот тогда словно включился свет, и я все поняла. Он наверняка изучал мое дело, и нашел замечание об отце, чья великолепная карьера прервалась, когда один гвардеец дружески постучал его по спине лазганом. Долгое время я злилась на обычного солдата за его смерть, пока наконец не выросла и не поняла, что это была не только его вина. Мой отец был невероятным гадом! Комбинация абсолютной преданности букве закона и взрывного темперамента приговорила его к быстрой, тяжелой и заслуженной смерти. Я поклялась не совершать таких ошибок, когда присоединилась к комиссариату, но за последние годы как-то смогла прийти к убеждению, что подобная тактика имеет смысл.

Я сказала Каину, что он смог бы стать великолепным наставником, когда устанет от должности фронтового комиссара, и он почему-то рассмеялся, будто решил, что это какая-то интересная шутка.

– Сама я не планирую такой отставки, но эта работа – довольно трудная задачка. Не очень легко насаждать в солдатах дисциплину, когда большинство из них смотрит на тебя и не знают, то ли пожалеть, то ли защитить, то ли возбудиться.

– Это поэтому вы носите с собой маску? – спросил Каин, имея в виду противогаз, что свисал у меня с шеи. И правда, я надела его, когда спорила с капралом Маго. Когда нет преимущества высокого роста, приходится использовать все, что угодно, чтобы как-то побольше себя расчеловечить, например с помощью черной резиновой маски с зеркальными линзами вместо глаз, отлично выходит.

– Есть такая поговорка, про то, что вы можете вытащить девушку с Крига... – ответила я, нервно подергивая маску. – Как вы это делаете, сэр? У вас как будто это так легко получается.

– Жульничество, обман, мошенничество, измышления, манипуляция, бегство с поля в полном ужасе, а потом вранье и сказки.

Я громко расхохоталась на его ответ, потому что представила себе Героя Каина, бегущего прочь от орды ксеносов, размахивающего руками и визжащего, и эта мысль приятным утренним ветерком развеяла все мои опасения. Пришлось поставить чашку на стол, потому что я могла пролить ее содержимое.

– Ариэль... Я просмотрел ваши старые записи, вы были прекрасным кадетом и подающим надежды комиссаром, но почему-то пропали в болоте бюрократии. Если вам действительно нужна помощь, то придется довериться моим советам, какими бы абсурдными они не казались.

– Хорошо, – сказал он и протянул мне несколько планшетов данных. – И мой первый совет – заполните эти формы.

И снова я спросила себя, действительно ли он предлагает мне помощь, чтобы показать мне, как добиться успеха, или же просто хочет свалить на меня всю работу. Да, у него был ординарец, чтобы многое делать за него, но то, что действительно требовало внимания комиссара, теперь легко можно было перекинуть мне. Но эта была недорогая цена, если он выполнит свои условия сделки, так что несмотря на несерьезность его тона, я забрала планшеты и пообещала, что разберусь с ними к концу дня.

Когда я уловила приближение мерзкого запаха Юргена, мне почти захотелось снова нацепить противогаз, но я твердо оставила его на месте. У меня было ощущение, что теперь придется часто вертеться вокруг Юргена, так что лучше привыкнуть, чтобы не тошнило на поле боя. Этот вонючий ординарец сказал что-то о комиссаре Бежье, и судя по едва слышному вздоху Каина, этот парень был ему так же приятен, как орочий помет.

– Старый друг? – спросила я.

– Недостаточно старый.

– Кажется, один из моих наставников рассказывал что-то об одном маленьком мерзком ханже по имени Бежье. Вам знаком комиссар по фамилии Хашмин?

– Хашмин… Да, я его помню. Он теперь наставник? Я думал, этого вечно пьяного бабника уже расстреляли за трусость. Он все еще носит тот свой непристойно огромный лазпистолет?

Я понимающе улыбнулась, достала свой лазпистолет из кобуры и с громким стуком, заставившим вздрогнуть чашку танны Каина, уронила на стол. Выражение удивления пробилось из под обычной маски спокойствия комиссара, когда он пялился на оружие с таким видом, будто его подбросил сам Император.

– Святой Император, да у Астартес пушки поменьше.

Конечно, он преувеличивал. Этот лазпистолет был размером с хороший хеллпистолет, но содержал больше зарядов, спасибо установленным дополнительно капсулам. Дополнительные охлаждающие ячейки и удлиненное дуло прибавляли ему массы, но я уже привыкла к этой глыбе и могла управляться с ним как лихой стрелок, каким я, кстати, и была. Я объяснила Каину, что мой преподаватель с такой радостью избавился от своего великолепного лазпистолета не только потому, что я была одним из его самых любимых учеников (по причинам, которые мне не очень нравились, но я не собиралась отвергать все те плюсы, что давало это положение), но и потому, что стреляла лучше всех в схоле (по крайней мере в то время). В нем хватало энергии, чтобы проделать дыру в Астартес, по крайней мере, теоретически. Я еще несколько лет не имела возможности её проверить.

– Чертовски огромную штучку вы тут таскаете, – заметил Каин, осторожно подняв оружие и внимательно разглядывая каждую деталь. Может быть это была не самая элегантная вещь на свете, из-за дополнительных конденсаторов и армированных пластин по корпусу, он казался грубым изделием орков, но недостаток красоты компенсировался силой и мощью.

– Несет на себе весь Его Божественный Гнев, сэр.

– А так же дополнительные конденсаторы, как я вижу. Кажется несколько громоздким, если позволено это сказать. Что вы будете делать, если враг подберется ближе?

– Эхм, пну его по яйцам, сэр? С другими кадетами хорошо срабатывало.

Он коротко хохотнул, прежде чем протянуть мне лазган.

– Не думаю, что с орком такое сойдет.

– Ну, у меня есть еще один пистолет, – объяснила я, достав его из кобуры на левом бедре и положив его на стол. В отличие от огромного лазпистолета, стандартный был намного меньше и куда привычнее на вид. Если бой совсем уж плохо обернется, я спокойно смогу использовать одновременно оба. У меня был и цепной меч, где-то в багаже, но даже Каин рассмеется мысли о том, как старая добрая я пытаюсь махать им дольше пары минут. Если мне нужен был настоящий шанс набрать достаточно выносливости, чтобы с ним управляться, мне следовало бы побольше тренироваться. К счастью, впереди было достаточно долгих перелетов через варп, чтобы убить время.

И хотя я едва выпила и половину чашки танны, решила, что пришло время и честь знать, и вернуться в свою каюту, чтобы начать работать над планшетами, которые Каин мне столь бесцеремонно всучил. Но прежде чем я успела откланяться, снова из приемной вынырнул Юрген, и за ним шла молодая женщина в гвардейской форме. Я увидела шрам от ожога на ее щеке и прежде чем с его помощью вспомнила имя, Юрген представил ее как капрала Пенлан.

– Простите, что прерываю, комиссары, но меня к вам послала полковник Кастин, – объяснила Пенлан, после того, как нам обоим отсалютовала. Но прежде чем смогла передать послание, ее взгляд упал на мой лазпистолет, все еще лежащий на столе. Она издала восхищенный свист, пробормотала что-то похожее на «круто» и подняла его. Передо мной ярким воспоминанием промелькнуло то чувство восторга и благоговения, когда я впервые увидела лазпистолет своего отца на его рабочем столе. Я даже вспомнила его слова в тот момент, когда схватила его: «Не трогай, а то отстрелишь себе глаз этой штукой».

Жаль, что Пенлан этого никто не говорил, особенно учитывая, что мой «стандартный лазпистолет» был уже не таким уж стандартным после того, как я специально облегчила спусковой крючок. Раздался треск ионизированного воздуха, и последним, что видел мой левый глаз, была ярко-красная вспышка лазболта, срикошетившего от стены и повалившего меня. Следующие несколько минут прошли как-то смутно, хотя я помню, как вопила страшные ругательства, а кто-то рядом со мной в панике звал медиков.

На этом мое участие в адумбрианской компании бесцеремонно оборвалось. И так я получила первый из множества шрамов, что обрела на службе под началом Героя Империума.

Глава 1

Mike Stormm

Amidas

DinaraCap

Служить в тени великого комиссара, Героя Империума, величайшего воина со времен Махария. Каково это?

Warhammer 40.000

Кайафас Каин

Регина Кастин

Рупут Броклау

Феррик Юрген

Комиссар, гвардейцы, Кайафас Каин, Юрген, 597-й Валхалльский полк

Каин и Авель: Служба в его тени

ru-kain-i-avel-slujba-v-ego-teni-mike-stormm-beta-amidas-perevodchik-dinaracap

Если только вы не Астартес, то привыкнуть быть подстреленным никогда не получится, как и забыть об этом. Прикосновения смерти словно снежинки – они могут растаять и превратиться в обычную лужу спустя какое-то время, но в то же время каждая из них уникальна. Я уверена, что Каин помнит каждый раз, когда Император щадил его жизнь, решая продлить ее еще ненамного, и не считая пары аугметических пальцев, из этих ситуаций он выбрался более-менее нетронутым. А вот мне не так повезло. Конечно, могло быть намного хуже; этот лазболт мог пробить глазницу и сжечь мозг, раз и навсегда завершив карьеру. Но милостью Императора, я отшатнулась достаточно для того, чтобы лазболт едва коснулся меня и достаточно, чтобы зажарить глазное яблоко до состояния изюмины и опалить кожу вокруг.

Светлая сторона - мне больше не приходилось выщипывать эту бровь.

А вот что плохо, то, что в те пять минут казалось, будто кто-то заменил мой глаз горящим углем. Я наорала столько богохульств, что у любого священника случился бы удар. И если бы еще хоть чуть-чуть внятно соображала, то в этот момент собирала бы расстрельную команду для Пенлан. Каин быстро увел капрала подальше, прежде чем я успела нащупать лазган. Только большое количество обезболивающих и успокоительных остановило поток ругательств и угроз возмездия, и мое вызванное болью безумие унялось. Когда опьянение лекарствами прошло, я оказалась в медицинском отсеке, прикрепленная к машинам, которые издавали тихие писки каждые сорок семь секунд (да, я считала. Вы не представляете, чем может заняться ваш мозг, когда вы привязаны к постели). Чрезмерно жизнерадостный врач объяснил, как велики мои повреждения, не то чтобы я могла узнать больше, чем и так уже знала. Я получила лазболт в глаз – в таком случае вы или погибаете (или остаетесь с серьезно поврежденном мозгом), или теряете глаз и получаете забавный шрам, который можно демонстрировать на вечеринках. Ну и так как я это пишу, понятно, что я не умерла, и так как я достаточно хорошо соображала, чтобы заметить как минимум три несоблюдения устава в обмундировании доктора, то значит мозг нормально функционировал.

Левая сторона лица все еще ощущалась какой-то онемелой после срочной операции по удалению того, что осталось от глаза, свисающего с зрительного нерва, словно наживка для рыбы. Так как это лазболт, само собой, все было прижжено на месте же, и кровотечения не было, но доктор все равно еще неделю приходил каждый день в обед, чтобы вычистить мертвые ткани и гной из глазницы. Не буду загружать вас неприятными деталями, но просто представьте это: вообразите, что у вас после долгого сна скопилась эта грязь в уголке глаза, и вам надо ее стереть. А теперь представьте, что отчистить надо весь глаз, и вам придется делать это каждое утро. К счастью, к концу недели доктор решил, что уже достаточно безопасно для того, чтобы поставить временный протез, чтобы «прикрывать дыру», пока я буду ждать аугметический заменитель. Он просто напросто воткнул мне туда отполированный медный шар и на этом закончил. Хорошо то, что после этого глаз уже не так чесался.

Когда я очнулась в первый раз, была удивлена увидеть Каина сидящим у кровати и разглядывающим инфопланшет. Как оказалось, он сопровождал меня всю дорогу от кабинета до медицинского отсека, что доктора приняли за знак его глубокой тревоги за коллегу-комиссара, но я подозревала, что он просто воспользовался моментом, чтоб сбежать от этого парня Бежье. Мне на самом деле было плевать на его причины, я просто была благодарна за компанию.

– Комиссар Каин, где Пенлан? – тут же спросила я, поворачивая голову туда, где он сидел, слева от меня.

– В безопасности, – ответил он, не отводя глаз от инфопланшета. – Следующие несколько недель она будет чистить отхожие места, так что вы ее не найдете.

– Сэр, она почти разнесла мне мозг, и вы наказали ее чисткой туалетов?

– Если ваш мозг в порядке, то почему вы уже забыли то, что мы обсуждали прямо перед этим несчастным случаем? – я сообразила, что он сыграл этой картой, чтобы я не стала с ним спорить. Я была разочарована и зла; часть меня хотела показать Каину, а еще больше себе, что я могу, а теперь пропущу большую часть, если не целиком, кампанию на Адумбрии. Даже если бы я смогла уговорить медиков выпустить меня из госпиталя пораньше, то все равно не смогла бы метко стрелять с одним глазом. Мне пришлось бы сидеть в штабе, пока я не получила бы биотический глаз. – Вы будете в порядке... Неудачи Пенлан обычно все равно в итоге оборачиваются в наилучшую сторону.

Вы не можете винить меня за то, что я тогда не разделила каиновского оптимизма. В голове крутилось, кроме мыслей о том, что я сделаю с Пенлан, когда доберусь до нее, размышление, чтобы перевестись назад в штаб. Думайте обо мне что хотите, но тогда я определенно не была такой крепкой, как в конце карьеры. Мне было не особенно завлекательно снова проходить через подобный уровень боли и агонии, если вы меня спросите. И пусть возня с инфопланшетами – не самая героическая служба во славу Его Божественного Величества, но по крайней мере, там был шанс завершить карьеру позитивно.

Так как ничего больше, сидя у моей постели, достичь он уже не мог, Каин протянул мне планшет. Я увидела, что это тот самый, который он отдавал мне раньше, и который обещала обработать. Ну, теперь вы, скорее всего, подумаете, что это было несколько жестоко со стороны Каина, нагружать меня работой, пока я торчала в медицинском отсеке, но на самом деле это лишь демонстрирует, насколько Каин был проницателен, когда дело касалось идиосинкразий тех, кто работал под его началом. Так как амасека у меня не было, инфопланшеты были самым простым способом отвлечь мой разум от насущных проблем. Продираясь через многие страницы почти не поддающегося расшифровке жаргона Администратума, я странным образом успокаивалась. Это как собирать сложный паззл, только в результате единственная твоя добыча – осознание того факта, что Администратум переполнен тупыми, самовлюбленными хвастунами, неспособными оторваться от бумаг. И они удивляются, почему все всегда так запутано, когда дело касается документов? В половине случаев мне приходилось делать выжимки из выжимок из отчетов, и спасало меня только то, что по крайней мере люди из Администратума редко отличались воображением, когда дело касалось готика.

И пока я пробиралась сквозь густые дебри низкого готика, что переполняли дисциплинарные взыскания и уточнённые протоколы, разум возвращался назад, в штаб-квартиру. Интересно, починил ли кто-нибудь рекаф-машину окончательно? Клянусь Золотым Троном, просто то, что он находился в нашем штабе посреди этой абсолютной идиотии, несказанно злило дух машины.

И конечно, если бы не эта рекаф-машина, я ни за что не попала бы в ситуацию, в которой находилась: рылась в инфопланшете, пока сервитор каждый час подливал мне нового чая танны. Наверное, мне надо конкретизировать.

Прежде чем меня назначили в 597-й Валхалльский, я работала в штаб-квартире Комиссариата Сегментума, целыми днями возясь с планшетами. В то время я работала под «управлением» комиссара-генерала Хэга, огромных размеров человека, у которого подбородков было больше, чем мозгов, чье яркое сияние отражалось в его начищенных сапогах (и уж кому, как не мне о них знать, потому что мне приходилось их чистить каждый раз, когда он на меня сердился), и к мундиру которого было прицеплено больше металла, чем я сейчас ношу в своем теле. Еще у него была отвратительная привычка разговаривать, одновременно поедая булочку или бутерброд с мясом грокса, словно его разборчивая речь нуждалась в срочной заправке, только для того, чтобы он мог продолжать рычать, как оркский багги, разбрасывая крошки вокруг себя. Это был человек, чьи славные дни были так же далеко в прошлом, как Золотая Эра Империума.

И прежде чем вы спросите, я столь беспечно оскорбляю его лишь потому, что этот человек давно мертв, и вряд ли кем-то оплакиваем, а меньше всего – расстрельной командой.

В любом случае, в то время у него была полнейшая власть в моем отделе Комиссариата. Хэг проводил все меньше времени, посвящая своим прямым обязанностям, а все больше – вспоминая о своих славных деньках на поле брани, где солдаты стойко шли вслед за ним. Подозреваю, если в свои славные деньки он был хоть вполовину того же размера, что в эти, то те солдаты шли за ним, исключительно желая за чем-то спрятаться.

– Когда в восемьдесят третьем я служил в 420-м Кадианском... Это была битва при Хребте Типваль, где эти трусливые еретики заняли позицию вдоль гряды, – бухтел Хэг в один особенно ничем не примечательный день, разбрасывая хлебные крошки по моим инфопланшетам, причем несколько упало в мою чашку рекафа. – И вот полковник начал настаивать, чтобы мы связались с артиллерией и велели им открыть огонь по вражеским позициям, дабы выбить их на открытое пространство. Но я напомнил офицерам, что генерал хочет, чтобы заняли хребет, и именем Императора, я не позволю кучке болтеров и снарядов отобрать у нас нашу заслуженную славу. И если бы они не велели своим солдатам пристегнуть штыки и поднять свои ленивые задницы, я бы расстрелял их всех за трусость! И, говорю вам, я повел этих парней прямо вверх в горы, и мы показали еретикам, что почем!

И если я правильно припоминаю уроки истории из схолы, положили половину 420-го Кадианского. Главная ирония в том, что они все равно дали ему за это медаль. И так получилось, что именно эта медаль лежит сейчас на моем камине, как напоминание о силе человеческой глупости.

– Уверена, еретики удивились, когда вас увидели, – с сарказмом ответила я, хотя Хэг совершенно не заметил моего тона, как не замечал и всего остального. Так как таких, как я, в комиссариате мало, Хэг тщательно старался удерживать меня в своем отделе, что только усиливало желание покинуть кабинетную работу. Конечно потом, в первые несколько месяцев работы с валхалльцами, выслушивание старых военных историй начало казаться мне куда более приятной альтернативой. Тогда же, поулыбавшись и покивав с выработанным за годы работы с ним фальшивым вниманием, я воспользовалась случаем, и сбежала, чтобы налить свежего рекафа, что технически было правдой (хотя я его так и не пила), так что старому комиссару-генералу пришлось искать другую жертву.

И тут дело доходит до нашей богомерзкой маленькой рекаф-машины, которую большинство в нашем штабе звали «Крошкой Хорусом», за ежедневное предательство наших интересов в нужде напитка, позволяющего пережить день. По словам Аддерса, чья расслабленность отлично помогала мне сохранить здравость рассудка, Крошка Хорус мучил наш штаб столько, сколько любой себя помнит, и наверное даже дольше. И да, каждой частью своей он излучал злобу, и каждая часть его была при этом невозможно коварной, словно он всегда знал, как портить наши дни как можно сильнее, но при этом не настолько, чтобы пришлось вызывать шестеренок, дабы они его переосвятили (и даже если мы их вызывали, они всегда говорили, что с ним все в полном порядке). Я бормотала какие-то простые литании сотрудничества, когда вверила свою кружку Крошке Хорусу, в надежде что получу горячий рекаф, ну или хотя бы просто рекаф... черт, да просто получить назад целую кружку иногда было чудом.

– Ну давай... Работай, и мне не придется отдавать твою задницу под суд, – злобно бормотала я, тщетно стуча по кнопкам.

– Кажешься раздраженнее, чем обычно, – заметил Аддерс, появляясь у моего локтя с собственной почти пустой кружкой, за своей дуэлью с Крошкой Хорусом. Аддерс был тогда моим самым близким другом, его беззаботное, но при этом рыцарское поведение было маленьким островком комфорта в этом море тупости и раздражения. И что важнее, он не старался влезть ко мне в штаны, чего не о многих моих коллегах-комиссарах скажешь (хотя в случае Аддерса, я не была бы так уж против). – Хэг еще скучнее обычного?

– Кроме всего остального, – со вздохом ответила я, переходя к следующей стадии переговоров с Крошкой Хорусом, включающей в себя пинки по нему. – Верховное командование недовольно моим отчетом о Перспективном Статусе Техножречества... Оказывается, я забыла приложить сопроводительное письмо.

– Разве ты не получала памятку об этом на прошлой неделе?

– Неееееет... – поправила я его. – Я перепроверяла эти отчеты о судебных процессах. Все три фраговые тысячи отчетов, помнишь?

– А, точно, – сказал Аддерс, задумчиво попивая рекаф, – как там это, кстати?

– Движется так быстро, как угодно Императору, – ответила я, и означало это «медленнее, чем я хочу признаться». После еще нескольких ругательств и пинков, Крошка Хорус наконец-то выплюнул мне в кружку рекафа, хотя первый же глоток показал, что напиток этот холодный, как обычно. Кроме того, Хорус умудрился пролить каплю на рубашку, вовсе не к моей великой радости. – Комитет хочет, чтобы я закончила анализ к следующей неделе, Верховное командование не собирается читать мой отчет, пока я не присобачу к нему сопроводительное письмо, а Хэг все продолжает донимать меня вопросами об этой проклятой конференции на Кашите Десять, на которую он хочет, чтобы я его сопровождала...

– Мне бы не захотелось оставаться в одной гостинице с этим стариком.

– Да ну на фраг? С чего бы вдруг? – мне пришлось крепко потрудиться, чтоб не слишком громко заорать, меньше всего мне было нужно, чтобы кто-то меня услышал. Холодный рекаф не слишком утихомирил нервы, хотя смотреть, как Аддерс начинает ритуал общения с Крошкой Хорусом, было забавно. Он не очень хорошо знал высокий готик, чтобы правильно проговорить литании, так что его попытки повторить то, что использовала я, были столь удручающи, что почти все жрецы Экклезиархии неодобрительно повесили бы головы. В конце концов даже Крошка Хорус преисполнился к нему жалостью, и выплюнул малую толику рекафа, как и моего, холодного как лед. По крайней мере один из шестеренок был к нам достаточно милостив и соизволил починить плиту, так что большинство удовлетворялось тем, чем нас снабжал Крошка Хорус.

– Взгляни на светлую сторону...

– И на какую же? Сексуальное домогательство даст мне повод пристрелить ублюдка?

– Ну, вообще-то, как бы мятежно это не прозвучало, я имел в виду мое затруднение, – у Аддерса была зависимость от рекафа, так что он не удовлетворился даром Крошки Хоруса и пошел на второй заход общения с духом машины, на этот раз еще ужасней издеваясь над высоким готиком. – Хэгу нужна нянька для каких-то важных инфопланшетов, которые отправляют на Ход Реверто. Честное слово, после той истории с звуковым резонатором и его шкафчиком с выпивкой, Хэг просто все время старается от меня избавиться.

Неудивительно, что восприятие мира Аддерсом не выходило за его личный мыльный пузырь, так что он даже предположить не мог, как его отсутствие повлияет на меня. Путешествие через варп – это каждый раз лотерея, на кону которой не только ваша жизнь, но и время прибытия. Это было довольно путаное затруднение, которое вы тем меньше понимаете, чем больше пытаетесь изучить. И я как раз начала думать, что хуже день быть уже не может, когда переговоры Аддерса с Крошкой Хорусом завершились мощной струей горячего рекаффа, бьющего мне прямо в лицо.

– С меня довольно! – взвыла я, и, совершенно не заботясь о том, что кого-нибудь может ударить рикошетом, я достала лазерный пистолет, проорала что-то о Его Божественном Гневе и прострелила дыру в Крошке Хорусе, брызги рекафа полетели во все стороны.

Ни капли не взволнованный резкой вспышкой, Аддерс внимательно оглядел меня поверх своей кружки.

– Наверное, тебе стоит съездить вместо меня. Тебе нужно побыть вдали от штаба.

– Ерунда, теперь я в полном порядке. Мне даже лучше, – запротестовала я, утирая рекаф с лица. И тут, испуская последний вздох, Крошка Хорус выпустил струю прямо мне на брюки. Отстреляв по нему еще несколько зарядов, я начала обдумывать предложение Аддерса. В конце концов он был прав. Жаль, что я не представляла, во что влезаю.

Корабль, на котором я летела, был обычным грузовым судном под названием «Благословенный Дар», что проводило большую часть времени, развозя боеприпасы и другие ресурсы из одного края сегментума в другой. Это не было роскошной яхтой, но уже то, что я была свободна от цепей рабочего стола, уже было достаточной роскошью, в которой я нуждалась. Не было документов, которыми следовало заниматься (в особенности тех, в которых надо объяснять, как вышло, что рекаф-машина пострадала на поле боя), не было сапогов на чистку, и не было толстяка Хэга, вещавшего о полках, что он водил в бой (вернее, на бойню). Капитан корабля был достаточно дружелюбным парнем, и он несколько раз во время поездки приглашал меня на ужин, хотя нам мало о чем можно было поговорить. Я никогда не считала себя душой компании; у меня не было военных историй, а анекдоты из кадетской жизни были довольно тривиальными и мало его развлекали. Он был гражданским, я - комиссаром, у нас было столько же общего, как с Эльдар.

Посреди маленькой команды, многих палуб груза и пустых коридоров, я проводила большую часть полета в одиночестве, но меня это не нервировало. Как бы то ни было, я могла использовать время для самой себя. Жизнь на многих мирах Империума придает новое значение слову «тесный», так что иметь свою комнату, где можно вытянуть ноги, было приятно. Я даже устроила себе небольшой тир в грузовом отсеке, между коробками с пищевыми пайками и медицинскими припасами. Со всеми этими многими ящиками с боеприпасами было легко найти, чем развлечься (как это и принято, большинство грузовых транспортов перевозят больше запасов, чем было запрошено, на случай, если они пострадают при перевозке).

Ну и была одна особенная приятность на борту «Дара», и звали ее Девиан, один из парней с капитанского мостика, что предпочитал, к сожалению, большую часть времени оттуда сбегать. Не помню точно, в чем были его обязанности, так как все мои знания о кораблях и перевозке заключаются в словах «большая металлическая штучка, что возит меня с планеты А на планету Б», да и то время, что мы проводили вместе, на разговоры о работе и обязанностях мы не тратили. И так как, к сожалению, все наши жизни крутились вокруг работы и обязанностей, то нам мало о чем оставалось поболтать, так что мы вообще не болтали. Мы с ним... Ну, а что еще вы будете ждать от молодых мужчины и женщины, если вы закинете их в замкнутое пространство на долгий период времени. Он даже не был особенно интересным, и в внешности был в лучшем случае средним, но у него было преимущество в том, что он был единственным мужчиной моего возраста, так что это было скорее не выбором, а следствием недостатка выбора, если только я не хотела попытать счастья с какой-нибудь девчонкой из кают-компании... И даже не старайтесь такое представить.

За стрельбами, барахтанием с Девианом да редкими партиями в регицид с капитаном, в котором я полный профан, время бежало довольно быстро, по крайней мере, так казалось. Линейность времени – это одна из тех штук, что тяжело понять, когда путешествуешь через варп. Но даже моих малых знаний о варпе было достаточно, чтобы понять что не так, когда мы вернулись в реальный космос. Вместо плавного перехода это показалось какой-то поездкой на Леман Руссе, только еще резче и грубее, не говоря уже о том, что в живот ударило, как разъяренным огрином. Второе, что меня напрягло, это была скорость, с которой Девиан спрыгнул с койки, едва ответив на вопрос, какого фрага тут происходит, прежде чем застегнуть штаны и выбежать в коридор. Он сказал что-то вроде «оставайся тут», когда уходил, но если он думал, что я буду сидеть и трясти маской (старая кригская поговорка), то он явно забыл, с кем имеет дело. И даже если большее, что я могла сделать, это стоять на мостике и напоминать команде, что от их действий зависят наши жизни, пусть даже при помощи лазгана если понадобится, то именно это я и собиралась делать.

Когда я нагнала Девиана, он ждал лифт, или вернее, уже собирался бросит эту затею, потому что решил, что лифт больше не работает, и факт этот подтвердился внезапным сигналом тревоги. Громкие сирены и мигающие красные огни редко означали что-то хорошее, и это заставило нас бегом бежать к лестнице на всей скорости. Я даже наплевала на то, что моя рубашка и шинель расстегнуты и распахнуты, пока я бежала по коридорам.

– Разве капитан не должен сделать объявление? – спросила я, когда поняла, что кроме визжащей сирены ничего не прозвучало. Обычный сигнал тревоги без дополнительного сообщения только еще больше пугали, чем подготавливали. Была одна возможность, о которой я старалась не думать, вместо этого молясь, чтобы это была просто поломка в системе автоматизации.

– Ну, может он слишком занят ором на команду, чтобы сделать заявление. И кроме тебя и пары пассажиров здесь только команда, и они все всё узнают, когда доберутся до своих позиций, – попытался заверить меня Девиан, ведя через переборки и лестницы. Он объяснил, что такой резкий переход в реальный космос обычно объясняет проблему с двигателем или системой навигации. Правда же оказалась намного страшнее.

– Милостивый Император, – тяжело выдохнул Девиан, стараясь удержать в себе обед.

Но это не многочисленные тела ввергли парня в ужас, а меня – в остолбенение. Эта честь принадлежала огромному демоническому зверю, что стоял там, где раньше было кресло капитана, и останки упомянутого капитана свисали с его огромных зубов. Понятно было, откуда это появилось – это был случай демонического вторжения, как по учебнику, из-за внезапного прорыва сквозь корабельного навигатора. И если что еще об этом учебник говорит, так это то, что после такого бывает короткая и кровавая резня. Наверное вечность мы с Девианом смотрели на этот кошмар, у твари были четыре мускулистые, похожие на собачьи, ноги, его многочисленные глаза светились ненавистью, и от него исходил запах злобы. Черный, похожий на деготь, гной сочился из его тела, покрывая пол, словно медленно тающий снег, заполняя пространство самым отвратительным запахом, что я когда-либо чувствовала (а ведь я ездила в одной Химере с Юргеном).

Мне хотелось бы винить Девиана за то, что тот привлек к нам внимание демона, потому что именно в эту секунду он обернулся в нашу сторону и издал вопль такой мощи, что сдул мою фуражку с положенного ей черноволосого места, но скорее всего он нас и так бы заметил. На мостике ничего живого не было, и я понимала, что он все это время знал о нашем присутствии.

– Я пожру ваши души! – взревел демон голосом, почему-то напомнившем мне злую версию Хэга, ну разве что рот его был набит кровью и плотью, а не хлебом.

Как комиссару, моей обязанностью было быть воплощением Его Божественной неукротимой воли, а как от чада Крига, от меня ожидалось, что я буду смотреть в лицо смерти и помахивать ей ручкой. Все это как водой смыло, когда речь зашла о спасении души.

Теперь любой опытный генерал скажет своим гвардейцам, что в случае встречи с демоническим созданием лучшей стратегией будет атаковать, сосредоточив огонь лазганов на тех, что поменьше, а на крупных направлять более тяжелое противотанковое оружие. Причина, скажут они, в том, что демон в материальном мире столь же уязвим, как и любое другое огромное создание с кожей толстой, как танковая броня, и при достаточной силе огня, любого демона можно уничтожить. И обычно в десяти процентах случаев используется эта стратегия. В оставшихся она состоит в том, чтобы бежать, запутывая следы, от демона, дабы потянуть время, прежде чем сделать одно из двух: найти самую большую пушку или же дождаться, когда чудовище пропадет. Так как больших пушек на этом транспорте не было, моей единственной надеждой было сбежать от ублюдка. Без демонхоста за пределами варпа демон проживает в лучшем случае несколько минут, что, я могу сказать по собственному опыту, кажутся годами, когда эта штука пытается сожрать вас.

Так что может мои действия покажутся малоприличествующими комиссару, но уж по крайней мере им было тактическое объяснение, какими бы не были мотивы. У меня была парочка лазпистолетов в руках и перепуганный штатский на шее, что я еще могла сделать? Будь я человеком похуже, то могла бы швырнуть ему Девиана, чтобы купить себе несколько коротких секунд, но я не была настолько бессердечной, и, если поточнее, не была настолько отчаявшейся... Пока.

Выпустив несколько хаотичных зарядов из лазгана, мы помчались по коридору, и демон с грохотом кинулся в погоню. Мы пытались закрывать за собой двери, но тварь без проблем сквозь них пробивалась, хотя это покупало несколько драгоценных секунд. Девиан, в чьем голосе впервые с начала нашей сумасшедшей гонки на выживание, послышалась надежда, указал на тяжелый задраиваемый люк впереди. Это, конечно, не было командой охотников на демонов, но для начала сойдет. И когда он запер его, я использовала ближайший терминал, чтобы попытаться дотянуться до корабельного интеркома.

Слава Императору, большинство рун активации на транспортах одинаковые, так что мне не пришлось тратить много времени на выход в эфир.

– Это комиссар Ариэль Авель, – начала я, слыша свой голос эхом в коридорах вокруг. – На мостике имело место быть демоническое вторжение. Всем немедленно вооружиться и пробиваться к кают-компании до следующего приказа.

– Это большая комната, она близко, и туда только один путь. Лучший шанс, что у нас есть, остаться в живых, – объяснила я, и тяжелый удар в люк напомнил мне, что тут еще торчит один большой злобный демон, желающий нас убить.

Когда Девиан проорал, что мы уже не далеко от места назначения, я глупо позволила на короткий, быстро пролетевший момент, понадеяться, что выберусь из этого кошмара невредимой. Но реальность тут же набросилась на нас, или, точнее, набросилась на Девиана, в форме чудовищного порождения варпа размером не больше кетичитской гончей. Глупо было думать, что на наш корабль пробрался лишь один демон, и маленький кошмар влетел в Девиана со всей силой и яростью голодного тиранида и разорвал его грудь когтями, похожими на серпы.

Такой маленький демон, конечно, легко поддавался уничтожению, и он тут же пал от точного лазболта. Оно громко завизжало от боли, растекаясь по половым панелям так, словно втягивалось обратно в ад, что оно звало домом. В очередной раз за свою жизнь я прокляла себя за то, что слишком быстро действую, когда посмотрела на Девиана, который, каким-то странным чудом, все еще был жив. Увы, я ничем не могла ему помочь, и я знала это с той секунды, как он умоляюще поднял на меня налитые кровью глаза. Даже если я смогла бы дотащить его до кают-компании, не попавшись демону, медицинский отсек здесь был слишком скромным, чтобы дать парню хоть какую-то надежду. Я тяжело сглотнула, хотя рот внезапно стал болезненно сухим. Я попрощалась с ним и дала ему единственное, что могла назвать Императорским Милосердием – и продолжила свой путь.

К этому времени я начала узнавать то, что вокруг меня, так что могла найти кают-компанию без чьей-то помощи. Смерть Девиана, по крайней мере, предупредила о том, что вокруг может быть много этих мерзких мелких гадов, так что когда я услышала царапание над потолком, я поняла, что сейчас у меня появится компания. К сожалению, это случилось в самое плохое для этого время, когда группка тварей выпали из вентиляционного отверстия, перекрыв нужный путь. На этот раз их было около полудюжины, как минимум (как понимаете, у меня не было времени пересчитать их по головам), так что я метнулась в первый же боковой коридор, что увидела, по дороге выпустив в них несколько зарядов, прежде чем продолжить бежать. Я была так занята, что не заметила, что впереди кто-то есть, и не замечала, пока не столкнулась с ней.

Выпустив набор недостойных леди ругательств, я быстро подняла лазпистолет и принялась стрелять по демонам. Когда последнего из них затянуло в варп, я повернулась, чтобы разобраться с тем, кто имел наглость ослушаться моих приказов, молчу уж о том, что мешаться под ногами. Женщина, стоящая рядом со мной, наверное была одной из пассажирок, на ней был изодранный плащ, и выглядела она такой же растерянной, какой и я была несколько секунд назад.

– Какого фрага ты тут делаешь? – потребовала я, оглядываясь через плечо каждые несколько секунд, чтобы убедиться, что все чисто.

– Я... Я пыталась найти кают-компанию... А потом...

Ее лепет был прерван видом еще нескольких мчащихся к нам демонов, которых я быстро уложила тремя лазболтами.

– И дай-ка угадаю, пистолета у тебя нет.

Она покачала головой, заявив, что никогда оружия в руках не держала. Тогда я решила, что это одна из нищих пассажирок, решивших переехать на более цивилизованную планету в поисках лучшей жизни, что только доказывает, какой же ненаблюдательной я могу быть. У меня не было ни времени, ни желания тащить за собой еще одного гражданского, а тем более женщину на грани истерики. Процесс перебора возможностей был прерван громким визгом позади, из которого следовало, что приближается еще одна группа мелких тварей.

Девушка завизжала, довольно громко и прямо мне в ухо:

Спасибо, что напомнила, подумала я, открывая огонь по все увеличивающейся орде монстров.

– Что нам делать? – заорала она, когда поняла, как и я, что стоять на месте – вариант так себе. Мне, наверное, следовало велеть ей бежать, припустить со всех ног и надеяться, что я бегаю быстрее, но я, черт возьми, была слишком для этого доброй. Оглянувшись вокруг в поисках идей, я заметила сервисный коридор сбоку, схватила женщину за руку и втолкнула туда.

– Беги, прячься и молись Императору, чтобы тебя не нашли, – приказала я, хлопая по руне, закрывающей дверь, а потом пустила в нее лазболт на всякий случай. Почему не пошла с ней? Ненавижу узкие коридоры. Я не клаустрофобик, но слишком узкие помещения меня нервируют, не говоря уже о том, что в таких остается мало пространства для маневра в случае особой ситуации, и если бы впереди нее оказались эти твари, я не смогла бы стрелять, ведь она была бы на пути. Этот приступ милосердия мне потом здорово аукнулся, и я не говорю об этих тварях, что за это время сократили дистанцию.

И продолжая свой не такой уж веселый путь, я осознала, что все дальше и дальше удаляюсь от кают-компании, из-за чего принялась проклинать свои предыдущие действия, потому что значило это, что помощи мне не предвиделось. Все, что у меня было, так это несколько грузовых отсеков и пустых кают.

Тут меня осенило – я была на грузовом транспорте, который, помимо всего прочего, перевозит оружие и боезапасы для Гвардии. Запрыгнув в ближайший грузовой отсек, что нашла, молилась Императору, чтобы там было что-нибудь большое и, желательно, сильно взрывающееся. И к счастью, на ящиках, что там искала, должны были быть метки: «Опасность: взрывчатка», так что найти их было нетрудно.

Благодарение Императору, в первом же ящике, что я вскрыла, был многозарядный имперский гранатомет, как раз то, что мне и было нужно. Я успела его зарядить, когда в отсек ворвались маленькие гады, из которых я тут же на фраг выбила дерьмо. Именно в такие моменты я начинала подумывать, а не перепутала ли я свое призвание, и не место ли мне в Адептас Сороритас, но потом я себе напоминала, что в силовой броне смотрелась бы невообразимо глупо.

– Ну, с этой маленькой проблемой мы разберемся, – сказала я с удовлетворением.

И конечно, как вы и ожидаете, именно в тот момент, когда я решила, что худшее позади, реальность бешеным гроксом ворвалась в дверь. Большой демон наконец-то меня нашел, и теперь я была заперта в грузовом отсеке. Я подняла гранатомет, отчаянно пытаясь вспомнить, выстрелила ли пять раз или шесть (со всей этой неразберихой, потеряла счет), когда из-за его спины выскочило слизеподобное щупальце и схватило меня за ногу. Потом, быстрее, чем вы успеете сказать «фраг!», меня подняло в воздух, и я почти беспомощно свисала. Я сказала «почти», потому что как-то умудрилась не выпустить гранатомет, не то чтобы мне это как-то помогало, потому что тут же второе щупальце схватилось за оружие. Еще несколько обвились вокруг меня, и я вспомнила один особенно отвратительный голофильм, который как-то в схоле показал мне один из моих приятелей (перед лицом смерти, ваш разум может очень странно действовать). Я почувствовала, как существо начало использовать темную магию, когда вокруг разума стали обвиваться бесплотные нити, холодная пустота разлилась по моему телу.

Каким-то образом мне удалось собрать волю в кулак и нажать на курок, и я обнаружила, что и правда, выстрелила до этого только пять раз. Шестой улетел далеко в молоко, ударившись в пол, прежде чем от него срикошетить и взлететь снова вверх. В итоге он попал в ящик с боеприпасами, который я до этого вытянула, так что следующее, что я помню – огромный взрыв, и как меня подбрасывает в воздух. Каким-то чудом в это же время сдетонировали еще несколько ящиков, без сомнения, запуская гранаты и болты во все стороны. Не знаю, как я умудрилась уцелеть в этом хаосе, но от удара об пол я на некоторое время лишилась чувств, а когда очнулась, демона уже засосало назад в варп, и только его оторванные щупальца продолжали цепляться за меня и материальный мир.

Наш корабль еще некоторое время дрейфовал, пока другой транспорт наконец не подошел и не забрал нас. Без команды на мостике и особенно без навигатора, не оставалось никого, кто мог бы вести его дальше. В конце концов за грузом был отправлен шаттл, но меня это не касалось, потому что мой груз был со мной весь остаток пути на Ход Реверто. И каким бы ужасным не оказалось мое путешествие через варп, меня не слишком заинтересовало долгое пребывание на этом куске грязи, именующим себя планетой, и я села на первый же транспорт, отправляющийся домой. На этот раз мне удалось зацепиться за военный крейсер, отправляющийся в нужном направлении. К счастью, эта поездка прошла совершенно без происшествий, что дало мне время как следует осмыслить прикосновение к смерти, не говоря уже о том, чтобы составить отчет о происшествии. Так как мне не хотелось привлекать внимание Инквизиции, некоторые детали я опустила, в особенности ту, где мою душу чуть не пожрали, как жареную гроксятину.

Определенно, слава неслась впереди меня, потому что мое возвращение в штаб встретили веселым празднованием, и Хэг обнял меня своей пухлой рукой за плечи и прижал к своим телесам. Он объявил, что интуиция, подчиняясь которой, он призвал меня к себе на службу, его не подвела, и что для него честь работать о мной, все это в перерывах между жеванием булочки. Слово «растерянность» даже близко не описывает мое состояние, тем более что я еще не представила им свой отчет, так что не понимала, откуда им было знать, что случилось во время поездки.

Пока коллеги комиссары да несколько писарей из Администратума продолжали аплодировать, Хэг вел меня в свой кабинет, где меня дожидался другой такой же выряженный в усыпанную медалями форму комиссар-генерал, на пару с маленьким тощим штатским, который, как я позже узнала, оказался представителем Муниторума.

– Комиссар Авель, позвольте представить вам моего старого друга, комиссар-генерала Хиггинса, Героя Бейтин-Хилл, – представил Хэг, каким-то образом умудрившись при этом осыпать дождем из крошек всех, кроме Хиггинса.

– Для меня честь встретить вас, комиссар Авель, – поприветствовал меня Хиггинс, после того, как мы отсалютовали друг другу и обменялись рукопожатиями. – Отлично поработали там, мисс, просто первый класс, скажу я вам.

– Хм... Прошу прощения, сэр, может это прозвучит глупо, но о какой работе вы говорите? – колеблясь, спросила я, и любопытство выиграло в борьбе с здравым смыслом, что твердил оставить все как есть.

– Ну что же вы, о спасении леди Пече, конечно.

Леди Пече, как вы наверное уже догадались, оказалась той самой оборванной молодой женщиной, что я скоро впихнула в сервисный коридор. Оказалось, что леди Пече – дочь какого-то непристойно богатого губернатора, у которой оказалась своеобразная, и очень наивная, привычка путешествовать инкогнито, дабы избежать чрезмерных мер безопасности, на которых обычно настаивал ее заботливый отец. Каким-то образом, ей пришла в голову мысль, что после того, как я втолкнула ее в тот туннель, в котором, как оказалось, демонов не было вообще, я героически отвлекла на себя остальных, чтобы помочь ей спастись. И к этому добавились отчеты выживших членов команды, которые, наслушавшись историй Пече, вбили себе в головы, что я сделала то же самое и для них, загнав их куда-то в безопасное место и в одиночку расправившись с демонической напастью.

Серьезно, какого варпа кому-то вообще в голову могла прийти такая безумная мысль? Неужели люди вечно вот так приукрашивают истории? Мне стыдно признаться, но я не стала спорить с их заявлениями, возможно потому, что часть меня хотела думать, что я действительно все это героически спланировала, не говоря уже о том, что это привлекло ко мне внимание из-за того, что я сделала, а не из-за то, кто я.

Таким образом Хиггинс и Хэг решили, что мои таланты следует применить где-нибудь, где пополезнее, и под словом «полезный» они понимали «опасный». Если честно, мысль быть приписанной к фронтовому полку показалась привлекательной, так как этот план уводил меня подальше от Хэга, что меня тогда устраивало. Хиггинс думал, что «послужит мне на благо» приписка к полку, в котором подлинный Герой Империума покажет, как следует сражаться с врагами Его Величества. После того, как они как следует попытали меня на предмет деталей из первых рук о вторжении, я вручила им свой отчет, от чего все стало только хуже. Если до этого они считали меня чертовым героем за борьбу с мелкими демонятами, то прочитав отчет о большом демоне, они и вовсе решили, что я величайший человек, что одаривал Империум своим появлением, со времен Олланиуса Пиуса.

В конце концов мне удалось выскользнуть из лап двух комиссаров-генералов, которые занялись своим любимым делом - принялись рассказывать старые военные истории, хвастаясь, скольких еретиков они уничтожили (и сколько полков сгубили в процессе). Когда я вернулась в свое безопасное кресло, меня встретили чашка теплого рекафа и дружелюбная улыбка Аддерса.

– Полагаю, хорошо, что я позволил тебе взяться за это поручение, – сказал он, садясь на угол моего стола. – Я бы, наверное, умчался, вереща во весь голос, если бы увидел, как уйма демонов атакует корабль.

– Уверена, ты сделал бы то же, что я, – настояла я, наслаждаясь теплотой кружки. – Как Крошка Хорус, кстати?

– На удивление более дружелюбен с тех пор, как ты поучила его манерам.

Я рассмеялась, радуясь, что моя вспышка гнева не лишила в итоге весь штаб кофеина.

– Ты что-то сделала с волосами? Выглядит по-другому.

Я задумалась на секунду, притворяясь удивленной, пока разглядывала белые пряди волос, свисающие с головы. Сама я смену цвета прически заметила уже давно, с громким напуганным визгом, который, к счастью, никто не услышал. То, что даже Аддерс не заметил очевидного, или же, возможно, был слишком вежлив, чтобы на это указывать, только укрепило меня в решимости никогда об этом не рассказывать. Никто не заметил. Я надеялась, что хоть Аддерс заметит, но в итоге оказалось, что и к лучшему, что он не понял. Врать от этого было легче.

– Немного обрезала их, стали сечься. Спасибо, что заметил.

Глава 2

Основное эмпирическое правило каждого комиссара: если только у вас не репутация, как у Каина, люди обычно пытаются найти всё новые и оригинальные способы вас где-нибудь запереть. Много раз за мою карьеру случалось так, что мне в итоге чрезмерно долго приходилось проводить время в медицинском отсеке или собственной каюте, залечивая многочисленные раны. Большей частью врачи, осознала я, превосходили самих себя в стараниях как можно дольше не пускать комиссара к полку. Они делали это в качестве одолжения войскам, которые наслаждались временем вдали от комиссарской плетки. Конечно, сообрази я это, могла просто собрать вещи и промаршировать вон, пригрозив пристрелить каждого, кто встанет у меня на пути. У меня были на это права, в конце концов. Но пусть даже я и была комиссаром, но не врачом, и не очень хорошо разбиралась в том, как работает мое тело. В то время все знание о медицине заключалось в одной простой фразе: «Не будь подстреленной».

И потому, когда врачи сказали, что я должна провести несколько недель вдали от поля боя, чтобы не напрягать пострадавшие ткани, доверилась их суждению. Я осталась на борту «Благоволения Императора», зарывшись во всю работу, какую только нашла, и даже дошла до того, что начала уговаривать капитана корабля перепоручить работу с дисциплинарными взысканиями его людей. У меня не было власти над кораблем флота, конечно, но он сказал, что я всегда могу помочь советом, если только это избавит от груды инфопланшетов на его столе.

Меня несколько раз заверили, что новый биотический глаз уже в работе у техножреца, и будет готов к установке через несколько недель. Бионика требовала дополнительных сканирований, тестов и благословений, дабы убедиться, что все будет работать как полагается. И снова, я не была доктором, и уж тем более не была техножрецом, так что понятия не имела, говорят ли они мне правду или пользуются каждой возможностью досадить. Но недели, тем не менее, постепенно текли мимо, и судя по отчетам, что я получала от 597-го, дела на поверхности планеты шли спокойно, хотя и имели место некоторые проблемы с расследованием источника еретического вторжения. Время от времени, когда скука особенно меня убивала, я снова обращалась к врачам с просьбой пересмотреть медицинские указания по моему делу, но те держались крепко. Будучи молодой, я была чересчур наивной и доверчивой... Мне просто следовало отправить их на фраг и уйти. Конечно, сделай я так, для меня все коренным образом изменилось бы.

Работать на борту «Благоволения Императора» было по меньшей мере нудно. Без гвардейцев мало было чем заняться, и не с кем пообщаться. Парни с флота не слишком интересовались комиссарами. Зато не нужно было волноваться о валхалльцах и о том, как стать частью их полка. Несомненно, они были довольны, что я застряла на орбите. Оброненное между делом замечание Каина о погоде в Ледяном Пике еще больше убедило меня, что лучше оставаться на борту всю кампанию. Мозг промерз бы до последней клетки, доведись мне сражаться в снегах темной стороны Адумбрии, и это было бы более чем вероятно, учитывая, что от морозов его отделяло бы всего пара сантиметров кожи и кости, спасибо этому свежевырытому кратеру на моем лице. Так что, при выборе между замерзанием в Ледяном Пике и умиранием от скуки на орбите, было очевидно, какой вариант следовало предпочесть. Конечно, я стала пересматривать свое решение, когда в полную мощь надвинулся флот еретиков. Он состоял из небольших транспортников, сопровождаемых крейсерами и чертовски здоровым линкором. Мороз начинал казаться все более привлекательной альтернативой, пока день шел за днем, и флот все приближался, с легкостью сметая наши отдаленные линии защиты. Лишь короткий промежуток времени был шанс принять решение, остаться на борту и надеяться, что нас не собьют, или же сесть на курьерский транспорт и отправиться на планету.

Это был тяжелый момент, но я решила, что шансы на выживание у меня в обоих случаях одинаковы, так что оставалось просто выбирать, где лучше погибнуть. Даже если бы я добралась до порта Едваночи, ее в скором времени заполонят еретики, и то же самое касается и Ледяного Пика и, если я совсем уж спячу, расположения талларнцев на жаркой стороне планеты. Были приличные шансы, что меня поджарят или нашинкуют, доберись я до планеты. В то же время, на орбите у меня не было возможности защищаться, и я была на борту грузового перевозчика, маневренного, как кирпич, стоящего налево от главного на орбите магнита для торпед. Я подумала о том, каковы возможности перевестись на «Нерушимый», единственный оставшийся для нашей защиты крейсер, но оказаться на борту главной приоритетной цели атаки было еще менее привлекательно. По крайней мере, в космосе я умру быстро... Ну, я так предполагала. Я мало что знала о том, что бывает, когда тебя высасывает в вакуум, но полагала, что по крайней мере предельно низкая температура сделает это дело очень кратким.

В конце концов я решила оставаться на борту и надеяться. Ха, я даже смогла подремать, пока ждала начала фейерверков. Часть меня в то время завидовала Каину, ведь он находился в гуще всего и куда больше контролировал свою судьбу, чем я в ту минуту. Хотя, когда я прочитала его отчет о случившемся, я порадовалась, что доктора сочли меня негодной к бою.

Большей частью «Благоволению Императора» удалось выбраться более-менее невредимым из битвы на орбите. Я сначала проснулась при звуках сигнала тревоги, но решив, что мало что могу изменить, достала беруши и попыталась заснуть снова. Решила, что если уж умру, то во сне это будет легче. Когда я проснулась снова, битва уже закончилась, и линкор был уничтожен благодаря мудрой тактике капитана «Нерушимого». На корабли начали поступать многочисленные отчеты, и я следила за сообщениями с поля боя, в надежде, что полк останется достаточно целым, чтобы мне было куда вернуться. Как я и надеялась, и даже ожидала по первым о них впечатлениям, валхалльцы великолепно со всем справились, и спустя несколько дней после решающего боя, я отправилась в Едваночь на курьерском шаттле.

Каин и Авель: Служба в его тени

Содержание

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Комментарии (0)